Преданный

      12 мая 1998 год,       десять дней после окончания Второй магический войны.       

      Я в прошлом оставлю всю горечь, ненастье и грусть, Мне так... мне так свободно. Расправлю я крылья, и с ветром я в небо взлечу - Есть моя воля.

                    — Мальчик мой, — Нарцисса дернулась за серебряным платком, но мучительный кашель опередил ее. Закрытый от магического тепла Мэнор явно не подходил ее нежной натуре. — Ты уверен? Это наш последний шанс.              Драко, похудевший, казалось, минимум в два раза, пустым взглядом смотрел на сад заднего двора, на падающие с розовых кустов белые лепестки. Худшая в жизни осень вступала в свои права.              — Родственники, друзья ладно… Им ни к чему портить свою репутацию, заступаясь за нас в Визенгамоте, и это понятно. Но ему это не грозит. Вы же учились вместе, росли, играли в Квиддич, неужели…?              Кашель вновь прервал и без того слабую речь. Драко снял с себя пиджак и накинул на плечи матери, присаживаясь совсем рядом. Тонкая рука с небывалой красоты кольцом с изумрудным камнем обхватила его руку и слегка сжала в утешении и молчаливой поддержке.              Сухая и холодная.              Драко смотрел на их руки, сцепленные вместе, и думал, что даже в таком изможденном виде Нарцисса оставалась невероятно красивой женщиной. Нежной и прекрасной. Ее голубые глаза не потеряли цвета и все так же излучали надежду.              — Сегодня похороны, — сменила тему Нарцисса. — Интересно, кто пришел проститься? Среди погибших есть и наши близкие. Сходим на могилы, когда все уляжется?              — Как захочешь.              Драко видел в бегающем взгляде Нарциссы отчаянные попытки найти лазейку, хоть какого-то человека, какую-то глупую оплошность в забытом законе. Чтобы Визенгамот услышал их, был милостив, чтобы у семьи Малфоев появилась хотя бы небольшая надежда остаться вместе. Ее мозг не утихал ни на секунду, даже во время праздных разговоров.              — Я так хотел бы, чтобы шанс на его ответ умножился хотя бы на ноль, тогда он стал хотя бы не отрицательным, — спустя несколько минут молчания ответил Драко. — Он не ответит на письмо, — и повторил еще раз, больше для себя, чем для матери. — МНЕ он не ответит.              Нарцисса мягко улыбнулась и поправила на лице Драко разлетевшуюся на ветру челку. Затем аккуратно положила голову ему на плечо.              А Драко подумал, что был бы невероятно счастлив, если бы молния с неба ударила прямо в их ажурную скамейку, попала ему ровно между ребер и выжгла нахер всю жизнь из его и без того еле живого тела.              Как объяснить матери, что ее сын собственноручно семь лет подряд уничтожал свою репутацию в глазах единственного человека, который мог бы им сейчас помочь.              Он своими собственными белыми аристократическими руками с идеальными пальцами вырыл могилу для всей своей семьи. Драко буквально видел могильную землю под аккуратными лунками ногтей, которые казались ему сорванными под мясо.              Вот такой он. Наследник Мэнора, единственный сын, гордость Малфоев.              После ужина Драко медленно шел в свою спальню. Увядающий дом давил со всех сторон. Обычные восковые свечи и живой огонь оказались очень слабыми и до невозможности скоротечными. Поэтому темный коридор освещался лишь одним подсвечником в самом конце и острым лучом света из приоткрытой двери в родительскую спальню.              Внутри хлынул спазм. Словно в детстве, захотелось разбежаться со всех ног, ворваться в слезах в двери, закричать о ночном кошмаре и спрятаться в объятиях двух самых родных и любимых людей.              С тех пор прошло не так уж и много лет, но изменилось все.              У Драко больше нет права на такую роскошь.              Как можно тише проходя мимо двери, он услышал всхлип, который тут же резанул по ребрам. Нарцисса рыдала навзрыд на плече Люциуса, судорожно хватаясь за его руки.              — Я не смогу без тебя, пожалуйста. Я буду молить все высшие силы. Может мне ещё раз написать жене министра?.. Может если…              — Перестань, они не достойны твоих унижений, — голос Люциуса звучал, как всегда, спокойно. Но Драко наконец научился слышать за сталью в гортани никому не заметную дрожь. — Я сделаю все что смогу, скажу что, что смогу. Но ты же понимаешь ситуацию… Показания свидетелей…              — Только не оставляй меня, прошу!.. Если в Азкабан, и меня туда же!..              Нарцисса свалилась в объятия мужа, и утонула в рыданиях. Тот держал крепко, изредка проводя широкой ладонью по волосам.              — Даже не думай о таком. Не тревожься. Я уверен, они услышат нас. Мы гораздо полезнее тут, на свободе, — Люциус взглянул Нарциссе в глаза и с улыбкой добавил: —       Мы же Малфои, красавица моя.              Останься Драко ещё на пару секунд дольше из его горла вырвался бы дикий звериный крик скопившегося спазма. Ровно такой, какой издает животное, осознавшее свою неизбежную смерть в капкане.              Он рванул в свою спальню, смел все со стола, положил чистый лист пергамента, поставил чернильницу и бутылку горького дешевого бренди. Рухнул на стул и замер.              Пустой взгляд уперся в запылившееся окно. Прошедший вечером мелкий дождь пролил полосы в пыли, которые высохли в прутья тюремной решетки. А за прутьями отражалось бледное угловатое лицо.              В таком молчании бутылка бренди медленно опустошилась, немного развязав узел под ребрами. Драко взял перо и склонился над пустым, бесконечно огромным, листом пергамента.              Но ни одна буква не появилась, как бы Драко не силился приблизить острый кончик пера к листу. Не потому, что он надменный слизеринский принц, не потому, что Малфой никогда не снизойдет до полукровки Поттера.              А потому, что виноват. Действительно виноват. Совершил ошибку. Тысячи и тысячи идиотских ошибок, за каждую из которых нужно вымаливать прощение, стоя на коленях, а не в глупом письме.              Все тело одолевал всепоглощающий стыд, настолько сильный, что казалось, кости раздавятся в лепешку, а выпитое содержимое то и дело стремилось наружу.              Драко крепче ухватился за перо и склонился над пергаментом.              Мистер Поттер?       Дорогой Мистер Поттер?       Мистеру Гарри Поттеру?              Жирная капля чернил от длительного ожидания скопилась на металлическом кончике и плюхнулась на лист.              ДОРОГОМУ ГАРРИ ПОТТЕРУ ОТ ЕБАНОГО МАЛФОЯ, САМОДОВОЛЬНОГО УБЛЮДКА, КОТОРЫЙ ТОЛЬКО И ДЕЛАЛ, ЧТО ПОРТИЛ ТЕБЕ ЖИЗНЬ,              не изволишь ли ты помочь спасти мою блядскую задницу?!              Драко скомкал лист и бросил назад.              СУКА!              Все по новой. Лист. Чернильница. Бутылка. И опять ступор.              Смотря сквозь желтоватую бумагу, Драко против воли видел все. Каждое выплюнутое в Хогвартсе издевательское и гадливое заклинание. Падающего с башни Дамблдора, который до конца верил в него. Стол с Псами и Темным Лордом прямо в Малфой Мэноре, да, вот тут, буквально за несколько стен от его спальни. Идиотскую радость от получения змеиной метки на предплечье, пустую гордость. Он стал наконец избранным.              Избранным провести семью Малфоев по гнилой тропе в фамильный склеп и самолично запереться изнутри.              Стиснув зубы, Драко впился в перо. Каждая буква резала бумагу, делая когда-то каллиграфический почерк, угловатым и прыгающим. Капли чернил то и дело брызгали в стороны на слишком быстрых завитках.              Драко буквально писал своей кровью, на своем же сердце вырезая слова. Когда закончил, отпрыгнул от стола, как ошпаренный, не веря, что все же сделал это.              Дрожащими пальцами он быстро запечатал конверт, и фамильный филин выпрыгнул в окно с письмом с очень криво припечатанной буквой «М» на красном сургуче.              …С Уважением и искренней надеждой,       Драко Люциус Малфой.              

