То, что лишнее

      – Уже двадцать девятое, – бормотал Шеридан себе под нос, наспех прибираясь в казарме. – И как только капитан собирается всё успеть до послезавтра?       Фенн, как и остальные лейтенанты дежуривший по двенадцать часов, но зато каждый день, сразу сказал, что после смены пойдет в игорный дом, и его появления не ожидалось до утра. А вот Коротышка, который был женат и свои суточные отгулы проводил со своей огромной семьей, отчего-то к вечеру вернулся в общую комнату и сразу завалился на свою койку, со всех сторон завесив ее простынями. «Видимо, поссорились». Еще до рассвета он так же молча ушел менять Стигона, так что Шеридан опять был в казарме один.       К его удивлению, нынешний отходняк от фисштеха прошел глаже, чем прошлый. Да и бренди попался намного качественнее, чем дрянной юзов самогон. Он нашел закатившийся под кровать пузырек с порошком и хотел было выкинуть его с другим накопившимся мусором, но передумал. Строго говоря, он не собирался продолжать это баловство, имея перед глазами уличных торчков и Юза – очевидный и близкий пример того, что может произойти с ним самим, если он продолжит. Тем не менее, фисштех помогал от боли даже сильнее, чем маковая настойка. Имело смысл держать его про запас. Но так, чтобы капитан не узнал.       – Черт, нужно перебрать письма до его прихода! – спохватился он и поспешно открыл сейф.       Роше, как всегда, появился рано. Любой из его подчиненных быстро учился по одному только лязгу аммуниции определять его настроение. И сегодня в самом деле что-то было не так – судя по его стремительной походке и гневному выражению лица. Шеридан нервно сглотнул, прежде чем пожелать ему доброго утра.       – Доброго, – прорычал Роше и захлопнул дверь в коридор. – В Аэдирне новая зараза. Ты сам мне об этом сообщил, – его голос звучал резко и отрывисто, хотя он старался сдерживаться. – Уже из башки вылетело или что?       – Никак нет, – промямлил лейтенант пересохшим ртом. Он уже догадывался, за что сейчас будет получать. Глупо было надеяться, что их с Юзом проделка останется незамеченной.       – Значит, ты думаешь, будто к нам эта зараза не придет и никак нас не коснется. Или что ты бессмертный или неуязвимый, как ведьмак.       – Тоже нет.       – Тогда какого хера нарываешься? – и, поскольку ответа не последовало, Роше разошелся по полной: – Вздумал выставлять меня болваном! Я ему, значит, коней всяких сраных покупаю, в курс дела ввожу, поощряю новыми обязанностями – а он вламывается в мой дом и ебет там каких-то наркоманов!       Еле отлепив язык от неба, Шеридан попытался оправдаться:       – Да просто некуда было идти, не сюда же... И с чего вы решили, что мы с ним...       – Заткнись! Я не вчера родился, и не ослеп еще. Там всё крысятиной провоняло и еще хер знает чем. Возле умывальника порошком насыпано. Даже полотнище, на котором вы кувыркались, обратно в ящик положили, мудаки. Хоть бы в таз бросили, раз не стали стирать. Ты мне тут не умничай, не отбрехаешься. Я женский запах сразу узнаю, а там будто рота солдат брагой квасила.       Лейтенант в панике соображал, как же так получилось с полотнищем, и почему за целый день помещение не успело проветриться. Но он счел, что капитан попросту преувеличивает, как всегда, когда сильно злится. Задумывая всё это, Шеридан даже не представлял, как потом ему будет стыдно, если всё вскроется. А Роше продолжал:       – Другой на моем месте с тебя десять шкур бы спустил, а потом с позором выставил из отряда.       – Простите меня, пожалуйста! – он уже был готов упасть на колени и умолять, перепуганный ненашутку.       – Рот закрой, – Вернон всё-таки схватил его за ухо и с силой встряхнул. – Я говорил тебе не вошкаться со всяким отребьем? Говорил. И объяснял почему. Во всех подробностях. А оказалось, тебе начхать на мои предупреждения. Ты готов заболеть сам, заразить товарищей, а потом принести эту дрянь королю и принцессе. И всё ради... – он презрительно пожал плечами, – не пойму даже, ради чего?       Шеридан молчал, как ему было приказано. Ухо горело. В голове был полный сумбур. Он не мог даже сообразить, ждут ли от него ответа, или это вопрос в пустоту.       – Что в этом ублюдке такого, я спрашиваю? – повторил Роше. И только сейчас стало ясно, что дело не только в крысах, заразе и вторжении в дом.       – Мы давно знаем друг друга. Совесть не позволяет просто взять и оставить его. А болезнь из Аэдирна там же и заглохла. Вы сами слышали: к нам не придет.       – Кроме нее других болезней хватает. В тюрьме более-менее чисто, значит, это у него дома творится бардак?       – Да, вы бы видели какой!       «Будь ты ему другом...» мысленно начал Вернон, и хорошо, что не произнес это вслух. Не хватало еще, чтобы Шеридан начал помогать этому никчемному Юзу с приборкой и очисткой хаты. Он решил надавить на другое.       – Ты что-то ляпнул про совесть. И что вы, мол, давние знакомцы, о чем я слышу уже не раз. Ну что же, понимаю. Могу понять. Но на твоем месте хорошенько подумал бы, насколько нужно такое «знакомство». Твоему приятелю срок жизни полгода-год, если протянет так долго. Он кажется крепким, но фисштех своё дело знает.       Пауза длилась и длилась. Роше дал ему достаточно времени, чтобы взвесить его слова и применить к своей ситуации. Наблюдал, как лицо парня постепенно меняет свое выражение с хмурой сосредоточенности на смирение. Но этого было недостаточно.       – Надеюсь, ты сам не употребляешь?       – Никак нет.       – Я в любом случае узнаю об этом, как привык узнавать обо всём остальном. Если ты не прекратишь хождения к нему, то я разберусь с вами обоими радикально. Полагаю, ты не хочешь знать – как именно.       – Не хочу. Но догадываюсь.       – Тогда сделай так, чтобы мне не пришлось больше возвращаться к этой проблеме.       – Слушаюсь. И еще раз прошу вас простить меня. Виноват перед вами по полной.       Роше отмахнулся. Он еще напомнил бы, что в столице полным-полно людей, и при желании можно легко найти Юзу замену, но ему была противна сама мысль о том, что Шеридан вообще будет заниматься такими поисками. Опять же, как запретить? Никак.       Он поправил на себе теплый плащ. Еще раз взглянул на пунцовое ухо лейтенанта.       – Наказание у тебя тоже будет. В Гарсери будешь заниматься уборкой наравне с остальными, а не только ходить да покрикивать.       Тот не стал возражать, хотя он и так делал больше других, и начальник об этом прекрасно знал. Он думал о том, чего стоило Роше сгоряча не выкинуть его из отряда. Действительно, другой поступил бы именно так, вдобавок сопроводив его волчьим билетом.       – Вас понял, капитан.       – После уборки пойдешь на кухню. А после застолья будешь отмывать всю посуду. Один. Но сначала перестираешь всю свою форму до последней завязки, – он глянул на бригантину бойца так, словно та была покрыта крысиным дерьмом. И сплюнул с отвращением.       – Вас понял. Готов приступить прямо сейчас.       – Сейчас просто смени ее. Нам нужно пойти осмотреть орденскую командорию и прикинуть, что понадобится для обустройства.       Шеридан наконец-то осмелился посмотреть ему в лицо. Роше опять стал говорить «нам», «мы» и так далее. Значит, его злость поутихла.       – Конечно. Счастлив служить вам.       – Служить Темерии, – поправил тот сухо. – Не мне.       Никто не стал спорить, хотя спорить хотелось. И донести главное: что без него это служение теряет всякий смысл, ибо до того, как попасть в Полоски, Шеридан готов был служить наемником в любом королевстве, а еще раньше спокойненько обворовывал жителей этой самой Темерии, не заботясь о том, что вредит своим соотечественникам. Но попав в специальный отряд, он проникся совершенно иными идеями.       – И еще: по ночам ты, как лейтенант, должен быть в казарме, а не хрен знает где – вдруг с детьми что-то случится. Фенн вчера тоже отлучался?       Шеридан решил было соврать, чтобы покрыть товарища, но передумал.       – Он пошел в игорный дом. А оттуда, должно быть, в бордель.       – Тогда тоже будет наказан. Две недели подряд проведет в Вызиме и будет дежурить не по двенадцать часов, а по пятнадцать. Черт возьми, что ни поручишь – через жопу делается! – он тяжело и протяжно взохнул. – Так. С этим всё. Давай сюда письма.              Вызима вовсю готовилась к Новому году. Улицы были украшены хвойными ветками и яркими лентами. Над каждым окном и дверью горожане вывешивали фонари, которые полагалось зажигать каждый вечер до самого праздника. У тех, кто побогаче, фонари были с разноцветными стеклами, и ночью они давали целый калейдоскоп всполохов на утоптанный снег и стены соседних домов. Детишки подновляли снеговиков, с которыми играли с начала зимы, и наряжали их в гирлянды из сушеных цветов и ягод. Возле дворянских особняков красовались ледовые фигуры – замерзшее озеро предоставляло достаточно материала для творчества доморощенных скульпторов.       Шеридан, до последнего момента шагавший чуть позади начальника и не решавшийся заговорить с ним, не выдержал и восторженно вздохнул, вертя головой по сторонам.       – Эх, красота! Вот сколько раз уже видел, а всё равно любуюсь.       Вернон же только сейчас обратил внимание на обстановку. Проворчал в ответ:       – Действительно. Можешь украсить Гарсери так же.       – Ага, ну конечно. Или вы серьезно?       – Нет. Но если хочешь, то препятствовать не буду. Лишь бы с тракта видно не было.       Синие Полоски не праздновали Новый год отрядом. Как правило, Роше брал Бьянку и отправлялся на бал во дворец, где обязан был присутствовать по личному приглашению Фольтеста. Но Бьянке это, конечно, нравилось. Остальным выписывал премии и отпускал, кому куда надо. Некоторые шли к своим городским друзьям и знакомым, другие уезжали к родственникам. Шеридан тоже ездил к своим в Марибор. До прошлого года, когда узнал, что больше никого из них нет. Всех унесла чума.       Солдат сглотнул подступившую горечь и посмотрел на Роше – тот был теперь единственным, которого он мог назвать своим близким. И надо же было так по-свински насолить ему прямо перед самым праздником!       Когда они попали в командорию, оказалось, что она никем не охраняется, а ключей у капитана при себе нет.       – Черт, совсем выпустил это из головы. Придется тащиться к Велераду. И всё из-за тебя.       – Во дворце говорили, что он сегодня собирается уехать в свою усадьбу за городом. Может, еще успеем застать его?       Вернон ненадолго задумался. Потом мотнул головой:       – Не буду беспокоить старика. Он даже на банкет не остается, значит, совсем одряхлел. А командория никуда не убежит. Осмотрим ее после праздников.       Он не любил бросать дела незавершенными. А сейчас даже поймал себя на стремлении загрузиться задачами, поскольку не желал так скоро возвращаться в Гарсери. Там был Иорвет с его неважным настроением, непредсказуемый в своих реакциях. Должно быть, до сих пор пребывающий в расстроенных чувствах.       Тем не менее, в Вызиме делать им больше нечего было. Они забрали из казармы своих лошадей и отправились за городские ворота. И на этот раз выбрали другие, чтобы Косматому не взбрело в голову сделать очередной рывок домой. Вдобавок накормили его поплотнее, чтобы он стал сонный и не брыкался. Но вот незадача – насытившись, он встал, как вкопанный, отказываясь двигаться с места. Шеридан потратил не меньше получаса на уговоры и угрозы.       – Всё-таки попробую голод, – убежденно заявил он, еле как заставив животное переступать копытами.       – А пока воспользуемся тем, что и так работает, – отозвался Роше. – Я уже околел, пока вы тут канителились.       Он вскочил на Стеллу и дал Косматому щелчок по носу, после чего быстро, как мог, ринулся за казарменные ворота. Оскорбленный конь понесся вслед за ним, чтобы отомстить. Шеридан был очень против такого метода, ибо его целью было подружиться с конем, а не изобретать бесконечные и опасные уловки, но раз у капитана было неважное настроение, возражать не стал.       Зато перед въездом в Гарсери он сам подзадорил Косматого, чтобы тот выглядел даже более грозным, чем обычно. Рассчитывал на восхищенные и завистливые взгляды товарищей. На этот раз уже Роше предостерег его, что затея может кончиться плохо – конь попросту выкинет его из седла у всех на виду, тем самым скорее превратив его в посмешище. Но кто бы его слушал? Он давно заметил, что скромняга лейтенант усиленно скрывает в себе изрядную любовь к демонстративности и власти, меньше всего беспокоясь о насмешках и при этом будучи достаточно умным, чтобы не перегибать палку.       Но на сей раз коняга его подвел. Сперва он гордо прогарцевал во двор, фыркая и рокоча, размахивая объемистым черным хвостом, так что Караульные Томыня, Зенан и Овен лишь уставились на зверя, открыв рты, и даже забыли поприветствовать Роше по форме. А потом коню не понравилась теснота и незнакомые запахи, и он разбушевался. Налетел на тренировочный полигон и разметал всё, до чего мог дотянуться: манекены, стойки с оружием, вертикальную полосу препятствий, ящики.       – Сам чинить всё это будешь! – крикнул Роше лейтенанту в попытке перекрыть шум и ржание.       – Слушаюсь! – так же громко отозвался тот, осаживая Косматого и направляя его к замковой конюшне. Починка оборудования была смешной платой за фурор, который он произвел.       Яго, подметавший мощение, бросил метлу и скрылся в кордегардии, чтобы его не задело внушительным боком, а то и зубами. Эльф Маддок же, помогавший ему, успел только запрыгнуть на телегу с сеном.       – Чего вы все испугались-то? – довольно ощерился лейтенант. Ему удалось слезть с Косматого, но взять его под уздцы по-прежнему было проблемой. – Можешь погладить его, ушастый – он не укусит.       Но эльф лишь сощурил глаза, покрепче сжав метлу.       – Отличный боевой скакун, – заметил он будто бы с уважением. – Где ты взял его? Отнял у опального дворянина?       – Ой-ой, как остроумно. Погоди, щас я рожу такой же остроумный ответ.       Роше слушал их, а сам в это время почему-то вспоминал о Рубайлах. Вернее, о том, как отзывался о них Шеридан, сравнивая Косматого с их бойцами. «Значит, такие ему тоже нравятся – здоровенные, крепкие мужики, от которых вечно несет потом и пивом... Не факт, но возможно». От этой мысли стало как-то погано.       В дверях донжона показалась Бьянка. Она тоже, как и все, долго не могла оторвать глаз от мощного, статного вороного, которому было тесновато на их маленьком дворе, и он беспокойно переминался, вскидывая голову. Наконец, ему это надоело, и он боднул боком пустую телегу, опрокинул нагромождение клеток и развернулся назад, чтобы дать деру в ворота. Шеридан едва успел осадить его, дернув за трензеля.       – Стой, сука! Стой, кому сказал? Я тут хозяин!       Косматый возмущенно заржал, мотая головой, а девушка с упреком повернулась к капитану:       – И зачем ты позволил ему? Я предупреждала, что так будет!       – Пусть, – махнул рукой Роше, не осознавая, что улыбается. – А вы не встревайте, пусть сам его чистит, кормит и водит к кузнецу. О последствиях он предупрежден.       Он поискал глазами Иорвета. Тот любил прогуливаться по башням и стенам Гарсери, вникая в ход жизни замка, а заодно лелея так своё впечатление свободы. Вот и сейчас Старый Лис наблюдал за ними с крыши северо-западной башни. Вернон чуть кивнул ему, вновь придавая себе серьезный вид, но ему, кажется, улыбнулись в ответ, тепло и дружелюбно – он стоял слишком далеко, чтобы судить наверняка – тем не менее, у него тут же отлегло от сердца.       Кажется, всё опять стало как прежде.       Маннас, который вернулся вскоре после отъезда реданцев, занялся было оставшейся башней, но очень скоро набрел на мысль получше. Решил установить свой пятиэтажный дом на ее место, не найдя способа ее восстановить в одиночку. К тому же так ему было ближе ходить до донжона. А юго-восточную башню, упавшую недавно, он починил заклинанием отмены, вдобавок найдя и устранив причину ее обрушения – пустоты в грунте.       Вернона устроил конечный результат. Он подозревал, что вскоре за визитом Радовида нагрянет и комиссия из Вызимы, так что всё должно быть готово. Последним штрихом он установил на всех высоких точках королевские флаги, черные с серебряными лилиями, и повесил над воротами темерские щиты.       Бьянка, очевидно, соскучилась по общению с ним, и неотступно следовала рядом, пока он думал, как распределить задания между своими бойцами и подключить к делу «белок».       – Чижик боится говорить с тобой об этом, но он хочет провести праздники со своей девчонкой из храма, – сказала она чуть насмешливо.       – А что тут смешного? Пусть проводит. Что называется, приятное с полезным.       – Ну, как скажешь. Но так все захотят куда-нибудь отлучиться.       – Я разрешаю. Но по очереди, по двое за раз. Постарайся донести это до каждого.       – Учитывая обстоятельства, они будут просто счастливы.       – Насчет обстоятельств, – он посмотрел на нее искоса. – Вижу, наши «узники» привыкают к своим новым обязанностям. Ни у кого еще не возникло идеи сбежать?       Бьянка пожала плечами, словно услышала нечто бредовое.       – Их мужики до сих пор задирают носы, особенно белобрысый мальчишка. Но женщины намного разумнее. Шанти посчитала, что должна родить в конце мая или в июне, но прекрасно понимает, что зимой ей не найти лучшего убежища, чем здесь. А Эмма и Гиттан даже радуются своему положению. Ты же пробовал готовку Эммы?       – Возможно, – на деле он не мог выделить хоть какие-то отличия от того, чем потчевали его бойцы Синих Полосок.       – Она сказала, что не то особо мастер, но на праздник хочет разнообразить меню.       – Под вашим строгим присмотром. Шеридан совершил кое-какой проступок, и теперь будет работать наравне со всеми, а ты будешь руководить.       – Вот так честь, – Бьянка фыркнула. – И как же он накосячил?       – Не суть. Зато меня интересует твоя женская точка зрения насчет Гарсери. Вроде я всё учел, но такое ощущение, будто что-то упустил. Чего не хватает?       – Ну, раз ты сам спросил, то – кошек. Я уже не раз замечала крысиные тени по углам. Не понимаю, они из воздуха что ли заводятся?       – Порой у меня такое же впечатление, – он с досадой поморщился. – Ну что же, кошки так кошки.       Эту задачу он отложил до завтра, поскольку на сегодня у него были задуманы мероприятия личного характера. Если, конечно, у Иорвета будет для этого настроение – после разговора о Филиппе они еще ни разу не оставались наедине. Воцарившийся мир отдавал чем-то пресным, как выдохшееся вино. Возможно, он казался таким, потому что каждый остался при своем мнении, но вынужден был сделать вид, что пошел на компромисс. Вернону хотелось вернуть прежний настрой, когда они вдвоем соображали над одним делом, притом вполне эффективно. А лучшего способа сделать это, чем как через постель, он пока не придумал...       Не сказать, чтобы форт сильно нуждался в уборке, ведь заехали они всего месяц назад, к тому же непрерывно следили за порядком, но обычай есть обычай. И Роше рад был видеть, как оба заместителя из «враждующих» отрядов, Шеридан и Аэлред, работают бок о бок, вычищая золу из каминов в холле и на кухне.       – Что, эльф, понравилось щеткой махать? – ухмыльнулся первый. – Как там у вас говорится»: «Daed tuv vrihedd!»       – Вообще-то «Gwaith tuv vrihedd», неграмотный ты болван, – процедил второй, стряхивая пыль на совок так, что она чуть не попала на напарника.       – Чего? А ну повтори, гнида патлатая! Кто это тут неграмотный?       – Thaess'en, raesce!       Они готовы были сцепиться прямо тут, в пыли.       – Отставить! – холодно бросил им Иорвет. И это, как ни странно, подействовало. Может даже больше, чем если бы вмешался Роше: при нем они начали бы спорить, кто прав, кто виноват, но под тяжелым взглядом Старого Лиса все разбираетельства казались бессмысленными.       Он уже освоился со своим положением второго хозяина, и пробовал управляться с Полосками так же, как со скоя'таэлями, спокойно и походя отдавая приказы и замечания тоном, который не предполагал возражений. Он никого не задирал, не оскорблял, вёл себя достойно, а его приказы были лаконичны и справедливы. Темерцы скрипели зубами, бубнили себе под нос – он не обращал на это внимания – но выполняли. В конце концов, капитан сам так постановил. К тому же, все они были благодарны Иорвету за спасение их товарища от рушащейся башни, и уже не считали абсолютно все его мотивы корыстными.       Шеридан, однако, был недоволен тем, как его оборвали, и решил выместить злость на Маддоке, который грелся у огня после работы во дворе.       – Я придумал ответ, эльф: будешь зубоскалить – заставлю ухаживать за Косматым.       Вернон не сдержал смешка. Он счел эту фразу предельно нелепой в своей запоздалости, но в том и была суть. А вот Иорвет воспринял ее серьезно:       – Твой конь не укусит Seidhe. Мы знаем, как их успокаивать.       Лейтенант заметил, что его слова звучат не слишком уверенно, и воспользовался этим.       – Ну вот и посмотрим, атаман. Под твою ответственность. Идет?       Кажется, он впервые за всё время обменялся хоть какими-то фразами со вторым капитаном, и Роше в некотором напряжении следил, чтобы дерзость подчиненного не привелка к перебранке. Но обошлось. В целом же он был только рад, что Иорвет включился в общественную жизнь Гарсери и даже делает некий вклад в развитие связей между отрядами. Когда Бьянка набирала исполнителей на уборку, тот лично заставил Аэлреда взяться за тряпку и помогать.       Вернон не упустил случая поддержать его инициативы:       – У твоих ребят не получилось провести Мидинваэрне, как полагается, – сказал он, вместе с ним наблюдая за остальными. – Можем устроить Новый год по вашим обычаям. Или совместить то, что можно совместить.       Иорвет сложил губы в бледную черту. Было такое впечатление, что он опять откажет и пустится в пространные объяснения. Однако он кивнул.       – Думаю, кое-какие элементы можно добавить. В моей общине, например, было принято запекать оленя.       – Не, об этом забудь. Здесь слишком много сёл и деревушек, чтобы сюда подходили олени. К тому же стадо надо выслеживать заранее и загонять группой, с собаками. Даже я это знаю.       – Как скажешь. Выберем добычу попроще, – эльф выглядел разочарованным, но не слишком.       – Например?       – Постреляем птицу. Наверняка ты знаешь как добыть глухарей?       – Хм, выследить и пустить в них снаряды?       – Не совсем. Есть кое-какая хитрость. Могу научить, если хочешь. Но отправляться за ними лучше вечером.       – Отлично. Завтра я как раз буду свободен.       С самого своего приезда Иорвет предпочитал принимать пищу у себя в комнате, но сегодняшний ужин решил провести внизу, вместе с Полосками и их капитаном. Он вел себя замкнуто и почти не разговаривал, только подбадривал Гвена, одного из своих бойцов, вызвавшегося подежурить за офицерским столом вместе с Томыней. А солдаты Роше к их чести ни словом, ни жестом, ни взглядом не выразили своего отношения к обоим эльфам и к изменившейся ситуации. Может быть, только Шеридан и Чижик, на короткое время забывшие про собственные распри, синхронно кривили рты в ухмылках, когда эльф раздавал командирам и Бьянке тарелки с горячим, а потом убирал обратно.       Иорвет не придавал этому значения, разве что один раз глянул на Вэс с чем-то вроде любопытства, когда она поблагодарила Гвена за хорошее обслуживание – Томыня-то брякал перед ней посудой так, словно она была не лейтенантом, а таким же солдатом, как и остальные, намекая на то, что Шеридан, в пику собственной услужливости, предпочитает столоваться со своими, с ровней.       После ужина Вернон собирался поработать с бумагами или просто посидеть в тишине. Хотя подспудно, конечно, надеялся, что Иорвет заглянет к нему на огонек. Приглашать самому не хотелось. Не после ссоры, в которой считал себя правым. В итоге ничего не происходило почти до самой ночи, и он нашел себе полезное занятие, взявшись перетряхивать одежду в комоде и перекладывать ее свертками пахучих трав, отгоняющих насекомых.       Эльф никогда не стучал, прежде чем войти к нему. Просто открывал дверь и заходил, словно к себе. Бросал какую-нибудь тривиальную фразу, а потом располагался на стуле или кресле и закуривал трубку.       – Всегда уважал твою любовь к порядку, – сказал он на этот раз и достал мешочек с табаком. Лицо его было приветливым, как и тон голоса.       – Что называется, жизнь приучила, – отозвался Роше, стараясь чтобы его тон соответствовал. – Когда стоишь на аудиенции перед королем, а по рукаву у тебя ползет недобитый клоп – приятного мало.       – Понимаю. Хотя я всегда считал, что кишащие пакостью дворянские костюмы – вполне себе норма для человеческого общества. Впрочем, шучу. Это всего лишь попытка сгладить обстановку.       Роше укоризненно щелкнул языком.       – Да вроде всё, как обычно. Ты язвишь и выделываешься, я начинаю закипать, а потом вспоминаю, что тебя не исправить, и успокаиваюсь. В конце концов, сам решил быть с тобой. Значит, принимаю таким, какой есть.       Слабая улыбка, тронувшая губы Иорвета, яснее ясного говорила о том, что до полного приятия еще далеко, притом, с обеих сторон. Однако, взаимные усилия были важнее. Он молчал, глядя на человека неопределенным взглядом, и тот счел, что нужно его поторопить.       – Ну, надеюсь, ты пришел сюда не за пустой болтовней?       – Напротив, я очень ценю наши беседы, Вернон. Но сейчас мне нужна серия объятий, поцелуев и всего того, что следует за ними. Иначе ночью просто не усну.       Роше заметил бы, что разделяет его настроение, но это и так было понятно. Находиться с ним в одном замке, видеть его и не иметь возможности приблизиться? Он подписывался на совсем иное, когда затевал историю с Гарсери.       Снаружи ветер просто бесновался, завывая в дымоходе и дребезжа ставнями, но под простыней и шерстяным одеялом было тепло. Свеча с воткнутым в нее гвоздем прогорела, и гвоздь звонко ударился о жестяной поднос. Роше поворчал о том, что полтора часа пролетели как одно мгновение, и высвободился из обвивающих его рук. Сел на кровати.       – Тебе пора, – проговорил глухо.       На самом деле, он до сих пор не знал, хотел бы жить с ним в одной комнате или нет. В отрыве от их ситуации, так было бы удобнее, но ему слишком дорога была личная свобода, возможность вечерами оставаться наедине с собой, доделывать работу в тишине, а по утрам предаваться планам на грядущий день. Заниматься тренировками, умываться и только потом спускаться на завтрак. От собственных бойцов можно было абстрагироваться, и они с пониманием относились к его привычкам, а вот под пристальным, изучающим взглядом Иорвета ему было как-то не по себе. К тому же у эльфа тоже имелся свой распорядок, в который он не терпел вмешательств.       И тем дороже для обоих были такие моменты, как этот, полные согласия и покоя.       – Побуду здесь еще немного, – Иорвет притянул человека к себе и устроил подбордок на его ключице. Затем мысленно перебрал всё, что говорил ему накануне. – Послушай, мне кажется, мы неправильно поняли друг друга тогда, перед той дракой.       Роше напряженно поежился.       – Опять двадцать пять... Сдается мне, сейчас я услышу очередную попытку переиначить сказанное. Но делать нечего, говори. Мне любопытно что ты придумаешь на этот раз.       – Я не буду врать и оправдываться, просто признаюсь честно, что до сих пор хочу свободы.       – Помню: «Для меня и моих людей нет жизни в Темерии». У меня память получше твоей будет.       – Да, это не та жизнь, какой мне хотелось бы – свободной, честной, на своем месте. Это будут вечные прятки от властей и отдельных мстителей, но я готов к ней. В отличие от моих людей. Боюсь, тебе тоже не по нраву вечно терпеть их и жертвовать своими интересами.       – Пока всё идет нормально.       – Пока. Но я хочу подготовить их к самостоятельной жизни. Выбить теплое место в Вергене для них. Не для себя.       – Ты забыл, что вас там не ждали?       – Только меня. Остальные ушли после того как меня изгнали. Они всё еще могут вернуться. А новым лидером будет Аэлред. Мне кажется, он способен справиться с этой ролью.       – Этот отмороженный кретин? Не смеши меня. Он наломает дров еще больше, чем ты.       – Шантерель и Эмма не дадут. Он планировал бунт, но другие успешно сдерживают его. Я слежу за ними, когда тебя здесь нет. И когда ты есть.       – Надо же. А я считал, что ты просто шляешься без дела.       – Вернон, ты до сих пор зол на меня...       – Будь я зол, черта с два так подмахивал бы тебе сейчас. Чувство собственного достоинства мне пока не изменяет.       – Тогда тем более попытайся понять: я делаю всё, что в моих силах, – на секунду он замешкался прежде чем добавить: – Ты не представляешь, на что я пошел, чтобы у нас было это «сейчас».       Роше повернул голову, чтобы посмотреть на него, провел костяшками пальцев по его скуле, твердой и гладкой, и теплой. Ответный взгляд тоже был теплым, и в случае Иорвета это считалось крайне редким явлением.       – Я вот всё думаю, – Вернон решил изменить подход к теме, – может быть, Аэлред твой родственник? Может, даже сын. Поэтому ты так о нем печешься. По степени неадекватности и шиложопости вполне подходит.       – Ему двадцать. Я же говорил, что давно бесплоден.       – Ну, тогда внук или правнук. Вы живете так долго, что следы гулянки полусотлетней давности могут проявиться где угодно.       Эльф фыркнул ему в висок.       – Тогда и я поделюсь, что какое-то время считал тебя отпрыском Фольтеста. Он ведь известный бык-осеменитель и наверняка не раз хаживал по вызимским борделям. Вы похожи внешне, характерами, ценностями и убеждениями, к тому же испытывали друг к другу теплые чувства. Даже возраст подходит идеально.       – Если тебя это порадует, то я действительно когда-то мечтал, чтобы так всё и было. Тоже строил догадки, выискивал связи, закономерности. Будь мать жива, донимал бы ее расспросами. Но по сути, всё это бессмысленно. Он и так дал мне много, невероятно много. Больше, чем я заслуживаю.       – Может быть, потому что он хотел такого преемника, как ты?       Вернон помолчал. Затем вернул тему в старое русло:       – Короче, что ты решил насчет Аэлреда?       – Подготовлю мальчишку, обучу его получше. Дам наставления. И отпущу в мир.       – Он стремительно теряет к тебе уважение. Будет ли слушать в таком случае?       Плечи Иорвета приподнялись и опустились.       – Тогда я сделаю то, что вернет его уважение: заставлю силой.       – Старый Добрый Лис, как он есть, – он мог бы намекнуть, что пиетет паренька зиждется далеко не только на силе, там много других компонентов, более важных, но решил оставить это на другой день. Незачем портить такой хороший вечер.              Ну а следующий день оказался еще лучше.       Первую его половину Роше провел с Бьянкой, и они ездили в одно поселение в пяти километрах от Гарсери, где, по ее словам, можно было раздобыть превосходных кошек-мышеловок.       – Деревушка имеет забавное название, – заметила Вэс по пути. – Фелис-Нидум. С высоколобого академического, немного искаженного, переводится как «кошачье гнездо».       – Хм, если она славится усатыми охотницами, то название говорит само за себя, – отозвался Вернон. – Вот только кто подсказал его жителям? Не иначе как там обосновался очередной любитель уединенной тишины, ученый или чародей.       Ему казалось забавным, что Бьянка, которая сама любит читать и узнавать новое, несколько свысока относится к тем, у кого профессия связана с наукой. Кроме того, по его подсчетам она давно должна была осаждать башню Маннаса на предмет интересных книг из его домашней библиотеки. Где-то на задворках сознания мелькнула мысль доставить в Гарсери телегу-другую с чтивом, чтобы остроухие не скучали, да и Полоски грамоту с кругозором подтягивали – за редким исключением парни старательно избегали подобных занятий.       – Близко, но не совсем, – она чуть ощерила зубки, как всегда, когда ей удавалось похвастаться знанием того, чего не знал ее начальник. – Действительно, поименовал деревушку заезжий ученый. Вернее, он ляпнул это в шутку, но войту понравилось. А суть в том, что где-то в тех местах некогда жила оборотниха, способная превращаться в кошку. Или что-то похожее на нее.       – Котолак?       – Ага. И по кошачьему обыкновению она наплодила многочисленное потомство, часть из которого унаследовало ее особенность, а потом доставило много неудобств округе. В конец концов, нашелся ведьмак, который справился с проблемой.       – Часом, не Геральт?       – Имя исполнителя не сохранилось, но это вполне мог быть он.       – Хотя нет. С Геральтом история кончилась бы иначе: он скорее оставил бы котолака с ее семейством в живых, убедив дамочку перебраться в другое место или завязать с кровожадными привычками, а заодно познакомил бы ее со своим кожаным инструментом.       Он ожидал, что Бьянка оценит его сатиру, но та лишь цокнула с упреком и погнала лошадь быстрее. «Эх, а вот Шеридан бы оценил».       В деревне их встретило поражающее воображение обилие котов и кошек всех мастей. Большая часть из них оказались деревянными муляжами, выполненными в натуральную величину. Неясно зачем. Слова войта – «Это для туристов» – звучали неубедительно. Роше старался не смотреть на странноватые фигурки и сразу попросил показать ему котят, так что его и Бьянку отвели к недавно окотившейся мамашке.       – Не, этих крысы на закуску сожрут, – поморщился он. И походя пожурил пальцем одного из детенышей, совсем крошечных, но уже зубастых. Тот к восторгу Бьянки вцепился ему в руку, громко рыча и отбиваясь задними лапами. – Нам бы кого посерьезнее.       Кмет с пониманием поклонился и повел их в сарай, где для демонстрации ловчих навыков товара держал несколько клеток с грызунами.       После непродолжительных выборов и торгов Роше приобрел троих полугодовалых животных – двух самцов, черно-белого и серо-полосатого, и одну трехцветную самку. И хоть у кошек обычно нет понятия семьи, а эти трое даже не из одного помета, зато они выросли вместе и привыкли дружно уживаться на одной территории. Конечно, можно было взять бесхозных котят на ближайшем к Гарсери постоялом дворе, но ему нужны были лучшие истребители – он прекрасно знал, что не каждая кошка способна хорошо управляться с крысами. Маннас же на просьбу помочь с вредителями ответил примерно следующее: он, конечно, поможет, но грациозные, красивые хищники будут намного полезнее для обстановки и общего морального духа.       – Вот и посмотрим, – буркнул Вернон, вспомнив его слова.       