Анатомия безумия

Год назад

      Дейв сидел в тесном офисе и перебирал бумаги. На заднем фоне мерно гудел принтер, выплевывавший лист за листом. Мужчина устало потер глаза и допил ужасно горький кофе из картонного стаканчика. Монотонная работа утомляла, платили немало, но каждый день будто покрывал налет серой рутины, отчего просыпаться по утрам становилось все сложнее. Однако была в его грядущей неделе и одна большая радость: в четверг к нему приезжали погостить дети из колледжа, а на работе он взял четыре неоплачиваемых выходных, чтобы провести с ними время. Улыбнувшись этой мысли, Дейв поднялся и забрал бумагу. Листы были абсолютно черными, но оно и хорошо. На секунду он ощутил что-то неправильное, однако быстро одернул себя и вложил все документы в файл из огромной папки, которую нужно было отправить клиентам из Пало-Альто в ближайшее время. Эта работа была практически механической, монотонной и неблагодарной. Ее единственными преимуществами, пожалуй, были четкий график и отсутствие ответственности, которая лежала на партнерах фирмы. Дейв, готовясь к адвокатским экзаменам, предавался наивным мечтам об огромном доходе, громких делах и успехе. Это сверкающее будущее с нарисованной картинки манило его, пока не появилась семья. Неожиданная беременность невесты накладывала ряд обязанностей, приходилось пропускать важные дела, отказываться от переработок и направлять все свои доходы на обеспечение ведения беременности и комфортных родов, потому что фирма предоставляла страховки только спустя три года работы. С одной стороны, мужчина надеялся вскоре вырваться из этой рутины, с другой же нашел в этом свой покой.       Время шло, появился второй ребенок, а вскоре за ним и третий. Дейв старался быть включенным отцом, хорошим мужем и включенным работником, однако вскоре понял, что весь этот маскарад ролей изрядно выматывает, вытягивает последние силы. Все более очевидной становилась необходимость отказаться от чего-то, а первой жертвой стала карьера. Дейв застрял в должности младшего юриста, а со временем молодые и амбициозные конкуренты оттеснили его еще дальше: теперь вместо просторного коворкинга у мужчины была своя крохотная каморка, оснащенная лишь принтером, стареньким гудящим компьютером и архивным шкафом. Имея достаточно неплохое образование, мужчина был вынужден торговать своим временем в обмен на приемлемую плату.       Дейв взглянул на старые наручные часы, подаренные отцом в честь успешной сдачи экзаменов. Время уже семь вечера, а, значит, за дальнейшее нахождение в офисе ему никто не заплатит. Мужчина аккуратно сложил все рабочие документы и убрал их в шкаф с замком, ключ из которого он никогда не вынимал. Иллюзия безопасности и слепое следование формальностям, ничего более.

