То, что лишнее

      Шеридан шел неспешно, словно прогуливаясь, хотя вызимские улицы уже погрузились в полумрак и стоял приличный мороз. Он знал куда идет и шел туда целенаправленно – нельзя было забывать о своих личных потребностях. Роше, конечно, пообещал ему поощрение, но так и не пояснил, каким оно будет, и насколько вообще правда, а приказ о дежурстве возле королевских детей не предполагал, что нужно проводить с малявками всё своё свободное время, то есть с семи вечера до семи утра. Лейтенант сам предпочитал следовать этому правилу, ибо случиться может всякое. Однако сегодня решил, что зря так строг к себе. Его товарищи из Полосок вполне надежные ребята, да и королевские гвардейцы давно выучили свой урок.       В подвальном помещении вызимского каземата было холодно, несмотря на пылающий очаг, и сыро от испарений из люка в полу. По углам живо цвела зеленовато-черная плесень, которую невозможно было извести никакими средствами. Впрочем, никто уже и не пытался. Шеридан махнул в знак приветствия тюремщику и обвел помещение внимательным взглядом.       – Где твой напарник?       – Не знаю ниче.       – Это не ответ. До конца его смены полтора часа.       Тюремщик криво усмехнулся и указал подбородком на стол.       – Значит, сегодня уже не вернется. Он целый день нюхал свою муку и чихал, весь в соплях. Потом взял из конфиската бутылку и свалил. Мейс ему завтра голову открутит за прогул. Если еще раньше не найдет его околевшим в какой-нить канаве.       Тюремщик не стал любопытствовать, зачем солдату Синих Полосок понадобился Юз, и так очевидно: он был одним из нескольких вызимских дилеров, оставшихся после разгрома Саламандр и рейда на нелюдское гетто. Капитан Роше разрешал использовать фисштех в медицинских целях, например, для облегчения боли, даже если в остальных случаях строго следил чтобы никто из отряда не употреблял порошок.       – И давно он ушел?       – Да я вот фонарь только заправил, и жир почти не истратился. Стало быть ...       – Это четверть часа. Понял, не продолжай.       Шеридан вышел на воздух и огляделся. В принципе, в таком состоянии его приятель мог пойти куда угодно. Даже к себе домой. Юз не испытывал недостатка в деньгах, особенно с тех пор как начал барыжить, так что, в принципе, мог бы снять себе хату получше, чем паршивый угол на первом этаже бакалейной лавки. Однако, по его же словам, ему было слишком лень с этим морочиться. Летом, осенью и весной он любил ошиваться на улице, и чуть реже его можно было встретить в каком-нибудь кабаке, где он быстро завязывал ссору, а потом и драку. Но это раньше, когда у него еще были силы драться.       Еще он мог пойти в доки, где его интересовали не продажные женщины, а «красивый вид на озеро». То есть, ящики, между которых он любил завалиться, чтобы пялиться в пустоту. И делал так даже зимой, невзирая на унылость пейзажа и холод. Шеридан решил сначала проверить именно это место. И не прогадал. Пьяно покачиваясь, Юз брел к воротам на дамбу и громко напевал какую-то похабную песню, заставляя нервничать стражей – те, очевидно, гадали стоит ли арестовать его и отправить протрезвляться, или просто прогнать. Но как-то нелепо сажать в тюрьму того, кто эту самую тюрьму охраняет. А плохие дни случаются у каждого.       – Так, ты! А ну-ка стой! – крикнул ему Шеридан, когда он только-только вознамерился помочиться на стену какого-то дома, перепутав ее с оградой канала.       Юз хмуро повернул голову на знакомый голос.       – Оп-па! Гляньте, какие люди нарисовались! – он картинно взмахнул рукой и продолжил задумчиво копаться в завязках гульфика. – Погодите, люди, я щас... золотишко выпущу, и буду весь к вашим услугам.       – Хули ты творишь? Канал в той стороне, – Шеридан потащил его к противоположной стороне улицы, а стражники вновь оперлись на свои алебарды, успокоившись, что не им придется разбираться с нарушителем. – Смотри только, не свались вниз.       Юз сопротивлялся, ругаясь благим матом, но присмирел, когда увидел никогда не замерзающую воду в канале, и с протяжным стоном облегчил мочевой пузырь. Судя по тому, как долго это происходило, выпил он немало.       – Э-эх, хорошо... – он искоса глянул на Шеридана. – А ведь я чувствовал, что ты явишься. Рано или поздно.       – Я случайно шел мимо. Сперва даже подходить не хотел. Но тебя бы опять отмудохали за порчу чужого имущества. Знаешь, чей этот дом?       – Нет, и мне глубоко насрать. Зато я отлично знаю твое расписание, – Юз сощурил слезящиеся глаза и приподнял края губ в усмешке. Говорил он, как всегда, с ленцой, но речь у него была четкая. – Парни из дворцовой охраны с радостью делятся сведениями, если я накидываю лишний грамм в их пакетики.       – Понимаю. Ты мнишь из себя ловкача, а по факту такого лоха еще поискать. А те сведения...       Но его прервали:       – Да-да, избавь меня от своих лекций про мораль и прочую хрень. Потому что мнится мне, что ты не за этим пришел.       Шеридан промолчал. Повисла долгая, напряженная пауза, во время которой он раздумывал над физическим и моральным состоянием приятеля, в котором странным образом алкоголь боролся с фисштехом, но своего носителя не убивал. Все остальные предпочитали не смешивать.       – Ну и? – поторопил его Юз. – Раз ты до сих пор тут, значит, надо чего. Я-то, сам знаешь, не против. Всегда за. Это про тебя никогда ничё не ясно.       – Просто я не думал, что ты так нахуяришься.       – А-а... Тебе гадливо. Ну, бывает. Всем остальным тоже гадливо, – он коротко и горько вздохнул. – Никто теперь со мной не хочет иметь дела, даже если приплачиваю.       Под «всеми остальными» и «никем» имелись в виду двое других приятелей Юза, к которым тот похаживал, если Шеридана не было в городе. Одного он знал, это был работяга с красильной мануфактуры, а про второго только слышал.       – Что, их даже фисштех не убеждает?       – Не, они не нюхают, как я ни уговаривал. Ну а я уже в отчаянии. На днях вот даже к Жирному Петерсу ходил, представляешь? К тому мудаку с его сраным триппером. Так он меня на хер послал!       – Давай потише тут с такими словами.       – На хер, говорю, послал, – повторил Юз громким шепотом, обдавая его парами алкоголя. – А я ему: так я и хочу на хер, тупица, что тут неясного? А он... – тут он умолк и развел руками.       – Он тебе рожу начистил. Вижу, – Шеридан тронул подживший синяк у него под бровью.       – Ага. Вали, говорит, срань шелудивая. Смотреть на тебя тошно.       – На тебя и правда тошно смотреть.       – Тогда почему смотришь?       – Потому что раньше было не так. Ты только на бутылке сидел.       – П-фф! – Юз запрокинул голову и истерично захохотал, будто услышал что-то смешное. Потом вновь резко успокоился и вздохнул. – Ну так и чего теперь? Будем сегодня или нет?       Ночной мороз набирал крепость, а от канала тянуло влажным смрадом. Нужно было скорее решать, что делать. Лейтенант пока не обзавелся своим углом в городе, ему хватало казармы, но идти к Юзу домой не особо хотелось. С другой стороны – куда тогда? Размышляя, он угостился питьем из его бутылки – там оказался крепкий самогон.       – Ты, верно, сдохнуть хочешь, раз пьешь такое. Притом, сдохнуть медленно и мучительно.       – Ошибаешься, Шерри. Я оч-чень хочу жить.       Тот вздрогнул, услышав прозвище, которое сослуживцы дали ему во время командировки. Откуда тюремщик-то о нем узнал? Впрочем, этот тип умел добывать информацию.       – Ладно, уговорил. Пошли к тебе.       Они долго брели от дамбы обратно вглубь квартала, потом свернули к рынку. По пути Юз несколько раз высмаркивался и останавливался, чтобы переждать головокружение. Пояснил, что со сном стало совсем плохо: он то отрубается на ходу, то не спит по трое суток подряд. Шеридан посочувствовал ему, но воздержался от лишнего напоминания о вреде фисштеха. Не хватало, чтобы его товарищ распсиховался и ушел. С ним такое иногда случалось.       – У тебя новая медаль, я смотрю, – Юз бросил быстрый взгляд на его бригантину. – Нацепил ее, будто герб какой, и будто ты сам рыцарь. Ну, конечно, башковитый ведь, ловкий, как черт, и подмазываться умеешь. Далеко пойдешь.       – Не завидуй. Всё относительно. Для кого-то я лишь бестолковый простак.       – Ха, интересно, а кто тогда я? Страшно представить.       – Да, лучше не представлять.       – Ох и жестокий ты тип, никакого сострадания!       Он качнулся к своему спутнику и обиженно пихнул его под локоть. Шеридан был не против заигрываний, но всё равно чуть поморщиться – они давно уже ушли от канала, но от одежды Юза до сих пор исходил какой-то неприятный душок, смешанный с запахом серого мыла. А тот уже сменил тему:       – Кстати, славная два дня назад была потеха, когда сажали на кол ту ведьму. Как ее там звали... забыл. Всё твое начальство приперлось, и сам Радовид-башка-залупа, и даже шаболда эта, Адда.       – Ведьму звали Шеала. И ты бы видел ее в лучшие дни – красивая такая тетка, прямо загляденье. И даже побитая была хороша, – Шеридан мечтательно улыбнулся. – Хотя, пожалуй, синяки ее красили даже больше, чем помада.       – Везет тебе, что на баб тоже стоит. А я б ее даже в шелках не трахнул.       – Да-а. Жалею только, что на казни с нее не сорвали сорочку. Я хотел посмотреть, куда ей палку запихают. Ну нет, я понимаю, что это дикая боль, но, до чего же будоражит воображение...       Юз похихикал себе под нос, потом сказал с претензией на флирт:       – А у меня вот твоя палка из головы не идет. Считай, целых полгода ее не щупал!       – Ага. Мы пришли уже. Давай, ищи ключ.       Семья бакалейщика проживала на втором этаже здания, и там сейчас горел свет, зато нижний этаж был темен и пуст. Мужчины обогнули лавку слева, с переулка, стараясь не поскальзываться на грязном льду. Потом Юз целую вечность не мог попасть ключом в замочную скважину, пока Шеридан не потеснил его, чтобы сделать всё самому. Они миновали забитые дровами сени и, наконец, попали в саму комнатенку, бывший чулан. Тут тоже было темно, разве что тускло вспыхивал красным дотлевающий очаг. Под сапогами что-то хрустело.       – Ща, погодь, я только печку поправлю, – бормотал тюремщик, наощупь продвигаясь вглубь. – И помоги фонарь найти. Опять куда-то запропастился.       Шеридан в душе не знал, где тут искать фонарь, поэтому достал из кармана своё огниво и комок пеньки, пристроил их на какой-то пустой плошке на столе и принялся зажигать. Он уже слышал и даже чувствовал знакомую возню и попискивание на полу. И, конечно, характерную вонь. Когда ему удалось осветить помещение, крысы тут же бросились врассыпную – по полу, по кровати, по столу – и скрылись в одной из нескольких дыр в стене.       – Пиздец, ну и хлев! – сказал он пораженно. Крыс бывало полно и в тюрьмах, и в казармах, и даже в других домах, но совсем не в таких количествах. – Как ты живешь здесь?       Ему пришлось отшатнуться к стене, чтобы отдельные шибко проворные особи не забрались по его штанине. А потом он рассмотрел пол, усеянный куриными и свиными костями, ботвой от овощей, какими-то тряпками и мусором, под которым наверняка прятался крысиный труп, а то и не один. Всё было покрыто не то пылью, не то песком.       – Да я не живу тут толком. Так, иногда ночую. Когда светло, они не особо шастают.       Шеридан содрогнулся, глянув на развороченную постель, серую от грязи и каких-то пятен. Он в целом был небрезгливый, но в эту не улегся бы даже под прицелом.       – Они разносят заразу. Будто сам не знаешь. Хоть бы те дыры доской забил, раз выводить не хочешь.       – Сколько живу, а еще ни разу ничем не болел, кроме простуды. Как сказал мне один ведьмак: «Видать, у тебя манитет есть».       – Иммунитет это называется. Но в твоем случае скорее «удача». И если будешь ее испытывать – она тоже пошлет тебя нахер, как Петерс и двое твоих дружков.       