***

                    19 сентября 1998 год,       Финальное заседание Визенгамота по делу Малфоев.              С утра в Малфой Мэноре не прозвучал ни один голос. Тихий скромный завтрак. Быстрые сборы. И вот, все трое Малфоев замерли у камина, который через мгновение разделит их жизнь да до и после.              Нарцисса натянула строгую, выточенную годами, улыбку, расправила плечи и, поправив любимым мужчинам и без того идеальные галстуки, погладила их по плечам.              — Все будет хорошо, — тихо, но уверенно сказал Люциус. — Мы справимся. Взгляд выше. Шаг шире.              Изумрудный огонь за секунду выплюнул их на площадь Министерства Магии. Весь путь до подземелий Драко вглядывался в летающие над головой маленькие бумажные самолетики. Вдруг один из них спешит прямо к нему? Вдруг несет долгожданный ответ? Но все, как один, пролетели мимо.              Семья Малфоев остановилась перед высокими, уходящими в черноту потолка, дверями с крючковатой надписью «Зал №10». Особенный зал. Заседания здесь проводились лишь по самым серьезным делам.              Перед тем как распахнуть двери Люциус остановился. Драко и Нарцисса уперлись в его широкую, с идеальной осанкой спину. Затем он вдруг развернулся, долго и пронзительно посмотрел каждому в глаза, молча говоря тысячу несказанных слов. Затем склонился и оставил поцелуи на их светлых головах.              — Возьми ее, — Драко отшатнулся от протягиваемой отцом трости с крупным набалдашником. В детстве он часто ее воровал и расхаживал по Мэнору, подражая отцу, воображал себя строим министерским работником. — Возьми. Вернешь после суда. Когда все вместе отправимся домой.              Двери зала №10 наконец распахнулись. Малфои зашагали по черному мрамору. Залитый светом зеленых свечей зал дрожал и колебался вместе с магическим огнем, путая сознание. Бесконечные трибуны с бесчисленным количеством глаз устремились вниз. Волна недовольного шепота членов заседания переросла в гул, эхом поползшим по мраморным стенам. Во время долгого домашнего ареста Драко успел отвыкнуть от подобного, и сердце его начало быстро ускоряться.              Люциуса тут же заковали в магические кандалы как особо опасного преступника и отвели в правую часть зала. Нарциссу Авроры оттащили в левую часть, за ней проследовал Драко, мирно повинуясь двум громилам.              Взгляд его серых глаз судорожно бегал по лицам в капюшонах, больше всего на свете желая увидеть знакомые круглые очки.              Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста.              Но Гарри Поттера не было нигде. А кроме него никто даже под сильнейшим Империусом не нашел бы в себе моральных сил, сказать про великую чету Малфоев хоть одно доброе слово.              Надежда покинула сжатое донельзя сердце. Просочилась сквозь кожу, забирая из тела оставшиеся силы.              Они одни.              Звон в ушах Драко стоял все заседание. Сердце колотилось так, что плечи сводило судорогой. Ледяная рука Нарциссы напряжнно дрожала в его руке.              Окончилась серия показаний Люциуса. Драко словно сквозь сон слышал, как отец отчаянно пытался убедить Министра, что лишь один он во всем виноват, что сын и жена - заложники обстоятельств, у них не было выбора.              Нарциссу в центр зала на дачу показаний пришлось буквально приволочь под руки. Драко, попытавшегося вмешаться, жестко вжали в скамью сковывающим заклятием. Ее показания Драко уже не слышал. Только видел льющиеся по ее щекам слезы и словно беззвучно открывающийся рот. Драко будто ушел глубоко в себя и уже не мог найти путь обратно.              Настала его очередь предстать перед судом. В голове были лишь мысли о том, что сказать, чтобы родителей освободили? Что соврать? Как объяснить? Но клетка обстоятельство была настолько тесной, что выйти из нее не смог бы и самый ловкий лжец.              — Осуществляли серию смертельных нападений на Альбуса Персиваля Вульфрика Брайна Дамблдора, бывшего директора школы Хогвартс?              — Да.              — Способствовали проникновению запрещенных законом Пожирателей Смерти в школу чародейства и волшебства Хогвартс?              — Да.              — Зная о нахождении Темного Лорда в поместье Малфоев намеренно скрывали данный факт от жандармерии?              — Да.              Да. Да. Да. Как заведенный болванчик.              Что ещё сказать?              Извините, был как в тумане. Я не хотел?              Хотел.              О, как Драко хотел. Он прекрасно помнил свою оргазмическую радость от получения метки, от личного только Драко Малфоевского задания от самого Лорда. Лорд выбрал его. Сам. Он лучший. Он лучше всех. И это было самым достойным подтверждение.              Лучший среди идиотов.              На ватных ногах Драко вернулся на место, уже осознавая, что трость в его руках не вернется к ее владельцу.              Спустя долгое время обсуждений, на любой вопрос Министра о той или иной вине Малфоев, зал единогласно поднимал вверх руки. Подтвердив ужасность совершенных поступков, согласившись с неоспоримым предательством, покрывательством Темного Лорда и участием в войне, повлекшей сотни жертв, Министр вынес свой приговор.              Драко не слышал и его. Только слышал крик матери, перешедший в вопль рыданий. Она дернулась к отцу, но ее схватили за руки жандармы. Вокруг Люциуса схлопуналсь магическая клетка и дернулась вверх. Он исчез из зала суда, растворившись в черном потолке.              Авроры уже в зале суда лишили Драко и Нарциссы волшебных палочек. На бьющуюся в истерике Нарциссу нацепили отслеживающий браслет, отправляя под жесткий домашний арест. Но ни она ни Драко не чувствовали этих манипуляций. Их широко открытые серо-голубые глаза были уставлены на пустую трибуну, где только что стоял их самый родной человек. И в воздухе, вместо магической клетки, ещё витала легкая прощальная улыбка, которую Люциус успел подарить им в последний раз.              

