Аффлюэнца

      Начинался вечер. Коршун, где-то спустя еще две сигареты и допитый гранёный стакан, решил поехать в клуб. Посетителей еще не было, работники зала поздоровались с боссом и продолжили спокойно выполнять свои обязанности, а кто-то, если дел больше не оставалось, непринужденно общался с коллегами. Из знакомых лиц, входивших в управление клубом, он никого не увидел — тем и лучше, что никто не приставал к нему со своими беседами по поводу бизнеса; все дела хотелось решить позже. Всё было бы просто замечательно, был бы обыкновенный день, похожий на предыдущие — если бы не Искра, которая вывела из себя и испортила настроение.       Коршун занял один из «своих» залов — в таких залах, отдельно от общих уборных, была еще своя небольшая уборная, наличие которой Коршуну важно — он не допускал, чтобы его биоматериалом пользовались в корыстных целях — чтобы забеременеть и потом просить алименты, как пример, — поэтому в этих уборных девушки могли быстро ополоснуть руки, или выплюнуть то, что было во рту, или ополоснуть соответствующие органы. Он пригласил туда Скопу — привычную глазу стриптизершу и заодно ублажительницу — в некотором роде, свою фаворитку. В «Сумрачном Лесу» также действовала подписка для ограниченного круга мужчин — в неё входили услуги интимного характера, которые были недоступны простым посетителям; те могли лишь смотреть на девушек на сцене издалека, кидая в них деньги, или вызывать на приват, где строго-настрого запрещено было выходить за рамки дозволенного и причинять девушкам вред. В подписку входили самые разные девушки, чтобы угодить вкусам каждого. Молодые примерно возраста Искры, постарше, еще постарше, с формами, толстые, худые, очень худые, с искусственной грудью, с настоящей грудью, бледные, неестественно загорелые, в парике, со своими волосами, практикующие экзотические или скорее извращенские услуги, практикующие только традиционный секс… Выбор был широк, и тем не менее не каждая стриптизерша могла попасть в ассортимент подписки, но Скопа к своему счастью также входила в список таких девушек. Она здесь была уже как «своя», работала в клубе практически с открытия, лет десять или около того. Так они и познакомились — сначала Коршун воспринимал её как расходный материал, но потом нечаянно узнал, что у той было филологическое образование и заинтересовался ею уже как собеседницей — таковой она оказалась весьма отличной, знающей весьма много; даже слишком много для простой стриптизерши. Выходило даже нечто вроде не очень образцовой, но дружбы, а возрастом они были ровесники, что и упрощало нахождение общего языка. Когда она только пришла, у нее был неработающий смазливый бойфренд, ребенок лет четырех от совсем другого мужчины и ветхий дом в аренду. Позже бойфренд со скандалом расстался с ней, когда нечаянно узнал, кем она на самом деле работает, а на данный момент у нее имеется своя хорошая квартирка, путешествия куда захочется, брендовые вещи и неплохие сбережения на будущий колледж для сына. Кстати о ребёнке — ему сейчас должно быть лет тринадцать-четырнадцать, как раз подросток, которому Коршун как-то раз даже передал подарок на день рождения; из-за этого Коршун и пригласил именно Скопу на разговор.       — Что-то тревожит? — почти что промурлыкала Скопа и осторожно поправила воротник его рубашки с одной стороны. Она сидела, поджав ноги под себя, на диване рядом с Коршуном, на ней был короткий халат и волосы, завязанные в высокий хвост.       Никаких романтических чувств она к нему никогда не питала — относилась лишь как к работодателю и другу, ну и сексуальному партнеру, если было взаимное желание. Откровенно говоря, Коршун не находился у неё в любимых клиентах — хорош собой, даже слишком, и приятный собеседник, уважающий личные границы, никто не спорит, но уж слишком много у него загонов и правил. Самый настоящий чистоплюй. Будь его воля, думала Скопа, он бы каждый день заставлял уборщиц драить клуб с хлоркой. Судя по графику уборки, примерно так дела и обстояли.       — Не то, чтобы, — Коршун позволил женщине чуть ослабить его галстук — это будто бы помогло ему вздохнуть полной грудью, — Есть тут просто одно маленькое недоразумение. Скажи, как ты управляешься с подростком? — он повернул голову в её сторону, — Как ты реагируешь на его, ну там не знаю, шалости, провинности?       — Вот это вопросик, — Скопа округлила глаза, а потом тихо рассмеялась, — Я не образцовая мать, у меня совета спрашивать как будто бы даже бессмысленно.       — Да и хрен с ним. Просто как-то не водится в окружении матерей детей-подростков. А даже если и водится, то в жизни бы у них такого не спросил, — здесь он вспомнил свою недавнюю гостью — старшую сестру Рыжинку. Как он считал, её способы воспитания ничуть не лучше, чем у их отца, так что к ней за таким советом Коршун бы не подошел и на расстояние пушечного выстрела.       — Коршун, для начала мне нужен контекст. Почему тебе вдруг понадобились советы про подростков? — она игриво склонила голову, — У тебя-то детей нет и не было. Или объявился внезапно кто-то внебрачный?       Ладно, в целом, Скопе можно доверять эту информацию, да и кому она разболтает, в конце концов? Помнится Коршуну, как пару раз по пьяни, ну и чего греха таить, разок по трезвости, он уже рассказывал ей какие-то свои секреты. Не самые страшные или личные, например про то, как Звездоцап заставлял его и сестёр вживую не отрывая взгляда смотреть на экзекуции, но для такого закрытого человека как он это действие все равно значит очень многое — кому попало не доверится. Этим и была прелестна дружба со Скопой — в вопросе чужих тайн она немая, как рыба. Даже не из-за того, что это ее личное качество, а потому что обычной стриптизерше никто не поверит и не воспримет всерьез, случись вдруг что или решив она предательски уйти от них.       — Подослали еще давно на мою голову одну девицу. Её зовут Искра, помнишь такую ведь, ей шестнадцать, и она должна работать на нас молча, нигде не отсвечивать, однако она только и делает, что светится в скандальных статьях и журналах, вытворяет что попало и ее везде ловят папарацци. Разговоры с ней не помогают, огрызается, дерзит и настаивает на своём. Напрашивается на воспитательные меры, только вот я ей не отец, да и всё равно мне по большей части.       — Ну, начнем с того, что если бы тебе реально было бы все равно, ты бы не спрашивал у меня сейчас совета, — Скопа поймала озадаченный взгляд Коршуна, — Элементарщина ведь. Не ври себе.       — Она просто ставит под риск «Сумрачный Лес». Привлечет внимание публики, ее захотят разоблачить, и в поисках компромата наткнутся на факт ее биографии в виде работы на нас. И ничем хорошим это не закончится. Это единственное, что меня беспокоит.       — Ты себя слышишь вообще? — по-доброму усмехнулась Скопа, — Огромную корпорацию со связями во всем мире и во всех областях сможет разоблачить обычная шестнадцатилетка? Это бред. Явно не это тебя беспокоит. И явно тебе не все равно. Не ври-и-и себе-е-е, — игриво протянула она и пальчиками прошлась от сгиба локтя до шеи. Коршун тем временем доставал пачку сигарет и зажигал одну.       — Не вру, — невозмутимо ответил он и сделал затяжку.       — Ну тогда взгляни на меня, — она приподняла его подбородок и повернула на себя. Коршун выпустил дым почти что ей в лицо, — Слишком уж часто ты моргаешь для того, кто не врёт, — улыбнулась она.       — Ой, да иди ты, — фыркнул Коршун и повернулся обратно, стараясь не смотреть на Скопу, — Просто скажи, что с ней делать, пока я её не прикончил однажды со психу.       Скопа чуть отодвинулась, задумалась на пару секунд.       — В таком возрасте им очень важно исключительное внимание, собственная уникальность, чтобы их замечали и любили, чтобы в них верили. Скажи, у нее все в порядке в семье?       — Не уверен. Семья полная, но отец отсутствовал долгое время и сейчас пытается загладить свою вину, когда уже никому нахер не упало его внимание, по большей части на девочку всем всегда было все равно, как она говорила. Потому что в семье есть более талантливая и красивая сестра, все обращают внимание только на нее.       — А. Ну ничего удивительного. Бедняжка тоже хочет, чтобы ее заметили. Видимо, если не замечают заслуги, то тогда она пустится во все тяжкие, может, за шалости накажут и это будет какой-никакой формой внимания. Она проявляла к тебе какой-либо интерес? — спросила Скопа.       — Даже чрезмерный, — Коршун закатил глаза, когда вспомнил неоднократные попытки Искры уложить его в постель, — Сексуальный, имею ввиду.       — Ничего себе, — тихо рассмеялась женщина, — Какие-то проблемы точно у нее есть. Девочка из здоровой семьи не будет вешаться на взрослых мужиков. Возможно, кстати, она увидела в тебе отцовскую фигуру, ты случайно не выглядишь внешне как ее отец?       — Вообще никаким образом, — Коршун бросил окурок в пепельницу и закинул руки за голову, устроившись поудобнее, — Хватит с меня этой психологии, лучше дай совет какой-нибудь.       — Я не могу дать совет, не разобравшись в первопричине. Так вот, думаю, ты для нее авторитетная фигура, в которой нуждается любой ребенок и которую он ищет в других людях, если его родители с этой ролью не справляются.       — Если бы я был для нее авторитетом, то она бы не вела себя… вот так. Авторитетов боятся разозлить, как правило, — отчего-то на ум пришел отец. Звездоцапа действительно было страшно злить.       — Отчасти верно. Но сделай скидку на то, что она еще подросток, совсем юная девочка, возможно, она не знает иных способов выражения своих чувств. Не будь к ней так категоричен.       — Вот и сдалась она мне, выполнять функции ее отца, — фыркнул Коршун, — Как-то можно отказаться от этого внезапного подкидыша?       Скопа рассмеялась.       — Нет. Она явно нездорова и теперь будет с тобой надолго.       — Я этого вообще не хочу.       — Ты же разобьешь ей сердце, Коршун… — Скопа внимательно посмотрела, но мужчина так и не повернул головы в ее сторону.       — Мне абсолютно похер.       — Как я уже говорила, тебе не похер, раз ты начал разговор о ней.       Повисла недолгая тишина. Скопа посмотрела себе под ноги, затем заговорила:       — Попробуй показать ей, что она может тебе доверять, что ей не нужно привлекать дешевое внимание и ты ценишь ее и без этого. Родители обычно любят безусловно, не за что-то, а просто так. Попробуй хотя бы сымитировать подобную любовь. Ей этого явно не хватает. А еще запасись терпением, при воспитании подростка иначе никак. Вот, пожалуй, и весь совет…       Коршун на нее не смотрел и молча думал. Да, она оказалась права — девочке явно нужно внимание, интерес к ее личности; в целом, как и любому социализированному человеку, а подростку тем более. Коршуну не было её жаль, но тем не менее ее мотивы он понимал прекрасно и также понимал, что на ее месте поступал бы ничуть не лучше — слишком во многом они схожи. Он сам был таким же, сам был её возраста, однако разве это повод жалеть девчонку и пытаться ее приласкать? Он самостоятельно как-то справился, пускай и она тоже справляется самостоятельно.       — Отличный совет. Соблюдать его я, пожалуй, не буду, — мужчина потянулся за очередной сигаретой на столике, а затем встал с места и зажёг её, — Ладно, спасибо. Мне пора.       — Какой же ты смешной, — хитро улыбнулась Скопа, на что Коршун обернулся и подозрительно сощурился, — Не смотри так! Сам умоляешь рассказать, как лучше поступить, а сам же потом говоришь, что тебе похер. Тебе не похер. Прими это и на душе станет легче, — она тоже встала и прошла следом.       — Я тебя не умолял.       — Ой, ты неисправим. Вроде крутого из себя корчишь, а простые истины принять не можешь. Девочка-подросток задела чью-то тонкую душевную организацию-ю… — женщина встала на носочки рядом с Коршуном и провела ладонью по его щеке.       — Ой, все, — Коршун отвёл взгляд.       — Подумаешь об этом на досуге. А я тоже пойду, клиенты начнут приваливать относительно скоро, — Скопа напоследок потянулась, оставив легкий поцелуй на его щеке, и вышла из комнаты, игриво повиливая бёдрами.       Коршун так и остался стоять, докурил, сбрасывая пепел прямо на пол — все равно убираются здесь весьма часто; его распоряжение, — и потом только вышел из своеобразного оцепенения, забрал с собой пачку сигарет и пошел в кабинет. Может, занятие делом займёт его голову чем-то более полезным и интересным, чем Искра.

