Фея моих снов

— Я решила твою проблему. Спасибо скажешь? Или есть еще пожелания? Лилис улыбнулась неярко накрашенными губами, вежливо склонив голову, словно ей правда жаль и никакого пиздеца вокруг не происходит. И ее собственное будущее не висит на волоске. Даже макияж не размазался и волосы не растрепались, или Повелительница Иллюзий не забыла привести себя в порядок. И держалась спокойно, добавив лишь легкую нотку злорадства в сочувственный тон. А злорадствовать впору над ней — будь хоть немного до того. Ведьма давно уже всматривалась в мелькающие в темных углах тени, помимо воли. На предмет — не Стиратели ли это. И если бы кто-то знал, кроме (не)любимого ученика. Саладин в любой непонятной ситуации предпочитает промолчать, и в понятной тоже. И решил помочь Лилис избежать встречи со Стражами Времени. Избавить Магикс от нее с наименьшими потерями, без шума и кровопролития, — что может быть лучше? Мэлько категорически не согласился бы, но его никто не спросил. И, может быть, в глубине души босс не так страстно желал уничтожить Лилис, как ее сестер. Наставница все же спасла его от кровожадной Белладонны, как ни крути. Решила, что одаренного мальчишку можно и нужно использовать лучше, а конченая садистка обойдется крестьянскими подкидышами. Пусть пацан за ними и ходит, двойная польза. Сука, босс же всегда знал, чья это идея? Такой себе мотив, но результат важнее — одна из любимых мудростей Лилис и Саладина. И иначе Великого не совсем светлого мага Саладина не было бы, и его школы, и вообще ничего. Кроме останков очередного ребенка на алтаре Облачной башни. И обучила магии — без ее уроков Саладин не был бы так крут. Поэтому все же решил отдать старый должок и пощадить наставницу. Или не рисковать, как обычно. Босс бы сказал, что «выиграл своими методами много битв, а ты пока не одной, чтобы умничать». Но объяснение не состоялось, из-за обстоятельств непреодолимой силы. Пожелания? Чтоб ты сдохла. Подходящий ответ пришел на ум сейчас, при повторной перемотке. Там он офигел, как от критического удара по голове, позорно надолго. Или лучше сказать «тот он», теперь все совсем не так. Спустя много лет, событий, откровений и некоторого дерьма. Пожелать Лилис всего заслуженного, и даже сделать, не хотелось. Подождет, как-нибудь потом, не когда все это стало мелочами, померкло и отошло на второй план. Его мама не может и не должна так умереть, это неправильно. Вообще не должна. Но ужасная картина не исчезала, моргать и пытаться очнуться от кошмара бесполезно. Отчаяния, боли и слез не было, только тупое оцепенение и нежелание верить своим глазам. Они пришли бы потом, как у Миели. Не будь у тех, кто задумал и организовал чудовищную подставу других планов. На вопрос Лилис о пожеланиях ответили за них с отцом — тот, кого не спрашивали. — Нет, все просто зашибись. Делай, что собиралась и не ломай комедию. Пока еще можно помочь. Другой знакомый голос сумел пробиться сквозь кокон тупого отчаяния, и даже отвлечь. Эффектом неожиданности. Все пошло не так, как он думал… не то, он вообще потерял способность соображать. Но удивляться — нет, как оказалось. Мэлько резко, до боли в неприятно хрустнувшей шее повернул голову, до последнего не веря. Что босс на самом деле здесь, а не глюк или иллюзия подлой ведьмы. А он откуда взялся? Почти не опоздал, или пришел, когда счел нужным, как всегда. Не просто же так, да? Тень безумной надежды затрепетала в груди готовым мгновенно погаснуть огоньком. Надеюсь, что вовремя. Мэлько, послушай… Саладин замолчал, раздраженно махнув рукой. Словно не знал, что сказать дальше, и нафига было начинать. И не до объяснений, когда любимая наставница вот-вот сболтнет или сделает лишнее. А потом они станут не нужны, так или иначе. И главное — время дорого, гибели наивной доброй феечки он на самом деле не хотел. Вот из-за ее… любимого мужа да, только порадуется. Будь он на месте истекающей кровью жены, жаль что нет. И не будет, темному валар предназначена иная судьба и иной мир. Там он получит свое по-другому, наиболее вероятные скрипты прописаны в книге, а нет — то и ладно. Все закономерно, как и должно было случиться. Любящие и спасающие других из последних сил, забыв о себе, всегда попадают под раздачу и платят за все. По чужим счетам. Принцесса Королевства Природы и его пожалела бы, и захотела помочь… своими методами. Любовью и целительными силами природы, он не сумел стать их адептом. И не особо старался, душа жаждала иного. Когда-то это уже произошло, или