Инстинкт

Добраться до техникума очень тяжело. Девочки боятся. Конечно, они боятся, и Сугуру ни капельки их не винит, давая столько времени, сколько им нужно, чтобы набраться смелости действовать или смелости хотя бы для осознания, что что-то нужно сделать. Это занимает время, но Гето спокоен и утешителен, где это необходимо, и, видимо, этого достаточно, чтобы в их формирующихся отношениях появилось небольшое, пока ещё очень хрупкое, доверие. Это всё равно занимает много времени. Сугуру слегка нервно. Он хочет поторопить их, сказать, чтобы они были быстрее, потому что внутри него теперь существует набор клеток, что, словно опухоль, распространяется по организму, и от этой самой опухоли нужно как можно скорее избавиться, однако он ничего подобного не говорит, даже если временами и хочет. В любом случае, что говорить Сатору, с которым он встретится через несколько часов и которому также нужно будет сообщить об опухоли, Гето понятия не имеет. Часть него хочет сказать обо всём этом, чтобы разобраться поскорее, но другая его часть хочет никогда и ничего не говорить, притворившись, словно ничего не произошло и никакой опухоли вообще нет — словно бы та исчезнет сама по себе, каким-то чудом. Сугуру знает, однако, что чуда не произойдёт. В этот момент подбадривать девочек утешительно даже для него самого. Помогает отвлечься, что ли, перевести мысли куда-то в другую сторону. Ему хочется обнять их, но он не осмеливается. Им для подобного ещё слишком страшно рядом с ним, даже если Сугуру в их глазах стал кем-то вроде спасителя. Спаситель — боже, как же смехотворно это слово по отношению к нему. — Гето-сама, — тихо шепчет Нанако, привлекая его внимание. Он наклоняет голову ниже, смотрит спокойно и ласково, так, как умеет, так, как может, потому что у неё глаз всё ещё отекший и синий от удара какой-то твари, не иначе, раз та подняла руку на маленькую девочку, и она немного подрагивает телом из-за всего этого, даже если и не замечает собственной дрожи. — Что случилось, Нанако? — шёпотом, аккуратно. — У Мимико снова идёт кровь, — едва слышно говорит она; в голосе чувствуется скрытый ужас и в то же время признательность. Сугуру кивает, оборачиваясь к Мимико, чтобы снова посмотреть на её ногу. Там рана глубокая и немного воспалённая, её хочется как можно скорее показать Сёко или любому другому врачу, но путь из деревни в отель уже был неблизким, и они так, так все устали, что Гето вчера только самостоятельно всё обработал, не обращаясь ни к кому, кого возле себя не смогли бы перетерпеть дети. — Всё хорошо? — беспокойно спрашивает Сугуру, встречаясь взглядом с младшей близняшкой. — Сильно болит? Мимико неловко вздрагивает от прикосновения — не столько больно, сколько инстинктивная реакция, но Сугуру вежливо не обращает на это внимания, разве что гладит по ноге, чуть дальше от синяков, чтобы кое-как одарить лаской. На его вопросы она только неловко трясёт головой, мнётся. Долго, несколько минут, во время которых он ждёт, не спеша двигаться. — Немного, — ещё тише шепчет Мимико, когда наконец-то собирается с силами. Сугуру осторожно гладит её по коленке, прикасаясь только кончиками пальцев: — Всё хорошо, — потом, переведя взгляд на настороженную Нанако: — мы снова промыли рану, так что теперь она будет медленно заживать. Немного крови — больно, но не опасно. Рана просто глубокая. Светловолосая медленно, настороженно кивает, не отводя от него своего пристального взгляда. — Я отвезу вас к доктору, — говорит Сугуру осторожно. — Она моя подруга. Очень добрая и любит лечить людей. Если люди добираются до неё живыми, но этого Сугуру, конечно же, не говорит.

