Аффлюэнца

      «Гелендваген» плавно остановился у входа в «Сумрачный Лес». Искра перевела взгляд с дороги, которая сменилась видом на чёрное здание клуба и неоновую до боли знакомую вывеску на Коршуна, сидящего на водительском сидении. Он перестал сжимать руль и теперь отстукивал пальцами непонятный ритм, судя по всему, ожидая чего-то. Затем он посмотрел на Искру в ответ.       — Что-то не так? — мягко спросил он.       — Нам стоило заехать с чёрного входа, — увильнув от ответа произнесла Искра, положив свою ладонь на ладонь Коршуна, которая уже лежала на её внутренней стороне бедра.        — Теперь ты стала бояться преследований и папарацци? — усмехается мужчина, неожиданно убрав руку и приложив её ко рту. Отводит взгляд.       — Коршун, я понимаю, что тебе от этих слухов ни горячо, ни холодно и тебе терять нечего, но мне — нет. Ты можешь подкупить кого и что угодно, а у моей семьи опять откуда-то взялся долг, да такой, что, возможно, придётся продавать единственную машину. С Голубкой расторгли один хороший контракт из-за того, что Воробья обвиняют в убийстве и вовсю осуждают, а мы его родственницы и следовательно тоже должны получить волну негатива. Поэтому прошу, не трави душу. Подъедь к чёрному входу, — на одном дыхании выпалила Искра неожиданно для самой себя.       Любая другая боялась бы даже дышать в сторону такого авторитета, как Коршун — но не она. У неё получилась целая гневная тирада. Всё таки его молчание длиной в неделю и непонимание того, как слухи в таблоидах влияют на юную Искру довели её. Внезапно она испуганно вжалась в кресло, увидев, как Коршун поджал губы — осознание произошедшего произошло слишком поздно.       — Хорошо, — отвечает спокойно и заново заводит машину.       — Спасибо, — они тронулись с места, — И спасибо, что наконец перестал меня игнорировать. Знаешь, места себе не находила… Тут ещё с Воробьём такое случилось. Блин, не верю, что он его утопил, — как обычно она сидела, рассказывая будто в пустоту. У них так всегда — Искра говорила, Коршун кивал, иногда угукая или спрашивая что-то незначительное по теме. Правда, её удивило, что сегодня они молчали всю дорогу, и более менее разговорились только сейчас.       Вообще, статус отношений у них был максимально странный и неопределённый. Она не могла назвать его своим любовником или тем более возлюбленным — любви между ними не было, хотя с их первой встречи Коршун ей очень нравился, и нравится до сих пор — но чисто внешне. Для Искры он был больше образом отца, которого у девушки не было или как минимум наставника — провёл её в общество «Сумрачного Леса» и в свою студию, оберегал от нападок, покупал подарки, относился хорошо, в конце концов даже подвозил на своей «обалденно дорогой тачке»; лишь поколачивал иногда, но это всё было в рамках так называемых тренировок, да и в последнее время он её не трогал. Говоря про «трогал» — он ни разу к ней не приставал, не давал каких-то двусмысленных намёков, не флиртовал и вообще был едва ли не настоящим джентльменом с ней. Единственное, что он себе позволял — в некотором роде милые жесты, например, поправить волосы, подтереть кровь, положить ладонь на плечо, приобнять и всё в этом роде. Искра никогда не видела, чтобы с ней так обращались её сверстники; разве что Львиносвет, но он был её кузеном и это было ожидаемым с его стороны. Да, она купилась на такое поведение — настолько, что не сразу заметила перемены в этом самом поведении; чего стоит одно только недельное игнорирование после скандального заголовка и тех самых фото во всех СМИ. Конечно, их быстро подтёрли, настолько быстро, что из близкого окружения их заметила только вездесущая Голубка и троица; но факт оставался фактом. Искра надеялась, что это молчание было связано как раз с подтиранием любой новости, где их имена и они сами фигурировали вместе; ей становилось плохо, когда она начинала себе надумывать, что он намеренно её игнорировал. И ещё одна деталь — Искра ужасно привязалась к Коршуну за всё это недолго время и плохо переживала разлуку.       — Оценивая твою ситуацию… Мне нужное кое над чем подумать, — они вышли из машины и направлялись к клубу через черный вход, — Зайдёшь если что в мой кабинет, хорошо? — звякнул связкой ключей.       — Сделаю это максимально быстро после того, как со всеми поздороваюсь, — они легонько обнялись и Искра направилась к столику, который был уже занят скоплением знакомых.       