произойдет. Флора будет смотреть на него — дружелюбно, доверчиво и с сочувствием. Даже если бы сумела заглянуть внутрь и увидеть все, чем он жил, что думал и чего наделал, ничего не изменится. Она все же… уникальное создание и называть дурой светлую фею не хочется. Пусть это и так. Нет у него подходящих слов для таких, как она. Не к добру приходящей в мутных видениях. Его стали мучить сны о несбывшемся, не с ним или не сейчас, все чаще и реалистичнее. Плохой симптом, не хочется формулировать, чего. Как-будто это поможет. Глупо жалеть всех подряд, знала бы бедняжка Флора, как, но на секунду интересно. Проверить, что получится из попытки исцелить его душевные раны. Уже ничего, Флора сама выбрала свою судьбу. Глупая фея. Он просто не стал мешать. И не дал бы Мэлько умереть, и ей… постарался, сделай Флора разумный выбор. А кое-кого можно было забыть, как страшный сон, и жить дальше. Может, уничтожение проклятой книги поможет и ей, стерев связанные воспоминания? Все решится одним кликом — вряд ли, очень вряд ли, но что-то должно сработать. Ужасная рана на левой груди уже не кровоточила, выделяясь жутким коричнево-красным пятном. Что… просто ужасно. Вот сука босс, он же не затем нарисовался, чтобы нести чушь и кэпствовать. Мэлько стиснул зубы и мысленно дал себе ощутимого тычка. Только постыдной и бесполезной истерики не хватало, и маме она не поможет. Кровь перестает вытекать после остановки сердца, какими бы ни были раны. И застывает, быстро становясь на воздухе грязно-коричневой коркой. Нет, он не оставит это так, чем бы ни пришлось заплатить. Есть способы изменить непоправимое, опасные и запрещенные — законами Магикса и лично Саладином. Последнее самое неприятное, босс та еще заноза в заднице. Но похер. Один раз они с Текной его наебали, смогут и еще. Пока не ясно, кого вы наебали в итоге. Главное, чтобы не себя. Играя со временем, ни в чем нельзя быть уверенным. Но один результат уже есть, стоящий многих других. Они вынуждены нас покинуть, так или иначе. Остается помешать слишком громко хлопнуть дверью. Кто? На что босс намекает? И почему до сих пор молчал? Посторонние мысли заметались в голове, пытаясь пробиться, как мухи сквозь стекло, и беспомощно стихли. Гибель мамы не может быть платой, ни за что. — Комедию? Сам не ломай. — Лилис взглянула на бывшего (или нет) ученика, собираясь добавить что-то еще. Но все же промолчала. — Не плачьте, мальчики. Глу… добрую фею можно спасти. Слезы Черной Ивы помогут. Если вы поможете нам. Мне, простите. — Чем? Они с отцом сказали это одновременно и одинаковым тоном — зазвеневшим отчаянной надеждой голосом. Немыслимой — нельзя слушать коварную ведьму и поверить, но нет сил заставить заткнуться. Слезы Черной Ивы… он бы сам о них вспомнил и сделал все, чтобы успеть отнести маму к текущему вспять водопаду. Достал из-под земли Саладина с его глазом Гора. Имей это смысл, когда поганые ведьмы на его глазах осквернили священный источник. Опять. На восстановление вновь уйдут годы, если вообще получится. А пока обращающей в бегство смерть воды не найти. Последние капли из их с Текной флакона ушли на вмешательства в прошлое. И спасение его любимой феи от смертельной раны. — Дурачок, как я и думала. Хотел спасти маму, а главного ей не оставил. Не поспешил с выбором? Баб сколько угодно найдется за вечную жизнь, а мама одна-единственная. Остаток стоило ей приберечь. Хотя Текна у тебя два в одном. У меня есть еще один сосуд в запасе, с вашей бесценной водой. Руки уберите… и не подходите, ближе, чем я разрешу. Или… Лилис выразительно подняла флакон повыше, показывая, как он разлетится на осколки. Стоит разжать руку. Если кому-то захочется сделать глупость. Мэлько широко раскрыл глаза, ощутив ни с чем не сравнимую ауру слез Черной Ивы. Трепетно-живую и светлую, как дыхание солнечного дня, даже легче стало. И мучительное желание сделать что угодно, лишь бы вырвать спасение мамы из ненавистно знакомой руки. Тонкие пальцы сжимали все счастье и надежду мира, касаясь стекла изящно закругленными ногтями. — Только без глупостей и на моих условиях. Или флакон может выпасть на камень в борьбе. Вы же не станете… так рисковать? Лилис внезапно улыбнулась, ненатянуто и почти сердечно. Если бы в глазах было что-то кроме тьмы. Засасывающая взгляды звездная спираль скрылась в глубине зрачков, как в червоточине, и желто-каряя радужка полностью почернела. — Сначала мы уничтожим книгу Легендариума. Ту, что ты отдал Флоре. Зря, глупым феям не впрок такие дары. Для