Белое платье

      Эдуард Марни и Эбиния зашли в пустой город. Бин шла вперед, будто знала куда именно надо идти, а Эдик растерянно плелся за ней. Краем глаза он заметил, что что-то позади вспыхнуло зеленым цветом, словно светящиеся глаза какого-то чудовища из детских сказок. Немного испугавшись, Эдик зашагал быстрей.       На безлюдной улице горели лишь фонарные столбы, которые уже давно зажег фонарщик. Холодный ветер разбрасывал оставшиеся засохшие листья по каменистой дороге. Заканчивая очередной осмотр улиц, худой фонарщик вернулся в свою кабину, где уже его ждал давний друг сторож. Отворив немного скрипучую дверь, он вошел и поставил на стол рядом с другом фонарь. Немного пухлый и высокий сторож раскладывал домино, иногда кашляя. Снимая темное пальто и вешая его на крючок возле печи, фонарщик недовольно смотрел на старого друга из-под тешка и не одобрительно косился.       – Опять в свои «доминошки» играешь? – в его голосе читалось недовольство. – Даже не думай, что буду с тобой играть!       Сторож начала никак не высказался по поводу грубости в его сторону. Фонарщик всегда был грубый, что во время их первой встречи, что сейчас. А теперь он прикопался к домино! Чем ему не угодило домино?! Сторож, уже не выдерживая ссор на пустом месте, огрызнулся:       – Что ты, старовер? Чем тебе домино не угодило? – посмеялся он, глядя на друга, который снимал красный шарф. – Обычная иностранная игра, а ты со своей старой верой столько радостных моментов в жизни пропускаешь.       Вера в Инэе делилась на двое: Старая и Новая. Новая вера появилась уже довольно давно (около пятисот лет назад). У ее было очень много последователей (если разбить население Инэя на десять частей, то Новой вере придерживались более девяти частей, почти все десять). Однако была и «Старая вера». Людей, которые придерживались ее, почти не осталось.       К слову, обе веры почти ничем не отличались. У них были одни и те же боги, те же легенды, та же история, то же Сотворение мира… Только вот главное и, пожалуй, единственное отличие – это отношение к богине Судьбы. Эта великолепная богиня создала жизнь, сотворила все три мира, подарила некоторым людям магию… Все любили ее, но чуть меньше тысячи лет назад народ возненавидел ее за то, что она обрекла всех на жизнь с чудовищами. Поэтому и возникла вера (на данный момент «Старая вера»), которая ненавидела богиню Судьбы и ненавидело все, что с ней связано: Восточное государство, Линэй, их язык, астрономию и в какой-то степени магию. Однако где-то пятьсот лет назад все изменилось. Ненависть в богине угасла сама по себе, люди вновь начали ее восхвалять, но хоть и не с такой силой как раньше, ведь появилась новая звезда – богиня Солнца. Тогда и появилась «Новая вера», а Старая ушла на второй план, начав стремительно исчезать (но теперь староверы уже не так ненавидели Линэй и его язык, так как богиня Солнца была родом оттуда, и это могли расценивать, как богохульство).       Однако есть еще люди, которые придерживаются этой Старой вере. Например, наш фонарщик. Он отрицает все, ненавидит Восток, не знает ни одного слова по-линэйски и не хочет слышать этот «дьявольский» язык. Многие его считаю откровенным дурачком и фанатиком, а фонарщик, свою очередь, считает себя одним их самых умных и просветленных людей… А вот домино он невзлюбил потому, что эта игра была придумана самой богиней Судьбы на одном из ее вечерних ужинов, проходящих в столице Восточного государства, Нинменте.       – Не твоего ума дело, – огрызнулся в ответ фонарщик. – Зато я знаю истину и не играю в игры, созданные злодейкой и убийцей! И за свои мудрые деяния я попаду в Имарин, в место, где нет зла, нечисти и таких невежд, как вы все!       