Искусство смерти

Прохладный душ успокаивал, приводил мысли в порядок. Напряжённые всё это время мышцы наконец расслабились. Больше не было ощущения, словно до сих пор находишься среди огня и пыли, в голове не возникали фантомные крики пострадавших, услышанные в Мунго. Столько невинных жертв, погибших из-за чужого, не поддающегося пониманию замысла. И сколько их ещё будет в будущем, если просто стоять на месте, размышляя, в какую сторону пойти, чтобы добиться должного результата, но ничего в итоге не придумать? Доступа ко всей документации теперь нет, и что-то внутри подсказывало: ни через месяц, ни через два и даже пять он не сможет взять в руки отчёты по самоубийствам. Скорее всего, ему просто запретят. Начнут отправлять на другие дела, бессмысленные или, наоборот, сложные, чтобы не осталось времени на собственное расследование. Скорпиус запрокинул голову, подставляя лицо каплям воды. Он прекрасно понимал, что дальнейшая служба прежней уже никогда не будет, а отстранение на несколько месяцев не что иное, как время, за которое старший аврор постарается принять решение, как поступить с Малфоем. Или судьбу будет решать Министерство, до этого никак не вмешивавшееся в действия Скорпиуса. Им выгодно иметь человека, незаметно пытающегося приблизиться к убийце? Это объясняло бездействие, но после взрыва в Мунго возникали сомнения, что дальше они не станут ничего предпринимать. Волосы неприятно липли ко лбу и скулам, поэтому Скорпиус зачесал их назад, вслушиваясь в шум воды и неуверенные шаги Коры за дверью. Она наворачивала круги, явно стараясь справиться с бушующими нервами. Опустив руку, Малфой взглянул на ладонь, судорожно выдыхая воздух из-за крови, стекающей между пальцами. В голове тут же начали проноситься картинки пожара, умирающих магов, к которым он подбегал помочь, но уже было поздно. Детский плач и маленькие распластанные тела, задавленные другими людьми из-за паники, рождали в душе ужас. Мышцы свело судорогой, болезненное ощущение пробегало от пят до макушки, вызывая сильный озноб. — Скорпиус. Стук в дверь и мягко произнесённое имя выдернули из пучины мыслей. Малфой осознанно взглянул на руки, понимая, что ничего, кроме воды, на них нет. — Да? — тихо отозвался он, поворачивая голову к разделяющей их с Эдемс двери. Закрутил вентиль, чтобы остановить бесконечный поток воды и лучше слышать то, что ему собираются сейчас сказать. — Я хотела поговорить насчёт взрыва… А Скорпиус просто хотел лечь на диван, сомкнуть веки и погрузиться в сон, чтобы не терзали мысли. Его сжирало изнутри произошедшее, говорить о нём и прокручивать события ещё раз казалось мазохизмом, но Кора нуждалась в беседе, чувствовала себя лучше, когда в её голове складывалась цельная картинка и не мучила неизвестность. Малфой не желал лишать её спокойствия, пусть оно было кратковременным. Выбравшись из душа, Скорпиус вытер тело, а потом натянул штаны, замечая, насколько у него бледное и уставшее лицо в отражении зеркала. Он уже даже не мог вспомнить, когда в последний раз чувствовал себя бодрым. Пожалуй, долгожданное умиротворение ему подарит только смерть, и как скоро она подберётся слишком близко, чтобы отнять жизнь, оставалось гадать, но предчувствие твердило — ждать осталось недолго. — Хочешь зайти? — наконец спросил Малфой, натягивая футболку, когда молчание за дверью слишком затянулось. — Что?! Нет! — быстро ответила Кора, вызывая слабую