***

      Кайл, самый старший сын, уже помогал своей маме с приготовлением индейки в духовке. Он знал, что она ненавидит потрошить птиц, да и в целом прикасаться к сырому мясу, поэтому стоически принял ношу разобраться со всем самостоятельно. Шэрил и Люк пока размещались в комнатах, а отец только освободился с работы, но по пути у него было несколько магазинов и обязательно цветочный. Дейв был из тех, кто каждую неделю дарил своей жене букет цветов, пусть это был и не шикарный букет, а просто несколько тюльпанов по скидке в Волмарте.       Наконец Шэрил спустилась на первый этаж, она уже успела переодеться и нервно мялась перед дверью на кухне, наблюдая за почти идиллической картиной: семья вновь была в сборе, все занимались готовкой, изредка перекидываясь шутками. Люк неожиданно положил руку ей на плечо и кивнул — он знал ее секрет, знал, отчего ей так сложно дался этот семейный ужин.       — Не сейчас, — прошептала Шэрил. — Надо дождаться папу…       Дверь открылась, а Люк лишь пожал плечами. Между ними всегда были особо доверительные отношение, а обучение в одном городе только сблизило их, увы, несколько отдалив от Кайла, который предпочел программу в Калифорнийском университете. В целом, его это не особо тяготило: с самого детства он привык жить обособленно, вел себя по отношению к брату и сестре скорее как родитель. Он не хотел этого, но обстоятельства вынуждали.       Дейв поставил на пол пакета и, сжимая в руках пять белый тюльпанов, бросился к детям. В его крепких объятиях они, поборов первую волну неловкости, нашли успокоение и уют, безопасность.       — Лили! — позвал он жену. — У меня для тебя сюрприз!       Женщина, наскоро вытерев руки кухонным полотенцем, прошла к мужу и расплылась в улыбке. Она не была удивлена, нет, но теплые чувства от букетов нельзя было описать словами. Это были не просто цветы, это были знаки, признания в любви, которую не в силах стереть ни трудности, ни время.       Лили еще какое-то время хлопотала на кухне, после чего все семейство наконец разместилось за праздничным столом. Дейв, кряхтя, достал из верхнего шкафчика бутылку игристого вина, припасенную на особый случай. Шэрил сдержанно отказалась от алкоголя и предпочла налить себе в бокал лимонад.       — Я бы хотела сказать первый тост, — волнительно произнесла девушка, крепче сжимая ножку бокала.       — Конечно, дорогая, — улыбнулась Лили, кладя руку на запястье Дейва, преисполненного радостной гордости за своих детей.       — Я бы хотела выпить за семью. Мы прошли через многое, очень многое, но все неприятности нас только сплотили… — она поджала губы, глядя на Люка, тот кивнул ей и слабо сжал кулак в знак поддержки. — Я благодарна вам всем за поддержку и любовь и очень надеюсь, что то же самое испытает и ваша внучка, — Шэрил посмотрела прямо на родителей.       Дейв замер, а Лили испуганно втянула в себя воздух.       — Ты… Беременна? — сдавленно спросила мама.       — Да, — быстро ответила Шэрил и поспешила выпить, чтобы загнать подальше подступающие слезы.       — Ты собираешься оставить ребенка? — уточнила мама.       — Да, — подтвердила девушка.       Воцарилось молчание. Уже этот вопрос с головой выдавал отношение родителей к такому моменту. Люк напряженно смотрел на сестру, но та усердно прятала взгляд.       — Как?.. Ты ведь только начала учиться, еще даже не работаешь… А кто отец? Почему мы не знаем его? — вопросы волной лились наружу, каждый из них лишь сильнее прибивал Шэрил к стулу.       — Отец ребенка не особо горит желанием… — девушка запнулась. — Не особо горит желанием участвовать в воспитании. Он уехал в другой штат на практику… Пишет там магистерскую работу…       Лили пораженно вздохнула.       — Это как? — жестко спросил Дейв. — Как ребенка сделать, ума хватает, а ответственность взять — все? Это где ты такого урода нашла? Куда смотрела?       — Дейв… — тихо произнесла Лили.       Шэрил глотала слезы. Она так надеялась найти поддержку здесь, в семейном гнезде. Надеялась, что мама ее поймет, ведь ей самой пришлось пройти через подобное.       — Не надо меня успокаивать! — мужчина резко встал из-за стола, вилка со звоном полетела на пол. — Ты немедленно дашь мне телефон и имя этого урода, а завтра мы поедем в клинику, понятно?       — В клинику? — переспросила Шэрил.       Кайл старался делать вид, что его за этим столом нет, меньше всего на свете ему хотелось становиться свидетелем подобной ссоры, очутиться меж двух огней без понимания, какую сторону он сам хочет принять.       — Будем делать прерывание, — как само собой разумеющееся ответил Дейв. — Ты собралась бросить колледж, перечеркнуть свое будущее и остаться одна с ребенком?       — Нет, я не могу… — пролепетала девушка. — Мама… — жалобно произнесла она, будто та могла ей помочь укрыться от гнева отца.       Однако Лили лишь закрыла лицо руками и покачала головой.       — Пап, не стоит так давить, ей тоже нелегко, — нахмурился Люк.       — Ей сейчас нелегко? — возмутился мужчина. — Лили, расскажи, как я не ел месяц ничего, кроме замороженных овощей, чтобы мы могли себе позволить сохранение в клинике. Расскажи, как тебе пришлось отказаться от работы. Расскажи, черт возьми, как во время родов у меня спросили, кого спасать: ребенка или мать! Если ты, Шэрил, думаешь, что завести потомство — это так легко и просто, как забеременеть, то ты очень ошибаешься. У тебя нет страховки, нет рядом мужа… Моей зарплаты едва хватает на нас с Лили, что мы делать будем?       — Папа… — жалобно произнесла девушка. — Уже слишком поздно…       — Слишком поздно… — пробормотал Дейв, медленно садясь на свое место.       Он с силой массировал виски и морщился. Звуки не давали ему покоя, мешали сосредоточиться. Слишком много света, слишком много шума.       — У нас завелись мыши… — тяжело дыша, проговорил мужчина. — Они скребутся и скребутся… Я уже не могу их слушать…       — Какие мыши? — испуганно произнесла Лили, положив ладонь на плечо мужа.       Дейв дернулся и резким движением скинул руку женщины с себя. В его взгляде, внезапно воспылавшем яростью, читалась уверенность, такая упрямая и пугающая, что все дети притихли.       — Я избавлюсь от мышей, — голос мужчины походил на утробный рык.

