Альтея: Полое Солнце

«Выпендривается девка», — попытался было сплюнуть Себастьян, но его уста всё никак не хотели поддаваться ему. «Нет бы, говорить на нормальном языке!». Их спутница продолжала тарабанить на велларийском с разбойником. С серокожими воротилами Скитлер ещё не встречался, однако подобное первое знакомство не сулило прибыльного соучастия. Любая попытка двинуть конечностью заканчивалась тем, что южанин упирался в ту самую невидимую нахлынувшую на него волну энергии. Удивительно, как у преступников, навроде него самого, в руках оказываются настолько могущественные силы, которым бы позавидовали именитые академики. — Кх-х-х, — скрипнул зубами Себастьян, в попытке поднять голову. По итогу у него вышло лишь едва сместить взгляд на трущобные бараки. «Даже в Дейтоне они были краше», — подумал мистерианец, смотря на обшарпанные дома и окна, заделанные прогнившими от морского ветра досками. В его родном квартале кирпичников, домики были сложены из камушков, аккуратно, словно конструктор. Вероятно, что тут в дело вступала педантичность, свойственная оттионцам. Впрочем, сам Себастьян был не архитектором, а вором. Потому его внимание направилось на крышу здания, а точнее на того, кто следил за ними оттуда. Черная бригантина! Сомнений быть не могло, это наймит-лазутчик. Южанин затрясся, попробовал выкрикнуть — всё впустую. «Этот серокожий ублюдок, Лирик, завёл нас в ловушку!». Скитлер поглядел Лирии в глаза, там его встретил всё тот же бархатный, горящий желтизной взгляд. Девушка как раз перешла на мистерианский: — Так и вышло, что я nolens volens подумала, лучшим вариантом будет искать чернокнижников у вас, — вздохнула она. — Просить помощи у сородичей. — Разумно, — ответил серокожий вертухай, — как говорится в нашей мантре: республиканец всегда поможет республиканцу. — Ты хотел сказать истинный веллариец, — смутилась девушка. — Да… Патриция. От ломанного акцента серокожего у Скитлера шли мурашки по коже. — Я знал Кальсинно и его беловолосого наставника, — заявил Лирик, — если он ещё на острове, как ты и говоришь, дитя, я смогу вам помочь. Но… «Начинается, — подумал Себастьян. — Эта фраза всегда звучит, как кость поперек горла, если её произносит какой-то мерзавец». Над ним вновь нависло серокожее чудовище. Чем ближе к Себастьяну был Лирик с его треклятым кулаком, тем сильнее обед южанина просился наружу. Скитлер глянул за спину велларийцу — лазутчик скрылся. «Нам амба!». — Auxilium profligalis el contumelia est. Помощь проигравшим — есть зло, как говорил консул Публий Аурулл, — при этих словах на лице Лирии заиграло смятение, — просто так напрашиваться на неприятность — удел дурака, что ты можешь дать нам взамен? — Себя, — взмолилась девушка, — в смысле, я хочу к вам присоединиться! Да я бы и задаром! Прошу, после того, как мы разберемся с зачарователем: мне будет некуда податься. Видит Эллуна, я готова сделать всё, лишь бы найти новую жизнь среди своих. — Своих… И что же ты умеешь, патриция? Себастьян вздохнул. Лирия сейчас казалась чересчур юношески наивна. Неудивительно, с её вздернутым носом на вид южанин дал бы девушке лет двадцать. — Я знаю историю нашей великой Лунной империи! А ещё обучилась охотничьему дару Эллуны, — в руках аристократки заиграло пламя, оно не на шутку перепугало всех серокожих, кроме Лирика, — и я умею… умею… Лирик улыбнулся. На мячевидном лице велларийца эта ухмылка больше походила на шрам. — У тебя есть связи, патриция. Связь с желтокожими, что могут предоставить нам бургомистра, а ещё имперских псов. — Я могу… — Достаточно, — остановил её серокожий громила. — Сейчас