улыбку на губах. В его голове она смотрела очень недовольным взглядом, вся покрасневшая и взвинченная. — Мы договорились не врываться друг к другу в душ… то есть в ванну. — То есть в душу, — тихо прошептал он, немного скривившись оттого, что его собственное правило начинало постепенно противоречить желаниям. Внутренний голос, не прекращающий надоедливо шептать о чём-то, не достигающий сознания, но с каждым разом нервирующий всё больше и больше. Мимолётные мысли, постепенно встраивающиеся в бурный поток размышлений и переживаний. Они медленно, но верно обретали форму, значительный вес в жизни, чтобы невозможно было просто закрыть на них глаза и не замечать очевидного факта. Словно разрастающийся снежный ком, который с каждой минутой всё сложнее катить из-за нехватки сил и боли, которую причинял холодный снег. — Можешь зайти, ничего нового ты всё равно не увидишь. — Как смешно, — цокнула Кора, но внутрь всё равно заглянула через слегка приоткрытую дверь. Её карие глаза быстро пробежались по профилю Малфоя, и, только когда Эдемс убедилась, что одежда скрывает всё, она вошла внутрь. — Что ты хотела спросить? — Он опёрся поясницей на раковину, скрещивая руки на груди. На самом деле не было особой причины вести диалог здесь, в небольшой комнате с приглушённым светом, заполненной до краёв запахом Коры. Совершенно никакого смысла, но Малфой не двигался с места. — Вы с Альбусом предполагаете, что взрыв — это дело рук убийцы? — начала Эдемс, принимая точно такую же позу, как Скорпиус, только опиралась на стену возле выхода. — Верно. — Но я не понимаю: зачем подрывать Мунго, когда можно устроить диверсию в компании, которая и разрабатывает технологии? — Дело в публике. — Скорпиус отвёл взгляд, понимая, что слишком долго смотрит на губы Эдемс, пока она их кусает. На бледной коже уже проступила пара капель крови. — Убийца пытается донести до людей свою позицию. Убивая сотрудников, обращается таким способом к начальству, подрывая Мунго, — к магам и Министерству. — Почему он не убивает маглов? Это выглядело бы более логично. Избавиться от тех, кто лезет своими новшествами в что-то магическое. — Может, проблема намного глубже, чем кажется на первый взгляд, и понять смысл могут только волшебники. Убивать маглов — просто увеличивать число бессмысленных жертв и тратить на них время. — Скорпиусу стало интересно: преобразится ли коридор «художника» после этого? Какой протяжённости вообще должна быть стена, чтобы уместить всех погибших от огня и взрыва? — А пациенты в Мунго — не бессмысленные жертвы? — нахмурилась Кора. — Они предельно ясно показали, как может быть опасно совмещение двух миров. А что станет с коридором Малфоя? Там сейчас творился самый настоящий хаос, и помещение больше походило на место, куда просто скинули все тела, как в безымянную могилу. Он уже шагал вдоль стены своего разума, переступая сгнивающие трупы, и вглядывался в неизвестные ему лица, определяя по увечьям, насколько долго мучился человек или, может, умер сразу. Портреты стенали, гортанно завывали, придавая атмосфере больше траура. Словно на похоронах, слышишь чужой плач, который раздаётся со всех сторон и давит на череп. Сейчас это давление происходило не извне, а изнутри. — Ты словно прекрасно знаешь мотивы и цель убийцы. Думаешь, как он, и понимаешь его. Скорпиус дёрнулся, будто ему влепили пощёчину, и это не укрылось от Коры. Она сделала несколько