Фея моих снов

— Я хотел убить нашего отца… потому что верил, что так нужно. И будет лучше для всех. Даже поверил Лилис. Нет, но претворить в жизнь ведьминский план согласился. Потому что считал себя самым умным и собирался ее наебать. Только не придумал как, но не важно. Разберусь на месте. А мама сделала всё, чтобы спасти меня и его. Всех, кроме себя, как обычно. И хотел, чтобы ты не рождалась. Я думал только о себе, в отличие от нее. Нет, но… это не совсем так. Он не конченый, просто тупил. Мэлько сбился на полуслове и потер глаза, надавив до боли. Он и тогда хотел сделать мать счастливой. Увы, этого недостаточно, чтобы реально осчастливить и помочь, а не заруинить всё напрочь. И чтобы она была рядом и любила его — очень хотел. Это плохо? Мама, наоборот, никогда о себе не думала. И у нее прекрасно получается — делать счастливыми близких и не только. За счет себя. Так тоже нельзя. Она какая-то… слишком светлая для этого мира. Где во всём и во всех есть своя изнанка. И желание подумать о себе, не в последнюю очередь. Только в маме нет — если не считать ею это вот всё. Своим счастьем и интересами мама жертвовала всегда, нисколько не сомневаясь. Это неправильно — получается, они все ее мучают… мучили. Невольно. Брали куски, что она от себя отрезала ради них. Хорошо еще, что не в прямом смысле. Фу, тошнит от таких сравнений, вот додумался. Проклятье. Он стал философствовать в духе Саладина, только максимально по уебански. Нашел время и место, лучше не придумаешь. И того и гляди разревется вместе с сестрой — соберись, тряпка! Грустно, что мама больше не с ними и много всякого дерьма вспомнилось, что лучше забыть навсегда, но что теперь. Он же мужчина, и плакать не будет. При Миели, и вообще. С Текной было бы приятно, как в детстве, и сразу полегчает. Прижаться лицом к груди, восхитительно упругой и теплой. Совсем небольшой, и замечательно. Он без ума от больших сисек, но Текна — это другое. Ей так больше идет и всё будет идти. Особенно, если грудь прекрасной феи технологий всё же станет больше. Когда у них наконец родятся дети. И он давно не малыш. Поэтому найдет в ее объятиях утешение без слез. Не детское. Как он мог забыть свою фею и жить, не понимая, чего лишился? Асимметрично подстриженные розовые пряди, мягкие и всю жизнь знакомые на ощупь, зеленые глаза — не как у мамы, но тоже прекрасные. В маминых сияет любовь и доброта, у Текны тоже, для него. Еще многоэтажные формулы, двоичные коды и вся замороченная премудрость мира. Иногда было чувство, что чего-то не хватает, смутное и ускользающее. На грани сна и яви. Чего именно — он и близко не представлял, думал, что просто слишком хорошо повеселился накануне. Злоупотребил нежелательными даже для магов веществами. Только недавно всё вспомнил. Как вернул настоящую маму взамен ненастоящей, не зная, что получится именно так. Почему восстановление реальности работает с тупой бездушной логикой? И она жила где-то рядом, долгие восемнадцать лет, занималась любимым делом в институте Саладина. Могла кого-то себе найти вместо него, хорошо, что нет. Ничего, он бы решил эту проблему. Вообще не проблему, главное — вспомнить любимую воспитательницу. А сейчас всё почти как прежде, словно это и было правильно. Для мамы и остальных. Он всё испортил и починил обратно. О маме нужно было позаботиться, раз она сама не может… не хочет, вот и всё. Ее счастье тоже имеет значение, и оно не только в них с Миели, кто бы чего ни говорил. А дальше отец этим займется. Их мнения о маме неожиданно и полностью совпали. Ожидаемо. Маму невозможно обижать, если сохранил в душе что-то