Юз закатил глаза до белков и громко фыркнул. Но Шеридан не сдавался:       – Что с тобой случилось-то? Еще полгода назад ты был совершенно нормальный. Ну, в пределах прежней нормы. У тебя даже отряд в подчинениии был.       – Был. И мы отлично ладили. Провели вместе несколько крайне успешных операций, – тюремщик поднял вверх указательный палец. – А потом Мейс убрал их от меня, козлина. Вернее, меня убрал. Понизил по какому-то глупому, надуманному поводу. До чего же несправедлив мир!       Он снял свой металлический горжет и зимнее сюрко, положил их на полку возле двери. Затем проверил воду в кувшине, разбил на ней тонкий ледок и вымыл руки и лицо, прополоскал рот.       – Не-не, ты даже не думай, – лейтенант мотнул головой. – Здесь я с тобой спать не буду.       – Ну и не спи, не заставляю. Но раз уж пришел, давай хоть дело закончим, – Юз подышал на ладони, чтобы согреть их. – И лучше на стул сядь, мне так сподручнее.       Стул, наверное, являлся самым чистым предметом мебели здесь, так как был закинут на столешницу ножками вверх. Взвесив все за и против, Шеридан счел, что стоит рискнуть, учитывая, как он соскучился по мужской ласке. Молоденького нильфа Ноора было слишком мало. Юз наспех расчистил небольшой небольшой участок пола, просто отпихнув мусор ногой, затем встал на колени и потянулся руками к бедрам приятеля. Жадно огладил их через штаны, прежде чем неторопливо распустить завязки и прильнуть лицом к его белью.       – М-м, вкусно... – со стоном протянул он, нюхая его член через ткань и прихватывая губами. – Ты как хочешь, быстро или медленно? Или сначала быстро, а потом медленно?       – Быстро. Тут смердит как в гнезде у гарпии. Или хуже, – тот поудобнее развалился на стуле и развел ноги, уперев одну в борт койки.       – А я бы хотел побыть с тобой подольше.       Коварная ухмылка, которую Юз изобразил на своем лице, смотрелась зловеще и отталкивающе, но Шеридан находил ее по-своему милой. Кроме того, он прекрасно помнил, что его приятель умеет сделать так, что не только о вони забудешь, но и о времени, делах и обязанностях, о чем угодно. И не понимал, почему другие отпинывают такого умельца. За его рот аукционы можно было устраивать.       Печка уже хорошо разгорелась, и в комнате стало тепло. Он расслабился, наблюдая за тем, как Юз работает над его хозяйством. Целиком погруженный в процесс, мужчина то забирал головку в рот, а затем выпускал с влажным звуком, то исследовал языком и пальцами, спускаясь до мошонки. Еле ощутимо прикусывал зубами, заставляя партнера напрячься и ожидать всякого, но тут же «исправлялся», чередуя напор с покорным приятием. Не обходил вниманием и промежность – ровно настолько чтобы подразнить, сделать ощущения более острыми, но не более. Его собственный бугорок заметно набух и натягивал кольчужные штаны, благо там предусматривался некий простор. Шеридан надавил на него мыском сапога, огладил на пробу, очень осторожно, но Юз сдавленно охнул и поймал его ступню, потянул на себя, показывая, что можно надавить посильнее.       Наконец, он избавился от своего шлема, чтобы его могли держать за волосы. Вернее, держаться за них, когда станет совсем тяжело. И вскоре лейтенант правда забрался пальцами в теплые, примятые прядки, направляя его голову чуть ниже.       – Давай, Юзек, возьми глубоко, – попросил он негромко, и тот задержал дыхание, пуская ствол себе в горло.       Сначала ненадолго, с перерывами, ибо отвык, но потом он уже безо всяких усилий позволил чужому члену проскользнуть дальше, а Шеридан невольно вскинул бедра, заставив его издать приглушенный стон. Вообще-то он не намеревался форсировать, кончил бы и так, но слишком приятно было ощущать, как партнера схватывает спазм, и как он силой заставляет себя успокоиться, чтобы пережить это с меньшими потерями. Наконец, Юз вздрогнул всем телом, когда его обожгло спермой изнутри, и тут же вырвался и закашлялся, согнувшись пополам. Шеридану пришлось удерживать его, оглаживая по спине и плечам и прижимать к своим коленям, чтобы не свалился в грязь.       – Зараза... – проговорил тот, кое-как оклемавшись. – Я такой момент запорол!       – Да брось ты. Всё было просто охуенно, дружище.       Юз долго молчал, вытирая губы. Потом посмотрел на него снизу вверх.       – Да? Тогда я тоже что-нибудь получу?       – Получишь, конечно. Но не здесь. Иди умойся и пойдем куда-нибудь еще.       И вот они вновь оказались на улице. Народ уже разбрелся по домам, закрылись последние лавки, и стало тихо, как глубокой ночью. Может, забраться в заброшенный дом? Но там тоже живность, а то и кто покрупнее – в Храмовом квартале в таких домах запросто селились фледеры и призраки. Последних было даже больше, ибо люди Могилы и прочее бандичье не бросали своих темных дел. Хмель начал отпускать Шеридана, и он вновь чувствовал себя бодро, но всё же взял бутылку с собой. А вот у Юза дела шли не так хорошо – перед выходом он опять заправился порошком, и теперь шел петлями, то и дело повисая у него на локте. Вдобавок его пробрала икота, которую он не сразу смог заглушить самогоном. И попутно пытался соображать:       – Может, снимем комнату в корчме?       – Не мели ерунды. Нас тут все знают, за чужаков не сойдем.       – Тогда... какой-нибудь склад?       – Поражаюсь, что тебе всё еще что-то нужно. После фисштеха и сивухи-то.       – Наоборот, так у меня даже лучше стоит! И стоит до сих пор. На-ка, потрогай.       Юз остановился, чтобы направить его руку куда нужно. И тот не удержался от соблазна проверить, но сразу отдернулся, когда за углом послышались голоса ночного караула. Потянул приятеля в сторону, чтобы уйти от них переулком. Никто никого не опасался, но Роше был прав – не нужно, чтобы их лишний раз видели вместе.       – Я человек гордый, понимаешь? – заявил тюремщик спустя минуту, а Шеридан поймал себя на мысли, что совсем потерял нить диалога. Вернее, монолога. Самогон подействовал и на него.       – К чему ты это?       – К чему, к чему... – Юз предложил ему немножко фисштеха, но от угощения отказались. – Я бы вот тоже хотел, как ты, побывать там, под Вергеном. Ты же только что вещал мне об этом! Ну, как стоял там, с этой, как ее... петлей на шее и прощался с жизнью. Весело.       – Ты совсем ёбу дал? Нихуя это не весело.       – Зато имеет смысл. Хоть что-то интересное, а не всё одни упыри за решетками каждый день. Каждый божий день. Бесконечно.       – Ты бы дня не прожил в специальном отряде. Когда ты в последний раз упражнялся с мечом?       Тот слегка загрустил.       – Еще давнее, чем с чужим членом. Даньше. Черт, как это сказать правильно?       – Не надо этого говорить. Просто забудь.       Шеридан прекрасно видел, что его приятель трусоват и пронырлив, и даже если худо-бедно умеет сражаться, то в критических ситуациях теряется с концами. Притом настолько, что Лютик на его фоне кажется храбрецом. И вот оказывается, что у скромного вызимского стражника вполне себе большие амбиции.       – Мне тут захотелось тряхнуть стариной, – продолжал этот самый стражник. – Ну, знаешь, хлопнуть какого-нибудь мудака в закоулке. Проучить слегка и обшмонать. Нильфа, может. Или реданца. А то ходят тут, как у себя дома, берегов не видят. Уважения не выказывают.       – Оставь это, Юзек. После весенних беспорядков у них всех охрана по пять человек. Куда ты там сунешься?       – Так не один же. Давай ты со мной, прям сегодня.       – Еще чего, бля! Я солдат из Синих Полосок. Заместитель и правая рука Вернона Роше – и буду с тобой по закоулкам каких-то купцов мутузить.       – Зато развлечешься. И правое дело, по сути, – Юз пьяно хихикнул. – Я знаю тут одного важного хлыща с Карависты, у него с десяток рабов, и все наши. Темерцы. Ну не сука ли? Решайся! Мелитэле нам поможет.       – Ты ее сюда не приплетай. И вообще так дела не делаются.       – Да тьфу на тебя, ты совсем протух на своей службе!       Он демонстративно плюнул Шеридану под ноги. Потом, видя, что реакции нет, плюнул еще раз, более смачно, почти попав ему на сапоги. И тогда лейтенант схватил его за горло и припер к стене.       – Ты чего это залупаешься на меня, хуесос?       На миг Юз замер, в глазах у него заплескался испуг. Но потом он увидел, что его приятель улыбается, и расслабился, хотя не перестал инстинктивно цепляться за душащую его руку.       – Просто хочу подурачиться. Как раньше. И ничего такого не имею в виду.       – Ну ладно, ладно, – Шеридан сменил гнев на милость и ослабил хватку. Затем, оглянувшись по сторонам, приник поцелуем к его влажному, горячему рту, отдающему самогоном и малафьей. Втиснул колено между его ног.       Так продолжалось довольно долго. Потом он с трудом отстранился.       – Хватит, – сказал. – Иначе ты себе хлебальник отморозишь. Будет такой же красный и поплывший, как твоя жопа в лучшие дни.       Юз снова осклабился и огладил его бригантину.       – А ведь ты единственный, кто целует меня. Другие брезгуют, будто я шлюха какая.       – Брезгуют, потому что ты опять отрастил бородку, – настоящую причину объяснять было бессмысленно. – С ней у тебя рожа, как у раскормленного зайца. Таким шлюхам не платят.       – Не ври, тебе нравится! Так я выгляжу серьезнее и солиднее. И щекочет приятно, признайся.       Конечно, Шеридан врал. Старина Юзек ему нравился. Не то, чтобы сильно, и уж точно не из-за физиономии, которая была далека от идеала. Он давно мог бы найти кого-то получше – в столице-то. Но в этом конкретном типке было нечто такое, что заставляло твердеть не только член в штанах, но и всё тело с макушки до пяток. И пусть от его одежды попахивало крысами, а слюна имела нездоровый привкус, зато он был знакомым и привычным. Удобным.       – Пошли дальше.       Если бы не мороз, они прогуляли бы так всю ночь, треща о всякой ерунде. Малосвязная болтовня Юза теперь перемежалась с визгливым хохотом. Он несколько раз падал, уже не способный удерживать равновесие. И через каждую фразу спрашивал, придут ли они куда-нибудь сегодня или нет. Шеридану стало жаль приятеля, который совсем расчихался и продрог. В заброшке ему станет только хуже. Нужно было хорошее, сухое место, но в голову ничего не шло.       Ничего подходящего, кроме одного определенного дома на Храмовой площади. Он взял эту мысль, повертел ее так и сяк, рассматривая поподробнее. Потом широко улыбнулся сам себе.              Пожилой сторож в тот момент был занят тем, что с кряхтением и причитаниями выбивал из половика пыль, подвесив его на железной раме и охаживая палкой. Шеридан повернулся к Юзу и сказал:       – Я договорюсь со стариком, а ты пока постой тут, за углом. Как подам знак – подходи.       – А у него не возникнет вопросов?       – Не должно. Он знает меня еще с тех пор, как мыл в казарме полы. Велю ему убираться домой: внезапный выходной или типа того. И хата до утра наша.       – Ну, не знаю, не знаю.       Вопросов действительно не возникло. Они просто не успели сформироваться, поскольку Шеридан деловито заявил прямо с порога:       – Я от капитана Роше. Он велел мне сегодня присмотреть за его домом.       Старик сразу узнал его и лишь удивленно всплеснул руками. Не заметил даже, что от солдата тянет алкоголем, да и стоит тот несколько неровно.       – Никак охрану решил усилить? Вот и правильно! Давно надо было. Но ведь, это... почему же Полосками-то? У вас поважнее дела бывают.       – Не то слово, поважнее. Но приказ есть приказ. Не нам его думать и обсуждать. А ты ступай, отдохни сегодня хорошенько, – Шеридан мягко, но настойчиво побудил его проследовать на выход.       – Хорошо, но как же ты...       – Да уж как-нибудь, мне не привыкать. Но чтобы в семь утра ты был здесь, как штык! Может быть, он лично придет с проверкой. Да-да-да, и тебе доброй ночи.       