Министерству и не снилось

      Стоит отдать Хогвартсу должное — церемонии начала учебного года как были помпезными, такими же и остались. Красочные, тёплые, торжественные. И не в меру аппетитные. О, как много для Бартемиуса стоит чтобы удержаться от блюд и не начать есть раньше; этикет, чудом сохранившийся за год Азкабана и долгими прятками под Империо, не даёт набить желудок раньше времени. Студенты устроились каждый на своём факультете и со скромным благоговением внимали мудрым напутствиям Дамблдора. На дворе хоть и день, но потолок с видом на ночное небо и россыпью звёзд в космических туманностях, создаёт ту самую атмосферу самого первого приезда в Хогвартс. А говорят, что Рождество только раз в году.       Наконец, речь начинает идти к концу. В животе гипнотизирующего свою тарелку Барти заурчало: нетерпеливо так, настойчиво требуя жатвы. Он вздрогнул, когда внезапно слева от него прозвучало ещё одно урчание, схожее с рыком крупной псины. Повернув голову, мужчина переглянулся с местным лесничим, Рубеусом Хагридом, рядом с которым и сидел.       — Прошу прощения... — стыдливо зашептал великан. — С утра не ел, а тут всё такое пахнущее...       Барти отвёл взгляд и кротко кивнул. Понять можно, у него вот уже во второй раз больно стреляет слюна за щеками. Спору нет, тост — шикарен, но одними словами не наешься.       Ему кольнул взгляд с рядов гриффиндорцев. На Пожирателя смотрели три физиономии, — к бабке не ходи знать какие. Вот Поттер точно будет сторониться Крауча как может. Из кожи вон вылезет, но лишний раз не подойдёт. И правильно — меньше отвлекать будет. Рон, надо полагать, не питает к преподавателю ничего хорошего. Ну о нём и думать не стоит, что он сделает? У Грейнджер Барти и со своего места разглядел эмоцию ожидания. Или неопределённости? Ждёт от него чего-то эдакого, простыми словами, однако с любопытством. Чай питает интерес — пусть блюдёт. Барти верит, она вот чему-то сможет научиться.       И вот, прозвучал долгожданный финал.       — Ну наконец... — буркнул Барти и уже хватанул вилку. Но внезапно его локоть задержала рука Хагрида. — Эй, что за...       Он замолк, когда заметил поднявшуюся с места Амбридж. Под глазом задёргался сосудик, вилку сжали до белеющих костяшек. Стоит этой только показаться — кошки на душе скребут. А чуть ниже, в желудке — шавки. Хочется выпустить с цепей и дать отобедать приторной жабой.       — Она, бля, издевается, — шипит Барти, с тихим бряком выпустив вилку обратно в тарелку. Голодный, он не проконтролировал речь, допустив матюк, пусть и шёпотом.       Хагрид рядом выглядел совсем не радостнее: поник в лице и опустил глаза в стол, провожая надежду на скорую трапезу. Нет, есть конечно хочется, и он бы даже начал, но — Министерство же. Не кулюторно. Как отреагировали другие профессора увидеть сложно — великан закрывал собой весь обзор.       Амбридж тем временем бесцеремонно вышла вперёд. Замолк и Дамблдор, ну а — что делать? — речь так речь, пусть выступает. Поникли даже студенты: видать, препакостная аура успела распространиться аж до входа в главный зал. Ну это сильно. Кто ж знал, что нежный розовый цвет бывает таким назойливым?       — Я смиренно и с радостью принимаю пост вашего инспектора. Работу, требующую такой ответственности, доверили в правильные руки, и я со всей важностью подойду к её исполнению. К тому же, я считаю, что сделать это стоило ещё давно — для вашего блага и блага будущих студентов, — Долорес с гордым видом и напыщенным добродушием оглядывает зал, ловит каждый взгляд, обращённый на неё. — Безопасность учеников — первоочерёдная задача любой школы. Такого же мнения Министерство, которое и позаботилось о создании подобного отдела.       — Я думал, обучение — главная задача школ, — глухо бормочет Барти под нос. — Будете как пробки тупые, зато замотанные в сто слоёв ваты.       Сверху от него фыркнул Хагрид, заценивший комментарий. И смех, и грех. Крауч откинулся на спинку стула, сложил руки на груди и исподлобно упёр взгляд на даму. Устраиваться надо поудобнее — речь затянется.       На своей волне Амбридж продолжает:       — Нам с вами только предстоит познакомиться, чему я несказанно рада! Быть на страже вашего обучения и устранять возможные угрозы — огромная честь для меня, и я очень надеюсь на то, что мы с вами подружимся!       — Это навряд ли, — доносится откуда-то с гриффиндорских рядов. Близнецы Уизли тоже не скупы на ремарки.       Их ответ позабавил Барти, а Хагрид морщится, разглядывая инспектора.       — Не нравится мне это... — бормочет он. — Без души она какая-то...       