светлое. А если нет, то тупо неинтересно. И отец на самом деле любит ее, как умеет. Раз согласился помочь уничтожить книгу Легендариума ради ее спасения. Мэлько обеспокоенно взглянул на Миели, стараясь понять, насколько она в силах выслушать и принять. Всё то, что он собрался ей вывалить. По просьбе, она сама захотела. Но могла переоценить свои силы. Про его отношение к ней, когда-то давно и неправда, не нужно было заикаться. Зря расстраивать, или куда уж больше. Может, расстройство из-за его давнего мудачества пойдет на пользу? Отвлечет сестренку от главного горя, как дети Гриффин. Пусть она обидится на него или рассердится — главное, оживет. Не лежит больше, глядя в одну точку. Что угодно, только не это. Страшно, что Миели могла умереть — жизнь угасла бы в ней без целебной пыльцы феи и капельниц с питательными растворами. Он сидел рядом с ее кроватью, почти не отходя — так долго, что тоже потерялся во времени. Поэтому нафиг рисковать с тяжелыми разговорами, и самому паскудно. Он уже не такой, проехали. Что уже ляпнул — ладно, назад не вернуть, но подробностей не будет. Как он бесился, что мама забеременела, не спросив его! А надо было, ты не охуел, придурок? Да, было дело. Мечта молодого дурака сбылась, мама дала ему гораздо больше, чем сестре. Всё отдала ради его спасения, а новорожденная дочь чудом выжила. Ее мама защитила недостаточно хорошо, хотя верила, что да. Это тоже мамино слабое место — во всех видеть только хорошее. Или додумывать. Иначе поняла бы, что наставник такой себе спаситель. Саладин бы не сильно расстроился, не сработай его план с приманкой для Белладонны, как надо. В не главной части. Только бы разобраться с ненавистной с детства ведьмой любой ценой, остальное вторично. Даже собственная шкура, не только девчонки и остальных. Он наконец созрел и дождался момента. Или да, но у наставника столько набралось таких огорчений, что одним больше-меньше то же самое. Ничего не изменится. Так же пил бы свою анестезию и говорил, что всё тлен. Цель оправдывает средства, и не он такой, жизнь такая. Обвинять его он не собирается, сам хорош и натворил дел. Просто это правда. Ненужная, но Миели и без него всё знает, из первых рук. Наставник не пытался казаться лучше, хотя легко мог бы. Сказать Миели, что спасти навязанного младенца было — нет, не самым важным, слишком откровенное вранье получится — очень важным. Ему не сложно, ей приятно, но нет. Хотел честности в отношениях или просто было пофиг? И этим вопросом задаваться при Миели не нужно. Пусть верит в первое и точка. Тогдашний он злорадствовал бы, узнав, что с ней случится дальше? И по родительской любви нежеланная младшенькая его не обойдет и не обделит. Почти ничего не получит, как он и хотел. Когда по полной программе агрился, ревновал и желал нерожденной малышке смерти. Как же, блять, стремно. Всё-таки нет, хочется надеяться. Его бедной беременной сестре досталось до фига и больше — не родительской любви и баловства. Хотя мама старалась, как могла, для них обоих. А потом — одни испытания и потери, слишком много и несправедливо. Для бедной маленькой ведьмочки, не сделавшей ничего плохого. А у детоубийцы, предательницы и много чего еще, говорить не хочется и знать в подробностях, жизнь наладилась. Не собирается он судить Гриффин, незачем. Смысла нет, и не его это дело, с собой еще доразобраться. Великая ведьма сама себя наказала и заплатила за сделанный выбор. Что сыграло в итоге — слепой рандом или та самая справедливость — хз. Кто-то ждет справедливости от природы, кто-то за нее борется, а кто-то вертит ее на одном месте. У ведьм