Он постоял в дверях, удостоверяясь, что седая макушка пропала из виду, а других прохожих не наблюдается, и только потом свистнул Юзу. Тот явился через мгновение, зябко растирая замерзшие руки и притоптывая на одном месте.       – У-ух, аж не верится... – протянул он пораженно и принялся разглядывать обстановку. – Дом самого Роше!       – Уж ты-то наверняка о нем знаешь.       – Только слышал. Но попасть сюда даже не мечтал, – он вдруг расстроился, осознав, что не разживется новыми сплетнями. – Да и зачем? Тут пусто, как в моей башке под фисштехом. Походу, он даже не живет здесь.       – Он и правда тут не живет. Но изредка заглядывает.       – Надеюсь, завтра с утра не нагрянет?       – Надеюсь, что нет.       Шеридан тоже был здесь впервые. Ему потребовалось всего несколько минут на то, чтобы осмотреть оба этажа особняка и не найти в нем ничего примечательного. Ничего, что принадлежало бы капитану. И всё же это была его собственность, его вотчина. Находиться здесь было почти то же самое, что с ногами забраться к нему на столешницу, пока он пишет за ней отчет.       – Вот он вломит тебе за то, что мы тут были! – поцокал укоризненно Юз. – Представь: кувыркались на его постели. Это же его постель?       – Вряд ли – похоже, на ней спит сторож. Но другой я не вижу. Глянь в ящиках чистую холстину. Кинем поверх – и сойдет.       – Ой, не знаю. То, что ты удумал, мне не нравится. Как бы мне тоже не влетело.       – Никому не влетит. Он даже не узнает, – но мысленно добавил «А хотелось бы. Интересно, какой была бы его реакция?». – Так ты будешь раздеваться или так справимся?       – Хм, разденусь. Но тогда и ты тоже. Морда у тебя, конечно, тот еще лапоть, но партаки на мускулах играют интересно.       У Юза у самого были татуировки. На одной красовалась голая девица, небрежно выполненная за пару монет – чисто для отвода глаз. Зато вторая была куда занятнее: на ней был изображен мертвый рыцарь в кольчуге, пронзенный стрелами в сердце и в живот. На первый взгляд, задумка простая, но весьма привлекающая внимание. Поза пораженного рыцаря была нарочито сексуальной, и если убрать стрелы и идею смерти, то казалось, будто он просто лежит в приглашающей позе, с ожиданием обратив к зрителю закрытое забралом лицо. Шеридан не единожды проводил пальцем по его разведенным ногам, потом используя этот сюжет как фантазию. Вот и сейчас его сердце быстрее погнало кровь по венам, стоило ему лишь взглянуть на картинку. Юз отлично знал, что делал, набивая ее.       Между тем, от его хваленого стояка почти ничего не осталось, вдобавок он почему-то прятал своё хозяйство в кулаке.       – Чего ты вдруг застеснялся? – спросил его Шеридан, отводя его руку.       – Да ты не поймешь, – замялся тот. – Было тут одно дело. Помнишь, про ведьмака говорил? Мы его оба знаем, Геральт. Так вот, он мне как-то присоветовал употребить фисштех под кожу. Ну, там, где ее можно отвернуть.       – Не... ты не настолько туп.       Хотя, он уже видел, что – настолько.       – Короче, я не понял, почему такая реакция, на других слизистых же всё нормально. Во рту, в носу... А тут его разнесло почти в два раза, воспаление. Пришлось идти к знахарке и резать. Столько гноя откачали! – Юз издал неопределенный смешок. – В целом, он поправился, но пара рытвин осталось. И заодно мне обрезание сделали.       Помолчав, Шеридан уверил его:       – Нормально выглядит, не парься. И стоит хорошо, несмотря на рубцы, – хотя он был уверен, что это из-за наркотика. – Но, должно быть, пиздец как болело.       – Что правда, то правда, хе-хе. Ну, где тут у вас вода?       Без воды в их деле было никак, и ее нашли без проблем. А потом еще и выход в канализацию, который, в общем-то, был редкостью для зданий Храмового квартала. Тщательно ополоснувшись, Юз приступил к подготовке. Он предпочитал разрабатывать себя сам, но так, чтобы другому всё было видно. И этот другой никогда не отказывался от зрелища, ни раньше, ни сейчас. По-прежнему сильное, хорошо сложенное тело, предлагающее свои лучшие места – на такое можно любоваться вечно. Шеридан не торопил его, ибо времени было достаточно. Его приятель торопился сам:       – Всё, я готов, – он раскинулся на кровати, согнув ноги в коленях и приподняв бедра. Но по какой-то причине сразу же передумал. – Нет, лучше ляг, а я сяду сверху. Только осторожно... не бушуй пока. Я отвык.       Лейтенант только приподнял брови, помогая ему оседлать себя.       – Ты точно хочешь принимать сегодня? Давай я.       – Ну уж нет. Ты и так легко найдешь себе хорошего трахаля, если приспичит. А вот у меня с этим не так радужно, – Юз принялся опускаться на его член, закусив губу и шипя. – Проклятье, да он просто каменный!       – Ты преувеличиваешь. Насчет всего.       Тем не менее, его слова здорово польстили. Вообще, Шеридан не считал себя таким уж отличным любовником и знакомства давались ему не то чтобы просто, но всё же проще, чем Юзу – у бедолаги выбор был настолько мал, что ему вообще не с чем было сравнивать. Особенно в последние годы.       – Тихо, не спеши, – напомнили ему, и он едва сдержал стон, когда головка его достоинства мягко скользнула по чужой простате. Хотелось форсировать, сразу толкнуться вперед и вверх и не прекращать так до самого конца. Он слишком давно не был с мужчиной.       Юз стиснул оба его плеча, покачивая бедрами из стороны в сторону, чтобы поудобнее устроить внутри себя инородный предмет. Мертвый рыцарь у него на боку тоже призывно покачивался и напрашивался на поцелуй.       – Всё хотел спросить тебя, – выдохнул он, подставляясь под чужие губы, – кого ты больше любишь: баб или мужиков?       – Мне кажется, это очевидно. И хватит болтать.       Шеридан уже не мог сосредоточиться на том, что ему говорят. Он прижимал к себе это худое, горячее тело, за полгода заметно потерявшее в весе, и думал только о том, как хорошо оно пахнет мылом и чистой кожей. Как ощущается изнутри, и как отзывается на его ласку. Тем более, что немногим спустя его хозяин напрочь забыл о собственной просьбе об осторожности и во весь голос умолял «отделать его как следует». Юз был одним из лучших, с кем ему когда-либо доводилось спать. В постели он вел себя шумно, быстро заводился и медленно отходил, был рад всему, что ни предложишь. Однако никакой особой связи с ним не подразумевалось. Впрочем, это было взаимно.       Прошло совсем немного времени, прежде чем принимающий подошел к пику, и его рычание постепенно перешло в беспомощные всхлипы. Шеридан ценил его умение кончать почти без рук, от одного только легкого касания, и сейчас завороженно наблюдал за тем, как из-под его пальцев, чуть сжимающих шляпку, медленно и обильно исторгается полупрозрачная струя. Подождав, пока она иссякнет, он вытер ее краем холстины, потом – себя, и с чувством полного удовлетворения откинулся на матрас. Перед глазами всё плыло, и он не сразу привел дыхание в норму.       – И всё же мне льстит, что ты снова пришел ко мне, – пробормотал Юз, борясь со сном. Потом заставил себя сесть на кровати, и поискал в своих вещах сверток с фисштехом. – Значит, я тоже чем-то хорош.       – Может быть, может быть...       – На вот, возьми порошка, не отказывайся. Я же бесплатно.       – Да ясно-понятно, что бесплатно. Просто нахрен он мне нужен?       – А ты попробуй, и узнаешь, – он вынюхал новую дозу и вытер сразу потекший нос. Теперь его голос звучал привычно взбудораженным, а светлые водянистые глазки сделались похожими на черные дыры.       – Пробовал уже. Бодрит и настроение правит. И только.       – Ну, как знаешь. Кстати, к нам тут недавно краснолюдов-строителей определили, целую бригаду. Слыхал? Пока неясно за что. Якобы диверсия, какое-то важное здание подпортили.       – Ну, и?       – Просто я их знаю. Славные парни, хоть и коротышки. А приказ на арест отдал твой начальник. Их судить будут.       – Выходит, заслужили, – Шеридан пожал плечами, не намереваясь вдаваться в подробности. – С чего ты заговорил о них?       Юз призадумался, соображая, что сказать. Очевидно, для чего-то прощупывал почву. По своему обыкновению, весьма неловко:       – Да просто говорок по городу идет, что Роше закрыл эльфов в какой-то тюрячке, но теперь еще больше лютует.       – Лютует? В прежние времена он казнил бы их сразу.       «А тут медлит, словно ему не до того», закончил он про себя. С начала осени капитан действительно переменился, стал каким-то менее резким и категоричным. В последние месяцы он был слишком занят разными делами, чтобы разбираться еще и с недомерками. Но у лейтенанта было стойкая уверенность, что это Иорвет помыкает им. « Обе чародейки пойманы. Тогда зачем еще ему нужен мелкозубый уродец?». Он отказывался верить, что между ними что-то есть. Роше никогда не увлекался своим полом, тем более, эльфами. Значит, странное теплое отношение имеет иную причину. Может, тут замешан какой-то шантаж?       – Но ведь всех не перережешь, – голос Юза пробрался в сознание будто из ниоткуда.       – Верно сказано. Какая-нибудь последняя гнида да останется. Ладно, давай сюда свой фисштех.       Он резко вдохнул и зажмурился – в носу защипало. Зато с мыслями сразу стало лучше. От алкоголя они обычно вязли, как давленные улитки в масле, а от фисштеха побежали, как бешеные. Последней из них была идея спросить, какого черта обычно равнодушный ко всем и вся тюремщик вдруг озаботился судьбой каких-то краснолюдов. Но он не успел. Комната окончательно закружилась перед глазами, а потом померкла. Шеридан заснул мертвым сном.       

***

             Прошло не менее трех часов с тех пор, как он заступил на новую смену, но всё еще не мог отойти от наркотика и вчерашней ночи. Неясно, доза была слишком большой или фисштех слишком крепким, благо только что утро проходило тихо, и король с принцессой мирно играли в мяч во дворе – этакая разминка перед уроками – под наблюдении двух солдат из Синих Полосок и четверых гвардейцев, а также выводка слуг и фрейлин.       Перед выходом ему пришлось расталкивать Юза, который выл и причитал, что не хочет идти на работу, и вообще в гробу всё это видел. Потом ему опять стало плохо, рвало желчью и отрубало на ходу, так что пришлось опять ждать, пока он упорется порошком и придет в сознание, приведет себя в порядок. Короче, морока та еще. Еле успели до того как нарисовался сторож.       Шеридан зевнул, не особо обращая внимание на лязг аммуниции, приближающийся со стороны дворца. Убийцы подкрадываются еле слышно, а не ломятся напрямую – значит, это офицер стражи пожаловал с проверкой. И действительно, гвардейцы выпрямились и отдали честь.       – Я не понял, чего это ты носом клюешь, боец?       Резкий голос Роше заставил его подпрыгнуть, протрезветь и взбодриться одновременно.       – Виноват, капитан! Исправлюсь! – отчеканил он машинально, вытягиваясь по струнке.       И потом только взглянул на начальника. Но тот улыбался, чуть прищурившись. Позади него стоял Фенн, хмурый и пресный. Он был таким с тех самых пор, как потерял обоих своих лучших друзей, и никак не мог прийти в норму. Шеридан одновременно понимал его, но не до конца. У него никогда не было такой душевной дружбы с сослуживцами, да и вообще с кем бы то ни было.       – Решил внести разнообразие в ваш караул, – сказал Роше, кивая за спину. – Разъясни Фенну суть обязанностей, обстановку и прочее, а я пока подожду в зале. Сегодня ты будешь нужен мне на Регентском Совете.       Несколько обескураженный такой новостью, Шеридан провел пересменку, затем скорее поспешил к начальнику. Сам Совет вновь проводили малым составом, в кабинете Наталиса, поэтому всякие оруженосцы и секретари туда не допускались. Но Роше счел, что обещанное погружение в политическую обстановку будет воспринято более гладко, если парень будет знать контекст, ведь далеко не всё выносилось за пределы регентского кабинета. А ему нужен был такой адъютант, который будет понимать его с полуслова и выполнять любые поручения, по щелчку пальцев вникая в их суть и ориентируясь по обстановке. У Шеридана для этого был весь потенциал.       – Зачем он тут? – Кимбольт и Виллемер уставились на солдата неприязненными взглядами. – Страхуешь себя от удара в спину?       – Разумеется, господа, – согласился Роше. – Я ведь живой человек и могу чего-то бояться. Верно?       Они переглянулись, до конца не понимая, воспринять ли это как своеобразный юмор или как издевку. Говорил он с самым серьезным лицом, на какое был способен. И добавил:       – Если вы тоже чего-то боитесь, попросите у Наталиса разрешения привести свою собственную охрану.       Закономерно, барон и жрец начали закипать.       – Никакого разрешения нам не нужно...       Но они не успели довести свою гневную речь до логического конца: Регент объявил о начале заседания.       В целом, Шеридан положительно оценил свой первый опыт присутствия на такого рода мероприятиях. Он не то чтобы сильно вникал в суть обсуждаемых проблем, хотя старался. Но больше поглядывал на начальника. Любовался тем, как умело тот манипулирует чужим вниманием, заставляя своих соперников – а союзников у него было здесь только три, Наталис, Велерад и Орвалл – нервничать и путаться, то соглашаясь с их выводами, то скромно воздерживаясь от комментариев, то отстаивая свое мнение с привычным напором. Из всех них один только Кимбольт мог заставить его взять задумчивую паузу. Но подозрение было таким, что даже эти уступки были мнимыми.       – Наталис настоящий миротворец, – с уважением сказал Шеридан, когда все разошлись после собрания. – Я поражаюсь тому, с каким спокойствием он выдерживает такие... э-э, тёрки. Мы с парнями давно б кинулись врукопашную.       Сделать комплимент капитану он пока не решился. В основном, потому что не смог сформулировать для себя, чем конкретно восхищен. Как обычно, сразу всем и вся. Но, наверное, тот не это хотел бы услышать.       – Ясно, – хохотнул Роше и направился к выходу из дворца. – Там, кстати, решилось два крайне важных вопроса. Ты понял, какие?       – Хм, утвердили эревардова учителя для Бусси и Анаис, – лейтенант загнул один палец. Громко засопел, вспоминая. – И еще ваши слова про войну весной вроде как убедили их обучать кметов в солдаты прев... в общем, заранее. Обучать и отпускать восвояси до востребования.       – Да, это тоже.       Вернон похвалил его, но ему показалось любопытным другое: насколько верно его заместитель подметил настроение, которое на собрании ощущалось между фраз – аристократы уже вовсю вели работу по раскачиванию маятника, то есть Наталиса с его группой против всех остальных. Сам-то Роше был спокоен на этот счет. Он понимал, что дворяшки видят мало угроз со стороны императора и Радовида, зато по-прежнему пытаются перекроить карту, рассчитывая, что сохранят свои места после смены хозяина. На целостность и независимость Темерии им было чихать. А коннетабль... Трисс была права: «Он – воин, но не годится во властители и не хочет быть королем». Нельзя было об этом забывать.       Как и о Кимбольте, который, по сути, был главной ложкой в этой каше. «Надо убрать его. И поскорее, не дожидаясь окончания процесса. Остальных можно контролировать. Но вот засада: без лорда в его землях начнется хаос, который доставит короне немало проблем...»       – И о ведьмах совсем не говорили, – добавил солдат отчего-то грустно.       – Всё правильно, что не говорили. Я устранил преступниц для личного успокоения и предупреждения их козней, а не ради награды. Чем меньше сейчас будет разговоров о чародеях и охоте на них, тем лучше.       – Вот как... Тогда, кхм, какие распоряжения будут сейчас? Вы же не зря вызвали Фенна из самого Гарсери, чтобы он подменил меня на два часа?       – Конечно, нет. Сейчас мы едем покупать тебе коня.       От удивления не только глаза и рот Шеридана стали круглыми, но, казалось, и всё его лицо сразу. Он уже и думать забыл про какие-то нетрезвые разговоры, которые вел с Роше на последнем застолье. И всерьез не верил, что тот их запомнит. Скорее, надеялся на то, что забудет. И вот теперь это.              По пути из города в питомник Вернон пояснил:       – Я тут между делом навел кое-какие справки, чтобы нам не мотаться без толку по всей округе. Так что теперь знаю, где находится нужная тебе животина.       – Не передать, как я признателен вам за...       – Брось. Ты это заслужил.       – Ну, тогда отработаю первое и главное правило успешных торгов: не показывай интереса, – заявил Шеридан и притворно заворчал: – Вы своими расспросами и так уже изрядно воду намутили, так что заводчики будут драть цену. А вам еще нас, бездельников, кормить. И эльфов, едрить их в колени, всех до единого...       Он вдруг вспомнил, что лишенный всех своих вещей одноглазый после охоты на Филиппу вернулся весь в обновках, а потом объяснял своим, как добыл их налетом на бандитское логово. Якобы тогда и шрам новый получил. Но как-то сомнительно было, чтобы Роше позволил ему куда-то отлучаться во время важной боевой операции. Значит, обновки были попросту куплены. И ясно, на чьи деньги.       – Смотри, какой бережливый! – вздернул брови капитан. – И наконец-то нормально говорить при мне начал. А то я будто с целкой рядом хожу.       Шеридан смутился:       – Виноват, выражаюсь не по форме.       – А сегодня нет никакой формы, боец. Особо берега не переходи, но в целом чувствуй себя свободно.       Настроение у него было прекрасное, лучше некуда. Иорвет сидел в замке и не отсвечивал – видимо, всерьез воспринял его угрозу разрыва, которую сам Роше даже не думал приводить в действие. Он слишком много сил, моральных и физических, вложил в этого эльфа, чтобы взять и вышвырнуть его вон, не поборовшись. Идиоту просто нужна была взбучка и ультиматум, он получил то и другое. Вызимские дела тоже понемногу образовывались. Теперь можно было и выдохнуть немного, развеяться. День был непогожий, пасмурный, и грозился пойти снег, но это нисколько не омрачало его мыслей.       До нужного им конного завода доехали быстро и сходу вручили вожжи шеридановой лошади ближайшему батраку. Потом тот должен будет доставить ее в Вызиму.       – Ну, показывайте товар, – с деловитым нетерпением начал Роше, здороваясь за руку с главным заводчиком. И сразу объяснил, какой именно скакун его интересует.       – Да-да, с нами уже связывались по вашему поводу! – заводчик пожал его ладонь обеими руками сразу и так сердечно, будто приветствовал родственника.       Вернона это насторожило, и он пристально осмотрел его с головы до ног. Судя по длинному, богато украшенному кафтану из черной парчи с накинутым поверх него серебристым плащом, отороченным чернобуркой, коновод зарабатывал очень неплохие деньги. А, значит, мог не распинаться перед каждым покупателем, даже если у того была высокая должность. Тем не менее, он продолжал тарахтеть:       – Сейчас-сейчас, мы только подготовим этого... гм, – ему не сразу подвернулось нужное слово, – великолепного во всех отношениях представителя своей породы. И он будет полностью к вашим услугам. Вы для себя берете?       Последнее было сказано с большой аккуратностью.       – Ему, – Роше кивнул в сторону Шеридана, который с нетерпением поглядывал на двери конюшни, будто ребенок на буфет с конфетами. Оттуда уже доносилось приглушенное ржание. – Парень здорово отличился на последней операции. И теперь я своего рода должник перед ним.       – Понимаю, понимаю. Ну так вот... – заводчик уже сам начал проявлять нетерпение, оглядываясь в поисках своих батраков.       Но те словно куда-то попрятались. Вернон мысленно предположил, что это не похоже на внезапный приступ безделия. Видимо, с конем было что-то не так.       – Животное вообще здорово? – уточнил он, добавив немного угрозы в голос.       – Конечно-конечно! Ест за троих, да и на выходе, хм, тоже получается немало. Густая блестящая шерсть, мускулы, как у палача, и такой выносливый, зараза! Впрочем, вы сами сейчас всё увидите. Ну что там за задержка?       Последнюю фразу он обратил к конюшне и сам подошел к дверям, чтобы рывком распахнуть их и привести работяг в чувство. Но делать это явно не стоило. Огромный коняга, похожий не то на медведя, не то на буйвола, подскочил в высокую свечку, чуть не проломив головой балку потолка, и вырвался от ведущих его под уздцы конюхов, дополнительно оснащенных палками для самозащиты. Тяжелыми скачками он покинул помещение и метнулся по огороженному выгону, выбирая место, где его значительная масса не помешала бы преодолеть забор.       – Вот бараны никчемные! – заорал на своих хозяин. – Я же сказал двойную узду брать. Вот и ловите теперь, пока опять в лес не сбежал!       – Так если б вы дверь не распахнули, как огорошенный, мы б этого поганца спокойно наружу вывели! – орали те на него в ответ. – Сегодня он как раз тихий был, смирный.       Вернон едва ли слушал их перебранку. Он во все глаза смотрел на вороного, который с упорством тарана принялся кружить по площадке. Его копыта топотали, как целый кавалерийский полк, взметая вверх хлопья снега и земли. Шкура и правда лоснилась, но грива была лохматой и длинной, словно он редко давался под щетку. Навскидку можно было допустить, что это помесь турнирного дестриэ с тяжеловозом. Но Роше с отчаянием думал только об одном: почему сбываются только самые нелепые и нежизнеспособные мечты?       – Шеридан, эту дуру нельзя к нам в замок, – проговорил он, поворачиваясь к подчиненному. – Ты меня понял?       Но тот уже мчался коню наперерез, неясно что вообще намереваясь сделать.       – Вот эта зверюга по мне, капитан! Я ее укрощу! Она будет у меня яблоки с руки жрать и за ухо фыркать.       Конечно же, конь вновь взвился при виде незнакомого типа на его пути и намерен был атаковать препятствие своими огромными копытищами. Роше застонал, доставая из петли шестопер. Лейтенант сейчас до боли напомнил ему Иорвета с его попыткой усмирить огнедышащего дракона. И нынешняя опасность была ненамного меньше, чем та, что грозила эльфу: удар таких подков не сможет сдержать даже закаленная бригантина, парню просто проломит грудь и сомнет внутренности.       – Уходи оттуда, быстро!       Солдат сделал ловкий перекат в сторону и оказался у коня за спиной. Тот растерянно заржал, не зная где теперь противник. И воспользовавшись этим, четверо работников атаковали его со всех сторон в попытке стреножить канатом. Безуспешно.       – Это точно мерин или просто бешеная кобыла? – рявкнул Роше заводчику, чувствуя как под шапероном шевелятся волосы. – Разве можно держать на продажу такое неуправляемое чудовище?!       – Точно мерин. Мы сочли, что без яиц он поспокойнее будет, но куда там... Зато какой здоровяк и красавец!       – И как его зовут?       Ответил ему один из работников:       – Никто его не зовет, милсдарь. Но между собой называем по-разному, кто как хочет. Для меня он Паскуда.       – Для меня – Черт Безрогий, – сказал другой работник. И ему вторили все остальные:       – Скотина прожорливая.       – Сукин сын.       – Тушенка.       – А тушенка-то почему? – удивился Шеридан, переводя дух.       – Мы хотели его на фарш пустить. От него одни расходы: жрет и срет, больше ничего. А так хоть мясом послужит.       – Такого коня и на фарш!       – А ты куда помчался, дурак? – Роше не выдержал и дал ему затрещину по шлему. – Не знаешь, как надо с боевыми конями обращаться?       Боец зажмурился и схватился за голову, но продолжал улыбаться:       – Откуда же мне знать-то, капитан? Мы на боевых не ездим и сами их не объезжаем! А этого я хотел обмануть: обойти стороной и вскочить в седло сзади. Мне почти удалось.       – Тебе удалось бы шмякнуться о его задницу, а потом получить ногами по морде. Всё, мы уходим!       