Полутона

      Эта грустная сага

Никогда не закончится

Мне не надо и надо

Ты — мое одиночество

***

      Казалось, все вокруг было застелено маревом того же цвета, что его кровь, чудо, что Гермиона вообще сумела сфокусировать взгляд на все еще открытом порезе.       Не получилось. Камень не сработал.       Ей в пору было радоваться, буквально восхвалять внезапно выпавшую удачу, но почему-то сделалось как-то странно: по позвонкам прокатился то ли страх, то ли… желание объяснить? Она была бы дурой, сделай это.       Гермиона опустила глаза, чувствуя, как чужой взгляд переместился на ее лицо. Тяжелый, проникающий, такой, что едва стерпеть. Его дыхание все еще касалось ее виска. Бедро даже сквозь ткань платья опалил жар ладони — не изучающе, не крепко, как мгновениями ранее — просто так, точно все было его. Словно бы привычно, совсем по-хозяйски. Он шире развел ноги, будто бы удобнее устраиваясь в кресле, заставляя Гермиону покачнуться, на секунду крепче вцепившись в шелковистую ткань его мантии, но тут же она резко отпрянула — в сознании будто загорелась лампочка, напоминающая, где она сидела.       Она отошла на несколько шагов, пока колени не уперлись в кровать, и опустилась на край — метаться еще куда-то дальше казалось плохой идеей, хотя и выбор места едва ли был правильным. И все же она подняла глаза. Почему-то казалось, что в тот момент небо должно было рухнуть, но этого не произошло.       Чего она ждала, что он высмеет ее, или что на бледном лице разольется пренебрежение? Пожалуй, оба варианта были бы проще чем то, что она увидела: обещание? Будто что-то было уже решено, а он лишь милосердно дал время. Вместо привычных исчезновения и молчания он, верно, избрал другое наказание: невозмутимость. Сидел так расслабленно, руки — на подлокотниках, подбородок приподнят — он откинул голову к спинке кресла, смотря на Гермиону как-то изучающе и едва заметно — лукаво. После первого поцелуя он исчез, а теперь же не отказывал себе в удовольствии смаковать ее смятение.       Захотелось чтобы в комнате тотчас же появился кувшин с вином — то ли для того, чтобы винить во всем алкогольное марево, то ли…       Ее мысли прервал шелест магии, когда Лорд залечил свою руку.       — Должно быть, камень действует лишь однажды. Ты глупо потратила эту возможность.       Состояние Гермионы было как нельзя ей на руку. Пожалуй, на фоне таких раскрасневшихся щек даже Лорд Волдеморт не распознает облегчение от так и не раскрытой тайны камня. Он отложил его в сторону.       — Я больше не потерплю, чтобы ты меня позорила, еще и на глазах у всех.       Гермиона сконфужено покосилась на него, зачем-то пару раз прокручивая в голове слова.       — Еще одна подобная выходка, и я запру тебя в комнате.       — Вы же увидели, что он больше не работает…       — Да… пожалуй, я ожидал большего от дара смерти, — сказал он и его взгляд устремился на языки пламени в камине. Наконец, Гермиона смогла вздохнуть.       — Вы никогда не искали их? Камень и мантию.       — К чему мне они? Я и так бессмертен, и могу стать невидимым и без магии, — она предусмотрительно не стала напоминать про то, что это умение не очень-то помогло ему при побеге из Азкабана. — Другое дело — палочка…       Араминта, прежде гревшаяся у камина, заползла на кровать, устраивая голову на плече Гермионы.       — Что-то всем ее владельцам она не очень помогла. Грин-де-Вальд в темнице, Малфой — тоже. Снейп, Дамблдор, даже Гарри — это все не похоже на ослепительное величие, — сказала Гермиона, погладив чешую.       Раздался сиплый смешок.       — Дамблдор бы с тобой не согласился. Уверен, он вне себя от счастья: ушлый старик всегда хотел получить единоличную власть. Ему осталось недолго… — пальцы Лорда сжались на подлокотниках, а губы искривились в злобной усмешке.       Гермиона опустила взгляд, рассматривая хвост змеи и прислушиваясь к своим ощущениям. Как же, должно быть, она погрязла в этой перевернувшейся с ног на голову жизни… Разве можно было представить, с кем и кого она обсуждала? То ли из-за невыносимости свалившихся на нее событий, то ли из-за удивительной способности человека привыкать абсолютно ко всему, ей не хотелось вскочить и приняться доказывать, что директор в чем-то прав. Он был нужен им — ей и мальчикам — год назад, но его не было. Не было ни в лесу Дин, ни в доме Батильды Бэгшот, ни в доме Малфоев… его не было, а когда он появился — Гарри едва не убили. Снейпа прятали. Отца Полумны взяли под стражу. Так ли она была виновата в том, что больше не находила в себе того гриффиндорского стремления во что бы то ни стало защищать директора?       — Он выжил после авады.       Лицо лорда сделалось недовольным и еще более задумчивым. Бледные губы дернулись, слегка обнажая ряд зубов.       — Старик горазд на фокусы. Я не нашел в сознании Снейпа прорех, но Дамблдор не преминул бы внушить ложные воспоминания… качественно, — нехотя признал Лорд.       Все не вязалось. Хотя и все остальные пожиратели были мертвы, ту ночь видел Гарри. И Малфой… который был в Азкабане. В надежде освободить которого, должно быть, Пэнси и решилась на это все.       Араминта сильнее давила на плечи, вынуждая Гермиону откинуться к столбику изножья кровати. Раздвоенный язык шептал что-то у шеи, почти баюкая. Гладкая чешуя согревала.       — Тогда, в Азкабане… Вы сказали, что «другие герои пришли полюбоваться»?       Лорд приподнял бровь, на губах растянулась глумливая усмешка.       — Да, Дамблдор приходил до тебя. Стоял в своих клоунских мантиях и называл меня поганым маггловским имечком, наслаждаясь тем, что все кончено… Но я так не думал…       Ее голова делалась тяжелой. Прежде чем сознание погрузилось во тьму, она успела лишь заметить странный взгляд Лорда на себе, а затем все поблекло. Засыпая, на грани сна и яви она слышала негромкий мерный шепот на парселтанге.

***

      Гермиона гипнотизировала чашку кофе так, будто вид тонкого фарфора с бурыми разводами внутри мог заглушить наперебой мельтешащие мысли. Или, по крайней мере, помочь уместить прошлый вечер в голове.       Какая глупость - думать об этом так долго! И все же раз за разом она вспоминала отчего-то очень хорошо запомнившиеся моменты. Это ведь она отпряла первой? Да, должно быть, она — на краю сознания схватившись за свою удачу. Лорд не понял, почему не сработал камень, даром, что в самых затаенных уголках души ей вдруг захотелось попробовать снова: чтобы доказать, что все вовсе не так, что она знала и поняла больше, что в его раздраженном взгляде не было никакой нужды. Или даже не для этого… Нет, хорошо, что она соскользнула с его колен и отошла. Хорошо, что камень для него теперь — не более чем однажды сработавшая пустышка. И все же… так быстро начавшись, так же быстро и закончилось… Нет, так долго вспоминать это было ни к чему. Стоило бы заняться другими проблемами…       Сбоку послышался стук каблуков. Розье изящно отодвинула стул, сев напротив. Обеденная зала погрузилась в неудобную тишину, которую Адель будто бы и не замечала.       — Должно быть, вам очень скучно здесь, — вежливо и до тошнотворности натурально сказала она, должно быть, спустя десять минут. Брови Гермионы сами собой слегка приподнялись. Пожалуй, уж теперь ей было как угодно, но не скучно.       — Есть новости по поводу того, когда я смогу выходить в город?              — Да, я именно об этом, — ответила Розье, маленькой ложкой перемешав простой черный кофе. — Дела складываются хорошо, полагаю, уже через несколько дней вы сможете ничего не опасаться.       Что ж, это было и впрямь неплохо. Гермиона едва ли думала, как распорядится полученной свободой — возвращение в Британию ей все равно было заказано. Словно читая мысли, Розье продолжила:       — У вас есть друзья во Франции, не так ли? Должно быть, вам не терпится провести время с ними? — нужно было быть слепой и глухой, чтобы не распознать явный нажим во внезапных словах Розье. И без особенной прозорливости можно было понять: хозяйку поместья едва ли устраивало постоянное нахождение Гермионы в нем, вопрос был лишь в причинах, и что-то подсказывало Гермионе, что она совсем не хотела бы о них знать. Розье не могла сравниться с Лестрейндж в подобострастии, и все же нельзя было не заметить ее взгляды, обращенные к Лорду. Прямые. Остро-томные. Будто бы уже все решившие и только ждущие.       Гермиона едва сдержалась от того, чтобы не скривить губы.       — Подскажите, где Северус Снейп?       Гермиона перевела тему совсем не изящно, практически капитулируя. Было бы чего ради… в глазах Розье она видела лишь не очень старательно скрытое снисхождение на грани с насмешкой.       Благодаря объяснениям Розье лабораторию она нашла довольно быстро. Впрочем, едва ли помещение задумывалось для этого: к одной стене был отставлен стеллаж с винами, а центр занимал грубый стол, не слишком пригодный для долгой работы. Снейп стоял, склонившись над ним и помешивал зелье в котле. Удивительно — еще пару дней назад будучи в коме, а вчера пережив гнев Лорда, теперь он выглядел абсолютно… обычно. Гермиона сама не до конца понимала, зачем пришла, но оставаться в дверях все равно казалось глупой затеей.       — Профессор, — оповестила она о своем присутствии, хотя едва ли это требовалось. С первых курсов шутили, что Снейп лучше всех прочих умел видеть затылком.       Не дождавшись ответа, Гермиона прошла к столу.       — Может быть, вам чем-нибудь помочь? — Снейп смерил ее взглядом, от которого добрая половина студентов пожелала бы как можно скорее провалиться под землю, но на Гермиону он едва ли теперь влиял. Она смотрела на бледное лицо напротив со странным ощущением причастности и ответственности, так, должно быть, ученые смотрят на свое чудесное изобретение. В конце концов, она вытащила его из комы. Он — ее забота. Вздохнув, Гермиона заприметила разложенные на столе ингредиенты и, поняв, что то было за зелье, очистила руки заклинанием и взяла маленький нож. Листья медуницы следовало мелко накрошить и размять в ступке. Она могла почти что услышать, как челюсть профессора сжалась.       — Я не испорчу зелье, профессор. За него вы сами однажды поставили мне «превосходно».       Тишина. Что ж, односторонние диалоги с мужчинами уже становились чем-то привычным. Ближайшие несколько минут раздавались лишь стук ножей и тихое бурление зелья в котле. Гермиона, увлекшись процессом, не сразу заметила, как ее лицо сверлил взгляд черных глаз. Сознания коснулось странное ощущение. Она растеряно взглянула в ответ.       — Вы, вы… — возмущено начала Гермиона. — На мне нет империуса, можете не проверять и не беспокоиться!       Снейп, казалось, не испытывал никаких угрызений совести по поводу того, что его легиллименцию раскрыли.       — Поводов для беспокойства было бы меньше, будь вы под заклятием, — холодно, остро, тронь — порежешься. Теперь Гермионе и впрямь сделалось неуютно, будто кто-то раскрыл ее самую страшную тайну.       