143

Знакомый силуэт приближается к нему с изящностью кошки. Легкая улыбка на бледной коже почти режет, черные глаза смотрят вглубь души, а длинная худая рука тянется за рукопожатием. — Приветик, Даня.

***

Руслан летел по темным улицам, сердце бешено колотилось в груди. Мысли хаотично метались в голове: стыд, страх и отчаяние терзали вдоль и поперек. Он не мог поверить в то, что случилось. Дане, как из романа Бунина, блять, дали второй шанс, но он отверг Надежду и спустя тридцать лет. Разочарование драло сердце острыми кошачьими когтями, тупое осознание всей ситуации только что представилось перед ним во всей красе. Кашин не изменился. Стал хуже. Только, блять, хуже. Можно ли сказать, что им воспользовались? Руслан написал бы корявым почерком: «Не знаю». Но точно положительно ответил бы на вопрос: «Чувствуешь ли ты себя использованным?». Хотелось рвать и метать. Каждая проезжающая машина злила, минусовая температура и хроническая гипотермия раздражали до дрожи в коленях, а блядская ширинка, которую он не успел застегнуть, и смявшаяся подкладка, вбивающаяся в стопу, побуждают сжать зубы до постукиваний от мерзких ощущений. Он чувствовал себя жалким и ничтожным, руки дрожали, ноги, запинаясь, шагали, а на лбу выступил холодный пот. Послевкусие пива осталось на языке неприятным осадком, глаза болели, и, он почти уверен, начиналась ретинальная мигрень. Он не знал, что будет делать дальше, но одно он знал точно: он не может оставаться там. Руслан ускорил шаг, пробираясь через переулки и дворы. Городские огни казались ему насмешливыми, освещая его позор. Каждый звук шагов заставлял то вздрагивать, то неприятно щуриться. Он добрался до своей квартиры и рухнул на кровать, брезгливо смотря на диван. Стянул с себя джинсы и, наконец, расслабился. Это был просто момент слабости. Руслан ворочался в постели, тщетно пытаясь уснуть. Мысли мчались в его голове, как неуправляемый поток. Он перепробовал всё: считал овец, аутогенную тренировку, пытался услышать тишину и даже после попытки самогипноза ебаный Морфей не хотел забирать его к себе в царство. Даже имя у этого бога-демона странное, подумал он, странное, как и всё, что происходит с ним. Появившийся в жизни Даня был сначала чем-то вроде пришедшей катастрофы, которая потом силой матрицы как-то переминалась в положительное русло. Руслан был рад тому, что все привычные, донельзя раздражающие, выводящие из себя люди медленно пропадали, отстранялись от него, сменяясь чем-то интересным, веселым, любящим. Кто бы только сказал мне, что полюбив, я стану таким слепым. Если поразмышлять — а, к сожалению, это было единственным, что он сейчас мог безболезненно для физической составляющей, — то Даня всегда был странным. Уходил куда-то в самый ненужный момент, много умалчивал, был в состоянии экзальтации почти каждый день без видимой на то причины, но при этом таким конгениальным, что Руслан забывал об этом. Он просто в один день, сидя рядом с Даней, понял, что рыжий парень с веснушками и в адидасе — единственный, кто может понять его, выслушать и дать совет. У него не складывалось в голове, почему Кашин вернулся в его жизнь с такими добрыми намерениями? Покупал всякое, всегда заботился, слова плохого не говорил и утешал, когда он рассказывал о своих заебах в голове. В конце концов, именно Даня спас ему жизнь. Он встал с кровати и подошел к окну. Город спал, погруженный в тишину и темноту. Руслан открыл окно и глубоко вдохнул холодный ночной воздух. Это не помогло. Мысли продолжали терзать его, не давая покоя. Руслан зажег свет и принялся нервно обходить комнату, пытаясь занять себя. Он вспомнил, как Даня много лет назад говорил ему, что когда не может уснуть, идет висеть на турниках, пока силы не кончатся. И снова этот Кашин в голове. Как опухоль, разрастающаяся слишком прогрессивно и интенсивно; или как энцефалитный клещ, поглощающий все нервные окончания пораженной части мозга. А паразит этот, по мнению Руслана, как-то добрался до ядра, в самое лимбическое тело. Он отвел взгляд и увидел лежащую на тумбочке книгу. Давно Руслан не читал. Весь его досуг за последнее время занимал Даня, который не оставлял ни секунды на чтение. Он взял ее, открыл на закладке и попытался углубиться в чтение, но бросил эту задачу, когда глаза дошли до фразы недавно появившегося военного: «…началось у вас ложью; что ложью началось, то ложью и должно было кончиться; это закон природы». Руслан неприятно поморщился. Пошел ты, подумал он, не богатому человеку судить о чужих отношениях. Тем более там история двоякая, кому он что доказывает? Да и книга называется «Идиот». Зачем нести истину кому-то, кого узнают по болезни? Неприятные мысли кинжалом вонзались в разум. Он никак не мог смириться с тем, что ему попадаются такие антипатичные испытания. Жизнь так сложилась, судьба к нему не располагает, несправедливое колесо Фортуны, или это так на роду прописано? Руслан не мог не задаваться вопросом, зачем ему все это выпало. Почему он был обречен… Даней? У всех свои порчи и проклятья, но на нем определенно