***

Путь занимает несколько часов. Сугуру несколько раз звонят из техникума — Яга, кто-то из руководителей. Очевидно, что ему уже пора отправляться на следующие задания, потому что сегодня у него совершенно точно не выходной, однако ничего из этого он не планирует; он нужен девочкам, а потом его будет ждать Сатору, потому что слишком долго откладывать для Сугуру не вариант вообще. Он говорит немного с Ягой, когда тот звонит, но игнорирует всех остальных. Если бы позвонил Сатору или, к примеру, Сёко, то он бы взял трубку и сказал бы больше, однако всё, что он говорит Яге, это: — Возникли непредвиденные обстоятельства, немного задержусь. И, немного запоздалое: — Я в порядке. Хотя у Сугуру как угодно, но точно не в порядке. Его, честно говоря, тошнит, чему виной может быть буквально всё, что угодно: состояние тела, еда, которую он съел после того, как долго не ел, все те мысли, что всколыхнулись после увиденного в деревне, состояние девочек, которое сильно его беспокоит, вчерашние проклятия, потому что их было не одно, а несколько, вопреки предварительному отчёту. Может быть, беременность. Но у него, так-то, слишком много всего, чтобы сваливать это на какой-то набор клеток. Набор клеток, половина которого — Годжо Сатору. Сугуру при этой мысли просто не может не закатить глаза, просто потому что он бы вот вообще не удивился, если бы причиной его плохого самочувствия была беременность. Просто потому что это ведь Годжо Сатору, конечно же, его ребёнок тоже требовал бы внимания и тоже был бы капризным. Не то чтобы у Сугуру есть прям целый ребёнок. Но эмбрион? Зародыш? Что-то такое ведь есть. Иначе тесты были бы отрицательными. После краткого сообщения Яге он сбрасывает трубку и больше не принимает вызовы, прекрасно зная, что ничего нового не услышит. Учитель просто будет читать ему очередные лекции, а этого и без того хватает. К тому же Сугуру окончательно в этих лекциях разочаровался. Что-то, соблюдая все правила, он не уберёг собственную матку от залёта. … Чёрт побери, он совсем съезжает с катушек, если думает о чём-то подобном. Думает так. В любом случае, он определённо, совершенно точно не в порядке, но ни за что не скажет об этом. Вот именно сейчас ему только и не хватает, что осмотра у врача. Сугуру сдерживает все те ругательства, что приходят на ум, внутри себя, вместо этого сосредотачиваясь на двух девочках в его руках, что жмутся ближе во время плавного, неспешного полёта. Трётся головой о собственное плечо, чтобы потереть шею, где напряжённые железы наконец-то взяли перерыв от выпуска феромонов. Он не знает, сколько они так летят. Это явно намного больше, чем его обычный полёт, но он кажется короче, потому что мысли снова и снова вертятся в голове, как это обычно бывает. Просто в этот раз они касаются его положения, а не не-магов. В итоге результат тот же. Нанако и Мимико ведут себя хорошо во время полёта, отмечает он краем сознания в какой-то момент. Им было страшно в самом начале, но потом, когда Сугуру их обнял и некоторое время просто дал привыкнуть к нахождению в воздухе, прежде чем отправиться выше, девочки немного выдохнули. И сейчас, когда они летят, их начальный страх и восторг пусть и остались, но немного поутихли, наконец-то уравновешивая эмоции. Это хорошо. Очень, очень хорошо, потому что иначе Сугуру понятия не имел бы, что ему делать с двумя паникующими детьми, когда он и сам немного паникует. Не то чтобы прям сильно. Но нервничает — это точно, этого он отрицать не может. С другой стороны, кто бы не волновался, будь он на его месте? И он стал нервничать ещё больше, когда при подлёте к техникуму, к барьеру, заметил Сатору. Видимо, тот прибыл раньше него (не то чтобы Сугуру вообще знал, сколько сейчас времени), а потому и вышел наружу встречать; Гето заметил, как тот ходит из стороны в сторону, неловко заламывая руки, словно Сатору тоже не мог сдержать внезапной нервотрёпки. Сугуру… Он не ожидал, что Сатору внезапно настолько взволнуется. Конечно, они любили друг друга, и они говорили об этом вслух, не стесняясь — тогда, когда ещё были силы об этом говорить, до Аманай и всего этого, — и их отношения никогда не подвергались каким-то сомнениям. Даже если никто не говорил чего-то вслух, то они всё равно понимали друг друга, и пусть прямо сейчас всё не было идеальным или хотя бы хорошим, то это всё равно были они и это всё равно были их отношения. Гето знал, что если он скажет, что хочет серьёзно о чём-то поговорить, то Сатору тут же уделит ему всё своё внимание — тем не менее, он не ожидал, что тот это сделает. Не потому что Сатору не любит его, а просто потому что Сатору, даже если он и был его Сатору, всё ещё оставался Годжо Сатору, тем самым Годжо Сатору, что для всего остального мира, который в последнее время слишком сильно по ним бил, не переставая. И уж тем более Сугуру не ожидал, что Сатору будет так сильно нервничать. Конечно, он сам сказал, что это что-то важное, точнее, не прямо сказал, а дал об этом знать, но, тем не менее, Сугуру понятия не имел, что настолько взбудоражит подобным. Это было одновременно и мило, и, и, ну, Сугуру также чувствовал себя немного виноватым за то, что, даже если причина нервничать у Сатору была, пусть тот о ней и не знал, — в общем, за то, что Сугуру заставил его нервничать, он чувствовал себя немного виноватым. Он неловко улыбнулся, потом крепче обнял девочек: — Мы почти прилетели. Сейчас будем опускаться. Обязательно скажите, если вам станет страшно. Сугуру снова немного потёр железы на шее, а потом выпустил успокаивающие феромоны, напрягая и без того усталый организм, чтобы тело работало так, как от него требовалось в данной ситуации. Желудок беспокойно дёрнулся от прилагаемых усилий, давая непрозрачные сигналы о том, что после его обязательно вырвет и от этого будет не отвертеться, но это будет потом, а не прямо сейчас, так что Гето просто, уже привычно, отложил подобные мысли. Он потом отлучится в уборную, как выдастся минутка. Скат замедлялся по пути, делая почти ровную линию в воздухе, когда Сатору наконец-то заметил их. Он тут же обернулся с широкой, но взволнованной улыбкой, поднимая обе руки в воздух, словно таким образом пытался увеличить собственное присутствие. От этого намёка у Сугуру свело зубы — они оба давно не были с друг другом; не секс, а просто присутствие, в котором оба нуждались, и, видимо, не только Сугуру без этого было плохо. В голове невольно всплыло недавнее сообщение — «я скучаю по тебе». Он тоже очень, очень-очень скучал по Сатору. Словами не передать, насколько. Было также очевидно, что Годжо так сильно был взволнован его присутствием, что далеко не сразу заметил маленьких пассажиров; лишь когда скат опустился на землю, а Сугуру так и не встал вверх, чтобы развеять проклятие на границе барьеров, Сатору моргнул, удивлённо уставившись на Нанако и Мимико. — Девочки, это мой друг — Годжо Сатору. Я говорил о нём, помните? Мимико едва кивнула. Нанако не отреагировала вовсе, уставившись на Сатору практически не моргая, пока Сугуру не почувствовал ещё один позыв к тошноте и не решил немного их поторопить, помогая встать на ноги, чтобы затем и самому подняться. — Сатору, это Нанако, — поднял он первую, а затем обернулся ко второй. — И Мимико. Сатору неловко дёрнул плечом. Сугуру не стал его торопить, давая время обдумать информацию — друг явно не ожидал, что он прибудет с двумя девочками, которых, очевидно, нужно было отвести к Сёко. — Мимико, — обратился он к той, кто казался ему более спокойной. — Можно Сатору возьмёт тебя на руки? Так мы быстрее придём к моей подруге и она сможет вылечить твою ногу. Сам он планировал взять на руки Нанако. Она показалась ему более активной в плане защиты своей сестры, поэтому нужно было быть готовым к тому, что девочка может кинуться на помощь Мимико, испугавшись за неё, а Годжо мог не успеть вовремя среагировать. Дети просто не смогли бы подняться по лестнице наверх в своём состоянии, а вызывать проклятия под барьером Сугуру запретили ещё в первую неделю первого курса, так что их обеих нужно было нести, и, к счастью, здесь был Сатору. — А