Успокоив дыхание, она начала говорить, концентрируясь на работе с ингредиентами:       — Гарри был раздавлен горем. Рон, Римус, Тонкс, Фред, вы… все погибли. Я правда пробовала по-другому, пробовала даже психотерапию, — объяснять термин Гермиона не стала, почему-то казалось, что Снейп поймет и так. — Ничего не помогало. Он… все было как будто нормально, но в один день он ушел и вызвал адское пламя. Крестраж спас Гарри, но его забрали в Мунго.       Пересказывая события, Гермиона ужаснулась от того, что то было всего каких-то полгода назад.       — Я… я подумала, что смогу что-то узнать и отправилась в Азкабан под предлогом научной работы. Я просто хотела выяснить, как вытащить крестраж, но потом стало известно, что Гарри решили убить ядом василиска. Гарри не разговаривал, написал завещание, и я, я… — она запнулась. Окажись она вновь там, сделала бы все так же. — Однажды в камеру пришел Амос Диггори, и это было лучшим моментом. Затем нашелся способ снять браслеты, удерживающие магию, и…       — Избавьте меня от тяжести осознания вашей непроходимой глупости.       Гермиона взметнула на него непонимающий взгляд. Он должен был хотеть узнать о том, что произошло за время его отсутствия, разве нет?       — Вы… Вы ведь были в коме. Я подумала, что раз вылечила вас…       — Я не припомню, чтобы вы когда-то спрашивали мое согласие на такую услугу.       — Конечно, вы не спрашивали! — задохнулась в возмущении Гермиона. — Как вы это себе представляете, раз вы едва дышали?       — Факт остается фактом, мисс Грейнджер, вас никто об этом не просил. Насколько я знаю, даже Темный Лорд. Вы самолично решили поиграть в спасительницу, хотя, судя по методу — в прекрасного принца. Понимаю, не обремененному и толикой рассудка гриффиндорскому сознанию сложно принять, что не все вокруг жаждут вашей помощи, но вы уж постарайтесь, — смакуя язвительность своих слов, процедил он.       — Это что, вы хотите сказать, что надо было вас так и оставить, не пытаясь вылечить? — возмутилась Гермиона.       — Рад, что посыл этой утомительной беседы начал до вас доходить хотя бы под конец, — он искривил губы в подобии ядовитой улыбки. — А теперь, мисс Грейнджер, подарите мне свободу от вашего общества, — кинул он, вернув свое внимание к зельям. — Наверняка у вас есть другие крайне важные дела.       — Нет у меня никаких дел! — упрямо ответила Гермиона, сложив руки на груди.       — Тогда постарайтесь их найти. Слышал, на обед уже зарезали кролика, должно быть, вам срочно нужно его воскресить.       — В колкостях вы все равно не переплюнете Лорда, как ни пытайтесь, — фыркнула она. Снейп бросил на нее странный взгляд через плечо, но затем вернулся к работе.       — Дверь открывается на себя, — кинул он, заставив Гермиону вновь задохнуться в возмущении.       — Вы… Вы… — слова разлетелись от его тона, как мухи от мухобойки. — Если бы не я, то может быть профессор Дамблдор вас вылечил бы! И что бы вы делали тогда?! Консультировали по необходимой для хорошего результата дозе яда Василиска?! Может быть Гарри вам не дорог, но мне — да! И Лили Поттер он тоже был дорог! — рука Снейпа с зажатой в ней колбой едва заметно дрогнула. — Я видела ваши воспоминания, профессор! Что вы готовы были дать взамен на ее защиту?       Высокая фигура, хоть и продолжала недвижимо стоять на том же месте, как-то враз осунулась и сгорбилась.       — «Все, что угодно», не так ли? — Гермиона разошлась не на шутку. — Вам было плевать на пророчество, плевать, что иначе Лорда не остановить! И мне тоже! Я тоже предложила все что угодно за Гарри! И, знаете, пока что Лорд держит свое слово, в отличие от Дамблдора! — выплюнув последние слова, она остановилась, тяжело дыша. — Когда я пыталась вас исцелить, то мне как-то не пришло в голову, что мне еще и придется извиняться за это! Я думала о Гарри и о том, что вы захотите ему помочь, хотя бы в память о женщине, которую любили! В конце концов, вам не впервой менять стороны…       Снейп повернулся к ней, и вид его побледневшего, как-то разом сделавшегося жутким, искривленным будто невыносимой мукой лица выбил из Гермионы все другие готовые сорваться слова.       — Пошла. Вон.       С минуту смерив его прямым взглядом, Гермиона развернулась и быстро вышла из комнаты, шумно захлопнув дверь.       Выйдя на крыльцо, она двинулась дальше, без какого-либо плана шагая по гравийной дорожке, переходящей в обычную тропинку и остановилась только тогда, когда особняк скрылся далеко за деревьями, а впереди показался пруд. Прислонившись спиной к стволу ивы, Гермиона прижалась затылком к коре и подняла голову вверх. Скверное липкое чувство расползалось в груди. Да, пожалуй, никогда бы она не подумала, что будет спорить с профессором. Которого, к тому же, так старалась вылечить, пусть способ действительно оказался сомнительным: и в плане процесса, и в плане надежности. Гермиона так доказывала Лорду, что Снейп еще слаб для каких-либо выяснений, а сама поступила ни чуть не лучше: взяла и обрушила на него то, от чего он страдал, пожалуй, большую часть жизни. Просто прекрасно.       Пнув носком туфли камень, она уселась на все еще холодную и влажную весеннюю траву и осмотрелась. Это было хорошее место, вдалеке от изящных и дотошно причесанных кустов роз и топиариев. Почти как лесное озеро. Едва ли сюда кто-то придет, кроме нее. Островок покоя в этом странном доме.       Выдохнув, она достала из кармана воскрешающий камень и повертела его в руке. Лорд не забрал его, после того, как… К недовольству Гермионы щеки тут же вспыхнули. Опять. В общем-то, кого она пыталась обмануть, себя?       Конечно, холодок по спине от этих воспоминаний был каким угодно, но не неприятным. Она не думала, что когда-нибудь это еще произойдет, но они вновь… И как… Его мучительные, жадные и злые губы, его руки на ней — Гермионе казалось, что все не с ней и не про нее. Разве можно было уместить в голове то, что Он потянул ее на свои колени, то что под складками Его черной мантии она отчетливо ощутила… Никогда в жизни Гермиона не испытывала ничего более порочного, манящего и пугающего одновременно.       У нее было не то что бы много возможностей обсуждать мальчиков — короткая симпатия к Виктору Краму не в счет — они тогда не дружили с Джинни настолько, чтобы делиться смущающими подробностями. Которых, впрочем, было не много: несколько влажных поцелуев и чужая теплая рука на коленке под школьной юбкой. Что и говорить о мужчинах. Что и говорить о Темном Лорде…       Гермиона все равно никому не рассказала бы, будь даже Джинни рядом. Конечно, нет. Даже если бы Он не был самым опасным темным магом в истории, даже если отбросить тот факт, что Гермиона скорее бы удушилась, чем призналась страдающей от смерти братьев подруге во всем… Все связанное с Ним все равно было недосягаемым, не таким, сотканным из совершенно другой материи. Магическим. Потусторонним. Гарри был так уверен, что Лорду чужды человеческие чувства, но Гермиона знала — чувствовала тогда своим же бедром — хотеть он может. От этого осознания в пору было лечь и умереть на месте. Воскреснуть — разве что для того, чтобы подумать, что то было именно с Гермионой — и умереть во второй раз. Запредельно. Невозможно.       Сунув камень обратно в карман, она прошлась пальцами по вискам. Все происходящее выматывало, ей невероятно хотелось отдохнуть хотя бы один день. Пожалуй, если слова Розье откажутся правдой, в ближайшие дни у нее появится такая возможность.