Между светом и тьмой

Мелькор, когда прознал про то как Маэдрос и его брат не только принимали роды у орчихи, но еще рискнули сидеть с чуждым эльдар племенем за одноим столом, изрядно удивился. Осознание того, что первенец Феанора уже не считал его творение порождением абсолютного зла, неким странным теплом распространялось в сердце. Разумеется, это могло ни о чем не говорить, но все же некое продвижение вперед было на лицо, и Бауглир надеялся, что принимая его детище, Маэдрос также принимал и его самого. Он никогда не признался бы себе в том, что эта казалось бы мелочь была приятна ему, потому как привязанность к нолдо являлась прежде всего слабостью. А все слабости Темный Вала если не полностью искоренил в себе, то во всяком случае убеждал себя именно в этом. Он зашел в чужие покои своей извечной вальяжной походкой, облаченный в белоснежную рубашку и заправленные в длинные сапоги штаны. Длинные черные волосы, перехваченные золотым обручем, блестели шелком в ярком свете, что пробивался через окно с широко распахнутыми ставнями. Только что проснувшийся после головокружительной попойки Маэдрос пробормотал нечто нечленораздельное и приоткрыл сонные глаза. - Воистину алкоголь творит великие чудеса. Даже прекрасные эльдар теряют свои чудесные очертания под его влиянием. - Амрас. Как он? - Спит. Тхурингветиль позаботится о нем, не переживай. О том, как именно Вестница может позаботиться Маэдрос знал более чем достаточно. Вряд ли она потребует что-то от младшего сына Феанора, однако ее присутствие рядом со своим братом рыжеволосый нолдо находил нежелательным, хотя и доверял ей пожалуй больше, нежели кому бы то ни было в здешних местах. Она уже выручала его несколько раз и держала их связь в секрете. Во всяком случае, Маэдрос надеялся на это, задней мыслью все же допуская идею того, что даже эта связь является одной из нитей мудреной интриги такого великого лжеца, как Моргот. Он уже давно не обращался к Тхурингветиль за помощью и почти не пересекался в длинных, темных коридорах цитадели Черного Врага. Все его общение с внешним миром свелось к Изгнаннику и оркам, с которыми Маэдрос к своему позору и бесчестию пировал прошлым вечером. - Как ты себя чувствуешь, мой принц? - С кривой усмешкой произнес Мелькор. - Ужасно. Балрог задери того, кто придумал эту отраву. - У меня есть для тебя предложение, которое, я полагаю, тебе придется по нраву и, вероятно, поднимет настроение. Хитрая улыбка Бауглира не сулила ничего хорошего, тем не менее, с учетом всего того, что произошло между ними, с учетом шаткого мира и положения сына Феанора в цитадели врага, было бы глупым поджидать опасность на каждом шагу. Маэдрос наконец перевернулся на спину и тихо спросил, какого же рода это предложение. - Не желаешь ли ты осмотреть свои земли, которые принадлежат тебе по праву? Твои братья уже вовсю обживаются на дарованных им территориях. Пора бы и тебе узреть свою вотчину. Первое, что пришло в голову Маэдросу, это задать простой вопрос. Зачем? Какой толк в том, чтобы устраивать столь пустую, глупую вылазку, которая раздразнит горящий внутри дух свободы и желание вырваться из той клетки, в которую угодил феанарион? Мелькор положил на чужую грудь обоженную ладонь и нежно, ласкающе провел ей от плеча до плеча. Улыбка его перестала быть лукавой, скорее мягкой и, будь на месте Темного Властелина кто-то другой можно было бы даже сказать, что слегка смущенной. - Мы проведем там несколько дней. Там уже стоит небольшая постройка, где Его Светлость может заночевать в достаточным комфортом. С нами поедет небольшой экскорт из приближенных мне майар. Возможно, кто-то из твоих братьев согласится навестить тебя в... - Ты дашь мне увидеться с братьями? Округлившиеся глаза Маэдроса взволнованно горели предвкушением и недоверием. Моргот на это только закатил очи горя. - Если я сказал, что возможно кто-то из них тебя навестит, я именно это и имел в виду. Рыжеволосый нолдо напрягся, сощурив глаза и плотно сжал губы. Ловушка. Все указывало именно на это. - Позволь угадать. Считаешь, что я хочу заманить тебя или твоих братьев в некое гиблое место и там расправиться с вами. Верно, я же не мог сделать это здесь, мне для этого необходима особая оказия. - Просто это предложение несколько неожиданно. И с тем весьма заманчиво. Мелькор вновь улыбнулся, на этот раз обезоруживающе красиво. Поддавшись вперед и нависнув над лежащим нолдо, Вала