Ещё издалека она увидела рядом с кальяном серебряную подложку, на которой были аккуратно вычерчены несколько маленьких дорожек из какого-то белого порошка. Точнее, даже не какого-то — Искра прекрасно знала, что это такое; пробовала его у Львиносвета с Остролистой и, конечно же, в «Сумрачном Лесу» тоже. Вообще, кокаином в нынешнее время, а особенно в таком месте, уже никого не удивишь. Да, любая знаменитость, которая попадалась на употреблении, тут же осуждалась общественностью, однако все всё равно понимали, что это уже норма и стоило бы свыкнуться. С улыбкой она подсаживается за столик, здороваясь со всеми по очереди.       — Привет, Искристая! — облокачиваясь на спинку кожаного дивана едва ли не кричит Муравьятник. Ей неловко от того, что он зачем-то использовал полную форму её имени, — Ну что, сколько раз тебя уже успел трахнуть Коршун?       Искра состроила гримасу отвращения.       — Ну что, сколько дорожек ты уже успел снюхать, чтобы начать нести такую чушь? — подражая ему съязвила она.       — Правда, скажи!       — Нисколько. Серьёзно, даже не говори таких вещей, — водит кредитной карточкой туда-сюда, утрамбовывая порошок, потом быстро опускается к подложке и тут же занюхивает.       Множество неоновых вывесок и светодиодных лент освещают клуб по всему его периметру как внутри, так и снаружи. Тёмный, приглушенный свет в сочетании с не слишком громкой клубной музыкой, а также главная особенность «Сумрачного Леса» — искусственный туман-спецэффект создают неповторимую атмосферу, которая заставляет возвращаться сюда вновь и вновь. Бармены делают лучшие коктейли с запоминающейся подачей, кальяны тут — самые дымные и вкусные, а по выходным выступают самые пластичные и красивые танцовщицы и стриптизёрши, собирающие вокруг себя толпы мужчин, готовых положить им в трусы всё своё состояние — к этому месту невозможно придраться; высший уровень. Звездоцап хорошо постарался, чтобы создать «Лесу» репутацию дорогого элитного клуба. Всё ради одной цели — отвлечь внимание общественности от всех тех ужасных вещей, которыми тут на самом деле занимаются. И заработать, конечно же; но это лишь в качестве приятного бонуса.       — Знаешь, он просто так около себя никого не держит, а всякие эскортницы и недотусовщицы с ним задерживаются максимум на день-два. Так что колись, есть ли у вас что-то с ним, — начала Дроковница, отпив сладкий коктейль.       — Нет! Я серьёзно! Он просто…       Тут Искра ещё раз задумалась — а кто же они друг другу? Не любовная парочка, как было уже упомянуто выше, и не страстные любовники. Что вообще может иметь 35-ти летний мужик с девочкой-подростком? По закону — абсолютно ничего, кроме нейтрально-дружеского общения. На деле же выходит, что и всё, и ничего; вот так одновременно. Коршун действительно казался ей отцовской фигурой, правда слишком уж сексуальным он был для роли её отца. Казался ей примером для подражания. Казался ей защитой и опорой. Казался ей опытным мужчиной, наученным жизнью. Казался ей всем. Наверное, это ненормальное влечение и ей нужно к психологу. Да, точно — её влекло к нему! А было ли это чувство взаимным? Вряд ли. Коршун же не совсем идиот, чтобы, несмотря на свою скрытную деятельность, по итогу угодить в тюрьму не из-за неё, а из-за растления малолетних. Нет, ему она не нравилась. И что тогда ответить, чтобы не выставить себя маленькой влюблённой дурой? Погодите, влюблённой? Чёрт, надо было вообще промолчать изначально!       — Мы просто… успели подружиться.       Компашка расхохоталась.       — Я даже догадываюсь, к чему приведёт эта дружба однажды, — подметил Жукоус, — Ладно, давайте выпьем за лучших друзей Коршуна и Искру! — все, кроме Искры, поднесли свои бокалы и стаканы и начали чокаться. Она тем временем размышляла над тем, что только что ляпнула.       Наверное, ей завидовали. Да, точно! Искра мысленно улыбнулась, вкушая это чувство и смакуя его с великим удовольствием. Это означало, что она лучше, она впереди их всех — она достойна внимания Коршуна! Обычно, зависть в её жизни присутствовала только её собственная — по отношению к сестре и ко всем тем, кто был богаче и выше по социальному статусу. Эти люди были удостоены зависти за то, кем являются и что делают. А сейчас и сама Искра с чувством приятного удовлетворения была той, кому завидовали. Люди за столом испытывали тоже самое, что и она, видя каждое утро перед школой, на каких классных машинах приезжают тройняшки Эррера-Файер. Отлично, теперь главное — удержать рядом с собой Коршуна.       — Ребят, мне тут отойти нужно. Скоро вернусь, — подала голос Искра, обратив на себя внимание. Сидевшие стали наблюдать за тем, как она берёт свою сумочку, просит сидевшую рядом Дроковницу подвинуться и спешно покидает стол.       Жукоус ухмыльнулся.       — Я могу предположить, куда она пошла, — его лицо будто исчезает за плотным облаком дыма, что образовалось от затяжки кальяном.       