Он похлопал ладонью по корзинке с котами, и те истошно заорали, впервые в жизни плененные в непонятном тесном пространстве, несущим в себе уйму чужих запахов. Бьянка же светилась от восторга и предвкушения совсем так же, как Шеридан, когда получил своего Косматого в личное пользование.       – Мы с девчонками присмотрим за ними, пока не освоятся, – заверила она его безо всякой задней мысли. Корзинка шевелилась, из-за прутьев появлялись то клычки, грызущие их, то маленькие когти, которые девушка поддразнивала перчаткой. – Может, и Шанти присоединится.       Из ее слов стало ясно, что между ней и эльфками установилось более теплое общение, чем предполагал Роше. Под девчонками подразумевались Эмма и Гиттан, с которыми у Бьянки были сходные взгляды на общество и жизнь, а своенравная Шанти, привыкшая быть главной, не совсем вписывалась в их круг – по своему желанию, или так сложилось – но они всё равно привечали ее. Ну а он был только рад за Вэс в этом смысле. Общение с другими женщинами давалось ей с трудом, ей не попадались товарки по интересам, зато воинственные, привыкшие к трудностям эльфки с их угловатой грацией вполне соответствовали ее мироощущению. «Пусть. Пока она помнит свои собственные ранние слова про Seidhe, dh'oine и животных, мне не о чем волноваться».       Незадолго до заката они уже вновь были в Гарсери. Занесли корзинку в большой зал, но по наставлению женской части было решено открывать ее там, где коты не могли сбежать в неизвестном направлении, испугавшись незнакомого места. Они сбежали всё равно. Сначала отказывались покидать своё плетеное убежище, игнорируя угощения и ласку, шипели и махали лапами на любые попытки познакомиться – Роше и другие мужчины даже не пытались, только наблюдали издалека – однако стоило оставить их в покое, как все трое мгновенно испарились. Гиттан и Бьянка выругались, обнаружив пропажу.       – Ничего, – Эмма со смехом отмахнулась от их жалоб, – сомнительно, что они далеко уйдут по такому морозу. Скорее всего, мы найдем их завтра или послезавтра где-то в районе мясного склада.       Роше обронил, что ему всё равно, где они будут обитать, лишь бы исправно выполняли свои функции. Затем принялся за поздний обед, который они с Вэс пропустили.       Едва последний кусок хлеба исчез с его тарелки, Иорвет знаком показал ему, что пора выезжать на охоту. Они собрались, взяв с собой всё необходимое, и направились к конюшне, а Синие Полоски и эльфы дружно проводили их озадаченными взглядами. Роше нервничал. Во время осмотра форт казался ему относительно просторным, но теперь он напоминал большой дом, вдобавок густо населенный, и если ночью было весьма тихо, то днем все его обитатели крутились на одном пятачке земли. Шумели, перекликались совсем рядом. Везде были глаза и уши. Как долго удастся скрывать от них эту связь?       Вдобавок Иорвет подзуживал. Стелла весь день простояла в стойле и ей не терпелось размять ноги, к тому же она стала беспокойной от близости Косматого и, почуяв пробежку, заплясала на месте. В результате Вернон, намеревавшийся запрыгнуть в седло, промахнулся ногой мимо стремени и выругался. Эльф взял ее за поводья и проговорил вполголоса, давя хитрую ухмылку:       – Я держу. А прекрасная дама может опереться на моё плечо, если ей будет угодно, – он поправил у себя за ухом фазанье перо, символ охотника, приватизированное темерцем ранее.       Роше не сразу понял, кого он имеет в виду. Но потом до него дошло.       – Насчет плеча и дамы не знаю, а вот моя булава с радостью пересчитает прекрасному рыцарю ребра. Если ему будет угодно.       – Как же ты всё-таки зациклен на этих ролях.       – Это я-то зациклен? Честное слово, ты на ровном месте делаешь из меня дурачка, а потом удивляешься, что я взрываюсь!       – И очень забавно смотришься при этом. Или, скорее, соблазнительно. Ведь чем громче ты орешь, – Иорвет приблизился и понизил голос до полушепота, – тем сильнее мне хочется взять тебя прямо на месте.       Пока Роше смеривал его возмущенным и одновременно заинтригованным взглядом, он вскочил на выданную ему кобылу. Как любая лошадь, она с радостью повиновалась ему, что для самого Иорвета всегда было загадкой – некоторые животные тянулись к его племени без какой-либо видимой причины, тогда как другие так же беспричинно сторонились.       Выехав за ворота, он полной грудью вдохнул морозный воздух. Ежедневно прохаживаясь по стенам и башням, он мог вдоволь надышаться, однако крепость есть крепость, и даже в сонные ночные часы ей было не сравниться с тихим, пустынным трактом, прорезающим лес. Обе лошади шагали смирно, чуть пофыркивая и осторожно переступая копытами, ибо недолго было запнуться о все эти выступающие под настом корни и камни. Тем более сейчас, в синеватых сумерках.       – Зимой в такой ясный день на оленя не походишь, – проговорил он, обращаясь скорее к себе, чем к своему спутнику.       – Хорошая видимость?       – И слышимость. Даже если нам удастся обнаружить тропу и дойти по ней до дневной лёжки, он быстро учует, услышит и увидит нас. Но вот в метель, в самом ее начале, и с подветренной стороны я обычно без проблем добирался до какого-нибудь неопытного сеголетка. В холодную и ветренную пору они прячутся в низинах.       – Приму к сведению. Может, когда-нибудь пригодится.       – Раньше олени ходили здесь, как у себя дома, можно было брать за рога и вести на убой. А в эти дни их даже на Севере не сыщешь.       – Ага, люди всё испортили.       – Не только люди. Климат изменился, стало холоднее, и это сказалось на многих животных.       Иорвет ехал с ним рядом, очень близко, время от времени не отказывая себе в удовольствии коснуться его бедра своим. Роше это только поощрял. Не будь так холодно, он остановился бы где-нибудь и потратил несколько минут на более смелые и продолжительные касания. «Как степлеет, надо будет повторить поездку». Тот словно прочитал его мысли:       – Знаешь, если бы не грядущая война с нильфами, я бы летом съездил во Флотзамский лес.       – Чтобы поохотиться? Не помню, чтобы там была годная дичь. Может, немного птиц, зайцев и тому подобной мелочи.       – Я не об этом. Просто мне там нравилось.       – Что именно? – Роше изучил взглядом его профиль, по-прежнему мало что выражающий.       – Например, – Иорвет приподнял уголки губ, – в такие вечера и ночи, как эта, но летом, тьма там становилась непроглядной. Буквально. У меня всегда было острое зрение, однако даже я в такое время не видел ни зги. Казалось, будто лес оплетает тебя вязкой, плотной паутиной, как саваном, она липнет к твоему лицу и одежде, укутывает, и ты пробираешься сквозь нее, как сквозь живой организм, стараясь не навредить и не обнаружить себя. Хотя лес, конечно же, знает о тебе. Ведь он и есть живой организм.       – Занятно, – Вернон встряхнулся. – Не хотелось бы мне испытать подобного – там и днем-то невесело. Кстати, а как же монстры? Наверняка им были по нраву эти твои ночные прогулки, и твое везение целиком уходило на то, чтобы спасаться от них.       Эльф коротко рассмеялся, покачав головой.       – Незачем спасаться, если не ломишься к ним в гости. Я обходил стороной их гнезда и кормовые угодья, и этого было достаточно. Поразительно, что мне с отрядом удавалось мирно уживаться с самыми жутками тварями, но не с людьми.       – Я тоже этому поражаюсь. Но теперь ты вроде справляешься.       – Вроде.       Они взяли курс на юго-восток, чтобы добраться до более густого леса, рассеченного небольшой замерзшей речушкой, отъехали на приличное расстояние, придерживаясь ее русла. Искали сосновые рощи – зимнее место кормежки глухарей, сбивающихся в стаи. Теперь атаман по большей части молчал, всматриваясь и вслушиваясь в окружение.       Они давно уже свернули с тракта на второстепенную тропинку, и вскоре он счел нужным перевести свои поиски в активную фазу. Нашел более-менее чистую от подлеска полянку и остановился там, знаком показав своему спутнику спешиться. Привязал лошадей к молодому буку, поглядывая на скопление высоких старых сосен неподалеку. Согласно карте, которую капитан изучал перед въездом в Гарсери, эти места были богаты на разного рода ручейки, притоки Исмены, и даже зимой некоторые из них, питающиеся из-под земли, не замерзали. Плотная тишина рассыпалась едва слышным журчанием одного такого, протекающего совсем неподалеку.       – То, что нужно, – сказал Иорвет довольно.       – Ты, кажется, говорил о каких-то хитростях.       – Было дело. И сегодня мы применим одну, очень простую. Возможно ты, мастер выживания, тоже знаешь о ней.       – Может, и знаю.       – Тогда давай проверим. Скажи, зачем мне понадобился ручей?       – Очень просто, – Роше указал подбородком на сосенки. – Мы подберемся к птицам с подветренной стороны, а журчание воды скроет наши звуки.       Тот насмешливо поцокал.       – Эх, Вернон. Ты однозначно не охотник.       – Да я как-то и не увлекался. Хотя с Фольтестом в загонах участвовал. Собаки, люди... ну, ты знаешь.       – В общем, пока просто наблюдай за моими действиями. И, пожалуйста, молчи.       Убедившись, что его просьба принята, он принялся за дело: сначала внимательно осмотрел снег у ручья, затем набрал немного в руку и растер, показывая, что он достаточно глубокий и рыхлый. Роше кивнул в ответ на его вопросительный взгляд. Их темная одежда выделялась на фоне снега, но Иорвета это совершенно не беспокоило. Он свернул к деревьям, медленно двигаясь между стволов по направлению к соснам, но лук не доставал. Его практически не было слышно, а Вернон, оставивший у лошадей булаву и меч, вооруженный только луком, старался держаться сразу за ним. И попутно отмечал про себя, что опять остроухий ведет, а ему, человеку, приходится слушаться. Неприятно.       Временами Иорвет совсем останавливался и опять прислушивался и приглядывался. Лес казался необитаемым – большая часть птиц улетела на юг, а мелкое зверье готовилось ко сну в своих норах. Хорошо, что волков тоже не было слышно. Против большой голодной стаи им пришлось бы худо. Наконец, он остановился совсем. Тихо-тихо протянул руку назад и, не меняя позы, коснулся груди Роше, чтобы привлечь его внимание. Затем подбородком указал в направлении своего взгляда.       – Ну? Слишком далеко, я не вижу нихрена, – насупленно прошептал тот. В такой тишине его шепот не выдал бы их местоположения. Да и ручей в самом деле помогал.       – Они там, – эльф продолжал смотреть на противоположный берег, где тоже была сосновая рощица.       Но как Вернон ни старался, не мог различить кормящихся на ветках птиц. Возможно, опять мешали сумерки. Ему пришлось достать складную подзорную трубу и поглядеть через нее. «Вот ведь, одним глазом так ловко зрит, где я и двумя не могу». Однако его зависть прошла, когда он увидел стаю – не меньше десятка крупных, жирных запятых, держащихся ближе к нижним веткам, а оттого менее заметных.       – Стреляй, – сказал он. – Поди отсюда дострелишь.       – Увы, нет. Даже у моего лука есть ограничения.       – Тогда придется подбираться к ним, пока не улетели.       – Стой, где стоишь. И в том же положении.       – Долго нам ждать?       – Зависит от того, как быстро они насытятся. В охоте самое важное – терпение. Море терпения. И тишина.       Капитан со вздохом умолк, спрятавшись за его спину и украдкой растирая пальцы, в которых уже ощущалось болезненное покалывание. На нем были теплые перчатки, но теперь даже они не спасали. Иорвет, казалось, не чувствовал ничего. Азарт целиком захватил его, он с одинаковым энтузиазмом охотился и на эту дичь, и на бандитов днями ранее, забыв обо всем на свете. Должно быть, он мог ждать подходящей добычи сутками.       Целую вечность спутся он сказал «Всё, слетели» и оперся на своё дерево с другой стороны. Очевидно, он имел в виду то, что глухари опустились в снег и зарылись туда, дабы переночевать. Вернон давно уже понял, что он собирается провернуть прием, когда сонных, растерянных птиц выманивают из их укрытий и подстреливают на взлете.       – Такую охоту трудно назвать увлекательным занятием, – заметил он.       – Конечно, не то, что гонять кабана сворой псов. Ты слышал о том, что люди переняли эту забаву у эльфской знати?       – Да ну? Звучит слишком варварски для вас, которые предпочитают красться и бить исподтишка.       – Aen Seidhe – да. Но у Aen Elle свои взгляды на многие вещи.       На этом он остановился, вновь призвав спутника к молчанию. Небо успело заволочь серыми облаками, так что луна и звезды больше не были подмогой в подсчете времени. По внутренним ощущениям Роше, прошло не меньше двух часов, прежде чем Иорвет сказал:       – Полагаю, за эти полчаса птички успели основательно заснуть. Пока доберемся до их стоянки, они будут в нужной кондиции.       Наконец-то им удалось размяться и отогреться, пока шли, а потом подкрадывались маленькими шагами с подветренной стороны, пыхтя от усилий – передвигаться по глубокому снегу было тяжело, даже если он рыхлый. Зато на поляне их ждало около десятка свежих лунок, и ни одна не была потревожена. Роше готов был не дышать и даже не двигаться, лишь бы их затея увенчалась успехом. Иорвет предупредил его не трогать самок, но он счел его слова абсурдными – в такой темноте, да еще и в полете их невозможно было отличить от самцов.       Поэтому, когда атаман взвел лук, держа сразу несколько стрел наготове, и издал резкий свист, заставивший всю поляну переполошиться, Вернон начал стрелять во все тени, которые видел. А видел он их весьма нечетко. К тому же вместо арбалета взял с собой лук для скорости и, как оказалось, несколько отвык от такого оружия.       – Легкая добыча, – подытожил Иорвет, когда они закончили.       Он принялся собирать павших птиц, и складывал их в две кучки: одна была с его стрелами, а другая со стрелами Роше. При этом отбирал не всех. Двух выкинул, сказав что это больные и даже для котов не годятся. Затем ругнулся:       – Сказал же тебе не стрелять самок – на следующий год будет меньше потомства!       – Учту на будущее, – у Вернона не было особо желания спорить.       Активная часть мероприятия ему понравилась, он исключил бы только длительное ожидание и лучше пострелял бы зайцев или тетерок днем. О чем и сообщил, добавив, что ночные вылазки, так и быть, целиком оставляет в его, эльфа, ответственности. И добавил, что оленя тоже неплохо было бы поймать, или лося. Тот ответил, что всегда рад это устроить.       Тушки, аккуратно упакованные, чтобы не оставляли кровавые следы, были доставлены в Гарсери и там уже тщательно осмотрены.       – Какие нарядные! – ахнула Шантерель. Она вовсю рассматривала птиц, гладила их черные перья, отливающие зеленым, и широкие хвосты, расправляя их и стараясь не помять.       – Да толку-то, – Роше небрежно перевернул очередного глухаря на живот. – Когда ощипаем и затушим, никакой красоты видно не будет.       – А вот и нет, – в ее голосе обозначились горделивые нотки. – Иорвет знает как приготовить и подать их такими, будто они еще живые.       – Серьезно? Редкий повар владеет этой наукой.       Все присутствующие пораженно уставились на атамана, даже Шеридан. Никто, видимо, не предполагал, что он еще и готовить умеет. Сам же Иорвет только пожал плечами.       – Там нет никакой особой науки, – сказал. – Эмма знает эти способы, и Хеддвен. Все, кроме совсем молодых, может быть.       – Отлично, – заключил Вернон. – Вот и займетесь этим завтра. Вы трое.       – Под присмотром кого-то из твоих?       – Само собой.       Он отметил, что у эльфского командира не возникло возражений насчет того, чтобы дать Хеддвену работу, но сам четко видел, что зависимый от фисштеха эльф уже стоит на ногах, ходит и пытается что-то делать, притом с искренним энтузиазмом, однако выглядит очень неважно. Его улыбка казалась вымученной на сером, высохшем до трещин на губах лице, а каждые несколько минут движений вынуждали его прислоняться к стене и переживать приступ одышки. Остальные с большим вниманием относились к товарищу, готовые в любой момент поддержать и помочь. Никто будто не видел, что ему остались считанные дни. Или, может, видели, но не желали загонять его обратно на койку, которую он уже видеть не мог. Ему хотелось быть вместе со всеми, и они уважали его желание.       Вернон оставил Полосок и эльфов, заняв обе группы общим делом, и отправился на вечерний обход. Сегодня решено было вывести из казармы пятерых скоя'таэлей, включая Эмму, Хеддвена, Шанти и еще двоих, имен которых он не потрудился запомнить, и пока всё шло весьма неплохо. Никаких стычек, взаимных оскорблений, подначек и прочего. Он поискал глазами Маннаса, но тот, видимо, отсиживался у себя.       – Придет ли колдун на застолье? – с сомнением протянул Иорвет.       – Да куда он денется? Помочь магией с уборкой – увольте. Но зато будет первый на очереди к миске.       Они поднялись на крепостную стену, на сей раз снова вместе. Обход проводился каждый день с целью проверки укреплений и башен, оборудования, имущества. Даже самые вышколенные солдаты были склонны забывать об элементарных вещах: убирать стойки с оружием перед снегопадом или сдалбливать наледь с дозорного пути и посыпать ее песком. К его удивлению, выраженному вслух, эльф тоже замечал все эти огрехи, притом, порой даже раньше, чем он.       – Тебя столько всего удивляет, Вернон. Да, мне доводилось следить за захваченными замками, в том числе и зимой. Деревянными, каменными и смешанными. И я в курсе всех проблем, которые могут с ними случиться.       – Наверное, для кого-то твоего возраста в мире не осталось по-настоящему захватывающих вещей.       – Может быть. И я даже завидую тебе в этом, – Иорвет помолчал, глядя на него скозь ресницы так, как только он один умел. – Хотя встреча с тобой была очень даже захватывающей. И такой же остается.       – Что же, взаимно. Полагаю, этим вечером ты вновь составишь мне компанию за, хм, подведением бухгалтерских отчетов?       Рядом никого не было, и в пределах слышимости тоже, поэтому атаман счел такие иносказательства излишними.       – Хочешь меня каждый день, да?       – Каждый час. Вот если бы еще мочь...       – Как по мне, ты можешь достаточно.       – Я о том, что времени никогда не хватает.       Иорвет собрался сказать что-то, но передумал. Они обошли всё здание, разговаривая о тривиальных вещах, потом вернулись в донжон.       – Итак, я научу тебя заполнять книги по отчетности, – сообщил Роше деловым тоном, когда они поднялись на третий этаж и уже подходили к его кабинету. – Это не сложно, но муторно. И требует тишины, иначе за каждую помарку казначейство потом будет пытать меня щипцами.       Двое дежурных Синих Полосок дружно переглянулись. В их глазах Роше прочитал ужасную догадку: неужели капитан вводит эльфа в курс дела, чтобы позже оставить ему замок?       – Книги не подождут до утра? Сейчас я бы лучше вздремнул, – подыграл ему Иорвет, широко зевая. – Охота, знаешь ли, не прибавляет сил.       – Утром я буду проверять. И если будут ошибки, тебе придется переписать всё с первого листа.       – Излишества человеческой бюрократии, заменяющие людям здоровое стремление к порядку.       Капитан только пожал плечами. Он сам так считал, только без привязки к какой-либо расе. Но сейчас его мысли были только об одном: у них с Иорветом есть полтора-два часа уединения. И это очень, очень мало.       Как только они оказались в кабинете, он захлопнул внутреннюю дверь и придавил к ней эльфа. Накрыл его рот своим и замер так на пару мгновений, переживая острую вспышку удовольствия. Затем неспешно проник языком за его разжавшиеся зубы, увлекая в глубокий, затяжной поцелуй. Собственное тело враз стало невероятно тяжелым и непослушным, словно налитым ртутью, единственное желание которой – слиться с другой такой же тяжелой, текучей субстанцией, отделенной от нее слоями одежды.       Чтобы немного снизить градус охватившей его горячки, Роше прижался лицом к его меховому воротнику, несущему на себе колючие снежные брызги и пахнущему морозом впермежку с горьковатым запахом нового доспеха. Но так стало только хуже. Тогда он принялся расстегивать на нем все эти ремешки и застежки, чтобы скорее добраться до живой кожи, и сразу прильнул к ней губами. Втянул в себя небольшой розовый сосок, уже отвердевший, уделил внимание ему, а потом и второму, оставив влажный след на обоих и на ложбинке по центру. Эльф издал рваный вздох и придержал его за плечи.       – Вернон...       – Обожаю когда ты называешь меня по имени, – Роше приподнял край его кольчуги, чтобы добраться до бедер, огладить их через ткань.       – Потому что обожаю его, как и всё в тебе. И знаешь... пожалуй, я был очень несправедлив кое в чем.       – И в чем же? – он с трудом, но убрал сарказм из голоса, поскольку уже уяснил: его каждый раз пробивало съязвить, когда Иорвет собирался поделиться чем-то значимым для себя. Стоило, наконец, отнестись к этому серьезно.       – Кем бы мы ни были, чем бы ни разнились, но в одном идентичны. С моей стороны было нечестно полностью лишать тебя мужской роли. Я хочу, чтобы начиная с сегодня и дальше ты тоже бывал сверху.       – Так-так, – Роше отпустил его и оглядел сверху вниз, прищурившись. – Я не верю, что ты это искренне. С чего вдруг уступки начались?       – Может быть, с того, что я был излишне категоричным, – он говорил, продолжая избавляться от одежды и бросая ее на стул. – Я упорствовал почем зря, хотел единолично обладать такой властью. Не доверял. А теперь хочу довериться.       – То есть, попробовать что-нибудь новенькое?       – Мы не так давно вместе, чтобы нам понадобилось разнообразие.       – Я о том же. Но, в принципе, чего докапываться? Идея мне нравится, и незачем выяснять, с чего вдруг она посетила твою голову.       – В таком случае, приведу себя в порядок, – Иорвет прошел во вторую комнату и подвинул кадку для воды ближе к ее середине, выглядя почти что смущенным.       – Конечно. Сколько угодно.       Дверь закрылась, а Роше принялся ждать, раздеваясь сам и поглядывая на нее. Кажется, прошло довольно много времени, прежде чем эльф вновь показался на пороге спальни, продолжая вытираться полотенцем. И не успел даже отложить его в сторону, как его подтолкнули к постели и опрокинули навзничь.       – Страшновато, да? – чуть насмешливо протянул Вернон, нависнув над ним. Ему показалось, что у того вся краска отхлынула с лица. Хотя, может, это просто была игра света. – Но ты не переживай, я тоже буду аккуратен и помогу тебе раскрыться.       – Не нужно, – голос Иорвета оставался спокойным и интригующе низким. – Пусть всё будет честно. Тогда я тебя почти не готовил.       – Ну и что? Мы же не в мщение тут играем, а пытаемся сделать друг другу хорошо. Я не хочу для тебя того же... дискомфорта.       Словно в подтверждение своих намерений, он наклонился и скользнул губами по его мраморно-белому животу, обвел каждую выступающую мышцу на нем, потом повторил движения пальцами и, наконец, обеими ладонями, впитывая ощущение мягкой кожи, скрывающей натянутые, напряженные мускулы и сухожилия. По его опыту, вторжение лучше всего воспринималось на пике возбуждения, когда всё тело с жадностью ловило каждое чужое касание, даже неосторожное или болезненное. Совсем немного усилий, привычных, но оттого не менее желанных для второй стороны, и Роше уже мог любоваться чужим неуклонно твердеющим членом. А потом он опустил взгляд ниже – кожа между ягодиц была чуть темнее, чем вся остальная, но такая же гладкая, и отверстие было почти неразличимо.       – Не лезь туда ртом, – предупредил Иорвет, когда чужое дыхание коснулось внутренней стороны его бедра, почти у паховой складки. – Я хорошо вымылся, но тем не менее...       – Но ты-то обычно лезешь. Почему я не могу?       Он не собирался останавливаться или следовать чужим указаниям. Наоборот, провел по его промежности пальцами, а потом языком, медленно и основательно, смачивая так, чтобы потом потребовалось меньше масла. Тот коротко чертыхнулся, но смирился, признав что происходящее ему нравится. Затем обхватил себя ладонью и даже чуть ухмыльнулся, заметив, что за ним наблюдают. Его рука двигалась нарочито плавно и медленно, распределяя выступившую жидкость по всему стволу. Вернон не отказал себе в удовольствии посмаковать ее на языке и даже взять головку в рот, но задерживаться на этом не стал.       – Тебе лучше лечь на бок, – сказал он Иорвету. – Думаю, это самая безопасная поза для первого раза. Может, выпьешь немного вина или чего-то покрепче? Ну, чтобы расслабиться.       – Нет, не хочу притуплять ощущения. Даже такие.       Он послушно лёг, как его просили, но опять заметно занервничал, когда партнер оказался сзади, вне пределов его видимости и контроля. Он не ожидал подвоха с его стороны, и всё-таки уязвимым быть не хотелось. Роше шептал ему на ухо что-то успокаивающее и настраивающее, и это помогало, но лишь отчасти.       – Так возишься со мной, будто я хрустальный.       – Ты живой. И я не хочу, чтобы оттуда хлынула кровь, твоя или моя, – Роше еще раз погладил пальцами отверстие, влажное от его слюны, но туго сомкнутое. – Потому что я тоже живой и, знаешь ли, в своей жизни видел разные исходы насилия. В том числе то, что случалось с его орудием.       Между делом он позволил одной фаланге нырнуть внутрь, и чужая реакция, вполне закономерная, заставила его усмехнуться:       – Всего один.       – Просто я не ожидал, – Иорвет стиснул губы в одну линию. Потом кивком показал, что можно продолжать.       Вернон не торопился и старался не забегать вперед, представляя себе ощущения, до которых еще далеко. Добавил масла, сделав скольжение лучше и, как он надеялся, приятнее для них обоих. Лицо эльфа, отвернутое вправо и видное только в профиль, выражало лишь хмурую сосредоточенность. Наконец, тот с усилием сглотнул, словно боролся с тошнотой, и проговорил:       – Давай без пальцев.       – А как же волшебная точка? Я прямо по ней попадаю.       – Может, у меня она не такая уж и волшебная, – Иорвет повернулся и посмотрел ему в глаза, а потом вновь увел взгляд куда-то в сторону. Губы дрогнули и приподнялись в улыбке осознания. – Точно, я ничего не чувствую. Почти ничего. Видимо, просто не предназначен для таких вещей.       Он в самом деле отмечал только растяжение и давление, но не более того.       – Ага, то есть, я предназначен. Ну-ну. Жди, на третий или четвертый раз всё придет.       – Уверен, что нет.       – Может, даже на второй. Или через пару минут.       – Просто убери пальцы, Вернон.       – Я еще второй не добавлял, тогда как ты в меня обычно пихаешь...       Иорвет отвел его руку. Затем подтянулся вверх и оставил короткий нежный поцелуй на его губах.       – Пожалуйста, сделай как я прошу.       – Черт побери, ладно. Но учти: я трахну тебя не меньше пяти раз – не сегодня, вообще – прежде чем снова пущу в себя.       Он наспех покрыл маслом свой орган и толкнулся вперед, в эпицентр едва начавших расходиться мышц, и пропустил несколько вдохов, когда его сжало будто в капкане. Эльф застонал сквозь зубы, но подавил свою попытку остраниться, удержался на месте. Постепенно, нехотя его хватка начала слабеть, что позволило Роше войти еще немного глубже и остаться там. Нужно было просто переждать эти несколько минут, чтобы принимающий привык. Пока же он опирался одной рукой на матрас, а другой свободно путешествовал по его телу, куда мог дотянуться. Приятнее всего было оглаживать напряженные мускулы на его спине и плечах, на груди, прихватывать пальцами его плотную кожу, сминать ягодицы. Проводить ладонью по его полувозбужденному члену, хотя последнее заставляло Иорвета морщиться.       Наконец, он начал двигаться, постепенно и размеренно, уделяя много внимания небольшому уплотнению внутри, и почти перестал переживать о чужой реакции. Просто наслаждался тем, что видит и чувствует. Дыхание эльфа еле заметно прерывалось при каждом погружении, но скорее от боли и неудобства. Роше повернул его лицо к себе и поцеловал в сжатый рот, побуждая немного расслабиться.       – Тебе тяжелее, чем мне, – проговорил атаман. – Ты хочешь ускориться, но не можешь.       Вернон вытер пот со лба. В общем-то, доля правды в этом имелась, но ему хотя бы было приятно. Он не любил брать женщин сзади, а вот внутри мужчины ему понравилось. Может быть, потому что с ним был Старый Лис, которого он желал каждым дюймом своего тела, и который весьма неплохо смотрелся в нижнем положении.       – Ты прав, хочу ускориться, – подтвердил он. – Вот-вот сорвусь.       – Срывайся, я выдержу. Сделай всё, как ты хочешь.       Он чуть выгнулся, желая видеть лицо человека. И контролировать его движения – обоим было понятно, насколько мало в его уступке истинного подчинения. Тем не менее, он постарался побороть это в себе, хотя бы из любопытства. Подстроиться самому, найти какое-то удовольствие в том, как чужой член мучает его сзади. Переключиться на чужие руки и губы, ласкающие его так, как обычно ласкал он.       – Так тяжело внизу живота и тянет, верно? – прерывистый, охрипший голос Роше заставил его вздрогнуть. – По бедрам, вдоль позвоночника...       – Да, – соврал он, вновь беря собственный член в руку.       Это тепло и тяжесть не обрели какого-то нового качества, но зато спереди ощущения стали несколько приятнее, полнее, объемнее. И пусть ему всё так же хотелось сбросить Вернона, перевернуть на спину и взять самому – наверное, так было бы даже лучше – он из упорства довел себя до оргазма. Просто чтобы почувствовать как тот стонет и задыхается, вколачиваясь ему в зад. Человек по-прежнему был в его власти, и можно было поздравить себя с тем, что ничего не поменялось. Ведь сам-то остался прежним.       – Ну как, тащищься теперь от своего превосходства?       – Тащусь от равенства, о котором ты говорил, – Роше зарылся носом в его каштановые волосы, проследил языком кромку острого уха.       – Тогда моё предложение остается в силе.       – Будь спокоен, я буду им пользоваться. Еще пощады запросишь.              На следующий день Бьянка быстро подметила, что начальник в прекрасном настроении, и улучила момент подойти к нему сразу с несколькими вопросами. И первый целиком состоял из ее подозрений по поводу эльфов.       – Насчет Шантерель, Эммы и Гиттан я уверена, – сказала она. – Большинство остальных ведут себя разумно, и даже Аэлред не отсвечивает. Но что будем делать с застольем? Я считаю, что пока рано выпускать их из казарм.       Роше уже успел побывать на кухне и отметить, что Эмма в самом деле приступила к глухарям вместе с Иорветом, в то время как Шанти предпочла наблюдать за ними, поедая свои любимые яблоки. Аэлред в свою очередь наблюдал за ней из угла, словно собираясь подступиться, но не зная как. Капитан счел обстановку мирной. Бывшая атаманша, как он понимал, замечала взгляды молодого, притом, отца ее ребенка, но пока держала марку и не реагировала. Ее вниманием целиком владел Иорвет – впрочем, а чьим сейчас нет? – он справлялся просто прекрасно, будто готовка была его привычным делом. Роше думал про себя примерно так: если он способен отследить такие тонкости взаимоотношений между членами чужого отряда, то и о готовящемся бунте узнает наверняка. О чем он и сообщил Бьянке.       Та закатила глаза, сопроводив это громким возгласом раздражения.       – Да что там отслеживать-то? Шанти разочарована в атамане, как в командире и как в мужчине, потому что он бросил ее. Она до сих пор обижена, и, как любая женщина, пытается понять, что в ней не так и не виновата ли она сама в случившемся. Аэлред для нее всего лишь недозрелый фрукт, едва ли достойный ее внимания. Таким, как она, нравятся проявившие себя главари, не меньше.       Он отказался признавать, что Бьянка видит намного больше, чем он. И да – тоньше.       – Всё это я где-то уже слышал.       – Тогда зачем разговор завел? Я лишь хотела сказать, что из-за наших молодцов вроде Яго и Шеридана могут возникнуть стычки. Особенно когда они напьются. Благо, Чижик будет со своей храмовницей.       – А ты за ними смотри.       – Роше, мне надоело подтирать им сопли, как детям малым! И мы это уже обсуждали. К тому же я тоже собираюсь провести эту ночь в Вызиме.       – Это еще почему? – он несколько опешил.       – Анаис и Бусси хотят видеть меня рядом. А кто я такая, чтобы перечить королю и принцессе? – у нее не получилось скрыть воодушевление на лице. – Мы планировали сходить на озеро завтра, покататься на коньках.       – Ну и ну, – признаться, сначала он подумал, что она нашла себе нового мужичка. – Что же, езжай на здоровье. Но надо было сказать мне раньше.       – Ничего. Ты быстро придумаешь другую няньку для наших великвозрастных мальчиков. Поручать это Шанти не советую, она только рада будет их раззадорить, а потом понаблюдать за дракой.       – Я поручу это самим парням. Уверен, они справятся. Иначе... – он прервался на недолгую паузу размышлений, – Шеридан подогнал нам идеальный средство для наказания – своего Косматого.       В целом, ребята неплохо выдраили замок к празднику. Первый заместитель, без того наказанный за свои выкрутасы с Юзом, с неизменным энтузиазмом подошел к своим обязанностям, потому что некоторую их часть, как выяснилось позже, делегировал товарищам. Роше закрыл глаза на эту его хитрость. Обстановка уже не располагала к распрям и ужесточению дисциплины. Девушки постарались украсить зал, чем смогли – заставили Полосок набрать в лесу еловых веток, обязательно с шишками, и рябиновых кистей, развешали все это по стенам и мебели. Те сначала высмеяли идею, но потом сами же признали, как преобразился донжон изнутри.       Он заметил, что сами эльфки тоже принарядились, насколько могли, и для этого им даже позволили вернуть их прежние кафтаны и пояса. Вернон всё же остановил Эмму по пути на второй этаж. Эльфка распустила свои черные волосы и украсила их бусинами – «Не иначе как выпрошены у Бьянки, чтоб привезла из Вызимы. Сама-то она такие не носит» – и бусины переливались и поблескивали даже в блеклом дневном свете.       – Мои парни сегодня будут без девок, – сказал он ей. – И твоя красота может принести много проблем.       – Шанти намного красивее меня, – отозвалась она безмятежно.       – Без разницы. Избавься от финтифлюшек, чтобы никого не провоцировать, – и, чтобы смягчить приказ, он добавил: – Иорвет согласился с тем, что нам стоит использовать некоторые элементы эльфских традиций празднования Нового года.       – Это не имеет смысла, – ее голос оставался таким же мягким и чуть рассеянным. – Наши обряды призваны помочь воссоединиться с силами природы, укрепить связь. В день Саовины магия достаточно сильна. А сегодня, увы, обыкновенный день, просто дата на календаре.       – Цель в том, чтобы все остались довольны.       – Все и так будут довольны, – она обвела рукой зал на первом этаже. – У нас будет стол, напитки и общение. Этого правда достаточно.       