***

                    Начались дни, где каждый час казался вечностью, они тягучей слизью перерастали в такие же невозможно долгие месяцы. Редкие письма от отца из Азкабана зачитывались до дыр. Маленькие клочки пергамента насквозь проливались слезами Нарциссы, а Драко бережно складывал каждый в папку.              Каждую свободную минуту оставшиеся Малфои посвящали неустанным попыткам вытащить Люциуса или хотя бы уменьшить его срок размером в сотню лет, что было издевательским плевком в лицо. Не пожизненное заключение, но выйти на свободу уже не суждено.              — Скоро зайдет адвокат Гамп, — аккуратно наливая чай сообщила Нарцисса. — Проверь, пожалуйста, что все необходимые документы на столе.              Драко замер с поднятой вилкой, ничего не сказав. Утреннее солнце слепило сквозь пыльную изумрудную штору, иглами прокалывая неспавший мозг.              — У нас не особо много вариантов, — вздохнула Нарцисса, оправдываясь за выбор судебного представителя, имевшего за плечами темный и весьма нечестный опыт.              Варианты действительно можно было пересчитать по пальцам одной руки. И пальцы стремительно заканчивались. Малфои теперь персоны нон грата, даже почтальон не приближался к их поместью, оставляя корреспонденцию у ворот. Что говорить про адвокатов… Да и дело было мягко говоря не перспективным. Даже самые отшибленные маргиналы с Лютного Переулка разводили руками.              — Все в порядке. Мне печально, что тебе придется с ним общаться. Я отменю поход в «Горбин и Бэркес», буду здесь.              — Нет, нужно продать жемчужную шкатулку, чтобы оплатить услуги Гампа. Все будет в порядке.              После конфискации имущества Малфоев в счет Министерства в Мэноре осталось не так много вещей, имеющих хоть какую-то ценность. Но Драко тщательно сохранял все фамильные сокровища матери, продавая взамен свои коллекционные перья, редкие книжные издания или кольца со змеями, которыми он успел разжиться во времена эйфорического обожания Темного Лорда.              Но все было бессмысленным. Вещей становилось все меньше, денег тоже, но они ни на дюйм не приближались к решению проблемы. Нарцисса перестала спать по ночам, бесцельно бродила по угасающему дому или засиживалась в кабинете отца, долго вглядываясь в его портрет.              Драко и сам не спал. Днем боролся за дом, маму. Ночью судорожно перебирал книгу за книгой, с феноменальной скоростью проглатывая все доступные знания по юриспруденции, адвокатуре и судопроизводству, медицине и фармацевтике.              Больше, больше, БОЛЬШЕ. Знания давали призрачное ощущение опоры и безопасности и надежды.              