шагов к нему, подбирая нужные слова, но Малфой приблизился первый — с нечитаемым взглядом, равнодушным лицом, по которому было тяжело понять, какие слова сейчас сорвутся с губ и насколько они заденут душу. Стало страшно быть в очередной раз отброшенной к той точке их отношений, когда почти все диалоги строились на взаимном желании поддеть, когда было не доверие, а только отчаянные попытки ухватиться друг за друга, потому что каждый приносил пользу для другого. — Я не понимаю, Кора. — Нет, я не это имела в виду… — Она полностью прижалась спиной к стене, ощущая кожей, как быстро сокращается между ними расстояние. Брошенные ею слова что-то задели внутри Малфоя, попали в цель, вывернув наружу его мысли. Он был схож с убийцей по непонятным для Эдемс причинам. Она всего лишь хотела посоветовать Скорпиусу взять паузу, отдохнуть от постоянного анализа убийцы и его поступков, а в итоге вытянула что-то слишком личное. То, что ей нельзя было знать. — Я не знаю, что творится в голове у этого ублюдка, — продолжал Скорпиус, игнорируя слова Коры. — Не представляю, что служит причиной отнимать у стольких людей жизни. А перед глазами только трупы, трупы, трупы. Под ногами хлюпает кровь, обожжённые тела с трескающимся звуком тлеют. Смотрят своими пустыми глазницами в ответ и насмехаются. Больше нет воя боли, только безудержный сумасшедший смех. А потом в голове проносится коридор «художника», первые мысли, пронзившие тогда разум: «Мы не такие уж и разные». Теперь фраза звучала как: «Мы похожи!» — Мы не похожи, — процедил Скорпиус через стиснутые зубы, утопая в море крови. — Скорпиус. Кора вцепилась в его футболку на плечах, немного встряхивая, чтобы привести в чувства. Не помогало. Она растерянно наблюдала, поглощаемая страхом, за серыми стеклянными глазами, смотрящими сквозь неё, ничего не замечающими. Руки обхватили щёки, приблизили к собственному лицу, чтобы соприкоснуться лбами, будто этот контакт хоть как-то мог помочь успокоиться и ему, и ей. Потерявший контроль над собственными эмоциями, Малфой выглядел пугающе. Он не кричал, не выплёскивал чувства, а просто ушёл в себя. Словно его отрезало от мира, и это пугало так сильно, что ноги становились ватными, сердце изнывало, а пальцы, соприкасающиеся с кожей, била мелкая дрожь. — Вы не похожи, совершенно, абсолютно! — Дыхание перехватывало, пока Кора шептала это в лицо Малфою, пересиливала себя, чтобы сдержать накатывающие от испуга слёзы. — Посмотри на меня. Ну же, Скорпиус. Он смотрел ей прямо в глаза, но пелена не рассеивалась. — Пожалуйста… Скорпиус дёрнулся, когда серёжка больно обожгла кожу. Прошипел, хватаясь пальцами за артефакт, чувствуя только холод металла. До него постепенно начало доходить, что произошло, и сияющие от слёз карие глаза вызвали омерзение к самому себе. Сорвался, потерялся в собственном разуме, вынуждая Кору переживать, словно у неё и без этого мало причин нервничать. — Прости, Кора. Он положил руку на её затылок, а потом прижал к своему плечу, чувствуя, как футболка быстро намокает из-за слёз. Эдемс больше не сдерживалась, выплёскивала эмоции, которые накопились за целый день в томительном ожидании плохих новостей. — Прости меня. — Малфой шептал в ухо, гладил пальцами волосы, наплевав на то, что не так давно запретил себя это делать. Если это хоть немного успокоит Кору, если объятия подарят ей покой, он будет хоть вечность держать её в своих руках.