это в крови. И пофиг, у них есть дела поважнее. Миели хочет в клуб или кафешку? Не лучшая идея, когда вот-вот рожать и всё так плохо. Сестренка превратилась в тень себя прежней и экстремально похудела, только живот выглядит пугающе неестественно. На фоне всего остального. И нетвердо держится на ногах. Но ладно. Пусть всё будет, как она захочет, они сходят. Что Миели наконец чего-то хочется, кроме проснуться рядом с живым и здоровым возлюбленным после кошмарного сна, уже победа. И важно закрепить успех. Главное, не сказануть лишнего. Про свои прошлые фейлы, и о них с Текной не время распространяться. Не то у сестренки настроение, чтобы оценить и за него порадоваться. Главное, за маму Миели порадовалась, а еще и ему хвастаться своим счастьем уже слишком. Иногда чужая радость как ножом по яйцам, даже самым добрым и любящим. Сегодня только они вдвоем и старые темы, как в лучшие времена. Он ее подстрахует, возьмет на руки, если надо. Пофиг, как это будет выглядеть. И закажут чертовы коктейли, хуже уже не станет. Нужно только незаметно попросить добавить больше льда и сока. Ей, а ему поменьше. Можно вообще без этой ерунды, он бы вискаря бахнул. От души, а то заебало всё. И в этом теперь согласен с наставником, и как сестра не прочь помечтать. Что Саладин еще порадуется своему успеху в воспитании ученика, в какой-нибудь следующей жизни. Он же не станет точь-в-точь таким же, через некоторое время? Уже совсем перебор. Скоро он начнет как Саладин кривиться и скептически поднимать брови от упоминаний справедливости. Кто сказал, что она вообще есть? Как он мог забыть — в учебниках светлой магии написано, а кто их автор, все знают. И повторять его фразочки, как свои. Что нет никакой справедливости, а только причины и следствия. И вносящий хаос и случайности великий рандом. Можно всё правильно сделать, а вместо заслуженной награды получить уголек в подарок. Потому что не хватило удачи. И наоборот. А когда-то спорил до хрипоты и неуважения к наставнику. Как только Саладин его не выпер из школы пинком под зад, или чего похуже? Давно неактуальный вопрос, а Миели нужно узнать всю правду без трусливого умалчивания. Кроме мелочей, что лишь сделают больно. Хотя он не трусил, а сам многое забыл. И часто справедливость всё-таки есть. Ее можно создать своими руками или восстановить. Жаль, что он не привел этот аргумент Саладину, хотя босс как всегда отмахнулся бы. Бесполезно с ним спорить, вот и в последний раз не вышло. Самый обидный проигранный спор, на остальные пофиг. Когда-нибудь они с Миели поговорят об этом, но точно не сегодня. Нельзя сыпать соль на свежие раны и почти смертельные. У нее. Он тоже ужасно расстроился, что не спас наставника. Не уговорил спастись. Сделал бы это и без слезных просьб сестры, и еще больше. Не будь ее рядом. Но Саладин решил, что «спасибо не надо» и хоть ты тресни. Как был вредным, так и остался… не остался. Ему тоже было больно, и еще не прошло, но пришлось молча проглотить. Не сестре же плакаться, ее нужно поддерживать и отвлекать, а не наоборот. А с Текной почти не получалось увидеться, уже адски долго. Не только Миели лишилась важного и привычного, и… он никогда не говорил даже сам себе, что любимого. Но да. Огромной части жизни. Босс мог бы подумать о них, зачем он так? О своей юной жене, он-то переживет. А не «я устал, я ухожу красиво». Достало всё, ебитесь дальше, как хотите. Он долги отдал, гештальт закрыл и стал героем. Боялся, что опять попадет под власть Лилис и поможет ей вернуться. Рано или поздно, потому самоубился наверняка. К каким только дверям и душам подлая мастерица