я возьму Нанако, — успокоил он девочку, тут же встрепенувшуюся. Он выпустил чуть больше успокаивающих феромонов. Сатору принюхался, но продолжил молчать; дети были ещё слишком маленькими, чтобы учуять запах, но их инстинкты невольно расслаблялись, улавливая что-то такое спокойное в воздухе, что они могли не понимать, но всё ещё чувствовать. Глаза Мимико пробежались с Сугуру на Сатору, замерли в испуге, не моргая. Заслезились, словно она едва могла сдержать слёзы, и он невольно кинулся к ней, осторожно приблизившись, чтобы взять за руку и попытаться успокоить, ведомый инстинктами: — Всё хорошо, Мимико. Я никуда не уйду, буду рядом с тобой. И Нанако будет с тобой, мы все будем здесь. Его пальцы ласково пробежались по её руке, даря ласку, но она только беспомощно, едва заметно повернула головой из стороны в сторону, словно всё её тело враз парализовало. Сугуру, не глядя, другой рукой схватил Сатору за штанину, заставляя присесть, чтобы рост не пугал детей; они были почти равны в этом плане, так что он, пусть и не сразу, но каким-то образом понял, что она боится высоких людей. Высоких и оттого более сильных, нежели она или Нанако. Годжо медленно опустился вниз, по пути приподняв очки на голову и прищурившись — явно болели глаза, а, может быть, голова; у него тоже было много работы, ничего удивительного в напряжении и усталости не было, хотя Сугуру всё равно внутренне подивился этому, — прежде чем осторожно, почти шёпотом поздороваться. — Привет, Мимико, — потом, чуть повернувшись к рядом стоящей сестре, — Привет, Нанако. Девочки молча смотрели на них, бегая глазами с одного лица на другое. Сугуру поддерживал уверенные и спокойные феромоны, Сатору, наоборот, постарался заглушить свои посильнее, потому что альфу в такой ситуации девочки могли не принять, испугавшись. Не то чтобы они могли бы понять, кто из них кто. Но, опять же, инстинктивно — вполне возможно. — Я-я, — дрогнул голос Нанако. Сугуру улыбнулся, кивнул головой, чтобы подбодрить её для продолжения. — Я с… Девочка не закончила, опасливо поглядывая на Сатору. Тот выглядел немного недоумённым, но Сугуру сразу понял, что Нанако доверяет Сугуру больше, чем Сатору, зная его дольше, а потому и хочет, чтобы Мимико была рядом с тем, кого они обе уже знают, то есть с ним. — Конечно, — тут же согласился Сугуру. Он выпрямился, — Сатору опоздал всего на секунду, тут же приподымаясь, — а потом наклонился вниз, чтобы подхватить Нанако и осторожно передать её Годжо, который невольно застыл, немного нервно на него уставившись, словно понятия не имел, что делать дальше. Возможно, что так и было. Гето не стал бы винить его за незнание, он и сам понятия не имел, что делает, просто действовал так, как говорило чутьё. Сугуру ничего не сказал, только помог им двоим удобно держаться друг за друга. Передав Нанако, Сугуру наклонился за Мимико, бережно перехватывая так, чтобы раненная нога оказалась повёрнута к свободе. И лишь после этого наконец-то рассеял проклятие, на котором до сего момента оставались девочки. — А ты, я смотрю, с сюрпризом, — нервно сказал Сатору, поглядывая на девчонок. Те от его голоса — и, несомненно, слов — замерли, испугавшись всего разом. И будь на месте Сатору кто другой, Сугуру бы прямо здесь высказал бы всё то, что мельком проскочило в его голове; такое ярое и защитное. Но это был Сатору, его Сатору, и Сугуру как никто другой понимал, что он ошеломлён, удивлён, растерян. Что Сатору нервничает так сильно, что не в силах не говорить, а когда он нервничает, то все его слова обычно никогда не значат то, что он имеет в виду. Что он просто говорит, без намерения обидеть или задеть. Так что его слова, как могло бы показаться всем остальным, не были ни укором, ни презрением. Это были просто слова, потому что для Сатору такое необычное прибытие действительно стало неожиданным, вот и всё. Поэтому Сугуру лишь закатил глаза, чувствуя невольную нежность от этого взаимодействия. От того, чего между ними уже так давно не было, что на мгновение показалось ему забытым, и как он