То, что лишнее

      На обратную дорогу Роше был вынужден потратить целую неделю. В Элландере его задержал сильный снегопад, крайне необычное явление для поздней осени, и даже новый конь, высокий и тонконогий, взятый с доплатой взамен прежнего, еле-еле двигал копытами. Тем не менее, капитан чудом ухитрился вернуться в срок, буквально за день до середины ноября. Именно чудом, потому что даже с деньгами и знакомствами чуть ли не в каждом населенном пункте ему не всегда удавалось раздобыть свежее животное. К зиме, тем более нынешней, народ старался держаться за любое своё добро, так что приходилось выкручиваться, бредя почти шагом до глубокой ночи — благо, вредителей уже было не видать — затем спать часов пять и выезжать затемно. Он спешил не только затем, чтобы доказать Наталису свою благонадежность, но и успеть подготовить место содержания для Иорвета. Однако по пути у него было достаточно времени выбрать и обмозговать более интересный вариант, чем городской каземат Дорндаля. И об этом тоже нужно было поговорить с регентом.       Но не так уж прямо сразу. Нельзя было выказывать лишней спешки и возбуждения, чтобы в голове Наталиса не поселились сомнения. Поэтому сперва Вернон вознамерился решить пару-тройку неотложных дел, которые непрестанно гудели на подкорке, не давая ему отдыхать. Два дворянина-предателя, потом гувернанты для короля и его сестры, Нильфгаард…       Синие Полоски, разумеется, пребывали в легкой панике. Это было видно по тому, что они не пили и не балагурили, а коротали часы в ожесточенных учебных спаррингах, совершенно трезвые. Когда он появился на тренировочном дворе казармы, они все до единого замерли, а потом чуть не кинулись строиться без приказа.       — Капитан, вы что ли?! — не сдержался Овен, глядя на него словно на привидение.       — А кому вы, засранцы, еще тут нужны? — Роше окинул ребят довольным взглядом. — И потом, что такого со мной может случиться?       Те загудели наперебой:       — Так «белки» же в Аэдирне, а вы один… Про них уже везде говорят! А вчера даже здесь начали, вести чуть ли не раньше нас прибыли. Сами-то живой хоть, целый?       Стража на вызимских воротах пропустила его без вопросов, отдав честь, но до того как зайти в город, он специально проверил, в порядке ли одежда и лицо. Всё же дорога была дальняя.       — Как видите, — он стряхнул пылинки с рукавов.       Шеридан, до этого старавшийся соблюдать субординацию, вдруг шагнул к нему и с размаху обнял. Хлопнул пару раз по спине и так же быстро отстранился.       — Живой, проверено, — сказал он, сверкая счастливой улыбкой. — И вроде как целый. С возвращением, начальник!       По нему было неясно, раскраснелся ли он от упражнений, от мороза или от радости. Он остался стоять на расстоянии какой-то трети метра, и Роше не смог отказать себе в удовольствии вдохнуть исходящий от него дымно-сосновый аромат с отголосками лимона. Между тем лейтенант спросил, строго хмурясь:       — Так куда вы ездили? Бьянке какой-то странный приказ послали. Потом она во Флотзаме у местных вытянула, что вас видели на переправе в Каэдвен. Почему никого из наших не взяли? Опасно всё-таки, там война.       Их забота и опасения были вполне естественным явлением. Если бы он мог, то оставил бы более подробные пояснения. Вэс, буравившая его укоряющим взглядом, предположила:       — Ведьмы махнули в Каэдвен или как?       — Отчасти. Но об этом позже.       Он думал о том, как сказать им про Иорвета. Рано или поздно ребята должны будут узнать о нем, и нужно как-то подготовить их заранее, особенно с учетом изменившихся условий. И выдавать не всё сразу, а постепенно, дабы уменьшить шок и отторжение. Еще неизвестно, прибудет ли эльф, согласится ли он принять помощь. Шансы тут строго половина на половину. Да или нет.       Хорошо хоть он догадался пришить к своему мундиру новый шеврон, запасной, взамен отданного остроухому. Минус один неудобный вопрос.       — Между прочим, — он резко переменил тему. — Я проезжал Дорндаль и слышал там о какой-то странной болезни в нашем многострадальном Аэдирне. Часом не новая ли Катриона?       — Да странная какая-то вещь. Как возникла, так и пропала. Пострадало пара городов да с дюжину сёл. И потом затихло. Как корова слизала.       Чижик добавил:       — Говорят, человек в ней за три дня сгорает. Так что уж лучше бы Катриона.       — Ну нет! Только избавились. Только Вызиму открыли…       — А ты хочешь за три дня сгореть?       — Да при чем тут я?       Они, как всегда, принялись спорить, перебивая друг друга и распаляясь, поэтому Роше пришлось их прервать:       — Забыли что ли, олухи? Все домыслы, особенно издалека, мы делим на десять.       Несколько минут у ребят ушло на то, чтобы сообразить, как будет выглядеть домысел, поделенный на десять. Да хотя бы на пять. Но сам он сделал для себя необходимые отметки. От докторов, жрецов и других знающих людей он не раз слышал, что зараза имеет свойство мутировать почище ведьмаков. И то, что Катриону удалось подавить, не значит, что она не вернется в том или ином виде.       — Ладно, — продолжил он. — Вижу, прибыли те, кого я посылал за людьми Кимбольта. Какие результаты?       Трое ответственных не заставили себя долго ждать. Им самим не терпелось скорее доложиться и получить премию.       — Найти наемников было несложно. Тупые, как есть. Вся кровушка в мускулы ушла, а в башках поселился страх. Так что хотели махнуть на Скеллиге, да не успели даже до Грабовой Бухты добраться, как мы их схватили. Желаете знать, как их вычислили? Так вот, приставленные к нам талерские…       — Потом, — Роше взмахом ладони остановил поток слов. — Подробности тоже потом. Главное, громилы уже в городской тюрьме?       Получив утвердительный ответ, он поставил себе в план выделить время для допроса. Кроме того, ему хотелось заодно потолковать и с Маравелем, пока граф окончательно не тронулся умом от холода, голода и скуки. Но на оба этих дела нужен был свободный день, как минимум, поскольку после допросов он обычно чувствовал себя выжатой досуха ветошью. А еще нужно было разыскать Дуката и потолковать с ним насчет нильфов — пока он, Роше, носился по Северу, у Черных могли случиться подвижки. И неясно, за что теперь браться в первую очередь…       — Так, Бьянка! Иди сюда, расскажешь мне насчет Вергена.       Выбор темы заставил ее вздернуть брови, но вскоре она обнаружила, что от нее хотят лишь список и описание мест в городе, подходящих для внедрения сотрудника секретной службы. Стандартная вещь. Разумеется, Темерия должна и дальше наблюдать за Саскией и ее друзьями. Более пристально.       — Да уж, после истории с Иорветом как-то сомнительно считать ее надежным союзником, — согласилась она, выказав похвальную дальновидность. Затем вдруг глянула на него пристально: — И когда мы теперь пойдем на ведьм?       Судя по всему, ей — и не только ей — казалось, будто капитан специально по каким-то неведомым причинам постоянно «забывает» об этой операции. Откладывает ее, юлит и так далее. На деле же вергенский агент ему нужен был именно для слежки за ведьмами, с которых Темерия официально сняла все обвинения. Притом, слежки опосредованной, так как она должна была остаться тайной для последних. Вернон намеревался поручить ему несколько сфер деятельности, на первый взгляд, мало связанных друг с другом и с чародейками, но так или иначе ведущих к ним. О самих же дамах в распоряжении не будет ни слова. Так нужно для чистоты эксперимента, ибо если агент будет день и ночь думать о чародейках, королеве, драконе и прочем, то одним только этим выдаст себя и привлечет их внимание.       — Капитан, насчет учителей для Его Величества и Ее высочества, — встрял Шеридан с подчеркнутой почтительностью по отношению к последним. Очевидно, он тоже выполнял свое задание на совесть, и ему было о чем поведать.       — Об этом тоже не сейчас. Вечером.       