Амбридж замолкла, сражённая внезапным ответом. Лицо озадаченно вытянулось, она отвернулась от братьев и зашагала далее. Вон от позора. Это не могли не заметить Барти с Хагридом.       — Ну и мина!... — шёпотом восклицает великан. — Жаба жабой, теперь-то понимаю...       Пожирателю пришлось поднести одну руку к лицу, прикрыв ею нижнюю часть — трудно сдерживать смех от потухшей Амбридж. Почему-то именно в такие моменты всегда тянет на хи-хи: всё официально, не приемлет лишнего вздоха, и это так выбивает из колеи, когда происходит нечто подобное. Впрочем, там где Амбридж — там и всех национальностей стыд.       — Рожа так и просит кирпича, — фыркает в руку Барти.       Вскоре уже и Хагрид прячет усмешки в лохматую бороду, держит узду ржущих в душе коней. Аппетит отошёл на второй план — сейчас нутро у обоих занято подавлением хохотни. На парочку начала коситься Макгонагалл и Флитвик. Минерву тоже вводит в смятение речь Амбридж, ну и что теперь, покатываться с этого как балбесы?       — Что за школьники, ей-богу... — ворчит декан, качая головой. Ей с этим ещё как минимум год мириться.       — Но согласитесь, Минерва, это лучше перформанса старого... пиона... — бормочет Флитвик, мельком кивнув на Амбридж. Макгонагалл не ответила, только вздохнула с драмой.       Реакцию Пожирателя с великаном заметили и рыжие близнецы, сидящие в ближнем к ним ряду. Уизли усмехались, толкали Гарри с Роном и докладывали им обстановку на переднем фланге.       В конце концов, губы Крауча внезапно размыкаются и на долю секунды проскакивает громкий смешок. Достаточно громкий, чтобы его услышала Амбридж. Она резко поворачивает голову в сторону посмевшего прервать её демагогию и останавливается со стуком каблучка. Смеряет двоих железным взглядом. Барти затих вместе с Хагридом, в миг их физиономии принимают деловой вид, — это выдаёт их ещё сильнее.       — Вам смешно, мистер Крауч? — инспектор цепляется руками спереди, принимая позу злой училки с первых курсов.       Дамблдор, наблюдающий за этим, прикрыл рот и глубоко, беззвучно вздохнул. Взгляд томно устремили поверх голов профессоров. Этого стоило ожидать.       — Вовсе нет, мисс. Вы, стало быть, попутали, — со всей серьёзностью отвечает Барти. Щёки великана на мгновение раздулись и сдулись обратно, глаза в кучку скрывают искру смешинки. — Лично меня Ваша речь тронула до глубины души.       — Да что Вы? И о чём я говорила?       Барти замешкался, отведя глаза в сторону.       — ...Что-то про благо Министерству и угрозы обучению.       По залу прокатилась волна усмешек. Макгонагалл театрально уронила голову на подставленную руку и потёрла висок, Флитвик рядом попытался наклониться вперёд и взглянуть на этого смелого человека. Дамблдор прикрыл глаза, а потом скомандовал залу утихнуть, подняв руки.       — Будь я преподавателем в Ваши школьные года, я бы усомнилась в Ваших умственных способностях, — с напрягом произносит Амбридж. — Подобного неуважения в свою сторону я не потерплю.       — Профессор Макгонагалл обязательно учтёт это как помарку, мисс Амбридж, — подключается к разговору Дамблдор, не желая видеть развитие спора (на это Макгонагалл прошипела Снейпу, что ей недостаточно доплачивают). — Приносим свои извинения, Вы можете продолжить свою речь.       — Нет, я сказала всё, что хотела донести до мыслящих людей, — отрезает Долорес и спешно, с поднятым кверху подбородком уходит на место.       Бартемиус снова откидывается назад, тяжко выдохнув. Взглядом он проводил удаляющуюся Амбридж. Поправляет пятернёй спавшие на лоб волосы, чувствуя победу в этой перепалке. Да, ей это придётся терпеть весь год, ве-есь насыщенный для Барти год. Войной пока не назвать, но вполне заслуживает звания моральной сечи. Ну или, если уж совсем откровенно — интеллектуально меряются чем-то, чем, очевидно, выигрывает Барти.       Внимание привлёк донёсшееся со студенческих рядов хихиканье. Группка старшекурсниц со Слизерина исподтишка разглядывала Крауча. Одна из них, кажется, поняла, что их раскрыли и с широкой лыбой скрыла лицо за капюшоном мантии. Это вдруг сильно смутило Пожирателя. Он быстро отвёл взор и решил больше не смотреть в эту часть зала. Внимание от незрелых девиц с пубертатом на лице? Ещё чего не хватало. Другое подобное сборище так же глазело на Северуса, непоколебимо восседающего по левую сторону от стола; это немного утешает: всё таки Снейп тут дольше Барти — к нему будет липнуть большинство этих мушек. Не станут же они предавать своего фаворита ради уголовника, так?       Начался пир, да и слава Богу. Крауч вспомнил, как сильно он хотел есть и с особым удовольствием принялся за пищу. Даже год жития под чужой личиной не развили привычку к местной еде, она всегда вызывает целый гастро салют в голове и фейерверки в животе.       