облизнул губы, глядя другому мужчине прямо в глаза. - Заманчиво - это стянуть с тебя сейчас одеяло и присоединиться к тебе в постели. А поездка - всего лишь поездка. Маэдрос на этот раз даже не вспыхнул, не смутился и спокойно выдержал взгляд Изгнанника, потянувшись в кровати точно только что проснувшаяся кошка. - Если ты не против, я бы хотел проводить брата. А потом стоит начать собираться в дорогу, не так ли? - Так. - Хищно улыбнувшись, медовым голосом пропел Мелькор. - Но перед этим ты дашь мне слово. - Какое на этот раз? - Чувствуя очередной подвох, Маэдрос был напряжен и из его голоса исчезли все нотки доброжелательности, которые он вложил в едва начавшуюся словесную игру с Бауглиром. - Не убежать? - Ты не так глуп и слишком ценишь жизнь своих родных, чтобы поступить как конченный идиот. Нет, я говорю о другом. - И что же это? Темный Вала не был наивным простаком и просчитывал шаги наперед. Он понимал, что происходящее между ними должно оставаться в тайне, потому как просчитать реакцию Первого Дома было несложно. Если новость распространится дальше среди эльдар, то это может нарушить все договоренности, а этого Моргот не хотел. Зато хотел проверить того, кого подпустил так близко к себе, посмотреть в его глаза, когда он попросит его об этом. Это будет его небольшая шалость, которая четко покажет, как именно Маэдрос расценивает их отношения. - Ты официально признаешь наш с тобой союз, мой принц. Точно как здесь в цитадели каждый знает о том, в чьей спальне порой ты проводишь ночи, точно также и за пределами моих земель должны... Дальше сын Феанора уже не слушал. Его уши заложило, будто он оказался глубоко под водой, которая давила на него своей толщей, утягивая на самое дно. Дно, с которого всплыть на поверхность уже не получится. Позор, который погубит его надежду на нормальную жизнь в будущем в случае победы над врагом. Ему не будет места среди своих же; на него станут смотреть не только как на предателя, но и как на презренную подстилку для Моргота. Роль, на которую не каждая нисси согласится даже под угрозой смерти. - Я не собираюсь держать тебя в качестве наложницы. Мы заключили союз, который... - В него не входит официальное признание меня твоей... твоим... О Валар, я даже не знаю как это назвать! Глаза Темного Властелина потемнели. Рука, которая все еще ласково скользила по его груди, вмиг исчезла. - Да, как я мог забыть? Я же не достоин тебя, Ваше Высочество. Я не имею тех же прав на тебя, какие могла бы какая-нибудь дева из твоего лицемерного племени. Ты считаешь нормальным ложиться в мою постель и принимать в происходящем под покровом ночи весьма активное участие, но вот признать это при братьях не можешь. Голос Мелькора стал острым как разбитое стекло, а красивые губы презрительно скривились. И хотя его голос оставался ровным, в черных глазах бушевало пламя. Он уже проходил это когда-то. Его чувства растоптали, стоило ему впустить в свое сердце ту, к ногам которой он был готов положить весь мир. Он никогда не признается, что слова феаноринга причинили ему боль. Он не может ее чувствовать, а этот мальчишка не имеет для него никакой важности. Так должно быть, ибо это правильно. Только вот почему тогда ему хотелось как следует встряхнуть этого гордеца и устроить такую взбучку, какой он не знал с тех времен, как только прибыл сюда? Поцеловать так, как он делал каждую ночь, чтобы рыжий нолдо умолял о большем, преступая через заложенные с детства принципы и тянулся к нему, словно хотел этого на самом деле. - Ты верно забыл, что мы оба являемся мужчинами. - Сохраняя твердость в голосе начал Маэдрос. - Моему народу даже наше соглашение кажется чем-то невероятным, а ты хочешь... - Я хочу твоей преданности. - Со всей силой ему присущей схватив нолдо за запястье, процедил Мелькор. - Хочу чтобы ты ложился на мое ложе по своему желанию, а не с видом великого мученика. Хочу доверять тебе, а не ожидать ножа в спину. Только ничего этого я ожидать от тебя не могу. - Он резко встал, более не глядя на Маэдроса. - Собирайся. И проводи брата, он наверняка уже готов отправиться в дорогу. Мелькор вышел из покоев первенца Феанора, оставив его в состоянии полного эмоционального опустошения. Грудь сдавило тисками и было нечем дышать. - Мама, - тихим, по-детски надрывным голосом прошептал Маэдрос, запустив пальцы в волосы и с силой рванув их на себя. - Что мне делать? Как мне теперь быть?