я помогу вам отыскать зачарователя, а потом прийду к тебе с просьбой, патриция, в час нужды. — И вы возьмёте меня к себе? — Ты найдешь место среди своих. Спрячь свой кристалл, дитя. И никому не показывай. Девушка сглотнула. Она послушно выполнила просьбу велларийца. Южанин тем временем перестал чувствовать ноги. — Клянусь, во имя Юноны, я не разочарую вас. — Убедись, что твои спутники всё правильно поняли и ступай за мной, — Лирик зашагал в темноту переулка, разжав кулак. — Свободны. Себастьян наконец-то вновь ощутил привычную легкость. Он вздохнул полной грудью! Но радоваться было рано, их видел лазутчик наймитов. Милларду как оказалось, терапия гравитационной магии на пользу не пошла. Как только землянин освободился от магических пут, он схватился за меч. Рванул к велларийскому разбойнику. Одним мановением руки Лирик вновь обезаружил незадачливого мечника. — Подожди, болван ты эдакий! — заропотала Лирия, оттягивая Милларда в сторону. — Он наш союзник! Велларийская банда не обратила на Джона ни малейшего внимания, скрывшись за поворотом. — Союзник? — буркнул Миллард, опустив меч в ножны. Двуручник тихо погрузился в кожух. — Сперва, ты могла бы озаботиться, чтобы твоих спутников отпустили. — Чтобы вы набросились на него как умалишённые?! — Он грабитель, девка! — сорвался на крик Миллард. — Мы ничего не получим от него. Преступник есть преступник. — Они знают, где Норрис! Это веллариец! Он не предаст своего. Себастьян массировал переносицу: — Эйе, какая разница? Вахинец, мистерианец, веллариец — все мы одинаковы. — Не суди всех по себе, деревенщина! Это Веллариец, — ткнула она пальцем в небо. Скитлер посмотрел на Лирию, желая схватить ту за плечи и вдолбить ей простую истину. Однако, вспомнив об её обещании, остепенился. — Ты дурочка, — покачал головой Себастьян. — А вы — варвары и крестьяне! — Оскоробления — не твоё, — вздохнул мистерианец. — Вы ненавидите Лирика только за то, что он веллариец, — не унималась аристократка. — Он, как и я, желает лишь добра своему народу! К тому же, он проведет нас в безопастности от фанатиков и наёмников! — С этим я бы поспорил, — ухмыльнулся Скитлер. — За вашим с вертухаем диалогом спокойно себе проследил лазутчик наёмников. — Они узнают о нашем сговоре с велларийцем, — вновь констатировал очевидное землянин. «Дурная привычка». — Куда я только полез, — покачал головой Джон. — Надеюсь, сегодня я хотя-бы успею поквитаться с зачарователем. Иначе твоим дружкам, Лирия из Иллариота, сильно не повезло. Лирия повела бровью: — Ну видели нас наймиты. И что с того? Мы уже скрылись от них однажды! — Теперь, — популярно объяснил ей Себастьян, — нам полная задница. *** Архитектурные фонари, полукруглые и многогранные выступы с окнами в стенах церквушки ярко горели. Приход Исталебской церкви расположился на одном из самых высоких мест города. На мостовую площади ступили солдаты. Духота была удушающей, казалось, от каменной кладки шла рябь, что от твоей сковородки. — Да поможет нам Аркана-мио, — прошептал десятник Форен, едва в темноте проявились силуэты. — Держите строй! — жеманно прикрикнул Эстен. — Да-да, — вторил ему адъютант Остон, а потом снова затрясся: — Это обязательно, амиго? Может просто отправить им депешу? Ривс остановился. Он поглядел на фигуры во тьме, затаившиеся обок церкви: они были лишены строя и всякой солдатской муштры. Его же подчиненные шли ровной колонной, готовые к нападению в любой момент. Эти же, во тьме, не боялись, казалось, ничего. — Если бы мы запоздали, кто-то бы лишился головы, Остон, — ответил ему офицер. — Меня не устраивает резня, но голова