Иногда на него поглядывал Хагрид, тоже уминающий огромную индейку на своей тарелке; Барти замечал это, но отметил нечто другое — это не были взгляды осуждения или страха, — хотя, нет, немного страха всё таки было. Однако, лесничий будто что-то выискивал в соседе по трапезе. Какую-то причину для начала разговора. Только спустя добрые две минуты решился на разговор, уставившись в грудку птицы.       — ...Азкабан, да? Год, это... солидно... И как там?       Барти прожевал кусок мяса и проглотил, прежде чем говорить.       — Солидно — нашёл слово... «Кто в Азкабане не бывал, тот горя не видал, Богу не малевался», — он хмыкнул. — Местечко себе бронируешь что ли?       — Не-ет, просто любопытно... — на выдохе отвечает тот. — Я сам там бывал. Три года назад, на месяцок-два. Вот дак точно: хорошо там, где нас нет...       — А-а... А я тебя, кажись, помню, — протянул Барти, указав вилкой. — Впервые уснул по-человечески и тут кто-то затопал на весь этаж. Весь сон убил.       Великан ненадолго спрятал взгляд и поджал губы. Густые брови надвинулись на переносицу, напоминая неотёсанные кустарники. Вилкой неуверенно потыкали в тарелку. Хотел извиниться, но Пожиратель цыкнул.       — Шучу. Мы даже не в одно время сидели... Зато щас как высыпаюсь — сказка. Так что расслабься, — он позволил себе хлопнуть великана по плечу... точнее локтю — до плеча придётся вставать с места. — Жить будешь, — и многозначительно ухмыльнулся.       Походу, этот ответ не сильно утешил Хагрида: не нашёл, что ответить и просто легонько покивал. Жить так жить, раз он заверил. Чёрная метка, прячущаяся под рукавом Крауча, притягивала взгляд, напоминала, кто сидит рядом с лесничим. Смертник. Конкретно этому удалось отложить свою казнь на неопределённый срок. И сейчас вытанцовывает на лезвии меж Хогвартсом и местами не столь отдалёнными.       Потом Хагрид приметил поведение преступника: вилку с ножом по-аристократичному держат в левой и правой руке, локтей на столе нет, осанка прямая, еду пережёвывают с закрытым ртом. Это манеры человека из высших сословий. И каким образом он угораздил в шайку Тёмного лорда? Как можно было растормошить такого манерного человека? Должны быть очень веские причины, либо Крауч просто слабак — баран, которого легко увести из безопасного стада.       — Тебе не страшно прислуживать кому-то такому... нну... как он? Сам-Знаешь-Кто?       — Волдеморту? — Барти ответил сразу, словно нарочно произнося ужасное имя. — О да, он устрашающ и кошмарен. Меня это скорее поражает. Такой уровень... — губы сами по себе растянулись в улыбке, которую пытаются подавить, но эмоции берут верх. — Где я, а где он, представляешь? И я оказался важен ему, он обратил на меня внимание! Мы, как бы, дополнили друг друга: он мне признание, а я ему свои навыки и знания. Да я будто бы дом обрёл, — поняв, что он заболтался, Барти скрыл лыбу и моргнул, смахивая благоговение с глаз. — Нет, я не испытываю к нему страха. Я ему жизнь доверяю и ни капли не сомневаюсь в том, что делаю для него.       Откровение для Хагрида было чем-то в новинку. Пожиратели бывают очень привязаны к своему Лорду, надо же. До этого момента великан считал, что максимум за чем можно пойти — защита от него самого или материальные блага, которые лапшой навешали на уши адептам. У Барти же на ушах целые спагетти. С фрикадельками из личных предубеждений. Ну пусть он и обманутый чудак, но как же глубоко прозвучало его признание, — тот и сам этому, верно, удивился. Он бы и с придыханием зачитал свои чувства к хозяину, встал бы на стол и как дитя всем бы тыкнул своей преданностью. Может, это вкуснота пищи так действует? Хагрида вот тоже пробивает на художника-артиста, когда заточит миску-другую добротного, наваристого супа или жирного ягнёнка.       — Мне такого не понять, — проговаривает лесничий. — Не понять, как можно легко покинуть свет и убивать ни в чём не повинных... Мы ж не судьи...       — А кто тогда?       Хагрид прячет взгляд, ища спасение в прожаристой корочке индюшатины.       — Не знаю... Нужны ли они вообще?       — Без судей не будет и сторон. Вот зачем, — с этими словами Барти откусывает кусок запечённой картошки. Это можно ознаменовать концом беседы.       Остаток дня после пиршества ушёл на свободное время для студентов — для уроков поздно, да и надо подшлифовать все вопросы, касательно поста Амбридж. Зато завтра с утреца ученикам первым делом предстоит Защита от тёмных искусств, которую кто-то ожидал с особым трепетом, а кто-то перед сном молился.