***

      Лили гладила рыдающую дочь по волосам, тихо приговаривая неразборчивые успокаивающие слова, смысл которых никак не хотел доходить до Шэрил. Она судорожно всхлипывала, спотыкалась о слова и тщетно пыталась собрать разрозненные мысли в кучу.       — Нам нужны контакты этого парня, — настойчиво проговорила мама. — Ты же понимаешь, что нужно решить вопрос с отцовством, с алиментами… Тебе нужна поддержка во время беременности и родов.       — Он сейчас очень далеко… — еле проговорила девушка.       — И что? Мы ради тебя его из-под земли достанем, милая… Ты не злись на папу, он вспылил, переволновался. Мы через многое прошли, он бы такой судьбы никому из вас не пожелал, понимаешь? А этого мужчину ты не выгораживай, еще что придумала, защищать такого идиота!       — Он сейчас работает над серьезным проектом… — всхлипнула Шэрил. — Он старается помочь людям, вырабатывает новый метод лечения ментальных расстройств.       — Хорошо, милая, — успокаивающе произнесла Лили. — Ты нам скажи имя, главное, номер телефона дай, а там мы разберемся.       — Его зовут Эрик Фисбер, — выдохнула девушка, чувствуя как с признанием наступает облегчение.

***

      Дейв метался по гостиной, движимый непонятной тревогой. Мысли пытались, он не мог понять, что собирался сделать изначально. Кайл сидел на ступенях и охранял вход на второй этаж, где мама утешала расстроенную Шэрил. Люк разместился рядом с братом и нервно постукивал пальцами по перилам.       — Надо избавиться… — бормотал Дейв, ошарашенно оглядываясь по сторонам.       — Что с ним такое? — шепотом спросил Люк.       — Без понятия, — покачал головой Кайл, сильнее вжимаясь в стену.       Роль старшего брата накладывала ряд обязательств: быть проводником между детьми и родителями, опекать младших и постоянно оказываться меж двух огней. Кайл привык к этому или, по крайней мере, думал так, однако несколько лет самостоятельной жизни вдали от семьи сыграли значительную роль, так что сейчас он пребывал в не менее апатичном состоянии, чем его брат. Тем временем в гостиной разворачивалась настоящая буря: Дейв принялся переворачивать мебель, будто отчаянно искал что-то.       — Наверное, пора его остановить, — с сомнением предложил Люк.       — Да, давай.       Братья поднялись практически одновременно, но отец будто и не замечал ничего вокруг, полностью погруженный в омут собственного безумного порыва. Кайл аккуратно прошел вдоль стенки и кивнул Люку, чтобы тот подобрался к отцу с другой стороны. Без условных знаков они одновременно сделали несколько шагов вперед и схватили Дейва за руки.       — Отпустите! — вскрикнул он, вырывая запястья из цепкой хватки сыновей.       — Тише, пап, — спокойно проговорил Кайл. — Все не так плохо… Давайте все вместе сядем, поговорим…       — Нет! — вскрикнул он. — Все белое… Мы не можем ничего делать, пока белое не исчезнет…       Люк встревоженно взглянул на брата, но у того не было ответов. Он пребывал в том же замешательстве, а на брата нашел лишь отражение своего собственного страха. Кайл тряхнул головой и попытался собраться, ведь ему никогда нельзя было показывать слабину.       — На диван, — быстро скомандовал он.       Люк понял, несмотря на пропасть в несколько лет порознь, он прекрасно помнил детские игры и подростковые условные знаки. Братья с напором толкнули Дейва на подушки и нависли над ним с одним и тем же немым вопросом в глазах.       — Что с тобой происходит? — озвучил его Кайл. — Ты… Болен?       — Нет-нет… Я чистый… — пробормотал Дейв.       Его взгляд устремился в стену, где в ряд висели семейные фотографии, запечатлевшие самые значимые моменты: дни рождения, совместные поездки, выпускные из старшей школы. Эти картинки давили на него, вызывали нестерпимую боль в висках. Мужчина зажмурился и сжал пальцами волосы, потянув их в стороны. Физическая боль помогала: она прибивала к месту, заставляла сконцентрировать на реальности, прогоняла плотоядные мысли. Дейв выучил этот простой прием уже давно, каждый раз он работал без осечек.       — Папа! — взволнованно вскрикнул Люк, сжимая запястье отца. — Хватит!       Дейв на секунду угомонился, он сидел на диване, тяжело дыша, и смотрел на собственные ноги в домашних тапочках, однако спустя пару мгновений затишья наступила истинная буря. Мужчина попытался вырваться из хватки Кайла, а после неудачи с размаха ударился виском о деревянный подлокотник. Для Дейва мир померк в это же мгновение.       Но Кайл и Люк оставались в сознании. В полнейшем шоке они отступили на шаг назад и переглянулись, не зная, что вообще можно сказать после подобного происшествия. Лили, взволнованная шумом, выбежала на площадку второго этажа и взглянула вниз.       — О Боже мой! — воскликнула она, прикрыв рот рукой. — Опять…