***

                    Когда Нарциссе стало тяжело подниматься по утрам, всеми делами занялся Драко. Адвокат, нотариус, Министерство. Все без магии, без палочки, каждый раз жалобно выпрашивая в самых помойных заведениях проход к волшебному камину.              Возвращаясь домой, Драко видел все более обессиленную мать, которая все же ждала его возвращения до самой ночи и встречала уставшей, но нежной улыбкой.              Бесконечные лекари выставляли лишь снадобья, облегчающие ее боль. Очередной колдун, сканировавший Нарциссу с самого утра, так же пожал плечами.              — Магическое ядро госпожи угасает, а с ним и тело, — старый маг коснулся пальцами головы Нарциссы, опутывая ее голубыми сияющими лентами. Та облегченно выдохнула, когда непроходящая головная боль немного отступила. — У чистокровных за долгие годы жизни образуется особая связь с магией. Своей и близких. Своего рода коллективная аура надежности и силы.              Колдун трясущимися сухими руками наколдовал на прикроватном столике больше десяти различных склянок и колб, наполненных разноцветными жидкостями и захрипел:              — Все это пустышки, лишь снимают симптомы. Если была бы волшебная палочка, она напитала бы…              — СЧИТАЕТЕ, БЫЛА БЫ У НАС МАГИЯ, ВАШИ ДРЯХЛЫЕ КОСТИ СЫПАЛИ БЫ ПЕСОК НА НАШ ПАРКЕТ?! — яростно взревел Драко, вскакивая с кресла. — НЕТ У НАС ПАЛОЧЕК. НЕТ! ИЩИТЕ ДРУГОЙ СПОСОБ!              Нарцисса, лежащая на широкой кровати, подняла ладонь.              — Сын, тихо. Он гость твоего дома. Веди себя подобающе, — потирая виски, она добавила: — Я прошу за него прощения, магистр Брук.              Драко сквозь сдержанное рычание выдохнул.              — Давайте отойдем, мистер Малфой, — колдун указал на выход на террасу, нижний край его длинного рукава прошуршал по полу. — Госпоже показаны тишина и покой.              Они вышли, Драко тихо закрыл за ними двери. Увядающий сад опутал терпким запахом завядших белых роз. Без заботы хозяйки они вместе с ней потускнели и склонились к земле.              Драко провалился на широкое каменное ограждение, пытаясь надышаться. Но воздух словно выкачали из всего мира. Ни вдохнуть ни выдохнуть.              — Я прошу прощения за произошедшее, — стиснув зубы, выдавил из себя Драко.              — Благодарю. Я понимаю вас, — хриплый голос прозвучал совсем близко. Драко почувствовал как широкий подол старой мантии задел его ногу. — Госпожа Малфой не первая и не последняя страдает этой бедой. Такой крепкий союз…              — Чертово Министерство, — перебил его Драко. — Чертова магия.              — Я не про магию, господин.              Драко вопросительно поднял брови, и старик прохрипел:              — Любовь.              Закатив глаза, Драко глухо зарычал. Где-то внутри вспыхнул образ Дамблдора, от чего хотелось раскрошить себе черепушку и выдрать волосы. Спустя минуту он медленно выдохнул, уперев взгляд в осеннее небо.              — Смешно. Ваша чудотворная любовь — не больше, чем простая химия, длящаяся не дольше трех лет.              — Как бы вам не хотелось в это верить, любовь зачастую сильнее магии, — магистр Брук подобно Драко оперся на каменное ограждение и подставил морщинистое лицо уходящему за горизонт солнцу. — Имея возможность напитать уже угасшее тело жизнью, она так же в силах разрушить то, что казалось нерушимым. Истинная любовь — самое что ни на есть чудо.              Драко со сдавленным стоном сполз по ограждению, впившись на корточках в кованые балясины. Он не выдержит. Нет. Драко прекрасно знал, что скажет магистр, но не хотел этого слышать. Легче прыгнуть вниз, свернуть себе шею. Что угодно, только не…              — Я буду откровенен с вами, — серьезным тоном захрипел магистр. — Если господин Люциус останется в Азкабане, госпожа Нарцисса потухнет.              — Потухнет? — не поднимая головы переспросил Драко таким голосом, будто ему исполосовали ножом горло.              — Умрет.              Волна жара поползла по плечам в голову. Драко сквозь звон почувствовал, как пальцы слабеют, соскальзывают с балясин. Жар взорвался молотом в ушах, и тут же обратился льдом, сковавшим все тело.              — Вам плохо? — магистр наклонился к нему, слыша мелкое поверхностное дыхание. — Трудно дышать? Вам помочь?              — Да нихера мне не надо! — Драко отбил тянущуюся к нему руку и, шатаясь, отлетел на противоположную часть террасы, едва не перелетев через ограду в сад. — Ей помогите!!! Ей нужна помощь!!!              Магистр Брук тяжело по-стариковски вздохнул и направил на Драко палочку. С кончика древка, извиваясь и мерцая в воздухе, появилась золотая нить, которая вошла прямо в солнечное сплетение Драко.              Застывшее сердце вновь начало качать кровь, легкие расслабились, и Драко наконец спокойно вдохнул полной грудью.              — Я вас оставлю. Обеспечьте ей достойный уход. Она это заслужила.              Но Драко сдаваться не собирался. Утро — министерство и юристы, день и вечер — уход за Нарциссой со всеми возможными зельями и снадобьями, ночь — книги и учебники. День за днем на топливе страха и ужаса он бегал по этой адской колеснице, не чувствуя боли и усталости, падая в обмороки, вставая и снова набирая темп.              В одну из ночей, перебирая книжную полку в комнате слипающимися от бессонницы глазами Драко уронил папку с драгоценными письмами отца. И его охватил ужас. Первое письмо и последние отличались так, будто были написаны двумя разными людьми. Строгий выточенный почерк обратился неразборчивыми каракулями, текст стал бессвязным, болезненным, скакал по строчкам.              Разум Люциуса стремительно увядал. Второй срок в Азкабане с дементорами в строгой камере плавил его мозг, а значит времени, чтобы вытащить его, осталось в сотни раз меньше, чем предполагал Драко.              Чтобы не беспокоить Нарциссу, письма из Азкабана стали писаться рукой Драко. Благо, он научился ещё в школе подделывать не только подпись, но и почерк.              Со мной все хорошо. Я тебя люблю.       Со мной все хорошо. Я тебя люблю.       Со мной все хорошо. Я тебя люблю.              Я люблю тебя, Нарцисса. Дождись меня.              