***

      Они ехали в сопровождении богато одетых майар и около двух десятков орков, которые громыхали латами и оружием всю дорогу, создавая жуткий гвалт и пугая тихо поющих в обильно растущей вдоль тракта лещине птиц. Чистые рубашки и вышитые золотом кафтаны да мундиры являлись плодами трудов пленных эльдар, и к стыду Маэдроса его сородичи будучи в неволе у врага теперь работали и на него, украшая его коту и тунику изящной вышивкой и драгоценными камнями. Мелькор о чем-то перешептывался на темном наречии, делая вид, будто сына Феанора не существует вовсе. Дул пронизывающий ветер, вот-вот норовил полить дождь. Особой растительности долгое время не было видно никаких деревьев, а пейзаж состоял из каменистых ущелий и мелких рек, но потом кое где замелькали ольха, бук и дуб, и Маэдрос старался отвлекать себя рассматриванием пейзажей. Это были его земли, подаренные врагом. А мог бы эти земли и отвоевать... - Скоро мы будем на месте? - Спрашивает на всеобщем Мелькор, обращаясь к Дрейку. Удивительно, но этому орку темное наречие не давалось совершенно, и он настолько выделялся на фоне остальных своим внешним видом, что вписывался в коллектив только благодаря силе, грубости и расположению к нему Повелителя Волкулаков. Шел он, как и все орки, пешком, грязно выражаясь по поводу кривых дорог, неудобной обуви и голода. На ходу расправляясь со свиными ребрами, он спешно прожевал крупный кусок и ответил. - Да вроде да. Парни говорили, что добрались мигом, но они-то на варгах. - Жалуешься, значит? - Я не такой дебил, чтоб жаловаться. Просто их хрен поймешь. Один сказал, что с пригорка где пещера в виде сисек видно дом, а другой типа брехня, еще ехать надо полдня. Маэдрос, не сдержавшись, фыркнул. Губы против воли растянулись в улыбке, когда он увидел ту самую пещеру, которая воистину чем-то походила на женскую грудь, но нолдо тотчас осадил себя. Он стал находить грубости орков смешными. Это пугало и казалось чем-то безумно странным. А Дрейк тем временем услышал смешок и расцвел в ехидной улыбке. Нагнал коня Маэдроса и завел с ним беседу. - Ну, как твой браток-то? Уходил кажись счастливый. - Жаловался на головную боль, но в целом неплохо. - Да нормально все будет, не ссы. Пару таких вечеров с нами и станет свой в доску. - Он еще молод и считает это своего рода посвящением во взрослую жизнь, однако я не хотел бы приучать его к вашим напиткам. - Боишься сопьется что ль? - Загоготал Дрейк. - Не, цыпа, ему пока что за наш стол нельзя, сам знаешь почему. Но кто знает, может быть когда-нибудь. В голосе орка прозвучало что-то странное, будто тоска или печаль. Словно он сожалел о чем-то, и это заставило Маэдроса обратить на Дрейка внимательный взгляд. Ободряющая улыбка появилась на лице сына Феанора раньше, чем тот успел как следует это обдумать. Нагнувшись в седле, он кое-что прошептал орку на ухо и тот, горласто заржав, схватился за бока. - Не, цыпа, тебе меня своим винишком не напоить. Но я запомнил это, ты учти. - Да будет так. Мелькор все видел. И все слышал. Наградив Маэдроса нечитаемым взглядом, он отвернулся как-то неохотно, пребывая в серьезных раздумьях, и продолжил игнорировать феанариона до места назначения. Это место повергло внука Финвэ в легкий ужас. Привыкший к красивым дворцам, цветущим садом и изящным фонтаном, Маэдрос видел перед собой грубый деревянный сруб прямоугольный в плане и с плоской крышей, которую крыла солома. Окна не имели единого яруса и были малочисленны. Несколько дыр для дымохода коптили небо, стены были кривоваты, а ступеньки... Бауглир выругался смачно и зычно. Смерил едущего рядом майар злым взглядом, указав подбородком на постройку. - Это что? - Господин, Вы велели торопиться... - У вас было достаточно времени. Или вы и ворожить разучились? Я же велел приобщить к работам майар! - Да, господин, но они и так постарались внутри. Поверьте, жилище выглядело гораздо хуже... Мелькор шумно выдохнул, вновь взглянув на дом. Потом бросил взгляд на Маэдроса, который уже начал считать цитадель Темного Властелина великим произведением зодчества, и вдруг громко, искренне расхохотался. Белоснежные зубы сверкали жемчугом, и в этот момент Моргот казался безумно красивым, совершенно не абсолютным злом и Черным Врагом Мира. Маэдрос против воли засмотрелся, но быстро взял себя в руки и нахмурил брови. - Что-то не так? - Ты бы видел свое лицо. Будто тебе на блюде подали вместо жареной курицы навоз. Маэдрос удержал язык за зубами, молча отвернувшись от Бауглира. Вскоре они подъехали к постройке, и орки выстроились в ряд, позволяя своему господину и его майар спокойно спешиться и пройти внутрь дома. - Прикажи Дрейку помыть, напоить и накормить лошадей. Пусть выберет для этого самых сообразительных. - Велел Мелькор одному из сопровождающих, стягивая с рук кожаные перчатки. - И пусть кто-нибудь позаботится об ужине. Рыжеволосый нолдо едва слышно хмыкнул. В цитадели подобными делами занимались либо сами майар, либо пленные эльдар, а