Иллюзий ни подбирала ключи! Ко всем, кроме таких, как мама, остальные — вопрос времени и стараний. И сейчас подбирает — в том мире, в который отправилась. Сказать про мерзкую ведьму в прошедшем времени очень бы хотелось, но нет. Кого не получается соблазнить, можно обмануть. Маму легко обмануть, к сожалению, для этого не нужно быть Лилис. Главное, в Магикс повелительница лжи не вернется. Спасти ее от неминуемой встречи со Стирателями мог только неблагодарный ученик, если бы захотел и очень постарался. Использовал коллайдер — игры со временем и не такие проблемы решают. Создавая новые, но Лилис плевать, если не для нее. Саладин так всё это видел, когда не моргнув глазом встретился с пастью Стирателя? Хз, главное Миели не сказануть, ни к чему ей такая правда. Или домыслы, вдруг он опять включил дурачка и эгоиста? Как тогда с родителями. Мэлько поморщился и потер глаза, желая сделать четче (или прогнать) оживающие картины прошлого. Всё вместе. Он бы хотел это забыть, если бы не забыл независимо от желания. Очень надолго, на целую жизнь Миели. Дымно-серое небо цитадели их отца, чуждое и смутно приятное, даже тогда. Как бы он ни внушал себе обратное. Оно — часть него, так же, как и кровь отца, а от себя не убежать. И не отрезать неугодный кусок так просто. Но это пришло в голову много позже, а тогда… В крови бушевал огонь, жгучий, как отцовская приколюха. Текущая по склонам Тангорадрима расплавленная лава. И ядовитый — не от густых испарений сернистых газов. Ненависть — непонятно к кому и за что, хотя он убедил себя, что всё просто и правильно, — дурманила сильнее любых иллюзий и наркоты. И решимость переступить еще не пройденный барьер. Он никого не убил и не ранил, до сих пор, если не считать драк на младших курсах. Честных, магией против не владеющих ею пользоваться нельзя. Лишь в крайнем случае, а с задиристыми одноклассниками жизни ничего не угрожало. Только гордость могла пострадать. Не то, чтобы он свято чтил магический кодекс, всякое бывает, но быть крысой не хочет. Хотя Саладин не поверил, что мелкий пацан смог победить в эпичной драке без запрещенных приемов и надолго посадил его в карцер. Остальных тоже, кто не отправился в больничный корпус, но всё равно обидно. И накастованных ведьмами монстров помножил на ноль, их не похожей на живую черной кровью он напоил покрытие арены. Легко и с удовольствием, как-то еще в шутку. Хотя было нефига не смешно и целости шкуры грозила реальная опасность. А теперь готов по-настоящему. Он не пацифист, как мама, просто до сих пор веского повода не было. Без него отбирать жизнь нельзя, тут он с ней согласен. По-своему, мама уверена, что никогда нельзя. Только без ведьминских приемчиков. Он почти согласился и был уверен, что сможет себя заставить. Бороться против отца любыми способами, включая подлые — слишком многое поставлено на карту, чтобы бояться испачкаться. Но нет. Он понял это окончательно и бесповоротно, привычным движением активировав лазерный меч. Ждать, пока ведьмы отвлекут и вымотают его отца, или выполнят всё за него, он не может. Что бы ни говорили Лилис, Текна и даже Саладин. Не хочет и не будет. Даже если это гарантированный ключ к успеху. Ну нахер, после такого будет противно жить и видеть себя в зеркале. И кто сказал, что они правы? Нет ничего гарантированного, как тот же Саладин и хитрожопая сука Лилис говорят. И больше, чем о бое и смерти (неважно чьей, она соберет свою добычу), он думал, как посмотреть отцу в глаза. Или расфокусировать взгляд, словно это поможет. Превратить всё в рутинный спарринг с манекеном, особо прокачанным и