Блондинка чуть замедлила шаг, когда стала приближаться к двери кабинета Коршуна. Да, после ареста отца это его клуб, теперь он тут «большой начальник» — и кабинет у него, как и у любого начальства, тоже имелся, разумеется. И ещё какой — в стиле строгого минимализма, с дорогой мебелью и шикарной кожаной обивкой на кресле, а пахло в нём бренди и табаком. Она любила это место — настолько, что шла туда, как на праздник, но сегодня решила помедлить и поразглядывать несколько картин, что висели на стене у кабинета. Это были гобелены небольших размеров в позолоченных рамках, висевшие в шахматном порядке. Они изображали в большинстве своём либо леса, либо какие-то сюжеты — мифические и даже библейские. Её удивило, что картины нашли своё место в этом клубе, ведь совсем не сочетались с интерьером и выглядели слегка несуразно, пускай и очень красиво. Как-нибудь она обязательно расспросит Коршуна о них.       Тихий стук в дверь, после которого, не дожидаясь ответа, Искра тут же заходит внутрь.       — Ну так, зачем звал? — она бодро проходит к стулу напротив и в нетерпении начинает крутить кольца на пальцах.       — Знаешь, есть тут одно дело. В плюсе останемся и мы, и ты. Но сначала лирическое отступление, — он тушит сигариллу об дно пепельницы и кладёт её туда, — Ты девочка умная, поэтому должна понимать, что всю жизнь за бесплатно никто не собирается делать тебе здесь коктейли и в целом являться пристанищем, где можно провести бессонные ночи. Каждый вхожий в круг «Сумрачного Леса» не на правах обычного посетителя должен рано или поздно чем-то отплатить его главарям, в особенности мне.       — Мы и так в долгах как в шелках… — пробубнила Искра, и сразу чуть громче добавила: — Сколько я тебе должна?       — Послушай, перебьёшь меня ещё раз — вылетишь отсюда к чертовой матери, поняла? — Искра коротко кивнула, — Так вот, речь тут даже не о деньгах. Ты должна будешь поучаствовать в сокрытой деятельности нашего клуба. Каждому мы подбираем работёнку по нраву, и для тебя тоже есть кое-что. Ты будешь танцевать на шесте, — последнее предложение должно было прозвучать как вопрос, но с уст Коршуна это было абсолютным утверждением, не терпящим возражений и споров.       Девушка нервно сглотнула. Её морозило от такого хладнокровия в его голосе.       — Прости?.. — пискнула она.       — Ты слышала. У тебя в школе каникулы, поэтому всё это время посвятишь работе. Начиная с завтра.       — Коршун, я этого делать не буду.       Мужчина сузил глаза.       — Я что-то не припоминаю, чтобы спрашивал, хочешь ты это делать или нет. Зато я припоминаю долги твоей матери, и разве ты не желаешь ей помочь, а ещё наконец-то выбраться из бедности? — манипулятивно спросил он. Глаза Искры расширились от испуга.       — Я не могу…       — Спроси у наших танцовщиц, сколько они зарабатывают за ночь — ахиреешь. У тебя нет абсолютно никаких причин отказываться, Искра. Да и в конце концов, отказа я не предусматриваю.       — Мне же всего 16…       Коршун уже начал потихоньку выходить из себя. Он определённо не любил, когда с ним пререкаются.       — У тебя на лбу что-ли написано, сколько тебе лет?! На шестнадцать не выглядишь, так что будешь шевелить задом и помалкивать. Взамен, оленёнок Бэмби, по началу для тебя будут особые условия. Зарплата у тебя будет лично от меня и не будет зависеть от того, сколько заплатят тебе посетители. Выступать можешь в маске, а вещи брать из общей гардеробной в раздевалке всех танцовщиц. Наши девочки тебя всему обучат, по крайней мере самому основному уж точно, а остальное узнаешь на опыте. Ещё раз — начинаешь с завтрашнего дня.       — Оленёнок Бэмби?..       — Это единственное, что тебя смутило? — усмехнулся Коршун, — Да у тебя сейчас глазища по пять копеек и такое невинное личико, что выступать будешь именно под таким псевдонимом. И вообще, радуйся, что я тебя не спать с собой заставляю за деньги.       — Коршун… — она вдруг посерьезнела, — Даже если окажусь на улице, на такое точно не соглашусь. Никогда.       — А над этим я ещё подумаю. Остались вопросы?       От чего-то она вдруг вспомнила, что хотела спросить его про картины на стене. Да-уж — мозг во время стресса порой подкидывает нечто неожиданное.       — Почему у тебя на стене около кабинета висят такие неподходящие картины?       — Матушка любит собирать гобелены. Достаточно исчерпывающий ответ? — Искру удивило такое откровение, связанное с семьёй.       — Да, — нервно прижимая к себе сумочку говорит она и встаёт со стула, направляясь к выходу. Сегодня ей тут больше делать нечего; нужно вернуться домой и морально подготовиться к завтрашнему дню.