тут... Неужели сегодня ему придется отведать стряпню орков? Вопреки ожиданиям, Моргот не пришел к нему в ту ночь, а за ужином деловито осведомлялся касательно приглашений Первому Дому. Звать все многочисленное семейство Темный Вала не собирался, тем более, что вся эта задумка по большому счету имела совершенно иной смысл. Вопросы совместной торговли казались пустыми и глупыми, поскольку пока что нолдор нечего было предложить. Их оборот в сельскохозяйственной сфере был ниже, чем в Ангамандо, и в целом возделывать землю эльфы были не сильны. Один из сыновей Феанора торговал с гномами, и вот тут можно было бы рассмотреть определенные варианты, только звать этого Краснолицего на встречу, с учетом его нрава, казалось абсолютно бесполезной тратой времени. Стоило сначала наладить связи с кем-то другим из родственников Маэдроса, только что им предложить? Плененные эльдар были нужны Мелькору как воздух, потому что сваливать всю работу только на майар - затея невежественная. Ткани, их украшения нитью и драгоценностями, были работой именно соплеменников феанариона, поскольку после мотыги или ятагана давать орку в руки нить с иглой являлось чем-то комичным и обреченным на провал. Мелькор все то понимал, как и то, каким хорошим якорем для сдерживания бунта со стороны перводомовцев будет наличие этих самых эльдар в Ангбанде в больших чем сейчас количествах. Маэдрос не позволит, даже будучи на свободе, напасть на цитадель, зная что его соплеменники находятся там и могут быть запытаны до смерти или зверски убиты. Если это и есть цена, которую надо заплатить за мир, то Бауглир был согласен пойти и на такой шантаж. Только как их заманить? Майрон предлагал совершить обмен - пятьдесят орков в крепость одного из сыновей Феанора на пятьдесят нолдор в Ангамандо. Звучало дико и нереалистично, но попробовать можно. Во всяком случае, чем-то стоило занимать гостей на время их визита. Истинной же целью поездки было отвлечение внимания от миссии куда более важной. И именно это обсуждал Бауглир с одним из майар на темном наречии в первую ночь, проведенную на так называемой территории Маэдроса. - Узнай, сколько смертных удалось привезти. Какие они, на что падки. Пока нас нет, необходимо позаботиться о том, чтобы им выделили самое дальнее крыло цитадели. - Но, господин мой, эльф все равно узнает... - Пока я не буду уверен в том, что что представляют из себя второрожденные никто не должен даже вида подавать, что в крепости есть кто-то кроме орков! Пусть Майрон подготовит отчет. Майар поклонился и Мелькор остался один. Присутствие в подобной обстановке Маэдроса вдруг стало каким-то непривычным. То ли дело в цитадели, где Бауглир есть хозяин всего и вся, но...Ведь тут он тоже был хозяином, разве не так? И все же пойти и спокойно открыть двери в чужую спальню ощущалось иначе, как и собственное одиночество. Он чувствовал уязвимость, не знал, куда себя деть и чем занять. Можно было бы вполне недурственно провести время с мальчишкой, но теперь Темный Вала опасался этого. Они могли сблизиться, непозволительно сблизиться. Последствия собственного изгнания стали острее, когда прибыли братья Маэдроса, а это случилось уже на следующий день, поскольку верные Морготу майар отправили весточки уже в тот же вечер. Первым, будучи ближе всех территориально, явился Маглор. За ним Келегорм, а ближе к вечеру Амрас. Последнего даже сам Бауглир принял довольно радушно, Маглора, в виду того, что теперь тот был главой семьи, почтительно, а вот последнего брата поприветствовал весьма прохладно. Лучше бы явился Карантир с его связями с гномами или же искусник Куруфин, но видимо те спешить на прием не спешили. Удивленные и настороженные, братья принялись обниматься и расспрашивать друг друга о делах, что вызывало в Мелькоре неприятные чувства. Он вспоминал, как складывались его отношения с родичем. Сердечного в том было мало. Перед тем как сесть за стол, у феанарионов была возможность провести время наедине и осмотреться. Мелькор знал, что наверняка они обсуждают причину подобной инициативы врага, рассматривают обстановку и то, насколько территория подходит для военного вторжения. Отчета от Майрона до сих пор не было. Майар и орки прекрасно справлялись и без своего властелина. Книг в доме, вполне ожидаемо, не было, кузницы тоже. Ходить следом за сыновьями Феанора и подслушивать их разговоры казалось высшей степенью идиотизма. В памяти вновь появлялись фрагменты из прошлого, пленение и гонение, предательство и презрение. Это злило, заставляло метаться подобно волку в клетке. Ну, ничего, он еще всем им покажет на что способен и настанет их черед пасть перед ним на колени! Уже когда стемнело, гостей наконец повели за стол. - Яства не с королевской кухни, но большим не располагаем. - С легкой издевкой произнес Мелькор. - Я ел кое-что похуже. - Амрас улыбнулся, подмигивая Маэдросу, и тот послал ему улыбку в ответ. - И пил кстати тоже. Старший из братьев вел себя довольно скованно