***

      На манеже всё те же. Ученики явились на Защиту от тёмных искусств тютелька в тютельку и даже с полным экземпляром учебников. Ни одна парта не пустовала, осанки ровные, а в глазах волнение как перед расстрелом — одно загляденье. На зависть магловским школам.       Это, впрочем, ни о чём Бартемиусу не говорит — многие поняли это ещё в прошлом году. Кому-то может показаться, что Пожиратель смерти в качестве преподавателя будет весьма развязным и дозволяющим шалости, — это не про Крауча. Строгие меры, дисциплина, все теории наизусть, а контрольные — как отдельный вид линчевания; стоит поблагодарить Господа, что он, хотя бы, справедлив (что удивительно) и не отнимает баллы за косой взгляд. Ну и материалы тоже достаточно интересны для изучения: чего стоила практика противостоянию непростительным заклятиям. Больно, но захватывающе.       — С-О-В. Стандартное Обучение Волшебству, — преподаватель записывает аббревиатуру на доске, а потом разворачивается к классу. — Не знаю, где вы так согрешили, что по этой дисциплине вас буду подготавливать я, но знайте, — мел со стуком положили обратно на подставку. — От вас и мокрого места не останется.       Потирая пальцы друг от друга, Барти счистил крошки, оглядывая юных на первых рядах. Да они и сами в курсе, что им предстоит, а те кто не знает, могут только представить весь ужас этого года. По выражениям лиц можно понять, кто к чему из этого относится.       — Для тех, кто каким-то образом не в курсе: в конце года вы будете сдавать экзамены по всем предметам. Это база всех волшебников. И если вы не хотите закончить обучение как местный скудоум без работы и с палочкой для ковыряния в нечистых местах — в ваших интересах сдать всё хотя бы на «А».       Где-то с задних парт подал голос Симус:       — Хагрид и до пятого курса не дошёл, а работает в Хогвартсе.       — Именно как обросшего лешего на опушке леса вне цивилизации я тебя и вижу в будущем, мистер Финниган! — громко отвечает Барти. — Только ты будешь не великаном, а домовёнком с подгорелой бородой, максимум.        Класс зафыркал, а Симус сдвинулся на стуле под парту, слегка выпятив нижнюю губу. Крауч продолжил, пройдясь вдоль.       — Если до меня вас учил Ремус Люпин — а я узнал про всех ваших прошлых преподавателей — надо полагать, вы во многом сведущи. Поэтому вот моё решение, — он остановился и вытянул улыбку. — Порог по моему предмету будет составлять оценку не ниже «О».       По аудитории покатились вздохи, выскочили вопросы за что им такая честь. Кто-то даже не сдержал тихую ругань. Не удивлена, разве что, Гермиона, — а ей бояться нечего, мозги-то на месте.       — О, я вижу, вы все собираетесь продолжить здесь обучение! — поддразнил Барти, скрещивая руки на груди. — Как похвально. Вот только придётся показать, что вы этого достойны.       Видок студентов посерел так быстро, как если бы кальмара ударили по голове. По ощущениям одно и то же. Им хватало подобного порога по зельеварению — на данный момент самому тяжкому предмету. Снейп убил, а Бартемиус добил.       — У нас будет интенсивная теория и, ещё лучше, практика. Домашние задания тоже будут включать применение заклинаний.       — О да, задайте нам на дом выучить Аваду! Перебьём всю школу! — выпалил Драко в кругу своих змеиных товарищей. К сожалению, в тот момент класс стих и его слова прекрасно дошли до ушей профессора. А профессору этому, к слову, не нужно особого повода, чтобы поглумиться над Малфоем.       Все остальные повернули головы к Драко, чуя как появляется запах горелого. Барти сузил глаза и подошёл поближе к наглецу.       — Что, такой смелый, чтобы произносить это вслух? Может, ещё и силёнок хватит на применение? Сможешь выжать такой уровень? — подначивает Пожиратель, остановившись где-то меж вторым и третьим рядом.       Драко не ответил, но по роже видно — огрызнуться желание имеется. Его дружки сверлят препода взглядом, а говорить боятся. И Барти так ждал этого момента, когда ему ответят, что даже почувствовал лёгкое разочарование от молчания.       — Да ты и тряпку половую не выжмешь, кретин, — добавив потише, Барти вернулся обратно к доске. — Всем разрешаю отрабатывать заклинания на Малфое и его шайке. Пусть учатся отвечать на нападки как следует.       Вот это классу понравилось. Особенно Гарри и Уизли, которые мгновенно заговорщически переглянулись. Хоть какая-то отрада.       — А сейчас объявлю план занятий, — не успел Крауч взять мел, в аудиторию постучались и вошли сразу же.       На урок заявилась Амбридж, с планшетом для бумаг и пером. И не добрым видом, при всей её сладкой эпатажности.       — Доброе утро, дети. Мистер Крауч, — преподавателя она одарила кивком, проходя мимо парт. — Вам новости по поводу дальнейшего преподавания на этот год.       Руку, тянущуюся за мелом, медленно опустили, так же медленно повернули голову в сторону инспектора.       — Та-ак. Я ничего не сделал.       — Не сомневаюсь, со мной уж — Вы точно ничего не сделаете, — улыбнулась она и взяла планшет в обе руки. — Внесены изменения касательно обучения по Защите от тёмных искусств. С этого дня на уроках запрещены практические занятия любого рода.       Глаза Барти округлились, он поддался вперёд.       — Что значит без практик? А Вы в курсе, что экзамены на носу, нет?       — Я прекрасно осведомлена об экзаменах и о том, что применение заклинаний вовсе не обязательно! — залопотала Амбридж, не дав мужчине продолжить. — Ну скажите, стал бы кто-то нападать на этих прелестных детей? Я вот сомневаюсь.       — Здрасьте жопа Новый год! — взъерепенился Барти. — А я тут что, помазанник божий? Щас вот возьму и парализую кого-нибудь, вот что он будет делать?!       — Хотите сказать, что Вы нападёте на учеников? — резко ответила Амбридж, что-то зачиркав на бумаге. Дописать не дали — Барти быстро хватанул перо и дёрнул с рук охнувшей женщины.       — Нет, но сообщаю, что с такими правилами в школе выучатся магические импотенты! Вы обрезаете птицам крылья! — вдруг он затих, сощурил один глаз и приглянулся к Долорес. — Или обрезаете когти хищникам?..       Тут Амбридж вновь выхватывает своё перо, остервенело заканчивая писать предложение.       — Как смеете!.. Вам придётся подчиниться правилу, или я доложу обо всём директору и Министерству заодно! — она глубоко вдохнула через нос и выдохнула через приоткрытый рот, выпуская весь пар.       — Хорошо! Ладно! — всплеснул руками Барти. Не отстанет же, если не согласиться, ещё и помарку влепит. — Только потом не удивляйтесь, что из школы к концу года выйдут инвалиды.       — Это навряд ли, как раз от этого я их и защищаю, — Амбридж достала палочку. — К тому же... Обучаться дети будут по новым учебникам. Абсолютно безопасным и исключающим травмоопасные заклинания, — и легонько взмахнула концом, пуская по аудитории стопку этих новых учебников.       Наблюдать за этим — как помирать в муках и захлёбываться в луже своей крови. «Хорошие» учебники заменяют «плохие» учебники. Да, долой пропаганду тёмной магии среди молодёжи. И ничего с этим Крауч не сделает, только потрёт лоб с поверженным видом и скроет за ладонью глаза.       Учебник попал и на стол Гермионы, она сразу его открыла и пробежалась по страницам.       — Но здесь так мало рассказывается за саму суть и признаки тёмной магии, как нам определять, от чего защищаться? — произнесла Грейнджер будто самой себе.       — Как это, очевидно от чего. От таких, как он, — кивнула в сторону Пожирателя инспектор.       Тот посмотрел на женщину из под ладони.       — Могли бы хоть сказать «от кого».       — М, слово не воробей, мистер Крауч, — пожимает плечиками Амбридж и удаляется, ставя галочку рядом с предложением. — Всего вам наилучшего и успехов в дальнейшем, — видно, сказала она это только студентам.       Пришла, попортила настроение и вышла как ни в чём не бывало. На класс опустилась немота, слышно только как Гермиона перебирает страницами.       — Это нелепо... — бормочет девушка, рыская в поисках хоть какого упоминания чего-то посложнее Корнуэльских пикси.       — Бля-я-я, — вдруг в голос протягивает Барти, сжимая пальцами переносицу с бровями. — Её б устами, да хер сосать...       Потом убрал руку и увидел таращившихся на него студентов.       — Чего вылупились? Взрослые уже! — рявкнул и схватил последний учебник, пытающийся облететь фигуру Крауча подальше. — Ещё рот мне с мылом вымойте, позорники магического общества, — пролистав учебник, он забегал глазами по строчкам. — ...Что за хрень такая?!       — Вопрос... примерно тот же... — лопочет Гермиона, прячась за учебником.       — Знаете что? Нет. Я к этому веганскому учебнику не прикоснусь, и вам не советую, — Барти небрежно бросил учебник на стол. — У нас вкус есть в отличии от кое-Министерства-кого.       Книжка вдруг остановилась в полёте, подлетела к лицу мужчины и громко зашипела, раскрыв «рот» на странице про бесов. Ругнувшись, Барти отшатнулся, столкнувшись спиной с доской и смазав плечом букву «О» в аббревиатуре. Адов учебник полетел обратно к столу и примостился с краю, состроив вид безобидной книжки.       — Ах ты... — подбежав к столу, Пожиратель облизнулся и склонился к проклятости. — А в Министерстве, я гляжу, общий сбор приколистов, да?!       