Сад голубых пионов

      Чейси хватает Пиону за плечо, тянет за собой в укромный уголок гостиной и прижимает к стене так, будто собирается пытать, как в кино. В их круглой гостиной, впрочем, укромных уголков почти не существует, так что это просто ниша возле камина, скрытая тенью пламени, и каждый проходящий мимо на самом деле может их заметить. Конспирация так себе, и Пиона вскидывает подбородок, встречается с искрящимся негодованием взглядом Чейси и вопросительно поджимает губы.       Пиона знает, что от нее хочет Чейси, Пиона в курсе, что у той был конфликт со слизеринцами на первом курсе, но Пиона не Чейси, и отступать от собственных друзей не собирается. Тем более, что ее-то не собираются обсмеивать на виду у всей школы. Пожалуй, если Люциус или Нарцисса сделают что-то подобное, Пиона страшно разочаруется и полезет на них с кулаками.       – Я говорила тебе не общаться со слизеринцами, – возмущенно цедит Чейси.       Пиона слышит обиду и зависть в ее словах, и оттого только выше вздергивает подбородок, копируя самодовольную обыкновенно Нарциссу.       – На нашем факультете есть еще ребята, которые тоже дружат со слизеринцами, – Пиона размеренно чеканит слова, распрямляется и становится с Чейси почти одного роста, – цепляйся, пожалуйста, к ним.       – Они тоже аристократы! Чистокровные волшебники! – слишком быстро возражает Чейси, будто речь эта снова и снова вертится у нее на губах. – Для грязнокровок это всегда заканчивается одинаково!       Пожалуй, Пионе Чейси больше не нравится. Не то чтобы она нравилась Пионе с самого начала, просто Чейси старше, берет над ними шефство и кое-как вводит в мир магии, в котором сама-то вращается всего лишь год. Сейчас Пиона испытывает к Чейси презрение, потому что она сама себя зовет грязнокровкой, опускаясь на тот уровень, на котором некоторые хотят их видеть. Пиона ведет плечом, выворачиваясь, встает к Чейси боком и улыбается, стараясь не закатить глаза раньше времени. Где-то внутри нее бурлит гнев, такой же, как после ссоры с Петунией, и Пиона выдает его всем своим телом, копируя надменную высокомерную местами Нарциссу.       – Я волшебница, Чейси, – выплевывает Пиона слова, прижимаясь лопатками к теплому каминному камню, – все остальное – ярлыки, которые мы сами на себя вешаем.       Потому что Пиона лучше всех знает, как хохочет Нарцисса, как гордится своими старшими сестрами и как повторяет чужие движения, чтобы казаться лучше, чем она есть. Пиона знает Люциуса, который любит побыть в тишине, а еще болтает, не замолкая, стоит найти интересную тему. И Пиона знает, как они оба молчат и сидят по обе стороны от нее, когда рассказывать не хочется, но от молчаливой поддержки дрожат губы и теплеют озябшие пальцы.       Чейси, напротив, знает лишь высмеявших ее девчонок, до которых, кажется ей, просто невозможно никогда дотянуться.       – Для них ты грязнокровка, – не желает сдаваться Чейси, больно хватая Пиону за запястье, – вот увидишь, рано или поздно об тебя вытрут ноги, и тогда ты припомнишь мои слова!       Пиона не собирается тянуться или падать, стоит, все еще задрав к потолку подбородок, и в какой-то момент Чейси отступает, сверкает глазами разгневанно и завистливо и скрывается за порогом собственной комнаты. Пиона остается стоять у камина, потирает покрасневшее разом запястье и изучает высокую фигуру, притаившуюся у самого входа.       – Было интересно послушать? – Пиона все еще злится, и оттого слова ее получаются грубыми и обрывистыми.       Парень приближается к ней неспешно, треплет по плечу и одним движением усаживает на пуфик и сам протягивает к камину руки. Больше в гостиной никого нет, все уже расходятся по своим комнатам, потому что завтра – первый учебный день, а после каникул учиться никому не хочется. Имя его вертится у Пионы на языке, она помнит, как парень представлялся новоиспеченным первокурсникам как староста Хаффлпаффа, но что-то такое простое, несопоставимое со смешными вычурными именами, стремительно забывается, обесцвечиваясь в памяти.       – Меня зовут Тед, – будто прочитав ее мысли, говорит парень, переворачивая ладони тыльной стороной вниз, – и я впечатлен, честно говоря. Ты знаешь, что случилось с Чейси?       Пиона вроде как знает, в общих чертах, но все равно мотает головой. У Теда приятный голос, а еще он, кажется, очень хочет рассказать то, что творится у него на душе.       – Слышал, в поезде она познакомилась с двумя девочками, – Пиона едва не вставляет, что поезд действительно похож на место судьбоносных встреч, но вовремя захлопывает рот, позволяя Теду продолжить, – как ты можешь догадаться, девочки распределились на Слизерин, а Чейси попала к нам. Сначала ничего не происходило, они здоровались в коридорах и перекидывались парой слов, но тесно не общались, а потом вдруг вся школа стала говорить о том, что бедняжка-Чейси пытается подмазаться. Я не особо силен в этих ваших девчачьих разборках, но, думаю, она своеобразно пытается тебя защитить.       – А я думаю, что она просто завидует, потому что выбрала не тех слизеринцев, – хмыкает Пиона и поднимается.       После летних каникул ей тоже учиться не хочется, но завтра первым уроком Травология, и в теплице профессора Спраут Пиона должна быть как никогда собрана. Она машет усмехающемуся Теду на прощание и скрывается в собственной комнате, не обращает внимания на шепотки из-под пологов кровати и прячется под одеялом с головой. Этим летом, думает Пиона, Петуния непременно получит письмо, потому что Нарцисса сказала, что так бывает, и тогда в школе их станет двое. Потом к ним присоединится Лили, и тогда непременно можно будет делать все, что захочется, и младшие сестры тоже будут ею гордиться.