Город криминала

Время будто остановилось, и все, словно завороженные, смотрели на Арину, которая захлопнула за собой дверь, как только перешагнула порог кабинета.       — Ты ничего не хочешь рассказать?, — шатенка встала напротив сонного Руслана, который только-только сумел задремать. Он непонимающе смотрит на объект своего быстрого пробуждения, — и что ты молчишь? Остальные, кажется, не понимали абсолютно ничего. Лишь молчали, выжидающе наблюдали за разворачивающимся диалогом, который не предвещал ничего хорошего.       — Твои отговорки тебе не помогут, Руслан. Ты понимаешь, что натворил? Ты понимаешь, что теперь за это будем отдуваться мы с Давидом? Даша, Коля, Слава? Да и ты сам, в конце концов! Шатен лишь вздыхает, потирая больные виски, формулируя мысли. Спросонья в голове каша, которую ещё предстояло расхлёбывать. Тушенцов ловит на себе пристальный взгляд Добренко, что всё это время сидела в кресле и явно нервничала. Как бы она не пыталась показывать свое безразличие к происходящему, истинные эмоции скрыть она никогда не могла. Буланова уж было замахнуться хочет, да только вовремя останавливается, ударяя кулаком по столу. Она не хотела слышать ответов на свои вопросы, но было необходимо прийти и вывалить это всё на предмет надвигающихся проблем. Даня взглядом бегает от Арины к Руслану, оставаясь сидеть на месте. Он-то вообще не знал ничего, как и все остальные, кроме Даши. Парень замечает и ее цепкий взгляд, сфокусированный на Тушенцове, и от того доля сомнений в ее неведении начинает закрадываться. Но в разговор встревать он не намерен, решает, что потом всё спросит лично у Руслана. Тираду останавливает звонок на телефон девушки, отчего та моментально хватает гаджет из кармана, бегло оглядывая загоревшийся экран.       — Твою мать, блять, — после этих слов она резко разворачивается на пятках, отвечая на звонок, пока вылетает из кабинета, громко хлопнув дверью, отчего, кажется, даже стены затряслись, успев перед этим оставить последнее слово за собой:       — Мы ещё вернёмся к этому разговору. Повисло неловкое молчание: никто не смел произнести ни звука, и лишь томный вздох Даши разрезает давящую тишину. Вопросов к Руслану уйма, но ни один из присутствующих не осмеливается задать хотя бы один. Было абсолютно непонятно, чего стоит ожидать, но каждый в этой комнате совершенно точно понимал, что совсем скоро проблема Руслана станет общей. В голове всё смешалось, а вместе с тем разум подкидывал самые наихудшие варианты. В какой-то момент Добренко поднимается со своего места и, поправив свою блузку, скрывается за дверью, оставляя после себя ещё больше вопросов. Она что-то задумала, но просвещать в это остальных почему-то не стала. Как обычно решила закинуть груз ответственности на свои хрупкие плечи.       — Не сейчас, — Тушенцов ловит на себе настойчивый взгляд Дани и, предвещая все вопросы, перебивает, отвечая раньше, чем тот сумел что-то сформулировать. На свои слова получает лишь неуверенный кивок головой.