какая-то гадалка неудачно поставила крест в виде рыжего Каина. Или злого двойника Марио. Неужели он был настолько плохим человеком в прошлой жизни, что правда заслуживает все это? Сомнения и отчаяние закружились в сознании, делая его беспомощно-одиноким. Пока он думал, не заметил, как сон нагнал его в неудобной позе и с книгой под боком, все-таки принимая в теплые, темные объятья. Рассветный луч, небрежно просочившийся сквозь щель в шторах, упал на лицо Руслана, вырывая его из объятий сна. Поначалу он был дезориентирован, его мозг медленно возвращался к реальности. Когда он виском почувствовал вибрацию под подушкой, захотел спрятаться от этого внимания. Правда, Руслану сейчас некогда и незачем разговаривать с кем-либо. Он спросонья прокашлялся, пошел выпить воды и чуть не выплюнул ее, когда увидел, почему ему сейчас звонят. День рождения. Кем надо быть, чтобы забыть о собственном празднике? — Идиотом. Влюбленным идиотом, — самому себе прошептал он, читая надписи на разноцветных картиночках с котятами. Даже одногруппники поздравили, заметил он. Руслан на самом деле считал, что тем безразлично его существование, и думал так ровно до своего дня рождения, когда стабильно, пятый год подряд, с мягкой улыбкой читал милые пожелания. Даша с Колей поздравили в полночь, Давид с Аришей с общего аккаунта отправили открытку пару минут назад, а мама в данный момент набирала уже двенадцатый раз номер сына в надежде на ответ. Руслан после слов Дани ощущал, как стыд электричеством бьет по коже, и, сглатывая вязкую слюну и прикрывая глаза, он все же берет звонок от мамы. — Сынок? Руслан? Алло. Он глухо кашляет в ладонь. — Да, мам, я тут, — он вздыхает, думая, что сказать, и, пока женщина не успевает и слова вымолвить, быстро тараторит: — Мам, прости за мои слова. Я… Выпил немного. — Открой дверь, милый. Руслан чуть в голос не прыснул. Он угукнул в трубку и побежал к входной двери, по пути задавая себе вполне рациональный вопрос: как я не услышал стуков? Холодный воздух свистел, просачиваясь сквозь приоткрытую форточку. Каждая клетка его тела кричала от усталости, но ему нужно было быть бодрым ради мамы. Вся квартирка погрузилась в тишину, прерываемую только гудением старого маленького холодильника. Руслан прошел через тесную прихожую, его ноги с усилием переступали, покрываясь мурашками. Наверно, он выглядит смешно в длинных полосатых носках и длинной футболке, но сейчас ему было не до дискуссии о своем внешнем виде. Он открыл дверь и увидел свою маму, стоящую на пороге с большим тортом в руках. У нее было такое знакомое и теплое выражение лица. В этот момент казалось, что женщина перед ним не меньше любой древнегреческой богини. Возможно, он никогда не был так рад видеть родную мать. В душе скопился стыд, вперемешку с радостью и какой-то эфемерной меланхолией. Руслан мягко улыбнулся, пропуская женщину в квартиру. Та решила ничего не говорить, отдала сыну торт и начала снимать с себя экошубу и длинные сапоги. Руслан вглядывался в торт, с теплом осознавая, что мама купила тот вкус, который он еще в детстве провозгласил любимым. Он достал из шкафчика две тарелки, ложки, нож и пошел в зал, где стоял стол. — Будешь чай? Он непроизвольно усмехнулся, когда увидел, как мама дернулась от его голоса и обернулась. Все-таки красивая она у него, с этим не поспоришь: темно-каштановые волосы, когда-то блестящие и струящиеся, слегка поседели на висках, добавляя элегантности ее возрасту. Полное лицо, румяное и жизнерадостное, отмечено морщинами — свидетельством прожитых лет и тяжелого труда. Усталые глаза он списывает на ночную смену, но даже так они выразительны как никогда — темные, глубокие, обрамленные густыми ресницами. Татуаж бровей выглядит почти естественным, пухлые губы всегда были накрашены красной губнушкой, а короткая стрижка подчеркивала элегантность. После смерти отца у нее явно выгорел бойкий взгляд, но даже несмотря на это, на долгие смены работы, его мама выглядела моложе своих лет. Конечно, если не вглядываться в мозоли на пальцах, гиперпигментацию и общую сухость кожи. Дешевый маникюр на ногтях, серая водолазка с деловыми брюками и душистый запах ее духов были так необходимы ему. — Когда я была у тебя в последний раз, тут было… Грязнее, — неуверенно сказала она, выпрямляя спину и скрепляя пальцы на руках в замок. — Чай? Да, буду. Спасибо. Руслан, а почему… — Мам, сейчас, — вздохнув и отходя на кухню, говорит он. У его мамы была необычная сверхспособность: умещать в голове слишком много вопросов, уже придуманных реакций на них и, как физическое проявление, — быстро произносила их, не в том порядке и иногда совсем не в тему. Такие особенности у нее столько, сколько Руслан себя помнил. Бывало, приходил со школы с двойкой по физике, а мама ругала за тройку по русскому во втором классе, параллельно предлагала завести собаку и спрашивала, как дела у какой-то одноклассницы. Как будто роботу прописали задачи, но перемешали, и теперь бедный произносит всё и сразу. Возвращаясь с двумя кружками в руках, он с удивлением заметил, что мамы