землянина стоит всего острова! Десятник Форен вышел из строя, простучав по деревянному щиту с намалёванным на нём гербом Калеба возвещая о прибытии. Одна из фигур в тени поднялась с корточек. — Всех ворон наперекосяк, да это ж Ривс! — капитан Вильгельм встретил его своей хищной ухмылкой. — Я ожидал тебя раньше. — Вы оказались правы, сеньор, — встал навытяжку Эстен, — они арестовали моё судно и собираются выпроводить нас с острова… — Ага, знаю, — скучающе ответил ему капитан императорской гвардии. Он указал на церковь, — бургомистр уже там и как раз нас не ждёт. «Подумать только, именно они ежедневно окружали Её Величество и советовали ей», — Эстен протер прослезившийся глаз. — Они, сеньор… Наёмники Ладислава хотят убить посланников из Канцелярии! Я отправил пару своих десятников на помощь, если Аркана-мио будет благосклонна — они успеют им помочь… «А ещё адмирал Хорсен подкупил их главу, — нос Ривса зачесался, — по Уставу, я обязан рассказать это». Эстен не рассказал. — Это ты зря, — холодно проговорил Вильгельм. Сердце сотника моментально укатилось в пятки. — Отправлять солдат на горячую голову — не лучшая идея. Капитан положил ему руки на плечи: — Ну-ну, что ты, я понимаю: молодым всегда хочется проявить себя! Зато двумя заботами меньше, не нужно волноваться ни о липовых канцеляристах, ни о кондотьере! Один из гвардейцев, землянин, высокий как фонарный столб и тощий, как вахинец, сидя на мостовой, словно он нежится на пляже, прикрикнул солдатам Форена: — Эй, эт чё у вас там за щиты? Ну-ка, дуйте-ка сюда — садитесь с нами, щас я подрисую вам розочек, для общей, курва, массы. Ривс смотрел, как рядовой гвардеец командует его подчиненными. — Не зарывайся, Бартош, — наказал ему Вильгельм. — Сотник, я бы хотел, чтоб ты поучаствовал, во благо Империи. «Во благо Империи…». Эстен кивнул. Десятник Форен, видя, как у его солдат беспардонно забирают и калечат щиты — между прочим, две серебряных квалии за штуку — поравнялся с тощим землянином: — Господин… — Где ты его тут углядел, парень? — почесал бороду гвардеец и стукнул себя в поддевку с вышивкой гвардии. — Я мужик, мой капитан тоже мужик, да и твой офицеришка тожить крестьянин. Усёк? — Си. — Как славно гвардия и армия понимают друг друга, — умилился картине Вильгельм. Он вскинул руки, в ладонях капитана заиграла магия: воздушные потоки закружились меж пальцев. — За работу, Роза! — прикрикнул он. — Припугнем их там как следует! С руки Вильгельма сорвался воздушный поток. Столкнувшись с дубовой дверью церквушки, он заставил петли скрипнуть и отвориться настежь! Гвардейцы побежали внутрь с запалом, с каким дети выбегают из церковных школ по вечерам. Они оставили солдат позади. — Поднимайтесь, кабальеро, в линию! — скомандовал сотник. — Держать щиты. Оле! Внутри церквушки они быстро заполнили всё пространство собой, разойдясь по боковым нефам. Никто даже пикнуть не успел. Да и не посмел бы. Только сироты, прилежно посаженные на скамьи, с интересом вылупили глазки. Дух в церкви — сказывалось отсутствие всякой вентиляции — стоял вовсе не божественный. Бургомистр как раз был на середине своей речи, рядом с алтарем, когда Вильгельм забрался на апсиду. Под ними двумя алтарь, деревянное резное сооружение в форме священного Ока Арканы, принялся неладно скрипеть. — Изрекла всевышняя матерь, пусть враги твои, — продолжал читать городничий, — восстающие на тебя, бьются в разорении пред твоим ликом… Капитан гвардии склонил голову, закончив: — …одним путем пусть враги выходят против тебя, а семью путями бегут от тебя, — ему едва хватало сил не стукнуться головой о