***

      — Звездное племя! «Искра провела в полицейском участке всего пятнадцать минут — это даже меньше, чем Линдси Лохан в 2007-м и намного меньше, чем Воробей Эррера-Файер пару месяцев назад», — Остролистая с насмешкой зачитала заголовок статьи, — Оказаться на первой странице Daily Mail без особых усилий это достижение. «Неужели теперь закон считает кражу украшения за шестьдесят тысяч менее серьезной, чем вождение в нетрезвом виде и убийство человека?», — она поморщилась, — Какой идиот из редакции этой газетёнки приравнял несправедливые обвинения Воробья к наркоманке Линдси Лохан и Искре? — она бросила газету и вернулась к своему завтраку — намазала совсем чуть-чуть масла на свежую булочку размером меньше, чем её собственный кулак.       — Белолапе нужно отдать её на какой-нибудь факультатив, а лучше на два-три сразу. Всё это от безделья, — заметила Белка, — Лень — мать остальных пороков.       — А если бы я повела себя точно также, как бы ты отреагировала? — вдруг поинтересовалась Остролистая.       — Ну не-е-т, ты на такое точно не способна. Ты слишком порядочная и уважаешь закон.       — Я знаю. Но просто представь на долю секунды. Хотела бы иметь такую дочь?       — Я сама была не лучше в её возрасте, так что не вижу смысла осуждать. А что за философский вопрос прямо с утра, Остролисточка? — Белка сделала глоток воды из стакана.       «Я никогда не чувствовала, что ты меня любишь. Может, будь я другой, ситуация бы изменилась», — примерно так хотела бы ответить Остролистая, и именно это пронеслось у неё в мыслях при слегка неловком взгляде на мать, но сначала она промолчала. Секундами позже все же ответила:       — Да так… Тебе было бы стыдно за Искру, будь она твоей дочерью?       — Почему мне должно быть за нее стыдно? Это скорее я буду стыдиться самой себя, что недоглядела, что так воспитала… Хотя так тоже нельзя говорить. Никто не идеальный родитель, мы тоже вместе с вами, детками, впервые проживаем эту жизнь. А что такое?       — Ничего-ничего. Просто интересно, — Остролистая слабо улыбнулась, подав знак, что с ней все в порядке, — А как там… Дела с твоей беременностью?       — Досдаём все анализы и со следующего месяца начинаю гормонотерапию, ну чтобы наверняка. Нужно отказаться от сигарет и алкоголя примерно на год! Будет трудно, но я справлюсь. Ты хочешь братика или сестричку? — Белка тоже улыбнулась и заметно оживилась после такого вопроса.       «Если мать забеременеет в декабре, то родит в сентябре… Если в январе, то октябре… В любом случае, к тому времени в этом городе от меня не останется и следа. Так даже лучше».       — Мне без разницы. Главное, чтобы здоровый.       — Это правильно, Остролисточка, — Белка чуть погладила её по ладони.       Они продолжили завтрак. Спустя пару минут в столовую зашла горничная Диана с чистым белым конвертом в руке и подала его Остролистой.       — Мисс Остролистая, вы просили выделять из корреспонденции подозрительные письма без имен отправителей. Мы только что получили подобное, — девушка кивнула с тихим «Спасибо» и взяла конверт в руки, а горничная удалилась. Белка с удивлением посмотрела на обеих, но ничего не сказала.       Черноволосая вновь разорвала тонкий конверт кончиком ногтя и достала письмо. Как и в прошлый раз ее приветствовал обычный бумажный лист А4 с печатным шрифтом маленького размера. Внимательно вглядевшись, Остролистая зачитала вслух текст. «Ты, сука, не поняла меня? Тебе реально конец, сука, и твоему муженьку, твоим детям, всем, кого ты любишь. Они все будут страдать. Ты тоже будешь страдать, даже больше, чем они. Ты будешь жалеть, что не сдохла, будешь умолять прикончить себя или сама с собой что-нибудь сделаешь, лишь бы не чувствовать этой боли. Жди, сука. Давно пора было тебя проучить».       От прочитанного у неё в животе словно завязался тугой узел. Она нервно сглотнула.       — Ты думаешь психически здоровый человек бы стал такое писать? — Остролистая поспешила оторвать взгляд от письма и взглянула на мать.       — А что я могу поделать? Нельзя выяснить, кто это отправил. Да и чего мне ждать, в конце концов? Всевозможные компроматы, какие были когда-либо на меня, все уже давным-давно слиты. Остролисточка, я правда не понимаю, чего бояться.       — У нашей семьи предостаточно скелетов в шкафу, наружу может всплыть все, что угодно, — мрачно пробурчала Остролистая.       — Но не больше, чем у семьи твоего папы, — шутливо высказалась Белка, но встретила в ответ лишь пожимание плечами, поэтому продолжила серьезнее, — Ничего сверхсекретного не раскроют, а чего-то связанного со мной так тем более. Знай этот человек тайны правительства, ну предположим, то он бы точно не вел переписку через бумажное письмо в век технологий, — женщина махнула бумажкой, которую взяла у Остролистой и следом разорвала её пополам, — Отдай обратно Диане, пусть кинет это недоразумение в шредер, — вернула дочери.       — Не хочу хвастаться, но у меня неплохая интуиция, — Остролистая продолжала хмуриться, — И я предчувствую что-то нехорошее.       — А чего толку, если сидеть сложа руки и беспокоиться? Какой смысл трястись? Да и никаких толковых действий мы предпринять не можем. В конце концов, реагировать на детские угрозы это глупо. Пускай хулиган для начала покажет свое лицо или заявит о себе погромче, если осмелится, только потом поговорим, — женщина встала с места, — Все будет хорошо, Остролисточка. Не беспокойся, — она погладила дочь по голове напоследок и вышла из столовой.       Остролистая не могла успокоиться. Она взяла в руки телефон, написала Воробью и попросила его спуститься к ней. Кто-то третий должен взглянуть на это письмо и рассудить, имеет ли смысл волноваться.       Воробей зашел спустя пару минут, вынимая наушники из ушей, и порванное напополам письмо на столе сразу привлекло его внимание.       — Что это? — так и спросил он, когда подошел ближе.       — Сейчас я соединю, прочитаешь и скажешь, что ты думаешь, — она присоединила два клочка максимально близко друг к другу — так, чтобы буквы вновь смогли читаться, а текст вышел цельным, — Это приходит уже во второй раз. Первое письмо я не сохранила, но содержание там было примерно такое же, тоже от неизвестного отправителя в белом дешевом конверте и на обычной бумаге. Я вообще ничего не понимаю, но мне очень не нравится, как это звучит, — объясняла она, пока Воробей, пригнувшись, читал с её рук письмо, — Самая настоящая угроза! A мама, прикинь, говорит, мол, нечего бояться!       Сначала юноша молчал, лишь отметив про себя, как ему пришлось напрячь зрение, чтобы разглядеть буквы как следует. Потом он взял яблоко со стола, откусил немного, прожевал и сказал:       — Ниче не понял.       — Я тоже, — фыркнула Остролистая, — Но как ты считаешь, что это?       — Да наверное прикольнуться кто-то решил. Не знаю. Многие знаменитости и не такое получали по почте, а мы как раз довольно-таки публичные лица.       — Да почему вы все думаете, что это пустяк! — девушка со злости ударила себя по ноге, — И наш почтовый адрес далеко не в общем доступе!       — Ты правда волнуешься? — Воробей забрал письмо из её рук, Остролистая подняла на него голову и кивнула, посмотрев с надеждой в глазах, — Тогда я пока заберу себе. Подумаю. Если что-то выясню, скажу.       — Спасибо! — улыбнулась Остролистая.       Воробей засобирался уже уходить, но она аккуратно притянула его за нижний край ночной рубашки.       — Как там у вас с Иглогривкой дела, кстати?       — Да нормально все, — чуть неловко ответил он, не ожидавший такого вопроса. Может, Остролистая что-то подозревает, может, спросила из искреннего любопытства, но он все равно ей соврал. Или не соврал? Нет, наверное, все-таки соврал — потому сам толком не знает ответ. Воробей тут же поспешил уйти.       Остролистая немного посмотрела ему вслед, затем на время в телефоне — до прибытия тренера по теннису оставалось еще где-то полчаса, которые ей было, куда потратить. Девушка поднялась к себе в комнату, взяла из потайного уголка старый ежедневник, перевернула на новую страничку и записала первый пункт.

«1. Начать копить сбережения. Чем больше, тем лучше, как минимум на жильё и пару лет скромного существования чтобы хватило, а там видно будет. Деньги — только наличка, снять и оставить на счету, за пару дней «до» забрать их, снять все остатки со всех других счетов и положить на дно сумки или спрятать между одежд. Возможно, потребуется продать некоторые украшения или обувь с сумками. Главное не продавать именное или сделанное на заказ (оставить в комнате), потому что через них смогут выйти на мой след, да и не факт, что их высоко оценят. Сумму, которая потребуется на организацию самого исчезновения я посчитаю чуть позже.»