в комнате нет. Аккуратно поставив их на круглый столик, он пошел на поиски и с каким-то азартом наблюдал за тем, как женщина ищет в его комнате что-то. Что именно — одному богу известно, поэтому он просто сложил руки на груди, облокотился на косяк двери и спокойным взглядом наблюдал за ее действиями. — Миссис, вам помочь? Она обернулась на него, оценивающе рассматривая. Вздохнула, обходя комнату недоверчивым взглядом, и, задержавшись на смешных желтых носках сына, пробормотала: — Русик, а где твои учебные принадлежности? Ты пьешь таблетки, прописанные психиатром? Тебе, может, денюжку занять на теплую одежду, а то я совсем не увидела у тебя тех же носочков… — На полке. Да. Нет, спасибо, — в привычной манере в разговоре с матерью отвечает он. Она удивленно посмотрела на него, но, казалось, ее ответ удовлетворил. — Пошли торт кушать. Не зря ты все-таки пришла. Как на работе? Они прошли в гостиную, уселись на диван, порезали торт на части и долго разговаривали. Для Руслана этот час простого разговора с матерью стал как глоток свежего воздуха. Он увлеченно слушал про работу мамы, попивая клубничный чай и ел шоколадный торт. Они разговаривали о предстоящих выходных днях, мама говорила ему, что даже на них будет работать, но надеется, что Руслан отдохнет за нее. Он ненавязчиво спрашивал о ее личной жизни, зная, что такие вопросы заставляют маму вспыхнуть и смешно бить его по плечу, умоляя не затрагивать эту тему. Женщина рассказала о том, что дедушка заболел и из-за его скептицизма и недоверия к нынешней медицине ей придется ехать в холодную Сибирь, умолять отца сдать все необходимые анализы. Руслан никак не отреагировал на эту фразу — он всегда был в натянутых отношениях с дедом, но, чтобы не показаться мудаком, сочувственно поглаживая спину мамы, шептал, что все будет хорошо. Не хватало только, чтобы родная мать плакала в день его рождения. Беззаботно заканчивать такие посиделки у них, казалось, было прописано в днк, потому что после одного вопроса мамы Руслан захотел ее вышвырнуть за дверь. Она всегда любила спрашивать о его отношениях, намекая, что хочет уже внуков нянчить, а сынок-то никак не хочет такую возможность давать. В этот раз началось так же: вопросы о красивых коллегах, желательно женского пола, не появилась ли девочка и почему в его комнате она не нашла даже женского ноготка. Руслан отнекивался, неловко почесывая затылок, смеялся и старался увести тему. Пока мама с серьезным взглядом не обернулась и спросила: — Михаил Геннадьевич мне рассказал, с кем ты выписался из больницы. Неужели снова общаешься с тем несносным мальчишкой? Сразу хотелось спросить: «Да что ты знаешь?!» Но потом он вспомнил, что мама женщина не глупая и, наверно, давно поняла, что с ним тогда произошло, если, по словам бабушки, из их дома выходил «паренёк, с которым Руся не разлей вода». Вся внутренняя экспрессия кричала внутри, сжигала все органы и умоляла хоть как-то указать матери на некомпетентность вопроса. Но вместо этого он просто вздохнул, потер переносицу и хрипло ответил: — Он недавно переехал сюда. Решил не бросать одного. Но матери не понравился такой ответ. Она поставила кружку на стол, повернулась к сыну и твердым тоном продолжила свою мысль. — Михаил Геннадьевич сказал, что «Кашин младший» в будущем будет очень влиятельным, пока он «сидит там, где надо». — А ты дальше слушай деда с недержанием и деменцией, — прошипел Руслан. — Так нельзя говорить, — спокойно проговорила она. Вдруг ее голос смягчился, и она, приподняв брови, улыбнулась. — Ты у него был, когда я звонила? Взгляд Руслана метнулся к полу, словно он желал провалиться сквозь него. Его щеки вспыхнули алым румянцем, словно закатное небо, и уши запылали огнем стыда. Надо же было так проебаться, думает он. — Ну, как тебе сказать… Мама хитро посмотрела на него, ожидая ответ. Вот они — настоящие лисьи глаза, которые описывают в книгах. Хищный, пожирающий взгляд черных глаз высасывал душу, не меньше. И как же он громко выдохнул, когда услышал открывающуюся дверь и громкое: «С Днем рождения, нахуй!». Руслан обернулся и насмешливо посмотрел на Колю, который сначала стоял с поднятыми руками, по хлопушке в каждой, а теперь неудобно жался на пороге, извиняющимся взглядом посматривая на недоуменно смотрящую женщину. Даша сзади него тихонько смеялась, толкая его ладонью в спину и шепча просьбы раздеться и «не стоять как истукан». Коля обиженно посмотрел на гогочущего Руслана, схватившегося за живот и согнувшегося в три погибели. Даша быстрее прошла к ним, оставив парня самостоятельно бороться с неловкостью и напряжением вокруг него. Она поздоровалась с мамой Руслана, на что та мило кивнула, и встала перед именинником, протягивая белую коробочку, обвязанную странной розовой лентой. Руслан недоуменно смотрит, но берет ее в руки. Глаза резко расширились от осознания. — Откуда… Ты, аспирантка, где деньги своровала? — сглатывая вязкую слюну, говорит он. Беспроводные наушники, хоть и старой модели, но с немалой ценой, заставили раскрыть рот в немом шоке. Он поглядывает на