если не сказать большего. Он не доверял радушному порыву Моргота, хотя пока что ничто не указывало на ловушку или обман. Постепенно речь свелась к ленной присяге, торговле и взаимовыгодном сотрудничестве. Маглор, сидящий от Темного Властелина по левую руку, слушал крайне настороженно. - Значит, мы должны платить дань? - Выпалил Келегорм, который расценил проникновенную речь врага по-своему. Мелькор театрально закатил глаза, цокнув языком, и мелодично рассмеялся. - Стоило ожидать именно такой реакции. Нет, это не дань. Это торговля. Мне есть что предложить вам и наоборот. - И что же это? - Спокойно спросил Маглор. - Наша сталь? - Не смеши меня, дорогой принц. Торговля носит скорее номинальный характер, однако меня воистину интересует кое-что, чем владеете вы, но не владею я. Было бы проще, если бы здесь был ваш брат Карантир, ибо его торговля с этим любопытным творением Ауле могла бы пойти нам всем на пользу. Но, насколько мне известно, вашему племени также известен такой материал как истинное серебро, о чем я желал бы узнать подробнее. Повисло молчание. Осаженный твердым взглядом Маглора Келегорм едва не откусил себе рвущийся поставить врага на место язык. - Вы спросите, откуда мне это известно? Подловите на том, будто я за вами слежу. На самом же деле, все гораздо проще. - Не сомневаюсь. - Сухо сказал Маглор, стараясь соблюдать правила приличия. - Мои майар поймали не так давно патруль, благо что не вашего Дома. То были доблестные воины, как позже признавшиеся, из отряда того безмозглого кретина, ради которого ваш брат рисковал своей жизнью и честью. На них была странная кольчуга, которая и заинтересовала мое любопытство. Раз Карантир ведет активную торговлю, значит дела идут в гору. Довольный произведенным эффектом, Мелькор откинулся на спинку высокого кресла, методично нарезая сочное яблоко на дольки. Маэдрос, даже не подозревающий о том, что нечто подобное происходило в Ангбанде, смотрел не менее удивленно и чувствовал себя полным дураком. Хороший из него шпион, ничего не скажешь, если враг сумел провернуть подобное перед его носом! - Спешу вас разочаровать, но теперь они трудятся с остальными эльдар и не имеют никаких увечий, которые могли бы быть вызваны пытками или чем-то подобным. Калечить рабочую силу не входит в список моих интересов. - Откусив небольшой кусочек яблока, Мелькор слизывает с пальцев слегка кисловатый сок, и продолжает. - Справедливости ради отмечу, ваш брат будет первый, кого я облачу в подобную кольчугу. А взамен я помогу вам с сельским хозяйством, в котором вы смыслите крайне мало. - А это стало известно тоже благодаря пленным эльдар из патруля? - Недовольно процедил Келегорм. - Нет, - вмешался в разговор Амрас, - это... это сказал я. Все братья тотчас повернулись к младшему, изумленно и совершенно неодобрительно на него глядя. - Это случилось после того вечера с орками. - Зардевшись, начала Амрас. - Тогда на утро пришла какая-то красивая нисси и ухаживала за мной. Она сказала, что я слишком худой, и... в общем, я сказал, что порой сложности возникают, но... - О, Амрас! - Воскликнул Келегорм, уронив лицо в ладони. - Какой же ты еще ребенок! - Перестань, брат. - Сказал Маэдрос, тотчас встав на защиту младшего. - Ты сам когда красивых дев видишь голову теряешь. - Защищаешь его, Майтимо? Да ты с ума сошел! - Я никуда не шел! Это действительно так, наш народ не умеет возделывать землю! Когда-то чему-то нас учил Оромэ. В Валиноре благодарить приходилось Йаванну. А сейчас? - А сейчас помощь предлагаю я. - Вклинился Мелькор, пряча свою довольную улыбку. - У нас растет виноград, репа, тыква, картофель, редька и яблоня. Мои майар научат вас земледелию, а также предоставят вам некоторые запасы на первое время. - То есть мы должны продавать добротные доспехи за еду? Маглор устало выдохнул, но Келегорма не одернул. По факту брат озвучил его мысли, просто облачив их в не слишком приятную форму, однако казалось что врага это не задело. Видимо, он ожидал подобного вопроса, а потому встретил его с уверенным взглядом и готовой речью. - Пока что за еду. Однако в будущем я намерен усилить оборот товаров между нами и предложить кое-что более значительное. Например, оружие. - У нас есть оружие. - Брат, хватит. - Наконец осадил Келегорма Кано, весь пребывая в напряжении, хотя и старался сохранить спокойствие на лице. - Какое оружие? - Любое. Мы знаем, что орки не столь примитивны, как вам хочется верить, и есть достойные экземпляры клинков и копьев, которые могут вас заинтересовать. Разумеется, подобное требует повышенного уровня доверия. Вы нам защиту, а мы вам орудия. - Именно. - Маглор кивнул, многозначительно глядя на Бауглира. - Это требует определенного уровня доверия, а также соглашения всех сторон. Маэдрос, до этого момента хранивший усиленное молчание и искренне желавший, чтобы этого разговора не было в природе, не выдержал и повысил голос, глядя при этом куда-то на столешницу, словно неровные доски волновали