***

Утро Эдемс встретила с опухшим лицом. Она раздражённо сдула прядь волос с лица, рассматривая своё отражение в зеркале. Румяна не скрывали болезненной бледности, а консилер еле смог убрать мешки под глазами от недосыпа. Они со Скорпиусом не спали до утра, молча смотрели телевизор, чтобы не оставаться наедине с мыслями. Малфой иногда клевал носом, но тут же открывал глаза, когда Кора намеревалась уйти в комнату, чтобы не мешать отдыху. В отличие от неё, он был измотан и физически. «Всё хорошо, я не устал», — говорил тот, будто видел Эдемс насквозь с её нежеланием оставаться одной. Теперь оба походили на привидения, собираясь вяло и заторможенно. Помимо неловких объятий, в голове Кора прокручивала встречу с родителями. Её беспокоила их реакция, слова, которые они скажут, услышав просьбу о помощи. С какими лицами будут смотреть на дочь, ушедшую в самостоятельную жизнь достаточно рано? Она даже не помнила, когда в последний раз виделась с ними. Впрочем, даже не контактируя напрямую, Эдемс постоянно чувствовала их присутствие. Будь то пожертвования в университет или её технология. «Что они потребуют? Как отреагируют на то, что я бросила учёбу?» — Кора подставила руки под холодную воду, опуская взгляд на свои истерзанные зубами пальцы. Несколько минут просто бесцельно смотрела в одну точку, а потом наконец вышла из ванной, чуть не сталкиваясь со Скорпиусом. Щёки тут же запылали, охватило смущение, но Эдемс быстро взяла себя в руки, когда уловила приятный сладковатый аромат, перебиваемый запахом мяты. Сочетание оказалось очень странным. — Кора, запачкаешь мне футболку. — Малфой тут же сделал шаг назад, не собираясь в очередной раз разгуливать с отпечатком красных губ на груди. — От тебя пахнет как от девчонки, которая первый раз пользуется духами, — слегка нахмурила она брови. — Я с этой самой девчонкой живу. Эдемс неверяще поднесла ткань своего топа к носу, втягивая воздух поглубже. И правда, тот же сладкий запах, чуть ярче, чем у Скорпиуса. Глаза быстро метнулись к фигуре Малфоя, но тот стоял к ней спиной, просматривая утреннюю почту. В одной руке он сжимал письмо, в другой — выпуск «Ежедневного Пророка». Было даже хорошо, что он не видел, как Кора постоянно смущается, а сегодня уж больно часто. — Ну, пахнет очень даже ничего. Скорпиус лишь усмехнулся. — Что там? — Она заглянула через плечо, замечая чёрный конверт с белой печатью. Большая буква «М» буквально кричала о том, кто является отправителем. Кора, вспомнив Малфоя-старшего, немного повела плечами, словно сейчас на неё пристально смотрит пара серых глаз. Впечатления об отце Скорпиуса были смешанными, но она точно знала, что встречаться с ним ещё раз совершенно не хочет. Хватило одной напряжённой беседы на всю жизнь. Скорпиус обернулся, а потом вложил в руки девушки газету с огромным кричащим заголовком и пылающим Мунго на первой полосе. Языки пламени извивались на изображении, люди бежали прочь от опасной стихии. Даже через обычную картинку ощущался ужас происходящего. Страх, паника и отчаяние. Кора на секунду прикрыла глаза, а потом начала вчитываться в строчки на бумаге. «Огонь безумия! Очередной теракт в Лондоне! Очевидцы утверждают, что в больницу проникли люди из преступной организации и подорвали один блок в Мунго. Пожар удалось ликвидировать, но источник взрыва так и не определили. Есть основания полагать, что террористы использовали магловское оружие — бомбы. Они уже не первый раз нападают на места с большим скоплением людей. Главный аврор Гарри Поттер пока отказался давать какие-либо комментарии». — Никто не знает, что это не… теракт. — Говорить истинную причину точно не станут, а террористы оказались в кой-то веке полезны. На них скинули всю вину. — Скорпиус отложил письмо, собираясь прочитать его позже. Он почувствовал облегчение, не обнаружив себя на главной странице газеты в качестве преступника и убийцы. Дело всё-таки замяли. — Ты