Дашу снизу вверх, замечая только ехидную ухмылочку, он встает и обнимает ее за талию, зарываясь носом в светлые волосы. — Украла, — шепчет она в ответ, обнимая его за плечи. — Мне для тебя ничего не жалко. Особенно когда не строишь из себя стерву. Он почти готов был пролить сентиментальную слезу, если бы их приятные объятья не прервали пинком в бедро и голос Коли, который настороженно поглядывал на сидящую на диване женщину, но тем не менее дружелюбно проговорил: — Руслан — ты наш талисман! Любимый меломан, капкан, банан… С Днем рождения! — и, смеясь, всовывает в другую руку две книжки. Он только фыркнул на его слова, не отпуская Дашу, спрашивая: — Долго сочинял? Коля гордо хмыкнул: — Не-а! Я в будущем рэпером стану, базарю — такие панчи только у избранных могут быть. Что-то мне мое направление все меньше и меньше симпатизирует. Мама Руслана, до этого просто с добротой поглядывающая на двоих пришедших, внутри себя ликуя, что у сына все-таки есть друзья и он не одинок, теперь встала с насиженного места, отходя в коридор. — А на кого вы учитесь, молодой человек? — вдруг спрашивает она, надевая шубу. Руслан и Даша громко засмеялись, разглядывая расширенные глаза Коли, бегающие по всей комнате в поиске конструктивно верных ответов в контексте ситуации. — Детей лечить будет, — вместо него бормочет маме Руслан. Их смех стал еще громче, когда женщина пробормотала себе под нос: «О господи боже». Он отошел от Даши и подошел к стоящей в узком коридорчике маме. — Уже уходишь? — Русик, тебе надо сюда зеркальце повесить. Девочку приведешь когда-нибудь, а ей и губки поправить негде, — игнорируя вопрос, говорит женщина, застегивая второй сапог. Она поднимает голову, притягивает сына за шею к себе и целует в щеку, точно оставив там красный след. — Побежала. Хорошо отпраздновать. Дашенька, до свидания! Следи за ним! — Как скажете! — смеясь, отвечает девушка, ловя на себе сразу две пары озадаченных взглядов. Сама она уже отрезала себе кусок торта, накладывая его в тарелку, из которой ел Руслан. Когда дверь первая и вторая дверь захлопнулись, Коля жалобно посмотрел на Руслана, почти поглощая его своими светлыми глазами. — Да что? — после пяти минут гляделок с постоянными проигрышами, спрашивает он. Его руки все еще слегка тряслись от восторга и неожиданности таких подарков с самого утра; он сидит в метре от поедающей сладость Даши и чувствует ее теплую ладошку на своей дрожащей коленке. Когда замечает ее улыбку с глазурью на зубах, и вовсе улыбается, как полоумный, успокаиваясь. Руслану было неловко до ужаса. Наушники были намного дороже, чем всё, что он когда-либо дарил ей. Его разум метался между благодарностью и чувством долга. К дилемме добавился еще один подарок — две книги от Коли. Как и наушники Даши, книги были дорогими и тщательно подобранными. Коля знал о любви Руслана к чтению, но отделаться от мысли, что это дорогое внимание было неоправданным, — сложно. Он гордился своей субтильной независимостью и не хотел чувствовать, что его друзья тратят на него так много денег. Но такой жест внимания был правда дорог ему. Просто как это показать — тем более Коле, после их последней встречи — не знал как. — Институт стратегического планирования вызывает Руслана Тушенцова, — слышит он, понимая, что опять углубился в свои мысли. Видит перед собой щелкающие пальцы и, поднимая глаза, замечает Колю. — Можно кофточку? — Моднику холодно стало? — хохотнул Руслан, поднимаясь с дивана и зазывая рукой парня идти за собой. Коля проигнорировал подколку, покорно идя за ним. Он осматривается, и вроде ничего с последнего прихода не поменялось, что, на самом деле, радует. Раньше тут был сущий свинарник… — Ищи здесь. Я к Даше, — говорит Руслан, показывая на небольшой комодик с тремя отделениями. — Трусы не воруй. Коля на это фыркнул, опускаясь на корточки и начиная искать хоть что-то теплое. Кто ему только сказал, что выйти в конце декабря в одной ветровке — отличная идея? Еще и кеды на ногах… Руслан не обидится, если у него украдут еще и носки? И шарф, и шапку, и, наверно, неплохо будет своровать какие-нибудь подштанники — там кошмарный ветер! Девушка сидела на диване, отложив недоеденный кусок на стол, и театрально держалась за живот, мол, переела. Руслан подсел к ней и хотел было уже еще раз поблагодарить и сказать, что в полном шоке от таких подарков, но Даша опережает его, бубня под нос: — Если проведешь целый день с нами — без этого клоуна — можешь никогда в жизни мне больше «спасибо» не говорить. Русь, умоляю. — Как ты с Колей встретилась? — вместо ответа спрашивает он. Сказать, что такие заявления его задели - мало, но не то настроение для ссоры с подругой. Тем более с Дашей. — Этот парень переполнен волюнтаризмом, — посмеялась она. — В табачке ко мне подбежал, когда я стики покупала, представился и сказал, что я очень похожа на «пассию моего друга — Руслана». Я рассмеялась ему в лицо, сказала, чтобы в Питере других торчков искал, но он пиздец упрямый, — Руслан согласно кивнул, — заставил просматривать твои фото и всё спрашивал: «Знакомое