его куда больше, чем столь важная беседа. - С учетом сложившихся взаимоотношений, - начал он, постукивая пальцами по подлокотнику кресла, - между нами, и желания сохранить мир, я советовал бы рассмотреть данное предложение. Крайне глупо твердить о принятии друг друга, стремлении избежать конфликтов, когда боимся пойти на столь резкие меры. На Маэдроса уставились все, включая Моргота, который вскинул соболиную бровь от удивления, никак не ожидая подобных слов от своего все еще номинально пленника. - Я достаточно времени провел в Ангамандо бок о бок с орками, глядя на тех эльдар, которые являются пленниками в крепости, потому как никакие, даже самые хваленые условия их содержания не сравнятся со свободой и воссоединением с семьями. Нам нужно что-то делать, дабы изменить это. Важно ассимилировать орков и освободить эльдар, а для этого обе стороны должны видеть, что мы доверяем друг другу и не расцениваем больше как врагов. С вилки Бауглира упал кусок курицы, который он так и не донес до рта. Его взгляд с холодного и непроницаемого сменился на любопытный и даже признательный. Однако уже в следующую секунду Маэдрос вновь удивил его, сказав нечто невероятное. Сидящие в немом изумлении феаноринги смотрели на него с не меньшим удивлением. - Моей главной миссией является освободить пленных эльдар из цитадели. С учетом того, что это вряд ли может пройти так легко, как хотелось бы, стоит подумать над тем, что мы можем сделать для принятия орков в наше общество. - Майтимо, ты уверен в том, что говоришь? - Полушепотом произнес Келегорм. - Слышать это от тебя... - Во имя всех Валар, Тьелко! - Вдруг хлопнул ладонью по столу Маэдрос, чувствуя на себе слишком много взглядов, в равной мере давящих на него, точно также как в день подписания мирного договора, будто он вновь не имеет права посмотреть никому в глаза, будучи воистину Изменником, как его некогда окрестил сам Моргот. - Я живу в цитадели, хожу в цветах того, кого мы прозвали Черным Врагом Мира! Мы подписали мир, зачем? Чтобы прятаться каждый на своей земле и ждать, кто нанесет первый удар? Должно быть что-то, что позволит нам договориться. Как следует! Я не видел вас всех собравшихся вместе уже целую вечность, и не желаю больше смотреть на то, как гнут спины те, кто в Ангамандо не по своей воле! Пускай Второй и Третьи Дома увидят, что это возможно! Иначе зачем все это было? Повисает очередная волна молчания. Настала очередь братьев Маэдроса опустить взор и как следует задуматься над словами старшего. Мелькор не спускал с рыжеволосого нолдо глаз. В них была такая буря эмоций, что он бы никогда не смог бы как следует выразить их, даже если бы и хотел. В груди, в районе сердца что-то кольнуло и стало как-то тепло, словно он и впрямь мог надеяться... Только это пустое. Он его обманывает, даже сейчас обманывает, ведь Маэдрос ничего не знает про атани, и цель не дать сойтись смертным и эльфам, дабы те были порознь подчинены ему, Темному Властелину. Опустив глаза, Моргот какое-то время смотрел на свои обожженные руки, чувствуя как боль от ожогов вновь распространяется по его телу. А в это время разговор между братьями возобновился и до слуха Бауглира долетела фраза. - ... учитывая наши с ним взаимоотношения, я должен положиться на его слова. У нас, а точнее прежде всего у меня нет выбора. Он опять заговорил про их взаимоотношения. Нет, сейчас это будет некстати. Но все же он решился, вероятно захотел полностью раскрыться перед братьями. А может это его тайный ход? Расскажи он про то, что делит с врагом постель, феанарионы не смогут более доверять ему и восстанут против врага. Но как только Моргот взглянул нолдо в лицо и увидел ужасную борьбу с самим собой, полыхающий румянец на щеках и такой же огонь в глаза, то понял - он скорее откусит себе язык, чем пойдет на такое. - Ты хочешь о чем-то сказать, Майтимо? Маглор внимательно смотрел на брата и чувствовал, что тот хочет чем-то поделиться, но стоило тому открыть рот, как его прервали. - Идея о сотрудничестве натолкнула меня на мысль. - Спешно заговаривает вновь Темный Вала, толкнув ногой Маэдроса под столом. - Насколько я помню в Валиноре мы не имели честь зреть одних только дам и господ. Были те, кто убирался в покоях, приготавливал для стола дары Йаванны, штопал одежду. Эльдар не чужда работа, а оркам и подавно. Обмен подобного рода не вызовет у вас большого раздражения? - Отправить, - неуверенно начал Кано, все еще не сводя глаз со старшего брата, - эльдар трудиться в цитадель, а орков в наши земли? - Именно. Маэдрос мог бы выбрать сам тех, кого выделяет более всего. - Например, Дрейка. - Амрас, который все это время боялся даже слово вставить в разговор, наконец решился на это, ободряюще улыбаясь старшему брату. - И того орка, у жены которого мы принимали роды. - Вы что делали? - Закашлялся от изумления Келегорм, со звоном выронив вилку из пальцев. - А эту историю, - сказал Моргот, хищно улыбаясь, - я сам не отказался бы послушать.