этого нужно много сил, очень много. Мы с сестрами выложились без остатка, создавая ее. Нужно отдать столько же, и еще больше, чтобы уничтожить артефакт. После получите свои слезы Черной Ивы. Это еще что за… она издевается? Как-будто нет, ведьма зверски серьезна, но wtf? А что случится с папой, если уничтожить книгу, из которой он вышел… в некотором роде. Как же все сложно. И отца посетили те же мысли — вплотную касающаяся его рука дрогнула и напряглась. Что заметила Лилис и не обошлась без мелких издевок. Уже никому не нужных, для чистого удовольствия. — Боишься? Гарантий нет, придется просто поверить. Той, которой верить нельзя. — Ведьма зажмурилась, как довольная кошка, сверкнув вновь человеческими глазами. Предвкушая новую жизнь? — Тоже читал фуфлыжные учебники Магикса, написанные известно кем? Но тут они правы. А что оставалось делать, когда нет других вариантов и время уходило, оставляя все меньше надежды. Клетки мозга гибнут без кислорода, и слезы Черной Ивы способны откатить не все изменения. — Она отдаст флакон с водой, не волнуйтесь. Чтобы получить взамен жизненно необходимое, от меня. Саладин поспешил вмешаться и замолчал на самом непонятном месте. Словно вдруг напрягся или смутился. Раньше за боссом такого не водилось, но задавать неудобные вопросы никто не стал. Не пришли в голову, когда весь мир сжался до участка крепостной стены с распростертым в центре светового круга телом. Разорванные бурей Тхармы свинцово-черные тучи вернулись, сходясь в привычную пелену. Испачканную мутно-красным, как кровью, от незасыпающего вулкана и орочьих костров. И маленькой прозрачной склянки в руках ведьмы. Лилис подняла руку выше, заставив сердце испуганно сжаться. Дарующая жизнь влага сияла собственным мягким светом, отчего ведьма еле заметно морщилась и кривила губы. — Зачем вам нужно было уничтожать книгу Легендариума, босс? Ту, что ведет в мир отца. Как это могло остановить дальнейшие изменения, и Стирателей? Он спросил это у Саладина намного позже. В день гибели и спасения мамы было не до того, сначала, а потом сбившая всех с ног, лишив зрения и слуха, плотная волна все изменила. Они просто… оказались вместе с мамой и сестренкой, словно так было всегда. Почти идеальной счастливой семьей, только их любимая мама не совсем здорова. После войны, погубившей многое и многих, отчего же еще. И он иногда вспоминал, что что-то забыл. Чтобы забыть снова. Текну… и подробности их с отцом встречи. — Никак. Я слабо верил, что поможет. Но вернуть твоего отца в закрытый мир Арды должно было, и вернуло. Хоть что-то хорошее. И лишить чего-то очень дорогого. Последнее босс не добавил вслух, разумеется, и мысли свои скрывал надежнее всех магических хранилищ. Но он угадал и знает, что не ошибся. И не сморозил лишнего? Рассказать Миели правду и обойти острые углы чертовски трудно. Если она вся из них состоит. Но насчет их наставника сестренка не заблуждалась никогда, и непонятно за что его обожала. Его мнение было очень важно для нее. Потому и бесилась, что босс все время норовил сказать гадость на тему «все бабы дуры» и на этом простом основании снизить оценку. Хотела во что бы то ни стало ему чего-то доказать, и доказала. — Он так сильно не любил нашего отца? За… Знает она, за что. Глупо было спрашивать. Ее муж делал хоть что-то не из-за Гриффин, или назло ей? Да, конечно, она просто опять наговаривает. Решила же этого не делать. И сегодня был отличный вечер, пусть они и не все обсудили. Но он же еще не закончился? Миели отхлебнула глоток коктейля, жмурясь от удовольствия. Почти один сок, и правильно. Ей много не надо, чтобы начала кружиться голова и тепло волнами расходиться по телу. Бездумно щекочущее, как выходящие тонкими струйками к поверхности пузырьки. И она наконец поела, впервые за долгое время, немного хрустящих тарталеток с икрой и салат. Музыка мягко убаюкивала, хотя раньше от нее хотелось танцевать до упаду, и она вот-вот готова была почувствать, как Мэлько и мама. Шепот тускло поблескивающих в полумраке листьев и голоса мелких живых созданий. Только пирожные с клубникой чуть все не испортили. Саладин принес ей тогда другие, с вишней, и положил в рот, один за другим. Но от нахлынувших воспоминаний сжалось горло и тонкое сладкое тесто стало на вкус как бумага. Ей только нужно выйти, ненадолго. Согнуться и посидеть на корточках, чтобы унять ноющую боль в животе. Попросить обезболивающую таблетку и наложить защитные чары на дверь туалета, чтобы туда никто не ломился.