***

      Кайл сидел на кухне, нервно дергая ногой. Напряжение в воздухе стягивалось в плотный ком, мешающий дышать. Люк отрешенно гладил по спине мать, задыхающуюся от слез, а Дейв сидел в самом углу гостиной. Шэрил так и не смогла спуститься вниз, осталась лежать на кровати своей старой детской комнаты.       — И часто такое с ним происходит? — на выдохе уточнил Кайл.       — В последнее время у него бывают… такие приступы. То фраза непонятная выскочит, то злым резко становится… Сначала это было раз в месяц, я и внимания-то не обращала, подумала, что с возрастом такое бывает у всех, но сейчас это стало повторятся слишком уж часто.       Никто не хотел отвечать, чтобы не озвучивать вполне очевидную истину, понятную всем, однако такую горькую и неприятную, что, облачившись в слова, она ядом разъедала язык. Тишину заполняло тиканье старых настенных часов, что Лили купила еще двадцать два года назад на какой-то старой гаражной распродаже. Тихие шаги Шэрил не услышал никто. Она, умывшись холодной водой, смогла хоть немного усмирить бурю эмоций.       — Я знаю, что делать, — проговорила она.       — И что же? — горько усмехнулась Лили.       — Лечение, — вымолвила она. — Без него ничего не получится.       — Я согласен, — быстро проговорил Люк. — Я не думаю, что папа хотел бы, чтобы его жизнь стала такой. Даже если ему эта идея не понравится, так нужно.       — Вы хотите сослать папу в психушку? — уточнил Кайл. — Просто избавиться от проблемы таким образом? С глаз долой… — он нервно рассмеялся и покачал головой.       — Нет, — запротестовал Люк. — Мы хотим, чтобы через два года семейные праздники не превращались в хаос. Мы не знаем, чем он болен, но это может быть опасно как для окружающих, так и для него самого. Что, если в очередном приступе он получит сотрясение или серьезную травму?       — Мы можем присматривать за ним, — жестко ответил старший брат.       — Как? — с вызовом спросил Люк. — Шэрил беременна. У мамы едва хватит физических и моральных сил помочь в случае чего. Кто из нас с тобой оставит всю жизнь и бросит учебу, чтобы следить за тем, как папа теряет себя из-за болезни? Ты бы хотел отказаться от всего, чтобы каждый день смотреть ему в лицо и все меньше узнавать?       — Он прав, Кайл, — тихо произнесла мать, потирая лицо дрожащими руками. — Он прав, милый…       В ее голосе колокольчиками звенели слезы. Люк накрыл ладонь матери рукой и слегка сжал ее в знак поддержки.       — Отлично, ты тоже за них?       Кайл с досадой ударил ладонью по краю стола и сжал челюсти. Он не понимал, как все его родные вмиг стали такими бессердечными.       — Как думаете, папа бы хотел сейчас отправиться черт знает куда, сидеть взаперти несколько месяцев или даже лет вдали от нас? Хотел бы он, чтобы мы вот так отплатили ему за всю доброту и любовь? Это жестоко и несправедливо.       — Ну так предложи что-нибудь! — вскипел Люк. — Ты только и можешь, что критиковать. Считаешь себя умнее всех нас, ответственнее, лучше? Думаешь, что сможешь найти гениальное решение? Так найди!       — Не ругайтесь! — строго бросила Лили.       — Надо спросить папу, что он хочет сам, — заключил Кайл. — Если он решит принять ваш вариант — я умываю руки.       — Если он откажется, ты останешься с ним? — требовательно спросил Люк.       — Останусь. Если надо — все брошу и останусь. А если он согласится, ты сможешь найти место, где с ним будут достойно обращаться и помогут вылечиться?       — Я знаю такое место, — аккуратно вклинилась в разговор Шэрил. — Есть одна клиника, находится на островах у штата Вашингтон. Она частная, но там проводится экспериментальная программа, направленная на мягкое лечение. Больные там могут гулять, дышат свежим воздухом и общаются с психиатрами. Вполне комфортное место… Наверное.       — Ты это откуда знаешь? — вскинулся Кайл.       — Мой… хороший знакомый работает там.       — И что подразумевает эта экспериментальная программа? Папа станет подопытной крысой для новый лекарств? Отличная идея.       — Нет, — нахмурилась девушка. — Суть в мягком лечении с минимальным применением медикаментов. В программе есть места, которые полностью покрываются за счет спонсоров. Надо лишь дать согласие на проведение обследований.       — Потрясающе… Это совсем не звучит безумно, — пробормотал парень. — Я так понимаю, вы все эту идею поддерживаете?       Молчание было согласием. Кайл непонимающе смотрел в глаза родных людей, но вместо собственного отчаянного горя видел лишь вину и стыд.       — Понятно. Позовите, как папа в себя придет, мне нужно пройтись, голову проветрить.       Он рывком поднялся из-за стола и вышел на улицу, громко хлопнув входной дверью.       — Другого пути нет, — мрачно сообщил Люк, едва глядя на мать. — Это будет лучше для него самого, а Кайл перебесится и поймет.       — Наверное, ты прав, — вздохнула Лили, прикрывая глаза. — Я не хотела, чтобы вы видели это все, надеялась, что приступов не будет…       — Не надо было это скрывать, — покачал головой парень. — Если бы мы знали, могли бы помочь раньше.       — Похоже, скрывать такие важные вещи у нас в крови, — отстраненно пробормотала мама, вскользь глядя на дочь.       Миг неловкого молчания разорвал оглушительный смех, граничивший с истерикой. Калейдоскоп чувств сжался в один комок, а позже взорвался россыпью самых разных эмоций. Шэрил не могла перестать смеяться, а слезы затекали в рот, Люк улыбался, потирая лоб трясущейся рукой, а Лили просто откинулась на спинку стула, глядя в стену.