Не имея сил больше слушать этот бред, сторож стукнул рукой по столу так, что некоторые палочки домино отлетели в сторону:       – Да что ж ты разорался?! Что тебе наша богиня сделала? Мы же не оскорбляем тебя за твой выбор, так ты будь добр, не смей делать браниться попусту!       А собеседник его все не унимался, доказывая свою правоту:       – Что мне сделала ваша богиня? Судьба принесла мне только страдания и вам в том числе! Что от нее хорошего? А? Ничего! – фонарщик продолжал вскипать все сильней, а вместе с ним и сторож. – Из-за вашей богини появилась нечистая сила, что унесла мою дочь! Из-за нее появились демоны! Ты, мой друг, не читал Скрипт? Очень жаль… Первый человек, которого она создала, стал монстром!       – Но и первый демон, созданный ею, стал богом! – перебил он его. – Что хорошего сделала богиня Судьбы? Может, подарила жизнь тебе и твоим предкам?! Ты дальше своего носа не видишь! Видишь только то, что тебе сказали, не замечая хорошего! Эта черта мне никогда не нравилась в тебе!       После его слов фонарщик замолчал… Но затем лицо его приняло очень разъяренное выражение лица.       – Никогда? Да пошел ты к черту! – он не выдержал, взял свой плащ, шарф и фонарь и вышел из кабины, звонко хлопнув дверью. – У меня нет желания разговаривать с такой безмозглой псиной, как ты!       – Будто у меня оно есть, пернатая дохлая ворона! – раздалось в ответ       Свидетелями ссоры двух старых друзей стыли Эдик и Бин, которые стояли за углом и с интересом слушали чужой разговор, когда только услышали первые крики. Фонарщик быстро накинул на себя плащ с шарфом и ушел вглубь города. Поняв, что все закончилось, они решили продолжить свой путь к дому Эдика.       Эдик неловко почесал затылок:       – Ты это, Бин, прости, что остановились, но мне было жутко интересно узнать, чем закончиться их ссора…       – Ха-ха, – в ответ раздался милый голосок Бин. – Ничего, Эдик, все в порядк.             Признаюсь честно, мне тоже интересно было послушать.       Он ничего не ответил, а лишь улыбнулся. Они неспешным шагом направились к его дому. Эдик уже почти не чувствовал холода, да и ветер не дул. Его сердце наполнилось теплом, которое расходилось по всему телу. Вскоре показался ветхий домик, крыльцо которого освещал тусклый фонарный столб.       Эдик и Бин поднялись на скрипучее крыльцо, и он начал открывать дверь (благо в реке не потерял ключ). Смущенно отворив дверь, они оба вошли в еще немного теплое узкое помещение.       – Бин… Прости, что у меня так скудно, сыро и грязно… Можешь не разуваться.       – Ничего-ничего, – посмеялась она. – Я же сказала уж не извиняться. Все в порядке. Какая мне разница до убранства твоего дома? Для меня главное, чтобы человеком ты был хорошим.       – Можешь присаживаться на стул, – он смущенно улыбнулся. – Прости, я бы чего-нибудь предложил, только вот даже чая у меня нет, ха-ха…       – Ничего, я все равно не голодная… – отказалась Бин. По выражению ее лица можно было понять, что она немного лжет. – Чего стоишь? Ты же весь мокрый, переоденься.       Бин буквально прочитала мысли Эдика.       «Ну как же я могу переодеться, если на меня смотрит Бин?!.. Я, конечно, понимаю, то у меня не на что посмотреть… Ни пресса, ни накаченных рук или ног, ничего… Но она же девушка, а я парень… Стыдоба!» – его и без того румяные щеки налились еще большим румянцем.       – Переодевайся, не стесняйся. Я на тебя смотреть не буду, – Бин отвернулась и закрыла лицо руками.       Эдик, смущаясь, решил ничего не отвечать и лишь молча снял кафтан, затем черную рубаху и холщовые штаны… Одежды у него было и так совсем не много, однако, помимо этой, имелся старый балахон из льна. Его-то Эдик и решил надеть, дабы не ходить в непристойном виде перед своей новой знакомой…       Быстренько развесив мокрую одежду на еще теплой печи, он надел накидку, подобную халату или верхнему слою одежды ханьфу. Эдик сел на твердую кровать. Бин, услышав, что он закончил, открыла глаза и с мягкой улыбкой глядела на него. неловкость между ними росла, а после ее странного взгляда Эдик покраснел еще сильней, чем прежде.       