***

      Дом — нелюбимое место Искры. Он самый обычный, а по меркам Калабасаса и вовсе убогонький, хоть и немаленький, а его стены будто бы морально давили на девушку каждый раз, когда она там оказывалась. Это не особняк Эррера-Файер и тем более не поместье семьи Хидден, или любой другой семьи куда богаче — и это очень удручало. Почему мать просто не могла уже свыкнуться с их бедностью и взять дом или квартиру в районе куда попроще, или даже в другом городке поменьше; пускай даже и не в Калифорнии? Для чего они так позорятся? Ладно хоть на обучение в Саут-Хиллз Академии у них есть стопроцентная скидка вплоть до выпускного, это Огнезвёзд в своё время подсуетился и организовал, правда об этом никто не должен знать; а ещё Голубка своими модельными успехами приносит в семью неплохой доход, однако только это и держало их на плаву — так они были конкретными лузерами. За то, что сестрица является тоже кем-то вроде кормилицы в семье, мать буквально её превозносит и вкладывает в неё все свои силы. А Искра… Что Искра? В ней нет ничего выдающегося, деньги она не зарабатывает, а только их тратит да ноет, что они бедняки, поэтому материнскую ласку она в последний раз видела лет в восемь — потом Голубка стала популярной детской моделью, и про Искру окончательно забыли. Где-то до пятнадцати девушка искренне пыталась понять, чем она хуже сестры, любила маму, угождала ей во всем и её грызла совесть за каждый проступок вроде прогула школы или мелкой шалости, который она совершала из-за жажды внимания. А потом она поняла, что это всё не работает и забила — забила также, как и Белолапа на неё. Уже даже не прятала сигареты, кутила с подружками и любимыми кузенами в клубах, не ночевала дома, испортила успеваемость в школе, в общем, была предоставлена сама себе. Для всех она считалась бунтаркой, но в глубине души была той самой восьмилетней девочкой, хотящей элементарного — маминого внимания и любви. Однако сейчас ей предоставился шанс добиться хотя бы капли желаемого — маленькая девочка внутри неё уже хлопала в ладоши, предвкушая, как мама её поцелует, обнимет и поблагодарит за финансовую помощь.       Отдав последние наличные таксисту, Искра вышла из машины, вдохнув полуночный свежий воздух. Фасад дома перед глазами её не радовал.       — Боже, а мы тебя всё ищем! — едва она успела разуться, послышался голос «противной сестры», и та выглянула из гостиной, — Проходи, мама хочет с тобой поговорить! И где ты была вообще?! — её голос следовал за ней всю дорогу до гостиной, неимоверно раздражая, хотя казалось, что больше раздражать уже некуда.       Отказавшись от того, чтобы сесть на кресло, Искра просто выжидающе встала напротив матери на диване.       — Искристая, мне не нравится, что про тебя написали в газетах, — со вздохом начала Белолапа. Ей опять стало противно от полной формы собственного имени, — Этот взрослый мужчина, с которым тебя видели — нехороший человек, и что ты вообще забыла около него? Почему ты мне ничего не сказала?       «А как будто тебе было бы интересно меня слушать!»       — Мама, эти фото подделаны. Я не знакома с тем человеком и вообще, эти снимки отовсюду удалены и… — она сама не поняла, почему начала оправдываться.       — Но сам факт. И ты пропадаешь в каких-то сомнительных клубах, в школе учителя на тебя жалуются, что происходит?       — Тебя только сейчас это всё заинтересовало, да?! — выплюнула Искра, — Ну ты почаще на Голубку обращай внимание, может и не заметишь, как я в подоле принесу, или дом подожгу!       — За что ты так говоришь с мамой? — ужаснулась сидевшая рядом Голубка.       Эта сующая во всё нос сестрица окончательно взбесила Искру.       — Тупицам слова не давали, так что закрой рот, не с тобой общаюсь! И вообще, дорогая мамочка, я тоже работу нашла, и моё слово в этом доме тоже наконец-то будет иметь вес! И, может, разговоров про долги станет меньше.       — Что ты несёшь? Какая работа? Искра, зачем?! — наверное, мать тоже не поверила, что слова «Искра» и «работа» стоят в одном предложении. Она, хоть и жаловалась на бедность, но не могла себе позволить, как она говорит, «унизиться» и пойти на обычную человеческую работу, когда как её сверстники наслаждаются деньгами родителей.       — А вот такая! Погашу наш долг и вы обе ахуеете. Может, я вообще отсюда съеду нахер, — скрестив руки на груди, продекларировала Искра.       — Ох, Искра, — Белолапа встала с места и обняла дочь, — Это ты ради нас так? Ох, не стоило, Искорка… Спасибо, — прошептала она.       Блондинка оттащила от себя мать.       — Сейчас я пойду спать. Завтра у меня первый рабочий день, — последовав собственным словам, она направилась наверх, в свою комнату.       Смывая макияж перед раковиной в ванной, Искра размышляла над тем, что ей предстоит делать. Никогда она не представляла себя стриптизёршей и даже до конца не могла свыкнуться с этой мыслью, пускай о новой работе она сказала с некой долей гордости. Это было в её понимании унижением похуже работы бариста или официантом. Да, кстати, почему Коршун не предложил ей именно такую должность в своём баре? Наверное, она слишком красивая — эта мысль грела душу. Он посчитал её красивой и достойной. Официантки тоже бывают симпатичными и с шикарными фигурами, но не каждой из них дано танцевать на шесте в одном из лучших клубов Лос-Анджелеса. Великое Звёздное племя, лучший клуб Лос-Анджелеса, и она в нём не просто посетительница, а часть коллектива! Ладно, быть стриптизёршой — не такое уж и унижение, да и лица её не будет видно, в конце концов. Большие деньги без особых усилий — звучит как что-то, что Искре снится по ночам; а теперь это стало реальностью.       Теперь, значит, можно поразмышлять над тем, на что она потратит заработанное. Первым делом, погасит долг матери, а потом? Наверное, надо будет купить новую уходовую косметику — с такой мыслью она поставила свой увлажняющий крем из среднего ценового сегмента обратно на полку; тщательно начала впитывать его по всему лицу, не переставая смотреть на себя в зеркало. После, конечно же, накупит себе новой красивой одежды. Повесит похожий гобелен, как около кабинета Коршуна, в своей спальне. А на остальное будет просто наслаждаться жизнью. План идеальный. Добро пожаловать в мир богатства, Бэмби.