Он послал плевок презрения в сторону заводчика и двинулся к выезду, где на привязи ждали казенные лошадки, нервно семенящие из стороны в сторону.       – Еще этих теперь успокаивать, – проворчал с досадой. – Козлы даже не подумали предложить мне другие варианты. Решили сплавить мне ущербного, будто я какой-то...       – Нет, пожалуйста! – он впервые слышал такой умоляющий голос у Шеридана. – Я сразу понял, что он очень умный. Ему нужен надежный хозяин с крепкой рукой, которому он будет доверять, а не напуганные батраки с палками.       – Его нужно пустить на фарш.       – Почему вы так упираетесь? Я его объезжу. Где еще можно будет раздобыть такого симпатягу?       – Слава Мелитэле, нигде. Пусть ангренские бесы его объезжают.       – Давайте просто подождем и попробуем! Обещаю, он успокоится, а потом привыкнет ко мне.       Вернон со вздохом остановился, не переставая стискивать в руке шестопер. Оглянулся на коневодов. Те с непередаваемой тоской глядели Полоскам вслед. Нет, никакой жалости к ним он не испытывал, наоборот, его поражала предпринимательская жадность – ведь наверняка не один работник получил травмы, обслуживая черное чудовище. Но лишить своего лейтенанта хотя бы попытки объездить коня его мечты было всё равно что отобрать у ребенка игрушку. Вернон отобрал бы, без лишних слов и объяснений, если эта игрушка представляла подобную опасность. С другой стороны, его боец тоже был не лыком шит. Он сильный, ловкий и упрямый, и уже показал, что быстро способен избежать атаки.       – Ладно. У тебя будет одна попытка. Но если он тебя тронет, я проломлю зверюге череп.       Шеридан бросил на него долгий, полный смысла взгляд.       – Вы так беспокоитесь обо мне. Никогда не видел вас таким бледным.       Роше моргнул. Он и в самом деле боялся, что этот славный парень встретит такую нелепую смерть. Тот между делом указал на конягу, который встряхивался и выдыхал клубы пара из своих объемистых легких, а работники кружили возле него с палками и веревками, перекидываясь короткими командами.       – Гляньте, он уже успокоился. Вы поймите, я не псих, и не надеюсь, будто он меня полюбит. Но ездить на себе даст. Я всегда чувствую, если есть шанс.       – Состроил из себя провидца херового. А потом без руки останешься. Если покалечишься, я тебя выгоню из Полосок, ясно? Будешь на рынке побираться.       – Угу, – солдат порылся в седельной сумке своей лошади и достал три крупных красных яблока, за которыми они специально заезжали на рынок. – Я и правда дурак. Надо было с них начинать.       Это был самый сладкий сорт, и аромат чувствовался уже издалека, но Шеридан сделал на каждом по широкому надрезу, а выделившийся сок брызнул себе на руки и на нагрудник.       – Должно сработать, – кивнул он сам себе, отводя от яблок голову кобылы, собирающейся угоститься фруктом.       При его приближении вороной снова приглушенно заржал и попятился. Не для того чтобы спастись, а для разгона. Заводчик вернул на лицо сияющую улыбку.       – Мы вам скидку за него сделаем, – сказал. – Только заберите уже.       Лейтенант не стал тянуть руку с яблоком к морде коня. Просто покрутил им перед его глазами, чтобы видел, и опустил в снег. Отошел подальше. Мерин сначала сделал вид, что угощение его не интересует. Отвернулся даже, помахал хвостом. Но потом подошел к яблоку, боками отпихивая от себя палки батраков, и в мгновение ока проглотил его, наскоро пережевав. Обхнюхал снег в поисках добавки. Шеридан всё-таки попытался коснуться его ладонью, но тут же отдернул ее – желтые зубы щелкнули в каких-то дюймах от его пальцев. Без сомнений, конь собирался откусить их насовсем.       – Ничего, ничего, – проговорил заводчик, теребя свой широкий пояс. А Роше подкинул булаву в руке и перехватил ее покрепче. Хотя, может, следовало уже достать меч.       Второе яблоко было уплетено с той же скоростью. И третье. Но гладиться мерин не разрешил. Наоборот, он разозлился, что больше не видит фруктов, и нашел источник сладкого запаха – бригантина солдата – после чего попытался укусить и ее. Ему позволили. Но животному, конечно, не понравилось ощущение твердого металла на своих зубах. Он зафыркал, вновь попятился и боднул нагрудник мордой, сбив Шеридана с ног.       Солдат сразу же вскочил, опасаясь, что начальник применит оружие, ибо уже слышал его матюки.       – У меня там еще яблоки, сейчас принесу, – он кинулся к своим сумкам и вернулся с новой порцией.       Мерин методично уничтожал все, что ему предлагали. А Шеридан сделал новую попытку взять его под уздцы.       – Ладно, я вижу, что ты не привык к ласке. Но ведь на тебе ездили, да?       Он вопросительно глянул на заводчика.       – Ездили, ездили! Особливо когда он накушается вдосталь, так немного покорный становится. И когда устанет. Тогда на нем можно подольше посидеть. Усталый-то он порой шагу не ступит.       Вернон сокрушенно покачал головой.       – Всё еще не пойму, на кой хер он нам сдался. Сытый не ездит, голодный не дается.       – Зато какой же он красивый... – мечтательно протянул лейтенант, любуясь на статную мощь скакуна.       – Как жопа сивый. Итак, предлагаю такой выход: раз зверюга тебе по нраву, то приезжай сюда и общайся с ней в свободное время. Я не буду против, если это не помешает работе.       Такой исход, очевидно, совсем не прельщал работников конного завода. Они в унисон принялись перечислять достоинства тяжеловеса, его здоровье и технические характеристики, обещая, что его действительно в любой момент можно умертвить, а вот воспитать и вырастить – очень непросто.       – Цель должна оправдывать затраченные на нее средства, – сказал им Роше. – Чьи цели в данном случае будут оправданы? Я не понимаю.       – Мои, – отозвался Шеридан. – Только посмотрите на него: будь он человеком, его бы в Рубайлы взяли.       Он уже пытался вскарабкаться в седло, и это было настолько невероятное для текущей ситуации зрелище, что все присутствующие враз замолчали. Как оказалось, он успел разложить перед мерином цепочку из нескольких яблок, и пока тот разыскивал их на нюх, подобрался к нему сбоку, как и хотел, и быстро сунул ногу в стремя. Ощутив всадника, конь понял, что его обманули. Но его это не сильно взволновало, только ушами дернул.       – Вот видите? Всё просто оказалось, – солдат победно щерился во весь комплект зубов.       – Седло и сбрую мы вам дарим, – заверил его заводчик. А своему бухгалтеру тихонько шепнул: – Говорил тебе, скотина просто ждет своего покупателя.       Роше лишь обреченно всплеснул руками.       – Что он еще жрет, кроме яблок? Я про угощения. Поди на человечине вскормлен?       – Нет, нет, не надо так говорить. Обижаете. Он любит сухофрукты всякие, пастилу, груши, сладкую морковь, булочки...       – Понял. Теперь про скидку. Я удивлен, что вы вообще что-то за него хотите, но да ладно, беру за половину заявленной стоимости. Если мой солдат пострадает, лечение обойдется очень дорого.       Заводчик охотно согласился, и они ударили по рукам. Работники осторожно отцепили канаты и поспешили убраться подальше с поля зрения вороного. А тот поглядывал на них со спокойствием истинного рыцаря, сознающего, что при желании расправится с ними за секунду.       На пути в Вызиму Стелла, лошадь Роше, не рисковала приближаться к мерину. Тот иногда поворачивался к ней, собираясь не то атаковать, не то покрыть, но раз покрывать было незачем, то он возвращался к первой мысли. Шеридану приходилось постоянно отвлекать его и криком отвечать на вопросы капитана, который держался от него на расстоянии в десять метров.       – Ну, и как назовешь его?       – Пока не решил. Черничка? Красавчик?       – Не беси меня!       – Тогда сами предложите.       – Тушенка.       – Не, ну что сразу так-то? Тогда уж лучше Косматый. О, он пряданул ушами. Значит, ему нравится!       Шеридан попытался пожурить мерина, но тот опять злобно клацнул зубами. И на этот раз попал по вовремя подставленному налокотнику. Оскорбленно отвернулся и на какое-то время затих. Шел послушно, иногда делая безуспешные попытки усложнить седоку поездку. Однако через километр вдруг стал совсем и повернул назад. Не иначе как в своё стойло, по которому уже успел соскучиться. Оно и понятно: места уже были незнакомые, а он успел проголодаться и устать. Солдат натянул вожжи и пыпытался развернуть его. И, видимо, дернул сильнее, чем было дозволено.       Конь заскакал на месте, высоко вскидывая передние и задние ноги. И наконец смог вышвырнуть наездника вон. Парень плюхнулся в заснеженную колею и откатился к обочине, в глубокие сугробы. Матерясь, отряхнул себя от снега. А Косматый уже деловито семенил в направлении конюшни.       – Что смотришь? Беги, – пожал плечами Роше. – Я его ловить не буду. Но, так и быть, подожду тебя здесь.       Решительно выдохнув, Шеридан устремился за вороным и отсутствовал довольно долго, но всё-таки вернулся на нем. Догнал капитана, который неспешно ехал по большаку к столице, уже спокойный насчет того, что его боец сможет противостоять зверюге, и помощь булавы или даже меча не потребуется. И верно: тот продемонстрировал, как от легкого удара пятками мерин меняет скорость. Правда, уже не прибегал к резким движениям.       – Почему так долго? – нахмурился Вернон.       – Пришлось ждать, пока он опять набьет брюхо.       – И как ты ездить-то на нем будешь? Он практически не слушается. Бракованный с рождения.       – А я уже придумал на него управу. Подержу на голодном пайке недельку, он и привыкнет. Сбросит вес и потеряет в спеси. Будет счастлив пучку соломы на обед, а меня начнет ценить, как маму родную. Заводчик забыл нам сказать про родословную, и вот сказал мне сейчас: папка-то у него был рыцарский турнирный, а мамка из простых, на ферме грузы таскала.       – Значит, я угадал.       – Вы всегда всё угадываете. Видите людей насквозь, и не только людей. Когда-нибудь я научусь так же.       – Хватит мне тут подмазывать.       Он делал строгий вид, но всё-таки рад был наблюдать своего адъютанта таким довольным. На периферии сознания промелькнула мысль о Иорвете, каким он остался в Гарсери – растерянный и сбитый с толку. Хотелось вернуться к нему немедленно, но и здесь было хорошо. Или даже очень хорошо.       – Как скажете. А обмывать-то Косматого будем?       – Будем. В «Новом Наракорте». Я выбил скидку, так что проставляться тоже буду сам.       Возражений не последовало, хотя солдат признался, что для него это заведение было слишком пафосным – там любила ошиваться знать, зажиточные дельцы, рыцари и прочие им подобные личности, с которыми сложно иметь дело. Роше в свою очередь признался, что избегает «Наракорт» по тем же причинам, но порой вынужден из-за работы. Сегодня, в общем-то, был как раз такой случай.       За городские ворота конь попал без препятствий. Он поглядывал по сторонам и принюхивался к незнакомым запахам, и, может быть, от этого вёл себя смирно, не зная, чего ожидать. Но когда остановились у коновязи возле корчмы, где уже стояли другие лошади, их присутствие опять его взбесило. Пришлось отгонять его подальше.       – Милсдарь Роше, доброго вечера! – кинулся к ним паренек, помогающий гостям с их транспортными средствами. – Давно ж вы к нам не заглядывали.       – Здорова, малой, – отозвался капитан. – Давай-ка позаботься о Стелле Конгрев и этом вот...       Ему пока непривычно было называть черную зверюгу его новым именем.       – Косматый его зовут, – Шеридан горделиво оглядел вороного и попытался провести ладонью по его носу, но вовремя передумал. – Он слегка нервничает. Впервые в городе. Но ты наверняка привык к норовистым лошадкам.       