Драко наблюдает за спектаклем и подтолкнул Крэбба и Гойла, гоготнув вместе с ними. Вот оно, спасение. Нет практики — нет издевательств от преподавателя. Кажется, только они и рады этой новости.       Их глумные щи заметил разогнувшийся Крауч. Глазами пожирал троицу, самозабвенно давившую довольство со всех щелей, затих как перед штормом. А потом прикрыл глаза и отвернулся, направляясь к доске.       — Малфою и всей его шайке домашнее задание в двойном объёме, — кончиками пальцев приподнял новый учебник за края, переложив поближе к середине рабочего места. — О, кстати, совсем забыл. Минус десять очков Слизерину.       Змеята возмущённо повозникали, цыкая и отпуская тёплые благодарности Драко. Сам он, сначала переконфуженный, раскрыл рот на препода — тем не менее не нашёл в своих закромах колкостей и заткнулся, осудив фирменным фырком. «Мой отец об этом узнает», — что всегда вырывается первее аргументов, но есть загвоздка — Крауч и сам с охотой расскажет его отцу, на будущем сборе Пожирателей, как сынуля не дал отпор и опозорил перед ним род Малфоев. А падать перед ним за предательство Тёмного Лорда уже некуда. Всем подобным личностям в их кругах некуда.       Дописав недостающую букву резким движением, Барти вернулся к столу. Поглазел на обложку с руками на боках.       — Так... Чтобы вспомнить зачем мы вообще здесь существуем, — он с опаской открыл учебник, склонившись над столом и опёршись рукой о край. — Начнём с азов и сути тёмной магии. Етить того... Страница третья.       Шелест книг наполнил аудиторию. Начались хоть какие-то признаки умственной(?) деятельности. Логично начинать с малого, но эту тему лже-Грюм уже рассказывал в прошлом году. Значит ли это, что теперь они станут изучать всё то, что изучили рано-ранее? Тогда смысл в текущем предмете равен нулю и дырке от бублика. Урок действительно мог включить в себя что-то стоящее, но Амбридж — ходячая контрацепция ума.       Барти хмурится, цепляется к отрывкам текста, который, к тому же, написан ужасным полотном без абзацев.       — ...Просто потехи ради, — дёрнулся учитель, — кто назовёт главный принцип работы тёмных искусств?       Несколько рук замешкались, но поднялись. Среди их числа Гермиона, Поттер, Пенси и Полумна. Интересный выбор. Барти указал на Пенси, та резво подскочила с места.       — Желание, сэр.       — Что будет, если ты недостаточно хочешь применить заклятие?       — Э-э... — девушка потупилась вверх, вспоминая детали прошлых лекций.       — Оно сработает не в полную меру, — выпалила Гермиона первее. — Повредит тело, в некоторых случаях может отскочить на заклинающего, но исказит своё изначальное свойство.       — Верно, Грейнджер. Садитесь.       Пенси села, буравя выскочку от обломанной возможности поумничать. Для Гермионы же это только очередной повод показать свой справедливо набранный уровень.       Крауч обратился к учебнику, затыкав пальцем ему во внутрь корешка.       — Учись, как надо преподавать, бестолковщина, — кажется, книга негодующе поёрзала на это. — План такой: все отвечаете на вопросы по учебнику, но чу-уточку прибавляете своих комментариев. А я вставлю своё «словцо» по теме. Это же не считается за несоблюдение правил, так?       Класс закивал.       — Вот и я о том... И так, — Пожиратель подхватывает в одну руку учебник и устраивается с краю стола перед студентами. — «Какие свойства тёмной магии могут навредить волшебнику?»       Чуть подумав, руку поднимает Парвати.       — Если я правильно понимаю... Огонь, например?       — Теплее, Патил, двигаешься в нужном направлении.       Она ещё призадумалась, по лицу поползли воспоминания и вдруг озаряется догадкой.       — Как Адеско Файр, заклинание адского пламени!       Барти щёлкает пальцами.       — Горячо! Можете же, когда нужно, — он прошёлся в другую сторону класса, вычитывая новый вопрос из параграфа. — «Что следует за использованием запретных Министерством магии заклятий?»       — Тюрьма, очевидно, — решился ответить Рон, потихоньку вливаясь в поток. — ...И, кстати, сам Азкабан считается домом тёмного волшебника Экриздиса, пытавшего заплывших на его остров моряков.       Учитель помедлил, помотал кистью руки туда-сюда.       — Притянуто за уши, но для Уизли сойдёт, — он прошёл немного вглубь рядов. — Известен слух, гласящий, что дементоры — есть духи замученных Экриздисом людей. Скажу больше: в Министерстве эту теорию считают официальной, но сохраняют в тайне...       — И эту «тайну» рассказываете Вы, — с иронией кивает Парвати.       — Это не мы узнаём о секретах Министерства — это они плохо их хранят, — строит ехидность Крауч и захлопывает книгу. — А теперь вопрос лично от меня. Ответ даст двадцать очков соответствующему факультету. Для Слизерина это шанс искупить свою блондинку, — мужчина косится на Малфоя. Очевидно, ему понравилось играть в «добавь-убавь» с баллами студентов. — Тёмный маг писатель и его работа.       Класс колеблется, но погрузился в отчаянные размышление. Отличники стараются вспомнить имена чёрных писцов, хорошисты прикидывают в голове наугад. Пару раз Гермиона порывалась ответить, но тут же осекалась и думала ещё. Барти считает это занятие уморительной вещью, — опять же, только для себя.       — Дам подсказку: подобный экземпляр есть в запретной секции, — сощуривается. — Я знаю, кое-кто из вас явно гулял по подобным местам.       Этот «кое-кто» начинал догадываться. Гарри перемотал в памяти свой визит в запретную секцию, ещё на первом курсе, когда он искал информацию о Николасе Фламеле. И одна деталь оттуда привлекла его внимание, больше всего напрашиваясь на ответ.       Он поднял руку.       — «Волхование всех презлейшее» за авторством Годелота, — отозвался Гарри.       Его ответ удовлетворил Крауча, это видно по его поплывшему в улыбке лицу. Конечно, кто как не Поттер. Благородная физиономия, а такой длинный нос.       — Ну? И как ты его назвал?       Гарри сначала не понял вопроса, смотрел на Бартемиуса, пока не дошло, о чём он.       — ...Книга визга.       Тот отпустил смешок и потёр подбородок. А он назвал немного по-другому...       — Что же, хвала. Очередная победа львов. Двадцать очков Гриффиндору! — гриффиндорцы ликуют, слизеринцы бухтят, а Барти потёр один глаз. — А, чем я занимаюсь... Планировал же поднасрать вам к концу года. Радуйтесь, пока разрешаю.       Крауч разворачивается на каблуках и уходит обратно к столу, раскрывая книженцию.       — Профессор, а на каком факультете были вы? — спросили откуда-то с рядов. Только один человек называет его профессором.       Барти останавливается и поворачивает голову к классу, сразу натыкаясь на белокурую голову. Полумна как всегда, в какой-то своей неге и с любопытными ко всему в этом мире глазами.       — Ставлю, что на Слизерине. Все известные Пожиратели заканчивали именно этот факультет, — рассуждает Забини, подключившийся к беседе.       — Не все. Питер Петтигрю учился на Гриффиндоре, — возражает Гермиона.       — Хочешь сказать, Крауч условный пуффендуец?       — Ну... Нет, я не отрицала связь со Слизерином. Всё таки он больше к ним подходит...       — Когтевран, — прекращает дискурс Барти.       На него обратили с десяток удивлённых взглядов. Полумна заулыбалась, легонько подтолкнув Невилла рядом с собой и восторженно шепнула: «Я знала!». Барти между тем продолжил:       — Да-да, другие тоже думали, что я слизеринец. Хитрый. Амбициозный, — он приближался к столу, перечисляя на каждом размеренном шаге. — Коварный. И раз уж вам интересно — я горжусь тем, что ломаю этот глупый стереотип о когтевранцах-заучках, — и присел за стол, положив книгу рядом с рукой на обложке.       Класс снова стал тихим, но в этот раз не от напряжения. Они слушали, впитывают речь Пожирателя, словно это важная лекция, от которой зависит удачная сдача СОВ. Всем в один миг стало интересно, что хочет донести их криминальный учитель.       — Если судите человека по его факультету, что ж, вы — сноб. Никогда не узнаешь, был ли у кого-то один путь, или он стоял меж двух сторон. А может, сразу четырёх? — Крауч оглядел всех, специально задержавшись на Гарри. — О да, несомненно, все вы тут представители своих факультетов высшего сорта. Точно своих, или это было вашим желанием?       Он глубоко вздыхает и, неожиданно для себя, чует раскатистые удары в груди. Пульс слышно в ушах, под одеждами сердце точно пытается пробить грудину, ему недостаточно места. В дыхалке пару раз застучало. Не по себе, он будто не в аудитории, не на уроке. Язык один раз выскакивает к губам и прячется обратно. А остальным и невдомёк, они не видят, чтобы с преподавателем было что-то не то. Тем не менее, это быстро проходит, стоило Краучу помолчать.       Карие глаза, постоянно выражающие некую изумлённость, упираются в учебник.       — Поболтали и будет. Меня вздёрнут перед Хогвартсом, если у вас не будет лекций по любезно предоставленным мисс Амбридж учебникам, — открывает нужную страницу, пропуская введение. — Спасибо, Господь, за эту женщину. Пятая страница, «Тёмные искусства в средневековье».       В руках студентов задёргались пышные перья, кончики царапали бумагу чернилами, превращая неразбериху в учебнике в полноценный конспект. Двадцать минут до окончания урока.              