***

Что это за место, и почему мы здесь? Глупо, но он побаивается услышать ответ, как нерадивый студент номер билета. Вдруг попался совсем не тот, что он чудом знает? И иррационально хочет оттянуть момент, еще на минуту-другую. Плевать, что попытка засунуть голову в песок ничем не поможет. Надежда есть всегда — вдруг именно сейчас на препода упадет метеорит или сожрет стиратель. Это же не они накаркали? Надо было ставить всем одни пятерки. Хотя, раз он как-то странно жив и пытается шутить, могло быть и хуже. То есть нет, увидеть маму он очень… Спасибо… все так, не извиняйся. Лучше бы ты не навещал меня здесь, сынок. Как же так? А пришел, когда она была еще жива. Ненадолго, понимает она все, и всегда понимала. Только дал на себя посмотреть и обнять крепко-крепко, заглянуть в непонятно чьи (и не важно) глаза, у нее совсем другие. Посидеть поговорить, и узнать, что у ее любимого особенного сына все хорошо, и будет еще лучше. Он для этого рожден, для чего же еще. Чтобы стать выше и лучше всех. Для нее он всегда такой, но этого же мало. «Тебе не место с нами, и здесь тоже». Мама ласково, как в детстве, заглянула ему в глаза, без капли упрека и осуждения. Лучше бы поругала, как никогда не ругала в детстве. Было бы легче извиниться, и все легче. Знает он, что она думает и хочет сказать. И что не хочет, тоже. Не прибегая ни к каким штучкам, даже не знает, работают ли они за гранью жизни. И незачем, нет в них надобности. Очень жаль, что так вышло, но некоторые вещи исправить невозможно. Многие. Доведись прожить второй раз, он вернулся бы за мамой, обязательно. И не попался на удочку Белладонны, едва улизнув от отца в толчею равнодушного города. Или кого-то из ее учениц, он так и не понял, что это было. Чтобы завлечь испуганного голодного пацана участием в голосе и вкусно пахнущими, как у мамы, пирожками на ужин, особых талантов не нужно. Или придется поддаться вновь, иначе он так и останется никем. Сложный вопрос. И в Гриффин не влюбился бы, зная, какая она и чем все закончится. Сейчас уже не хочется с ней ничего, почти… не хотелось, Миели зря ревновала. Так глупо и трогательно. Как и она сама. Миели жутко обидится, прочтя в его мыслях такую характеристику… и зачем? Он тоже был юным дурачком, пока не поумнел с годами, но стало ли в итоге лучше? И главное — кому. Она явно предпочла бы того его, они так мило смотрелись вместе, что он настоящий почувствовал себя лишним. И как-то даже… порадовался за них? На секунду. Оставалось только уйти и не мешать. Если бы так можно было. Но не будет этого. Только в игрушках для молодежи всегда можно начать заново, перепройти уровень и сохраниться перед сомнительным шагом. Да, он в них играл, иногда, когда было больше нечем занять руки и голову. И нужно сохранить ее ясной, поэтому нажраться вискаря без защиты сознания не вариант. Но как же идеально. Он позволял себе утонуть в снах наяву гораздо реже, чем душа просила. И сравнение «жизнь — это вам не игра, бла-бла-бла» — кэпское, где его только не затаскали. Кстати, их с мамой очень выручил бы комп с играми, если все то, чем кажется. Не если. Других вариантов нет, и интриги тоже. Времени у них настолько много, что само его понятие теряет смысл, и с занятиями для рук и головы проблемы. Их души застряли где-то между, потому что не светлые и недостаточно темные. «Замуж поздно, сдохнуть рано», как в какой-то дурацкой песне поется. И почему-то еще, раз притянулись друг к другу. Неважно почему, но он счастлив, странно и не так, как по ту сторону. Словно текстуры и размытые грани проступают и у ощущений тоже. Но по-настоящему, впервые за невозможно много лет. — Нет, ты можешь вернуться. Куда? Мама тоже пробует шутить? Когда редко практикуешься — в их жизни было мало смешного, и в непонятном посмертии не до веселья, — получится такое себе. Или