***

      Прекрасный день, близившийся к вечеру; выходной, несмотря на который, особняк Эррера-Файер почти что пустовал. Калифорнийское солнце сегодня не жарило и вообще куда-то спряталось за облаками и в целом было прохладно, поэтому Остролистая решила выйти на задний двор и вспомнить своё старое хобби. Стрельба из лука. Этому она научилась от отца — Ежевика увлекался охотой, и пускай это немного разные вещи, но суть одна — попасть в цель, и поэтому Остролистая многое почерпала именно с его слов и действий. Карьера в медицине ей уже не светила, так что она с головой погрузилась в новое для себя дело; и не промахнулась, как бы иронично это не звучало. Стрельба здорово помогала ей выпустить пар, которого накапливалось достаточно, — всё-таки удерживать позиции школьного лидера это занятие нелёгкое, также учила внимательности, концентрации и меткости. Ей казалось, что она родилась с луком и стрелами в руках. Однако в последнее время девушка отложила своё увлечение на дальнюю полку — сначала она про него забыла, а потом и вовсе отпало желание им заниматься. Но сегодня она с помощью Львиносвета вытащила одну из больших тяжелых мишеней на специальной подставке на лужайку заднего дворика, переоделась в тёмно-серый клетчатый пиджак, который приталила ремнём, чёрные облегающие штаны, тонкие перчатки, ботинки «оксфорды» и взяла любимый лук. На кончиках пальцев возникло приятное чувство, едва ли она взяла приспособление в руки; наверное, они успели соскучиться по натягиванию стрелы на лук. Стрела за стрелой, и вот, как минимум несколько раз ей удалось попасть точно в цель. Остролистая испытала приятный шок, потому что думала, что промахнётся. Что-ж, опыт не пропьёшь, верно говорят. Девушка так увлеклась, что не заметила подошедшего к ней брата.       — Тренируешься стрелять по Светлоспинке, чтобы отомстить ей за чушь, которую она наговорила про нашего Воробья? — усмехнулся Львиносвет.       — Отвянь, — процедила она сквозь зубы, прицеливаясь в очередной раз, — Пока у меня не возникло желание попасть по тебе, а не по мишени.       — Понял, — чуть виновато, но с небольшим задором в голосе ответил он.       Послышался шум от пролетевшей куда-то совсем мимо стрелы. Оставалось надеяться, что она не влетела в забор или во что-то очень дорогое, стоявшее у них во дворе.       — Блять, ну я же сказала, — с досадой прошипела Остролистая, бросив лук на землю рядом с собой, — Чё приперся? — она таки повернулась к брату.       — Да там все наши домой вернулись, скоро будем ужинать. Присоединяйся.       — Ну и ради этого стоило меня отвлекать, да?! — она выдернула из мишени парочку стрел, собрала их вместе и снова подошла к Львиносвету.       — Мама сказала.       — Она много что говорит. И что теперь, бежать выполнять всё, что она хочет?       Парень и не собирался уходить.       — Да хватит тут статую изображать! Щас я подойду, — прогнав таким образом Львиносвета с лужайки, Остролистая стала искать попавшую мимо стрелу.       Мать в этой семье определённо не являлась авторитетом. Она, конечно, умела быть строгой, но эта строгость воспринималась детьми как какой-то анекдот, что Белку очень злило и она едва ли не кричала на них — это если не вмешивался Ежевика. Плохой матерью её не назвать; бывают матери и куда хуже, которые избивают, унижают, игнорируют или просто вредят своему потомству, Белка же такого не делала и это у неё даже в мыслях не сидело. Сложно было охарактеризовать стиль её материнства, потому что создавалось впечатление, что она просто-напросто не была к нему готова в своё время и за почти что восемнадцать лет так и не привыкла, поэтому просто управлялась как могла, не без помощи многочисленных нянек и тьюторов, конечно же. Остролистая, иногда задумываясь над этим, не понимала, зачем они с Ежевикой тогда так торопились? Всё равно тройняшки родились с помощью суррогатства, можно было и подготовиться получше, а если бы их мама была лет на десять старше, чем сейчас, то им было бы абсолютно всё равно — главное, чтобы воспитать смогла, не то что нынешняя Белка. «Нынешняя» же Белка не только выглядела, как подружка своих детей, но и по поведению напоминала их самих, даже капризничать могла также. Вообще, расти в семье, где мать с детства привыкла к богатству и даже пальцем не пошевелила, чтобы заработать собственную копеечку, а отец потом и кровью добивался своего положения, доказывая всем вокруг, что он достоин — настоящий диссонанс, и результат соответствующий. Получается, Ежевика занимался не только делами страны, но и воспитанием даже не троих, а четырёх детей. Храбрый отец-одиночка.       Переодевшись в более удобную одежду, Остролистая спустилась к столовой. Ей не понравилась идея того, что ей опять придётся выбирать самое низкокалорийное и просить самые маленькие порции; да и в принципе идея того, что ей нужно есть. Но в целом, можно было просто сказать маме, что она в очередной раз хочет схуднуть, и та с радостью бы поняла её и просила повара впредь добавлять пару диетических блюд. В конце концов, Белка и сама вечно сидела на всяких диетах. Ладно, в чём-то она действительно плохая мать — в поощрении голодания собственного ребёнка.       — Всем привет, — как обычно поздоровалась девушка, заняв своё место.       Первые десять минут они молча ели, изредка обмениваясь общими фразами, но потом Белка от чего-то посерьезнела.       — Как вы помните, в понедельник состоится судебное заседание Воробья. Вы же знаете как вести себя в суде? — обратилась она к детям, но создалось ощущение, что к самой себе.       — К чему вопрос? — спросил Львиносвет.       — Я только что озвучила же! — возмутилась рыжая, — В общем, держим лицо, ни с кем не дерёмся, с судьёй не пререкаемся. Честь Воробейчика защитят специальные люди, ваша экспрессия будет излишней.       — Эх, а так хотелось набить кому-нибудь морду, — скорее в шутку произнёс он.       — Я серьёзно! Семья Роуван — всё еще наши родственники, несмотря ни на что, и мы их очень уважаем. К тому же, они переживают потерю! Или до вас всё еще не дошло, что происходит? — тут, видимо, шло обращение к Львиносвету.       Черноволосая тихо рассмеялась.       — Ну не знаю, мам. Не думаю, что это уважение взаимно. На нас столько оскорблений и проклятий посыпалось. Или что, когда нас бьют в правую щёку, мы должны в ответ подставить левую? — в чуть издевательской манере сказала она. Всё таки, играть на маминых нервах — очень весело.       — Не делай вид, что не понимаешь смысл сказанного! — едва сдерживаясь, отчеканила Белка.       — Успокойтесь все, — внезапно подал голос Ежевика, прекратив есть.       Львиносвет с Остролистой тут же вжались в свои стулья, поджав губы. Ну, хоть кого-то в этом доме они уважали.       — Вам какое из маминых слов непонятно? — строго произнёс он.       Разумеется, ответом послужила тишина.       — Я рад, что вы у меня такие умные. Ещё раз — в зале суда ведём себя сдержанно и спокойно, нос не задираем. Я не знаю, что с вами сделаю, если вы нас опозорите. Какое из моих слов вам непонятно?       Дети опять промолчали.       — Замечательно. Можете быть свободны.