***

- Признаться, я удивлен. Даже в большей степени, чем ожидал. Мелькор заходит в небольшую комнату, в которой единственным светом был огонь в камине, возле которого стоял рыжеволосый нолдо, оперевшись рукой о притолоку. Обстановка более чем примитивная, условия скорее походные, но Бауглир, привыкший к комфорту не меньше Маэдроса на это внимания не обращал. Его волновало другое, что он чувствовал и к чему был не готов. - Твои братья наконец разошлись по своим спальням, а потому мы можем поговорить спокойно. Ты ведь почти сказал это. Зачем? - Ты сам хотел этого объявления. Как и моей искренности. - Первое я уже получил. Хотя и не ожидал, ровно как и твои братья. Больше попрошу не пытаться играть в честность без предупреждения. - Мелькор сощурил глаза, скрестив руки на груди. - А что до второго... - Сегодня ты получишь и второе. Тон Маэдроса настораживал и звучал как-то надломленно. Пахло отчаянием и борьбой. Не в прямом смысле, но на уровне эмоций, которые Темный Вала умел считывать от рождения, всегда используя себе во благо. Но не сейчас. Сегодня он совершит ошибку и позволит этому мальчишке высказать все то, что лежало у него на душе, приняв за правду. - Ты хотел, чтобы я это сказал. И боялся, потому как это не та весть, которую легко можно разнести без последствий. Ведь тогда мои родичи могут взбунтоваться, пойти против тебя, объединившись с другими Домами. Что, впрочем, уже маловероятно. Мы для всех теперь изгои. - Маэдрос криво усмехнулся, постучав по притолоке камина длинными пальцами. Его взгляд горел таким же огнем, как и Бауглира, а пламя дарованное ему от рождения бушевал в груди, желая прорваться наружу. - Но я решил, что мои братья заслуживают знать правду. Знать, кем я стал и на что иду. Весьма добровольно, потому как мог принять смерть, что было бы благороднее. Мелькор стоял на месте, внимательно глядя на сына Феанора и не менее внимательно его слушая. Маэдрос тем временем продолжил. - Знаешь, в чем правда? Что я ненавижу себя каждый день. Я боюсь за жизнь брата, когда он приезжает в твои земли, и держу язык за зубами, контролируя каждое свое слово, потому как дорожу треклятым договором, дарующим жизнь моему народу без войн и смертей. Я думаю о том, как бы не было войны между эльдар, потому как благодаря нашим договоренностям мы теперь для всех приспешники врага, и понимаю, что с каждым днем я меняюсь против своей воли, и боюсь, что оказавшись в привычных мне условиях среди своих я буду уже чужим. Маэдрос отошел от камина и наконец взглянул на Бауглира. В его глазах плясал такой огонь, какого Темный Вала не видел даже в собственном отражении. - Я ненавижу себя за слабость духа и тела, потому что мне должно быть неприятно ложиться в твою постель, но балрог меня задери - я испытываю удовольствие в соитии с тобой. Я должен презирать твоих существ, этих примитивных созданий, которые омерзительны видом и душой, но я стал к ним привыкать и некоторых даже начинаю находить занимательными. - Маэдрос делает несколько шагов к застывшему на месте Морготу, глядя на него прямо и как всегда смело. В каждом его жесте чувствовалась уверенность, непоколебимая твердость, которая вселяла в Темного Властелина уважение к своему пленнику несмотря ни на что. - Я должен желать убить тебя и попробовать сделать то, раз уж мне выпала оказия лежать с тобой в одной постели, но я не делаю этого! И если вначале мной руководил все тот же страх провала, за которым последовала бы война и смерть для многих эльдар, то теперь... Он подошел к Мелькору почти вплотную, но последние слова никак не давались ему, застряв где-то в горле. Горячие ладони врага, что легли ему на плечи, обжигали подобно лаве, медленно скользнув ниже на грудь. Одна из них остановилась в районе сердца, словно прощупывая быстрый пульс бешено стучащего сердца, в котором, Бауглир знал, полыхал настоящий пожар такой же силы, как и в нем самом. - Что теперь, Маэдрос? Собственное имя из уст врага прозвучало странно и даже волнительно. Взгляд Черного Врага Мира больше не был испытывающим и прожигающим насквозь, но будто бы понимающим и принимающим. Такого момента между ними еще не было никогда, и возможно уже больше никогда не будет. - Я тоже хочу тебе доверять. Хочу верить, что мир возможен. Что мы сможем ужиться, как-то понять и принять друг друга. Но я также понимаю, что между нами, как и между нашими народами лежит пропасть, которую вряд ли удастся преодолеть. Я не знаю