Министерству и не снилось

      Главный зал полон старостами, деканами всех факультетов и детьми в безымянных мантиях — они не перестают глазеть на парящие над их головами свечи, переливающийся сине-фиолетовыми искрами потолок; волнуются, восторгаются церемониальностью сегодняшнего вечера. Первого вечера в их новой жизни.       Хогвартс с распростёртыми объятиями встречает новых учеников, волшебников и волшебниц всех мастей, которым только предстоит раскрыть свой потенциал. Они справедливо боятся переворачивать исписанную родителями страницу на чистый лист — в этот раз они распишут его самостоятельно, и совсем скоро тревога сменится на воодушевление. Кем станут эти дети после окончания? Наверняка, где-то среди них находятся великие колдуны, в будущем предрешающие своё поколение — в этом сомневаться не стоит.       Он идёт вместе с остальными, впереди сонмища новеньких магов. Скептичен и даже недоверчив к тому, что видит. Перед отъездом ему много раз рассказывали за это место, и оно разительно отличается от привитого представления. Тут светло, тепло, много одобрительных улыбок, мирный гомон, рассуждающий о дальнейшем обучении здесь. Скорее всего, школа себя ещё покажет. Но всё таки хочется, чтобы слова отца о Хогвартсе оказались обычной забывчивостью о том, как тут... неплохо.       — Мне говорили, что окрестности Хогвартса невозможно обойти полностью даже за все семь лет обучения, — заговорил мальчик с левой стороны. С ним он познакомился в поезде, в одном купе — зацепила небольшая картавость, схожая с французским языком. — Звучало как вызов со стороны родителей.       Тот посмотрел на картавого. Светлые волнистые волосы в слегонца отросшей причёске, прозрачная кожа похожа на мрамор, мягкие черты лица перекликаются с тонкими, угловатыми бровями, глаза голубые и чем-то напоминают хрусталь. На всём этом фоне контрастирует одна единственная родинка у носа. Как мушка, которую рисовали себе дамы-вельможи. Внешне по нему прямо скажешь — это ребёнок интеллигенции.       Он ответил:       — Да нет, они правы. Мама мне рассказала, что здесь много тайных ходов и помещений, а вот как их найти — та ещё загадка.       — Ещё лучше, — хмыкает новый приятель, задирая нос. — Развивает эрудицию. И будет чем заняться в свободные часы.       — Если ты не потеряешься в каких-нибудь катакомбах...       — Мы, — тронул его плечо. — Я и тебя с собой собираюсь таскать. Вдвоём веселее.       — Вдвоём не так страшно по темноте бродить, ты это хотел сказать, — посмотрел наверх.       — Могу сказать ещё лучше, — заулыбался мальчик. — Вторым можно пожертвовать и спасти себе жизнь.       Карие глаза упёрлись в него. Из-за вскочивших бровей, они выглядят ещё круглее, что позабавило картавого. В следующую секунду он расслабился и улыбнулся в ответ.       — Мы точно подружимся.       Перед толпой вышла Макгонагалл, она же и привела их сюда: к табурету и большой треугольной шляпе с лениво раскачивающимися полями. Родители говорили о ней — шляпа и будет распределять всех на факультеты. В руке у гриффиндорского декана свиток с именами новоприбывших. Она вызывает каждого к себе, надевает распределяющую шляпу им на голову и отправляет за стол, на который их и сослали.       — Как думаешь, на каком факультете ты будешь? — шепчет приятель, боком наклонившись к нему.       Сердце пропускает удар.       — Когтевран, — с придыханием отвечает. — Все в моём роду учились там, очевидно, буду и я.       Он не отрывает взгляда от шляпы, от её рта, громко изрекающего факультет. Пальцы на руках шевелятся, цепляют заусенцы. Картавый замечает это, однако ничего не говорит — а кто б не волновался в такой важный момент? Снова посмотрел вперёд.       — А я скорее всего на Слизерине буду. Отец говорит, это в крови — я в него пошёл... Вообще, так интересно: я мог бы и не в Хогвартс пойти, но предки ещё давно переехали в Британию. До этого все наши учились в Шармбатоне. Там тоже, наверное, какой-нибудь распределяющий берет...       