      Спустя часа полтора Остролистая уже вернулась с тренировки и поднялась на верхний этаж дома. Душ в её ванной сейчас чинили, а ждать ей не хотелось, поэтому она направилась в другую ближайшую ванную — которая оказалась рядом с комнатой Воробья. Его дверь была чуть приоткрыта, и черт дёрнул Остролистую подслушать телефонный разговор, который он вёл и который было хорошо слышно — любопытство одолело, ведь она не помнила, чтобы брат вообще хоть с кем-то говорил по телефону.       — Да… Слушай, это срочно… Не могла бы ты подойти как можно раньше? — доносились обрывки разговора, — Нужно с тобой поговорить… Чтобы не ждать наступления ночи. Давай в нашем калабасовском парке, у входа… Там сориентируемся. Отлично, буду тебя ждать. До встречи.       Остролистая недоуменно нахмурилась. Кому это Воробей назначает срочные встречи. Неужели Иглогривке? Но почему именно по телефону, и самое странное, что значит «ждать наступления ночи»? Вряд ли Иглогривка стала бы выходить ночью из дома, особенно с учётом её нездоровья. Кого еще женского пола Воробей мог бы срочно позвать в парк…       Девушка испуганно отошла назад, когда дверь вдруг резко захлопнулась с другой стороны. Оставалось надеяться, что она ни коим образом не выдала своё присутствие…       Тем временем Воробей начал собираться на встречу с Половинкой Луны — надел первую попавшуюся кофту, штаны, обул кроссовки и причесался у зеркала. Он сам не понимал, почему, но ему впервые захотелось увидеть Половинку Луны вне школы и вне своих снов, а еще спросить её про письмо, которое он забрал у Остролистой. Номер раздобыть было несложно — она сама раздала его всем своим одноклассникам по медицинскому классу в первый же день прибытия в школу, тогда Воробей его не сохранил, поэтому сегодня просто попросил его у Ивушки. И на этот раз сохранил.       Он почувствовал присутствие Остролистой, поэтому предусмотрительно не разболтал лишнего. Ей про это знать необязательно, да и тем более она запросто может всё разболтать… Воробью бы не хотелось, чтобы кто-то мусолил тему его и Половинки Луны, а тем более, чтобы это всё дошло до Иглогривки — а оно обязательно дошло бы в считанные секунды. Воробей хотел чуть позже сочинить байку о том, откуда он раздобыл потенциальную информацию про цель странного письма от неизвестного, и именно её рассказать Остролистой.       Воробей был уже на половине пути, когда Половинка Луны написала ему, что уже на месте. Очень оперативно — а он не надеялся даже, что она вообще сможет придти, мало ли, какие планы у неё на выходные. Он стоял на светофоре, когда ему пришел входящий вызов от Иглогривки.       — Приве-е-ет, — игриво протянула она, — Ты как? Что делаешь?       — Еду учиться в библиотеку в городе, — соврал Воробей, — Дела нормально.       — Не хочешь приехать через полчаса-час? Мы давно не виделись, да и мне уже стало лучше, — Иглогривка смотрелась в зеркало, играясь с маленьким кулоном на шее.       — Посмотрим. Но не раньше, чем через час, — ответил он и нажал на поворотник, заворачивая за угол, где и находился парк.       — Отлично! Буду тебя ждать! — улыбнулась Иглогривка, и в ту же секунду вызов был сброшен.       Она чувствовала трепет в груди и с той же улыбкой на лице повернулась к Голубке, которая сидела на ее кровати с ноутбуком.       — Ты это с кем?       — Это Воробей. И я почему-то так взволнована! Но в хорошем смысле.       — Наверное, тренировки придают тебе сил и энергии, — улыбнулась Голубка в ответ.       — Точно. Я по ним очень скучала. Хорошо, что, кажется, ремиссия не за горами, и я смогу полноценно вернуться в школу! Может, даже к выступлению успею.       — Ты такая предусмотрительная, это здорово! Мы будем тебя ждать. Только вот… Ты же знаешь, что твою позицию в танце заняли?       — Да, — Иглогривка присела рядом с Голубкой на кровать, — Половинка Луны же? Интересно, почему именно она…       Подруга лишь пожала плечами. В тот день она тренировку пропустила — была занята организаторской работой в честь бала дебютантов, которой нельзя было не заниматься, являясь президентом студсовета.       — И что тогда будешь делать?       — Не знаю. Надеюсь, всё уладится. Верескоглазка явно предпочтёт меня ей. Это не оскорбление какое-то, просто факт, меня ведь она знает дольше.       — Но Верескоглазка не любит нарушений порядка, — заметила Голубка, — А ты, выходит, его нарушишь. Может, тебе вообще не стоило в это лезть, — чуть тише добавила она.       -Да ладно. Ты уже согласилась мне помогать, поздно передумывать. Или ты хочешь отказаться от помощи мне?       Голубка только фыркнула в ответ и посмотрела на экран ноутбука. На нём была открыта вкладка сайта Farfetch.       — Ладно. Хочешь посмотреть мой новый комплектик белья? Мне очень нравится! Надеюсь, Воробью тоже понравится, — Иглогривка встала с постели.       — Игл, я недавно рассталась с парнем, вообще-то, — цокнула девушка, — И зачем мне смотреть на тебя полуголую?       — А я-то не рассталась, к счастью. Ну не хочешь, не смотри, я не заставляю. Думала, по-дружески оценишь.       — Я правда расстроена, — грустно пробурчала Голубка.       — Эй, не грусти, — Иглогривка вернулась обратно и приобняла подругу за плечи, — Думаю, это временно. Вы такое уже проходили, когда ты бегала от него к Шмелю и наобо…       — Нет! На этот раз всё серьезно! И я люблю его, а не Шмеля! У нас был такой ужасный повод для расставания, Звёздное племя, я даже не уверена, временно ли это, — она шмыгнула носом.       — Не расстраивайся, дорогая. Кто был инициатором? Ты так и не сказала.       — Я! Но какая теперь уже разница…       — Что? А почему ты тогда расстроена? Он тебе изменил или что, раз ты решила расстаться первой?       — Нет! Даже не думай такое произносить вслух! Ему просто нужно было уехать, и я решила, что так будет проще, — Голубка начала тихо плакать.       — Тише, тише, — Иглогривка обняла её покрепче и стала гладить по голове.       Каким-то удивительным образ внимание сместилось с радости Иглогривки на грусть Голубки. В очередной раз она пожаловалась, как ей грустно из-за расставания — фактически, только для этого она и приходила. Первую половину времени они учили хореографию и занимались растяжкой, а вторая была отведена на выслушивание жалоб и нытья. Иногда второе было совмещено с первым — видимо, чтобы время зря не терять. Иглогривка отогнала из головы странные мысли по этому поводу.       — Но я все-таки переоденусь, ладно? Мне правда очень хочется, чтобы ты сказала, что думаешь про бельё… Я волнуюсь, хотела бы мнение со стороны.       — Только о себе и думаешь, — обиженно фыркнула Голубка и отстранилась, — Ладно, показывай.       Иглогривка опешила от такого ответа и с удивлением посмотрела на подругу.       — Прости?       — Показывай, раз бельё важнее.       — Что? Я такого не говорила!       — А по моему, ты ясно дала понять, что тебе дороже — чувства подруги или… Звездные предки простите, совокупление с парнем, которому на тебя всё равно!       — Голубка, извини, но ты бредишь. Я не понимаю тебя…       — Сама ты бредишь! Пойду я лучше! Скажешь Искре, чтобы тоже не задерживалась, — девушка встала с постели и стремительно зашагала к выходу.       — Но она сейчас со Шмелём во дворе! Уйдёт, когда они сами решат разойтись.       — Мне всё равно. Пусть возвращается домой поскорее, — Голубка, не оборачиваясь, захлопнула за собой дверь.       Иглогривка присела на край длинного пуфика у изножья кровати, обняла себя руками и вздохнула. Что она сделала или сказала не так? Может, и вправду не стоило говорить об этом чёртовом белье, когда Голубка переживает душевные потрясения… Неужели обиделась? Иглогривка вдруг почувствовала себя так ничтожно. Никому она не нужна. Ни Воробью, ни подругам, ни родителям, один из которых был занят работой, а другая личной жизнью, даже в школе ей нашли замену, да и сестре с братом тоже — Пестроцветик моталась из города в город, проводя все время на сомнительных тусовках, а Шмель… Ладно, Шмель все-таки каждый день интересовался её состоянием, помогал, дарил подарки, чтобы она не расстраивалась. Так обидно думать, что в целом огромном мире и с большим кругом знакомых, во время смертельной болезни за тебя беспокоится всего один человек — и тот твой брат.       Воробей припарковался у входа в парк и быстро заметил Половинку Луны. Она робко поздоровалась с ним.       — Угостить тебя чем-нибудь? — спросил он, когда они начали идти по прямой дорожке мимо вечнозеленых деревьев и кустарников — они очень выбивались на фоне сухой травы и пальм, которые обычно можно было встретить в городе.       — Нет, спасибо, — скромно улыбнулась Луна, — Так что случилось?       — Ты ведь умеешь пользоваться своими способностями и в реальности?       — Конечно! Не настолько сильно, все-таки во снах я воссоединяюсь со своей душой окончательно и мои силы находятся на пике, но и в жизни тоже неплохо.       — Так вот, знаешь. На нашу почту второй раз подряд приходит очень странное письмо с угрозами, у которого нет адреса отправителя. Там какие-то жуткие вещи написаны. Моя сестра очень испугалась и попросила помочь с этим. Как можно выяснить отправителя?       Половинка Луны задумчиво склонила голову набок.       — Давай присядем где-нибудь для начала, — она улыбнулась и повела его к ближайшей лавочке.       — Покажешь? — спросила она, когда место было занято.       — Да, вот, — Воробей постарался склеить его как можно аккуратнее, затем сложил его в пару раз и положил в карман перед тем, как выйти из дома — когда он его развернул, то наткнулся на слишком мятую бумагу, более мятую, чем он рассчитывал её получить, но текст в целом был читаемым.       Половинка Луны начала читать вслух, не очень громко. Затем она прервалась на половине текста.       — А кто подразумевается под… ну вот под этим словом, — она указала пальцем на слово «сука», которое неоднократно встречалось в тексте.       — Это изначально адресовано нашей матери. Но она не воспринимает всерьез, говорит, чьи-то приколы. Я тоже так подумал сначала, если честно. Но раз уж Остролистая заволновалась… У неё хорошая интуиция.       — И у тебя тоже. Странно, что ты изначально не заметил подвоха, — Половинка Луны покачала головой, затем приложила подушечки всех пяти пальцев на письмо, — Отправитель действительно имеет злые намерения. Он затуманен эмоциями, не понимает, что творит, но при этом серьёзен. Хочет быть услышанным. Даже от бумаги идёт плохая энергетика, что уж говорить про содержание письма.       — А кто именно это такой?       — Мужчина… — взгляд Луны устремился куда-то вперёд, она почти не моргала, — Средних лет. Старше твоей матери при этом. Психически нестабильный. Обиженный. Проблемы с алкоголем, наркотиками, деньгами, в прошлом или до сих пор… Фу, какое неприятное ощущение от бумаги. Я будто бы сама пропитываюсь всем этим.       — Он знаком с моей матерью?       — Да. Даже очень близкое знакомство у них было… Но давно. Сильно давно. Когда она была твоего возраста, или младше. Не на хорошей ноте закончили общение… На это он до сих пор обижен. Сильная обида. О, предки, не могу больше, — Луна резко убрала руку от письма и передала его обратно Воробью, — Извини.       — Ладно. Я понимаю. Но что делать? Почему он дал знать о себе только сейчас?       — Ждал момента… Готовился, очень тщательно. Больше ничего не могу сказать. Слишком эмоциональная энергетика, трудно выудить что-то более конкретное…       — Он сделает что-то плохое? Что именно?       — Я не увидела. Может, устроит западню. ловушку. Может, шантаж или похищение с выкупом. Что-то в таком роде. Зло по отношению к вам.       — А можно как-то предостеречься?       — Вряд ли. Его уже мало чего остановит. Можете, конечно, усилить охрану, не ходить где попало вечерами… Но он сделает, что задумал, чего бы ему это не стоило. Мне жаль.       Воробей замолчал. Остролистая была права, чувствуя исходящее от отправителя зло, но он не думал, что всё будет вот так плохо. Он попытался ненароком прочитать мысли Половинки Луны, но незадача — видения ей приходят не в виде мыслей, а значит, уловить их просто невозможно. Однажды она сказала ему, что этот навык чтения видений достаточно легко развить, и если работать в тандеме и подключить еще и Львиносвета с Голубкой, то их совместными силами можно управлять миром — весь мир будет как на ладони, все люди как открытые книги, ни единой тайны, ни одного не подслушанного разговора.       — Извини, если обидела, я сама в ужасе, — Половинка Луны осторожно взглянула на Воробья.       — Всё в порядке. Ты не виновата. Ладно, проехали. По поводу того вопроса. Ты так и не можешь сказать, в чем обстоит надвигающаяся на страну беда?       — Нет, Воробьин… Воробей, даже я не знаю, — Луна отрицательно помотала головой, — И не могу предполагать. Если даже и свержение власти, как ты говорил… Кто посмеет посягнуть? Есть варианты?       — Есть. Очень даже они посмеют посягнуть. Организация Звездоцапа, тот самый, я его уже упоминал. Он уж очень в этом заинтересован, всю жизнь к этому шел. У него подкуплен весь город, но не хватает одного…       — Тогда, наверное, остаётся только наблюдать за ними, раз у вас есть возможность в виде Искры. Не знаю, — девушка посмотрела себе под ноги и стала мотать ими туда-сюда, как на качелях, — Да и за самой Искрой тоже следите. Плохая сторона может показаться ей более привлекательной.       Воробей вновь ничего не ответил. Его уже начинала раздражать эта неопределенность. Неизвестность. Сплошные непонятки. Как долго это будет продолжаться? Почему никто ничего не знает? Не то, чтобы Половинка Луны являлась оплотом правды, единственным лучиком света в темном царстве, но раз даже она не в курсе… Видимо, дело плохо, и еще хуже то, что непонятно, с какой стороны к этому делу подступиться.       — Нам нужно чаще встречаться и в реальности, вот так, — Половинка Луны неожиданно дотронулась до его руки, положила свою ладонь поверх его, — Я скучаю по тебе каждую секунду. Мы долго были разлучены, и я не могу насытиться твоим вниманием.       — Вот так в реальности нельзя, — ответил Воробей, тем не менее, не убирая руки, — Очень много… любопытных глаз. Нам нужна приватность.       — Нестрашно. Мы можем договариваться о более приватных свиданиях, — она потянулась к нему, сев еще ближе, и посмотрела в глаза, когда Воробей наконец повернул на неё голову, — Просто на публике делать вид, что между нами ничего нет. Это временно. Потом-то мы сможем не скрываться.       Юноша нервно сглотнул слюну. Как-то слова Половинки Луны, умеющей видеть примерное будущее, его напрягли. «Это временно»… значит, Иглогривка все-таки обо всем узнает, и разбитого сердца не избежать.       Орешница лениво жевала кусок шарлотки, который был одним из угощений на семейном пикнике. Дурацкая традиция, которую затеяла их мать на почти каждые выходные — готовила детям всякой всячины и заставляла их всех впятером выезжать в парк или куда-нибудь еще на открытую местность и сидеть, изображая из себя образцовую семейку. Интересно то, что самой Ромашки при этом не присутствовало — фокус был на том, чтобы дети проводили время лишь друг с другом. Хрень в любом случае, как считал Мышеус. Отчасти она была с ним согласна, но в целом, она не видела ничего криминального в очередном поводе вкусно поесть.       Орешница в очередной раз со скуки озиралась по сторонам, пока Ягодник ругал Прыгунца, и вдруг заметила на лавочке неподалёку знакомую спину. Похож на Воробья, а рядом с ним какая-то белобрысая… Не Иглогривка уж точно. Хотя… Её же давно уже не видели на публике, может, перекрасилась? Орешница вгляделась повнимательнее. Вот, они берутся за руки и… девушка сама не заметила, как машинально схватила телефон и открыла на нём камеру, сделав первый снимок. Мало ли, вдруг это все-таки не Иглогривка — но вот Воробья в парне она узнавала наверняка.       — Я люблю тебя, — прошептала Луна и приблизилась для короткого поцелуя.       Воробей не хотел, но сам не заметил, как ответил взаимностью — сначала робко, а потом прижимаясь всё сильнее.       Орешница от шока уронила кусок пирога на скатерть и стала делать как можно больше снимков, зажимая пальцем кнопку.       — Что ты делаешь? — спросил Мышеус.       — Ты не видишь? Это Воробей с какой-то другой девушкой! — ответила она, продолжая фотографировать.       — И что, скинешь это Сплетнице? — Мышеус звучал не очень заинтересованно, скорее, скучающе — он не понимал идеи этого блога.       — Пока нет. Припрячу. Но если найдется повод… Эта семейка у меня еще попляшет.

***

      Искра сидела со Шмелем в беседке где-то на бесконечной территории его семейного поместья и играла в глупую игру с карточками, на которых были написаны вопросы самого разного характера, чтобы можно было поближе узнать друг друга. Ну, как глупую; это она сначала показалась Искре таковой, а потом она влилась и даже узнала много нового, хотя Шмель и до их отношений был ей отнюдь не чужой, а некоторые вопросы могли заставить покраснеть или рассмеяться даже её.       — Вопрос из стопки любовных, — Шмель начал зачитывать новую карточку, — Как бы ты описала наш первый секс? Оу… — кажется, он даже покраснел, — А у нас его еще не было…       — Ничего страшного, — улыбнулась Искра, — В этом нет нужды. Нам некуда торопиться.       — Правда? Оу, ну то есть… То есть, ты пока не хочешь? Если что, я не… я не тороплю… Все в порядке, — Искра хотела было хихикнуть с неловкости парня, но вовремя сдержалась.       — Не переживай. Всему своё время, — она положила свою ладонь на его и легонько сжала, — Это серьезное дело, нужно приступать к нему только будучи готовыми и уверенными в своем желании.       Будь здесь сейчас какая-нибудь из подружек Искры, или кто-то еще, кто был в курсе её похождений, то непременно рассмеялся бы вслух и развесил бы на импровизированных рогах Шмеля лапши. Это Искра-то будет задвигать про подготовку к сексу, что нужно заниматься им только по взаимному желанию, а не для «галочки»? Но она боялась отпугнуть такого нежного жениха своей решимостью, а потому решила строить из себя правильную — да и Шмель сам-то, судя по всему, делал вид, что не был наслышан о слухах о личной жизни Искры. Пока все идет как надо.       Шмель осторожно приблизился к губам Искры, и вдруг вместо как обычно чуть робкого поцелуя в губы углубил язык в рот — слегка неумело, но весьма неплохо в целом. Девушка ощутила его ладонь на своей щеке — хрупкое, нежное прикосновение. Она даже не помнила, когда с ней в последний раз обращались настолько романтично, однако загвоздка — Искра совершенно ничего не ощущала. Ничего не ёкало, ей не было приятно или волнительно — ей было никак. Так бывает, наверное, когда к человеку нет чувств. Что-ж, стерпится-слюбится, главное, что он отличный юноша с перспективами. Точно, перспективы… Искра поняла — пора.       — Шмель, слушай, — начала она, когда поцелуй закончился, — А ты хочешь свадьбу?       — Оу, — удивился он, — Д-да… Думаю, было бы славно, — и широко улыбнулся. Они по прежнему держались за ладони, — Но нам же только по шестнадцать!       — Наши семьи могут заключить договор, дать нам благословение, мы подождем и в восемнадцать легально и легко поженимся. Это как у Львиносвета с Пеплогривкой например, слышал про них?       — Точно! Да, конечно, я только за, — Шмель с нежностью заглянул Искре в глаза, чуть понизил голос, — А после свадьбы ведь… первая брачная ночь, так? О-о, и тогда-то все и случится… Я очень хочу свадьбу!       — Да, мы можем подождать до свадьбы. У нас будет как по образцу — секс только после замужества. Это здорово!       — Ты права! Но главное еще, чтобы моя мама согласилась… — Шмель внезапно погрустнел и чуть отстранился.       — Ты разве не под опекой отца?       — Да, но она мой родитель тоже, её мнение важно, и я несовершеннолетний. Она очень строго подойдет к этому, я уверен. И, не обижайся только, пожалуйста, но вашу семью терпеть не может. Судя по тому… как она отзывается о Воробье, например.       — Знаю, — Искра прикусила губу. Точно, еще эта дрянь Милли под ногами путается — не повезет ей со свекровью, мягко сказано. У нее нет полного доступа к жизни детей, но она все равно найдет способ, как докучать молодоженам и сделает все, чтобы помешать свадьбе, подумала Искра. Какая сволочь.       — Не расстраивайся. Я женюсь на тебе, даже если мама будет нам мешать! Я все для этого сделаю, — он потянулся для очередного поцелуя.       В такой гонке жены и матери жена обычно проигрывает, к несчастью для Искры, и она в худшем случае надеялась именно на такой исход. Точно, черт возьми, как она раньше не взяла в расчет ситуацию с этой Милли… Сколько бы девушка ни старалась строить из себя паиньку, Милли-то прекрасно знала и помнила, кто она такая и какому роду принадлежит, так что бесполезно, пожалуй. Нужно делать что-то еще.