вообще мог быть забыть о том, какой Сатору? На его губах сама собой возникла усталая улыбка. Ему хотелось потянуться к Сатору и поцеловать его, но он подавил этот порыв, всё ещё чувствуя усталость и постепенно усиливающуюся тошноту. Последнее было как-то слишком резким. От этого невольно пошли сомнения о том, из-за чего на самом деле оно возникло — возможно, что вовсе не из-за выпускаемых феромонов. — Да, — не удержался он в итоге, направляясь в сторону лестницы, которую осталось преодолеть. — Выглядишь ужасно, — прямолинейно сказал Годжо, этот придурок. — Не спал всю ночь, что ли? Сугуру смерил его взглядом, чтобы ответ был более чем очевиден, однако ничего не сказал вслух, потому что девочки слушали. — Духота доконала, — отмахнулся он вслух привычным оправданием. Сатору лишь закатил глаза, ясно давая понять, что он понял общий посыл. А может быть, не духота. Может быть, Сугуру всё это лето был беременным, потому что уже начало сентября, а течка была в мае или самых первых днях июня, поэтому всё это время, которое он провёл возле туалетов и в собственной рвоте, было по совсем другим причинам, нежели он думал. Если он был беременным, то могло ли быть так, что все его чувства сейчас просто напросто сбились из-за гормонов? Стали более резкими? Что он не мог есть даже не из-за проклятий, которых поглощал всё это лето, а просто потому что он был беременным и тело просто отказывалось есть то, что он ел обычно? Если это так, то это было просто отвратительно. Словно паразит, внезапно оказавшийся в его теле, чтобы разрушить изнутри, медленно, по кусочкам, начиная от тела и заканчивая разумом, что шатался из стороны в сторону и был в шаге от убийства всего, если бы не его отточенные инстинкты. Инстинкты Сугуру всегда были сильными. Они были сильнее, чем даже у Сатору, того, кого называют сильнейшим магом; было вовсе неудивительным, что именно инстинкты и сказали ему о его положении. На очередной ступеньке его мысли резко прервались; он остановился, невольно крепче прижимая Мимико к своему телу, чтобы сделать глубокий вдох и успокоить встрепенувшуюся тошноту. Даже глаза прикрыл, чтобы стало легче, вот только разницы от этого не почувствовал. — Сугуру? — обеспокоенно позвал Сатору. Он качнул головой, не сразу открывая глаза, снова сделал глубокий вдох, но это оказалось ошибкой. Его глаза резко расширились; он спихнул Мимико в руки Сатору без предупреждения, но тот быстро подхватил, распределяя сестёр на руках, когда Сугуру сделал несколько шагов от лестницы, понимая, что его вырвет не через то время, которое ему нужно было бы иметь, чтобы дойти наверх и скрыться, а прямо сейчас, на виду двух детей и Сатору. Рука привычно скрутила волосы, чтобы не мешались, другой он профессионально опёрся о дерево, чтобы вытянуть тело и таким образом не испачкать одежду; желчь поднялась вверх одновременно со всеми движениями, и как раз в тот момент, когда Годжо снова произнёс его имя — более обеспокоенно и немного громче, — Сугуру вырвало. Как же отвратительно. Но в этот раз он даже злиться не мог. Сил на подобные эмоции просто не было. — Сугуру, — снова позвал Сатору, на этот раз голос раздался ближе. Сугуру отмахнулся рукой, чтобы тот не подходил к нему с детьми на руках, потом сделал вдох, чтобы свежий горный воздух мог попасть в лёгкие, а затем его снова вырвало. В этот раз остатками жидкости в желудке. Не то чтобы внутри него было хоть что-то. Утром он едва ли поел, больше занятый едой девочек и тем, чтобы они поели. Хорошо, наверное, потому что иначе так быстро он бы не справился. Это закончилось довольно быстро, наверное, не заняло и двух полных минут. Сугуру сделал три вдоха на пробу, пару выдохов, после чего столь же привычно достал влажные салфетки, чтобы протереть рот. Тот был чист, но привычные движения помогали лучше себя чувствовать. Он сплюнул, потом опять вытер рот и, наконец-то придя к иллюзии гармонии, выпрямился, выпуская волосы. Убрал салфетки обратно, протёр вспотевший лоб, а только затем обернулся обратно к Сатору и детям, не смотря на