лицо или нет?». А потом он зашел к тебе на страничку и увидел нашу совместную фотку. С истекшим сроком годности — я там почти лысая, — но он меня узнал. Пришлось вместе с ним ходить по книжному, выбирать тебе чтиво. — Не завидую, — пробормотал Руслан. Он представил всю эту картину: к Даше в табачке подходит тип с веником на башке и татуированным лицом, умоляя посмотреть фото друга, потому что — по его мнению — она похожа на подругу друга. Коля всегда слегка вакханальный, с чертами чего-то придурошного. — Но за книжки спасибо. Зная Колю, он бы купил или хентай мангу, или пособие «как перестать страдать хуйней». — Не удивилась бы, — задумчиво отвечает девушка. Она поворачивается к Руслану, садясь в позу лотоса, демонстрируя носки с утятами, спрашивая: — Так что? Я перетерплю день с этим белобрысым чудовищем, получая больший экстаз, чем от знания, что ты по вечерам шатаешься с… — Да, хорошо, — говорит он, взвесив все «за» и «против». С одной стороны, на кону стояло общение с дорогим человеком, с другой — то же самое, только воспоминания о том, что случилось пару часов назад, не оставляли в покое, камнем ложась на спину, вдребезги раскалывая каждый позвонок, заставляя ребра сгибаться и пронзать все жизненно важные органы. Взгляд бегал по потолку, а желудок скручивало от мерзких картинок в голове. Много вопросов в голове не давали спокойно забыться в атмосфере праздника. Обсессия в голове тревожным басом напевала варианты событий, если бы он не убежал, не оттолкнул, не среагировал. Руслан был охвачен стыдом и чувством горькой обиды. Он не мог поверить, что Даня, которому он доверял и ценил, мог снова наступить на те же грабли. Мысли гонялись в бешеном хороводе, отчаянно пытаясь осмыслить произошедшее тогда. Руслан разрывался между гневом и отчаянием, пытаясь понять, что же пошло не так. Пока он думал, не заметил, как из комнаты вышел Коля и, крадясь на цыпочках, подошел сзади и резко хлопнул двумя ладонями по плечам. — Бу! Даш, зацени, — он протягивает руки вверх, расправляя футболку с принтом розововолосой аниме-девочкой. С ушами. Блять, редко Руслан так проебывался. В голове сразу возобновились предшествующие нахождению этой футболки у него дома события, и он глухо сглатывает, хлопая ресницами. — И это не всё! Во-о-о, — Коля дает футболку краснеющей от сдерживаемого смеха Даше и показывает трусы дорогого бренда. Вертит ими перед носом Руслана, на что тот морщится и посылает его. — Ну-ну, чего это ты? Может, лучше расскажешь, где искать бдсм-наборы? — С чего ты… — С того, что трусы за семьдесят косарей тебе мог подарить только папик-извращенец, которого заводят парни в футболках с несовершеннолетними кошко-девочками, — важным тоном говорит Коля. Руслан морщится на слова и пихает парня в бок. — Фу, блять, не извращай. Это не мое. — Да-а-а, мы тоже все говорим, что подбросили… Даша и Руслан одновременно сказали «придурок» и пригласили на торт, обсуждая, куда они пойдут вечером. Неспокойное настроение, связанное с Даней, все никак не оставляло его, плюгавым ветерком пробегая по спине, оставляя мерзкий холодок. Смех над ухом, даже если и отвлекал, — но не помогал. Поганое предчувствие впиталось в кровь, изменяя его РНК навсегда. Что-то сегодня будет, — последняя связанная с Даней за это утро. У него День рождения! Все будет заебись, — сразу после воодушевленно подумал Руслан, подключаясь к спору о самой легкой онкологии. Ближе к пяти часам они направились к бару, места в котором Даша забронировала заранее. По пути они перебрасывались шутками и вспоминали забавные случаи из прошлого. Руслан рассказывал Даше о трипах Коли, пока тот краснел и пытался оправдаться перед девушкой. Теплый смех, согревавший холодный воздух, сопровождал их на каждом шагу. Наконец, они достигли своей цели, переступив порог заведения. Затхлая атмосфера окутала их, как только они вошли. Узкий, неприветливый дверной проем вел в тусклое, похожее на пещеру помещение, которое, казалось, застыло во времени. Деревянные балки скрипели под натиском ветра и их веса, отбрасывая жутковатый отблеск на разномастные столы и стулья, диваны, разбросанные по помещению. В воздухе витал слабый запах несвежего пива и табака, смешиваясь со слабым шепотом разговоров, эхом разносившимся в темноте. Сам бар представлял собой длинный, покрытый царапинами кусок красного дерева, его поверхность была покрыта бесчисленными кольцами и царапинами. За барной стойкой седой бармен с хмурым видом с методичной точностью разливал напитки. Он окинул зал жестким взглядом, молча оценивая тех, кто осмелился вторгнуться в его владения. Заказав выпивку, Коля и Руслан расположились за барной стойкой. Дым от сигарет тонкими струйками поднимался к потолку, создавая уютную и расслабляющую атмосферу. Но когда пришла Даша, настрой быстро пропал. Не простоял на месте и десяти минут. Стоило ей пальцем указать на диванчик в углу темного бара, как в голове Руслана что-то лопнуло. — Твое чудо? — тихо спросила девушка. — Да, — глухо ответил он. К ним спиной был повернут Даня. И был он не один.