готова? Кора положила газету на тумбочку, а потом протянула руку для аппарации, хотя прекрасно помнила, что для этого телесный контакт не нужен. Малфой слегка приподнял бровь, будто спрашивая: «Может, лучше вызовем такси?», но Эдемс не хотела растягивать ожидание и мучиться все те часы, пока они едут до её дома. Пусть всё пройдёт скорее, и она перестанет терзать душу нехорошим предчувствием. Так они и оказались на безлюдной улочке, окружённой где-то небольшими, а где-то огромными частными зданиями. Везде росли деревья, подстриженные причудливыми формами, стены и крыши пестрили цветами, а по пути пару раз пробегали дети, вызывая внутри всплеск воспоминаний. Эдемс часто ходила по этой дороге с утра или вечером после ссоры с родителями. Пряталась на детской площадке, забираясь на горку или раскачиваясь на качелях, ощущая, как волосы подхватываются ветром и щекочут шею. Здесь всегда было тихо, уютно, но родные улицы сейчас не вызывали ничего, кроме грусти. Кора крепко цеплялась за предоставленный ей локоть, часто оборачивалась или вздрагивала от проезжающих мимо машин, продолжая утопать в собственных чувствах. Болезненная ностальгия и страх оказаться убитой возле родительского дома. Навсегда остаться там, откуда она всеми силами стремилась сбежать в прошлом. Знакомый дом показался сразу. Он возвышался над всеми, неприветливо смотрел на прибывшую гостью большими окнами, в которых проглядывал знакомый интерьер. Скорпиус остановился возле ворот, Кора стояла рядом, не решаясь войти внутрь. Будто, если за ней захлопнутся массивные двери, она больше никогда не сможет их открыть. Наверное, затея всё-таки была глупой, но развернуться назад и наплевать на всё — значит остаться беспомощной, бесполезной в деле, которое они вели. Альбус чуть не погиб, когда искал информацию, Скорпиус, нарушающий миллион правил, стремящийся к правде, теперь отстранён, а она… просто стоит и боится поговорить с родителями. Жалкое зрелище. — Я буду ждать тебя. — Малфой стоял за спиной, а потом коснулся её поясницы. Вернее, пистолета, который она сунула под ремень джинс, пряча оружие под клетчатой рубашкой, накинутой сверху на плечи. — Если что-то случится, стреляй. — У нас не настолько плохие отношения, — сорвалось у неё с языка. — Я говорил не о них. — А если кто-то прячется под внешностью мамы или папы? — Кора с ужасом обернулась, стискивая руки в кулаки. — И теперь ждёт меня там… — Твои родители работают в компании, где убивают сотрудников. Думаешь, они не позаботились о защите? Наверняка попросили наложить на свой дом чары, подобны тем, что накладывал я. — Их легко смогли обойти, — возразила Эдемс, поддаваясь панике. — Я могу пойти с тобой, но сомневаюсь, что у меня получится обойти барьер. — Ладно, — неуверенно ответила она, отворачиваясь. Повернула ручку ворот, а потом сделала шаг вперёд, стараясь отбросить сомнения. — Справлюсь сама. Как ты и сказал, если что — буду стрелять. Вся решимость сдулась, стоило только увидеть отца, открывшего ей дверь. Он смотрел настороженно, совершенно не приветливо, и его взгляд ощущался очень тяжёлым. Это точно был Арчи Эдемс, потому что никому в жизни не удастся лишь одними глазами пригвоздить Кору к месту и заставить ощутить себя виноватой во всех грехах мира. Отец ничего не сказал, лишь молча пропустил гостью в дом. По коже прошла вибрация, виски неприятно запульсировали, а потом всё прошло так же внезапно, как и началось. Похоже, Скорпиус не ошибся в словах про защиту, и страшно было представить, что подобная магия сделала бы с ним, постарайся он войти под скрывающими чарами. Мать сидела в кресле, читая утреннюю газету, и это была далеко не магловская бумажка. Кора отчётливо увидела разрушенный Мунго. Взгляд ореховых, точно таких же, как у неё, глаз медленно поднялся с текста. Почти приклеился к пришедшей дочери. Губы растянула ничего хорошего не предвещающая улыбка. Кассандра аккуратно поднялась, а