Полутона

Держи меня в клетке, корми с руки и хлестко бей по щекам. Мы разной породы, а значит — враги, кто жертва — не знаю сам.

***

      Фарфоровая чашка с нетронутым чаем затряслась на блюдце, звук этого треска прорезал тишину помещения, и, кажется, последние крохи самообладания Гермионы. Новый раскат ярости Лорда прокатился по дому как взрывная волна. Колыхнулись, переливаясь, хрустальные подвески на люстре.       Измученная ожиданием, она встала и бесцельно прошлась вперед-назад, обнимая себя руками. Взгляд упал на вид за окном. День подходил к концу, а Лорд все еще…       Проведя ладонями по лицу, она вышла за дверь, спускаясь на первый этаж. Ноги сами привели ее к крыльцу, на котором сидел Долохов, пуская витиеватые клубы дыма из магической трубки. Он скользнул по ней взглядом, усмехнувшись. Самой Гермионе было не до смеха.       Конечно, от вопля диаграммы в ночи все сбежались. Не иначе как подумали, что вломился отряд британских Авроров? Даже извечно до невозможности идеальная мадам Розье спешно появилась в коридоре с распущенными волосами и в шелковой ночной мантии, впрочем, не особо растеряв свою статность. Все стягивавшиеся в поместье в последние дни пожиратели, днем вышагивающие в высоких сапогах и наглухо застегнутых сюртуках, в ночи только и успели что схватиться за палочки и натянуть штаны с кобурами для запасных. Наверняка было бы забавно подольше рассмотреть лица присутствующих, если бы все эти пары глаз не устремились к одной Гермионе. Вид ее был явно не тем, что они ожидали встретить: в сорочке и халате, с размазанной по лицу кровью — особенно беря во внимание то, что такая же была на лице Снейпа. Очнувшегося, до ужаса злого и все еще сжимающего ее горло.       Кто-то присвистнул и отпустил скабрезную шутку, кто-то потянулся к метке, желая первым оповестить хозяина. Под гул переговоров Гермиона, наконец, выбралась из ослабшей хватки профессора. Осознание того, что его, должно быть, ждет, обрушилось на нее быстро и неотвратимо, предательски вгоняя в ступор. Как-то незаметно саму Гермиону оттеснили из комнаты, а спустя время весь особняк замер, пережидая гнев Лорда.       Новая волна заставила Гермиону вздрогнуть.       — Он убьет его, — прошептала она.       — За дело, — пожал плечами Долохов.       Помотав головой, Гермиона устремила взгляд на шумящие кроны деревьев. Закусила губу и зажмурилась, со страхом ожидая нового раската и одновременно боясь, что он не наступит. Так нельзя… Сжав кулаки, она развернулась, сорвавшись на бег, устремляясь обратно в дом. Когда перед глазами появилась та самая комната, она дернула ручку. Это не помогло, как и алохомора. Задержав дыхание, она принялась стучать ладонями по гладкой поверхности двери. Вскоре та резко открылась, и, отвлекшись на скользнувшую по полу Араминту, о которую едва не споткнулась, Гермиона врезалась в высокую фигуру напротив.       — Так нельзя! Он только очнулся, вы убиваете его! — набрав в легкие воздуха, крикнула она, со страхом поднимая голову и встречаясь с черными глазами напротив. Молчание Лорда пустило холодок по ее позвоночнику. Неужели слишком поздно? Метнув взгляд в открывшийся проем, она увидела профессора, привалившегося к стене. Он был бледен, волосы налипли на лоб, рука с побелевшими костяшками сжимала край подоконника… но он был жив. Рвано выдохнув, Гермиона вновь перевела взгляд на Лорда, но встретила только его удаляющуюся спину… А затем ее оплело невидимыми путами. Как бы Гермиона ни старалась оставаться на месте, ее ноги тянуло вперед, весь корпус толкало вслед за Лордом, будто крошечную булавку к гигантскому магниту. Араминта недовольно зашипела, блестящими глазами-бусинами наблюдая за тщетными попытками Гермионы противостоять. Чем дальше уходил Лорд, тем невыносимее было оставаться на месте. Один маленький шаг сменился другим, и хотя руки изо всех сил старались цепляться за ручки, стены — все, что только попадалось по пути — тело Гермионы неумолимо приближалось к ее собственной комнате. Когда за спиной захлопнулась дверь, заклинание, наконец, отступило. Показалась, что даже на морде Араминты проскользнуло выражение ехидного удовлетворения. Переведя дыхание, Гермиона закусила внутреннюю сторону щеки, предусмотрительно отойдя на несколько шагов от двери. Лорд терпеть не мог, когда кто-то прятался и жался по углам…       Сам он неспешно прохаживался по комнате, с преувеличенным интересом рассматривая каминную полку. Ярость выдавал только кончик палочки, которым он постукивал по раскрытой ладони второй руки. Паршиво, до невозможности паршиво… И он молчал, оглушительно, убийственно молчал — излюбленное его наказание для Гермионы. Как и в прочие такие моменты, ее руки холодели, а язык предательски прилипал к небу. Сознание судорожно перебирало возможные слова.       — Спасибо, что оставили профессора в живых, — хриплый голос утонул в безжалостно звенящей тишине. Мимо, не то, абсолютно не в цель…       — Вы… Вы поступили правильно, уверена, что Снейп вам еще понадобится… — Мерлин, просто крах, еще хуже! Араминта, прежде невпечатленно пробовавшая языком воздух — и та на мгновение застыла, в подтверждение крайнего идиотизма прозвучавших слов.       Лорд оставался безучастен, его ровная спина и спокойный, игнорирующий Гермиону взгляд давили хуже, чем делала бы это открытая угроза круциатуса.       — Я… я не думала, что получится. Мне жаль. Не что получилось, а то, что так — среди ночи, и… должно быть, этот переполох отвлек вас от чего-нибудь…       Он вынуждал ее говорить, но с каждой брошенной фразой Гермиона, должно быть, лишь подливала масло в огонь. Никакие слова не клеились, не подходили — делали только хуже. Выдохнув, она закрыла рот, твердо решив перестать себя закапывать глубже.       Потекли долгие мучительные секунды.       Взгляд Гермионы скользил по его черной мантии, по не выражавшему ни одну эмоцию профилю, по широким плечам, по бледным длинным пальцам, сжимающим палочку… Которая больше не двигалась.       — Ну, что же ты замолчала? — раздался холодный голос, заставив ее вздрогнуть. Гермиона подняла глаза, встречаясь с его. — Не желаешь поделиться методом такого… чудесного исцеления?       Если раньше было ясно, что он в ярости, то теперь сказать было ничего нельзя. Его голос звучал ровно, с едва заметной привычной ядовитостью. Гермиона нервно сглотнула.       — Я не знаю, как у меня получилось, — произнесла она сухими губами. Раздался тихий, не предвещающий ничего хорошего смешок.       — Неужели?       Он сделал несколько медленных неслышных шагов в сторону. Едва заметно склонил голову в бок, затем в другой — будто разминая шею. Челюсть двинулась, придавая ему то ли задумчивый, то ли глумящийся вид.       — Помогла сила любви, я полагаю? Что ж… — он слегка повел палочкой, а до Гермионы все никак не доходил смысл сказанных слов. Точно вглядываться в предмет на глубине озера — видишь контур, но ничего не рассмотреть сквозь рябь. — Все эти годы Дамблдор не терял времени, но я не виню тебя, едва ли неокрепший ум устоит перед его проповедями…       — Какой любви? О чем вы…       — Скажи сразу, мне стоит приказать запирать тебя на ночь в спальне? — задумчиво спросил он, но под этим фасадом затаилась тихая ярость. — Я заметил, вы уже сдружились с Долоховым, так может в следующий раз ты отправишься к нему? Я вижу, тебе нравится наводить бардак в рядах моих слуг…       Гермиона замерла, глупо хлопая глазами. На мгновение схлынул даже страх, не устояв под напором тотального непонимания.       — Теперь мне стало ясно твое пристальное внимание к Северусу, но, знаешь что? Представь, у самого Снейпа я не нашел ни обрывка воспоминаний о том, чтобы он проявлял что-то похожее к тебе, — Лорд холодно усмехнулся, разведя руки в стороны, улыбка была полна какого-то странного, едкого удовольствия.       — Я…       — О, это, должно быть, неприятно, — ядовито протянул он и наконец взглянул на нее. В несколько шагов он преодолел пространство, остановившись прямо перед Гермионой, внимательно, яростно смотря на нее сверху-вниз. — Признаться, я и сам удивлен. Ты, вроде бы, вполне соответствуешь его вкусам, — он склонился ближе, его взгляд прошелся по ее лицу неприятно, придирчиво — так смотрят на прилавок, решая, хороший ли товар, а затем мазнул по шраму на ее запястье, который Гермиона забыла скрыть. — Но, какая досада… Северус не разделяет твоих чувств.       Отшатнувшись, Гермиона раскрыла рот только затем, чтобы вновь его закрыть, и едва удержалась от того, чтобы потрясти головой.       — Вы… Вы что, думаете, что я влюблена в профессора? — едва складывая слова в предложения, спросила она. С губ сорвался истерический смешок. Что, ради Мерлина…       Лорд выпрямился, его взгляд — сплошь смесь мрачного удовлетворения, пренебрежения и чего-то еще — сменился легким прищуром от реакции Гермионы.       Когда она поняла, что подставилась, было уже поздно — отразить полетевшее заклинание уже не хватило бы времени. В разум толкнулась чужая сила, проникла внутрь резко, немедля, легко — как раскаленный нож в масло.       