Он ушел, бурча под нос «Ну, я хотя бы попытался». Зато в следующий раз, когда он увидел Эмму в зале, черная река была убрана обратно в косу, а из украшений осталась ровно половина. Роше засомневался, стоило ли делать ей замечание, поскольку раззадоренные горячительным молодые человеческие мужчины могли взять силой даже деревянную колоду, перепутав ее с женщиной. А красота или уродство были тут ни при чем.       Когда стемнело, он отправился на свой обычный обход, и Иорвет вновь присоединился к нему. Возможно, теперь это могло стать традицией. Они проверили, закрыты ли внешние ворота, опущена ли решетка, задвинута ли крышка на колодце – во-первых, чтобы на воде за ночь не намерзла корка, а во-вторых, чтобы какая-нибудь из пропавших кошек не утопла там, ведомая жаждой. Обнаружилось, что возле ведра было набрызгано, и там уже образовался каток, который никто не удосужился разбить. Иорвет уже вознамерился криком подозвать любого солдата и поручить ему эту работу, но Роше взял мотыгу, хранящуюся неподалеку на такие случаи, и сам разбил наледь.       – Всё-таки у нас очень разный подход к руководству, – приподнял брови атаман.       – Ага, у тебя даже лёд не посмел бы намерзнуть. Разве только его не зовут Аэлред.       Со стороны конюшен раздалось недовольное ржание Косматого и матерки Шеридана. Согласно плану последнего, коню сразу уполовинили рацион, что вызвало у того закономерное возмущение, и он бурно реагировал каждый раз, когда его кормили. А именно пытался разнести стойло и покусать хозяина.       – И что же именно сделал Шеридан, чтобы заслужить такого коня? – Иорвет взял метлу и неторопливо убрал ошметки льда в сторону. – С трудом представляю, что ты позволил бы подобное Чижику или даже Бьянке.       – Чижику однозначно нет. Он с собой-то едва справляется. А Бьянка достаточно разумна, чтобы не создавать себе лишних проблем.       – Тогда почему? – во взгляде зеленого глаза появилась некая подозрительная искра, которой Роше был даже рад: она яснее слов говорила о том, что эльф замечает и чувствует гораздо больше, чем показывает.       – Потому что. А вообще, говорят, будто эльфы не ревнивы.       – Что за умник распространяет такую ересь? Нам, как и другим, свойственна привязанность и чувство собственности.       – То есть, ты считаешь, будто у меня какое-то особое отношение к Шеридану и поэтому я позволяю ему больше, чем другим?       – Я такого не говорил.       – Пускай. По тебе и так всё видно. И, надо сказать, твои подозрения мне льстят.       – В каком месте? – эльф убрал метлу обратно в угол, но с такой силой, что она шмякнулась на землю.       – Да во всех сразу. Это значит, что я дорог тебе, и заодно позволяет мне игнорировать разную дрянь, которую ты порой озвучиваешь по разным поводам, – он сам поставил метлу как надо. – И не ломай мне инвентарь.       – Зная твою натуру...       – Не начинай.       – Зная твою натуру, склонную к панибратским заскокам и размытию границ между собой и подчиненными, мне следует относиться терпимее к таким вот жестам, – Иорвет покосился в сторону конюшен.       – Надо же, какие правильные мысли. Даже не ожидал. Мне стоит почаще дослушивать тебя до конца.       Роше планировал окончить обход на башне Маннаса, а заодно позвать того на пирушку. Но в том уже не было никакой нужды: чародей ювелирно вычислил время окончания подготовки, в которой не принимал участия, и сам вышел из своей башни. Одет он был как обычно, во всё темное, но, кажется, более-менее новое, а на поясе красовался блестящий ремень из коричневой кожи.       – Насколько мне известно, сегодня на кухне дежурит Овен, – начал он издалека, – которому я помогаю с восстановлением руки...       – Да не стремайся ты, – ободрил его Роше. – Сегодня Новый год, и у нас с ребятами будет застолье. Мы ждали, что ты присоединишься к нам.       – Ну, раз вы сами приглашаете, то грех не воспользоваться.       – Особо над атмосферой мы не мудрили, только девчонки украсили зал и срезанную елку. Правда, без всяких там огоньков, я не хочу пожара, – он задумался, силясь вспомнить, чем еще обычно радовали гостей кастелян и распорядитель Королевского дворца в Вызиме, ответственные за разные мероприятия. Но на ум приходило только обилие света и блеска, а детали ускользали.       Вышедший из конюшни Шеридан услышал часть их диалога и не преминул вставить своё слово:       – Можем вынести ее сюда и поджечь. Елку, то есть.       – Хм. А знаешь, я одобряю, – неожиданно для всех согласился капитан.       Но Иорвет язвительно прищелкнул языком:       – Какая-то слишком чуждая твоему рациональному мозгу идея, Роше.       – Ну почему же? Чучело Фальки сжигают, на Беллетэйн тоже жгут костры.       – Ты что, не понимаешь разницы в такой простой символике?       – Тогда, может быть, Маннас устроит нам фейерверк? Только не такой, как в Каррерасе.       Чародей сначала лишь недовольно пожевал губами. Потом, видимо, решил, что от него не убудет, если он добавит немного всамделишнего волшебства, которое сам считал годным только для цирковых балаганов.       – Без проблем, – одним хлопком ладоней он погасил весь внешний свет в замке: факелы затухли, погрузив дворик, стены и башни в сероватую темень.       Он дождался, когда караульные посмотрят вниз – почему вдруг всё погасло? – и только тогда произнес какие-то тихие слова на Старшей Речи. В сером пространстве тут и там начали появляться маленькие, похожие на светлячков огоньки. Сначала зеленые и голубые, подсветившие всё вокруг несколько угнетающим, почти потусторонним сиянием, а чуть позже к ним добавились красные, желтые и фиолетовые, изменившие предыдущее настроение на почти противоположное. Постепенно эти крошечные, меланхолично порхающие точки заполнили пространство, при этом не сделав его хоть сколько-то светлее. Наоборот, очертания стен, предметов и людей стали зыбкими, нечеткими, лица едва угадывались.       Некоторые солдаты пытались поймать какой-либо из «светлячков» руками, само собой, безуспешно. Другие попятились назад, к ближайшей опоре, чтобы не потеряться среди них, сбивающих с толку, движущихся в произвольных направлениях, но в основном вверх и в стороны. Первым высказался Шеридан.       – Тьфу ты, зараза. В самом деле магия!       Маннас, кажется, выглядел очень довольным своей работой, но никто не мог сказать этого наверняка, поскольку его лицо теперь едва ли отличалось от других лиц.       – Меня окружают одни кровавые убийцы, – проговорил он, – и сейчас они стоят и радуются огонькам, как детишки на ярмарке. Осталось только хоровод устроить.       Двойные двери донжона открылись, и во двор вышло еще несколько Полосок, а также кто-то из эльфов – один за другим они тоже замирали, завороженные зрелищем. Шеридан не обращал на них внимания. Всё пытался проследить, откуда возникают огоньки и куда потом деваются, но всё время сбивался. У него было четкое ощущение, что он может простоять так вечность, завороженный. Он сказал об этом вслух и добавил, что во время сражения можно насылать такой морок на врагов – пусть беспорядочно мечутся, потерявшись в пространстве... Его отвлек голос Эммы.       – О, Царица вернулась.       Сначала никто ничего не заметил, и только после слов эльфки все перевели взгляды на смутно-белесую тень, мелькающую по брусчатке в попытке угнаться за искорками. Кошка не издавала звуков, даже когда подпрыгивала и приземлалсь.       – Это ты дала ей такое имя? – поинтересовался Роше, стараясь не поддаваться чарам. Он был согласен со своим лейтенантом, что они сработали бы не хуже густого тумана.       – Скорее, это было совместное творчество. Но, мне кажется, идею подал Яго. Ему посчастливилось одним из первых заглянуть в корзинку до того, как она опустела.       Вскоре Маннас заявил, что на сегодня, пожалуй, хватит с магией, и убрал добрую половину красоты, остатки разогнав к стенам. Вернул огонь в факелы и фонари. Обитатели замка вспомнили, что на дворе вообще-то холодно, а в зале еда стынет, и вернулись в донжон. Роше хмыкнул, обнаружив, что трехцветная кошка каким-то образом уже восседала на руках у эльфки, и тогда уже каждый, кто не успел разглядеть ее раньше, смог прийти к выводу, что кличка была выбрана не случайно. Царице было всего полгода, но ее крупная и круглая, самодовольная морда венчала такое же крупное и круглое, внушающее туловище. Широкие лапы уверенно охватывали руки женщины, а похожий на скалку хвост раздраженно колотил ее по животу. В принципе, двух котов для их замка было достаточно, чтобы держать популяцию грызунов в разумных рамках. Но Бьянке понравилась трехцветка, и она сказала, что если будет приплод, то разберется с ним сама – как только мать обучит котят основам охоты, их можно будет продать в соседние села. Капитан заметил, что можно определить часть в командорию и вызимскую казарму. Но остальных, увы, придется топить. Притом, каждые полгода.       – А как назвали двух других котов? – поинтересовался Шеридан у Эммы.       – Богатырь и Воевода. Правда, я не уверена, что их имена настолько же говорящие.       Вернон мог это подтвердить. Если бы он раздавал им клички, то черно-белого кота, худого и на вид неловкого, с большими глупыми глазами лимонного цвета он назвал бы Лопухом, а полосатого, который походил на зажиточного кмета своей раскормленной, но подозрительной физиономией – Куркулем.       Впрочем, ему уже было не до того. Аппетитные запахи, разносящиеся по всему зданию, и стол, наполовину заставленный разными блюдами со снедью, какую можно было собрать из их ограниченного временем года рациона, отвлекали внимание на себя. Глухарей там пока не было, их предполагалось торжественно вынести на подносе и разделывать еще горячими. Гиттан показывала Овну, через какие промежутки лучше расставить бутылки с вином, черничным ликером из «Наракорта» и бочонки с элем, чтобы хватило каждому. А Иорвет, до сих пор в фартуке и в головной повязке, стягивающей волосы, придирчиво оглядывал явства на предмет чего еще не хватает.       – Всё, можно собираться, – он махнул рукой Роше.       – Маннас там цветные огоньки запускал. Ты всё пропустил. Сходи глянь, пока совсем не пропали.       Эльф непонимающе посмотрел на него, а потом указал подбородком на галерею второго этажа, тем самым намекая на эльфские казармы.       – Знаешь, я теперь почти верю в то, что однажды ты был образцовым домохозяином, – заметил тот. – И вполне себе мирным жителем общины.       – Это мне нравилось куда больше, чем война.       – А вот в это поверить уже куда труднее.       – Ну так что насчет моих ребят? – атаман недовольно скрестил руки на груди. – Выпусти их хотя бы сегодня.       Роше взглянул на плошку с солеными помидорами, затем на расставленные тут и там деревянные тарелки с деревянными ложками. В честь праздника ребята сделали один общий стол на возвышении у камина, и приборы лежали у всех одинаковые, сделанные из дерева, даже у офицеров. В целях безопасности. Но он слишком хорошо знал, что такое живой, отъевшийся и отдохнувший скоя'таэль, задумавший неладное.       – Иорвет, мне очень хочется пойти тебе навстречу. И, так и быть, я сделаю это. Но если что-нибудь случится, то сразу пущу в ход меч, – он хлопнул по рукоятке фальшиона. – Не разбираясь.       Эльф покосился на Гиттан, чем-то занятую возле камина, и проговорил так, чтобы всем было слышно:       – Идет. Если кто-то рыпнется, и у этого «кого-то» будут острые уши, я немедленно их отрежу.       И в свою очередь продемонстрировал нож, спрятанный за поясом спереди, чтобы его удобно было быстро выхватить, и при этом никто не смог бы к нему подобраться. А Вернон мысленно отметил, что угроза была озвучена только в отношении «белок», но не людей. И сделал знак Шеридану открыть казарму. Тот, чуть помедлив, повиновался.       Царица покинула Эмму и, привлеченная мясными ароматами, принялась обтираться о ноги Иорвета, назначив его тем, у кого нужно выпрашивать еду. Он рассеянно потянулся к ней рукой и погладил по голове. Затем, спохватившись, ушел на кухню, чтобы избавиться от фартука и повязки. Шрам он по-прежнему не прикрывал, зато расчесал волосы, и теперь они смотрелись более-менее аккуратно, но Роше в любом случае приходилось прикладывать усилия, чтобы не задерживать взглядом на его лице и фигуре дольше, чем нужно.       Вскоре со второго этажа послышались шаги и голоса. Аэлред организовал всех оставшихся в казарме эльфов и в сопровождении Полосок повел их вниз, бубня, что надо было раньше предупредить, тогда он хоть голову помыл бы. Шантерель, наблюдавшая за ними снизу, фыркнула и ответила, что ему не перед кем тут выпендриваться. Капитан же молча пересчитал их по порядку. Вместе с теми, кто был занят на кухне, получалось семнадцать.       – Кого-то не хватает.       Иорвет цокнул с досадой и оглядел шеренгу сам. Не пересчитывая, ибо прекрасно знал всех своих бойцов, даже когда их бывало больше, чем сейчас.       – Хеддвена нет, – он повернулся к Эмме. – Ему совсем нездоровится?       Девушка словно призадумалась, опустив взгляд в пол. Нахмурилась. Потом проговорила:       – Если ему опять плохо, он наверняка вернулся в общую комнату. Я схожу проверю.       Ее слова вызвали у Роше малоприятный укол тревоги, поэтому он пошел вместе с ней. Не то чтобы он всерьез считал, будто больной эльф-наркоман сможет устроить какую-то диверсию, но подобную мысль допускал. Только у остроухих случались солдаты-смертники. Ни у людей, ни у краснолюдов и других нелюдей таких не водилось. За крайне редким исключением.       Сначала они осмотрели казарму, заглянули за ширмы, обследовали каждую кровать, предположив, что от слабости Хеддвен мог не дойти до своей постели и лечь на первую попавшуюся. Однако скоя'таэля нигде не было. Ни на галереях второго или третьего этажа, ни в нужнике, ни возле башен. К поискам присоединилась Шанти. И она же нашла его в темном проходе, ведущем к подсобному чулану. Ахнула тихо и остановилась на полушаге. Затем позвала его по имени.       – Полагаю, что... – начал Роше, глядя на эльфа, распростертого на полу лицом вниз. Но не договорил. И так всё было ясно.       Девушка приблизилась к товарищу и опустилась на колени, взяла его за запястье. Подождала несколько секунд. Потом приложила пальцы к его шее и снова подождала. Наконец, медленно покачала головой. Взглянула на Эмму и тут же отвела взгляд. Ее чувства были понятны Вернону, как и влажный блеск ее глаз, едва заметный – она сразу справилась с собой.       – Черт, – выдохнул он и больше не нашелся, что сказать.       Эмма озвучила то, о чем он подумал:       – Возможно, это был краткий миг, когда боль отступила, и ему захотелось хотя бы через окно посмотреть, зачем все вышли на улицу.       Она показала на узкий проем, закрытый ставнями, сквозь щели которого задувал снег. Эту часть замка не отапливали, рядом были холодные склады, и сквозняк от щелей в ставнях никого не беспокоил.       Шантерель бросила сквозь зубы:       – Нам нужно что-то с ним делать. Хоронить сейчас или позже. Ты решай, – она посмотрела на Роше. – Ты же здесь хозяин.       – Это ваш товарищ. Я поступлю так, как скажете вы.       Обе женщины обменялись нечитаемыми взглядами. Очевидно, они не ожидали от него даже доли понимания. Бывшая атаманша поднялась на ноги, накрыв рукой свой живот, уже чуть заметный под поясом стеганки. Начала что-то про «надо позвать ребят», но Роше оттеснил ее с дороги. Перевернул Хеддвена на спину, заглянул в его лицо с запавшими щеками и глазницами, приоткрытым ртом в трещинах с запекшейся кровью – если бы не черные волосы, его можно было принять за человеческого старика, но никак не за красавца-эльфа – а затем взял это тело на руки, всё еще крупное, тяжелое, словно до сих пор цепляющееся за жизнь. Понес его в зал.       Иорвету можно было не задавать лишних вопросов. Едва увидев мертвого товарища, он замер на мгновение, а потом хмуро сказал:       – Проведем обряд сейчас. Нельзя, чтобы он лежал где-то, пока мы тут набиваем брюхо и пьем.       – Понял тебя. Что нужно сделать?       Он метнул предупреждающий взгляд на своих солдат, главным образом, на Шеридана, который недовольно поджал рот и оглянулся на кухню – мол, там глухари стынут, а мы тут... Вообще, лейтенант не был сволочью, однако неприязнь к эльфам порой брала в нем верх над здравым смыслом. Маннас же сразу включился в происходящее:       – Я соберу костер. У Seidhe принято предавать огню своих ушедших.       В Каррерасе он сооружал дровяную кладку с помощью магии, и здесь поступил точно так же, не прибегая к помощи остальных. На улице до сих пор летали цветные огоньки, и чародей погасил их, махнув рукой. Подождал, пока соберутся оба отряда, пока уложат тело Хеддвена и принесут его вещи, хранившиеся в арсенале Синих Полосок – его лук и колчан со стрелами, его меч, мешочек с разными мелочами. Вещей было немного.       – Лук-то хороший и совсем новый, работа Маэля, – заметил Аэлред. – Хеддвен счел бы расточительством сжигать его.       Иорвет собрался уже заткнуть парня, но передумал. Он достаточно знал покойного, чтобы пойти вразрез с его возможной волей. С недавних пор скоя'таэли не складывали в погребальный костер оружие, которое могло послужить соратникам в их общем деле.       – Тогда убери его. И если хочешь сказать что-то еще, говори сразу.       – Уже всё сказал.       