***

Даня вертелся на своем некогда уютном ложе, а сон упрямо не хотел навещать его. События последних часов терзали разум, словно беспросветный кошмар. Вскочив с кровати, он побрел на кухню, где крепкий кофе дразнил обоняние своим горьковатым ароматом. Глоток за глотком он пытался утопить ненужные чувства в бодрящем напитке, но наваждение никак не отступало. Руслан, он… Даня даже не знает, какие слова подобрать. В уме на ножах боролись слова Мэрилл и собственное упрямое «любовь», но ничего из этого не могло срастись в одну полноценную мысль. Ощущение стойко накопившейся версии было равносильным латентной эйфории от осознания, что Руслан получил по заслугам. К сожалению, и эта мысль выжигала дырку в устоявшейся думе о мести, путаясь в других похожих. Клубок шерсти из тонких ниточек с обрывающимся концом был слишком нестабилен, и Даня, даже если и любил такое состояние, — быть одному в нем нестерпимо. Подобно обжигающему пламени рядом с кожей, к которой подносят кубик льда. Не зная, что делать, он схватился за отжимания, механически повторяя изнуряющие движения. Пот градом катился по лбу, но мысли отказывались успокаиваться. Они скакали, словно назойливые комары, то тревожа, то проникающие под кожу. До назначенного часа — часа, который он сам себе придумал — оставалось еще несколько мучительных часов, и он знал, что ему уже не уснуть. Мышцы горели от напряжения, требуя какого-то выхода. Поддавшись внутреннему импульсу, он прошел к заброшенной комнате с гирями и турником и из двух зол выбрал большее, начиная подтягиваться. С каждым движением его мысли не прояснялись. Будто физическое усилие помогало когда-либо очистить затуманенную голову, подумал Даня. После подтягиваний Даня снова переключился на отжимания. Он опускался вниз и поднимался с легкостью, ритмично повторяя движение. Чем больше он выполнял упражнений, тем путанее становились мысли. Он размышлял о смысле происходящего и о тех выборах, что ему предстояло сделать. Отжимания и подтягивания позволяли ему взглянуть на ситуацию с разных сторон, но ни одна из них не была верной. По мере того как физическая усталость накапливалась, приходило и ментальное заключение. Он чувствовал, как его разум становится все менее острым и проницательным. Мозг неумолимо продолжал перебирать воспоминания, как старый архив, полный забытых бумаг. Все события, каждый разговор вновь и вновь прокручивались в уставшем сознании. Даня пытался уйти от реальности, но мысли беспощадно тянули обратно. Возбуждение, бушующее в нем, не давало покоя. Он ходил взад и вперед по комнате, но мозг не мог усмирить поток мыслей. Он чувствовал себя невероятно сильным и способным на все, чего он пожелает. Уверенность в себе и своих поступках росла с каждой минутой, достигая новых высот самодовольства. Время тянулось бесконечно, часы словно замерли на месте. Даня вставал и садился, бездумно бродил по квартире, но нигде не мог найти покоя. Ему казалось, что сердце вот-вот вырвется из груди, так сильно оно болело и сжималось от мучительного ожидания. С каждой минутой надежда на сон таяла, как снег под палящим солнцем. Устав от этого, он пошел под холодный душ и решил начать собираться. Упражнения не принесли Дане сна — подарили больше: болящие мышцы рук, пульсирующие виски и устоявшееся желание пойти сегодня напиться. Там и компанию словит. На его лице играла широкая улыбка, глаза сверкали предвкушением. Каждое действие приближало к долгожданному эпицентру веселья. Быстро надевая черную кофту, спортивки, носки и уличную одежду, схватив ключи, Даня стремительно вылетел из квартиры, не дожидаясь лифта. Он несся по лестнице, его легкие работали на пределе возможностей. Выскочив на улицу, Даня поспешно вскочил в заранее заказанное такси, назвав водителю адрес рандомного бара где-то в черте Питера. По мере того как машина увозила его все дальше от знакомых мест, озорство в голове нарастало. Он предвкушал вечер, полный выпивки и беспечных знакомств. Когда такси остановилось перед мрачным фасадом бара, Даня почувствовал нетерпение и зашел внутрь. Погрузившись в сумрачную атмосферу заведения, он твердо ощутил, как алкоголь разгоняет кровь, нагревая ее. Он заказал себе слишком много для одного человека шотов и стал оглядывать окружающих. В баре царила непринужденная обстановка: из старого радио играли английские песни, темное освещение не давило на глаза, а веселые голоса стоящих рядом совсем немного бесили. Даня заметил нескольких симпатичных девушек и пару парней, но его взгляд привлек один особенный. Дело в том, что у него было донельзя знакомое лицо, мимика, жестикулирование. Парень был младше него на вид, с темными волосами по уши, сережками в них и одной блестящей в носу. Такой высокий, худощавый и с отстранённым лицом, он напоминал Дане Руслана… Нет, не о нем. На парне был свитер до колен, джинсы и кеды — вполне обычный прикид, тем более для города, в котором они находятся, но что-то подковывало его