Он не слышит, что ему говорит приятель. Всё внимание сконцентрировано на этом табурете, куда в дальнейшем сядет сам. На голову опустят шляпу (а она будет тёплой, раз живая? И как вообще ощущается на себе нечто живое?..) и она определит его факультет. Это точно будет Когтевран, отец заверил его в этом. Должен быть Когтевран.       — Эван Розье, — пробивает пелену глухоты голос Макгонагалл.       Картавый оживился, расправил плечи.       — Ну, я пошёл... — напоследок бросил на него взгляд и подмигнул. — Надеюсь делить с тобой одну гостиную.       Эван приходит к Макгонагалл, решительно садится на стул и гордо выпрямляет спину — он готов. На него опускается тень от шляпы, далее и она сама — задумчиво поджавший подобие губ головной убор. У мальчика и шея не гнётся, но уверенность быстро спадает и он с надеждой поднимает глаза, упёршись в свисающие перед лицом поля.       — О, само собой... — ворчит шляпа. — Конечно же... Слизерин!       Аплодисменты со столов змеек разносятся по залу громче всех. Озарившись улыбкой, Эван вскакивает с места как только шляпу снимают и подбегает к толпе, пробившись к нему.       — А я говорил же! Ну смотри, моё желание ещё в силе! — и убегает к своему факультету.       «При всём уважении, надеюсь — нет», — думает он, провожая Розье взглядом.       Это по новой всколыхнуло тревогу. Монотонную, давящую, как гул в пещерах. И ведь почему? Что его так напугало? Ему предначертан Когтевран, хоть тресни. Семейный род ничем не стереть.       Вызвали ещё несколько детей. Пуффендуй, Слизерин, снова Пуффендуй, Когтевран, Гриффиндор, Слизерин. Такие радостные, счастья полные мантии. Занятно, что многие были похожи на свои факультеты внешне. Круглощёкие, кучерявые пуффендуйцы, тонкие и зализанные слизеринцы, твёрдые взглядом гриффиндорцы с густыми гривами и когтевранцы — темноволосые, непринуждённые, с гипнотическими глазами...       — Бартемиус Крауч.       Вызвали словно к дантисту. Его очередь. Барти поднимает взгляд на Макгонагалл, глубоко вздыхает и идёт. Дорога ощущается слишком долго, хоть до сцены рукой подать. Садится на табурет и волнение как рукой снимает: бояться нечего, всё будет так, как надо. Осмотрев зал, он замечает взгляд Эвана, с нетерпением ждущего вердикта. Шляпу аккуратно опускают на русую голову (да нет, вполне обычная по ощущениям) и Барти прикрывает глаза, приподнимая подбородок кверху. Она скажет «Когтевран».       Но шляпа хранит молчание. Перестали двигаться поля. Складки-глаза будто бы нахмурились, она думает. И думает довольно долго — прошла минута. Бартемиус приоткрыл один глаз и посмотрел вверх на шляпу. Может она сломалась?.. Забеспокоилась и Макгонагалл, это видно по её смешавшемуся лицу.       — М-м-м... Любопытно... Очень-очень любопытно... — мычит шляпа, наклонив острый конец ниже.       Замолчала ещё на минуту, смакуя мысли. Зал притих вместе с ней, все взоры направлены на шляпу, а затем опустились на самого Барти. Тот подавил желание поёрзать и скатиться вниз — надо держать лицо. Но надломленные брови с верхней губой выдают вновь вернувшуюся тревогу, — а она и не уходила никуда, так, решила подтрунить над мальцом.       — Я вижу в Вас очень необычную смесь... Острый ум, амбиции, неординарность, — шляпа будто попыталась заглянуть в лицо Барти. — Хитрость, целеустремлённость, небоязнь пойти по головам...       Барти сжался, руки вцепились в края табурета. Тревога расхохоталась и перевоплотилась в панику. Он понял, к чему всё идёт. И он искренне не понимает, почему ему перечисляют качества преимущественно Слизерина. Шляпа ошиблась, она не может отправить его на этот факультет, это позор для его семьи! Позор для отца.       