Последнее слово Роше сказал с акцентом и понизив голос, намереваясь показать, что ценит его рвение, и обсуждение в принципе требует сосредоточенности, но пока у него есть другие дела. Поскольку к Наталису, каким бы тот ни был патриотом, нельзя идти под вечер — у него семья, и в спокойные дни он предпочитал ужинать в кругу жены, детей и многочисленной родни. Но промелькнувшее на лице Бьянки неприятное подозрение заставило капитана цокнуть с досады. «Неужели она тоже что-то там про меня думает?». Оглядев остальных, он, к собственному облегчению, не увидел там даже намека на неуместные догадки.       — Я позову старину Талера. Надо улучить момент, когда он уже свободен, но еще не слишком пьян, — объяснил он Шеридану, будто это хоть что-то объясняло.              На аудиенцию Роше всё-таки опоздал. Регент уже собирался домой и, не собираясь откладывать разговор до следующего дня, запросто предложил ему присоединиться к его семье за ужином. Это был значительный знак доверия, и капитан не стал отказываться, хотя с удовольствием провел бы эти часы как-то иначе, чем наблюдая за чужими домочадцами и ведя с ними светские беседы. Он всегда в таких случаях испытывал некоторую внутреннюю неловкость, которую более или менее успешно скрывал. В итоге ему всё же пришлось сидеть ровно и не отворачиваться при виде того, как дети, все четверо, трогательно прощаются с отцом перед тем как идти к себе спать. Надо сказать, Наталису удавалось весьма органично соединять в себе две такие разные роли — сурового военачальника и доброго, внимательного семьянина.       Видимо, чем-то капитан таки выдал себя, ибо, встретившись взглядом с его женой, увидел на ее лице теплое, полное какого-то понимания выражение. И некоторое время не мог взять в толк, что это понимание вообще значит. Его репутация и склад характера были широко известны, поэтому что тут вообще понимать? Чему здесь… «Она что, сочувствует мне?» Догадка заставила его фыркнуть в поднесенную ко рту вилку. Благо, это осталось незамеченным самим Наталисом и его вовремя отвлекшейся на слугу супругой.       — Итак, — голос коннетабля вновь сделался сосредоточенно-деловым, когда после ужина они переместились в его домашний кабинет выкурить пару трубок у камина. — Чародеек поймать тебе не удалось. Крайне необычно для того, кто привык добиваться своего любыми путями.       Он даже не смотрел на Роше, но тому вдруг стало очень неуютно в своем кресле. Вот и настал миг, когда надо отчитаться за всё, в том числе за выделенные на операцию время и средства, по большей части пропавшие впустую, хотя Роше старался экономить. Деньги всегда были краеугольным камнем любых начинаний, государственных и не только. И это ему пока еще не напомнили о других задачах, которые пришлось отодвинуть.       — Увы, всё так. Но зато я выяснил точное место, где они прячутся. Уверен, мой отъезд с пустыми руками убедит их оставаться там дальше, и нужно только составить план окружения…       — Я вынужден отказать тебе, Роше. Я помню твои опасения насчет их влияния на детей короля, но более не вижу смысла продолжать преследование нашими силами. Оставим эту задачу Радовиду.       Наталис наклонился к камину, чтобы поворошить огонь кочергой. Это был знак его намерения сменить тему. Вернон заранее знал про отказ и вовсе не собирался настаивать на возвращении к ведьмам. Пока что. Для этого будут другие, более удобные моменты. А сейчас он подыскивал способ завести разговор о Иорвете. Если упомянуть его так просто, с кондачка, это заставит регента усомниться в его, Роше, адекватности. Но буферная тема была уже готова. Буквально пара фраз и пара бумажек, чтобы поднять регенту настроение.       — Королева Саския подписала документы о военном союзе. Она согласна на все наши условия. И, само собой, вскоре за ней будет приглядывать мой человек.       Взгляд Наталиса стал куда менее напряженным.       — Хорошо. Я не сомневался, что она не станет торговаться с ответными требованиями.       — Полагаю, сейчас у нее проблемы почище. Вы уже в курсе истории с ее «белками»?       — «Белками»? — повторил тот задумчиво, словно выуживая из памяти нечто малозначительное. — Да, кажется, день-два назад как раз пошли толки об их изгнании и ответной мести в Аэдирне. Не исключено, что от твоих парней.       — Совсем скоро эти новости подтвердят и обычные приезжие. История-то громкая и для самой Саскии неприглядная.       — На мой взгляд, иного исхода там не предвиделось.       Роше хотел озвучить свою мысль о том, что союз с Вергеном теперь не видится таким уж надежным: да, девице хватило воли до последнего биться с Хенсельтом, но если теперь она прогибается под кого-то вроде Стенниса, то что она сможет противопоставить Эмгыру? Однако, он сдержался, смолчал. Решил пока не баламутить воду почем зря.       — Зато для Аэдирна опять наступили тяжелые деньки.       — Ты всё еще про скоя’таэлей? Их там меньше сотни, с ними быстро справятся.       — Я бы не был так уверен, коннетабль. Всё-таки это Иорвет. К тому же, он нужен Стеннису целыми и невредимым. Планируется показательный суд или какое-то представление — не суть — ясно одно: поймать его аэдирнцам не по зубам.       — А ты желаешь дать королю пару советов? — Наталис чуть иронично приподнял одну бровь. — Понимаю, старые шрамы зудят сильнее всего.       — Дело вовсе не в шрамах. Боюсь, деятельность остроухих может негативно сказаться на обстановке в Темерии. С последнего вызимского погрома не прошло и полугода.       — И ты считаешь, что может случиться новый. Как ответ на действия «белок».       — Да, именно так. Вспомните, что произошло во Флотзаме, когда Лоредо не удалась его засада. Я собственными глазами видел эту бойню, и не хочу ее повторения у нас.       После недолгой паузы коннетабль обронил:       — Если ты намекаешь на новую командировку просто потому, что тебе не сидится на месте, то забудь. Впрочем, я разрешаю тебе отрядить пару твоих самых опытных ребят в качестве инструкторов в Аэдирне. Но на этом всё.       — Мне нет нужды ехать туда самому или посылать своих людей. Согласно собранным мной данным, Иорвет, основная цель Стенниса, с небольшим кругом соратников отделился от основной группы — до или после нападения на деревни, это уже не важно — и скрывается в лесах Каэдвена.       Последовала новая тягостная пауза.       — Ты что, специально собирал эти сведения?       — По долгу службы я собираю любые сведения, до которых могу дотянуться. Полезные и бесполезные. И в данном случае я считаю, что добыл нечто очень полезное.       Вернон знал, что это прозвучит слишком прямолинейно даже для их далекого от светскости разговора. Но куда более невыносимо было бы ходить вокруг да около, объясняясь и оправдываясь. Последнее он буквально ненавидел. И готов был даже стерпеть недоуменное выражение, проступившее на лице начальника.       — Вот почему ты так задержался.       — Да.       Коннетабль крайне редко ругался в присутствии подчиненных. Ему в принципе это было почти не свойственно. Но на сей раз он не удержался. А Роше всё-таки был вынужден оправдываться.       — Послушайте, может, сейчас это покажется вам чепухой, но в дальнейшем такой ценный пленник, как Иорвет, позволит нам получить определенные выгоды от торгов со Стеннисом. Эльфа можно весьма дорого продать.       — Выкладывай, что именно ты задумал? По-порядку, от и до.       Не теряя времени, капитан сообщил ему примерно тот же план, что и Сьёрену, но дополнил его новыми пунктами касательно некоторых особенностей содержания и будущей пользы. На последнем сделал особый акцент.       — Ты серьёзно считаешь, будто Стеннис будет с нами торговаться?       — Он отрядил на поиски несколько наёмничьих банд. В частности, группу Роба Желтое Знамя, известнейших аэдирнских головорезов. Бьюсь об заклад, они обошлись ему в целое состояние, но результата до сих пор не принесли.       — Откуда такая уверенность?       — Я слышал, что его прирезали в каком-то каэдвенском трактире. А без главаря банда ничто. И если это были ловчие самого лучшего качества, то об остальных даже упоминать не стоит.       — И ты намерен поймать и поднести ему эльфа на блюде с золотой каемкой.       — Только за выгодные для Темерии условия. А какие именно будут выгоднее всего — здесь вы уже сможете разгуляться. Стеннис объявил международный розыск, поскольку после эльфской «ответки» в Аэдирне это теперь дело его репутации и принципов.       — Что же, допустим, тебе удастся поймать Иорвета и привезти его в какой-либо наш пограничный пункт для обмена. Сколько, по-твоему, будут длиться «торги» с королем? Всё это время ты вынужен будешь со своим отрядом охранять эльфов, иначе те легко устроят побег. Или ты повезешь их сюда?       Слово «удастся» не задело Роше. Оно всего лишь означало, что его начальник прилично раздражен.       — Нет. В Вызимской тюрьме, да и какой-либо другой городской, содержать их нельзя, местные потребуют расправы над ними, даже если мы изолируем их в отдельную камеру. В Темерии нет такой семьи, которая не пострадала бы от мелкозубых подонков. К тому же, — он вспомнил тюремщика Юза, — я не уверен насчет неподкупности некоторых сотрудников. Будет лучше, если мы закроем их в какой-то отдельной крепости, дабы о них никто не прознал, и приставим специально подобранную охрану.       — Твоих Полосок.       — Только в качестве старших надсмотрщиков. Основной состав нужен мне постоянно под рукой, — он пока не стал сообщать всех деталей.       — В общем-то, если разыскивают одного только главаря, то можно посадить только его одного. Спрятать где угодно.       Это было ожидаемое, предсказуемое замечание, на которое поступил ожидаемый, предсказуемый ответ, заставивший Наталиса чуть смутиться своей недогадливости. А он был из тех людей, которого подобное скорее сбивает с толку, чем злит.       — Ясно, — пробормотал он, качнув головой. — Но если Стеннис передумает выкупать его?       — Тогда просто избавимся от них всех. Без широкой огласки, чтобы не обострять межрасовый конфликт. Или найдем других покупателей.       Наталис надолго задумался, сложив руки на груди и подперев ногой каминное основание.       — Содержание их в отдельной крепости влетит нам в круглую сумму, — сказал он, немного погодя. — И в округе столицы нет построек, которые можно использовать как тюрьму, даже временную. Все они либо в частном владении, либо развалены до руин. Конечно, можно оформить приказ, обязывающий частника принять у себя государственных заключенных, но тогда будут проблемы с тем, чтобы «о них никто не прознал».       Роше поменял позу на более устойчивую, чтобы удобнее было убеждать. Он чувствовал себя отчаянным купцом, самонадеянно пытающимся продать опытному коллекционеру откровенную подделку.       — Предлагаю рассмотреть бесхозные форты и усадьбы. Я могу сходу назвать три варианта, подходящие для наших целей. И далеко не все они в критическом состоянии.       — Восстановление будет стоить дороже нового! Хотя подожди-ка, — регент вдруг вновь замолчал, делая внутри себя какие-то важные вычисления. — В целом… ведь нам совсем не помешал бы еще один форпост на подходах к Вызиме. И по совместительству он как раз смог бы служить отдельной тюрьмой для политических и других категорий, которых опасно держать здесь.       Он сейчас озвучивал примерно то же, что собирался сказать ему сам Роше. Притом, к радости последнего, пришел к этим мыслям самостоятельно. Последнее, правда, не совсем отвечало намерениям самого капитана, который по своим причинам не хотел бы смешивать эльфов с посторонними, но возражения остались неозвученными. Наталис же принялся перебирать:       — Например, Старая Усадьба. Она более-менее сохранилась, но расположена слишком уж близко. Нет, тогда не подойдет.       