не прекращать откровенно пялиться на знакомое лицо. Пока взгляд светлых глаз не поймал черный, глубокий, даже бездонный. Смутившись, он отвел глаза, переключившись на стоящие перед ним пустые шоты. Подозвав официантку, он заказал текилы, мартини и «что-то на вкус прекрасной дамы». Но когда этот загадочный парень подошел с грацией беспозвоночного к нему и поздоровался, его почему-то охватило раздражение. — Откуда ты знаешь мое имя? Парень только хмыкнул и сел рядом с ним, бесцеремонно забирая один из принесенных коктейлей. — Нас очень много связывает, — сказал он звонким голосом. — Даже больше скажу: когда-то мы были слишком близки. Совсем меня не помнишь? Этот наигранно невинный голосок стал злить. Дане не нравилось, что его водят вокруг да около и не могут ответить на обычный вопрос. Он выдохнул и, сжав челюсти, сказал: — Я тебе въебу сейчас. Повторяю, блять, дегенерат: я не знаю о чем ты говоришь. — Совсем память отшибло, да? Это все из-за дяди? Глаза Дани расширились в мгновение. Сердце учащенно забилось, пальцы, до этого крепко обхватившие рокс с виски, резко расслабились, подрагивая. В баре как будто включили грелку: стало жарко, некомфортно, даже проглотить слюну стало трудно. Он шумно выдохнул, поднося стакан со льдом к губам и допивая янтарную до конца. — Откуда ты?.. — Не узнаешь уже во второй раз. Обижаешь, Даня. Второй? Голос такой знакомый, как старая мелодия, вытащенная из пыльного шкафа. Постепенно до Дани стало доходить, что это вовсе не незнакомый человек. Волна потрясения накрыла его. Как могло случиться, что он не узнал своего старого его, даже если видел долгие годы? Осознание прошибло электричеством всё тело, заставляя его слегка вздрогнуть. Вокруг будто всё замерло: не было слышно ни музыки, ни кружащих в танцах людей. Были только они вдвоем. — Второй?.. Ты? — Бедненький, — сочувственно прошептал парень, поглаживая чужое плечо легким касанием. Он посмотрел на Даню снизу вверх сожалеющим взглядом, пальцем переползая к шее. Приблизившись к уху, парень горячо прошептал: — Помнишь нашу первую встречу? Да. Даня точно помнил свой первый секс с мужчиной. Это было волшебно, чувственно и, наверно, впервые он кончил настолько быстро. Жар, обволакивающий его, легкое длинное тело, интенсивно прыгающее и стонущее какие-то глупости, заставляли его ухватиться за бледное бедро до синяков и шептать бред о влюбленности. — Помню, — глупо ответил Даня, поворачивая взгляд на хитрую пару черных глаз. Так похож на него… — А вторую? — ухмыльнувшись, шепнул парень. Они встретились в диспансере. Даня — из-за дядьки-ублюдка; он — из-за вскрытых вен. Познакомила их монополия и куча других неинтересных убийц досуга в общей комнате. Двоих пичкали таблетками для овощного состояния: каждый из них сплевывал их, пряча за зубами. Вместе читали по ролям книжки, которые ему приносила бабушка, вместе... С тоской в груди хлынули воспоминания, подобно приливу на песчаный берег. Сладость в них возникала из теплых воспоминаний о совместном досуге, о том, как этот парень был чертовски похож на Руслана... Однако вместе со сладкими волнами нахлынула мерзкая горечь, напоминающая о токе в башке и выученном монологе того врача, призвавшего Сатану. Даня неприятно поморщился и повернул голову к парню, который почти сидел на его бедре, одну коленку расположив между его ног. — Помню. — Да? А сможешь вспомнить, чье имя ты два раза называл при прощании? И только Даня хотел открыть рот, чтобы ответить, как его губы попадают в чужую власть, а на бедрах отчетливо чувствуются чужие. Он выдохнул в поцелуй, слыша стук своего сердца в ушах, и поместил руки на чужую талию, поглаживая, щипая и считая ребра. Парень на нем ерзал, мычал и откровенно ухмылялся. Сам углубил поцелуй, проникая языком в чужой рот, проходясь по ряду ровных зубов и слегка пища, когда Даня, войдя во вкус, прикусывает пронырливый язык. Они целуются долго: Дане в какой-то момент начинает не хватать воздуха, а парню на нем, кажется, все равно. Он зарывается пальцами в медные пряди, оттягивая их назад, чтобы сильнее впиться в чужие губы, покусывает, хихикает. Гладит плечи, шею, иногда ненавязчиво ерзает в опасной близости к его паху. И все могло бы так и продолжаться, если бы парнишка внезапно не слез с него, шепнув на ухо только: «Скоро буду» и попросив заказать выпивки. Даня не стал проверять, куда он ушел, слишком окрыленный ощущением, что он целовал Руслана, но его рядом и в помине нет. Странный прилив эйфории стрелой ударил куда-то ниже живота. Он перехватывает руку официантки, но, когда собирается сказать свой заказ, получает резкую пощечину. Две. Три. Знакомый истеричный голос. — Ублюдок! Сука, какой же ты... — Даша с кулаками накинулась на него, пока Коля сзади невидящим взглядом смотрел за этой картиной. Руслана за руку ведет странный парень, внешне напоминающего того наркомана из «Реквием по мечте» до ампутации. Такой же нервный, худой, бледный, высокий. Они заворачивают