Атаман кивнул и вновь перевел взгляд на костер. Потом молча взял горящий факел из рук Маннаса и поджег им края ложа. Сухая древесина быстро занялась, и вскоре огонь взялся за стеганку покойного, за его волосы и кожу.       Роше был знаком с обычаями эльфов, но всё же очень смутно, только по разговорам, легендам и книгам – «белки» и жители гетто либо хоронили своих так же, как люди, либо собирались где-то в потаенных местах, чтобы их никто не видел. Но, честно говоря, он попросту никогда не интересовался этой стороной вопроса. И сейчас был удивлен тому, что никто не стал говорить прощальную речь, не вспомнил боевые заслуги Хеддвена, ни слова про прожитую им жизнь или хотя бы особенности характера. Ничего. В этом, пожалуй, был особый смысл: каждый, кто был знаком с ним, вспоминал сейчас что-то своё. И всё же Роше был бы признателен узнать о нем нечто большее, чем факт его зависимости, болезни и принадлежности к разбойникам.       Позже Иорвет повернулся к нему и сказал:       – Благодарю тебя и твоих солдат, что разделили с нами этот момент.       Тот сдержанно кивнул, мол, было бы странно поступить иначе.       – Я уберу останки, – добавил атаман. – Маддок и Аэлред помогут мне. Остальные пусть идут обратно в зал.       Капитан остался с ним, на случай если потребуется содействие, и тоже отпустил своих. Прислушался к тому, о чем шечутся Шеридан и Яго.       – Надо же было ему околеть прямо сегодня, – недовольно тянул первый.       – Точно. Испортил всем праздник, – поддакнул второй.       – Впрочем, хоть на иллюминацию полюбовались. Здорово горело, а?       Оба тихо загоготали, прикрыв рты. Роше разочаровано цокнул и хотел было дать им обоим по макушкам, но они уже далеко отошли, да и «белки», занятые разбиранием костра – довольно шумным делом – не должны были их услышать.       Наконец, все собрались за столом. Эльфы сидели молча, устремив взгляды вниз или перед собой, и их состояние оказывало соответствующее влияние на Полосок. В присутствии Эммы даже Яго с Шериданом стерли с лица свои ухмылочки. Иорвет занял своё место рядом с Роше, пододвинул к себе тарелку, ложку и кубок. Потом обвел внимательным взглядом оба отряда.       – Сегодня праздник, – сказал он, прочистив горло. – И неважно то, что мы, Seidhe, справляем его в другой день. Я не хочу, чтобы этот вечер превратился в поминки.       Неожиданно для всех его поддержала Шантерель:       – В самом деле, Хеддвен меньше всего желал бы провести его в скорби.       В такие моменты Вернон часто брал инициативу на себя, создавая позитивный фон так, как умел – а умел он немногое – однако сейчас не знал, насколько уместным будет его инициатива, ведь ситуация более чем невеселая. Бьянка едва ли могла помочь ему, к тому же сегодня ее здесь не было. Зато были другие женщины, которые по умолчанию считались прирожденными мастерицами в таких вещах. Даже Шанти, в обычное время соперничающая с Аэлредом в хамских выходках. Поэтому он счел приемлемым объявить первый тост:       – Тогда давайте поднимем кубки за новый, семьдесят второй год.       Не сразу, но остальные последовали его примеру – воздели кубки вверх, проговорили «Да, за семьдесят второй!» и чокнулись с теми, кто был рядом и напротив, даже эльфы, которые не видели особого смысла в этой фразе. Мало помалу обстановка начала выправляться. Застучали передаваемые друг другу блюда, ложки, которыми накладывали еду, зал наполнился разговорами, сначала тихими и осторожными, но потом всё более непринужденными. Настолько, насколько позволяло последнее событие.       Наконец, Иорвет послал Аэлреда и еще двух своих подчиненых принести глухарей с кухни, и птицы были доставлены в торжественной тишине и водружены посредине стола. Вернон только восхищенно покачал головой, отмечая мастерство поваров: каждый из пяти черноперых красавцев был поставлен в определенную фазу взлета, от положения сидя до расправленных в стороны крыльев, так что казалось, будто эта стая вот-вот улетит со стола.       – Недурно! – брякнул Шеридан, и темерцы тоже не стали сдерживаться:       – Охренеть, вот это мастерство... Вот скажите, разве шеф Гурон смог бы так приготовить?       – Очень сомневаюсь. У него даже печеная свинья выглядит так, будто издохла за неделю до запекания. Одно что начальник дворцовой кухни...       – А кто последнего глухаря делал? Ну вон того, который почти взлетел?       – Иорвет, конечно, – это уже пояснила Эмма.       – Правда что ли? – Шеридан осекся и метнул взгляд на атамана, а потом обратно на нее. – А я уж приготовился похвалить тебя. Мол, вот такую бы кулинарку я с радостью замуж взял!       Роше с насмешкой воззрился на него: «Да ну, прямо замуж? Эльфку! И как ты потом объяснил бы ей свои походы к Юзу и прочим молодцам, бравым и не очень?» Но он понимал, что это просто словоблудие. Лейтенант быстро опьянел, и в отсутствие Чижика взял на себя роль того, кто говорит всё, что вздумается. Эмма тоже это прекрасно понимала, поэтому послала парню самую теплую из своих улыбок, и даже вроде как подмигнула.       Иорвет же, чье выражение лица оставалось нечитаемым, только приподнял уголок рта.       – Угощайся, солдат, – сказал он. – Но осторожнее с деревянными щепками – на них всё и держится.       – О, я-то думал оно само.       – Силой мысли? Увы, так не бывает. Разве что Маннас помог бы нам.       Чародей, целиком занятый своей тарелкой, поднял было голову, но счел этот разговор не достойным своего внимания. Покончив с крылом птицы и не оценив его никак, он переключился на спор с Гиттан о каких-то остросоциальных вопросах. А позже к ним присоединилась Шанти. Отрывистые, высокие голоса девушек дробью отскакивали от каменных стен.       Вернон хотел послушать, продолжится ли диалог Иорвета и Шеридана, однако те потеряли друг к другу интерес, если он вообще был. Единственный, кто ни с кем не общался, был Аэлред. И наблюдать за этим было странно. Даже в такой мелочи он походил на своего атамана, склонного к лидерству и охотно берущего на себя ответственность за других, но скованно ощущающих себя во время праздников и им подобных мероприятий. Молодой эльф оставался сосредоточенным, будто пытался контролировать всё и вся, не позволяя себе расслабиться. Роше сказал об этом Иорвету.       – Ты всё верно подметил, – отозвался тот. – И потом, на него повлияла смерть Хеддвена. Он чувствителен к таким вещам.       – Эльфская сентиментальность. Он настолько эталонный представитель вашего племени, что аж смешно, – он не увидел чуть приподнявшиеся брови атамана, так как уже сменил тему: – Кстати, глухари получились отменные. На вид и на вкус.       – Что же, рад это слышать. Годы пощадили моё мастерство.       Пока они говорили, Царица успела два раза «незаметно» подобраться к его тарелке и стащить оттуда лакомства, в том числе соленый огурец, который она с презрением отшвырнула к камину. Иорвет был в курсе этого мелкого воровства, но никак ему не препятствовал.       Между тем, эльфы уже совсем свободно общались с Полосками. Они интересовались тем, что происходит в мире. Живя взаперти, ждали новостей со свободы, как свежего воздуха: даже если темерцы регулярно обсуждали что-то между собой, из этого мало что можно было почерпнуть, лишь отдельные крохи. Так что сейчас темы вольно колебались от событий в мире до последних вызимских происшествий, а потом вновь возвращались к текущему моменту. Но если кто-то становился сильно веселым от выпитого, его мягко, на настойчиво возвращали в мирное русло.       Однако бойцам Роше это не слишком нравилось. Они любили шумные вечеринки, где можно снять всё напряжение и усталость. Прилично захмелевший Яго не прекращал попыток раскачать эту лодку, пока она не потонула совсем:       – К слову, у нас принято брать еду с поминального стола и выставлять ее для покойника, – сказал он Гвену. – Может, ваш тоже не прочь отведать немного дичи?       – Да, да! – поддержал его Шеридан. – А то чего он как неродной? Летает где-то тут призраком и тоже, поди, жрать хочет. Я б хотел.       – А кто б не хотел?       Роше быстро глянул на Иорвета, который не выносил подобной фамильярности. Но тот отнесся к сказанному с прежним равнодушием. Разве что на скулах вздулись желваки и тут же опали, словно он принял решение не покупаться на подобные провокации. Следующей, кого могли задеть такие слова, была Шанти. И действительно, она какое-то время буравила обоих бойцов пронзительным взглядом. А потом вдруг разразилась смехом.       – А и правда! Давате положим ему кусочек или два.       Для Хеддвена быстро организовалась символическая тарелка, куда каждый желающий добавил то, что считает нужным, и вскоре она доверху наполнилась мясом, соленьями, картошкой, пирогами и прочими яствами. Затем ему налили полную кружку вина и выставили всё это на отдельный участок стола. Эмма напомнила, что потом эти продукты нужно будет отдать животным или сжечь, но ни в коем случае не есть самим.       Шантерель, очевидно, нравилось происходящее, и она даже пыталась раззадорить Аэлреда, который был счастлив получить ее внимание. Но потом опять погрустнела.       – И всё-таки его смерть – очень плохой знак. Тем более сегодня, в человеческий праздник.       Роше, уже подуставший поддерживать дружелюбную атмосферу, напряженно переспросил ее:       – Неужели очередная дурная примета?       – Не знаю. Я не так долго живу, чтобы разбираться в таких тонкостях. Просто говорю то, что чувствую.       К его счастью, Эмма не дала разговору перейти в спор:       – Шанти, я согласна с тобой, как, думаю, и многие здесь. Может, даже все. Однако стоит отнестись к его смерти как к освобождению от тяжелой болезни, а не горю. Он долго мучился и заслуживает не жалости, а признания.       Маннас кивнул ей:       – Поддерживаю. В каждом из нас заложен разное количество сил, каждый борется, как умеет.       – Вот именно! – запальчиво воскликнул Аэлред. – Вот именно. Он боролся бы и дальше, если бы кое-кто не давал ему фисштеха.       Шеридан уставился на него с угрозой:       – И кто же? Хочешь сказать, кто-то из наших намеренно его убивал?       – Но у нас никакого порошка не было! И достать неоткуда. Значит, это были Полоски.       – Роше дал нам один четкий приказ: следить, чтобы с вами ничего не случилось. И мы бы...       Тихий, но твердый голос Эммы тут же остудил его:       – Фисштех облегчил ему последние дни. Он всё равно умер бы, но в гораздо больших мучениях.       – То есть, это ты выпрашивала для него порошок? – мальчишка пораженно открыл рот.       – Нет, он сам. Но я знала об этом. И не препятствовала.       – A'dyabl, почему?! Он мог бы выжить!       – Аэлред, успокойся. Ты не можешь знать всего. Не все наши благие намерения способны принести пользу...       – Твои принесли ему только вред!       Иорвет со стуком опустил свой кубок на столешницу, и все остальные разом замолчали. Он заговорил не сразу, подбирая слова. Неясно почему, но далось ему это с трудом:       – Эмма права. Она правильно поступила, как и тот неизвестный солдат Роше, который исправно приносил фисштех. Зависимость Хеддвена была тяжелой болезнью, неизлечимой. Если бы речь шла о ранней стадии, он смог бы выбраться. Но он употреблял слишком долго... – он помолчал. – Его организм был разрушен, и простым отказом этого не исправить.       – Но ему стало лучше в последние дни.       – Одно из проявлений близкой агонии, только и всего.       На какое-то время зал погрузился в тишину. Аэлред нахмурился и замкнулся в себе, пытаясь осознать услышанное. Шеридан тоже о чем-то долго размышлял про себя, хмуро глядя в свой стакан. Потом посмотрел на Иорвета и решился спросить:       – Как долго Хеддвен был на порошке?       – Не меньше года. Осенью он присоединился к нам в Вергене и уже был крепко зависим.       Лейтенант не пояснил, зачем спрашивает об этом, но Роше догадывался, что его одолевают мысли о Юзе, его «старом приятеле». И теперь в этих мыслях не осталось никакого оптимизма. Шеридан допил свой бренди и встал из-за стола. Буркнул:       – Кто доел – сдавайте посуду. Пойду мыть.       Посуды было много, и Овен с Маддоком вызвались помочь ему. Вернон не стал напоминать, что частью его наказания была уборка после застолья. Незачем быть таким дотошным.       Уже перевалило заполночь, и так как сегодня не предполагалось веселье с девицами и танцами, то все стали понемногу разбредаться. Основную часть эльфов проводили обратно в казарму, досмотрев на предмет заныканных ложек или щепок, а Полоски заступили каждый на своё дежурство. Те, кому еще было далеко до смены, предпочел продолжить распитие в своих компаниях или отправиться на боковую.       Капитаны остались за столом одни. Иорвет задумчиво разрезал картофель боковой гранью ложки, но доедать не спешил, а Роше сперва лишь наблюдал за его действиями. Ему тоже хотелось задать ему пару вопросов, и он не сразу придал им нужную форму. Обычно, когда он слишком долго тянул с этим, фразы получались одна другой неуклюжее. Особенно если тема была для него личной и важной.       – Я вот думаю, – начал он буднично, – ты так давно живешь и неужели за это время не обзавелся семьей?       Эльф бросил на него острый взгляд.       – Семья у меня была. Считаешь, если я выгляжу на двадцать пять, то всё еще впереди? – он невесело усмехнулся.       – Да я просто спросил.       – Тебе интересно, я понимаю, – Иорвет еще раз наполнил свой кубок и сделал два больших глотка. – Мне тоже было интересно, почему ты холост. Но в твоем случае ответы несложные.       – В твоем, значит, наоборот?       – Вернон, есть вещи, которые... – он запнулся, но справился с собой. – Я был женат дважды, и оба раза по любви, если это важно. На момент первого обряда нам с женой было по двадцать, как Аэлреду сейчас, но в те времена этот возраст подразумевал большую ответственность и зрелость. Мы прожили вместе почти пятьдесят лет, воспитали двух сыновей, потом разошлись, когда брак исчерпал себя. Вторая жена была намного моложе, но детей у нас не получилось. В общем-то, я больше не стремился их иметь, да и не мог уже. Она терпела довольно долго и всё равно ушла. Были еще женщины – Шанти последняя – с которыми я делил ложе, но не более. Меня это полностью устраивало.       – Подожди. Двое сыновей, ты сказал?       – Да, всего двое. Ференц и Август, – назвав их имена, Иорвет почти улыбнулся. – Предваряя твой следующий вопрос: они оба мертвы, притом, уже очень давно.       Роше прокашлялся, затем наполнил свою кружку бренди. Он подозревал, что там кроется какая-то непростая история, но подозревать и узнавать – совсем разные вещи.       – Как это произошло?       – Хотелось бы думать, что достойно, в борьбе за правое дело. Или хотя бы из-за несправедливости, чужого злого умысла или несчастного случая. Но нет, они погубили себя сами, – он сделал еще один глоток. – Bloede d'yaebl... Лливид всегда говорила мне, что я плохой отец. Слишком строгий, требовательный, слишком отчужденный от их реальных проблем. Может быть, всё так. Сначала мы с ними были дружны, я заботился о них, о семье, следил за достатком в доме. Мы процветали. Но потом мои взгляды показались мальчишкам устаревшими. Мой образ жизни – скучным, запертым в рамках общины и ее порядков. Они хотели для себя чего-то иного. Я спорил, но в итоге согласился. Сам был таким в их возрасте. Правда, мне хватило ума... В конечном счете, когда они позволили мне спасти их, было уже поздно. Один загнулся от алкоголя, а второго прирезал соперник за руку какой-то шлюхи.       Он издал горький смешок. А Роше выдержал паузу, прежде чем осторожно заметить:       – Ты пытался их вытащить.       – Пытался. Потому что любил их, и не мог отпустить, даже когда они давно выросли. Может, это была попытка исправить что-то, доказать себе и им. Но провальная. Они попросту не принимали эту любовь. Уже не способны были ее принять.       Он не хотел рассказывать Вернону обо всём. Например, о том, как намеревался взгреть старшего за очередной запой, но в итоге еле-еле отыскал его в запутанном человеческом городе и увидел в глазах сына только неприязнь. Держал его руку до самого последнего вздоха, который случился несколькими часами позже. И продолжал держать после, когда эта грязная, мокрая ладонь стала холодной и задеревенела. Слёз тогда не было, как нет их и сейчас.       Ференца он так и не повидал перед его смертью. И тела не нашел, из-за чего долго считал, что тот просто пропал без вести. Искал, силился что-то понять из записки о помощи, которую тот прислал через знакомого. А потом встретил на каком-то бандите его фамильное кольцо. Ублюдок быстро признался, откуда стащил его, и рассказал, как вообще было дело. Иорвет вычислил соперника и убил его, это была крупная криминальная шишка в каком-то захолустье. Той шлюхе он тоже отомстил, хотя тут его сын был сам виноват – нужно думать мозгами, а не причинным местом.       Голос Роше вывел его из оцепенения.       – Спасибо, что поделился. Теперь многое в твоих поступках стало понятно.       – И что же тебе понятно?       Тот приподнял плечи, мол, сложно объяснить. Но сделал попытку:       – Твоя холодность, даже жестокость, презрение к слабостям. Твоя закрытость. Первое, что приходит на ум.       – О, я всегда был таким. Может, с годами стал хуже, не спорю. Женщин влекли эти мои черты, но они неизбежно начинали ждать, когда я растаю и откроюсь, а я ничего не мог им предложить. Даже если сам желал этого.       – Ну, зато я ничего от тебя не жду, – Роше скользнул рукой по его плечу. И сразу убрал ее, пока часовые на третьем этаже не посмотрели вниз. – Более того, ты даешь мне намного больше, чем мог бы. Вот что важно.       Эльф посмотрел ему в глаза, вздохнул и поставил кружку на стол, отодвинул от себя.       – Хорошо, если так, Вернон. Хорошо, если так.              Роше явно дремал, но неглубоко, судя по тому, что вместо храпа издавал тихое, размеренное сопение. Из-под одеяла выглядывало его колено, покрытое редкими черными волосками, и Иорвет накрыл его ладонью, погладил осторожно, потом спустился до бедра, заставив его чуть вздрогнуть. Но дальше не пошел – не хотелось будить человека в такую рань. К тому же пора было и честь знать. В предрассветной тишине караульные на третьем этаже видели пятые сны, а, значит, он мог проскользнуть мимо них незамеченным. В свои лучшие годы он умел пройти за спиной у самого бдительного человека, и тот даже не моргнул бы.       Чуть позже он как ни в чем не бывало вышел из своей комнаты. Рассеянно протирая глаза, спустился в зал. Общий стол еще не был разделен на два, и за одним его концом раскатисто храпели двое Полосок, лицом в столешницу. Между ними были раскиданы карты для гвинта, перемешанные и помятые, а рядом кучка монет. На кухне кто-то глухо гремел деревянной посудой, слышались тихие всплески воды и бубнеж. И еще чей-то голос. Иорвет зашел туда, чтобы набрать себе остатки еды на завтрак. Пожелал всем доброго утра:       – Elaine ma'idin!       Шеридан покосился на него:       – И тебе того же.       Он в самом деле был занят мытьем посуды, которую даже с чужой помощью не успел домыть вчера, а сегодня ему помогал никто иной как Маннас – вытирал чистые плошки полотенцем. Все трое котов крутились тут же рядом, выискивая, чем можно поживиться. Чародей приветствовал эльфа кивком, а затем вновь повернулся к Шеридану.       – Всё так, как я говорю тебе: вода текла по трубам и в трубы уходила.       – И что с того?       – Новиградские бани устроены по тому же принципу. Если мы соорудим что-нибудь похожее здесь, то сможем качать воду прямо из колодца, не таская туда-сюда тяжеленные ведра.       – Так мы ж таскаем, не вы. И надо с Роше об этом говорить, не со мной.       Иорвет послушал их какое-то время, пожевывая кусок сыра, и подтвердил слова Маннаса:       – В эльфских дворцах эта система применялась широко. Была не только холодная, но и горячая вода. Она же отапливала помещения в холодное время года.       – Вот! – обрадовался маг.       – Но когда мы оставили города, люди не стали ни в чем разбираться. Переплавили все трубы на мечи и доспехи.       Лейтенант вновь глянул на него из-за плеча и стал орудовать тряпкой быстрее:       – Знать, в то время мечи и доспехи были нужнее, чем чистая жопа пять раз в день.       – Ну, разумеется. В одном этом выборе отражена вся человеческая суть.       Маннас издал недовольный возглас.       – Неужели и первого января необходимо ссориться?       – Никто не ссорится, – возразил Иорвет. – Напротив, я пытаюсь наладить диалог.       Парень закончил с последней тарелкой, прополоскал с мылом и выжал тряпку, оставил ее сушиться. На этом его работа здесь была окончена. Пора было поднимать кого-то на уборку пола – за ночь солдаты не раз спускались вниз, чтобы перекусить и налить себе выпивки, так что плитка была усеяна мусором как ярморочная площадь. Ему не хотелось налаживать диалог с Иорветом и даже видеть его, и он не понимал зачем это нужно самому атаману. Голова с утра побаливала, да и в целом настроение было не очень. Может быть, полы подождут?       Он ушел из зала до того, как Роше тоже спустился вниз. Позже капитан объявил первое января продолжением праздников и велел никому ничего не делать, кроме обычных рутинных дел. Первыми были отпущены на отгул Овен и Томыня – они уехали в город – а остальные целый день слонялись, спали и отдыхали. Сам Шеридан, наверное, за целый год столько не давил подушку, сколько сегодня. И все были благодарны капитану за такое решение. Особенно эльфы, очередную партию которых выпустили погулять и даже не стали приобщать к труду.       А вот второго числа уже вновь начались трудовые будни. Шеридан приступил к починке тренировочного корта, чтобы не только ребята, но и «белки» могли упражняться там. Вернон застал его именно за этим занятием и какое-то время просто наблюдал, прежде чем подойти.       – Должно быть, Велерад уже на своем посту.       – Очень в этом сомневаюсь, – зевнул лейтенант. – А что, вы желаете съездить в командорию?       – Именно. И незачем откладывать это в долгий ящик. Поедем сегодня.       – Я только начал, – он указал на деревянные планки.       – Ничего. Убирай молоток и иди запрягать Тушенку.       – Вот зря вы так с ним. Он всё понимает.       – Ничего он не понимает, кроме яблок и палок. К тому же, это тебе с ним дружить надо, не мне.              В предместьях было весело. Народ, до сих пор не слишком трезвый, не горел желанием возвращаться к работе. Часть лавок и мастерских была закрыта, зато на озере и его отлогих берегах бродили целые толпы. Те, кто попроще с гиканьем катались с горок на санках или на своей пятой точке, пытались запрягать в повозки собак, ослов и даже баранов, а зажиточный люд рассекал на коньках по ледяной глади Вызимы.       – Бьянка с детьми должна быть где-то тут, – сказал Шеридан, прикрывая глаза ладонью и вглядываясь в сторону порта.       – Может, и есть. Собираешься к ним присоединиться?       – Да не, это я так, к слову. На льду-то я своим ногам не доверяю, не то что конькам. А она девка ловкая...       Он вдруг задумался о Юзе. О том, как тот, возможно, провел всю новогоднюю ночь в своей грязной, темной хате. В одиночестве. «Проведать его что ли?» Однако ему вовремя вспомнилось, что Юз на праздники никогда не оставался один: отправлялся к сестре и другим родственникам в Темноводье, где всегда бывали рады его приезду, даже если он был пьян и обдолбан.       Велерад был не в восторге от их появления. Старик уже плохо переносил увеселения, и теперь сидел в своем кабинете мрачный, страдая от изжоги, одышки и накопившихся за несколько дней бумаг. Идея передать Полоскам командорию Ордена тоже не встретила у него энтузиазма, и капитану пришлось потратить время на уговоры. Позже он раздраженно бормотал себе под нос:       – Когда Фольтест был жив, мне достаточно было лишь появиться на пороге, и все дела приходили в движение. А теперь этот жирный пёс смотрит на меня сверху вниз и чуть ли не поплевывает.       Зато состояние орденского здания вызвало у него одобрительное похмыкивание:       – Всегда уважал Зигфрида. Отличный был парень, пока вконец не шизанулся. Вот что делает с людьми фанатичная преданность. Согласен?       – Да.       Он обошел помещения, срывая со стен последние оставшиеся баннеры Пылающей Розы, а Шеридан паковал эти тряпки в мешки и грустно взирал на стройную, энергичную фигуру начальника. Сейчас он как никогда сожалел, что не может заключить его в объятия. Зато грязный эльф может.       – Так, вот здесь организуете койки. Чтобы все были на виду. А личные вещи каждого... Ты меня слушаешь?       – Так точно, капитан. Для личных вещей мы соорудим шкафчики. Помывочная будет такая же, как в Гарсери – ближе к очагу. Но тренировочный корт придется перестроить заново.       Он продолжал почти машинально, в то же время желая впечатлить Роше. Пусть все эти усилия не приносили желаемого результата, ему просто было приятно радовать капитана, удивлять его, помогать ему. Быть его правой рукой, продолжением его меча. Чем и кем угодно. Во рту до сих пор стояла горечь, когда он вспоминал о позавчерашнем вечере, когда Роше допоздна о чем-то трещал с Иорветом, а потом они вместе ушли в комендантский кабинет. И не появлялись оттуда до утра. «Хорошо, что никто кроме меня этого не заметил». Впрочем, они могли заиграться в кости – известно, что Драный Лис изредка предавался азарту – и заснуть за бутылкой, как Томыня и Стигон внизу. Но он сильно в этом сомневался.       После командории Роше заскочил к Талеру в лавку, где они долго вели спор о Маравеле и возможной междоусобице, которую готовили ленники графа. Как оказалось, Дукат проделал большую работу по выявлению личностей заговорщиков, и теперь им обоим предстояло решить, грохнуть ли всех их сразу или всё-таки по одному. Шеридан счел было, что их с Полосками пошлют на очередную зачистку. Но руководители отложили решение по причинам, ускользнувшим от его внимания. Либо сошлись на перевербовке.       Далее они проведали Фенна, чья неделя дежурства заканчивалась не раньше четвертого января, и обнаружили в казарме Чижика с его храмовницей, оккупировавших сразу две койки в углу. Нагоняя не последовало. Но Роше посоветовал им скорее обзавестись своим домом. Или хотя бы снять комнату.       – Если так пойдет, глядишь, свадьбу справлять будем, – сказал он Шеридану позже.       Тот лишь кисло улыбнулся. Чужая личная жизнь волновала его тем меньше, чем хуже складывалась его собственная. «Ведь как было бы просто найти бабенку, влюбиться и жениться! А не это вот всё». Ему вновь выпало целый день провести в компании Роше, однако на сей раз это не вызвало никакой особой радости.       Вечером он выполнил еще пару его поручений и наконец-то был отпущен на волю.       – Только никаких Юзов. Ты меня понял? – на всякий случай напомнил ему капитан.       – Понял. Пойду поищу кого-нибудь другого.       Ему доставило удовольствие видеть, как Роше изменился в лице. Как он смущенно потер под носом, посмотрел в сторону, а потом опять на него.       – Черт побери, и что ты хочешь, чтобы я сказал сейчас?       – Понятия не имею, – Шеридан пожал плечами. – Можете пожелать мне удачно избежать сифилиса.       – Чтоб ты знал: мне вообще всё это не нравится.       – Мне тоже. Но порой выбор очень мал или его нет вовсе.       Вернон долго раздумывал, глядя вдаль, а потом бросил:       – Сегодня ночуешь у меня дома. Так я буду уверен, что ты хотя бы при мне не рыщешь в поисках очередного мудака.       Оставшиеся часы до полуночи они потратили на то, чтобы разгрести мебельный завал на втором этаже особняка. В освободившемся углу вытерли пыль и вымыли пол, устроили кровать для Роше. Сам же Шеридан, конечно, отправился спать вниз, на кровати сторожа, ныне навсегда оскверненной в глазах начальника. В самом деле, ему казалось очень забавным отвращение, которое тот испытывал к Юзу. Забавным до такой степени, что для него приятель словно бы вырос в цене. И намного. Вызывать чувство конкуренции у самого Вернона Роше, при этом практически ничего из себя не представляя – уникальный талант.       Баночка с фисштехом была уже на исходе, но он не решился снюхать остатки, когда командир был совсем рядом. И из-за этого плохо спал, мучимый бредовыми кошмарами, которые даже не запомнил.

***

             – Нам нужен господин Роше. Это срочно.       Требовательный, но сдержанный голос незнакомца привлек внимание Шеридана, и он невольно обернулся. Кто в Вызиме будет его так искать? Тут его знает каждый, до последней собаки. Значит, приезжий?       Он потянул капитана за рукав, оборачиваясь на ходу. Они направлялись в королевский дворец по очередному важному делу – а какие из их дел считаются неважными? – и тот был настолько погружен в мысли, оставив слежку за обстановкой на откуп адъютанта, что не услышал, как кто-то на улице спрашивает о нем.       – Что такое? – Роше тоже остановился.       – Там какой-то тип вас ищет.       Заметал мелкий, но густой снежок, и Шеридану не сразу удалось определить, кто именно разговаривает со стражником. Судя по всему, невысокий субтильный молодой человек в черном плаще с отделкой из норки и в черной же шапочке, слишком холодной для зимы.       – Нильф что ли? – предположил он навскидку.       – Аэдирнец. Глянь на герб.       Лейтенант не сдержался и присвистнул уважительно – и как только Роше всё и всегда подмечает? Типчик отвернул полу только раз, чтобы достать с пояса тубус для бумаг, но этого было достаточно, чтобы увидеть мелькнувшие черно-красно-золотые полосы шеврона.       – И что ему надо от вас? А, погодите... Ответ от Стенниса, верно?       – Верно. Ответ от Стенниса. Явился, сука.       Роше даже не стал скрывать долгий разочарованный вздох, вырвавшийся облачком пара над его воротником. Обычно новости и корреспонденция зимой шли до ужаса медленно, чуть ли не в два раза увеличивался срок доставки, а в снегопад и вовсе прекращался. Отдаленные места могли не получить известия до самой весны. Но королевский гонец, разумеется, чихать хотел на подобные препятствия.       – Тогда чего он ищет вас у каждого столба? По идее, должен сразу пойти во дворец или в казарму. Логично же.       – Полагаю, там он уже побывал. И там же ему сказали, что меня проще найти где-нибудь в движении по городу, чем в кабинете. Ну что же, пойдем поздороваемся.       Они подошли к аэдирнцу и встали за его спиной, скрестив руки на груди. Лейтенант надеялся, что тот удивится, обнаружив их, однако не тут-то было. Гонец лишь приподнял брови, когда стражник выпрямился и отдал честь при виде Роше. Повернулся на каблуках и сходу отчеканил:       – Королевская почтовая служба Аэдирна. Моё имя...       – Никого не интересует, – сухо прервал его капитан. – Давай, что там у тебя.       Шеридан между делом поискал глазами сопровождающих, читай телохранителей, и ими оказались двое суровых мужиков, одетых в гражданское, дабы не привлекать внимание, и делающих вид, что остановились поболтать возле лавки кожевенника.       – Сие послание, – продолжал гонец, – написано лично рукой Его королевского Величества, Стенниса Первого Аэдирнского. И прошу меня простить за насточивость, но ответ требуется немедленно.       Роше развернул переданный ему свиток и углубился в чтение. С каждой секундой его лицо становилось всё более и более озадаченным, тогда как в обычное время он скрывал эмоции. Он перечитал послание два раза.       – Ответ на записки такого рода невозможно предоставить «немедленно». Я должен обсудить его с регентом.       – Господин Роше, у меня приказ.       – Ну, ничего не поделаешь. Придется вам с вашим приказом осесть где-нибудь в таверне и пропустить кружку-другую горячительного. Отдохнуть, погреться. Может, даже поспать.       – Господин Роше, я вынужден настаивать, – в голосе молодого человека послышались угрожающие нотки, изрядно того повеселившие.       – Шеридан, отойдем-ка на минутку.       Он отвел заместителя ближе к проулку, в том числе чтобы дать проехать карете, запряженной двумя лошадьми, и не быть забрызганными раскатанной грязью.       – Упертый тип, а? Послушай, надо бы занять его чем-нибудь на несколько часов. А, может, и на полдня. Иначе он будет ходить за мной хвостом и донимать.       – Чем я должен занять его? Город показать или напоить в сопли, заодно выведав у него разные разности?       – Схватываешь на лету, как всегда.       – Мне не нравится эта идея, – неожиданно для самого себя брякнул Шеридан. И испугался, увидев, как округлились глаза у Роше. – То есть... ведь бывают вещи оправданные, а бывает пустая трата времени.       – Я прямо сейчас впустую трачу время, рассуждая тут с тобой. Делай, что тебе велено, боец.       Шеридан повернулся к гонцу и окинул его изучающим взглядом. На вид тому было лет восемнадцать, но он мог быть и старше. Симпатичное лицо, порозовевшие на морозе кончик носа и щеки, припорошенные снегом темные волосы до плеч, гибкая фигура.       – А вы не боитесь, что может произойти нечто нежелательное?       Судя по всему, Вернон о таком даже не подумал. Зато подумал сейчас. И тоже оглядел юношу.       – Такие ж вроде не в твоем вкусе.       – Как знать. Всякое случается, когда выбор невелик.       – Хорошо, зайдем с другого конца: с чего ты решил, что он ответит тебе взаимностью? Он может вообще не разделять твои интересы.       Вопрос был прямой, без намерения оскорбить, но полный откровенного беспокойства. Поэтому и Шеридан ответил прямолинейно:       – Даже если нет, мне будет слишком приятно общаться с ним. Слишком.       – И что, теперь ты каждый раз будешь отлынивать от приказа, шантажируя меня подобными случайностями?       – Вот даже мысли такой не было, пока вы сами не сказали.       Глаза Роше недобро сузились, а потом он растерянно покачал головой, показав в усмешке ровные белые зубы.       – Веревки из меня вьешь, значит. Началось.       – Да нет, просто играюсь. Ничего иного же мне не остается.       Намёк, однако, остался незамеченным.       – Тогда что будем делать с ним? Мне нужно потянуть время, пока я не придумаю ответ.       Лейтенанту пришлось поднапрячь мозги. Он был несколько сбит с толку улучшившимся настроением начальника. Если это был ответ на письмо о поимке эльфского главаря, содержащий условия передачи, тогда тот должен был расстроиться. Но нет.       – А можно я почитаю, что там написано?       – Конечно, держи, – на самом деле, ответ уже был готов в голове у Вернона, но нужно было участие Иорвета. И, само собой, Наталиса. Без его разрешения никакие движения были невозможны.       Гонец терпеливо дожидался, пока командир Синих Полосок вдоволь посовещается со своим помощником, а заодно следил, чтобы эти двое не испарились незаметно за углом. Такие случаи в его практике уже бывали.       