***

      Дейв сидел напротив всей своей семьи. Не раз за прошедший месяц он представлял этот момент, который в мечтах мужчины был наполнен счастьем, однако на лицах родственников читалась лишь стыдливая печаль.       — Говорите уже, — вяло бросил Дейв. — Не томите…       Он старался не глядеть на Шэрил, но вовсе не оттого, что еще злился, нет, он чувствовал отвращение к себе. Поддавшись приступу гнева он ранил чувства собственной дочери, которая и без того находилась в достаточно плачевном положении. Вместо положенной поддержки он сорвался, заставляя ее чувствовать опасность даже в собственном семейном гнезде.       — Мы поговорили, — произнес Кайл, смотря в пол. — У нас есть опасение, что твое состояние несколько ухудшилось. Мы бы хотели предложить тебе пройти лечение.       Он сказал все достаточно сухо, предпочитая скрыть свое собственное отношение к коллегиальному решению. Люк и Шэрил очень ценили его за это: несмотря на все разногласия, он продолжал защищать семью и делать все для того, чтобы царил мир и согласие. Порой ему приходилось становиться вестником не самых лучших новостей, однако благодаря своей скупости на эмоции и умению говорить четко и по делу, Кайл справлялся с такими делами лучше всех и свыкся с этой ролью.       — Понятно, — проговорил Дейв. — Я знал, что к этому придет… Рано или поздно это должно было случиться.       — Ты не… Не против? — удивился Кайл.       — Я сам думал об этом иногда. Не думал, что уже все настолько плохо, но…       — Пап… — сдавленно произнесла Шэрил. — Все не плохо, мы еще сможем тебе помочь. В следующем году уже будем сидеть все вместе, отмечать День благодарения…       — А там может и Кайл свою невесту наконец приведет познакомиться, — поддержал Люк.       — Это уже из разряда чудес, — покачала головой Лили.       Так ведь намного проще: скрывать свою боль за шутками, соорудить декорации обыденности и делать вид, что хрупкая конструкция не рухнет, столкнувшись с суровой реальностью.       — Я не хочу, чтобы вы запоминали меня таким, — внезапно произнес Дейв. — Я хочу остаться в вашей памяти папой, который играл в бейсбол и устраивал барбекю, а не… А не отцом, который кричит на собственную беременную дочь, а потом бьется головой о диван. Я хочу, чтобы вы были счастливы и всегда могли вернуться в наш дом, потому что сколько бы лет вам ни было, вы все еще мои дети. Да, может быть, вам уже и пора заботиться о вашем старике, но я прекрасно помню, как каждый из вас шага без мой реки ступить не мог, — слабо улыбнулся мужчина. — Я сделаю что угодно, чтобы вы были счастливы, даже если мне придется лечь в дурку.       Этот вечер стал самым спокойным и уютным прощанием, потому что ни один из членов семьи не подозревал, что к следующему Дню благодарения Дейв не вернется. Никто и подумать не мог, что прогрессирующая болезнь вскоре поглотить отца настолько, что даже короткие телефонные разговоры больше не будут иметь смысла. Однако это все будет позже, а сейчас семья Ирвингов могла насладиться своим последним вечером в полном составе.