первого. — Извини, — тихо сказал он, когда почувствовал, что горло успокоилось достаточно, чтобы не хрипеть; подойдя к девочкам, чтобы взять Мимико обратно к себе. — Сильно испугалась? Я не хотел, чтобы тебе было страшно. Мимико моргнула и нерешительно приподняла плечи, снова переходя ему в руки. Сугуру вернул положение её тела к тому, что было до сего инцидента, а потом продолжил идти вперёд как ни в чём не бывало. — Это что только что было? — ошеломлённо спросил Сатору, округлив глаза. Сугуру не ответил. — Сугуру, — надавил Сатору, быстро его догоняя. — Это… ты в порядке? Нет, он определённо был не в порядке. — Мне уже лучше, — дипломатично ответил он. — Тогда что это вообще было? — взволнованно спросил Сатору. — Тебе плохо? Давай я понесу Мимико тоже. Пару дней назад Сугуру бы подумал, что Сатору таким образом хвастается своей силой, и промолчал бы. Отказался бы. Сегодня Сугуру, увы, был беременным, беспокойство Сатору было самым настоящим и искренним, а его желание помочь было именно простым желанием помочь. Честно говоря, нести Мимико было не так уж и тяжело. Она была лёгкой, даже если Сугуру был несколько не в форме. Но. Но. Сугуру был беременным, и теперь, когда он об этом знал, он не мог не подумать, что беременным нельзя таскать на себе тяжести. Что это может вызвать осложнения. Гето понятия не имел, какие, но он в любом случае их не хотел. Нерешительно он поблагодарил Сатору, извиняясь перед Мимико, когда они снова были вынуждены переместить детей; сначала Нанако, на другое место, потом Мимико, чтобы рана на её ноге не цеплялась за одежду Сатору. Девочки нерешительно поглядывали, но не высказали и слова протеста. Посмотреть на Годжо было немного стыдно. Проявленная слабость не была его виной, и Сугуру точно знал, что Сатору не считает подобное слабостью, но его всё равно стошнило, да ещё и перед Сатору. Дело в том, что Сатору не знал. О том, что его тошнит. И дело даже не в беременности, его ведь и от проклятий тошнит. Единственное, что Сугуру сказал о поглощении проклятий, когда его спросили об этом, было «не очень приятно», понятия не имея, как ещё отмахнуться от вопроса, так что, конечно же, Сатору понятия не имел, насколько это плохо. От проклятий до второго ранга не рвало, но тошнило. Второй ранг — рвало только иногда, но чаще да, чем нет. Ранги выше — всегда. Но этим летом его, кажется, тошнило от любого проклятия, правда, он списывал это на… на всё, что было этим летом. Сугуру никогда не собирался говорить об этом и не собирается. Так что. Такое перед Сатору никогда не случалось. И впервые показывать подобную слабость было… неловко, смущающе и самую малость стыдно. Но когда он посмотрел, то в глазах Сатору было только беспокойство и волнение. Никакого укора, которого Сугуру невольно ожидал, даже зная, что его не будет. Он сглотнул, потом отвернулся и продолжил идти наверх, чувствуя, что без веса на руках становится немного легче. Годжо подстроился под его шаги и осторожно выпустил собственные феромоны защиты. Больше направленные на него, чем на детей. Сугуру понял, что усталый организм перестал вырабатывать что-то безопасное для девочек. Нагружать себя не хотелось. Теперь это казалось лишним и ненужным — Сатору сам хорошо выпускал феромоны, успокаивая защитой, а ему, скорее всего, было вообще вредно таким образом себя напрягать. Не то чтобы этим летом он не напрягался каким-то другим образом, но… возможно, что действительно нет. И лучше постараться больше этого не делать. На всякий случай. — Как прошла твоя миссия? — тихо спросил он, когда тишина стала немного давить. — Скучно, — вздохнул Сатору, продолжая посматривать на него. Он не задал встречный вопрос, явно уже зная, что Сугуру скучно точно не было. О, Сатору даже понятия не имел, насколько ему было не скучно. Двое девочек — всего лишь вершина айсберга их будущих проблем. — Я скучал по тебе, — немного тише сказал Сатору. Слегка неуверенно, словно не знал, можно ли говорить такое сейчас. Нежность снова скопилась в груди Сугуру, когда он ответил: — Я тоже