потом достаточно крепко обняла Кору, вызывая теперь панический страх. Мать никогда не вела себя так нежно, если была удовлетворена поступками дочери. Весь этот спектакль с лживыми эмоциями от воссоединения — просто пыль в глаза, чтобы Кора отвлеклась, расслабилась… нет, подставилась под хлёсткие и жестокие слова. — Я рада тебя видеть. — Руки гладили плечи, а потом усадили на диван. — Хочешь чай, кофе? — Нет, — тяжело сглотнула Кора, вцепившись пальцами в подлокотник. — Зачем ты пришла? — сразу перешёл к делу Арчи. Как и всегда, прямо спрашивал о главном, отбрасывая ненужные светские беседы. Он не видел в них смысла. — Ну зачем сразу к делу? — покачала головой Кассандра, демонстрируя досаду. — Мне интересно: как у тебя дела? — Хоро… — Конечно хорошо, учитывая, что ты позорно бросила учёбу. — Улыбка стала слегка шире, теряя всякую добродушность. Мать выглядела спокойной и приветливой, но Кора прекрасно знала: это всё шелуха, фантик, за которым скрывается самая горькая конфета. — Была замешана в убийстве, опозорив семью. — Я не… — Молчи, — сурово сказал Арчи, и Кора сильнее вжалась в диван. С чего она вообще решила, что ей удастся поговорить? Сейчас по ней просто проедутся за все те годы, пока она жила одна. — Ладно, — отмахнулась Кассандра, возвращаясь обратно в кресло и закидывая ногу на ногу. — Что произошло, то произошло, верно? Пришлось очень постараться пропихнуть тебя в Визенгамот, и, судя по мелькающему в газете твоему лицу, ты прекрасно освоилась в новом мире. Это радует. Освоилась? Её смерть публично выставили на обозрение всем. Кора ни черта не освоилась, она просто выживала. От охватывающего раздражения ладошки сильно зачесались, а уши покраснели. Ей сейчас не в самой приятной форме намекнули, что она со своим любопытством получила по заслугам. — Ну так что, Кора? Чем могут помочь тебе родители в этот раз? Рассказывай, мы тебя внимательно выслушаем. Прежде чем говорить, она глубоко вздохнула. Вытерла вспотевшие ладони о джинсы, прикидывая в голове, каковы шансы на получение помощи. Появились сомнения, что те действительно готовы протянуть руку. Возможно, сейчас они считают её неблагодарной. Дочь ушла из дома, противилась жить по чужой задумке, а теперь бесцеремонно пришла, потому что других вариантов не осталось. Кора чувствовала себя виноватой, хотя не должна, но всё вокруг давило на неё. Стены с обоями, на которых висели её детские фотографии, награды за школьные олимпиады и ни одной медали за спортивные достижения. Они не заслуживали почёта и гордости. От этого все непрошенные чувства тут же растворились. — Аппарат сканирования биоматериала сломался. Я пришла просить вас починить его. — Она сказала это быстро, чтобы в голосе не проскочила неуверенность. Мать не любила, когда Кора мямлит. Родители пару минут молчали, бросая на дочь тяжёлые взгляды. Что происходило у них в этот момент в голове, та просто не могла представить. Впрочем, там наверняка мелькали только негативные чувства. Это прослеживалось по нахмуренным бровям Арчи и слишком натянутой улыбке Кассандры. — Этот аппарат стоит столько же, сколько мистер Малфой заплатил за портрет с твоим лицом, Кора. И ты умудрилась сломать настолько дорогую вещь? — Кстати, о нём, — оживилась мать. — Стоило пригласить юношу, а не оставлять одиноко стоять у ворот. Возможно, он не отказался бы от прохладного чая в такую погоду. По коже побежали мурашки. Кора приложила все силы, чтобы оставаться невозмутимой. — Вы поможете? — А зачем? Ты всё равно бросила учёбу. — Я ушла в академ и собиралась вернуться. — Когда надоест крутить роман? Или когда голова наконец встанет на место? — Прямолинейность отца выбивала из равновесия. Кора стиснула зубы, чувствуя, как шея покрывается багровыми пятнами. — Моя личная жизнь с этим никак не связана. — Мы поможем, — вмешалась Кассандра, задумчиво обводя взглядом профиль дочери. — С одним условием. — Каким? — Будешь