тебя, а ты не знаешь меня. Мы соединяемся в постели, а в остальное время также далеки друг от друга, как и когда-то еще в Валиноре. - В Валиноре между нами не могло бы быть ничего. И этого мира тоже. - И все же, не будем отрицать, что есть вероятность иного исхода событий. Наш союз не является союзом феа и хроа, как бы ты над этим не смеялся. А потому, когда я тебе надоем в качестве развлечения... - Не смей! - Тотчас прерывает Маэдроса Моргот, притянув нолдо к себе и одной рукой схватив его за подбородок. - Ты не знаешь, о чем говоришь, мальчишка. Говоришь, я совсем не знаю тебя? Возможно. Ровно как и ты не знаешь меня. Но в нас обоих горит одинаковый огонь, и этот огонь вполне может скрепить наш союз сильнее, чем развлечения в постели. - Вот как? - Насмешливо подняв бровь говорит Маэдрос. - И как ты видишь это? Темный Вала молчит, опустив взгляд и на какое-то время погрузившись в свои мысли. Он ведет феанариона к камину, встав за его широкой спиной, и протягивает обожженную ладонь к огню, тотчас заставив язычки пламени устремиться к нему, обвивая руку до унизанных браслетами запястий. - Я почувствовал этот жар в тебе еще в Валиноре. Он горит в твоем взгляде, придает тебе решимости и твердости, вселяет веру в твои убеждения. Этот огонь манит меня, потому как его источник один - древние стихии, зарожденные еще в момент сотворения мира. По этой причине ты не пугаешься моего огня и тех творений, что я породил с его помощью. Протяни руку, Маэдрос. Позволь ему показать тебе то, что нельзя выразить словами. Рыжеволосый нолдо чувствует, как пламя обжигает его также как горькая обида. Ты желаешь творить и не хочешь даже допустить мысли быть на вторых ролях, и уязвленное самолюбие твердит тебе пойти против всех, дабы возвыситься и создать свой мир, в котором ты станешь править самолично. Следом по коже скользит приятное тепло, сходное с романтическим порывом. Тебе кажется, что нашелся кто-то разделяющий твои взгляды, уважающий твою силу и мастерство творения, и ты открываешься ему, позволяешь войти в черное, как все полагают, сердце. А потом огонь парализует тело, врывается в сознание и душу, мешая здраво мыслить и сковывая грудь полыхающим, расколенным обручем. Это боль от предательства, обида и горечь, потому как тебя бросили, унизили, заставили пасть на колени. Со всех сторон давит чужое презрение и страх, и ты один среди толпы, мечтаешь отомстить и заставить всех страдать! - Теперь ты знаешь. - Тихо произносит Мелькор, уткнувшись носом в буйные локоны Маэдроса и прикрыв глаза. - Но это еще не все. Осторожный язычок пламени скользит по ладони, неуверенно обвиваясь вокруг пальцев. Настороженность, интерес, сомнение. Он тянется к нолдо, но стоит ему попытаться докоснуться до него, как язычок огня тотчас отскакивает в сторону, сжимаясь и грозясь сделать больно. Кажется, Маэдрос понял. Немного, но понял чужое откровение, которое пускай раскрывало личность Мелькора не полностью, но все же позволял увидеть нечто, что воистину нельзя выразить словами. Повернувшись всем корпусом, сын Феанора берет руку Бауглира в свою и крепко ее сжимает. - Все могло бы быть по-другому. Согласен? - Да. - Вала утыкается лбом в его плечо, криво усмехнувшись, и обхватывает феаноринга за талию. - Стыдно признаться, но это вымотало меня. Этот огонь слишком слаб, чтобы питать пламя моего духа. - А как же огонь в моем сердце? - Насмешливо произносит Маэдрос без злой издевки, но с долей иронии. - Или с ним все так плохо? Мелькор издает тихий смешок, утягивая нолдо на кровать. Жесткое ложе неприятно и вряд ли на нем удастся как следует отдохнуть, но иного выбора не было. Они легли на старом матраце и Бауглир притянул другого мужчину к себе, не выпуская чужой руки из своей. - Ты проведешь со мной эту ночь, Маэдрос? Вместо ответа сын Феанора просто лег рядом, весьма нагловато закинув ногу поперек чужого бедра, а голову умостил на широкой груди Моргота. Прежде он никогда не обнимал его сам, лишь позволял сжимать себя в объятиях, но сейчас, во всяком случае на эту ночь все изменилось. Темный Вала на это лишь улыбнулся, положив ладонь на его колено. Здесь, где никто их не видел, они вели себя так, как ни разу до этого дня, даже не подозревая, что грядет спустя слишком короткий срок, обрушив все надежды на действительно иной исход не только для обоих народов, но и для самих любовников, которые впервые сделали друг другу шаг навстречу без тени сомнений или лжи.