***

                    Месяц сменился другим, таким же серым и одинаково безжизненным. Близилось Рождество, начал сыпать снег, пробираясь холодом в каменные стены Мэнора.              Нарцисса буквально заставила Драко заняться наследством и переписать на себя все оставшееся имущество Малфоев. Так легче общаться с юристами, говорила она, не нужна будет моя доверенность, улыбалась она. Но в потухающих глазах мерцал тлеющий огонек истинной причины.              В один из вечеров, ничем не отличающихся от других, когда Драко дочитывал матери ее любимый роман, она вдруг остановила его и подозвала ближе.              Драко на мгновение подумал, что болезнь не смогла разрушить ее тонкую, почти магическую красоту. Подумал, что даже потеряв половину веса, она осталась прекрасной аристократической госпожой, окруженной пепельно белыми локонами, разлившимися по шелковой наволочке.              С хитрой улыбкой Нарцисса выудила из-под покрывала небольшое, но очень изысканное зеркало. По сияющей раме вились серебряные розы, словно живые, опутывая кольцом и распускаясь серебряными бутонами. Драко взглянул в отражение и замер              — Н-но как? Без палочки?!              Из-за стекла на него смотрела его семья. С сияющими улыбками в лучших парадных костюмах. Драко сидел на стуле, а Люциус с Нарциссой стояли позади, приобнимая Драко за плечи. Все трое то и дело переглядывались. Нарцисса иногда наклонялась, чтобы поцеловать Драко в макушку, словно он все еще был пятилетним ребенком.              — Я все-таки опытная ведьма, малыш. Такую глупость могу сотворить и без палочки. Простая фотография за самым обыкновенным серебряным стеклом.              — Глупость?! Это зеркало — самое ценное, что есть в этом доме. Спасибо тебе.              Драко глубоко поклонился, почти касаясь покрывала, и поцеловал мать в светлые волосы. Он улыбнулся. Впервые за вечность бесконечных мучительных дней на лице блеснула улыбка, а вместе с ней и надежда все исправить. Родители были такими красивыми там, в отражении, будто и сейчас Малфой Мэнор пышет теплом, а где-то внизу на первом этаже все трое ужинают, обсуждая планы на летние каникулы.              Было невозможно оторвать взгляд. Но вдруг Нарцисса в зеркале охнула. Драко схватил раму и носом вжался в изображение. Мама там за стеклом схватилась за грудь, пошатнулась, будто вот-вот упадет. Но прошел миг. И через мгновение Нарцисса в зеркале выпрямилась и мирно рассмеялась. Нежно помахав рукой, она заняла свою вечно прекрасную позу на семейном портрете.              Внутри все оборвалось. Зеркало медленно выскользнуло из замерзших пальцев Драко. Он поднял глаза. На кровати родителей лежало пустое тело с пустым холодным взглядом направленным в резной пыльный потолок.              Нарцисса ушла в канун Рождества. Двадцать четвертого декабря девяносто восьмого года.              

***

                    Великая сила, ведьма твоя служила тебе среди страданий и болезней. Просим Тебя, удостой ее участия и во славе силы твоей. Через силу высшей энергии…              Голос магического служителя звучал спокойно и мирно, ровным тоном опутывая сознания немногих собравшихся.              Английское кладбище замерло в сострадании. Покрытые белыми снежинками надгробия скорбно склонили каменные головы. Нарциссу по приказу министерства хоронили на общем кладбище колдунов, фамильный склеп Малфоев был все ещё оцеплен Аврорами.              Драко стоял над черным гробом высушенной куклой. Не ел, не спал неизвестно сколько дней и ночей. Он не сильно отличался от мертвой матери, лежавшей среди стройных складок черного шелка.              Хотя, стоило отметить, в похоронном бюро ее причесали и подкрасили. Белые локоны струились вниз, обрамляя плечи и руки. А темные длинные ресницы на закрытых глазах лежали волосок к волоску, как и при жизни создавая ей добрый лисий прищур.              Безгранична наша скорбь от внезапной смерти, унесшей из жизни нашу сестру. Яви Свое безграничное милосердие и прими ее в Свою славу. Через силу высшей энергии…              Казалось, Нарцисса вот-вот встанет. Больная сухая, но встанет. Погладит по плечу, обнимет, поцелует. Но она не шевелилась. И Драко, стоящий у ее лица, тоже.              Первая снежинка сорвалась с неба и, кружа, села прямо на черное платье матери. Затем следующая, ещё и ещё. Мелкая снежная пыль словно подгоняла собравшихся: уходите, смысла больше нет.              Какая-то тучная дальняя родственница, которую Драко видел еще ребенком, произнесла скомканную речь, давя слезы, поцеловала Нарциссу в холодный лоб.              Драко стоял. Не шевелился.              Каменное надгробие, сам гроб с Нарциссой, кружащие вихри снежинок — все смешивалось, теряясь в дыме ладана магического служителя, искажаясь в горячем пламени свеч, которые держали собравшиеся.              Сама Нарцисса казалась Драко охваченной огнем. Но не разрушающим и стихийным, а теплым и нежным. Золотой свет будто обволакивал ее тело защитным коконом, забирая туда, где никто и ничто уже не сможет ей навредить.              … смилуйся над ошибками ее и вознагради за труды, а нам позволь лицезреть ее в блаженстве вечного света…              Драко не помнил, как все закончилось. Не помнил, как все разошлись. Горящую огнем кожу и голову обжигал усиливающийся снег. У него явно был жар, ноги ватными столбами расползались в стороны.              Поздний вечер и кладбищенская тишина склеивали веки, толкая в сон. Драко медленно       присел на каменный край надгробия и привалился к памятнику.              Нарцисса Малфой       1955 — 1998              — Что мне теперь делать? — тихо прошептал Драко, проводя пылающими от жара пальцами по высеченным на камне буквам.              В ответ лишь зашуршали сухие замерзшие листья, проползшие по притоптанному снегу.              — ЧТО МНЕ ТЕПЕРЬ ДЕЛАТЬ?!              Крик эхом прокатился по крестам и надгробьям вокруг, которым не было ни конца ни края.              Снег усилился. Драко глубже запахнул пальто и прижался к ледяному камню.              — Нужно сообщить отцу… — почти беззвучно выдохнул он. — Знаю, он придумает…              Как плохо. Как же чертовски плохо…              — Нужно сообщить…              