Закружились обрывки памяти, будто кто-то выкинул из окна охапку газетных вырезок. Страх ледяными когтистыми лапами сковал все тело, впился в плоть, разрывая ее на лоскуты — никогда прежде она не испытывала такого. Показалось, что сознание она теперь делила с Ним, и в этом паническом удушье было сложно — совсем невозможно — убедить себя, что так теперь будет не всегда.       Наконец найдя воспоминания о прошлом вечере, Лорд задержался на виде Долохова. Вот его фигура мелькала, сражаясь с Роули, вот капли воды покатились по крепкой шее пожирателя, падая и впитываясь в ткань майки, вот он ушел с поляны, насвистывая что-то под нос…       Лорд отбросил эти воспоминания и устремился дальше — казалось, в темной комнате кто-то включил проектор, пуская на стену какое-то дурное реалити-шоу с Гермионой в главной роли.       Пальцы смыли налипшую на лицо пыль. Теплые струи воды покатились по плечам. Взгляд в окно. Зашуршало пухлое оделяло. Книга. Книга…       Та часть сознания, что все еще принадлежала ей, кричала о том, что ни за что нельзя допустить его к этим воспоминаниям. Гермиона принялась отбиваться — руки коснулись твердости чужой груди, затянутой в шелковистую мантию, но тут же были перехвачены его пальцами, железной хваткой сомкнувшимися на запястьях, не оставляя ни единого шанса.       Пожелтевшие страницы, плывущие перед глазами строчки. Маленькая деревушка среди гор. Река. Стоны, огонь, сотни лиц, искривленных в предсмертной муке… Ее обрывчатый сон. Зажатый в ладони камень — чужая сила вдруг стала яростнее — он узнал его. Темный коридор, щелчок двери, бледное лицо профессора. Кровь в поцелуе, кровь в поцелуе…       Резко потеряв опору, Гермиона рухнула на пол.       — Где эта книга?       Ее ответ ему не требовался, даже если бы она смогла его дать. Скользнув пальцами по горлу и ошалело ловя ртом воздух, Гермиона услышала, как скрипнул ящик тумбы, повинуясь его невербальной магии, а затем — тихий шелест страниц, пока Лорд искал нужный разворот. Зажмурившись, Гермиона рвано выдохнула, ощущая полную беспомощность. Если он поверит, если он решит воспользоваться… впрочем, древняя сказка ясно показывала, что может быть.       — Это не претендует на хоть сколько-либо действенный способ, — произнес он спустя несколько минут, в его голосе сквозило недовольство.       Наконец подняв взгляд, Гермиона увидела, как он прошелся по комнате, все еще удерживая книгу в руке. Задержавшись на какой-то строчке, он приподнял бровь и захлопнул том, отбросив его на кровать. Его глаза встретили ее, сверкнув затаенным интересом. В следующую секунду он опустился в кресло, и, проведя пальцем над раскрытой ладонью, сделал порез. Красные капли покатились по запястью и предплечью, теряясь за широким рукавом.       — Ну, — низкий голос заполнил комнату, звеня в голове. — Приступай.       Гермиона сильнее вжала лопатки в стену позади. Конечности вновь оплело заклинание, заставляя повиноваться и встать на ноги, приблизившись к Нему. В несколько нетвердых шагов она оказалась рядом. Он отвел ладонь в сторону, выжидательно смотря на нее, и этот взгляд не давал ни шанса на непослушание.       Мерлин. Все внутри скрутило волнением — так абсолютно ни к месту. Скользнув рукой в карман, она достала камень, молясь, чтобы ничего не сработало.       — Мне… мне просто повезло, — предприняла она последнюю попытку, уже поднеся камень к губам. Оставались считанные миллиметры.       Лорд молчал. Его неотвратимая магия заставила руку дрогнуть. Камень прошелся по губе, короткой полоской вспарывая кожу. Шаг, еще — колени уперлись в края подлокотников. Она медленно склонилась, похолодевшие руки не нашли лучшей опоры и коснулись Его плеч.       Дыхание было так неотвратимо близко… выдохнув, она коснулась чужих губ, едва способная вместить этот момент в сознании.       Злой, резкий, жадный поцелуй. С ее губы стекала кровь, острые зубы захватили порез сильнее, терзая, выпивая до последней капли. Твердое тело под пальцами. Тепло. Крепкая хватка — и ее потянули вперед, заставляя опуститься на его колени. Жадное, нетерпеливое - прикосновение от талии по бедру. Еще ближе. Выдох. Ее? Чужой? Терзающий, мучительный, лихорадочный сон. Ближе — к твердому телу, сильнее — на талии, не вздохнуть. Голодно, убийственно, осатанело.       Он отстранился, все еще тяжело дыша.       Два взгляда скрестились на все еще кровоточащей ладони.