***

      В творческом зале всей школе сегодня показывали фильм про важность контрацепции и про отрицательные последствия подростковой беременности — с подачи завуча Медуницы, конечно же, и готовя таким образом к будущей всешкольной лекции на ту же самую тему, которую проведет лучший гинеколог города. К счастью, кроме узкого круга никто не знал о беременности Медобоки, так что кроме пары человек никто и не знал, к чему было приурочено такое неожиданное внимание к половой жизни подростков.       Искра наматывала прядь своих светлых волос на палец и скучающе жевала жвачку, глядя на экран — потому что больше ей делать особо было нечего. Телефоны изъяли на входе в зал, чтобы точно никто не отвлекался, а слишком громкие и частые разговоры с товарищами были под запретом. Рядом с ней сидел Лисохвост, с другого бока — разумеется, никто иная как Остролистая, подле Лисохвоста парочка баскетболистов. Да плевать на запрет на разговоры — болтать все равно было толком не с кем и не о чем. Она бы и дальше двигала челюстями с бледно-розовой ставшей безвкусной жвачкой во рту, но тут Лисохвост осторожно подвигается к ней и опускает голову ближе к её уху.       — Эй, слушай, пойдешь в пятницу после уроков в казино с нами?       — Че? — сначала Искра даже не поверила в сказанное. Ранее Лисохвост такого предложения никогда не высказывал — она была уверена, что такое серьезное место не в его стиле.       — Говорю, в казино пойдешь? В The Ritz. Будет круто.       Искра хмыкнула, не поворачивая головы в сторону Лисохвоста. Немного повременила с ответом.       — Ладно, — делать в вечер предстоящей пятницы ей все равно было нечего, — А ты к экзаменам готовиться не собираешься? — спросила она ради приличия.       — Ой, да че там эти экзамены… — отмахнулся парень, — В другой день подготовлюсь. Один фиг место в Нью-Йоркском мне уже обеспечено. Да и тем более, они еще нескоро.       — Понятно тогда.       Судя по слезливым титрам, где озвучивали цитату какого-то акушера-гинеколога поверх бегущих строк с информацией о тех, кто работал над фильмом, это был конец. Тем и лучше. Спустя минуту экран постепенно стал гаснуть, в зале включили свет и школьников стали выпускать обратно в коридор. Искра пощупала карман у юбки, убедилась, что пачка сигарет все еще при ней и отправилась в местную курилку на улице. Было дождливо и ветрено, она надеялась, что остальные адекватные люди не сунутся курить в такую погоду, но тут за ней увязался Лисохвост. Ладно. По крайней мере, она сможет у него расспросить про казино, которое он упомянул. Искра слышала это название впервые, а в азартные игры играла в последний раз летом за границей.       — Кто еще идет? — Искра затянулась в очередной раз, опёршись спиной об стену, и прижала тонкую куртку поближе к себе, когда дунул новый поток холодного ветра — прошелся неприятным холодком по рёбрам и чуть ли не по самим внутренностям.       — Я, Львиносвет, ты. А можешь позвать своего паренька тоже?       — Зачем?       — Так будет веселее. Да и он нормальный парень вроде. Ты ведь не только в подкидного дурака играть умеешь? — усмехнулся Лисохвост.       — Ты бы лучше спросил это перед тем, как меня пригласить, — фыркнула Искра, — Испортим вам всю игру. А вдруг мой спутник вообще ни в какие карточные игры не умеет?       — Ну-у, скажешь тоже, — Лисохвост стал пинать ногами невидимую траву и опустил взгляд вниз, — Короче, зови его с собой. Будет круто.       Тем временем Остролистая стремительно шла по полупустым коридорам Академии в лёгком напряжении. Звонок на урок прозвенит с минуты на минуту, а опаздывать ей очень не хотелось. Дверь нужного кабинета оказалась перед носом прямо в ту же секунду, что и прозвенел звонок. Остролистая поправила волосы у лица, одёрнула кофточку вниз, поправила воротник белой рубашки и вошла в класс. Её незанятое место на первой парте уже поджидало её.       — Здравствуйте, мистер Сол, — как обычно поздоровалась девушка и села за парту. Её бланк для ответов и листок с вопросами теста не стал неожиданностью — Остролистая отлично подготовилась к контрольной, поэтому тут же принялась записывать ответы.       Контрольная пролетела быстро, и написана была, судя по внутренним ощущениям, блестяще. Как и всегда, впрочем. Нервозность и переживания в семье и внутри себя подталкивали Остролистую учиться еще прилежнее, чем обычно. Она задержалась в классе, взяв дополнительное задание, и поэтому кроме неё и Сола в кабинете никого не было.       — Мне сейчас нужно отойти, — Сол прочитал что-то в телефоне и положил его на свой стол, — Оставь готовую работу у меня и скорее иди на перемену. Ты и так хорошо поработала сегодня.       Остролистая улыбнулась и кивнула, дописывая последнее слово в дополннительном листе. Мужчина вышел из кабинета в ту же минуту, а спустя еще две девушка таки подошла к учительскому столу и положила работу. Она невольно задержалась взглядом на пространстве учителя. Довольно чисто и аккуратно, это плюс, ничего лишнего… Остролистая хотела уже уйти, но решила остаться и посмотреть еще. Она обернулась, убедилась, что рядом с кабинетом никого не ходило и стала по очереди открывать яшики. Ничего, тоже ничего… А в третьем ящике лежал… еще один телефон? Просто мобильное устройство и ничего кроме него. Остролистая поднялась и опять посмотрела на стол. Первый телефон лежал там. Почему их два, с виду одинаковых? Остролистая осторожно разблокировала тот второй в ящике и оцепенела.       На экране отображалось уведомление от Инстаграм, в котором говорилось, что какой-то пользователь лайкнул пост аккаунта @gossipgirl_losangeles. И это значило одно — пользователь, которому пришло такое уведомление о чужом «лайке». и был владельцем данного аккаунта. Однажды любопытство Остролистую точно погубит…

***

      Искра, на удивление для самой себя, недолго искала подходящий наряд для казино. Платье цвета кофе с молоком с тонкими лямками и открытой грудью, но с довольно-таки целомудренной длиной по колено — целомудренной в масштабах той, кто его надела — было дополнено какой-то элегантной накидкой из шелковой ткани примерно того же оттенка, которая была благополучно украдена из гардероба Белолапы. Ткань платья из похожего материала в свою очередь струилась и также приятно ощущалась на теле, неплохо подчеркивая фигуру. Светлые-светлые волосы были собраны наверх, а в ушах какие-то очень дорогие серёжки той же Белолапы и тонкая цепочка на шее. Итак, Искра была определённо готова. Только бы туфли на каблуке не жали так, будто своей крокодильей кожей сейчас порежут кожу Искры на ногах, но в заведении такого вида много ходить не требовалось, так что как нибудь можно и потерпеть.       Львиносвет буквально в последний момент «соскочил» со встречи, сославшись на внезапно появившиеся дела, поэтому ехали они только втроём. Компанию вёз минивэн-Лексус родителей Лисохвоста, матово-чёрный, со всеми тонированными окнами. Неплохая машина для такого случая — правда, лучше бы внутри сидели не подростки. В качестве «разминки» и комплимента от устроившего эту вылазку Лисохвоста было предложено по бокалу розового Moët. От Калабасаса ехать было не очень далеко — казино находилось где-то на въезде в город, в паре десятков миль от центра, как поняла Искра, так что особняки знакомых до ряби в глазах семей этой проклятой деревушки, высоченные пальмы и невысокие здания за окном проплыли бликами и размытыми пятнами довольно быстро. Темнеть начало также стремительно, а яркий свет уличных фонарей намекал, что вечер только начинается. Кто бы знал, что он в себе таит…       Искра даже не спрашивала у Лисохвоста детали, которые здравомыслящий человек на ее месте уточнил бы. Как он сделал так, чтобы несовершеннолетних впустили в казино, почему отец позволил ему взять машину с водителем и отсутствовать поздно вечером, зачем он вообще додумался провести время именно здесь и именно таким образом… Множество «как», «почему», «зачем», но хоть бы одно из них интересовало Искру. Зато Шмеля — очень даже. Расспросами Лисохвоста он и занимался всю дорогу.       — Мы будем делать большие ставки или игривые маленькие? — он затянулся предложенным косяком.       — О-о, друг мой, ты как наследник миллиардов не должен задаваться такими вопросами, — улыбнулся Лисохвост. Он расслабленно закинул руки за голову.       — Я же их еще не унаследовал. Не хотелось бы чужими деньгами сорить. Пока что чужими, — скромно признался Шмель.       — Бро, у тебя появилась девушка, это автоматически значит, что ты соришь деньгами, — рассмеялся Лисохвост, — У тебя нет выбора.       Искра в ответ на такую реплику закатила глаза и «добила» последний глоток игристого. Из-за высокой чувствительности к алкоголю больше чем полбокала ей пить не стоило — иначе она окончательно не сможет стоять на этих ужасных каблуках. А Остролистая, например, на подобных чуть ли не бегает почти каждый день и целыми днями…       — Это другое. Так мы играем по-крупному или по-детски?       — По-крупному, по-крупному. Не стесняйся. Пока ты живешь с родаками, их деньги как раз и созданы для того, чтобы тратить их на тебя. Прямо так и напрашиваются. Это ж родительский долг.       — Но это же необязательно и даже глупо, тратить огромные суммы на развлечения. Еще и на азартные игры. Тебя не наругают за такое? — Шмель продолжал смущаться.       — Даже если и наругают, хер с ним. Думаешь, меня за 17 лет жизни по-прежнему продолжает пугать отцовский ремень? Не-е, я привык, дружок. А на что еще тратить деньги, пока ты юн, горяч и хочешь приобщиться к культуре высшего света? А? — Лисохвост посмотрел на Шмеля, сидевшего чуть поодаль, рядом с Искрой, Искра же располагалась прямо напротив Лисохвоста, — Казино самый лучший вариант.       — На образование, например. И на всякие кружки, факультативы. Хобби, увлечения…       — Ерунда, — перебил его рыжеволосый, но тут же чуть виновато потупил взгляд, хотя и на долю секунды, — Ну, точнее, в твоем-то случае не ерунда… Полезно… А в моем нет. Я про это. Тебе есть куда стремиться и чему учиться. А мне чему учиться? — хмыкнул он.       — Как чему? У тебя столько возможностей, можешь выбрать любую профессию, — ответил Шмель удивлённо.       — Как бы оно не так. Я из другой семьи. Не знаю, чего меня сразу не отдали в военный пансионат, но в любом случае меня тоже ждет казарма после выпуска. Послужу пару лет, дослужусь до условного звания, чтобы не стыдно было с ним в люди выходить, найду среди мирных себе девочку-подростка, которую подомну и воспитаю под себя также, как воспитали в военном училище и меня самого, она будет сидеть дома, рожать мне детей, которых я не буду любить, иметь глупые бабские хобби и раздавать служанкам указы. Я буду служить прилежно и получать огроменное пособие, больше него будет только моя пенсия со всеми почестями, какие дают отставным военным в связи с возрастом или там, травмами, если не повезет. В свободное время я буду вызывать на яхту или в сауну молоденьких проституток, потому что моя жена внезапно постарела из-за многочисленных родов, да гонять по пустякам своих нелюбимых детей, называя их бесполезными. Жить мы будем в здравом особняке и ездить на иномарках, иметь недвижимость за границей, и все это будет куплено, что уж скрывать, в том числе и на «ворованные» деньги. А может не повезет и я помру раньше времени от раны или болезни и драматично оставлю женушку с детьми на руках. Но она недолго будет грустить — у нее появится гордое звание вдовы военного, или даже вдовы генерала, зависит от того, когда я сдохну, и ее пособия в честь этого будут ничуть не меньше моих при жизни, а дети вздохнут с облегчением, ведь их больше не будет унижать собственный отец. Вот как-то так. Поэтому-то, Шмелик, я и шляюсь по казино и клубам, пока есть возможность.       Не то, чтобы Искру тронул этот рассказ с прозрачными, как вода Evian в бутылке, намёками на ситуацию в семье Лисохвоста, но слушать подобное накануне зажигательного вечера ей не хотелось. Вдруг из окна показалось большое здание с яркой вывеской, а машина почти полностью сбавила скорость, подъезжая к нему.       — Должно быть, мы приехали, — сказала она, прежде чем Шмель успел открыть рот, собравшись с ответом на услышанную душещипательную историю.       — Точняк, — Лисохвост потушил косяк об пепельницу, выпрямил спину и в ту же секунду выдвижная дверь открылась.       Водитель любезно предложил руку Искре, чтобы она вышла первой, а следом за нею вышли и парни; Лисохвост попросил выкинуть окурок и привести салон в порядок. Вечер начинался.       