***

                    Вставай. Вставай, дорогой. Уже пора. ПРОСНИСЬ.              Зимнее солнце жарило прямо в лицо, отражаясь в белоснежном снеге, и слепило глаза. Драко поморщился. Далеко в подсознании мелькнула бредовая мысль, он только что слышал голос Нарциссы.              Наручные часы показали одиннадцать утра. Застывший под мокрой и заледеневшей одеждой, залепленный сбитыми снегом листьями, Драко еле смог шевельнуться.              Он с трудом сел ровно. Осмотрелся. Днем кладбище выглядело не так депрессивно, как вечером. Даже довольно дружелюбно, учитывая сверкающий бриллиантами снег. Яркие букеты роз, присыпанные белым, казались сахарными. И солнце, словно тепло маминых рук, грело замерзшие до костей плечи.              Кто мог подумать, впервые за пол года Драко Малфой выспится на улице, на мраморной могильной плите.              Это было бы прекрасно утро, если бы оно не было таким ужасным.              Уже собираясь вставать, на коленях Драко обнаружил небольшую визитку. Он выбросил бы ее сразу, даже не прочитав, ведь получал тысячи таких от жадных нотариусов и адвокатских контор. Но визитка вдруг вылетела из руки, расправилась и оказалась прямо перед его носом.              Через мгновение на белой бумаге стали выжигаться буквы строгого, почти машинного почерка.              Приветствую, Драко Люциус Малфой. Соболезную вашей утрате. У нас есть отличное предложение, которое решит ваши проблемы.              Под скептическим взглядом Драко, визитка повернулась обратной стороной, на которой появились золотом написанные слова:              Помощь. Спасение. Вы не одни.              Внизу был ещё адрес улицы старого Лондона и время встречи, но Драко даже не стал дочитывать. Он схватил визитку, сжал ее в заледеневшем кулаке. Но та вдруг взорвалась, оставляя на коже черный пепел.              Драко, не дрогнув в лице, лишь обтер ладонь об подол пальто и зашагал к тропинке к выходу с кладбища.              Пора идти.              

***

                    Слово «Азкабан», шепотом произнесенное даже на задворках самого грязного паба, всегда прокатывало волну ужаса по всем, кто его слышал. С тем, кого отправляли туда отбывать срок, прощались навсегда. А список посетителей у встречающего Стража за долгие столетия существования не набрал и двух строк.              Именно туда Драко Малфой держал свой путь. Пройдя больше тридцати грязных каминов, перепрыгнув десятки стран и городов, отдав последние деньги хранителю портала, он наконец оказался посреди Северного моря прямо на обрушающемся крыльце у дверей в Азкабан.              На крыльце была всего одна ступень. Пятки ботинок лизали ледяные волны морской черноты. Встретивший его внутри Страж занес имя Драко в список. Драко оказался третьим желающим, самолично появиться в стенах этой проклятой башни. Счастливое число, ухмыльнулся про себя он.              Но все эти испытания были жалкой насмешкой перед тем, что камеры, коридоры, стены и даже пылинки в воздухе охранялись дементорами. Трехметровые пустотелые черные балахоны появлялись то тут, то там, клокоча бессвязные речи своей гнилой пастью.              Блудный сын пришел к отцу,       Не уйти домой мальцу…              Драко уверенно шагал по коридорам за Стражем, намеренно держа руку в кармане. Никто не должен узнать, что Драко лишили волшебной палочки, ведь то, что он пришел в Азкабан без магии — было сродни самоубийству.              Быстро дух его испустим,       Знаем, что в кармане пусто…              Не дрогнув в лице, Драко прошел мимо очередного дементора и остановился напротив камеры «616». Страж отошел в сторону, раздраженно прогнав облако собравшихся на шоу дементоров.              — Привет, отец, — тихо начал Драко.              Фигура в самой глубине неосвещенной камеры не шевельнулась. Свет факела в руках Драко освещал лишь голые вытянутые исхудавшие ноги, покрытые синяками и грязью.              — Возможно тебе донес кто-то из охраны, ведь в газетах о нас запрещено писать… В общем, не знаю, как сказать…              Драко выдохнул и подошел вплотную к прутьям, отделявшим его от последнего родного человека. Спутанные, но все такие же серебристые волосы Люциуса сверкнули в свете огня. Драко схватился в решетку до побелевших костяшек.              — На этой неделе Нарцисса… мама покинула нас. Ее унесла лихорадка.              Лихорадка? Почему именно она? Возможно, героиня последнего маминого романа страдала именно ей. Неважно. Драко назвал бы любую причину.              Никакой исцеляющей любви нет. Не может быть.              — Хотел сразу прийти. Но не пустили. Сам знаешь, время посещения… — Драко старался держать голос ровным. — Умерла во сне, похороны прошли спокойно, ее могила на кладбище Святого…              Люциус вдруг шевельнулся, и Драко тут же затих. Отец поднял тяжелую голову и с пустыми глазами спросил:              — Вы кто?              Внутри Драко все оборвалось. Ему послышалось. Явно послышалось. ТАКОГО НЕ МОГЛО БЫТЬ! НЕТ!. Просто факел недостаточно яркий, просто он говорил слишком тихо, просто похудел и оделся более скромно.              НЕТ, БЛЯТЬ, ТАКОГО НЕ МОЖЕТ БЫТЬ!              — Время обеда? — донесся тихий голос из камеры.              Пальцы стали ватными. Рука сорвалась с решетки, вторая выронила факел, который покатился вниз по коридору. Драко свалился на стену позади него, пытаясь хотя бы удержаться на ногах.              Не узнал сынка отец,       Семье Малфой пришел конец…              Драко полз вниз по стене, впившись в волосы. Широко распахнутые глаза не видели ничего. Гнилостная вонь и шорох драных мантий становился все ближе, легкие сжимались, закручиваясь вокруг позвоночника. Но было уже все равно. В этом мире не осталось ничего, ради чего можно было бы хотеть жить.              Один из дементоров заливисто заржал прямо над ухом, распространяя нестерпимую вонь изо рта.              Есть секрет, простой ответ.       Одно касанье — жизни нет…              Да. Давай. Согласен.              Тяни душу. Жизнь тяни. Возьми все тело. Мне больше ничего не нужно.              …              — А ну, прочь, смердящие! — в конце коридора вспыхнул оранжевый свет. дементоры черным всполохом разлетелись в стороны. — Подъем, Малец, время вышло.              