***

      — Так в чем дело?, — всё-таки Кашину не дают покоя все эти недомолвки. Сидя в машине, рассекая трассу, решает подать голос. Ехать в напряжённом молчании хотелось меньше всего.       — Возникли некоторые проблемы с моим последним визитом к Павлову. Давай не будем об этом? Понятнее от этого не стало, но радовало, что в ответ он не получит молчание. Хотя бы так, хотя бы какой-то разговор. Но, если быть честным, легче все равно не стало. Руслан всё также продолжал говорить загадками. Хотелось от него конкретики, может, даже помочь свою предложить, если был в этом смысл. Руслан всегда такой был: своенравный, резкий, привыкший не просить помощи и не любивший жалость к себе. Старался решать свои проблемы сам, пусть и порой очевидно не вытягивал, и тогда на помощь приходил Даня. Молча, он просто исподтишка помогал, никак не афишируя, чтобы не протягивать руку помощи так открыто. В чужие же Руслан никогда не лез, и даже если попросить, то не факт, что он хоть как-то зашевелится. Но это не касалось его близких, ни в коем случае. Этого он не показывал, но на деле же готов расшибиться в лепёшку, лишь бы хоть как-то облегчить чужую жизнь. Ещё с самого детства он был научен взаимовыручке, но это качество далеко не от отца или матери. Для него их тогдашние связи были лишь формальностью, хотя и сейчас ничего не изменилось. Он был сам по себе, и жизни его учили далеко не люди, которые в нормальных ячейках общества назывались семьёй. Любовь он получал от подруг, от девушек, с которыми иногда поддерживал связь, потому что приходилось; друзья со двора научили прыгать по гаражам, пить пиво и курить в затяг. Он не жалеет ни о чем, если честно, ведь если бы этого не было в его жизни, он бы никогда не стал тем, кем является сейчас. Кашин в личную жизнь друга, при всем их близком контакте и постоянном нахождении рядом, никогда не лез. Потому что уважения к этому человеку имел огромное, да и ковырять душевные раны явно никому из них не принесло бы удовольствия. Но спокойных посиделок на кухне в четыре часа утра вполне хватало, чтобы иметь представление о прошлой жизни Руслана. Он не скрывал ее, нет, просто не находилось повода о таких разговоров; просто не хотелось вновь пропускать через себя все эти моменты; не хотелось ворошить прошлое. Проблем хватало в настоящем и ближайшем будущем.       — Ладно, — Кашин отрывается от изучения чужого сосредоточенного лица, после чего достает мобильный, открывая гугл карты, — следующий поворот – направо, потом езжай пока прямо. В ответ он получает лишь согласное мычание, после чего парень следует указаниям. Дорога была долгой и сложной, хотя бы потому, что оба так до конца и не знали, куда едут. Каждый раз эта была русская рулетка. Но их дело было лишь молча выполнять все поручения, а после получать прибыль, ради которой они всё ещё держатся на своих местах. Ладно, это одна из причин. Вот, наконец, показываются хрущёвки бедного спального района, и машина аккуратно паркуется вдоль дороги рядом с трехэтажным жилым домом.       — Как они вообще тут живут?, — скорее самому себе задаёт вопрос Данила, изучающе оглядывая угрюмые панельки, после доставая пачку сигарет, протягивая и приятелю.              — Вспомни, с чего начинали мы, — чирканье зажигалки эхом раздается по пустынной улице, и Руслан, предвещая нахлынувшую ностальгию Кашина, бубнит, — пойдем, у нас времени мало. Чёрная балаклава с вышитым на лбу красным крестом прилетает в руки, после чего, оглядев ее, парень натягивает на голову с тяжёлым вздохом. Расхаживая по темному коридору с ободранными стенами и треснувшими окнами, в памяти невольно всплывают картинки из детства. Не самое приятное, но от своего прошлого никуда не деться. И это лишний раз напоминает ему о том, почему он сейчас здесь. Ветер задувает в разбитые окна, колышет остатки штор, а под ногами то и дело хрустит стекло или какой-нибудь шприц. Зрелище не из приятных, но совсем не удивляло, тем более для такого места. Одна из открытых дверей привлекает внимание, и парень, недолго