в туалет, где его бесцеремонно прижимают к грязной холодной стене. После увиденного он не жалуется и на это. Огромная дыра зияла в груди Руслана, когда он наблюдал за происходящим, полностью разрывающим его на куски. Он не мог поверить, что Даня, его Даня, парень, которого он любил, смог стать настолько жестоким. Перед глазами потемнело вмиг, словно занавес повесили, когда Руслан отчаянно пытался осмыслить произошедшее. Чувство предательства и унижения терзало каждую клеточку его тела. Он не мог избавиться от мысли, что этот человек был не просто обычным знакомым, а давним другом, человеком, с которым они прожили слишком много; человеком, которому он доверился во второй раз, как ебаная собачка; и все же он, зная это, решил харкнуть на это. А было ли это до того, как они его застали? Впервые ли такое? Кто этот странный парень? — Давно хотел с тобой познакомиться. Тушенцов не смотрит в ответ. Пялит в грязный потрескавшийся кафель, вдыхая неприятный запах хлорки. Странный у Кашина вкус все-таки: этот высокий и худой парень выглядит как зомби без пигмента лица. Он неприятно вздрагивает, когда ощущает на своем подбородке чужие холодные пальцы. — Если... — Руслан прокашлялся и продолжил: — засосешь меня — герпес на члене Кашина будешь сам оправдывать. Парень перед ним задорно хмыкнул. — У тебя герпес? — когда Руслан положительно закивал, а он был готов на всё, лишь бы не попасть в этот треугольник страстей, тот заливисто засмеялся. — Ты и правда душка. Даня часто рассказывал про тебя. — Что? — Говорил, что бы сделал с тобой, будь ты рядом. Знаешь, даже в самые ненужные моменты вспоминал о тебе, — будто не услышав вопроса, продолжает с хрипотцой отвечать он. — Ты, наверно, не знаешь... В жизни ты красивее, чем на фотках, которые он показывал. — К делу, — еле сдерживаясь, чтобы не оттолкнуть этого странного типа и уйти в другой бар праздновать день рождения, говорит он. Его сейчас останавливал только интерес и маленькая надежда на то, что его переубедят в том, что он увидел. Включат фонарик и оглушат или скажут, что это троюродный брат и у них так принято здороваться. Парень насмешливо поднял брови. Он сильнее сжал тонкие ладони на чужих плечах, тыча одним пальцем по татуировке мышки на шее. Руслан дернулся, скидывая с себя прикосновение. В помещении холодно, лампочка на потолке мигает желтым светом, а противный запах скручивает не только желудок — давит на виски. — Такой серьезный. А мы вроде одногодки, — шмыгая носом, говорит он. — Руслан Тушенцов — первая любовь Дани, первая причина его депрессии. Знал о своем статусе? — Руслан хотел возразить, но ему с силой ударили по губам, оставляя на них ладонь. Ненависть с каждым его словом росла, становясь все более агрессивной. — Причина, по которой он убил свою мамку-наркоманку, — он раскрыл глаза, в немом шоке смотря на говорящего. Ладонь со рта не убиралась. — Познакомился с психушкой и пережил потерю множества воспоминаний, насилие от этого хыча с игрушечными пневматами... Ты знал, чем он болеет? Знал, блять, что он не принимает лечение, а когда эта тварь был жив, его пичкали наркотой? Хорошо, что он и дядьку ебнул. Парень говорил еще что-то, но Руслан не слышал. Он пытался переварить то, что уже было на слуху. Сердце сжалось в груди — грезы о счастье в одночасье рассыпались в прах. Близкий и любимый человек, которого он считал — хоть и тусклым — светом своей жизни, оказался его палачом. Второй раз. Разочарование и шок накрыли его с такой силой, что казалось, утопит и не подумав. Каждое сказанное слово, каждое упоминание его имени служило ебаным напоминанием о лжи, в которую он позволил себе поверить. Ему снова напиздели, харкнув в душу. Получается, он встречался не только с моральным уродом, но и откровенным психом? Морально истерзанный, Руслан чувствовал себя преданным во всем, во что он верил. Его доверие, его любовь были разбиты на тысячу осколков. Каждое мгновение, проведенное рядом с Даней, снова отзывалось ядовитой насмешкой над его наивностью. Чувство позора и самоуничижения разъедало его изнутри, заставляя его желать, чтобы земля поглотила его. Или небо разобрало. Даня опять стал для него источником невыносимой боли, и он задавался вопросом, как мог быть таким слепым и доверчивым. — ...вы бы так и закончили! Он нестабилен, пока не лечится. Ему нужен ебанутый — я тебе это только что показал. Руслан выскользнул из его захвата, чувствуя ком в горле и накатившуюся влагу на глазах. Не видя ничего, он выбегает из туалета, захватывает свою куртку с гардероба и выходит на холодный, морозный воздух. В животе больше никто не летает; сердце не стучит. Он достает сигареты, дрожащими пальцами поджигая ее и оставляя между губ, другой рукой судорожно ища телефон. Достав его, он неприятно ярко светит в лицо, заставляя зажмуриться. Пальцы быстро печатают сообщения. кому: Даша 18:21 меня распяли ликуй, первая узнала кому: Коля 18:21 кишки вывернули) кому: Даня 18:22 143