стажёром в нашей компании. Раз ты пока без диплома и неизвестно, когда получишь, придётся работать девочкой на побегушках, но это уже какой-никакой опыт. Отразившийся на лице шок уже спрятать не получилось. Кора не могла работать в компании, её просто сразу там убьют, перешагни она порог. Станет лёгкой добычей. Конечно, она сможет увидеть всё изнутри, продолжит изучение молекул, станет полезной, но эти плюсы меркли на фоне смерти. От неё мёртвой не будет никакого толка, а все старания Скорпиуса превратятся в пыль. — Я не смогу… — Почему же? — Меня… мне угрожают, мам. Из-за вас, вашей компании. Вы ведь прекрасно знаете о смертях сотрудников. И хотите, чтобы я там работала, подвергаясь при этом опасности? — Нам нет дела до того, что происходит с магами. Тем более что не произошло ещё ни одного убийства в стенах компании. Хочешь вернуть свою технологию — иди работай. Нет — значит, мы тебе ничем не можем помочь. Дальше разговор почти сорвался на спор. Кора сколько ни пыталась объяснить ситуацию, её мало слушали. Поставили условие, и всё. Не переживали, что их дочь подверглась запугиванию, пережила нападение. Она даже показала шрам на лбу, но и он не произвёл никакого впечатления. Всё было тщетно, а безысходность просто распирала изнутри. Когда Кора вышла на улицу, сдерживала внутри себя все грубые слова, которые хотелось обрушить на отчий дом. Скорпиус просто смотрел на пыхтящую девушку, нервно заламывающую пальцы. Он видел, что переговоры вышли не самыми удачными, поэтому молча протянул руку, за которую Эдемс вцепилась, как за спасительный трос. Она хотела оказаться подальше от дома, дальше от родителей и собственной неудачи, которая сегодня настигла.

***

В квартире Скорпиуса голова немного остыла. Эмоции отступили, освобождая место для размышлений. Соглашаться на требования было глупо, но что-то внутри подсказывало — иначе не получится. Альбус на время не сможет помогать, ему требовался отдых, а Малфой лишился доступа к документам, хотя те не особо сильно продвигали дело. Кора могла быть надеждой всего расследования. Изучить полученный от начальника Альбуса наркотик, проверить кровь Беквитов, что хранилась уже очень давно на всякий случай. Она чувствовала возможность выйти из тени, стать полезной. Пусть её и страшила смерть, она чётко решила принять предложение. Но Малфой после рассказа и рассуждений Эдемс категорично сказал: «Нет». Завязался спор, во время которого Кора ходила из стороны в сторону, иногда останавливаясь возле Скорпиуса, чтобы привести очередной веский аргумент, который он разбивал вдребезги. — Я могу помочь! Это возможность, и глупо её игнорировать. — Это идиотизм, — хмурился Малфой. — Важнее… — Что важнее? — перебила она, вставая напротив. — Наконец продолжить исследование или возводить вокруг меня стены, надеясь, что они не станут ловушкой? — Видит бог, она не хотела задавать этот вопрос. Она не горела желанием ставить перед выбором, а потом сдерживать в себе боль, которая резко возникнет, если первый вариант перевесит второй. Но стремление наконец поставить точку, не искать в каждом действии или слове скрытого подтекста, которого там и быть не должно, оборвать спутанную нить из клубка зародившихся чувств было первостепенным. Кора сама не до конца понимала, как ей во всём этом не увязнуть. Объятия в ванной, красноречивые взгляды — всё это вертелось в голове, не давая сосредоточиться на главном. — Нет в твоей технологии теперь никакого смысла, — спокойно ответил Скорпиус. — Мы искали зависимость между убитым. Узнали, что все они прямо или косвенно связаны с компанией твоих родителей. И ты после открывшейся правды пытаешься убедить в том, чтобы я отпустил? К убийце, прямым текстом сказавшему, что избавится от тебя? — Он подошёл ближе, буквально навис, но лицо — непроницаемая маска, а глаза — глыбы холодного льда. В них больше не бушевал никакой шторм из чувств, словно это было