Чтобы не так сильно смущать его, Бин перевела взгляд на тесную комнатку. Возле печи стояла рамка с черно-белой фотографией.       – Миленько, – наконец произнесла она, вновь дырявя взглядом Эдика. – Это твоя семья, да?       – Да… – ответил он со спокойным голосом.       – А где они сейчас?       – Эх… Их больше нет, – также спокойно пояснил Эдик.       – Ох, прости. Я должна была догадаться, – извинилась Бин, прекратив улыбаться.       – Ничего, я уже смирился, – честно ответил он, всматриваясь в фото. – Это произошло больше семи лет назад, так что я уже не так сильно горюю по ним.       На фотографии было изображено четверо человек: двое родителей, младший и старший сыновья. Прищурив глаза, Эдик вспоминал их…       Его мама, Эллая, довольно добрая и покладистая женщина. Несмотря на прозвище Эдика, она продолжала его любить. Отец его, Вик, тоже был мягким человеком, поэтому его часто обманывали. Так же он любил играть в карточные игры, где постоянно проигрывал. Однако мама никогда не ругалась, а однажды предложила помочь. Помощь заключалась в том, что они оба играют каждую ночь в карты одну партию. Если Вик выиграет, то он может идти к своим дружкам и продолжать играть на деньги, а если же выиграет Эллая, то он сегодня не идет. Собственно, мама всегда выигрывала. Где она так научилась хорошо играть – не известно, но отец был впечатлен. Вик проигрывал каждый раз, но в один из дней случилось чудо, и он смог обыграть Эллаю. Тогда он отправился в бар, сыграл пару партий, а затем вернулся домой с более чем 280 чардами! Это деньги семья решила не тратить… В будущем они хорошо помогли маленькому Эдику жить после смерти родителей и брата.       Старшего брата звали Деян. Между ними была разница в три года, но мальчишки находили общий язык. Деян был очень веселым и смелым. Он брал брата на прогулки по лесу, берегу реки, городу… Один раз даже Деян спас Эдика, когда он залез слишком высоко и упал с дерева, а старший брат поймал его. Правда, это не очень спасло его от царапин, но, во всяком случае, Эдик остался живой.       По каждому члену семьи он скучал, очень скучал… Но за столько времени в одиночестве пришло смирение (только вот, вина за их смерть никуда не ушла).       – Семь лет – это не так уж и много, – прервала тишину Бин.       – Для кого как… Эх, для меня это время было очень тяжелым… Как ты думаешь, есть ли что-нибудь после смерти? – решил вновь придаться откровенным разговорам Эдик.       – Я считаю, что загробная жизнь… Просто, уже от самого человека, наверное, зависит то, какой она будет. Но я опираюсь на Скрипт.       «Она так интересно размышляет… Не так, как нам рассказывали в школе», – подумал он, подперев подбородок ладонью.       – А ты как считаешь? Есть ли что-то после смерти или только беспробудная тьма и исчезновение? – из вежливости спросила она.       – Мне кажется, что что-то есть… Я согласен с твоим мнением, но также я согласен и с исчезновением, и тьмой. В Скрипте все написано, где кто и куда попадает после смерти. Мы ведь все люди верующие…       Стоит пояснить, что «Скрипт» – это священное писание. Так как существует две религии, Старая и Новая, то и священного писания тоже два. Писания и Старой, и Новой веры имеют одно название «Скрипт». Это слово было заимствовано у демонов. Как раз в то время, когда это самое священное писание начинало создаваться, был популярен Граллиан и его язык. Поэтому многие слова, которые принадлежат демоническому языку, используются в Инэе и по сей день. Все-таки, хоть священные писания обоих религий имеют одно название, но информация в них содержится совсем разная.       