Полутона

И каждый смертный,

видя страх, готов тебя понять,

Но ты один понять не смог,

что сделал ты не так.

***

      Гарри методично собирался: джинсы, черная футболка. Ботинки. Несколькими минутами ранее до него вдруг дошло, что это не его одежда, а «как у него» — словом, не та, что, кажется, экстренно стягивали с него целители, спеша обработать ожоги. Да, пожалуй, он смог вспомнить, как в день неудавшегося адского огня он надевал что-то похожее, но те вещи, должно быть, были безнадежно испорчены копотью и пропалинами.       В отличие от прошлого его пробуждения комната его внезапного странного заточения оказалась теперь укомплектована всем необходимым: на стуле нашлась стопка тех самых футболок и джинс, даже белья с носками. На полке в ванной примостились новая зубная щетка и тюбик волшебной зубной пасты. Словом, если бы Гарри хотел здесь остаться, то больше ничего ему особо и не понадобилось бы. Только вот он не хотел.       Поправив очки, он открыл дверь, выйдя в длинный коридор — тот оказался как раз кстати, то, что нужно, чтобы окончательно продумать убедительную речь. Гарри вообще слабо понимал, что тут объяснять, но раз у него не получилось отобрать палочку Пэнси, теперь он просто попросит. Подойдет к вопросу дипломатически.       Он не знал, куда именно ему стоит идти, но рассудил, что первый этаж — беспроигрышный вариант. Спустившись по дубовой лестнице, он завернул за угол, сразу поняв, что не ошибся.       На столике работал магический проигрыватель, игла шуршала по пластинке, добывая из нее тихую музыку: женский голос что-то мурлыкал, кажется, на французском. Не знай Гарри, где находится, точно подумал бы, что попал на площадку для съемки какого-нибудь черно-белого фильма: тяжелые бархатные портьеры не пускали и половину света в комнату, в видневшихся приглушенных лучах едва заметно вились клубы дыма. Горела пара маленьких золотистых ламп, хотя ему казалось, что проще было до конца открыть шторы. Недалеко от проигрывателя стоял небольшой бархатный диван. Детали Гарри подмечал как-то неправильно, урывками: сперва заметил слегка покачивающуюся в такт музыки ногу, обутую то ли в туфлю, то ли в тапочку с меховым помпоном. «Как на хвосте пуделя» — подумал Гарри, почему-то ведя взгляд последовательно: тонкая щиколотка, икра, коленка… моргнул он только тогда, когда запнулся о черный край сорочки на середине бедра. Опомнившись и слегка смутившись, резко поднял глаза, наконец увидев саму Пэнси.       Она полу-лежала на пестрых подушках, приподняв бровь, будто бы активно ждала начала диалога. В одной руке была газета, другая держала дымящуюся сигарету — пальцы с короткими черными ногтями блеснули в слабом свете, когда она повела плечом, поправляя спавший с плеча тонкий халат. Бровь изогнулась еще сильнее, и Гарри понял, что пауза затянулась.       — Привет, — сказал он, поборов желание по привычке запустить пятерню в волосы. — В общем… Извини, что напал, это вышло случайно. Как ты понимаешь, у меня есть дела, и, в общем… Не могла бы ты отдать мою палочку и, в целом, выпустить меня отсюда? — как можно дипломатичнее сказал он.       — Нет, — просто ответила она, пуская трещины на фасаде его дипломатичности.       — Пэнси, — насильно держа на губах вежливую улыбку, повторил он. — Ты сама сказала, что Волдеморт схватил Гермиону. Ее нужно спасти, а для этого мне нужна волшебная палочка. Дай ее мне, пожалуйста, — Гарри догадывался, что выглядел не то что бы дружелюбно, а скорее так, будто пытался пережевать каменную крошку, сохраняя приветливое выражение лица.       — Я не говорила, что он ее схватил. Ты что-то путаешь, — мимоходом откликнулась она, явно собираясь перевести взгляд обратно на газету. Совсем не дипломатично Гарри опередил ее, одним движением вырвав из рук шуршащие листы.       — Мне очень нужна палочка, Пэнси, — Гарри мог прямо-таки чувствовать, как последнее крохи терпения активно изничтоживаются.       — Я уже ответила, что не отдам.       Последний намек на вежливость съехал с лица Гарри в неизвестном направлении.       — Да как ты не понимаешь! Как ты… Она же… Вы же общались! Даже… я подумал, что подружились! А тебе совершенно плевать! Она под империусом, в лапах Волдеморта, а тебе плевать! — Гарри уже натурально орал.       Его глаза выискивали в лице напротив сочувствие, стыд, хоть что-то… Пэнси разозлилась, но даже не сдвинулась с места, молча наблюдая за его метаниями.       — Она не под империусом, — твердо разделяя слова произнесла Паркинсон, выбрав для этого затянувшуюся паузу.       — Да откуда ты знаешь! Ты…       Пэнси скосила взгляд на газету, будто напоминая себе, что ту бесцеремонно вырвали из ее рук. От этого ее выражение сделалось еще более недовольным.       — Я сразу нашла ее, как только поняла, кто у нее в квартире. И она была не под империусом. И позже — тоже, — разделяя слова, будто бы сильно стараясь контролировать гнев, ответила она, смерив его раздраженным взглядом.       — Ах, так ты, увидев Волдеморта, просто… что? Не пошла в Аврорат! Ты просто ждала?!       Паркинсон поднялась на ноги, и, сделав пару шагов, толкнула его в грудь ладонью.       — В тот самый Аврорат, представитель которого забрал у Слизерина палочки? От кого я убежала из Хогвартса, подбадриваемая в спину обещаниями о том, что он заставит ему отсосать? Туда что ли?!       Не то что бы смысл слов сразу дошел до Гарри, и он продолжил скорее по инерции:       — Ничего этого не было бы, если…       — Если бы ты не был таким тупым и не решил заняться самопожертвованием, видя, как она старалась ради тебя, Поттер. Ничего этого не было бы, — выплюнула Пэнси.       — Ты ничего не… — начал было Гарри, но она уже не слушала. Затушив сигарету о дно маленькой хрустальной вазочки, Паркинсон прошла мимо.       Гарри тяжело дышал, его взгляд бегал по предметам вокруг, будто так можно было поторопить мысли, подогнать их то ли к подходящим словам, то ли обдумать уже сказанные. В поле зрения вновь попалась смятая газета, и он резко поднял ее. Прошелся вскользь, уже было хотел отбросить, но тут замер, будто бы впечатавшись в смолу.       Как-то незаметно для себя он опустился на диван, руки, удерживающие Пророк, локтями уперлись в колени. Строчки летели перед глазами, но Гарри хотелось надеяться, что его подводят очки.       В соседней комнате — кухне? — тихо гремели какими-то склянками. Отложив Пророк и поднявшись, Гарри толкнул ближайшую дверь, почему-то уверенный, что та была открыта. День дыхнул в лицо запахом влажной земли, прогревшейся травы и цветения — того самого дерева, в кору которого он смачно впечатал кулак. Саднящей боли оказалось недостаточно, и он продолжил, снова и снова.       — Поттер, я еще раз повторя… — послышалось сзади и тут же оборвалось.       Гарри резко обернулся всем корпусом, и ее плечи дрогнули. Каким, интересно, предстало перед ней его выражение, что она так отшатнулась? Встретив его взгляд, Пэнси попятилась и скрылась в доме. Тут же стало мерзко от себя. Скользнув ладонью по лицу, он выругался. Ноги медленно повели к крыльцу, и, опустившись на ступени, Гарри уставился вперед.       