скучал по тебе, Сатору. Рукой он неловко прикоснулся к плечу альфы, возле которого была Мимико, устало улыбаясь. Сжал, тыкаясь указательным пальцем, чтобы очертить круги. Сатору тоже улыбнулся, немного слабо, но с той чистой любовью, на которую был способен только Годжо Сатору и никто иной. В гораздо менее напряжённой тишине они продолжили подниматься наверх, пока наконец-то не добрались до вершины. Сугуру не мог не отметить, с некоторой горечью, что это был его самый лучший подъем по лестнице за всё лето, даже если его стошнило по пути. Эй, это ведь случилось всего один раз! Не то чтобы его каждый раз тошнило на лестнице, но — всё равно лучший подъём. Молча, они без слов направились к Сёко, и Сугуру уже обдумывал, как сказать девочкам, что ему нужно будет с ними расстаться, когда его собственные инстинкты прямо сейчас вставали на дыбы, не желая отпускать их из поля зрения. Но ему нужно было это сделать. Он должен был пойти к Яге, а потом подготовить комнату, чтобы принять девочек, должен был срочно выкроить время, которого у него не было, чтобы поговорить с Сатору — сказать ему, что Сугуру беременный, поэтому его может пару раз стошнить… Вот только слов не было. Сатору словно бы что-то такое почувствовал, кинув лишь мимолётный взгляд, прежде чем подойти поближе, чтобы столкнуться плечами. Его феромоны совсем чуть-чуть усилились, почти неуловимо для девочек, но заметно для него, если знать, что искать. За лето он стал выше, отметил Сугуру. Конечно, Сугуру и сам вытянулся, несмотря на происходящее, но Сатору раньше был выше на пару сантиметров, и сейчас стал совсем немного выше, делая глаза Сугуру ниже, чем его, пусть и на сантиметр. Может, даже полсантиметра. — Ты не знаешь, она на месте? — запоздало спросил Гето. — Была там, да, — кивнул Сатору. Его глаза сосредоточились в нужном направлении, а потом он едва заметно кивнул, подтверждая, что девушка была на месте. Сугуру опустил ему очки на нос, чтобы не перенапрягался. Годжо тут же сморщил нос, мол, я Сильнейший и такие проблемы меня не трогают, прямо как на первом курсе, но Гето только глаза закатил, прежде чем подойти ближе и обнять своего идиота за талию, направляя. Мышцы под одеждой напряглись, прежде чем расслабиться. Сугуру не мог не заметить, что Сатору немного смутился, даже если его лицо не покраснело; мысль немного развеселила, снова отдавая в груди нежностью и, чего таить, любовью. Нанако и Мимико на его руках сидели немного нервно, но спокойнее, чем на руках Сугуру. Феромоны омеги дали им чувство безопасности, а феромоны альфы помогли почувствовать себя под защитой, поэтому они наконец-то смогли слегка расслабиться. Не до конца, но это уже было немаловажным результатом. Осторожно они оглядывались по сторонам, пока Сатору нёс их в медицинское крыло, прежде чем зайти внутрь и найти подходящую комнату — детская игровая, которая смотрелась дикой из-за пустоты. Детей ведь не было, но, тем не менее, иногда их спасали и в таких случаях всегда приводили сюда, потому что так легче было проводить осмотр. Как только Годжо присел вниз, чтобы они могли самостоятельно встать на ноги, дети нерешительно подошли к Сугуру, словно инстинкты подсказали им, кто в комнате омега, чтобы получить утешение. Гето взял их за руки, чтобы отвести к дивану и они все могли присесть, а потом облегчённо выдохнул. Прогулка вышла напряжённой. Как физически, так и эмоционально. — Я позову Сёко, — нахмурившись, сказал Сатору. Сугуру тут же сглотнул, но он не мог просто так отпустить Годжо. — Сатору, — позвал он, стараясь говорить с той уверенностью, которой у него не было. Сатору, тем не менее, сразу обернулся, встречаясь с ним взглядом. Не зная, что сказать, как выразить просьбу «не говори никому, что меня вырвало», не сообщая напрямую о причине, по которой это в первую произошло, и о причине, по которой он не хочет, чтобы кто-либо это знал, Гето мог только молчать. Годжо вздохнул, нехотя согласившись: — Ладно. Сугуру благодарно кивнул, после чего обратил внимание на затихших, растерявшихся девочек.