Согласно Скрипту староверов, то после смерти души попадают в Имарин, а точнее в Кальту, деревню долгожителей. Однако это отнюдь не правда. В деревню Кальта и правда можно попасть, но исключительно живым. Для этого даже созданы специальные соревнования, которые проходят раз в год в городе Южного Саяна, в Леноле.       Согласно же Скрипту Новой веры, то после смерти душу встречает лично бог смерти и отводит в царство мертвых, находящееся в подземельях Имарина. Там душа может пройти три круга: круг Забвения (где почти все души остаются, находят покой и пропадают бесследно, растворившись в Дымчатом озере), круг Смирения (где души, выбравшись из первого круга, проходят особое испытание, чтобы перейти на третий круг) и круг Очищения (здесь души умерших доказывают, что достойны перерождения и очищаются от всех чувств, грехов и подвигов). Затем душа достойного забывает свою прошлую жизнь и входит в новую.       Что до самого бога Смерти, то, по легендам, у него в одном из подземелий есть то самое Дымчатое озеро, сверху которого имеется зал, где хранятся песочные часы и огни. Песочные часы – души обычных людей, огни – души людей, что смогли переродиться. И, следя за этими часами и огнями, бог Смерти вычисляет, когда приходить за душой. Правда, бывают моменты, когда он настолько занят, что не успевает прийти за душой вовремя, но это уже другая история.       «Помню, в легендах рассказывалось о человеке, который смог обмануть бога Смерти и заключить с ним сделку… Смельчаком был тот парень, и, видимо, очень хотел жить…» – на мгновение задумался Эдик. «Я бы так не смог… Я бы вообще не стал пытаться пройти до Смирения… Остался бы в Забвении, и дело с концом…» – он вздохнул.       Эдик просто не хотел бороться. Он считал, что нет толка вновь перерождаться и жить еще одну никчёмную жизнь… Но правда ли, что если первая жизнь была ужасна, то вторая такой же будет? Вряд ли, но шанс есть. Эдик считал, что лучше просто исчезнуть, чем вот это все…       Размышления его прервала заскучавшая Бин:       – Согласна, всем ясно, где оказывается душа после смерти, – она выпрямилась. – За это я и люблю наш пантеон. Они никогда ничего от нас не скрывают и говорят все, как есть.       Но правда ли, что пантеон ничего не скрывает? В Инэе существовала особая система, с помощью которой все дела (в частности, важные, внутренние и внешние) разных государств переходили в Имарин. Там их уже рассматривал Совет Имарина, и, если того требовала ситуация, бог Луны посылал своих людей. Однако то, что пантеон рассказывает многое людям, не значит, что их рассказы правда. Вдруг это хорошо придуманная ложь? Впрочем, любой верующий человек в Инэе не смеет задаваться подобными вопросами. Верующие почитают своих богов и любят их всем сердцем. Так ведь, да?       – Только вот, интересно, а что случается с теми, про которых бог Смерти забыл? – задал не очень удобный вопрос Эдик. Почему-то именно в обществе Бин ему так хотелось размышлять о бытие…       – Не знаю… – замолчала она. – Но, мне кажется, что после этого человек становится нечистью…       «Какое интересное предположение…» – подумал Эдик, взглянув в окно из-за резкого шума.       Полил сильный дождь, а в домике становилось все теплей. Сильный ливень накрыл Банрил так, что непросто было разглядеть даже огоньки соседних домов. Почувствовался запах сырости, а по крыше забили большие капли. Эти капли казались большими камнями, которые будто вот-вот пробьют ветхую крышу… Хотя, может, прямо сейчас так и случится. Эдик поднял голову, тревожно взглянув на потолок, но, вспомнив об Элиасе, который любезно помог ему когда-то починить крышу, перестал так нервничать.       – А почему ты так считаешь? – осведомился он, продолжая разговор.       – Мне кажется… Ведь, если душу человека не заберет бог Смерти, то ей будет некуда идти… Да и не все же люди умирают без сожалений, так?.. Может… У кого-то есть цель убить, отомстить… Ой, в смысле стимул жить дальше. Поэтому некоторые люди и становятся чудовищами… – голос ее был напряжен и немного дрожал, но только после последних фраз.       Вдруг раздался громкий стук в дверь, от которого Эдик подскочил, однако Бин почти не дернулась. Она сидела так же спокойно, как и раньше, опустив голову вниз. После стуков раздался мужской голос:       – Эдик! Ты тут?! Пожалуйста, открой дверь! Ты тут, да?! Эдик! Эдик, будь здесь, открой мне дверь, прошу!       Голос принадлежал Элиасу. Эдик без проблем его узнал и поспешил открыть дверь. Что он тут делает в столь поздний час? Да и зачем ему понадобился он?       – Иду!       Весь взъерошенный и мокрый, Элиас тотчас бросился обнимать друга, когда он открыл дверь.       – Слава Госпоже и всем ее потомкам, ты тут! Я… Я думал, ты ушел… – голос его задрожал, но он не плакал. Заметив постороннюю особу в доме, Элиас отстранился и закрыл распахнутую дверь.       Эдик даже не успел опомниться, он просто стоял, как вкопанный, но потом пришел в себя.       – Элиас, что случилось? Все в порядке?       – Ах, прости, что я в таком виде… Ливень вообще не вовремя… – он наклонился, указав на юною девушку. – А кто это?       – Кхм, – смущенно прочистил горло он. – Элиас, это Эбиния. Моя новая знакомая. Мы познакомились сегодня вечером. Бин, это Элиас. Мой дорогой лучший друг!       – Да-да, очень приятно… – невзначай кинула Бин. Ее поведение измнилось, и Эдик не мог этого не заметить. Она по-прежнему не смотрела на них обоих, начиная с того момента, как к ним пришел его друг. Она поспешила встать. – Прошу прощения, но мне пора…       – Постой, Бин, там же дождь! Ты в одном платье. На улице и так холодно, а сейчас и вовсе… – нервно затараторил он, пока его рот не закрыл Элиас.       – Мой друг просто заботится о вас, но раз вам, Эбиния, нужно уходить, то можете проходить. Нам с Эдиком нужно кое-что обсудить… – он прижался вместе с ним к стене, пропуская ее. Бин быстро проскользнула.       – П-подожди! – Эдик отдернул руку Элиаса. – Элиас, что ты творишь?       Когда он обернулся, подруг и след простыл.       «Когда она успела? Я даже не слышал, как заскрипела дверь!» – Эдик выбежал на улицу. В миг его окатило водой, а на дороге не было никого…       – Придурок, заходи обратно! – Элиас затащил его внутрь за руку.       – Куда… Куда она ушла… Да еще и в такой дождь?.. – лицо его сделалось очень обеспокоенным.       – Уверен эта девушка не пропадет, ты видел какой у нее хороший плащ? Получше моего будет. Она точно не промокнет, – но вдруг его перебил Эдик.       – Подожди, какой еще плащ? На ней не было плаща…       – Да был же! Я сам видел темный плащ, – ответил Элиас. – Ладно, хватит о ней… Я так беспокоился о тебе…       – В-в смысле?       – Ну, первым делом я хотел убедиться, что ты в порядке, – признался он. – Я слышал, что тебя хотели отправить на повозке в Вельсен, чтобы помогать тушить пожар… Слава богу, что ты не поехал! – Элиас схватил его за плечи. Только сейчас он заметил выражение лица своего друга… Он был не то что обеспокоен, он был напуган так, что зрачки его сузились до маленьких точек.       – Что произошло, пока меня не было в городе?.. – проговорил он.       – Обо всем по порядку… Буквально минут десять назад я услышал, что та повозка, ехавшая в Вельсен пропала. К нам вернулся один из выживших… Ну, повозка не совсем пропала… Кони спятили и въехали прямо в горящий храм, когда в кузов посадили людей. По словам того мужика, весь город охватил еще больший огонь, колокола зазвенели, а у ворот появилась какая-то нечистая сила. Тот выживший описать ничего внятно не смог, да и мне кажется странным, что все произошло так быстро… Затем, когда я был у дядьки, он занимался своими делами, я протирал книги… Одна из барышень пришла и рассказал моему учителю о случае с тобой, когда тебя хотели тоже увести. И я хотел тотчас прибежать к тебе, но вдруг сработали талисманы возле ворот Банрила… И дядька заставил меня сидеть в мастерской!.. Я бы пришел раньше, если бы не думал так долго… – Наконец, когда Элиас успокоился. Он обнял друга. – Я так рад, что с тобой все хорошо!..       