Дыхание участилось, младший попытался скрыть подымающиеся на каждом вдохе плечи. В мыслях он как мантру начал повторять одну и ту же фразу, всем сердцем надеясь, что это хоть как поможет ему:       «Только не Слизерин.»       — Вы, юноша, как песок: неустойчивы в одной позиции и легко меняетесь в другую. Сейчас одно — в будущем другое.       «Только не Слизерин.»       — Уж не знаю, есть ли смысл определять Вас туда, куда вы сгодитесь только сейчас...       «Только не Слизерин.»       — Пожалуй, это будет...       — Только не Слизерин... Только не Слизерин...       Мальчик не сразу понял, что выпалил это вслух. Моргнул и заметил как шевелятся его губы. А потом к ушам прилила кровь, когда замолкла шляпа.       — ...Хм-м? Вы уверены? — шляпа наклонила верхушку вбок. — На этом факультете Вы могли бы раскрыть свой полный потенциал, прославиться как величавый маг. Ваша стезя — здесь.       Барти мелко помотал головой. Горло болезненно сдавил ком, к конечностям прилил холод. Локти сами по себе начали дрожать. Нельзя, отец запретил. Он говорил, что его не устроит любой другой факультет, но Слизерин... Нонсенс, который не позволителен в их древнейшем, благородном роду. Эта тишина уже начинала давить на Крауча-младшего. Вот бы скинуть эту проклятую шляпу и убежать подальше, скрыться от сотни глаз. От семьи только, жаль, не скроешься.       Шляпа поскрипела, вильнула полями. Долго решала, но в конце концов издала решительный вздох:

«Урождённый одним не станет иным,

Но если правил ослушаешься ты —

Будешь белой вороной, героем четы,

Иль мудрецом-чудаком, но не всеми любим.»

      Макгонагалл прищурилась на мальчика, сложив руки на сгибах локтей.       — Что же, выбор тоже играет немаловажную роль, — громко объявила шляпа. — Когтевран!       Миру словно опять включили звук после продолжительной немоты. Шумные аплодисменты сначала оглушили Барти, с него сняли шляпу — и он почувствовал невероятное облегчение. Ноги стали ватными как только встал с табурета, мальчик рыскает Розье и почти сразу зацепился за белую голову. Наблюдающий Эван ничего не сказал на взгляд Бартемиуса, усмехнулся и медленно кивнул — им всё равно ничего не помешает продолжить общение. Наоборот, так даже интереснее.       Барти ушёл с поля зрения приятеля, стремительно зашагав к столу когтевранцев. Как удивительно: до этого сухие, спесивые лица теперь приветствуют своего сокурсника с лучезарными улыбками и весёлыми напутствиями. Ему быстро выделили место и он разделил радость определения на факультет вместе с остальными.       — Крауч? Это же фамилия председателя Визенгамота, — донёсся слева девичий голос. — На нашем факультете будет учиться крупная шишка.       Повернув голову, Барти заметил белокурую девицу, наклонившуюся назад, дабы посмотреть на новенького. Она мигом поменялась местами с соседом, чтобы сесть к мальчику поближе. Тогда и сам Барти смог её рассмотреть: она уже полноценная студентка, носит форму Хогвартса; в длинных волосах по бокам заплетено по паре косичек, а на руках разноцветные браслеты с витиеватыми узорами. На бледноватых губах улыбка, девочка сама по себе распространяет безмятежную ауру. Младший сказал бы, что перед ним девичья версия Розье, только она более тёплая, пушистая в своём выражении.       — Ты же не расскажешь отцу, если кто-то из нас не принесёт домашку вовремя? — спросила она со смешком.       — Что? Нет конечно, с чего бы... — Барти сузился, искоса посмотрев на неё. — Разве что за взятку.       Девочка посмеялась с остальными.       — Да-а, в Когтевране ты будешь причудливо смотреться! — она протянула руку, на пальцах показались тонкие серебряные кольца с необычными камушками. — Я Пандора Лавгуд. Рада знакомству и, от всего факультета, добро пожаловать в Хогвартс!       — Моё имя ты помнишь, — улыбается Барти и пожимает руку. — Кстати... На каком ты курсе?       — Только-только третий начала. Так что если нужны будут конспекты или советы — обращайся, — она подмигнула. — Своих не бросаем.       — А, да я не за этим... Просто интересно, какого здесь? В смысле и обучения, и жизни.       — Здесь? — Пандора поозиралась, снова взглянула на Барти и немного наклонилась. — Волшебно. Лучше места и быть не может! Тебе то-очно понравится наш декан, такой чудной! Превосходный преподаватель!       Это даёт надежду. Здесь все такие счастливые, бодрые, будто Рай в понимании маглов. Совсем не как серые люди в чёрных костюмах, с которыми иногда встречается отец Барти. Ему сказали, что оценки и достижения здесь — самое главное, но... кажется, быть мо-ожет, отец просто решил подшутить над сыном. И это странно — он ведь вообще не шутит с ним. Никогда.       Пройдёт торжество — Бартемиус обязательно увидится с Эваном, они обсудят церемонию и разойдутся по гостиным. А на утро обследуют замок как и хотели ранее. Тут Барти хмыкает, оборачивается и разглядывает сквозь толпу стол слизеринцев. Набежали иные мыслишки: если он в Когтевране, а Эван в Слизерине, не станут ли они враждовать? О его факультете ходит много слухов, да и фактов тоже. Особенно известны их отношения как раз с когтевранцами — соперничество. Змеи и орлы здесь питают невербальную вражду, чем-то напоминающую Холодную войну, — хоть и казалось, что подобные связи у Слизерина лишь с Гриффиндором.       Новобранец не заметил, что вместе с ним стол разглядывает и Пандора, нагнувшаяся к нему.       — Не бойся. Они громкие, но не кусачие, — тихо произносит рядом с головой Барти.       Тот шарахается в сторону, уставился на неё.       — Не боюсь я, чего мне их бояться?       «Я и сам чуть не оказался среди них», — горько подумал он и продолжил вслух:       — Просто там мой знакомый, жду когда встречусь с ним.       — Друг-слизеринец... Ну, это после праздника, — Пандора повернулась к столу. — Когда всех распределят и произнесут торжественную речь, начнётся пир. О-о, еда тут просто... М-м, — она покачалась из стороны в сторону с прикрытыми глазами. — Всё, чем пожелаешь подавиться! Я вот в свой первый день так наелась, что всё смешалось в животе и мне стало плохо. Всю ночь тошнило... Но это того стоило, уверяю! Только не переедай...       Барти отвернулся от слизеринцев к своим и почесал затылок. Эта Пандора очень... эксцентричная, но он чувствует в ней что-то, что обычно называют «родственной душой». Младший предпочитает не делать спешных выводов, однако глупо подвергать сомнению: в этой школе у него теперь два друга.       Все ученики на местах, разносится речь директора Дамблдора. Пандора не наврала — она действительно торжественна. Он ничего не обещает — он клянётся. Заверяет и даёт гарантии. Беспокоится и готов прийти на помощь. Поддерживает и желает всего наилучшего. Барти слушает и не пропускает ни слова, как адепт слушает своего пастора. Он впервые за год чует, как разливается тепло внутри, оно похоже на яркие лучи солнца и блики кружащей пыли вокруг, создающие атмосферу понятия «дом». Безусловно, один этот вечер стал самым лучшим днём в жизни юного Бартемиуса.       А потом с окончанием речи на столе волшебством явились яства. Они так контрастируют с помещением, что глаза ненадолго замылились, а в ноздри ударил запах. Дурманящий аромат от которого в желудке неистово заурчало. И стоило попробовать кусок — лишь один кусочек! — пути назад уже не было, всё отправлялось в рот. Даже если это окажется ловушкой, они в ужасном месте, а еда отрава — Барти не станет сопротивляться, он с аппетитом примет свою судьбу. Сколько же ещё он будет вот так трапезничать? А общаться с друзьями, сокурсниками? Сколько интересного он почерпнёт на занятиях и чему научиться? Предвкушение растёт с количеством съеденной еды.       Младший знает наверняка — этот аромат он запомнит на века.