думая, сворачивает туда. картина перед глазами вполне ожидаемая: разбросанные вещи, ободранные обои, сломанная мебель и потолок, что вот-вот обвалится на голову. Но не все осталось на своих местах – что-то тут всё-таки успели обчистить местные наркоманы. Из окна открывался вид на такой же разбитый временем двор. Старые ржавые качели и железная горка выделялись среди небольшой песочницы «грибочком» своей облупившейся синей краской. Там давным давно не было детей и их весёлого смеха, но Кашин определённо слышал его, как и неприятный скрип качелей. На полу валяется тетрадь, которая почему-то бросается в глаза. Присаживаясь на корточки, парень принимается листать тетрадные листы, половина из которых уже сгнила или их вовсе не было. Какие-то сочинения, изложения и прочая писанина детская, выведенная аккуратным почерком. С каждым новым прочитанным словом Данила невольно погружается в это с головой, с интересом читая «как я провел свое лето» какого-то Серёжи из второго "Б" класса. Оглянувшись ещё несколько раз, он вспоминает, как жил в подобной квартире, будучи совсем ребенком. Тогда у них было много финансовых проблем, разборок с отцом-алкоголиком, который даже после ухода из семьи не оставил ее в покое. Может, жили и бедно, но матушка как могла скрашивала жизнь сына, стараясь дать всё, что было в её силах. То же самое старался делать и он сам по отношению к ней. Бесконечно благодарен за всё, любит и любил ее безумно. Примерным ребёнком он не был никогда, но ради матери старался делать всё, чтобы радовать ее. К ней, конечно, много вопросов было касательно того, что она приняла решение родить ребенка, не имея ничего, но Данила ее не осуждал. Он просто не имел на это право. С ней у него всегда были хорошие отношения, и он исключительно с теплотой вспоминал ее образ. Они давно не виделись, а с момента переезда Дани из Казани в Петербург прошло слишком много времени. Просто не находилось времени, момента, и это, пожалуй, единственный случай, когда Кашин ничего не может сделать. Нельзя вот так всё бросить и уехать; тут нет отпусков, нет выходных кроме как формальных, но теперь деваться уже некуда. Иногда они созваниваются по вечерам, он рассказывает матери о происходящем в жизни, конечно же многие моменты пропуская или придумывая что-то другое. Ни в коем случае нельзя было допустить, чтобы она узнала о роде деятельности сына. Она многому научила. Вот только не во всём углядела. Во многих вещах он никогда ей не сознается. В тот момент он дал себе обещание, что никогда не повторит судьбу ни матери, ни тем более отца.       — Пойдем, — на плечо ложится тяжёлая рука, чуть сжимая, отчего Кашин дергается, поднимая напуганный взгляд, но как только видит перед собой Руслана, то тут же выдыхает, поднимаясь на ноги. Сейчас они полностью понимают чувства друг друга. Оказалось, что вышли небольшие проблемы с местом – их цель находилась чуть ниже, небольшое подвальное помещение, вход в которое было где-то снаружи здания. Парни обходят вокруг, держа макаров наготове. Изредка переглядываются, когда слышат какие-то звуки, идя нога в ногу. Наконец заветная дверь, прикрытая огромным баком мусора, виднеется. Даня стоит позади с заряженным макаровым в руках, внимательно наблюдая за каждым присутствующим, пока в это же время Руслан пересчитывает пачки денег в чемодане, который они должны будут передать Альберту. За дубовым столом сидит мужчина преклонного возраста, а рядом с ним ещё двое телохранителей. С одним из них Кашин успевает зацепиться взглядом, намеренно долго задерживая его и всматриваясь. В таком деле нельзя считать ворон и отвлекаться, каждый неверный шаг может обернуться если не смертью, то огромными проблемами в будущем в виде настоящей войны между так называемые группировками, а это не нужно было никому. Именно поэтому Данила стоит, внимательно следя за каждым чужим движением, в случае чего готовым в любой момент спустить курок. Они с Русланом несут ответственность друг за друга, и сохранность чужой жизни в приоритете.       — Добро.