Эдик тоже обнял его. Пока что ему было трудно переварить все, что так быстро рассказал ему Элиас, но он понял одно: о нем беспокоились… Интересно… раз Элиас так беспокоился о том, что Эдик пропал, как бы он отреагировал на найденный труп? Что было бы с ним, если бы тогда Эдика не спасла Бин?       Подумав, он прошептал:       – Прости… Прости меня, я такой идиот… Прости… Прости, прости. Прости… – казалось, Эдик прямо сейчас разрыдается… Даже маленькие капельки потекли по его розовым щекам… Он обнял Элиаса еще сильней.       – Ты чего?       – Да ничего… Все в порядке… Просто я хотел давно тебе сказать, что ты мой самый лучший друг…       – Хе-хе, спасибо, – улыбнулся Элиас. Теперь его лицо приобрело обыкновенное выражение, а Эдик перестал хныкать. – Ты тоже мой самый лучший и близкий друг на все-е-е-е-е-е-м белом свете!       Друзья еще немного постояли обнявшись.       «Точно! Талисман!» – вдруг осенило Эдика.       – Элиас, я хотел отдать тебе твой талисман, что ты забыл сегодня! – он достал из кармана немного промокшую бумажку. – Прости, они немного промокла…       – Да ничего страшного… – вдруг Элиас остолбенел.       – Что-то не так?.. – спросил Эдик.       – Мой талисман… Он… Зеленый… – прошептал он.       И правда. Когда Эдик пошел отдавать талисман, он был обыкновенного пергаментного цвета. Может, это чернила впитались и размылись из-за воды? Да не, они же черные… Тогда почему он стал зеленым?       – Ой, прости…       – Не извиняйся… – Элиас немного пришел в себя. – Не зря я беспокоился о тебе… Он же был все это время у тебя да?       – Да.       – Ясно… Ты, наверное, не знаешь, но когда талисманы реагируют на нечистую силу, то загораются зеленым пламенем и обретают тот же цвет… Ты был за городом? Когда ты пришел?       – Да вот не так давно…       – Значит, время должно было совпасть с тем, когда активировались и другие талисманы с ворот… – Элиас вновь посмотрел на Эдика, закончив свои размышления и обнял. – Ах, ладно, не волнуйся, все будет хорошо.       Вдруг, когда друзья обнимались, дверь распахнулась. Стуча большой тростью, дверь открыл старик с очень недовольным видом. Противным голосом он закричал:       – Элиас!.. Чем это вы тут занимаетесь, бесстыдники?! Совести у вас нет никакой. Элиас! – от громких криков друзья отпустили друг друга, а Элиас подбежал к старику. – Почему я должен искать тебя по всюду?! Думаешь у меня нет дел?! Элиас, а ну шуруй отсюда к чертовой бабушке! За мной маленький остолоп!       Кричал этот старик так, что лопались окна… Ну, вот такой учитель у Элиаса. Ему уж точно не позавидуешь… Накидывая на себя плащ, он огрызнулся:       – Жам Лиан, я хожу там, где хочу! – собственно, он тоже не без характера, так что, можно сказать, не повезло не только ученику с таким учителем, но и учителю, с таким учеником. – И мы не бесстыдники! Храм не запрещает обниматься старым друзьям!       – А знаешь, что еще храм не запрещает старым друзьям?!       – Что?!       – Не скажу! Вышел вон! – Жам Лиан ловко схватил Элиаса за шкирку, как маленького котенка и буквально выкинул его из дома Эдика, с силой захлопнув дверь.       Дождь продолжал идти, но со временем утихал. Крики их и перебранка доносились вплоть до дома, где жил учитель Жам (ну, или Эдик предполагал, что он там живет, ведь после сильного хлопка, все стало предельно тихо). Эдик просушил свои вещи и лег спать…