***

      Сойдя на станцию, Барти сразу стал кого-то выискивать в толпе. Вдали, у вагона с багажом он заметил синий чемодан, высящийся над людьми. На ней именная печать с силуэтом сокола. Туда и продвинулся, чуть не столкнувшись с Винки — домовым эльфом дома Краучей.       — Мастер Барти! Как хорошо видеть Вас в здравии! — возликовала домовуха, удерживая за собой гору багажа, с которой и доставала вещи младшего.       Он помог ей дотащить чемодан в сторону от потока.       — Привет, Винки! А где мама с папой? — он осмотрелся вокруг, ища знакомые фигуры.       — Сейчас они спят, они не знают о Вашем раннем приезде, думали, Вы приедете утром, — спешно заговорила Винки, поправляя на себе шляпку. — Винки отправилась сюда пораньше, вот будто чуяла, что совсем скоро приедет поезд с Вами, а им ничего не сказала — хотела сделать сюрприз.       Барти протянул, понимающе кивнул. Точно, он приехал под ночь. Сразу сев в поезд, его сморило и остаток дороги проспал в купе с двумя когтевранцами.       — Ну же, возьмите меня за руку, надо скорее попасть домой! — Винки одной рукой сгребла чемодан к себе, а другую протянула хозяину.       Барти помедлил.       — Прям на станции?..       — Вашей семье позволительно, — заулыбалась Винки.       Посмотрев на ошивающегося неподалёку охранника, мальчик пожал плечами и взялся с домовухой за руки. Миг — и они трансгрессировали прочь.       Дом Краучей находится вдали от магловской суеты, в Дингуолле на севере Шотландии. Особняк у берегов Кромарти Фёрт, с прекрасным пейзажем, рисующимся в окнах. Обширная территория и общественное признание тех, кто знает эту семью — в мире маглов у Крауча-старшего прикрытие в роли местного прокурора.       Появившись в своих владениях, Барти качнулся и чуть не свалился на колени. Подобный способ перемещения всё ещё даётся ему с трудом: тошнит, голова кругом, конечности немеют. Винки сразу побежала к дверям, будить семью.       — Ждите здесь, сейчас я приведу хо-... — в коридоре она вдруг остановилась. — Хозяин? Вы уже не спите?..       Младший слышал краем уха, переводя дыхание.       — Да. С самого ухода нашего домового эльфа. Который ушёл без моего ведома, — голос отца твёрдый, как и всегда, когда кто-то провинился.       — Прошу прощения, хозяин, Винки очень-очень сожалеет о своём поступке... Но-...       — Не бывает никаких «но» для того, чтобы покидать дом без разрешения. Зачем ты ушла?       — Я...       В коридор вошёл Барти, с чемоданом в руках и спущенным воротником рубашки — тяжко дышать с тугими пуговицами у шеи. Крауч-старший увидел сына, хмурые морщины разгладились, взгляд прояснился — вспомнил, что он, вообще-то, сонный. Глава семейства сидел в кресле гостиной, под лучом уличной лампы, ниспадающей на него с окна. Младший будто пришёл за прошением к местному боссу преступников, — не хватало пары амбалов за изголовьем кресла.       — Сын, — тон смягчился, приобрёл вялую хрипотцу, будто до этого не сердился на домовуху. — Ты прибыл довольно... рано.       — Привет, пап, — мальчик легонько кивнул ему. — Винки не виновата в уходе, она как раз подоспела к самому приезду и встретила меня.       — В таком случае, почему она не привела тебя домой сразу?       — Мой чемодан потерялся. Свалился в самый угол, еле отыскали, пока другие не разобрали вещей.       Барти посмотрел на Винки рядом, она закивала.       — Да, так и было! Мы даже трансгрессировали сразу после того, как нашли вещи мастера Барти.       