Искра огляделась. Это здание она почему-то не помнила и даже не подозревала, что оно вообще существует. Впрочем, неудивительно — выглядело оно громоздким и при этом незаметным — обычным и серым, неприметным, а когда город окутывает темнота, так и тем более едва различимы становятся его силуэты. И лишь вывеска горела, выдавая существование игорного дома — и то, загоралась она, судя по всему, как раз таки лишь вечером и ночью. Это тебе не Лас Вегас, город развлечений и азарта — в Лос Анджелесе казино и не обязаны быть яркими; не та специализация. Как ни странно, а в здешних игорных заведениях ей побывать не удавалось. Однако в том же самом Лас Вегасе они были отличными, думала она, а еще в Монако — круче них только подпольное казино в Дубае. Хотелось бы верить, что и The Ritz не разочарует.       Интерьер от любого другого заведения подобного плана ничем не отличался; широкий коридор, высоченные потолки, стеклянные полы и ковровые дорожки — одна большая разветвляется на другие поменьше и каждая из них вела в разные залы. Охранник на входе на улице на пару секунд задержали взгляд на компании, а потом тут же разрешили зайти. Три человека в строгих костюмах тут же подошли к вошедшим, вежливо поздоровались с ними и помогли снять верхнюю одежду — у Искры же сверху ничего не было, кроме шелковой накидки, так что ей лишь поцеловали руку по-джентльменски и легонько поклонились. Что-ж, сервис тут определённо не хромает, скорее, очень резво бегает, прыгает и реагирует. Затем подошел еще один человек, хост, также поздоровался с нескрываемой улыбкой и сказал следовать за ним.       — Мистер Демпстер, вы, конечно же, были предупреждены накануне, но я поспешу напомнить, что за неимением столиков на маленькое количество персон на сегодня мы забронировали вам большой, поэтому будьте готовы, что мы можем подсадить к вам кого-нибудь из желающих для игры. Впрочем, если вас не устроит, например, внешний вид игроков, мы всё уладим и договоримся, просто имейте ввиду. Вам не помешает компания, если что?       — Ничуть не помешает, порядок, — отозвался Лисохвост, — Чем больше народу, тем веселее.       — Замечательно, — той же улыбочкой улыбнулся хост и представил взору столик и стоящего рядом работника зала, который уже активно мешал колоду, — А вот и ваш крупье на сегодняшний вечер. Приятного времяпровождения, — он напоследок слегка поклонился и удалился из зала.       Что-ж, сервис тут все-таки слегка хромает. Кто вообще подсаживает незнакомых гостей друг к другу? Разумеется, никто не запрещает подсаживаться к другим, если игра не в самом разгаре и ставки еще не сделаны или если остальные не против, но садить гостей к другим гостям просто так? Пока что Искра не могла сказать, что ей тут нравится, но тем не менее, она села на расстоянии в два стула от Шмеля. Ладно, может, ей хотя бы удастся отыграться или как минимум не потерять все деньги, которые она с собой принесла на ставки.       Однако игра первое время шла нудно — Искра все-таки потеряла добрую половину своих денег на ставках и начинала терять всяческое самообладание. То ли дилер мешал карты как попало, то ли плохо их раздавал, то ли у нее сегодня просто неудачный день. Правда, неудачный день у Искры случается каждый день… Кинув полный карт веер на стол в смущенных чувствах, она тяжко вздохнула. Шмель ходил к ней и должен был забрать все деньги, но фишки к себе он, тем не менее, не спешил подвигать, видя, как расстроена девушка.       — Чет так себе, — цокнул Лисохвост, глядя на развернувшуюся картину, затем постучал пальцами по столу, — Надо что-то менять. Мы сейчас все свои деньги друг другу и проиграем, — и сделал глоток чего-то крепкого со льдом из стакана рядом с собой.       — Да заебало, — тихо шикнула Искра.       — Разве не в этом смысл игры? — спросил Шмель.       — Шмелик, где потерял свои манеры? Твоя дама расстроена, а ты только о деньгах и думаешь! — усмехнулся Лисохвост и подвинул вперед парочку фишек, — Ладно, забирай. Моё тоже. Поставишь в какой-нибудь из своих отелей новые светильники в приёмной.       — Что ты херню городишь, это не его вина, — фыркнула Искра, — Просто у меня карта не идёт.       Шмель слегка смутился, и тем не менее не принимал поставленные деньги, которые справедливо выиграл. Дилер подошел к ним, проследить за ходом игры в очередной раз.       — Готовы обменять на валюту? — улыбнулся он Шмелю.       — У дамы карта плохо идёт сегодня. Сделайте так, чтоб шла, — хозяйским тоном, словно он тут по меньшей мере владелец влез Лисохвост, — Стоп, точно! А подсадите к нам кого-нибудь еще? Парочку человек. Отыграемся на них. Но и карты тоже нормально перемешайте! Дайте сюда, — он хотел было взять свеженькую колоду из рук дилера, но тот быстро среагировал и очень тактично отстранился.       — Будет сделано. В коридоре ждут новые посетители, их трое или четверо, хотите приведу их к вам?       — Вы еще спрашиваете? Живо!       Искра мысленно усмехнулась дипломатическим способностям Лисохвоста. К столику подошел другой дилер и подчистил столик — Шмель все же отказался от выигрыша, встретив удивленный взгляд, но раз велено отказаться, значит велено, и фишки были убраны. Лисохвосту подлили еще виски в граненый стакан с заметно подтаявшим льдом, и он делал медленные глотки, озираясь в сторону коридора. Видимо, было интересно, кого приведут. Интересно стало и Искре. Правда она чуть не взвизгнула от испуга, когда заметила, кем были новые посетители и, не дав себе и секунды на опомниться, быстро рванула прямо под стол — на потеху такой же удивленной публике и своим компаньонам на сегодня. Выбегать из зала было бы еще глупее — да и куда она побежит? Будет прятаться в туалете всё это время? На улице, где начинался непривычно промозглый ноябрь?       — Искра? Ты чего? — испуганно спросил Шмель, пока Лисохвост только смеялся.       — Там… — переводя дыхание, начала она, — Одни люди… Я им денег задолжала… Долгая история… Сделайте вид, что меня тут нет и не было, ладно?       — Раз задолжала. тогда наоборот, надо не прятаться, а играть, — смеялся Лисохвост, — С твоим везением вернула бы долг.       — Заткнись, — прошипела Искра. Снизу под столиком она заметила, как неумолимо приближались ноги нежелательных гостей, — Если что, могу подсказывать или помогать.       — Лучше не надо. Но ты дёргай за ногу и подавай сигналы, если что-то понадобится. Я скажу дилеру, чтоб держал рот на замке и тоже тебя не выдавал. Блин, как ты туда вообще поместилась? — рыжий напоследок взглянул под стол с игривой улыбкой на лице и секунду спустя поспешил выпрямиться и сделать серьезный вид. Шмель только кивнул, так и не поняв, что происходит, а потом сделал тоже самое, что и Лисохвост. Крупье привёл новых гостей за их стол.       Искра тоже не понимала, как сюда уместилась. Была бы она покомпактнее и поменьше, как условная Остролистая или Ледосветик… А так она, как смогла, согнула коленки — они упирались об стол с громким стуком и грозились выдать её, а стол грозился оставить парочку синяков, и согнулась сама — лучше не представлять, как будут болеть её шея и спина и сколько раз за прошедшие минуты она успела стукнуться макушкой. Каблуки, очевидно, она поспешила снять, чтобы хоть как-то облегчить свои страдания. К её же счастью, на столе была длинная скатерть, почти до пола — не хватало лишь пары сантиметров, — которая преимущественно и скрывала её существование. Искра в очередной раз прокляла саму себя же за то, что уродилась с модельным ростом и затаила дыхание, когда гости заняли свои места. Пространства было не так много — хоть бы никто из них не упёрся об нее коленями… Девушка прижалась поближе к ногам Шмеля, который сидел, как она поняла, прямо напротив злосчастных гостей.       Игра началась.       — Кто сегодня составляет нам компанию? — спросил Лисохвост, пока раздавали карты. Искра прикрыла глаза и закрыла руками уши, чтобы не слышать эти имена.       Гости переглянулись между собой, затем один из них начал говорить:       — Частокол. Приятно познакомиться. Молодые люди, надеюсь, вы хотя бы школу закончили, а то мы тут только по-взрослому играем.       — Необязательно было хамить, — фыркнул Лисохвост, — Я Лисохвост. Приятно познакомиться.       — Где же ты тут хамство увидал, — Частокол слегка рассмеялся, затем кашлянул — кашель был, как у типичного курильщика со стажем. Впрочем, и лет ему было прилично, наверняка ровесник Звездоцапа, как прикинула Искра еще давно.       — Меня зовут Шмель. Не волнуйтесь, мистер Частокол, у нас взрослые ставки, — попытался улыбнуться Шмель. Легкая скованность чувствовалась в его движениях и даже словах — он сидел, будто бы деревянный или привязанный к стулу, а говорил не очень громко.       — Это замечательно.       — Лисохвост, а чем занимается твой отец? — отозвался другой гость.       — Почему такой интерес? Вы с ним знакомы? — удивился Лисохвост.       Гости еще раз переглянулись между собой. Конечно же, они его более чем знали. И Чернозвёзд, задавший вопрос, тем более. За одним столом с ним сидел причастный к убийству его давней хорошей подруги — он едва сдержал себя. Впрочем, не очень удачно; в его словах чувствовалось напряжение.       — Может быть.       — Хм, — Лисохвост сделал свой ход, — Он бывший генерал армии. На пенсии сейчас. А вы так и не представились.       — Чернозвёзд, — выдавил из себя мужчина и откашлялся.       Парня на долю секунду будто бы даже парализовало. Он крепче сжал свои карты в руках и замер, еле дыша и пытаясь не смотреть на Чернозвёзда. Это генеральный прокурор страны, и дело даже не в его должности, а в том, что он должен был быть хорошо знаком с Ржавницей, которая являлась прокурором округи их штата. Интересно, он догадывался до чего-либо? Да и что-то подозрительно долгое время их никак не ловят — может, сегодня наступило то самое время? Хорошо всё-таки, что рядом нет Львиносвета — очень вовремя у него появились дела. Бедняга еще не знает, как ему повезло. Лисохвост лихорадочно стал раздумывать, что ему делать. Просить поменять гостей будет очень подозрительным, да и явно такие как они не уйдут просто так. Как бы так разузнать, был ли Чернозвёзд в курсе? И что он хочет с ним сделать, если да?       — Приятно познакомиться, — Лисохвост пытался сказать это как можно увереннее и невозмутимее, пытаясь унять дрожь в теле.       Спустя пару ходов третий гость активно подвинул все стоявшие на кону фишки. Игра же проходила в неловком молчании.       — Коршун. Рад знакомству, — наконец, он соизволил назвать своё имя. Сидевшая под столом Искра чуть не завыла от досады.       — Мы тоже очень рады, — Шмель же, наоборот, стал чувствовать себя увереннее. Он сделал очередную ставку.       — Да, приятно познакомиться, — вторил Лисохвост. Он редко поднимал голову и старался не смотреть в противоположную сторону.       — А почему у вас, кстати, стол так странно пустует? Может, рассядемся? — предложил Частокол.       Искра в панике протянула руку дальше и резко дёрнула Лисохвоста за штанину.       — Нет, — тут же отозвался он, — Мы специально так сидим. Нам комфортно, — Искра послала ему свое мысленное «спасибо», ибо иначе ей пришлось бы уворачиваться от чужих коленок по всей окружности стола.       — Что-ж, — Частокол опять стал кашлять, — Ладно. Когда-нибудь занимались акциями и вложениями, ребята? Думали об этом всерьез?       Так, значит, завёл свою обычную шарманку по привлечению новичков в долю, подумала Искра — как раз это была одна из его задач. Только какой резон был брать в долю подростков и совсем молодых людей она так и не смогла понять. Дети богатых родителей — их единственное жизненное достижение, она была уверена, никто из них даже понятия не имел, как управлять акциями, помимо их покупки и присваивания себе дивидендов. Судила по себе.       — Не занимался, но пытался. Есть у меня парочка доль, но я не понимаю, зачем они мне, дохода особого я не вижу, — ответил Лисохвост.       — Что-ж, тогда предлагаю вам попасть в долю ночного клуба. Вложения самые минимальные, а доход постоянный и без всяких напрягов, это я вам гарантирую.       Искра вновь дернула штанину Лисохвоста, заставив обратить на себя внимание, и когда тот стал незаметно подглядывать под стол, начала активно мотать головой и махать руками безмолвное «нет, ни в коем случае».       — Нет, спасибо, — сдержанно отказался он.       — Для вас и ваших друзей бесплатный безлимитный вход и напитки у бара, веселитесь всю ночь напролет, делайте что хотите. Любые праздники нашим дольщикам мы тоже устраиваем, с огромной скидкой, без проблем и вне очереди. Аренда всего клуба на ночь тоже с большой дружеской скидкой. А? Я же вижу по тебе, юнец, тебе бы только тусить всю ночь напролет и в этом твоё счастье. Лучше предложения и не придумаешь.       — Не интересует, — продолжал настаивать на своём Лисохвост.       — Разве у тебя так много знакомых в ночных клубах, куда бы ты мог приходить в любое время и тусоваться без проблем? Это очень редкое предложение, мы делаем его далеко не всем.       — Предостаточно, — сухо ответил он и вдруг понял, что выиграл. Легкая улыбка возникла на его лице и он подвинул себе все фишки на столе. К столику вновь подошел дилер, чтобы помочь организовать игру заново.       Интересно, Частокол специально заговаривал зубы, чтобы отвлечь от игры и дать себе возможность выиграть, или правда выполнял свою работу? Искра думала над этим, но тут осознала, что захотела в туалет. Все таки, ей стоило сходить туда перед тем, как сесть за стол… Она слегка заерзала на месте, остерегая себя от ударов головой об стол всеми способами.       — А как называется ваш клуб? — спросил Шмель.       — «Сумрачный Лес», — ответил Частокол, одновременно делая ход.       — О-о, ну тогда тем более не надо. У меня уже есть там безлимитный вход. Мой лучший друг — внук основателя, — улыбнулся Лисохвост, — Шмель, не напрягайся так, не сори наследством. Хочешь — тебя пригласим с нами потусить.       Частокол вновь переглянулся с Коршуном. Конечно, он прекрасно знал, о каком внуке речь, и кто такой Лисохвост на самом деле тоже помнил — и Львиносвет, и Лисохвост были виновны в смерти Ржавницы, одного из элементов их синдиката. Любопытная встреча, конечно. Львиносвету все-таки очень повезло не находиться здесь сегодня. Пару мгновений спустя Частокол похлопал Черновезда по руке и предложил отойти ненадолго, что они оба и сделали.       — Ты же понял, кто такой этот пиздюк? — спросил он.       — Понял, и че?       — Это вот он друг сынка вице-президента, который убил Ржавницу. Что-то будем с ним делать?       — В смысле, зачем?       Лисохвосту их переглядывание и внезапный разговор наедине явно не понравились. Зря он, похоже, намекнул, кто его друг… Им с Львиносветом точно крышка! Он почувствовал, как начали трястись его руки. Он попытался отвлечься неловким разговором с Коршуном, который будто бы сканировал их взглядом. До чего же голубые глазища, у него и с самыми яркими линзами таких не будет, подумал Лисохвост.       — А это вы… дядя Львиносвета выходит, да?       — Да, я, — сухо выдал Коршун.       Искра по-прежнему оставалась под столом, а её желание попасть в уборную только усиливалось. Ей показалось, что напряжение в животе стало давить и на ее мочевой пузырь. Почему, ну почему она попала в такую тупую ситуацию?       — Мы можем вызвать отряд прямо сюда и прояснить ситуацию. До второго тоже доберутся. Они должны быть наказаны.       — Не надо, — ответил Чернозвезд, — Мне Коршун все разъяснил. С ФБР мы не шибко дружны и так, а тут еще и ввяжем в грязные дела президентских внуков и пиши-пропало. Как я понял, мы делаем одолжение им, не выдавая никому, а они делают одолжение нам, не давая мирным силовым структурам знать о нас.       — О как, — поднял седые брови Частокол, — Так-то ты прав. Только дал бы мне Коршун знать о вашем разговоре. Вроде мужик уже взрослый, не ребенок, каким я его помню все время, а все самовольничает… Ладно, понял тебя. Пошли вернёмся, а то пиздюк щас в штаны надует от напряжения, — нервозность Лисохвоста не прошла мимо него, удивительно только, как он догадался, кто такой Частокол и Чернозвезд и что они могут знать о нём. Оба мужчины рассмеялись и прошли к своим местам.       К несчастью для себя самой, Искра довольно неудачно повернулась, и поэтому колени усевшегося вновь Частокола упёрлись прямо в неё… Она чуть не взвизгнула, но вовремя приложила ладонь ко рту и поспешила отодвинуться еще дальше, к ногам Шмеля. Она почти не дышала от страха.       — Ой, что это было, — всполошился он, поправил себе штаны под столом и осторожно опустился вниз.       Искра закусила губу и зажмурилась, когда Частокол заметил её присутствие под столом и очень удивился. Тем не менее, он не сказал ни слова, а лишь с таким же озадаченным лицом разогнулся обратно и стал активно шептать Коршуну что-то на ухо. Тот вскинул бровь наверх и, сдерживая смех, дотянулся одной ногой до какой-то из частей тела Искры и осторожно пнул, на что та не сдержалась и ойкнула вслух. До Лисохвоста с Шмелем дошло, что происходит, и они с опаской наблюдали за развернувшейся картиной.       — Не трогайте её! — не сдержался Лисохвост и почти что крикнул это на весь зал.       — Я никого не трогал, — пожал плечами Коршун, — Она сама дала о себе знать. Остановите игру, — обратился он к дилеру, — Тут объявился внезапный гость.       Сердце Искры пропустило удар, она готова была расплакаться от досады. Тем не менее, она не спешно вылезла из-под стола, чувствуя себя самой униженной и оскорбленной на этом свете — будто бы ее раздели догола, сорвав одежду, потушили об неё бычки и заставили пройтись по многолюдной улице, где каждый мог в неё что-нибудь кинуть.       — Детка, чего же ты пряталась? Тут все свои, — расхохотался Частокол и вновь зашелся в хриплом кашле.       Коршун как мог сдерживал себя, прикрывая рот кулаком, но тут рассмеялся вслух. Искра впервые слышала, чтобы он так искренне смеялся — правда, повод для смеха был так себе. Она смущенно потупила взгляд в пол.       — Извините, мне нужно в туалет, — пробормотала она и едва ли не побежала — если бы не эта удобная обувь — в сторону уборной. Правда, бежала она примерно туда, где думала был туалет, и потом ей подсказали, что уборная в другой стороне, так что позор Искры на этом не закончился.       Буквально влетев в женскую уборную, Искра врубила кран с холодной водой и спешно окатила себя водою с помощью ладоней. Вода, почти ледяная, попадала в глаза, заставляя жмуриться, портила макияж, а капли стекали по лицу и шее, спускаясь к телу, пробираясь сквозь тонкое платье.       — Блять! Сука! Полный пиздец! Блядский рот! Я ненавижу эту ебаную жизнь!!! Сука!!! Пиздец!       Искра кричала на весь туалет — будь ее воля, и зеркала бы разбила, но она лишь злобно разбрасывала махровые сложенные скромной стопкой полотенца и вытаскивала одноразовые бумажные около сушилки. Била ладонями о поверхность мраморного умывальника, пока ладони не покраснели, а каждый удар отдавался дикой болью.       — Блять! Блять! Блять! А-а-а-а!!!       Она визжала, нервно ходила туда-сюда, затем поворачивалась к зеркалам и хватала себя за лицо — сжимая кожу, чуть ли не дергая ее туда-сюда, будто пытаясь содрать с себя, и беспрерывно смотрела на свое отражение. На глазах проступили небольшие слёзы от злости. Наконец, легкие будто бы стало распирать, а каждый вдох отдавался неприятным ощущением, от чего Искра обессиленно подошла к ближайшей стене и скатилась по ней, обхватив себя руками.       — Сука… Сука… — бурчала она, — Полный пиздец, — стон, полный отчаяния. Ногти резко вжались во внутреннюю поверхность ладоней, но никакой боли девушка не ощущала. Затем они привычно заскребли по внутренней поверхности бедра, превозмогая ткань платья, которая её и скрывала.       В один момент Искра вздохнула и поднялась на ноги. Подошла обратно к зеркалу — тут как раз дверь открылась, и какая-то женщина также прошла в уборную. Искра внимательно посмотрела на себя, сделала новый вдох, затем глубокий выдох, расправила плечи, приподняла грудную клетку и подбородок и поправила волосы. Её накидка каким-то образом оказалась на полу — она подняла её и накинула на голые плечи, как и была. Только сейчас Искра заметила, что платье было слегка мокрым, а капли воды на теле начали засыхать лишь сейчас. Поэтому она встала под сушилку и попыталась это исправить — теплый, даже горячий воздух задувал преимущественно под платье, в особенности куда-то в районе голой груди без бюстгальтера, и приятно щекотал — тепло разлилось по телу. Когда с процедурой было покончено, Искра окончательно пришла в себя и зашла в свободную комнату с туалетом, куда и направлялась изначально, пока её не охватили чувства. Помыла руки, напоследок взглянула на себя еще раз, пуще расправила плечи и выпрямила спину и направилась обратно к столу — превозмогая натертые на ногах мозоли — она пообещала себе, что как минимум месяц после этого не наденет никакие каблуки, даже если это будет вопросом жизни и смерти.       К удивлению Искры, покер продолжался как ни в чем не бывало, в том же составе — она и не помнила, сколько времени провела в уборной, и ей казалось, что прошла целая вечность. Шмель ободряюще улыбнулся ей и освободил место, а Лисохвост провожал взглядом. Мужчины же даже бровью не пошевелили в ответ на такое триумфальное возвращение. Искра надеялась, что они больше не затронут тему того, почему она пряталась под столом.       Неожиданное везение пришло Искре, судя по всему, ведь она выиграла партию и не смогла сдержать улыбки. Во время забора выигрыша она аккуратно посмотрела на Коршуна, но у того на лице не было ни единой эмоции. Досадно, но ничего, наверное, где-то у себя внутри грызёт локти, что Искра не смутилась произошедшего а наоборот, гордо вернулась на место, да еще и с победой! Сам-то этот пенсионер так сможет, интересно? Или только может смеяться и оскорблять?       Игра закончилась спустя час, всё время молча, лишь с редкими фразами по теме или даже вне темы. Искра с удовольствием обменяла фишки на деньги — её радовали даже не шуршащие зелёненькие, а сам факт — вкус — победы, азарта, удовольствия. Никогда она не получала столько эмоций от казино. Компания решила, что можно немного покататься по городу, а потом разъехаться по домам, поэтому они не стали играть за, например, автоматами или за другими столами в другие игры, и вышли из здания. Там её ждало неприятное зрелище, и непонятное для Шмеля — около Коршуна уже ошивалась Пестроцветик которая, видимо, вышла из машины. Позвал её как какую-то проститутку, а она и не против! Разве ведут себя так девушки из знатных семей стоимостью в миллиард? Искра поспешила это исправить. Сначала она активно зашептала на ухо Шмелю:       — Этот человек, — она указала взглядом на Коршуна, — Очень плохой. Хочет продать… В общем, девственность твоей сестры… Но в другом месте. «Там» высоко ценится извращенцами. Ты же не хочешь этого?       Шмель округлил глаза и прикрыл рот рукой.       — Что?! Нет конечно! Ч-что это вообще значит?       — Тогда нам нужно её отговорить! Пойдем!       Затем они вдвоём подошли к Пестроцветик.       — Отойдем на секундочку? — не дожидаясь ответа, она осторожно отвела её в сторону за локоть, сказав Шмелю пока оставаться на месте, — Ты с Коршуном, да?       — Да. Я не хотела играть, поэтому меня привезли позже, — её язык чуть заплетался — явно успела выпить, — Сейчас мы с ним поедем и…       — Знаешь, я тут подслушала, в общем, твоя анальная девственность при тебе?       — Да, родненькая при мне, пока что, — рассмеялась Пестроцветик.       — Не хочу тебя расстраивать, но это реально «пока что». Он хочет тебя щас привезти в отель и продать твою жопу в прямом смысле одному богатому извращенцу. Арабу, вроде. Он будет делать с тобой ужасные вещи, тебе они не понравятся, и чем больше боли он тебе доставит, тем больше заплатит. Но не тебе. Коршуну заплатит. Он тебя продаст!       Пестроцветик состроила ту же удивленную мину, что и её брат минутой ранее. Казалось, что даже протрезвела за секунду.       — Чего?! За что так со мной?! Я верила ему!       — Я не знаю! Поэтому лучше поехали домой. Если жопа дорога, конечно, — Искра подхватила подругу под локоть.       — Ах он… Урод!!! Тварь! — крикнула ему Пестроцветик, обернувшись через плечо, когда Шмель взял её под другой локоть и повёл к машине. Искра же тоже посмотрела на Коршуна и подошла к нему.       Тот выглядел очевидно озадаченным, но уже не вслушивался в дальнейшие летящие в его сторону проклятия от Пестроцветик. Он курил неподалёку от Частокола, который разговаривал с каким-то незнакомым мужчиной.       — Что? — так и спросил он.       — Сегодня ты без Пестроцветик. И завтра. И послезавтра, — самоуверенно хмыкнула Искра, смотря Коршуну прямо в глаза.       — Что ты ей наговорила?       — Неважно. Просто держись от неё подальше. Знал бы ты, из какой она семьи…       — Знаю. Что дальше? Если ты подумала, что лишив меня бесплатного секса с юной моделькой сделала мне больно, то нет, как-нибудь обойдусь или найду, кому заплатить. Ты просто в очередной раз проявила себя как не самая умная леди. Не надоело?       — А тебе не надоело портить мне жизнь? — злобно стиснула зубы Искра, гордо повернулась и уверенно зашагала к минивэну Лисохвоста.       Коршун не сдержал своего смешка и вздохнул вместе с очередной затяжкой. «Это кто кому жизнь портит, Искорка?».