опасным. — Ты… О! Что? Натренированные в сотнях спаррингов тело и часть разума отреагировали мгновенно. Вот он. Идеальный момент сделать выпад мечом, бездумно и точно в цель. Когда враг сбился и замер в нерешительности. Как он сам боялся замереть. Если бы… черт, как же его назвать — не опередил. «Отец» — язык не поворачивался, словно онемев. И привычные плохие слова не шли на ум. Больше не казались тем, что нужно. Так же, как смерть давшего ему жизнь от рук подлых ведьм. С его помощью. Нужно сделать всё самому? Лицом к лицу, без подлых заходов со спины. И не служить Лилис, пусть даже не надеется. Хотя он и слушал ее, сам не понимает почему, сегодня в последний раз. И не нужно понимать. В том, что сам хотел сделать, поэтому… какая разница? Лилис бывает права и не всегда врет. Умудряется всё обратить в свою пользу, даже правду. Хочешь покормить червей, дурачок? Это не отец сказал, кто-то другой. Или в ушах зазвенело, противным женским смехом. Рука сама опустилась, заставив клинок чертить круги на камне. Как лазерная указка. Мэлько задержал дыхание, стараясь вернуть настрой. И не тонуть взглядом в глазах отца, как бабочка в смоле. Густо-серых и не таких, как он себе надумал. Или таких, если это опасный морок. Чтобы он размяк и забыл обо всём, ища тень отцовского одобрения. Словно всё ради него, затем и пришел. Неправда, нафиг оно ему. Когда-то, может, и мечтал — в детстве, как и о маме, — но давно вырос. Что его глаза точь-в-точь, как у матери — это оно? Отец из-за этого не добил его, сумев погасить лазерный луч? Не попытался добить, он так просто не сдастся. Еще не показал, на что способен. Не так он себе это представлял, и не мамины глаза считал своим преимуществом. Нужно исправляться. «Спасибо, папа. А у тебя нет». — И бить, пока он медлит. Что-то внутри отозвалось сладким предвкушением — крови и легкой победы. А другая (лучшая?) часть пискнула — не надо. Не испуганно, а… хз как. И пофиг — соберись, тряпка. Он должен сделать то, зачем пришел. А не сыпаться с первого взгляда. Отец даже не сказал ничего, что позволило бы ему верить. И признать, что… Лазерный луч с шипением преломился, встретив древнюю сталь, и кисть обожгло разрядом. Обидно и неприятно. Мэлько успел отшатнуться от возможного удара и нашел силы для защитного заклинания. Маминого, силы природы никогда не подводили. Приходили на помощь сами собой, когда разум не успевал. Упругие зеленые лозы проросли на кончиках пальцев, готовые стать живой стеной и цепкой сетью для атаки, но не пригодились. Отец как будто передумал драться. А он не станет расслабляться, вдруг это ловушка. И бить того, кто опустил оружие. Стремно, даже если это тот самый шанс. Возможно. — Что, был неправ? Некоторые не могут, чем бы ни грозило упрямство. Такие, как я. Отец не произнес ничего вслух и не передал мысленно, просто взглянул — как будто хотел сказать именно это. Что он наверняка такой же, раз его сын. И как-то еще. Словно и ему не хочется использовать удобный момент. «Нет, я в маму». М… черт, он не знает, как его называть, даже про себя. Наглухо закрыв сознание. Папаша? Мелькор? Отец? Всё не то. Тем более и он обходится без обращения. Значит, пусть будет… темный валар. Отлично звучит, как и Великий маг. Он называет так Саладина, и никто не против. И ничего хорошего, что он весь в маму, иначе нанес бы удар в первую секунду, не сомневаясь. И победил. Воспользоваться оплошностью — не подлость, подло нападать со спины. И нескольким против одного. Так можно только ради чего-то очень важного, если по-другому никак. А папаш… отец этим заморачивается? Мэлько досадливо