Придумывать отмазки, пожалуй, самый первый навык, который Бартемиус освоил с блеском. Срабатывают практически всегда, а когда отец раскрывал их — придумывал новые тактики обхождения наказания. Барти — гусь, а подозрения отца — вода.       Вот и сейчас он с трудом, но поверил сыну.       — Раз так... Рад твоему прибытию, — старший прислонился к спинке дивана, сложил руки домиком. В тёплом отливе света блеснула первая седина в его чёрных волосах.       Барти отодвинул чемодан к стене и неуверенно подошёл к арочному входу в гостиную. Винки тут же спохватилась, подбежала к вещам, ухватываясь за ручки и что-то пришёптывала, пока тащилась наверх.       Отец всё ещё смотрит на сына, чего-то от него ждал. Мальчик постоял так под внимательным взором, в непонятках покачался на ступнях. А потом слабо раскинул руки в стороны.       — ...Что?       — Факультет?       Барти вспомнил про свою инициацию и вздохнул с тем же облегчением, которое испытал в свой первый приезд в Хогвартс.       — Когтевран.       — ...Замечательно.       — Ты сомневался?       — Нет. Нет... Мне ведь надо было поинтересоваться.       «Надо было.»       — На этом факультете здорово. Там много умных сокурсников, с ними есть о чём поговорить, во многом помогают, — Барти опёрся плечом об угол арки.       В унисон мирной тишине ветер подгонял маленькие колокольчики у крыльца. Сонная нега. Хоть он и отоспался, Барти всё равно чувствовал, как атмосфера дома начинает потихоньку захватывать его, умиротворять. Отец тоже сидит расслабевший — он и вовсе встал посреди ночи и ждал прихода Винки всё это время. Младший подумал о том, насколько хорошо сейчас спит его мама? Когда он уезжал, со сном у неё были проблемы из-за болезни.       — Завёл друзей? — вдруг спросил старший.       — А? Да, трое с Когтеврана и с...       «Одним со Слизерина.»       — ...Гриффиндора.       — Не скажешь имена?       — Пандора, Бёркен, Грейс и Эван.       — Я имел ввиду с фамилиями.       Барти напрягся.       — Зачем?       — Сын... Из любопытства, — вздыхает с опущенными глазами. — И просто проверить, нет ли в твоём окружении кого-то сомнительного.       Только слабый звон колокольчиков и приносит безмятежность. Во всём остальном Барти уже не уверен.       — Лавгуд, Смирк, Новак... Роуз.       Отец прикрыл глаза и кивнул. Запомнил. Проверит списки Пожирателей на эти имена, точно проверит.       — Хорошо. Ступай наверх, отдохни с дороги.       Барти хотел ещё что-то сказать, но есть одна надолго прилипшая к нему проблемка — он постоянно забывает о деталях, когда говорит с отцом, в речи остаются одни сухие факты. Старший учит сына говорить коротко и по делу, избавляет от привычки чесать языком. Что ж, своей цели он добился.       — Угу... Спокойной ночи.       Ноги, так и не переступившие порожек в гостиную, поднялись по лестнице и направились к своей комнате.       Вещи уже разложены по местам — Винки постаралась и как можно скорее удалилась, дабы её мастер отдохнул. Всё в таком же порядке, в каком Барти оставил свою комнату перед отъездом. Обои, шторы, ковёр и постельное бельё в бордовых оттенках; дубовая мебель — качественная, невооружённым глазом скажешь, что обошлась она дорого; кровать большая, расположена у передней стены под окном, а балдахином можно спрятаться от надоедливых утренних лучей солнца. На первый взгляд покажется, что в комнате много всего, но это лишь удачный интерьер, создающий эффект заполненности. Краучи — честная семья, живущая по справедливым ценностям и при этом умудряются жить в шоколаде.       