Мальчишка, открыв рот, глядел на Косматого, которому даже при своем среднем росте едва доставал головой до плеча. Его лицо выражало полную готовность свинтить с работы, а потом получить палок, но зато избежать возможности общения с грузным черным чудовищем. Однако восхищение и любопытство взяли верх над опасением.       – Где вы такого раздобыли-то, милсдарь? – изрек он потрясенно, в то же время примериваясь, как к нему подойти. – Он на целую ладонь выше, чем жеребец барона Клевза. А то был самый высокий конь из всех, что я видел!       Только сейчас Роше с большим неудовольствием осознал, что смотрится довольно непрезентабельно на своей пегой казенной кобыле по сравнению со своим же подчиненным. Сравнил обоих лошадей, поставленных рядом – Косматый немного привык к присутствию Стеллы и уже не пытался ее задирать. По крайней мере, пока она стояла, не шелохнувшись, в его присутствии.       – Та-ак, – медленно произнес Вернон и хмуро уставился на сияющего радостью Шеридана. – Передвинь-ка его вон туда, в дальний край.       – Его же меньше видно будет!       – Выполняй.       Тот со вздохом повиновался, хотя усилия капитана были тщетны: Косматый всё равно выделялся. Но обнаружились и плюсы. В частности, так конь меньше нервничал, а другие лошади чувствовали себя в безопасности.       Они пошли сразу на второй этаж «Нового Наракорта», где им предоставили отдельный просторный стол, огороженный с двух сторон ширмами. В две секунды перед ними появились закуски и аперитив в виде черничного ликера.       – Ну, давайте выпьем за Косматого? – начал Шеридан, наполняя обе стопки, и воздел вверх свою. – Чтоб ему долго бегалось и счастливо жилось!       – За Тушенку! Пусть он служит тебе верой и правдой, иначе я познакомлю его с мясником.       Они звонко чокнулись и залпом опрокинули в себя выпивку. Лейтенант поморщился – он не особо любил сладкий алкоголь, о чем и сказал тут же. И пожелал, чтобы поскорее уже несли заказанное бренди. А Роше про себя думал, что Иорвету, возможно, понравился бы этот крепкий компотик, надо взять пару бутылочек в Гарсери.       – Ну, как там дела у детишек? – спросил он, чтобы парень не робел начинать разговор. – Вы с Бьянкой давно уже ничего про них не рассказываете.       – Да всё тихо, спокойно у них. Поэтому и говорить не о чем. А... я помню, что вы хотели избавиться от фрейлин Адды. И, знаете, пора бы уже, – лейтенант почесал затылок.       – Талер всё никак не найдет замену. Считаешь, что нужно поспешить?       – Считаю. Бабёнки они, конечно, весёлые, – Шеридан посмеялся в кулак. – Да и мы с мужиками из гвардии не то, чтобы против таких забав. Но всё это не для детских глаз, конечно. И при Бьянке ничего подобного не происходит.       Он посмотрел на капитана, гадая, рассказать ему или нет. Поделиться хотелось. Или, скорее, просто рассмешить, если получится.       – Ну, говори, – подбодрили его.       – В общем, есть у них любимая игра, «Стулья». Знаете такую? Так вот, они ее немного переиначили. Фрейлин четверо, значит, стульев ставят три. На них садят кого-нибудь из наших – Полосок или Гвардейцев, со спущенными штанами. Бабы подтягивают вверх юбки и пока кто-то играет на лютне или еще на чем, носятся по кругу. А как только музыка стихает – запрыгивают на мужиков! Притом, непременно так, чтоб, хм, снаряд попал в кольцо. Ну, вы понимаете. Та несчастная, что не успела занять место, принимает снаряд музыканта в очко. Это вы тоже понимаете. Еще они иногда подружек приводят.       Вернон всё это время пытался сохранить серьезное лицо, но под конец не выдержал и накрыл глаза ладонью, сокрушенно качая головой. Плечи у него тряслись от смеха.       – Они пошли еще дальше Адды, – наконец, выдавил он. – Та хотя бы оргии не устраивала. А впрочем, какого хрена, боец?! Вы занимаетесь такой фигней вместо того, чтобы сторожить Бусси и Анаис?       – Так они уже спят к тому часу. Да и служба идет бодрее, если ты возбужден, а не пялишься в одну точку.       – Представляю, какой там балаган подымается. Убийцам даже нет нужды скрываться. Ох, Шеридан, у меня были такие надежды на тебя...       Тот испуганно затараторил:       – Так я их оправдываю! Все живы и здоровы. Еду у детей регулярно пробуют, я лично за этим слежу на своих сменах. И совсем незнакомые лица в их флигель не допускаются.       – А как же те «подружки»? Короче, сегодня же зайду к Талеру и настучу ему по голове, чтобы поторапливался. Новые фрейлины будут старухами, а не молодками.       – Вот за этим я вам всё и рассказал. Хватит устраивать из дворца бордель.       – Ну-ну, только что-то слишком долго с этим тянул. Ждал, пока игра в «Стулья» не надоест?       Солдат покраснел от смущения. Роше, однако, продолжал смотреть на него со смесью гнева и симпатии.       – Порой ты поражаешь меня своей сообразительностью и проницательностью. Чувством меры, ответственности и долга. А порой случается буквально обратная ситуация.       – Извините, капитан, – пробубнил тот тихо. – К тому же, мы не каждый день так развлекаемся. За семь дней дежурства, может быть, раза два всего. Иначе ж сдохнуть от усталости можно – столько трахаться.       Роше фыркнул, уже беззлобно. Потом протянул руку и потрепал его по макушке, выбритой до синевы. Или скорее погладил. Можно было и не трогать его лишний раз, но ему так захотелось.       – Молодой еще. Каждый день поди нужно. Понимаю, сам таким был.       Принесли первое блюдо, рябчиков в сметане, и оба немедленно принялись за еду.       – Я вот думаю, – проговорил Шеридан с набитым ртом, – Радовид не только ради эльфов и чародеев к нам в Гарсери приезжал.       – Вот как? Продолжай.       – Он грохнуть вас хочет, но пока не знает как. Видать, наш замок показался ему слишком укрепленным, чтобы подослать туда убийц. Хотя еще не вечер. Он так внимательно всё обшаривал, помните? Точно лазейки искал.       Роше снисходительно похмыкал. А солдат добавил:       – Но здесь, в городе куча мест, где вас могут застрелить из-за угла. И потом – ищи-свищи того стрелка.       – И что, ты предлагаешь ходить, оглядываясь, или прятаться по темным углам, где ему будет сложно прицелиться?       – Ну, например, почаще менять маршрут.       – Шеридан, если бы Радовид хотел убить меня, я был бы давно мертв. Но ему это попросту неинтересно. Он же фанатик похлеще орденского Якова. Так что с гораздо большей пользой поставит меня в такое положение, при котором я буду служить ему. Притом, с горящими глазами и песней на устах.       – О, я знаю, в гвинте есть такой прием! – парень, воодушевленный своей догадливостью, чуть не брызнул жиром изо рта. Смутился и вытер рот салфеткой. Здесь так было принято. – Но ему не на что рассчитывать. Потому как если в гвинте карта ничего не может сделать, то человек он на то и человек, что свободен в своей воле. И в средствах.       – Верно. Будь спокоен: он совершит большую ошибку, если свяжет меня какими-либо обязательствами. К тому же он не дурак делать это перед угрозой с Юга.       – Так она же весной только. Но зима быстро пролетит, как всегда...       Как оказалось, говорить с ним о политике было гораздо легче, чем он предполагал. И, в общем-то, обо всём остальном. Поэтому продолжил дальше:       – Ты спрашивал меня, почему мы не можем просто так казнить Кимбольта или Маравеля, даже если у нас теперь есть все доказательства их вины.       – Да, башки с плеч – и дело в шляпе.       – Тш-ш... Не забывай, что везде есть уши. И попробуй сам сказать мне, почему мы с Наталисом откладываем приговор.       Шеридан отвлекся на жаркое из баранины, и капитан сначала даже испытал досаду по этому поводу. Однако мозги у солдата продолжали работать.       – М-м, – протянул тот, размышляя. – Приговор взбесит их ленников и союзников?       – Нет, я не об этом. Сам понимаешь, что все эти «союзники» в любой момент могут стать соперниками. Ему и друг другу, – он приподнял уголки губ, надеясь, что намек был достаточно ясный.       – Давайте еще выпьем, а то мне туго соображается.       Выпили еще. Роше никуда не торопился и ел спокойно, обстоятельно, а Шеридан суетился оттого, что не только провел почти целый день с обожаемым начальником, но и разговаривает с ним теперь почти на равных. Однако тот и требовал соответственно – он чувствовал на себе его выжидательный взгляд и потому продолжал:       – После казни начнется борьба за власть. И это скажется на единстве Темерии. Вы с регентом и Талером пытаетесь вычислить того, кто победит?       – Ты серьезно? Гадать и угадывать – это детские игры.       – Значит, хотите повлиять. И барон с графом будут жить, пока не подыщется подходящий кандидат. Ну, как с учителем для близнецов.       На этот раз Роше стало неловко оттого, что Шеридан всё понял слишком быстро. Однако он был вынужден признать, что боец прав.       – В случае Кимбольта кандидат уже есть.       Солдат вскинул на него удивленный взгляд.       – У него же нет детей. Он сам метил в мужья Анаис в надежде зачать хоть кого-то.       – Есть у него ребенок, есть, – капитан махнул рукой. – У меня не было времени установить его личность, но Талер сработал на ура.       Он на какое-то время замолчал, когда к их столу приблизилась официантка и спросила, желают ли они заказать еще что-нибудь.       – Само собой, милая, – осклабился на нее Шеридан, поболтав полупустым графином из-под бренди. – Бухлишко еще не закончилось. А доктора советуют закусывать. Сам-то я бы и так всё выпил, но...       – Неси соленых лисичек и мясную нарезку, – перебил его Роше. – И воды этому господину, пока его не опрокинуло на стол.       Официантка удалилась, поджав губы и с упреком взглянув на парня. Всё же это было приличное заведение, а не какой-то подстенный кабак с разбитными разносчицами, которые не прочь посидеть у гостей на коленях. Сам солдат меж тем принялся за новую историю, что наблюдал при дворе, она касалась одного графского сынка, что с какого-то перепугу решил учиться на фермера и даже сбежал для того из дома, а его мамаша слегла с сердечным приступом, когда узнала об этом. История считалась трагичной, но Роше не успел послушать ее финал – к их столу аккуратно, как профессиональный клерк, приблизился некий молодой мужчина.       Впрочем, его аккуратность при ближайшем рассмотрении оказалась типичной для аристократов плавностью движений и манерой держать себя. Вернон ждал его появления, хотя знал его только понаслышке и еще не видел в лицо.       – Ваша светлость, прошу присоединиться к нам, – он кивнул гостю, не вставая со своего места. И сразу пояснил подчиненному, притом с некоторой патетикой в голосе: – Барон Матеус Кимбольт, сын Кимбольта-старшего. А это мой адьютант, Шеридан. Просто Шеридан. Меня вы знаете.       – Разумеется, – скромно отозвался гость, но присел за стол, за самый его угол, отодвинувшись от обоих Полосок. – Не знаю, правда, представится ли мне хоть одна возможность обратиться к нему по имени или даже произнести его вслух. Но любая информация бывает полезной.       Речь его имела заметный нездешний акцент, и Роше отметил, как лейтенант прислушивается к ней, а потом одними губами произносит себе под нос «Ковир и Повисс».       – Верно. Если честно, не рассчитывал увидеть вас до следующего заседания Регентского Совета.       – Великое Море еще не замерзло, и корабль прибыл раньше, миновав зимние шторма, – барон посмотрел на свои руки, словно не зная, чем их занять, и просто пригладил выпущенные из-под серого кафтана короткие белые манжеты.       Ладони у него были широкие, как у отца, но бледные, нежные и какие-то водянистые – в Ковире аристократия давно уже отвыкла от мечей, щитов и доспехов, кои уступили место пышным нарядам всевозможных цветов, что, судя по всему, не касалось Матеуса. Безымянный палец левой руки был украшен одинокой золотой печаткой с фамильным гербом, возможно, материнским. На голове красовалась простецкая стрижка под горшок, подходящая скорее кмету, рыцарю или послушнику, чем дворянину. На вид ему было лет тридцать, и в целом он мало походил на порождение Кимбольта своей блеклой внешностью и отсутствием напора. Невольно на ум приходила мысль, что среди вещей, которые он привез с собой, почетное место занимает «Добрая книга». Однако дальнейшее показало, что если он и почитывает ее, то лишь из любопытства.       