***

      Остролистая, болтая ногами в воздухе, лежала на своей постели, изредка поглядывая на висевший на стене телевизор, на котором она включила серию какого-то сериала. К уху она приложила телефон, ожидая ответа.       — Ал-ё-ё-ё-ё, — протянула она, когда услышала на том конце провод голос Искры, — Что делаешь?       — На работу еду, — как гром среди ясного неба прозвучал ответ.       — Куда-куда?! — Остролистая перевернулась на живот. Её брови нахмурились.       — Ну, я нашла… работу.       — Зачем? — просто спросила она.       — Знаешь, этим занимаются люди, чтобы деньги водились. Но тебе, конечно, это неизвестно, — огрызнулась Искра.       — Так ты серьезно? И почему поздно? Это точно легально?       — Работа просто в клубе.       Девушка задержала палец у рта, обдумывая сказанное.       — Я знаю этот клуб?       — Н-нет, да он вообще новый, — почему-то чувствовалось волнение.       — И чем ты там занимаешься? Звёздное племя, да кому не скажи — не поверят. Искра — и работает! Молодёжь в Калабасасе разве вообще умеет такое делать?       — Хватит издеваться. Официанткой работаю. Больше ничего не знаю, у меня первый день там.       — Ого, тогда удачи. И надеюсь, что этот клуб я никогда не посещу, — расхохоталась Остролистая, но Искра её настроение не поддержала, — Ты чего? Это же шутка.       — Думаешь, я сама в восторге?! Всё, пока, я подъехала, — звонок оборвался.       Девушка уставилась на экран, где был показан контакт Искры. Нет, что-то тут нечисто. Или же она ей что-то недоговаривает. Что такого должно было случиться, чтобы Искра нашла себе работу?

***

      Коршун перестал её подвозить, что очень расстраивало, однако соизволил дать денег на такси, поэтому добралась она быстро и также безопасно. Зашла через чёрный вход, попав почти прямиком в раздевалку танцовщиц. В ней стоял запах сладких духов и всё того же табака, от которого порой кружилась голова. Да, тут все в этом клубе курили. Девушки, до этого занимавшиеся своими делами, как одна обернулись на Искру.       — Это ты, малолетка, которую подложил под себя Коршун? — подала голос одна из девушек, наносившая на себя масло-автозагар. Она с презрением оглядела пришедшую, — Или же новенькая в нашем коллективе.       — Я не… У меня ничего нет с ним, — ответила Искра, — Я тут теперь работаю также, как и вы.       Присутствующие вслух рассмеялись.       — Ты смотри, сучка, хорошо устроилась, и при этом равняешь нас с собой? — другая танцовщица подошла к ней вплотную, схватив за челюсть, — Одна из богатеньких, пришла сюда ради души и по блату, а мы из-за нужды. Так вот — никогда ты не будешь такой, как мы. А мы не будем такими, как ты. И это очень хорошо, — она ослабила хватку. У Искры перехватило дыхание от такого «приветствия».       — Вот именно. Коршун секси, и вообще самый главный тут, но спать с ним — дурной тон, — отметила какая-то третья девушка.       Внезапно дверь раздевалки открылась. Некоторые девушки прижали к себе имеющиеся вещи и застыли в испуге.       — Ну мы же голы-е-е-е-е! — пропищала какая-то девушка с дешёвым париком цвета платиновый блонд и отвратительно большими губами.       — Дуры блять, нашли кого стесняться, — плюнула вошедшая Кленовница, — В общем, совсем забыла. У вас новенькая. Коршун настоял на том, чтобы вы обучили её основам, дальше она разберётся сама, умная. И да, малышку Искорку не обижать, — она как-то по-матерински положила руку на плечо блондинки, подойдя к ней сзади, — Иначе блять вернётесь туда, откуда я вас всех подобрала. Понятно? — танцовщицы кивнули, — По всем вопросам если что теперь обращайся ко мне, — шепнула она Искре и стремительно вышла.       Кленовница была уже немолодой женщиной — кажется, её возраст уже подходил к шестидесяти, как она слышала от Коршуна. Но, разумеется, по ней так просто не скажешь, сколько ей — выглядела она круто, в руке у неё частенько был мундштук, а одевалась она в приталенные пиджаки и юбки, и собирала волосы наверх, хотя временами вела себя откровенно по-хамски, убирая весь шарм своего внешнего вида; это выдавало в ней детство и юность, прошедшие на улицах гетто. В «Сумрачном Лесу» она была кем-то вроде сутенёрши и куратором для стриптизёрш, ответственной за все их танцевальные шоу и просто давней подругой Звездоцапа. Может, она и выглядела заботливой мамочкой для танцовщиц, но на самом деле была человеком удивительно жестоким, испытавшим множество трудностей на жизненном пути, и очень любящим деньги — впрочем, с таким характером прямая дорога в сутенёры и бандиты.       Стриптизёрши теперь без злобы, но скорее с нескрываемым любопытством оглядывали девушку, смущая её.       — И всё-таки, что-ж ты такого сделала, раз за тебя такие шишки заступаются? — усмехнулась та первая с автозагаром, — Ладно. Вот справа наши костюмы на вешалках, в коробках под вешалками есть маски и другой реквизит. Слева каблуки на полках, столик для макияжа занимай любой свободный, около него же и будешь оставлять свои вещи. И кстати, у тебя уже есть творческий псевдоним?       — Бэмби… Как оленёнок, — она вспомнила слова Коршуна.       Танцовщица усмехнулась.       — Что за милота! Но в целом, к твоим испуганным невинным глазкам подходит. Давай, устраивайся тут и не медли. Посетители не любят медлительных, — она достала свой костюм, коим являлись «две верёвочки», напоминавшие очень откровенный купальник, и остальные девушки также стали продолжать заниматься своим внешним видом, будто бы Искра сюда и не приходила вовсе.       Быстро смекнув, что к чему, она начала подготовку.       «Сумрачный Лес» был наполнен людьми как никогда. В эту субботу их всех собирало тут не только обилие выпивки, желание забыться или просто хорошо провести время, но и стриптиз-шоу от «лучших девочек». Богатые, бедные, успешные, одинокие, изменяющие жёнам — все готовы были отдать последнее этим бестиям на шесте. Искра ужасно волновалась; хоть на сцену к остальным её еще не выведут, поскольку двигаться на шесте она пока не умеет, но ей предстоит ходить по залу, зазывать на приват-танец посетителей — приват наука несложная, как ей объяснили, да и заработать там можно прилично, если хорошо стараться. Это и было главной целью.       Стучащая по ушам музыка настраивает на нужный лад стоящую за кулисами девушку; кажется, играет легендарный хит «Yeah!» от Usher'a. Тихо подпевая любимой песне, Искра наблюдает за соблазнительными движениями других, более опытных девушек. Они плавно двигались на шесте и рядом с ним, заряжали толпу и получали под ноги огромное количество купюр. Их роскошные формы выделялись микро-купальниками; а кто-то был и вовсе без верха; и восхитительным шоколадным загаром. Девушки умело двигали задницами, некоторые без стеснения сидели верхом на посетителях, нашёптывая им что-то на ухо — чтобы потом скрываться с ними в приват-комнатах. Признаться честно, Искра сама как завороженная смотрела на стриптизёрш и не знала, чего хотела больше — оказаться на их месте или отдать им все свои деньги. Наверное, первое, ведь если она научится быть такой же классной, как и они, то обязательно разбогатеет.       Наконец, настало и её время.