Время спустя с лоджии что-то застучало. Переодевшийся и готовый ко сну Барти вышел в коридор и понёсся на звук. Войдя, в широком окне он увидел большую хищную птицу с багряной ленточкой на лапке. Большинство семей волшебников имеют свою личную сову, но Краучи отличились наличием Кубинского ястреба. Это быстрая, сильная и надёжная птица — как раз для того, чтобы со спокойной душой отправлять письма высокопоставленным чинам.       Младший открыл окно, обдав помещение тёплым ветерком и впустил крылатого.       — Что, даже ночью покоя не дают от работы, да, Лорд? — заговорил с ним Барти.       Ястреб вскарабкался на подоконник, махнул крыльями и оказался на своей жёрдочке со всегда зелёными листиками. Распушил перья, разглядывая своими острыми глазами сына его хозяина. Барти любит Лорда, хоть тот частенько задирал мелкого Крауча и пугал своим криком. Однако, стоило малышу однажды дать отпор пернатому задире — тот больше не лез к отпрыску.       Мальчик просунул руку в ящичек под жёрдочкой с лакомствами и достал оттуда замороженную мышку за хвост.       — На-ка, чтоб сильно не обижался.       Лорд замотал головой при виде вкусняшки, перемялся с лапы на лапу. Когда мыша поднесли достаточно близко, он тотчас хватанул мелкое тельце в клюв и начал заглатывать.       — Ну и жуть... Как вы умудряетесь так есть? — бормочет Барти, пытаясь заглянуть в клюв Лорда. Но одного его взгляда было достаточно, чтобы потушить любопытство младшего.       Птица наклонилась, спрятала клюв в жабо из перьев.       — Вкусно, да? — Барти облокотился о подоконник. — Я вот тоже в этом году за обе щёки трапезничал...       Он подставил лицо очередному бризу, любуясь родным заливом. Здесь Барти вырос, ему многие в Хогвартсе указали на его шотландский акцент, взамен он передразнивал британский сокурсников, — хорошо, что на его факультете оказались люди с чувством юмора. Особенно на эту тему иронизировал Розье, хотя, не ему над этим картавить, однако.       За этот год они хорошо сдружились, Эван многое узнал о том, какого быть сынком главы Отдела магического правопорядка. А Барти послушал рассказы Эвана о его семье. Он говорил о них не так много, указал, что его отец — человек влиятельный в определённых кругах, в каких не сказал. Барти ярко запомнил тот факт, что Розье-старший на многое готов ради сына и заботится о нём больше, чем мать; он каждый раз перебивает эти мысли тем, что и его отец очень влиятельный и тоже заботливый, просто немного по-своему. В памяти также всплывала точно такая же фамилия, но уже в другом месте — в списках Пожирателей смерти у отца в кабинете. Барти часто тайком заходил туда, воображал себя важным работником Министерства. Но, скорее всего, то были просто тёзки.       К нему пришло осознание, что он отдохнул. Словно Хогвартс это санаторий, в котором он провёл время прекрасно, — не то слово, Хогвартс оказался просто лучшим местом для Барти. Почему? Дома тоже хорошо, в чём заключается эта разница? Увы, пока никакие мысли не приводят к ответу. Но младший улыбается, сдерживает чрезмерно радостные эмоции от понимания, что ещё не один раз туда вернётся. О, он будет ждать этого всё лето.       На водной равнине появились проблески — за горизонтом начал просыпаться красный, круглый гигант-светило. Четыре утра, восход летом всегда ранний. Бартемиус наблюдал за явлением красок на этой реальной живописи и поводил ногтями по вдруг зачесавшейся внутренней стороне левого локтя.       Колокольчики снизу дают надежду на прекрасные времена, ждущие своего юного волшебника.       — ...Герой четы иль мудрец-чудак...