наваждение, испарившийся мираж, стоило только его увидеть. — Научись отличать храбрость от безумства. — Значит, Альбус просто так пытается выяснить, как создать наркотик? Просто так чуть не умер в Мунго? С моей технологией мы не просто продолжим дело, возможно, нам удастся создать антидот, спасти чужие жизни! — Где гарантии, Кора? Почему я должен верить в успех всей затеи и подвергать тебя опасности? Рисковать твоей жизнью ради призрачной надежды на результат? — Ты и в первый раз не особо верил, что я что-то найду, а я нашла! Я, твою мать, сдвинула дело с мёртвой точки. И хочу сделать это ещё раз, чтобы избавиться от кошмара, превратившего мою жизнь в бесконечное заточение! — Нет, — отрезал Скорпиус, делая шаг назад и разворачиваясь, тем самым давая понять, что разговор окончен. Кора стиснула зубы, схватила его за руку, чтобы вновь оказаться лицом к лицу. — Я нужна тебе! С технологией, с ответами, которые ты так жаждал узнать! — Ты нужна мне… — секундная пауза словно длилась вечность, — живой. — Почему? Но в ответ тишина. Эдемс сильнее сжала предплечье, чувствуя, как тонет. Желание узнать ответ затопило, отбросило все опасения и неуверенность, которые сдерживали последние крупицы отрицания, происходящего между ними двумя. Пусть ничего не видно в серых глазах, ничто не отражается во взгляде и лице, она знает, что внутри может быть совершенно иначе. Ведомая собственными чувствами, Кора собиралась коснуться груди, ощутить быстро колотящееся сердце под пальцами, но порыв остановили чужие руки. Словно Скорпиус понял весь замысел, провёл черту, не позволяя переходить границы. Он ведь ввёл это чёртово правило, которое сам из раза в раз нарушал. Он проник в её сердце! Разрушил все барьеры, пробрался в мысли, стал неотъемлемой частью жизни, но к себе не подпускал. — Почему?! — задала она вопрос уже на собственные мысли в голове, словно Малфой прекрасно о них знал. Попытка выдернуть руку оказалась безуспешной, её крепко сжимали чужие пальцы, не позволяя отдалиться и сделать спасительный шаг назад. Это была настоящая пытка. — Ответь мне. — Потому что ты моя ответственность. И хватка на запястье ослабла. Стало резко холодно. Стальной тон рушил внутри неё надежды, а вспыхнувший совсем недавно огонь чувств будто намеренно хотели потушить. — Этого мало для всего, что ты для меня сделал. — Достаточно для того, кто стал катализатором всего с тобой происходящего. Кора замотала головой, не веря в сказанные слова. Ещё пару минут назад она была готова стойко принять все причины, но сейчас не могла. Вернее, не хотела. Отказывалась глушить в себе чувства, хотела проявить эгоизм, о котором потом наверняка пожалеет. — Ты зациклился на моей безопасности, не хочешь видеть истинный расклад вещей. Но я их вижу. — Верно, я зациклен, зависим от этого, Кора! Погряз в результатах собственных ошибок. — Он сделал шаг к ней, она — назад, понимая, что быть слишком близко для неё сейчас чревато. — Из кожи вон лезу, стремясь хоть что-то исправить. Я боюсь совершать каждый следующий шаг, осознавая, что в моих руках не только собственная жизнь, но и твоя. — Но в противовес словам Скорпиус уверенно приближался, сколько бы Кора ни пыталась отступить. — Засыпаю с мыслями о том, что тебе снится, раз без конца меня терзает боль твоего страха. Просыпаюсь с осознанием, что очередной день не развеет твоей тревоги, не изменит сложившейся по моей вине реальности. Я, а не кто-то иной надел на тебя наручники, затянул поводок, как ты говорила. В горле совсем пересохло. Кора больше не отступала, понимая, что ещё немного — и ноги перестанут её держать, и она упадёт на пол. Лицо Скорпиуса постепенно расплывалось из-за накатывающих слёз. Их удавалось сдерживать только благодаря поднятой голове, потому что смотреть на Малфоя приходилось снизу вверх из-за разницы в росте. — И здесь нет той причины, о которой ты думаешь, Эдемс. Черта была проведена. — Я тебя поняла, Малфой.