I seen shorty, she was checking up on me,

From the game she was spitting in my ear

      Она живо выходит в зал, появляясь неожиданно из-за дыма, и начинает плавно выхаживать среди посетителей.

You would think that she know me

I decided to chill (okay!)

Conversation got heavy

She had me feeling like she's ready to blow (watch out!)

Ohh! (watch out!)

      Некоторые заинтересовались загадочной девушкой в маске, ведь все остальные выступали без неё, и буквально раздевали ту взглядом, хотя и снимать было особо нечего — по сравнению с остальными, наряд Искры чуть скромнее; очень короткая юбка голубого цвета и вязаный топик в тон юбке, открывающий грудь; но он также не отличался целомудрием. Однако большинство продолжало в упор смотреть на стриптизёрш на танцполе, что слегка расстраивало Искру. Она начала чуть активнее шевелить задом и покачивать бёдрами при ходьбе.

She's saying, come get me

So I got up and followed her to the floor

      Очень богатый на вид дяденька подозвал девушку к себе.       — Как тебя зовут, золотце? — противно протянул он, от чего в любой другой день Искру стошнило бы, но сегодня она старательно делала вид, что ей это нравится.       — Бэмби, — бархатным голосом прошептала она, осторожно усаживаясь к тому на колени. Она начала двигаться на нём, иногда приподнимая свой топ снизу, давая фантазии старика разыграться.

Next thing I knew, she was all up on me screaming

Yeah (yeah!) yeah (yeah!) yeah, yeah!

Yeah (yeah!) yeah (yeah!) yeah, yeah!

      — Бэмби, ты достойна всех миллионов мира, — с такими словами он засунул ей между грудей неплохую пачку купюр, продолжая наслаждаться видом.

But what I do know is the way she dance

Make shorty alright with me

The way she get low

I'm like, yeah, just work that out for me

      А потом ещё две таких же. Искра мысленно ликовала.

Ludacris fill cups like double D's (yeah!)

Me and Ursh' once more, and we leaves 'em dead

We want a lady in the street but a freak in the bed that say

(Yeah!) Yeah!

      — Не хотите в приват? — томно прошептала она, наклоняясь неприлично близко.       — Хоть на край света, — дядечка, кажется, упивался открывающимся перед ним видом и сладким запахом духов.       Они засобирались вставать, чтобы направиться по назначению, когда Искра повернула голову куда-то в сторону входа в клуб и ужаснулась. Лучше бы она этого не замечала.

Next thing I knew, she was all up on me screaming

Yeah (yeah!) yeah (yeah!) yeah, yeah!

Yeah (yeah!) yeah (yeah!) yeah, yeah!