***

Следующей целью был небольшой ресторанчик. Небольшой, но достаточный для того, чтобы не отдавать боссу его, не совсем законные, деньги. Законы тут писали они сами, но соблюдать их должны были все. Умные люди не наживают себе проблем, в отличие от глупых, что всегда хотят лезть на рожон. С такими они умеют обращаться, и знают, что сюсюкаться не стоит.       — Я ничего не знаю! Правда, он сказал, что всё отдал..., — один из официантов, стоя у обшарпанной стены, прижимается к ней и испугано смотрит на две высокие фигуры, лица которых скрыты черной балаклавой.       — Зови его сюда. Тот, ринувшись, скрывается за дверью для персонала, убегая в помещение. Кашин вздыхает, переминаясь с ноги на ногу, в то время как Руслан закуривает, опустив голову.       — Как думаешь, он наебал нас?       — Хуй знает... Если всё-таки наебал, то проблем у них будет гораздо больше.       — Это да, — задумчиво протягивает Тушенцов, — в таком случае придётся его в мусорке оставить. Разговор заканчивается, как только открывается дверь, а порог перешагивает невысокий мужчина средних лет в тёмно-синем костюме.       — Ты же сказал, что всё отдашь, — начинает шатен, — мы тебе поверили, дали отсрочку на пару дней, — окурок улетает в небольшую лужу под ногами, — а ты, оказывается, напиздел нам. Знаешь что бывает с пиздаболами? Не подходит и десяти секунд, как в тишине раздаётся оглушающий выстрел. Руслан стоит, приоткрыв рот, видя под собой лужу крови и тело, что безвольно валяется под его ногами, а в руке разжатой блестит в уличном свете пистолет. Переводит взгляд на Кашина, что стоит, вытянув ствол перед собой. Тихий вздох слетает с губ, и рука опускается. Теперь они смотрят друг друга в глаза: у одного читается явное волнение и беспокойство, а у второго от нервов дёргается рука и закатываются глаза. Даня только что спас ему жизнь.       — Да, пришлось завалить. Хуй знает, на что он рассчитывал. Передай Альберту, чтоб заехал туда на днях, — разговор завершается, а экран телефона гаснет. Вместе с тем и прикрываются уставшие глаза, а тело желает оказаться на мягкой кровати и провалиться в сон. Дождь так и не прекратился: мелкие капли неприятно касаются открытых участков кожи, заставляя покрыться мурашками. В машине гораздо теплее. В окно тарабанит тихо, оставляя после себя дорожки и разводы. Было спокойно, несмотря на то, чем они занимаются и занимались всего несколько минут назад. Оба устали, хотелось скорее попасть домой. Но вместо этого Руслан отправляет Коле короткое сообщение о том, что деньги у них, а сами они уже направляются обратно.       — Спасибо, — уставший голос разносится в салоне автомобиля, привлекая внимание водителя, — ты мою шкуру спас. Кашин не знает, как реагировать и что отвечать, но когда кидает мимолётный взгляд на Руслана и замечает его лёгкую улыбку, кончики собственных губ подскакивают вверх в ответ. Было тяжело в такие моменты искренне улыбаться или проявлять хоть какие-то эмоции. Моральная измотанность организма слишком сильно мешала жить хоть чуточку нормально. Даня правда старается, но, кажется, никогда не привыкнет к тому, что в любой момент может потерять Руслана или сам оказаться с пулей в голове. Стоя там, и за считанные секунды спуская курок, руки нещадно дрожали, ведь он мог не успеть. Хватило чёртовой секунды, чтобы заметить резкое движение хозяина ресторана, и Кашин, не задумываясь, выстрелил. И только потом, по истечению некоторого времени, дошло, что он мог просто-напросто не успеть, и сейчас в машине бы сидел он один, а в мусорном контейнере лежали два свежих трупа, вместо одного.       — Заедешь?, — под огромным слоем смертельной усталости читается лёгкая надежда, которую шатен не скрывает даже.       — Домой поеду, заебался, как собака, — в ответ ему лишь понимающе кивают головой, — извини, в другой раз.       — Ничего. Уже оба представляют, как поедут к себе; как завалятся спать и наконец-то абстрагируются от всей этой городской суеты. Завтра, вроде как, должен быть выходной, если его можно назвать таковым при учёте рода их деятельности. Надо же было хоть иногда давать себе отдых и мнимую свободу. В какой-то момент телефон начинает разрываться от неприятной мелодии звонка, заставляя скривиться, но моментально напрячься. Удивительно, что Арина решила набрать именно Кашина, а не Тушенова, как делала это обычно. Руслан краем уха улавливает раздражение по ту сторону трубки, а на лице Дани эмоции сменяются с одной на другую слишком резко. Буланова снова не в духе.. Хотя, когда она вообще была в настроении? С такой работой – неудивительно, тут бы каждый, как собака, словно с цепи сорванная, себя вёл. В конце концов он протягивает телефон Руслану практически сразу, сопровождая это тяжёлым вздохом. Наверное, Руслану стоит иногда следить за своим телефоном на беззвучном режиме.       — Ты можешь рыть могилу руками, Тушенцов.