Вернон тоже отмел этот вариант: под усадьбой были обширные подземные ходы, которые могли бы послужить для бегства. К тому же тайным такое место сделать не получится, вызимцы и жители округи быстро разузнают про него.       — Далее: Кюир. Он практически не тронут, правда, находится далеко на юге. Дня езды многовато, чтобы следить за ним из столицы и возить заключенных из суда и обратно.       — Напомню, что Кюир уже не на королевских землях, — осторожно вставил Роше.       — Да, да, все эти сложности ни к чему. Хм, а замок Амавет близ Белого Сада? Тоже день пути, но зато под его восстановление можно будет запросить приличную сумму, — Наталис, очевидно, думал совсем не о «белках».       Капитану были прекрасно понятны его мысли. Большинство значимых темерских крепостей требовали доукомплектовки, но дворяне-владельцы и само казначейство тормозили с этим, как могли, ибо мероприятия стоили целой прорвы монет. Но со зданием, формально находящимся в королевской собственности, можно было реализовать обычную в таких случаях схему: в смете пишем одно, а по факту распределяем иначе. Часть средств, выделяемые на значимый объект, регент собрался вкладывать в иные сооружения. Понемногу, но всё-таки. У этой схемы были также и огрехи, но пока она была одной из немногих соломинок, за которые Роше должен был уцепиться, если он хотел иметь Иорвета при себе.       — Я проезжал мимо него буквально только что. На нем живого места нет — две стены и вал. Там буквально нечего восстанавливать.       — Тогда форт Гарсери? — Наталис вопросительно глянул на него. — Который неподалеку от Исмены по направлению к Дорндалю. У этой развалюхи хотя бы донжон цел. По крайней мере, в прошлом году был.       — Ну, целый донжон — это уже много. И, как я помню, всего три часа езды от нас, рукой подать. Хозяин же сам вроде бы сидит который год.       — Нет, его еще при Меделле обвинили в измене и повесили, а Гарсери исключили из числа оборонительных укреплений. И весьма зря, учитывая, что он находится на северо-востоке, а там любая лишняя крепость оправдывает своё содержание.       Оба при этом подумали об одном и том же: Черные пока тихо сидят у себя и молчат, но это не навсегда. Если они решат начать с Аэдирна и Долины Понтара, то легко возьмут их и проникнут в Темерию с двух направлений — и с Юга и через дельту Дыфни.       — Три часа езды от Вызимы, — повторил Наталис. — «Целых три часа», когда речь идет о гражданских делах. Но «всего три часа», когда речь пойдет о вражеском войске… Ладно, как бы то ни было, ты сможешь лично проверять своих узников, не тратя на поездку недели.       — Верно. Даже отдельный комендант будет не нужен. К слову, специальные войска в качестве тюремщиков — уже почти традиция. У тех же реданцев разведчики владеют сестью собственных казематов вроде Дракенборга.       Настроение у Вернона тут же поправилось. Он никогда не видел Гарсери вживую, или просто не запомнил его, но воображение уже нарисовало ему небольшой, скромный замок, притулившийся у речки на пригорке. И он совсем не случайно ввернул слово «комендант», ибо специально подбирал место рядом со столицей, чтобы можно было не только приезжать туда, но даже жить там, каждое утро отправляясь в Вызиму по делам и каждый вечер возвращаясь обратно. Шестичасовая дорога по заснеженному большаку его нисколько не смущала. По крайней мере, пока.       — Езжай туда завтра и осмотри хорошенько, — деловой голос Наталиса вернул его в реальность. — Если форт не безнадежен, то сразу за него и возьмемся. Даже если с эльфами ничего не выгорит, у нас есть достаточно других кандидатов в местные заключенные.       — Не понял, почему это не выгорит?       От неожиданности он даже забыл про субординацию. У него самого были значительные сомнения, что «белки» придут на место сбора, но когда их так явно высказывает кто-то другой…       — Очень вряд ли, что после случая с Саскией Иорвет вновь кому-то доверится, тем более, тебе — своему врагу. Честно говоря, мне даже сложно представить, как вообще проходил ваш разговор. Разве он не должен был убить тебя сразу, как только ты ступил в тот лес? Или я еще о чем-то не знаю?       