Шеридан невольно огляделся в поисках его телохранителей, ибо с таким вызывающе непритязательным обликом хождение по улицам Вызимы в одиночку, даже в Купеческом или Королевском кварталах, было делом крайне рискованным. Но они, видимо, остались внизу или где-то прятались.       – Мои знакомые уведомили меня, – продолжил барон, – что вас редко удается застать в «Новом Наракорте», зато гораздо чаще – в некоем кабаке «Кудлатый мишка», если я правильно запомнил название. Однако я поостерегся туда заглядывать.       Роше заверил его, что это было совершенно правильное решение:       – Тем более, что в последнее время мне некогда там бывать. Так что считайте это случайной встречей.       Солдат помалкивал, слушая их, но про себя удивился тому, что барон называет Роше на «вы» – в королевствах Севера вышестоящие редко проявляли уважение к нижестоящим. Значит, так было принято там, откуда он явился.       – О да, мне известно, насколько вы занятой человек. Поэтому наша беседа будет краткой и обстоятельной, насколько это возможно. Не хочу утомлять ни вас, ни, тем более, себя долгими речами. Я начну, не возражаете?       – Всеми руками за, – Роше откинулся на спинку кресла и закинул в рот кусок мяса. Он говорил подчеркнуто вежливо, но его поведение едва ли вязалось с его словами.       – Обо мне вам уже всё известно, как и мне о вас. Добавлю только, что матушка извещена о моей поездке и, если будет такая необходимость, поддержит меня из Лан-Эксетера. Однако, к делу: мой папаша до сих пор не арестован. Он меня, конечно, почти не помнит в лицо, но местные осведомители за считанные дни донесут ему о моем прибытии.       – Возможно, уже донесли.       – Тогда почему вы медлите? Он будет действовать!       – С чем мы медлим?       – С его арестом. Я не дам никаких гарантий, пока не увижу его за решеткой.       – А потом какие гарантии будут? Бернард не слишком делится со мной сведениями, а ведь я простой солдат. Не всё могу читать между строк.       Кимбольт-младший с непониманием уставился на него, потом фыркнул и глянул на тарелку с закусками. Ему жестом предожили угоститься ими и бренди, но он чуть мотнул головой в знак отрицания.       – Не всё может быть произнесено вслух, Роше. Но я очень постараюсь понятно донести до вас свою мысль. Когда папаша окажется заперт, мне гораздо проще будет получить от него дарственную на наследство и титул. После чего он может покоиться с миром. Теперь ясно?       – Вполне. Но гарантии-то какие?       – Поддержка вашего текущего курса, разумеется.       – При всем уважении, его ленники за вами не пойдут. Для них вы чужой человек – простите, буквально черт из табакерки. Более того, они придут в ярость от его скорой кончины.       – Уверяю, не придут. Он давно уже должен был скончаться по естественным причинам – возраст и плачевное состояние организма, подточенного всевозможными излишествами.       Капитан медленно кивнул, барабаня пальцами по столу.       – Сначала нужна тщательная подготовка. Служба Бернарда проводит работу с группой барона, выявляя тех, кто будет наиболее полезен Темерии в дальнейшем. Кто уже сейчас несогласен с ним и готов поменять сторону. На это уйдет еще не меньше месяца. А пока я советую вам обосноваться где-нибудь в тихом уголке и взять другое имя. И не забывать о личной охране. Если нужно, регент предоставит вам людей, – последнее он сказал таким тоном, словно это не предложение, а уже решенное дело.       – Мой отец... он привык действовать быстро.       – Я знаю. Вы совершенно не напрасно опасаетесь за свою жизнь. В борьбе за трон он не погнушался дать приказ перерезать две детские шейки. С вашей, взрослой, он расправится еще быстрее.       В наступившей тишине Шеридан тихо отпил из своей рюмки. Хмель изрядно вскружил ему голову, но это не помешало видеть, как подергиваются мышцы на благообразном лице Кимбольта-младшего. Ему до сих пор было неясно, как дворяне вообще выживают и размножаются в своих схватках за власть, куда более грязных, чем у помойных собак за кусок мяса. В низах общества, где он родился и вырос, тоже случалось всякое, но скорее по пьянке, от невежества или, наоборот, из милосердия к увечному или слабому. Однако вот так на трезвую голову, совершенно осознанно...       Наконец, Матеус произнес:       – Я не гарантирую вам ничего, если вы не гарантируете мне безопасности.       – Ну, чисто по логике: если вас вдруг не станет, то и гарантий никто с вас не спросит. И тогда зачем это всё? Мы закончили, поэтому прошу, ступайте в свою комнату, там сейчас безопаснее всего. Об остальном я позабочусь.       Когда барон ушел, Роше с удовольствием закурил трубку.       – Сраный аллергик. При нем и не подымишь как следует.       Шеридан, расслабившийся после ухода незваного гостя, изучил лицо начальника, прежде чем озвучить свое предположение:       – Это была совсем не случайная встреча, так ведь? Вы обо всём знали, и пришли сюда специально.       – Двух зайцев одним выстрелом, как говорится. И с тобой посидели, и с щеглом поговорили.       – Почему никто не знал о сыне Кимбольта?       – Потому что старик от него отказался. Как выразился Талер: «Бывшей жене надоело терпеть его блядство и закидоны и она свалила подальше в Ковир». А крайним вышел плод совместной, так сказать, жизни. Его вычеркнули из завещания, лишили права наследования и прочего подобного. Ковир дал молодому Матеусу всё, кроме разве что боевых навыков. А теперь он понадобился Темерии.       – И будет тут бароном, а не иждивенцем у матери. Неплохо. Но что, если он предаст?       – Тогда устранить его будет легче, чем старшего. Вообще, он не кажется мне таким уж заядлым интриганом. Полагаю, просто хочет насолить папке-предателю и взять себе то, что положено по праву. А нам потом еще его курировать, чтобы свои же не съели.       Шеридан задумчиво повел подбородком и разлил им еще по стопке. Затем вновь заулыбался, услышав как Косматый угрожающе ржет на улице, а люди на улице, подошедшие взглянуть на внушительного конягу, испуганно матерятся.       Вернон не мог видеть, как потеплел его собственный взгляд при виде этой улыбки. Он просто сидел и попыхивал трубкой, глядя на своего лейтенанта. Изучал его бледные, четко очерченные губы, короткий нос со вздернутым вверх кончиком, резкие линии скул и подбородка. Чуть задержался на коротких шрамах надо лбом и у виска. «Красивый парень. Слишком даже. Если я так буду привечать его, Иорвет может и взревновать».       – Есть еще кое-что, о чем я хотел с тобой поговорить, – сказал он Шеридану, прикидывая насколько тот пьян.       – Я весь внимание, – парень придал себе серьезный вид и даже наклонился вперед.       – События последних месяцев наглядно показали мне, что сплоченный отряд, состоящий из ветеранов, связанных товарищескими и даже дружескими отношениями, тяжело переживает потери. Новичков терять легче, согласен?       – Ну... Есть такое. Но у нас в том и состоит работа, чтобы умереть не зря. Это не поход на войну раз или два за всю жизнь. Мы этим живем.       – Именно. И поэтому у меня давно зреет идея создания дополнительного корпуса Синих Полосок. Цинично прозвучит, но скажу как есть: мне нужны бойцы для бросовых задач. Мелкая диверсия, расправа с провокаторами, лазутчики и так далее. Задачи, во время которых иные могут быть убиты или схвачены в плен. Значит, у них не должно быть много информации.       – Фронтовое мясо?       – Да.       Шеридан замолчал и отвел глаза в сторону. Он не одобрял такой подход, даже если прекрасно понимал, что это проза жизни, и такие люди рано или поздно будут востребованы. Роше продолжил:       – Весной, когда нас, возможно, зажмут в клещи с юга и с севера – не забывай про Радовида – по стране будет шляться много всякого лишнего люда, от которого надо избавляться. Вы, мой основной состав, слишком хороши для такого дерьма.       – Собираетесь набирать крепких, умелых мужиков с тем, чтобы потом умертвлять их?       – В том-то и дело, что нет, – Вернон теперь сам положил руки на стол и подался вперед. – Есть другой подход. Я старался избегать его, но, боюсь, в дальнейшем придется им пользоваться, и довольно часто. Мы будем набирать в этот дополнительный корпус тех, по ком не будут горевать – разные типы в розыске, убийцы, воры, насильники, контрабандисты и прочее хулиганьё.       – Я сильно сомневаюсь в их патриотических чувствах.       – А мне и не нужны их патриотические чувства. Их мотивацией будет надежда на помилование. И самая высшая награда: шанс вступить в основной корпус Синих Полосок. Об остальном, особенно, о своей возможной участи, они знать не будут.       – Вы всё продумали... – во взгляде Шеридана отразилось глубокое восхищение.       – Не всё, конечно. Далеко не всё. Но идея – это главное, а обкатать ее можно уже на практике. Вижу, она тебе уже нравится.       – Может быть. Но вы неспроста рассказали мне о ней.       – Я назначаю тебя командиром этого подразделения. Вербовать нужных людей будем мы с Талером, а в твои задачи будет входить обучение и курирование. Ты ведь знаешь это слово?       – М-м, типа «ведение»?       – Вроде того. Короче, ты будешь наблюдать за их успехами и предлагать своих кандидатов на нужные нам задачи. Ни мне, ни Дукату этим заниматься некогда, но все важные решения ты, конечно, будет делать через меня.       Солдат несколько раз вдохнул и выдохнул. Организовывать кулачные бои и покрикивать на своих, чтобы, например, скорее собирались к отъезду, руководить небольшой группой на задании было совсем не то, что взять на себя целый отряд. Притом кого – шелупонь, которая с трудом понимает обычные-то законы и порядки. Видимо, на его лице отразилось такое замешательство, что Роше поторопился пояснить:       – Это большая ответственность и большой риск. Но, по сути, мне больше некому это поручить.       – Я... это честь для меня, капитан. С конем даже не сравнится. Но где будет располагаться этот корпус? Места в замке и так не хватает, и от новичков сложно будет сохранить в секрете эльфов и чародея.       – Старая орденская командория. Ныне пустует и собирает пыль. Лучше места просто не найти.       Послышалось тихое «Вас понял», но сомнения, очевидно, еще остались.       – Значит, я должен буду жить с ними, в командории. И тогда мне незачем будет возвращаться в Гарсери.       Роше прикусил язык. Вот это он как раз и упустил. При всех обстоятельствах и прочем ему не хотелось, чтобы его адъютант находился где-то далеко. На то эта должность и существует, чтобы всегда был под рукой. На подхвате. Рядом. И потом, Фенн в качестве замены слишком потерян и равнодушен, чтобы подолгу следить за замком, а Бьянка склонна сдруживаться с эльфами и вставать на их сторону раньше времени. Он уже не раз видел, как она общается с их женщинами, помогает им. В целом, так и должно быть, но пока слишком рано. Они могут воспользоваться ее добротой.       – У тебя будут двое сержантов, из наших. Сам отберешь, с кем тебе легче работать, и поручишь им следить за порядком и прочим. Поначалу будешь там постоянно, но потом такая необходимость отпадет. К тому же, с дежурством у близнецов схема пока остается прежней: ты, Бьянка и Фенн, по неделе каждый. С напарником.       – Вас понял. Так и поступим.       Со слишком заметными – а, может, и нескрываемым – облегчением Шеридан откинулся назад. Капитан совершенно намеренно пошел ему навстречу в этом вопросе. Ошибки нет. И теперь можно даже поднажать немного:       – Новый год на носу. Вы опять на балу будете?       – Нет, надоела эта хрень. Проведем праздники в Гарсери, – он испытал едва ли уместное сейчас чувство признательности Эмгыру за то, что у темерцев вообще есть возможность отмечать.       – Моя неделя возле детишек еще не закончилась. Фенн останется тут вместо меня?       – Для того я и привез его. Наша тюрьма вгоняет беднягу в тоску. И чего ты лыбишься? В замке я повешу на вас с Бьянкой закупку харчей для пира и уборку.       – Да хоть что. Лишь бы наблюдать вас почаще. Вот как сейчас.       Он бросил на Роше долгий, многозначительный взгляд, потом затолкал себе в рот ломтик копченого мяса и еще раз наполнил стопки до верху. Вместе они осилили литровый графин, и теперь страшно было вставать из-за стола. От всех этих новостей и событий он чувствовал себя настолько невероятно, что порой украдкой пощипывал свою ладонь – не сон ли это. И единственное, что немного омрачало его радость – острое понимание того, что ничего другого пока больше не будет. Но это пока.       Вновь явилась хмурая официантка. И Шеридан заявил ей весело:       – Знаешь, милая, смелый вырез твоего платья очень не соответствует выражению твоего лица.       – Чего? – не поняла та. – Будете еще что-то заказывать?       – Само собой, – он брякнул на стол несколько крупных монет. – Два шлепка по твоему знатному афедрону. По каждой из половинок.       Девушка оторопело уставилась на деньги, задумалась стоит ли ей оскорбиться от предложения, или плата всё же достойная, но потом нерешительно кивнула. Шеридан отвесил ей два смачных шлепка, как и было обговорено. Роше хрипло усмехнулся в сторону. Остальные посетители, услышав это, повернули головы и поморщились.       – Ну вот, теперь я полностью доволен, – заключил солдат.       Официантка была хороша, а неприветливое выражение придавало ее лицу особый шарм. Он знал, как уболтать такую, если сильно захочется. Можно было уболтать ее и сейчас, затравка уже съедена. Пригласить к ним капитана, и сразу благородно уступить ему даму – хотя бы понаблюдать за его утехами, раз уж не оказаться их объектом. А когда девица выполнит свою роль и отбудет вон, можно будет и как-нибудь потихоньку... Он сразу отбросил эту мысль, заклеймив как крамольную. Так он подбирался бы к сомневающемуся приятелю или к случайному знакомому, которого надо было чуть-чуть подогреть, но уж никак не к Роше. И не на пьяную голову.       Пошатываясь и собирая углы они спустились на первый этаж, переговариваясь о всяких пустяках, и выбрались на улицу, уже темную – какими же короткими стали дни! – и неярко освещенную фонарями. Хозяин «Наракорта» вежливо поклонился Роше, и тот сказал ему несколько слов насчет постояльца на втором этаже. Они понимающе покивали друг другу и окончательно распрощались.       Шеридан поторопился к Косматому. Мальчишка, который должен был смотреть за конем, примерно тем и занимался. Он даже потеплее оделся для того, чтобы изучать его, любоваться и подкармливать морковью и фруктами, которые в это время года завозились с юга и стоили очень дорого, но он имел возможность разжиться ими на барских столах наверху. Процесс кормежки у него проходил очень быстро – он клал в кормушку по одной штуке и сразу же отбегал.       – Ни разу не удалось его погладить, – пожаловался он солдату.       – Мне тоже, парень, мне тоже, – с досадой вздохнул тот. – А вообще, ты смелый тип! Славь Лебеду, что Косматый тебе руку не отъел.       Он кинул парнишке несколько монет, а потом попытался запрыгнуть в седло, пока осоловевший от сытости конь не проявлял открытой агрессии. Но не тут-то было. Тот уже хорошо запомнил раздражающий фактор в лице темерца, вновь узнал его и бесцеремонно отпихнул его боком. Но Шеридана это только повеселило. Роше объявил, что поможет ему, и принялся запихивать хохочущего бойца на спину животного, матерясь и уворачиваясь от длинных желтых зубов.       – Ну лезь уже, давай! Набузгался так, что в стремя попасть не можешь.       – Да нормальный я, начальник... Вы за собой смотрите, как бы не свалиться, – Шеридан специально медлил, наслаждаясь его тычками и подталкиваниями. Благо, Косматый только беспокойно переступал – в загородке ему было мало места для полноценного брыкания.       – Если свалюсь, будешь остирывать мой плащ. Три раза.       – Уф, всё. Готово.       На этот раз он очень осторожно потянул за поводья, побуждая зверя повернуть налево и чуть назад. Тот нехотя повиновался, издавая хриплое ржание, похожее на рык и пожевывая трензель. Позволил вывести себя на площадку, а потом, размяв ноги, вдруг бодро порысил прочь, унося всадника назад, в сторону городских ворот. Конь прекрасно помнил дорогу, по которой они прибыли, и не ошибся ни на едином повороте.       – Куда ты понесла, курва!? – завопил Шеридан, пытаясь удержаться в седле. – Мне в казарму надо, это в другой стороне!       Роше еще раз чертыхнулся и скорее вскочил на Стеллу, чтобы догнать беглецов, хотя даже не представлял, что теперь делать. Идти наперерез тяжеловесу – верный способ свернуть шею и себе, и кобыле, и лейтенанту, которого вынесет вон. Косматый между тем набирал скорость, почуяв свободу на широких улицах. Он уже несся галопом, даже не поскальзываясь на мостовой, и распугивал прохожих и стражу, которые отпрыгивали от него прямо в сугробы и шарахались к домам и в переулки, а потом кулаками грозили вслед Полоскам, выкрикивая гневное:       – Надерутся в дрова, а потом гоняют, как бешеные! Никакой управы на них нет!       Наконец, вороной выскочил на прямую дорогу до ворот и хотел уже разогнаться, как разглядел, что ворота, в общем-то закрыты. Правда, двое караульных кинулись было в спешке открывать их, в страхе что тот лбом пробьет их насквозь.       – Держите закрытыми! – крикнул им Шеридан, почти одновременно с капитанским «Не открывать!»       И только тогда Косматый затормозил. Солдат вжался ему в шею, чтобы не перелететь через нее кувырком.       – Всё, слазь. Быстро. – скомандовал ему Роше. – Слазь, кому говорю! Пока никого не убил и сам не убился.       Парень начал сползать с фыркающего коня, который устал нести свой значительный вес с такой скоростью и опять присмирел. Офицер караула пробасил поучительное:       – Не можешь управиться, так неча и... – при свете фонарей и факелов он узнал капитана Синих Полосок. – Э-э... а, ну всё равно. Что ж вы, как барчуки эти... не надо так.       – Молодому захотелось погарцевать, – ухмыльнулся Вернон. – Не рассчитал силы, свои и этой зверюги. Никого не задавили, вреда не принесли. Остальное под мою ответственность.       – Да мы ж ничего, милсдарь Роше. Мы ж знаем, что у вас порядок, как в канцелярии. Претензиев не имеем. Так только, остерегаем просто... дорога скользкая нынче.       К казарме Шеридан повел своего скакуна под уздцы, как и капитан. И всё поглядывал, не сердится ли он. Однако тот имел довольно благодушный вид и даже отчитывать вроде не собирался. Долгое время они шли молча, но в таком душевном единении, для которого слова были не нужны. По мнению лейтенанта, сейчас был идеальный момент напомнить ему, что казарма будет пустовать до утра, и она всяко лучше, чем полупустой, почти заброшенный дом со стариком сторожем. Но прекрасно помнил, что это пока не имеет никакого смысла, и положительного ответа не будет. Опять же: пока что. До поры до времени.       – Ну что же, еще раз спасибо вам за всё, – сказал он с чувством. – И раз чуток протрезвел, то проверю, как там Фенн. Потом к себе пойду, отсыпаться. Умаяла меня эта зверюга.       Вернон ответил чуть ворчливо:       – Да уж, не думал, что вы устроите мне такое развлечение. И к Фенну я сам схожу, а то ты его тоже к дворянским шлюхам приучишь.       – Он сам кого хочешь приучит... Ладно-ладно, я понял. С вами не забалуешь.       – Далее, завтра мы идем осматривать командорию. Потом выдвинемся в Гарсери. Заберешь для меня письма из ящика. Хотя нет, лучше я на месте их посмотрю – может, на какие-то сразу придется ответить.       – Как всегда, всё надо успеть за один день.       – А то! И не пей больше, чтобы завтра не сопел мне на ходу. «Слезы жен» не забыл где стоят? В шкафу у ниши. Прими сразу, как придешь.       – Слушаюсь и повинуюсь, мой капитан. Мой господин, – он изобразил неуклюжий реверанс. – Всё сделаю, проверю, проконтролирую. В общем, не подведу.       Он легко дотронулся своим локтем до локтя начальника, а Роше чуть пихнул его в плечо. На том и попрощались. Шеридан не собирался больше сыпать намеками и настаивать на своём, но оставил за собой одно право – на такие вот жесты, на особенные взгляды и слова, и на то, что остается между фраз. Если всем всё понятно, и все согласны, значит, можно продолжать так и дальше.       На этот раз никакой горечи или разочарования не было. Скорее, наоборот.       Разве он не мечтал о чем-то подобном? Получить не просто интимную близость, не только и не столько ее, сколько нечто новое, превосходящее, чего не случалось с ним раньше. Стоящее над всеми смыслами, которые она подразумевает. Да, сейчас он всё ещё был достаточно пьян и, может быть, рассуждал нескладно, но зато имел возможность хотя бы рассмотреть эти мысли, не запихивая их глубоко на задворки души. В мире, где секс был широко доступной, приятной обыденностью для любого, сродни тому, чтобы пожрать, поспать или облегчить кишки, и ценился примерно так же, наверное, глупо было искать в нем какой-то особый смысл. Насколько Шеридану было известно, никто и не искал. Это была разменная монета, способ скоротать время или доказать себе что-то, унизить или вознести, причинить боль, душевную и физическую, или, напротив, облегчить ее, получить ласку, тепло, нежность, или просто сбросить напряжение, завести потомство, наконец. Для иных он становился постыдной зависимостью, а для других – ненавистной ежедневной каторгой, третьи вообще не понимали, что в нем хорошего... Всех свойств этого незамысловатого действа было не перечислить.       Он устроил сонного Косматого в казарменной конюшне, подальше от остальных, чтобы ему было спокойно, и накрыл попоной. Поднялся в общую комнату, хорошо натопил ее – пока еще никто из Полосок не вернулся с дежурства. Выпил «Слезы», разделся и умылся, затем воткнул в свечу два гвоздя, чтобы точно не проспать. Подождал, пока эликсир подействует и снимет хмель. До ночи было еще далеко, но его тоже тянуло в сон, или, может, хотелось скорее закончить этот день со всеми его мыслями и событиями. Так что он лег в постель, бормоча себе под нос:       – Не верю, что у них с Иорветом что-то есть. Но даже если так, драная морда скоро окончательно тронется умом, сам себя закопает в могилу – я это чувствую по его поведению, по его взглядам. Ему недолго осталось. Надо только подождать.       В кармане штанов обнаружился пузырек фисштеха, который дал ему Юз. Вернее, Шеридан прекрасно помнил про этот пузырек. Украдкой поглаживал его целый день, предвкушая легкое и быстрое забвение.       – Спасибо, друг. Ты как всегда вовремя, – он насыпал порошок на костяшку большого пальца и резко вдохнул.       И на сей раз отрубился не сразу. Наоборот, его сознание словно прояснилось, и он попытался нащупать и назвать вслух всё то, что чувствовал к Роше когда-либо. То, что их связывало. Он пока еще не улавливал толком, зачем это нужно, просто повиновался какой-то внутренней потребности.       – Восхищение и почтение. Но и равенство в каком-то смысле. Взаимопомощь. Взаимовыручка. Товарищество. Верность, – Шеридан задумался ненадолго. Потом повторил: – Да, верность. Объединение. Одна цель. Одна функция. И ещё... нет, черт побери, слишком сложно для меня. Не умещается ни в сердце, ни в мозгах, я просто вижу это. И знаю. Знаю всё. То, чего у них с эльфом нет и быть не может. Не будет никогда.