      В клуб бодро вошли Львиносвет и Лисохвост, что-то обсуждая. Нарядились ещё зачем-то как какие-то пижоны, уложили волосы. Да кто и как их сюда вообще впустил?!       — Я тебе говорю, тут такие девочки… У нас в школе таких нет, — затирал Львиносвет, — Давай тебе хотя бы на одну ночь найдем какую-нибудь, а то смотреть на тебя жалко.       — Бля, заебал, да нормально мне без девушки, — немного раздражительно ответил собеседник, — Я сюда чисто выпить пришёл и издалека на танцовщиц поглазеть, — они сели к бару.       — Ну давай просто посмотрим на них! Если понравится какая-нибудь — заплачу ей вместо тебя, и отпущу вас двоих в приватик. Не понравится никакая — вернёмся к бару, — он наткнулся на всё еще недовольного Лисохвоста, — Лис, еп твою мать, ну чё ты как маленький! Чё, ни на одну не встал?       Парень закатывает глаза.       — Ладно, пошли, извращенец. Но сначала шоты на скорость.       — Ура! Да тебе понравится, отвечаю! Бармен!       Они залпом примерно за одно и тоже время выпили пять шотов Б-52 и дали друг другу «пятюню» в честь этого. Искра тем временем поспешила оттолкнуть от себя ничего не понимающего клиента и убежала в раздевалку. Трясущимися руками она запихнула заветные купюры в сумку, будто боясь, что их кто-то украдёт и оперлась об стену, думая, как поступить. Уйти домой она сейчас точно не сможет, да и никто её не отпустит. В тоже время, если её заметят её же знакомые в первый рабочий день, это будет невероятным позором. Она не может просто так потерять работу и одновременно опрофаниться. Искре казалось, что даже маска на глазах не спасает и выдаёт в ней её. Но Кленовница уже поторапливала её вернуться и даже успела поругать за то, что та продинамила клиента. Делать нечего…       Она возвращается в зал. Продолжает медленно ходить между посетителей. Наверное, надеется, что её заметит кто угодно, но только не те двое.       — Ой, смотри, — замечает уже слегка нетрезвый Львиносвет, когда они расхаживают по клубу, оглядываясь, — Вон та похожа на мою Пеплогривку, — он указывает пальцем на стройную брюнетку с длиной волос примерно по лопатки, — Ой, бля, нет, не похожа. Сильно стрёмная, — подмечает он, когда танцовщица слезает с очередного посетителя, поворачиваясь к ним лицом.       — Ну они какие-то… Не знаю, — сомневается Лисохвост, — А может ту, — показывает на другую брюнетку, у которой и вовсе не было верха, — Сиськи ничо так.       — А вот смотри стоит статуэточка милая, — Львиносвет наткнулся взглядом на Искру.       Никто из посетителей больше не обратил внимания на Искру также, как это сделал тот обеспеченный дядя. Она с досадой подумала, что провалилась, пускай и осталась в плюсе. Девушка уже придумала, куда потратит деньги, но не могла заработать их ещё больше. Её сердце пропускает удар, когда знакомые подходят к ней вплотную.       — Эй, привет, — начинает Львиносвет, — Мой друг хочет себе шлюху в клубе снять, ты ему понравилась. Станцуешь? — он трясёт пачкой денег в руке.       И какой уже раз за день у Искры напуганные глаза?       — Бля, она какая-то неуверенная в себе, — рассмеялся Лисохвост, — Чего молчишь, станцуешь для меня? Я если что приличный, а ещё очень красивый.       Блондин тоже рассмеялся ему в ответ.       — Он если что тебе соврал в одной из перечисленных вещей. А в какой — узнаешь сама, — не давая вставить девушке и слова, он ведёт их в приватную комнату.       Искра хлопает глазами, пытаясь понять, снится ей это всё или нет. Она, конечно, знала, что Львиносвет иногда заходил в «Сумрачный Лес», но они никогда не пересекались, и никогда она не ждала того, что тот застанет её за работой стриптизёрши. Продолжая смеяться, он запирает двоих в комнате и уходит, напоследок бросив деньги прямо на пол. Лисохвост по-хозяйски усаживается на мягком диване и выжидающе смотрит на блондинку. Подзывает её движением пальца.       — Ты похожа на одну девушку из моей школы, — говорит он, когда Искра начинает плавно двигаться, — Я к ней ещё давно подкатывал. А сегодня я представлю, что ты — это она, — скользит взглядом верх-вниз, иногда задерживаясь на груди.       Её уже не волнуют деньги. Хотелось просто оказаться дома.       — Почему ты молчишь всё время? Хотя ладно, так даже лучше, наверное, — одной рукой он берёт её за талию и прижимает к своему паху, приближается к уху, — Ты реально ничо такая. И маска у тебя красивая. А если рот откроешь, то испортишь своё впечатление. Так что просто продолжай, — и зачем-то отстраняется, а потом накрывает её губы своими, сминая их в поцелуе.       Искра решает, что с неё хватит. Резко отстраняется.       — Прости, прости, забыл, вам такого делать нельзя. Я тебя обидел? — он увидел, как девушка слезла с него и взяла купюры с пола, — Ну прости! Просто скажи, как тебя зовут?!       — Бэмби, — на автомате зачем-то бросает Искра и тут же скрывается из комнаты. Мысленно бьет себе по губам. Если он запомнит её псевдоним, то вернётся сюда ещё раз!       Но было уже поздно — девушка сидит за своим столиком и с большим удовольствием пересчитывает заработанное всего за какой-то час и не верит собственным глазам. Что-ж, в жизни иногда достаточно просто молчать и красиво двигаться.

***

      А чем занимался в эту субботу Воробей?       Они с Иглогривкой решили переночевать у неё дома. Благо комната Иглогривки находится в достаточно дальней и шумоизолированной части их огромного особняка, поэтому никто не стал невольным свидетелем или слушателем того, что они там не просто чай пили. Хотя и подслушивать некому — Крутобок был в командировке, Пестроцветик насовсем переехала в Нью-Йорк, а Шмель был на вечеринке школьного друга. Идеальный день для двух влюблённых.       — Слушай, ты видимо решил, что тебя на пожизненное заберут, и это наш самый последний секс, — усмехнулась она, переводя дыхание и накрывая себя одеялом, — Может, уже спать ляжем?       — Говоришь так, будто тебе не понравилось, — он гладит её щеку тыльной стороной ладони, а потом оставляет пару мокрых поцелуев на изящной шее.       Иглогривка довольно выгибается.       — Да не, всё хорошо, просто я догадалась, для чего ты сюда приехал. Я наслышана, какой плохой в тюрьмах секс.       Воробей со смехом накрывает девушку своей подушкой, слыша такой же звонкий смех в ответ.       — Шучу! Шучу! Отпусти, а то за ещё одно убийство сядешь!       Парня бесили все эти противные шуточки насчёт того, что он якобы преступник, несмотря на то, что он сам так уже успел пошутить раз двести; однако с уст Иглогривки эти шутки звучали так легко и совсем не по-злому, что он буквально наслаждался ими. Да он и сам весь менялся, когда находился рядом с девушкой. Это было чем-то странным. Неужели именно так проявляется любовь?       — Я просто соскучился. Жаль, что твоего отца всё не удается застать.       — Так ты приехал ко мне или к моему отцу? — улыбается она.       Он улыбается в ответ.       — К тебе, но просто уважаю того, кто участвовал в создании такой прелестной дочки, — отвечает Воробей.       Если бы их сейчас видела какая-нибудь условная Остролистая, то наверное бы рассмеялась, или сказала бы, что Воробья подменили и это говорит не он.