***

                    Калитка Малфой Мэнора оказалась перед Драко спустя сутки грязных каминов, дорогих запрещенных порталов и бесконечных миль, пройденных пешком. Она даже не была закрыта.              Драко зашел в сад. Под подошвами захрустел знакомый камень, еще не успевший заледенеть под снегом, который засыпал розовые кусты, лужайки и саму усадьбу. Все стало пепельно белым. Истинно Малфоевским и без единого Малфоя.              Долго держа увесистый ключ в руке, Драко все же решился отпереть парадную дверь. Сильный стальной сквозняк тут же залетел в черный бесконечный коридор, занося внутрь вихри снега.              Ветер дул, Драко не двигался.              Пустые стены разграбленного Министерством Мэнора темнели на глазах, сдавливались, скручивались в бесконечный тоннель, из которого доносился жалобный вой.              Драко подавился вдохом и отпрянул. Связка ключей мертвым грузом выскользнула из руки прямо на крыльцо и сразу запорошилась снегом.              Все внутри выключилось. Если Драко и остался жив, то где-то очень глубоко внутри. Бездушное тело ноги отнесли на ближайшую маггловскую станцию. Судя по вздоху ужаса контролера, выглядел он довольно скверно, тот даже не проверил билет, перекрестился и поторопился дальше вглубь вагона.              На станции Чаринг-Кросс его выплюнуло из вагона с толпой туристов. Тело не сопротивлялось потоку. Драко просто двигал ногами. Одной, второй и заново. Куда, неизвестно, зачем — тоже.              Оказалось, вышел прямо к Темзе, сильный ветер с реки в тысячный раз за день прошел сквозь его исхудавшее тело. Возможно, все внутри уже обратилось в лед, Драко не чувствовал ничего.              Драко бездумно встал на площади перед станцией. Осмотрелся и поплелся вдоль набережной.              Куда?              Время перевалило за полночь. Улицы Лондона опустели, стали видны ещё не снятые Рождественские огоньки, дружно перекликающиеся с оранжевым светом фонарей.              Тело окончательно ослабло, когда Драко дошагал до моста Ватерлоо. И ответ на вопрос «куда» нашелся.              Вниз.              Уже давно ночь. Под носками ботинок чернела ледяная Темза. А в теле не осталось сил даже шагнуть.              Может тело само свалится?              Светало. Над домами Лондона вспыхнули первые лучи холодной зимы, прокатываясь золотом по заснеженным крышам.              Красиво.              Драко улыбнулся. Прекрасное завершение дня. Ему никуда не было нужно, его никто не беспокоил. Он был сам по себе. Свободен. Хороший конец. Спокойный.              Пора.              Драко занес ногу над черной пропастью.              В голове была единственная мысль — не запер дом. Надо было закрыть. Запечатать. Чтобы все внутри осталось так, будто Малфои ещё живы, будто не было Темного Лорда, не было войны, не было смертей. Может их души привяжутся к оставшимся вещам, пыльным стенам, и Малфои будут там. Хотя бы в загробной жизни свободные, сами по себе.              Счастливые. И вместе.              Пальцы отпустили кованую ограду моста, и Драко повалился вниз.              — Не рекомендую.              Скачок адреналина. Драко рефлекторно дернулся назад, а руки вцепились в железные прутья. Низкий голос прозвучал прямо у затылка.              — Темза в это время года неприятно холодная для любительских заплывов.