поморщился, стараясь вновь активировать клинок. Лазерный луч погас обидно легко… но он еще и не постарался, как следует. И защитные заклинания мамы не понадобились. Сеть лиан — самое лучшее. Но отец просто опустил меч… боевой топор, как в тренировочном поединке. Выжидательно глядя на него. — Подожди. Продолжим позже. Или они убьют твою мать и сестру. Ты же не хочешь этого? Нет, он и отца… уже не уверен, что хочет. Мелько мотнул головой и зажмурился, пытаясь прийти в себя. Как после передоза, очень похоже. Он словно сходит с ума, или наоборот. Выздоравливает. Сложно не ошибиться, когда всё не то, чем кажется. Или кажется не тем. И не знаешь, кому верить. «Продолжим позже». Отец сказал это, как Саладин на уроке, словно кому-то из них не придется умереть. Но это фигня, мама?! Чем он думал, приведя ведьм сюда? Местом, на котором сидишь. Мэлько оглянулся, не понимая, кто озвучил обидную правду. Пап… отец, кто-то из мерзких ведьм, или он сам додумался? Без голосов в голове. Бушевавший у стен крепости ледяной дождь обрел плотность и форму, сгустившись в женскую фигуру. Не ту, что он приготовился увидеть. Одну из двух, о третьей вообще не думал. Но Лилис не выйдет против него в бою, у этой ведьмы другие методы. — Сам не знаешь, чего хочешь? Маленький трусишка. Лилис любит прятаться в тенях, за чужие спины и отражения. В лабиринте бессчетных клонов. Как в тот день, когда чуть не убила маму. Он не знал этого, но теперь откуда-то да. Увидел чужими глазами таящие ужас и зло подземные своды, сотни усмехающихся иллюзорных лиц, и кровь на беззащитно-белой шее. Сквозь бордово-красную пелену бессильной ярости и страха. Потерять чудом обретенное. Отец спас маму от неминуемой смерти, заплатив страшную цену. Что еще оставалось делать, это правильно. И он… поможет спасти ее еще раз. Их. А потом будет видно. Выход есть даже из гроба, с некоторыми запрещенными технологиями. Мерзкие ведьмы и не пытаются убить его отца, как обещали. Когда есть более желанная добыча. Мама, и… маленькая сестренка. Как же чертовски трудно выдавить это из себя, но у него получилось. И сразу стало легче. Чокнутая сестра Лилис не доберется до них, как хотела. Мерзкая повелительница смерчей и сдирающих плоть с костей ветров почти разрушила стену отцовской твердыни. Пока они пытались убить друг друга… почти не пытались. Но не выдержала и спалилась, начав говорить гадости. Сокрушать равнодушный камень скучно? Ок, детка, я иду. — Я покормлю червей. Смесью из зоомагазина, такое они не жрут. Как ваши проклятые тела, живые и отвратительно нет. Их только сжечь в боксе для опасных биологических отходов. Текна разберется. Мэлько раздраженно поднял руку, вновь активировав приятно загудевший меч. Столкновение с молотом отца лишь погасило лазер, не повредив. Он не будет вестись на подначки, пока еще нещетово. До боя. В нем останется только спокойствие и концентрация. Поддавшиеся эмоциям делают ошибки, Тхарме его не развести глупыми обзывалками. Фигура ведьмы закружилась в воронке вихря и, на миг пропав, материализовалась рядом. Жесткие и упрямые, как множество маленьких вихрей, черные кудри взметнулись над головой. Не желая тесниться под капюшоном боевого плаща, как ветер в каменном мешке. Порыв ледяного дождя обжег лицо и бессильно стих, встретив лазерный луч. — Просто Лилис просила… поиграть с тобой. Во что-нибудь. — Ведьма пронзительно рассмеялась, отбросив закрученные, как спирали торнадо пряди и затрясла головой словно в припадке. Живой вихрь вновь взметнулся, стирая грань между фигурой ведьмы и воздухом, и закружился в танце, мешая прицелиться. — Ок. Мэлько