потолок. — Есть минутка? Какой-то иллариотский вагант в притворе храма продолжал выступать для детей. Ему настучали по цилиндру. — Спрячьте оружие, — приказал десятнику Эстен. Сам он принялся пытаться разглядеть что-то за высокими спинами гвардейцев. — Как-то тут скудненько, — сказал один из рыжих имперцев «Розы» своему кудрявому собрату, — одни скамьи да паутина. — Это ж исталебская, дурень, заходил бы почаще в церкви — знал бы, какие у них тут, — ответил ему собрат. — В Ларионе были краше… — Эт да, там они в церквях знают толк — вся крыша в позолоте! Священник о чем-то спорил с полукровкой велларийкой. Едва та вытащила корд из ножен — спорить он перестал и увёл сирот в кельи. — Боюсь, — развел руками капитан Вильгельм, — у нас есть все основания, исходя из гвардейских предписаний, взять вас под арест. Судом неоспариваемым. — По какому такому праву? — достав из лацкана платок бургомистр принялся тереть то, что с трудом можно было назвать лицом. Голос Вильгельма вмиг стал холодным: — Имперский Декрет Номер Двадцать Три: Об устранении препятствий для эффективной службы вооруженных сил Мистерианской Империи, — выдал он быстро, словно школьник, читавший наизусть трактаты. — Статья первая, подпункт второй: любое намеренное или непреднамеренное создание препятствий для работы и движения военных подразделений Империи считается действием, прямо противоречащим безопасности Империи и подлежит наказанию в соответствии с данным декретом. — И когда же, скажите на милость, я создавал препятствия работе солдат? Брови бургомистра живо заходили на его лице, как усики богомола. — Вы арестовали корабль офицера-цензуса Эстена Ривса, саботировав работу его сотни. Сотник остался этим весьма огорчен, не так ли? — обратился к нему капитан. Эстен принялся думать. — Но это не имеет значения, — тут же добавил Вильгельм. Городничий возразил тихим, как у монашки, голосом: — Позвольте возразить, я действительно отправлял рапорт о замеченных нарушениях в дисциплине калебских солдат. Ривс толкнул Остона в плечо. — Но арестом занималась портовая охрана, а, как известно, порты моего городка находятся в руках местной вахинской фактории! Никаких поручений им я не отдавал. — Вахинцам значит. Ну что ж простите, ошиблись, — внезапно молвил капитан. — Да хранит вас Аркана. С этими словами Вильгельм покинул церквушку, а за ним гуськом из храма моментально испарились гвардейцы. Двенадцать калебцев остались стоять строем в углу, как последние дураки. — А слов-то было, думал меня ужо на целину отправят, — буркнул один из солдат Ривса. — Давайте не делать поспешных выводов, — заметил Форен. Бургомистр посмотрел на Ривса свысока. Если крестьяне с собачьими мордами вызывали у аристократов сущий ужас, то золотые жетоны цензусов были для них сродни шутовскому гриму. — Вы уходите, офицер? — Си, сейчас только… молитву дочитаем, — ответил за него Остон. Сам Эстен, смотря на кружевную рубаху городничего, провалился в рассуждение: «Почему он вообще захотел избавиться от той троицы? Я был готов к любым нападкам в мою сторону, но они… Кажется, те искали какого-то зачарователя». — Сеньор, — посмотрел Ривс в свинячьи глазки Ладислава, — что вам известно о Кальсинно? — Что он умер, — небрежно бросил тот. — Аминь. — Аминь. На выходе из церкви их уже ждал Вильгельм: — Всё прошло замечательно, Ривс, — капитан был как никогда доволен. Эстен с подозрением уставился на него. — Вижу, ты не совсем понимаешь, — гвардеец отвел сотника в сторону. — Всё это не важно. Вот, что важно… Он указал на силуэт, прошмыгнувший из келий в переулки. На нём была одета чёрная бригантина.