считает, что он снова маленький мальчик, верящий в сказки? Которого можно отвлечь, пообещав луну с неба, а там и сам все забудет. У детей короткая память. Хотя он хорошо помнит, что происходило в Облачной башне, каждый гребаный день. Слишком и непонятно зачем, забыл бы с удовольствием. Все, кроме полученных от Лилис знаний. Смерть должна была принести забвение, хоть какое-то, но почему-то нет. Проклятье. У него длинный список ненужного, и стервозная длинноносая ведьма с фиолетово-черными волосами на первом месте. — Ты же хочешь пожить еще… и неужели правда впервые? Не был там счастлив никогда, и ни с кем? Ну ок, мама — наверное, да. Саладин болезненно поморщился, жалея, что здесь нет выручавшего всю жизнь бухлишка. Или да, только нужно что-то придумать. Был он счастлив, особенно с Гриффин в юности. Пьян от невероятного, распирающего изнутри восторга, чистого и животно-бездумного. Только волшебный напиток оказался отравлен и с мерзким послевкусием. Он не придумал, как это объяснить Миели, и чтобы обошлось без обид и истерик. Лучше вообще никак, почему бы ей просто не работать с тем, что есть? Не выясняя, что он чувствовал три тысячи лет назад и почему сейчас так не может. А прошлое не переписать, то есть в теории можно, но коллайдер ради этого он запускать не станет. И ей не позволит. Может, они как-нибудь и поговорят, если само собой получится, под настроение. Он даже знает, что поможет его создать, хотя спаивать молодую жену не лучшая идея. Помогло бы, пора привыкнуть, что он больше не там и не жив, и правильно выбирать глагольные формы. «Я все потратил на нее, тебе почти не осталось. Прости». И он тут не виноват, но «прости» скажет, если это немного утешит. Отлично. Как будто подглядел в сопливом романе для дурочек, а не сам высрал… придумал. Но чистая правда и лучше не скажешь. То есть хуже. И им стало бы не до глупостей после рождения малышек. Жалко, что не удалось посмотреть на них, и не только посмотреть. Он бы с удовольствием занимался с детьми сам, давая их матери возможность сколько угодно отдыхать и развлекаться. Она все равно сделает все неправильно. Проклятые зубастые твари не могли немного подождать? — Только у матери есть лучшая пища для новорожденных. И особенная любовь, зачем ее обижать? Отбирая деток, это худшее наказание для матери. Есть женщины, у кого нет, конечно, но ее сын такую не выбрал бы. Мама… слишком много про него знает, и это хорошо. Что не надо мучиться, решаться и подбирать слова. Их мысли словно неотделимы друг от друга. И пытаться ставить барьер не хочется, зачем? Он бы не сказать, что выбрал Миели, да и она его… все как-то сложно и не стоит вдаваться в подробности. И насчет молока мама отстала от жизни. В аптеках и супермаркетах современного Магикса чего только нет. Но в остальном она права, да. Он думал забрать у Миели детей после родов, поначалу… она же все равно не была им рада. Дом бы оставил, конечно, и ветролет подарил, раз суперкар так ей нравится. В качестве компенсации. Его уже немного жаль, долго ждать такой же новый, но окей. Но почти сразу понял, что это плохая идея. Не то, чего ему хочется. Миели тоже… то, чего нужно оставить себе. Пусть она и достает его насчет Гриффин и прочего, и обидно не доверяет. Ерунда, главное — с ней тепло, как не было давно… никогда. Мама — это другое, ее приплетать незачем. Гриффин не была такой. Сам все понял, незачем маме его учить жизни (как давно никто этого не делал, надо же, в последний раз тоже она была). И больше не актуально. — Ты можешь снова жить, я же сказала. Если заберешь кое-что у меня. — Мама улыбнулась полустертой улыбкой, ласково и неуловимо грустно. Иногда она такая же, как было в жизни, и глаза, а в другой раз все так. Пугающе тускнеет и стирается. Он еще не привык, но все впереди, времени много. — Я сама отдам, с радостью.