***

      Львиносвет был занят очень важным делом — он лежал с Пеплогривкой в своей постели. На них не было одежды, а укрывало их лишь тонкое одеяло. Пеплогривка удобно уместилась на его груди, пока Львиносвет перебирал её волосы. Тихий ветерок задувал из приоткрытой форточки, приподнимая штору, а торопиться было совершенно некуда. Львиносвет думал над вопросом, который хотел задать. Как будто даже и без него все было ясно — как ему казалось, — но он все равно чувствовал необходимость всё прояснить. Спустя еще пару минут, во время которых он тщательно готовил в голове вопрос, он начал говорить:       — Пепл…       — Да? — Пеплогривка с улыбкой подняла голову.       — А я хотел спросить… Можешь ответить честно?       — Смотря на что надо отвечать, — хихикнула она, — Давай, задавай.       — Кто мы…       Внезапно телефон Пеплогривке на прикроватной тумбочке зазвонил. Вряд ли бы её стали беспокоить по пустякам, да и рингтон у нее стоял только на важные контакты вроде семьи, так что она поспешила приподняться и взять трубку.       — Подожди секундочку. Да? — это был контакт Медобоки. Пеплогривка обеспокоенно взяла трубку. Наверняка что-то срочное — иначе бы написала СМС.       — Пепл, мне страшно… У меня течет кровь… Снизу, оттуда… И мне больно… Пожалуйста, приедь, — едва ли не плача, прерывистым голосом говорила Медобока. Пеплогривка ахнула от испуга.       — Звездное племя! Я сейчас буду! — Пеплогривка прижала телефон плечом к уху и быстро нашла свое нижнее белье и остальную одежду, спешно натягивая на себя, — Что мама говорит?       — Мама не берет трубку, я и Кувшинка помогли вызвать скорую, — теперь звучал голос Маковки, — Еще позвонили Ягоднику. Мы сами очень испугались, если можешь, возвращайся домой.       — Конечно, я сейчас буду! Папа еще не вернулся?       — Нет еще. Звездное племя, я так боюсь за неё… — Маковка была встревожена не меньше.       — Тише, мои маленькие, я недалеко, скоро буду. Если скорая приедет раньше меня, дай знать, в какую больницу повезут, — Пеплогривка попыталась натянуть джинсы.       — Конечно!       После сброса вызова она продолжила спешно одеваться, пока Львиносвет в недоумении смотрел на нее. Тем более, он тоже начал одеваться.       — Что случилось? Чем помочь? — спросил он.       — Что-то с Медобокой, — Пеплогривка развернулась и остановилась рядом с Львиносветом, поглаживая его по плечам, — Подкинь меня до дома, пожалуйста. И извини, что прервала тебя, я ненарочно, — легонько поцеловала в щеку, — А теперь побежали к выходу, — она взяла телефон, сумку, на ходу надела на себя топ, обулась и вместе с озадаченным Львиносветом вышла из его комнаты.       Около выхода из дома они встретились с Белкой, которая наблюдала за суетливо искавшим ключи от своей машины Львиносветом.       — Молодые люди, куда торопитесь? — с улыбкой спросила она.       — Медобоке плохо, наверное, что-то страшное, мне нужно срочно домой, — обеспокоенно ответила Пеплогривка.       — А, давайте подвезу вас. Я выпила меньше половины бокала, это ничто. Львенок, не ищи ключи, каждая секунда на счету, — сказала она сыну, — Выходите, я сразу за вами.       Пеплогривка вскинула брови. Она чувствовала легкое напряжение между собою и миссис Эррера-Файер из-за того её идиотского поступка с кольцом и, как она поняла, Белка была о нем в курсе. Тем не менее, она попыталась улыбнуться и сделать вид, что ничего подобного не было.       — Сп… Спасибо вам, тётя Белка. Если вам не трудно!       — Нисколечки. Давайте, поживее, ребята.       Белка даже не стала переодеваться — тратить лишнее время было ни к чему. Пеплогривку она посадила на переднее, а Львиносвет скромно сидел на заднем.       — Что тебе сказала Маковка? — женщина прибавила скорость. Ехать было минут пять, не больше.       — Она сама ничего не знает. Девочки очень напуганы. Родителей дома пока нет. Звездное племя, я так волнуюсь!       — Милая, не переживай. Службы спасения у нас очень оперативно работают, а ближайшая больница недалеко. Наверное, Медобока переволновалась, вот кровотечение и открылось, но его быстро остановят. Такое нередко происходит на ранних сроках и даже без последствий. Все будет хорошо, — Белка не отрывала взгляда от дороги, — О, смотри, вот и скорая прямо перед нами.       Пеплогривка с облегчением выдохнула. Действительно, все должно обойтись без последствий… И тем не менее, где-то в глубине души она подозревала выкидыш, или какую-то патологию плода, но во всех таких случаях есть угроза и жизни матери в том числе, отчего она не могла усидеть на месте, выдумывая себе всякие ужасные сценарии.       — Мы уже почти на месте. Все будет хорошо, — уверила её Белка, которая даже не глядя на Пеплогривку почувствовала её волнение — или же услышала, как та ерзала на кожаном сидении, — Выпей водички, здесь есть неоткрытая бутылка.       Спустя еще две минуты машина Белки припарковалась у дома Пеплогривки, аккурат с машиной «скорой».       — Беги, милая, да убережет Медобоку Звёздное племя, — женщина осторожно погладила её по плечу.       — Все будет хорошо, — тихо отозвался Львиносвет и нежно посмотрел на возлюбленную.       — Спасибо вам большое. Увидимся, — грустно улыбнулась Пеплогривка и едва ли не выпрыгнула из машины.       Тем не менее, Белка не спешила уезжать. Они решили проследить за происходящим из машины — чтобы помочь, если что вдруг. Спустя пару минут машина «скорой», куда поместили Медобоку, стремительно уехала. А следом и остальные сёстры сели в машину Медуницы, которую вела Пеплогривка. Оставалось надеяться, что все обойдется.       — Милый, пересядь на переднее сиденье, — вдруг попросила Белка, — А то что как не родной. И я хочу тебе кое-что сказать.       — Что случилось? Ты что-то знаешь? Почему мы не уезжаем?       Женщина промолчала, дождавшись, пока Львиносвет сядет на переднее. Ей было тяжело, но дальше тянуть смысла не было — он обязан знать правду, которую знают все, кроме него. Ну, почти все… Ведь остальные в городе до сих пор считают, что у Львиносвета с Пеплогривкой всеьез будет свадьба. И непосредственно Львиносвет находился в числе этих людей.       — Сыночек, ты говорил с Пеплогривкой о вашей свадьбе?       — Ну, всерьез нет, мы так, затрагивали очень косвенно эту тему… Я еще сегодня хотел спросить, официально ли мы вместе, раз она теперь проводит со мной время и ласково относится… Но не успел, ей позвонила Медобока. А что? Хочешь какие-нибудь детали подправить?       — Не совсем, — Белка сглотнула ком в горле, — Мне нужно тебе рассказать, только прошу, не злись и не расстраивайся так сильно… — Львиносвет внимательно посмотрел на мать, и какое-то нехорошее предчувствие чего-то такого же нехорошего засело у него внутри, — Ваша помолвка расторгнута, — она заметила, как всполошился Львиносвет, и поспешила себя поправить, — Вернее, перенесена на неопределенный срок. Но в ближайшее время, увы, свадьбы не состоится.       — Почему? — только и спросил он тихо.       — Так решила семья Пеплогривки, я и сама не знаю, Медуница не объяснила мне причины, — соврала Белка. Она решила не добавлять в свой рассказ уточняющую деталь про выбрасывание помолвочного кольца — ей не хотелось, чтобы сын был плохого мнения о Пеплогривке.       — Она все-таки не хочет быть со мной, — вздохнул Львиносвет, и Белка поспешила его обнять.       — Пеплогривка хорошая девочка, просто запуталась. Ты и сам видишь, какая у нее ситуация в семье. Не принимай это на свой счет, с тобой все прекрасно, дело не в тебе. Вдруг это всё временно, и вы поженитесь потом, уже будучи взрослыми, когда всё уладится. Ну сам подумай, какому подростку всерьез нужна свадьба?       Львиносвет ничего не ответил. Он чувствовал себя паршиво. Зачем она тогда возобновила с ним отношения, зачем использовала его, проводила с ним вечера и ночи, раз не хочет ничего серьезного! Почему было не признаться? Второе, что почувствовал юноша — злость. Он впервые в жизни злился на девушку, а тем более на ту, к которой неравнодушен. За что она заставила его себя так чувствовать?       — Я вернусь домой пешком. Нужно проветриться, — Львиносвет вышел из объятий.       — Львиносвет! Всё в порядке? — обеспокоенно спросила Белка.       — Да. Просто прогуляюсь. Я скоро вернусь, — он открыл дверь и вышел из машины, направившись в противоположную сторону. Белка в очередной раз для самой себя заключила что, наверное, она и вправду никчёмная мать.