Шеридан читал. К сожалению, это получалось у него не так быстро, как у Роше, но суть он уловил без проблем, поскольку Стеннис, похоже, сочинял послание сам, и оно было излишне напыщенным, хоть и лишенным канцелярских оборотов. Во-первых, он почему-то был польщен тем, что именно ему предложили диктовать условия за передачу Иорвета, и вот теперь он их, собственно, и диктовал. Дело в том, что в Аэдирне сложилась такая ситуация, при которой Иорвет, к его сожалению, перестал иметь какое-либо критическое значение для безопасности страны, а вот один из его бывших лейтенантов, Шефре, представляет значительную угрозу на западе. Названный закрепился где-то неподалеку от Эйсенлаана, откуда совершает набеги во все окрестные населенные пункты, подбираясь вплотную к городам, перекрывает дороги и приносит прочий вред. Судя по тону написанного, перечислено было далеко не всё. До Темерии доходили слухи о происходящем, но то было в конце осени, и складывалось впечатление, что Шефре умерил свой террор. Возможно, возобновил совсем недавно. Или Стеннис о чем-то умалчивает, чтобы его основная просьба не казалась такой срочной и отчаянной. В самом конце он будто бы походя просил главу темерского специального отряда о содействии.       – Да, Его Величество еще не научился скрывать свои намерения, дабы сбить цену, – протянул Роше, – которую, заметь, даже не назвал. Видно, там всё серьезно.       – Про Иорвета почти ничего.       – Потому что он не собирается платить за него. Ему хотя бы на Шефре денег наскрести, а закрытый где-то там и обезвреженный Лис его не волнует.       – Но... как вы тогда поступите с ним, с пленником?       – Сейчас не в этом суть, парень. Его Величество приглашает меня поохотиться на второго полудурка.       – То есть, мы едем.       – А то. Иорвет упоминал, что с ним ушла большая часть скоя'таэлей – около шестидесяти голов. Плюс-минус присоединившиеся и погибшие. Всё равно не меньше полусотни. Для «белок» это много. К тому же, если я откажу сразу, то советники Стенниса расценят это как содействие эльфам.       – Не понимаю, – мотнул головой Шеридан. – Почему содействие?       – Потом поймешь.       – Хорошо, тогда почему не ответить ему сразу? Раз вы согласны.       – Нужно поднять цену. Банда Шефре – проблема Аэдирна, а мои услуги стоят очень дорого. Угроза для Темерии? Не смеши. Если припрет, мы разметаем эту кодлу на раз-два. Но Стеннис не должен об этом знать.       – Мне кажется, он и так знает. Поэтому обратился к вам.       – Обратился, потому что больше не к кому. Мы последний специальный отряд на Севере.       Роше промолчал об еще одной цели своих торгов: на вырученные у короля деньги он сможет содержать Иорвета и его людей. Особенно если придется оставить Гарсери и спрятать их в другом месте. Он знал, что рано или поздно это случится, и еще не подготовил вариант для перевода, но уже пора было начинать. В письме довольно ясно сказано, что одноглазый эльф больше не нужен, и Наталис за это зацепится.       Он вернулся к королевскому посланнику.       – Пройдемся со мной до дворца. Сам расскажешь регенту суть слов Стенниса.       Наталис изучил письмо очень внимательно. И не менее внимательно выслушал всё, что имел к этому добавить гонец. Выслушал соображения Роше. Аэдирнец попросил прямо на письме оставить ответ, положительный или отрицательный. Наталис так и поступил. Наглеть с условиями не стал – не перед угрозой Нильфгаарда по весне – просто добавил туда цифры, заметно завышенные, которые Темерия желала бы получить за свою помощь. На что гонец уточнил:       – Отряд прибудет в полном составе?       – Нет, только шесть человек, включая меня, – ответил Роше и развел руками: – Остальные на заданиях.       – Тогда Его Величество попросит вас сократить сумму вознаграждения.       Капитан перевел взгляд на коннетабля и тот прикрыл глаза в знак согласия. Сумма была сокращена на одну пятую. Она полностью устраивала темерцев и с большим скрипом, но устраивала аэдирнцев. На том и порешили. Роше поправил данные на пергаменте, а Наталис поставил свою подпись и снабдил ее печатью.       И только тогда гонец сказал, что Стеннис будет ждать Синие Полоски в крепости Вадстена, примерно в двадцати километрах от Эйсенлаана и от точки, где засел Шефре. На что Роше мысленно отметил: «Почему так далеко от цели? Королёк, конечно, не из храбрых, но, может, его просто не пускают дальше. То есть, остроухие контролируют значительную территорию. Любопытно».       После того как гонец отбыл из кабинета, Наталис задал предсказуемый вопрос:       – Что ты будешь делать с Иорветом и его бандой?       Роше боялся, что услышит эти слова слишком скоро. И всё же ответ на них уже был. Притом, настолько изворотливый, насколько того требовала ситуация:       – Мы потратили достаточно много денег и сил на его содержание, а Стеннис делает вид, будто забыл про него. При встрече я напомню ему о долгах. За свои слова, особенно написанные на гончих листах, принято отвечать.       – Иными словами, заставишь его забрать эльфа?       – Заставлю. Но не раньше, чем разберусь с Шефре.       Наталис наклонился вперед и оперся подбородком на сцепленные руки. Внимательно посмотрел капитану в глаза.       – Роше, я хочу только двух вещей: чтобы проблема с остроухими перестала занимать львиную долю твоего времени, которое нужно мне в других делах. И чтобы вложенные в крепость средства окупились.       Голос коннетабля звучал спокойно, но Роше впервые за всё время, что знает его, увидел в его взгляде отблеск угрозы в свой адрес.              Всю дорогу до Гарсери он внутренне негодовал. Только-только всё начало налаживаться – обустроились, притерлись – и вот тебе на. Он никогда прежде не испытывал того же, что с Иорветом. Может быть, это в самом деле называлось влюбленностью, хотя сам он сравнил бы ее с падением в глубокий и темный колодец. Полет кружил голову, сладкий и пьянящий, но по пути было полно камней и палок, гвоздей, коряг и всего прочего, что мешало полностью раствориться в нем, забыв о реальности. И Роше был абсолютно уверен, что контролирует происходящее. Что в свою очередь означало, что все осложнения временны.       «Ничего. Выкрутимся. Будто раньше их не было», успокаивал он сам себя.       Шеридан даже не пытался гадать, что за мысли одолевают капитана. Он знал их. И пытался отвлечь его на свои собственные:       – Говорят, дальше метели только усилятся. Получится ли добраться до Вадстены по такой погоде? – пока они доехали до тюрьмы, его руки в толстых варежках стали ощущаться глыбами льда, а лицо зудело, красное от мороза.       – Тракты свободны. Гонец прискакал на перекладных, а нам потребуется недели полторы, не меньше, – после паузы Роше добавил: – Но, может быть, Маннас поможет нам с порталом.       Теперь он должен был объяснить ситуацию Иорвету. И заодно получить сведения о Шефре. Притом, еще не ясно было, как сам атаман относится к своему бывшему соратнику. Тот откололся от основного отряда, увел большую часть бойцов и подставил тех, кто остался. Но к эльфам, как он считал, неприменимы человеческие мерки товарищества. К такому разговору стоило подойти аккуратно.       После ужина он долго сидел над бумагами, методично заполняя их, а Иорвет, расположившийся рядом – благо, размах столешницы позволял им быть рядом, но не мешать друг другу – перелистывал привезенные им книги, отбирая те, что хотел прочитать сам. Остальные пойдут в эльфскую казарму. Роше краем глаза отметил его выбор – «История Бремервоорда», «Махакамские легенды», «Погром в Ривии» и «Культы и религии Нордлингов» из чего заключил, что эльфу скорее хочется развеять скуку, чем обзавестись новыми знаниями.       Наконец, он убрал перо в чернильницу и протер ладонями лицо. Работать при свечах всегда было непросто. Иорвет, не глядя, провел рукой по его спине и шее.       – Ну, как там твои столичные дела? – спросил будничным тоном.       – Они тебя взаправду интересуют?       – Конечно. Ты же не чужой мне.       – Ну, из последнего: скончалась вдова Хенсельта. Вряд ли от горя по убитому мужу. Скорее ей помогли типы, действующие под белым орлом.       – И Каэдвен теперь целиком принадлежит Радовиду.       – Не совсем. Сам-то он, конечно, так и считает, но, по моим сведениям, силы лоялистов еще обороняются к югу от Ликсели.       – Ему главное, что Ард-Каррайг захвачен.       – Точно. Он ведь привык мыслить масштабно. Так, что еще? А, Мария-Луиза, мамаша Анаис и Бусси, объявилась в своем новиградском особняке. До последнего времени ее наверняка укрывали Черные, и они же теперь песочат ей мозги. Ставлю весь Гарсери на то, что скоро от нее пойдут требования увидеться с детишками, по которым она якобы так скучала.       – Может, в самом деле скучала? Всё-таки мать. К тому же ты знаешь Черных и их методы.       – Я знаю Луизу и ее жадную до крепких членов пизду. А у нильфов один из самых молодых и крепких – член Воорхиса. Ну, в теории. Опять же, не удивлюсь, если выяснится, что именно он ее и крышует.       – Нильфам тоже нужны эти дети.       – Полагаешь, они выберут породниться с кем-то из них, чтобы заиметь права на трон? Вообще, эта тема уже заботит Наталиса. Если выгоднее будет подыскать для Бусси жену из местных дворян, то Анаис лучше выдать замуж за границу. Выбор там, правда так себе – Анси, сын Мэвы... да Стеннис. Это первые, кто приходят на ум.       Иорвет издал едкий смешок.       – Если дело в укреплении династии и получении наследников, то самым простым решением будет оставить их в покое. Ранее это уже срабатывало.       – В смысле?       – Учитывая наклонности Фольтеста, его дети вполне способны заделать потомство самостоятельно, без вмешательства третьих лиц. Сколько им лет? Одиннадцать, двенадцать? Для людей достаточно. Вам с Наталисом надо лишь подождать пару лет – и результат будет налицо. Вернее, у Анаис в подоле.       Роше хотел было возмутиться. Но эльф был неисправим, и невозможно заставить его не говорить тех или иных вещей. К тому же, в его словах была доля горькой правды – всё те же широко известные приметы про яблоки и яблоню.       – Действительно, будет лучше потихоньку развести близнецов, – сказал он вполголоса. – От греха подальше.       Иорвет повернулся к нему с победным выражением лица.       – Наконец-то ты прислушиваешься к тому, что я тебе говорю.       – Я-то прислушиваюсь давно. Когда-нибудь и тебе пора начинать.       С минуту они перебрасывались колкими фразами, но Роше понимал, что нельзя затягивать с разговором о Стеннисе.       – Вскоре мне надо будет уехать, – сказал он уже серьезно. – Неясно, как надолго, но вряд ли меньше, чем на месяц. Гарсери остается на тебе.       – То есть «уехать»? – атаман ожидаемо удивился. – Еще и на месяц. Куда и зачем?       – В Аэдирн. Стеннис прислал мне весточку, и в ней содержалась определенная просьба, в которой я не могу ему отказать. Гонец увез письмо с собой, а я не сделал копию, но суть там примерно в следующем.       Он изложил эту суть так, как она была записана, при этом внимательно наблюдая за реакцией Лиса. Сначала тот слушал с сомнением, потом на его лице проступило явное огорчение и безысходность.       – Сдается мне, – заключил Роше, – что гонец сказал мне не всё. А Стеннис не всё написал. Они что-то скрыли. Слишком уж большая территория у бригады Шефре. Подходит вплотную к дворянским пригородным усадьбам. Что думаешь по этому поводу?       – Он мог увеличить отряд, набрать новых. В иные моменты он умеет проявить харизму, даже если обычно кажется простым исполнителем.       – Шефре отжал у тебя значительную часть отряда. Само собой, этот парень умеет убеждать. Не в упрек тебе сказано.       – Но ему не нравится быть лидером, и при первой возможности он предпочитает отдать эту роль и сопровождающую ее ответственность кому-то другому. Потому что не может предложить ничего, кроме насилия.       – Тогда почему остальные пошли за ним, а не за тобой?       – Молодняку нужно было выпустить пар, отомстить Стеннису за своё изгнание.       Роше встал из-за стола и походил из стороны в сторону. Так ему легче размышлялось.       – Слушай, а есть вариант, что некоторые из неокрепших умов вновь переметнутся на твою сторону?       – Возможно, – медленно протянул Иорвет. – До определенного возраста они мечутся, и их иногда получается переубедить. Считаешь, стоит начать с этого?       – Я не считаю, я уверен. Гарсери, конечно, не сможет принять их, но они вполне могут вернуться в городские гетто. Рассеются по королевствам и начнут новую жизнь. Всяко лучше, чем продолжать этот бессмысленный бунт.       Он наблюдал за Лисом. Хотелось надеяться, что тот не бросал слова на ветер, высказывая свою надежду о том, как «белки» вернуться обратно в Верген. По мнению Вернона, им было бессмысленно возвращаться в вотчину Саскии, где их только рады были вымотать и выбросить. Но в других местах, на его взгляд, эльфам жилось не так уж худо.       – Я согласен с тобой, Вернон. Если удастся посеять среди них сомнения – уже одно это будет победой. Но Шефре и Тернан должны быть убиты. Они способны приносить только вред.       – Почему ты тогда держал их в своем отряде?       – Мне была удобна их сила, пока я мог ей управлять. Вот и всё.       – Значит, ты готов поспособствовать их устранению. Замечательно.       – Когда мы выезжаем?       Роше приподнял брови.       – «Мы»? Нет, ты никуда не едешь.       – А кто тогда будет их убеждать? Тебя они слушать не будут.       – Я найду способ, уж поверь. Для этого не обязательно разливать всем по чашке чаю и разводить бесконечные беседы. И не обязательно грозить друг другу оружием и, тем более, применять его.       – Я восхищаюсь обилием твоих талантов, особенно теми, которые недоступны мне. Но Seidhe есть Seidhe. Скорее всего, большая часть их уверена, что меня давно нет в живых. А вот если я появлюсь перед ними...       – Ты останешься здесь. Замку нужен присмотр. Твоему Аэлреду нужен присмотр. К тому же Стеннис вполне может передумать насчет тебя и тогда прикажет кому-то из своих шмальнуть в тебя из самострела.       К его огромному облегчению, эльф не стал долго спорить.       – В таком случае, тебе нужен какой-нибудь план.       – Пока слишком мало сведений. А в чем я откровенно слаб – так это в планировании на зыбкой почве из домыслов и предположений. За этот год окончательно убедился в этом.       – Может, я могу помочь?       Собственно, но это и был расчет.       – Наверняка есть что-то, чего я не знаю о Шефре и его подельнике Тернане. Какая у него вообще цель, кроме разбоя?       – Если она и есть, никто о ней не в курсе. Даже я. Та цель, которую я видел и которой пользовался: насилие ради насилия. Поэтому и прошу тебя покончить с ним. Но тебе нужно много солдат. Они оба очень непростые противники.       – Нас шестерых будет достаточно. Плюс поддержка аэдирнцев. Если мне удастся дипломатическая часть, тогда два этих утырка, считай, у меня в кармане.       Он предпочел остановиться на этой оптимистичной ноте и проигнорировать обеспокоенное выражение лица Иорвета. «Ушастый волнуется за меня, что понятно. И хорошо бы взять его с собой, но я не могу так рисковать им». Роше постарался охватить взглядом его всего, сколько было видно из-за стола, и разлука на целый месяц представилась ему настоящим наказанием. Он всей душой пожелал, чтобы Маннас согласился сотворить портал, чтобы им не пришлось разлучаться так надолго.       Подготовка началась на следующий же день. Вернон отобрал для новой операции пятерых бойцов. В первую очередь, Рикарда, Яго, Чижика и Коротышку – опытных, отлично сработанных друг с другом специалистов разного профиля. Этого, конечно, будет недостаточно, чтобы приструнить отряд «белок», даже если часть откажется сражаться и уйдет, но остальную массу нападающих он решил набрать из аэдирнских солдат и наемников. Не раз испытанный способ, весьма действенный.       И далее перед ним опять встал вопрос о выборе лейтенанта. Неожиданно, но Бьянка сразу отказалась от участия:       – Ненавижу мороз. Приятно, конечно, пострелять и помахать мечом, но ведь сейчас этого не предполагается, – она выдала Аэлреду метлу, чтобы он подмел зал, и вновь повернулась к капитану. – Значит, мне придется торчать в вонючих корчмах, в холодных палатках или в снегу.       – Бабы, – проворчал Роше, – всегда такие неженки. Впрочем, и правильно, что остаешься. Не хочу, чтобы этот насильник, Шефре, пересекся с тобой. Он еще в Вергене на тебя глаз положил.       – Я не боюсь его, говорила уже.       – Не суть.       Шеридан, само собой, присутствовавший при обсуждении, самодовольно обронил:       – Стало быть, еду я. Мне не страшны ни холод, ни насильники.       – Говорят, он и мужиками не брезгует, – ввернул Аэлред, не отрываясь от своего занятия. – Даже человечьими.       – Я мог бы пошутить, что сам бы его отымел. Уж больно вы все на девок похожи, особенно со спины. Но такие стремные девки меня не заводят.       Бьянка закатила глаза.       – И почему у обычных мужиков такая страсть шутить про мужеложцев?       – Блондинка первый начал. Знать, эта тема его беспокоит.       К его удивлению Аэлред не разразился ответной бранью. Напротив, он сложил губы в самую надменную и всезнающую из своих ухмылочек и прищурил глаза. А потом как ни в чем не бывало продолжил подметать пол.