Как могло обернуться все так, так…       Закрытие границ магической Британии, рейды, Гермиона в розыске, Волд… Голова Гарри рухнула на ладони, пальцы впились в волосы на макушке. В мыслях проносились картины, одна ужасней другой. Вдруг вспомнилась осень и то, как Гермиона спрашивала про Азкабан. Неужели все решила уже тогда? А эти отблески видений Волдеморта — как понимать их?!       Гарри вынырнул из мыслей, когда чужие голые коленки коснулись ткани его джинс. Его собственную руку нагло отняли от лица, заставив пошатнуться. Переведя сконфуженный взгляд в сторону, Гарри увидел, как на сбитую кожу падали несколько капель бадьяна, мгновенно залечивая. Когда дело было сделано, узкая ладонь потянулась к его лицу, прохладные пальцы не сильно, но настойчиво обхватили подбородок, приподнимая его лицо. Кожи коснулось влажное полотенце, стирая, должно быть, следы крови. Проводя свои нехитрые манипуляции, Пэнси держала в зубах прикуренную сигарету — и как только не слезились от дыма глаза? У него вот, пожалуй, были готовы, но Гарри почему-то не моргал: точно заговоренный, смотрел на бывшие так близко вишневые губы.       — Хочешь? — спросили они.       Чего?       Гарри едва удержал себя от того, чтобы переспросить. Похоже, мозги работали совсем паршиво после того зелья. То ли она выделила ему совсем крошечное мгновение на ответ, то ли отвечал он и впрямь слишком долго — сигарета покинула ее рот и была протянута ему. Взяв, Гарри уставился на след от помады на фильтре. Коленки Пэнси вновь мазнули по его джинсам, когда она поднялась.       — Дейзи скоро приготовит ужин.       Не то что бы ему было дело.       Вновь смерив взглядом «щедро» оставленную Паркинсон сигарету, он — совершенно случайно — скользнул большим пальцем по вишневому следу. Да к дракклу. Горький дым ударил в голову будто первый раз, смешал мысли между собой, будто на те напала стайка мелких бладжеров. Желудок болезненно скрутило.       Спустя время он все же зашел обратно, пройдя сквозь все так же почти совсем погрузившуюся во мрак гостиную. Дейзи — так, должно быть, звали эльфийку — нигде не было видно, зато стол был сервирован на двоих почти что как в каких-нибудь ресторанах. Даром, что Пэнси уделяла этому внимания не больше, чем готовому сэндвичу из привокзальной столовой. Она сидела полубоком, покачивая одной ногой, вторая — в этой смешной тапочке — стояла на краю сидения. В руках Пэнси крутила наколотую на металлическую шпажку зеленую оливку. Тут же под тихий треск эльфийской магии на тарелку Гарри опустилась вторая тарелка. Что-то зажаренное с торчащей тонкой косточкой.       — А ты не будешь есть?       — Нет. А тебе рекомендую. Это — утка…       Пэнси что-то сказала про… кунг-фу? Кунфе? Гарри не расслышал. Отодвинув стул, он сел, смерив блюдо нахмуренным взглядом.       — Да не собираюсь я тебя травить, господин Аврор, — закатив глаза, бросила Паркинсон.       Кажется, Гарри нахмурился еще сильнее. Во-первых потому, что об этом вовсе и не подумал. Во-вторых… это ее «Аврор» странно кольнуло грудь. Как будто это еще было возможно. Как будто можно было что-то планировать… Гарри уже давно ничего не планировал. Самый последний план — адский огонь — и то вышел полным провалом. Зачем она бросила это слово так легко, так просто, будто какие-то роли были к нему еще применимы? За месяцы, проведенные в Мунго, Гарри привык, что для него не было больше никаких «когда-нибудь» и «может быть».       Он взялся за приборы. Его стойкое отсутствие желания есть помахало рукой, когда отрезанный скорее из вежливости кусочек мяса оказался во рту. Гарри понял, что целую вечность не ел чего-то, ну, вкусного. Пэнси наблюдала за ним, покачивая в руке бокал вина.

***