раздраженно сжал зубы, пропустив мимо ушей странную оговорку. И сдержал поток рвущихся слов. Не хочет он с ними играть, если только в «придумай, куда деть трупы». Материть древних тварей глупо и по-детски, и им по барабану. Лучше вложить всё в удары меча и боевые заклинания. Эта сучка его. Не совсем та, что хотелось, но сойдет. Отец же разберется с остальными двумя, и Саладин должен быть где-то рядом. Он обещал, хотя верить наставнику так же бесполезно, как Лилис. Но покончить с ведьмами директор точно хочет. Ненависть, блеснувшая в старчески блеклых и равнодушных глазах тогда, в кабинете, была живой и настоящей. Настолько, что могла реально что-то сжечь. Хотя бы занавеску, такое и Лилис не подделать. Просто неясно, как именно наставник это сделает и чем готов заплатить. — Всем. Не своим, в первую очередь. Собой рискнет, когда другие закончатся и не будет другого выхода. Потому что он наш, как бы ни старался доказать обратное. — Не больше, чем я. Получи, сука! — Мэлько прикусил губы от досады, стараясь не обращать внимания на ударивший в уши смех. Волной пронзительно воющего ветра. Точно рассчитанный и сильный удар пропал зря, встретив пустоту. Ведьма улетела от него в потоке вихря, радостно хихикая. И тут же вернулась, неуловимо вертясь вокруг. Пытаться перерубить ветер мечом, даже лазерным, напрасная затея. А поймать можно попробовать. Стена деревьев его остановит, запутав в переплетении ветвей. Как тебе это? — Цепи из лиан! Да! Сочные зеленые лозы наконец набрали силу и проросли, выстрелив с кончиков пальцев. Как же классно и естественно дать им волю. Плевать, что думают о девчачьей цветочной магии пацаны, Саладин и даже отец. С недавних пор… только что стало. Дурак он был, что стремался врожденной сути. Главное - работает, и ему нравится. Потому что ведьмам нет, и просто. Приятно чувствовать силу природы — живую и способную защитить. И атаковать тех, кому не место среди живых созданий. Зеленая сеть накрыла живой смерч, не дав набрать силу и раскрутиться. — Фу, гадость! - Повелительница бурь истерично взвизгнула, словно ее облили помоями или кислотой. Лишив возможности прикидываться бесплотной и вездесущей стихией. Древние Ведьмы люто ненавидят всё зеленое, живое и цветущее, и лианы ответили взаимностью. Его. Мамины, возможно, добрее. Осталось туже сжать кокон и напитать живой росой, чтобы ведьма не вырвалась сразу. И хорошо прицелиться мечом. — Мэлько! А? Оборачиваться на знакомый голос, негромкий и губительно приятный, было ошибкой. Как он понял потом, а тогда просто сделал это. Не подумав. И забился в тисках удушливо-плотного вихря, пытаясь вдохнуть. Или выдохнуть. А потом понять, где верх и низ. Всё смешалось, как на безумном аттракционе, только нефига не весело. На Небесных горках или бустере профит катать девчонок — навизжавшись до хрипоты, бедняжки ищут защиты в небратских объятиях. А на аттракционе Тхармы приятное продолжение другое. Воткнуть меч в подлую суку. Мэлько изо всех сил сжал зубы, чувствуя гадкий металлический привкус во рту. Лазерный меч почти не двигался, словно застрял в вязком густом желе. Миллиметр, еще… он додавит до поверхности. Или она устанет раньше. Не так же внезапно. Ломающее ребра давление ослабло, колесо остановилось и воздух резко ворвался в легкие. И он мешком полетел вниз, чудом успев затормозить падение. И удержать набравший силу луч. — Ты что творишь? Забыла, о чем мы договорились? — Спасаю твоего глупого ученика, как ты и просил. — Что-то не похоже. Всё могло быть просто, захоти ты на самом деле помочь ему в поединке. И я не просил, а назвал цену.