Непотребные учебники сложены в аккуратную стопочку, которую нужно закрыть в ящике и оставить пылиться до ухода Амбридж из Хогвартса, — то есть, надолго. Сердце кровью обливается. На лице Бартемиуса даже проскочила тоска. Скука от того, какими пресными будут уроки. Лекции по новым учебникам никакущие, весь их смысл — съесть дерьма и убедиться в том, что все всё правильно поняли. И таким ходом придётся вытягивать своей непомерной харизмой все уроки. Это удручает. Злит.       Крауч выходит из аудитории — хочется развеяться. Перебить горький привкус от сегодняшнего занятия и хоть как забыться до завтрашнего дня. Пинает балду в коридорах, подглядывает за рыцарскими доспехами и их драмой, даже застал ссору пуффендуйца со слизеринцом — разногласия в шахматах. Так до тех пор, пока он не сталкивается у внутреннего двора с профессором Филиусом Флитвиком, у которого и будет следующий урок с классом Барти.       — Мне тут дети доложили, что Вы, Крауч — выходец Когтеврана, — приподнимает одну бровь Флитвик, поправляя круглые очочки. — Прибегают и — уму непостижимо! Как так!.. Пришлось тоже состроить удивление и поддержать.       — О как, мелкие партизаны, — щурится Барти. — Тогда планов по захвату Хогвартса им доверять не стану.       — А такие имеются?       Флитвик знает, что общается с Пожирателем смерти и претензия в голосе у него всё ещё присутствует. Но, честно говоря, даже сейчас чувствуется его старый добрый характер — неконфликтный и непринуждённый.       — Само собой. Я ж не агнец божий, — Барти упирается плечом о пилястру, наклоняя голову к профессору.       — Не-ет уж, Вы точно мне запомнились не таким, — Флитвик отпускает лёгкие усмешки, коснувшись одной рукой живота. — Святого не было, но разве ж это плохо?       Он, заикнувшись, умолк, стерев легкомыслие. Говорил про юного Крауча, но перед ним стоит уже взрослый, опасный убийца и душегуб. Очевидно, к чему-то это отсутствие святости да привело.       — И как? Я-таки похож на слизеринца? — Барти интересуется вскользь, словно ему нет дела до этого — похож и похож.       Флитвик стал ещё задумчивее, отрешённее. Нижняя челюсть приподнялась повыше, стиснув зубы. Профессор кажется и без того ещё меньше, сжимая и разжимая кулачки. Он быстро вздыхает.       — Послушайте, — он кивает Барти в сторону, уведя подальше от ученической суетни и встал с ним за углом. — Я, как и другие преподаватели, сомневался, находитесь ли Вы на своём месте. Вам правда интересно? У меня были мысли, что распределяющая шляпа ошиблась. Однако ж... к концу Вашего обучения, ко мне пришло осознание кое-чего.       — Выкладывайте — я наследник Когтеврана, — фыркает Пожиратель, закатывая глаза.       На это Филиус сдвинул брови к переносице в нахмуренном жесте и наклонился чуть вперёд.       — Как и всегда, Вы как-никак близки к ответу, — серьёзно отвечает он. — История не помнит кого-то другого, показавшего иную сторону нашего факультета. Мы всегда остаёмся в тени и действуем по своим собственным правилам, но Вы, Крауч — совершенная прорва. Пусть другие забыли, или даже не знают об этой эпохе, но Когтевран хранит память о некогда широко расправленных крыльях.       — Простыми словами: я тут крутая шишка. Неплохо так обжился...       — Минерва мне завидовала, — с долей лукавости добавляет Флитвик. — Она может и строила гордую браваду, но мне-то это было очевидно.       — Вы посмотрите, я ещё и нарасхват был, — усмехается Барти.       — Был, — утвердил профессор. Сказал, как отрезал.       Дух захватывает: оказывается, он что-то значил целому факультету. Такое любому будет приятно слушать, а в исполнении Флитвика это звучит не менее торжественно, чем поэма великого артиста. Подскакивает эндорфин. Барти опускает глаза ниже, поджимает губы. Конечно, поздно ему об этом говорить. Вся его судьба расписана дражайшим Лордом Волдемортом и менять это он не собирается. Просто... интересно... услышь он это раньше, что тогда было бы?       Филиус выпрямляется, снова принимает свой простецкий, лишённый натянутости вид. Ничего за столько лет не поменялось, — усы подросли, разве что. Он поворачивается к дворику, собираясь уйти в свою аудиторию — скоро урок.       — Только сильно зазнавайтесь, мы также помним, кому Вы служите, — покачал указательным пальцем, уходя и тихо приговаривая в дорогу. — Ох и в непростую субстанцию Вы выросли, мальчик мой, не хухры-мухры...       — «Мальчик мой»! — прыснул Бартемиус, стукнув ладонью по стене. — Как давно я не слышал этого от Вас, профессор!       И проводил своего бывшего декана одним взглядом. Не осознавая у себя широко растянутую, первую искреннюю улыбку.