В самом деле, для Наталиса, как стороннего наблюдателя, их с эльфом договоренность выглядела как полный бред. Это тебе не Сьёрен, который всё принял за чистую монету.       — Да, я кое-что упустил, — нехотя признался Роше. — На самом деле, у Иорвета есть свои причины верить мне: он спас мне жизнь во время штурма Вергена, и, получается, что я ему как бы должен.       Он впервые рассказал коннетаблю урезанную и несколько переиначенную историю о том, как Детмольд решил ослабить темерскую разведку, повесив на ее представителя клеймо заговорщика, и чем потом обернулась эта ситуация во время атаки на город. Стоило предположить, что тот сочтет ее таким же надуманным сочинением, однако нет — он лишь уважительно и понимающе кивал.       — Человек бы сказал, что моя благодарность вилами по воде писана, — усмехнулся капитан. — И оказался бы прав. Но для эльфа это весьма серьезная вещь. Не знаю, почему он спас меня и моих ребят, но не исключено, что из особого внутреннего благородства. И, очевидно, на такое же благородство рассчитывает.       — Тем не менее, ты собираешься сдать его Стеннису. Либо казнить.       — Потому что я по-прежнему человек, верный своей стране, — развел он руками, — а Иорвет по-прежнему эльф, который помог убить моего короля. Считаю, это достаточная причина расценивать его «помощь» не более, чем запоздалой попыткой отмыться.       Регент помолчал. Очевидно, даже он был поражен таким откровенным цинизмом. Ведь Роше мог бы просто проигнорировать факт погони за Иорветом, не участвовать в ней, но вот так, собсвенными руками вцепиться в шанс отомстить или что там у него за цель… Наталис ничем не мог себе объяснить такое его рвение. Возможно, там что-то глубоко личное.       — Знаешь, меня очень настораживает твое отношение.       — Всё ради блага Темерии.       — Это стандартная твоя отговорка. Ранее ты фактически находился в прямом подчинении королю, хотя формально в моем, и мне не так часто приходилось работать с тобой лично. Однако я не могу не заметить твоего пристрастия к резне и пыткам.       Вернон не знал, что сказать на такое. Ладно многие считали его мстительным, жестоким человеком, но заподозрить у него живодерские пристрастия? У него? Он впервые почувствовал, как между ним и коннетаблем пробежал холодок недоверия. Особенно явный, потому что намеки, да и прямые слова уже были произнесены перед поездкой в Верген. И на этот раз Наталис не был намерен смягчать:       — Известно, что люди твоей профессии склонны увлекаться, перегибать палку. Злоупотреблять своим положением.       — Понимаю. Это бросает тень и на вас.       — Дело в другом. Не хочу показаться моралистом, но есть тонкая грань между жесткостью и жестокостью. Первое присуще нам по самой нашей сути, естественно и необходимо, однако второе способно вызвать одно лишь презрение.       Беседа с Наталисом оставила Роше в крайне смешанных чувствах. У того не было никаких причин выговаривать ему, как нашкодившему школьнику — хорошо хоть не при Совете — и разъяснять ему элементарные вещи. Конечно, коннетабль имел право обозначить ясно и четко, каких людей желает видеть подле себя, а каких не потерпит. Но какими действиями это вообще было вызвано? Неужели кто-то всерьез поверил байке о том, что Синие Полоски любят варить суп из эльфских ушей? Даже звучит бредово… Так ни до чего и не додумавшись, Вернон поспешил откланяться.       Но уже на улице он опять невольно задумался о том, правильно ли вообще поступает. Вроде и цель была стоящая, и регента удалось убедить, но его всё не покидало стойкое, свербящее на краю сознания ощущение того, что он в чем-то сильно ошибается. Может, от неуверенности в успехе задуманного. Или от количества вранья, которое придется выдавать в дальнейшем чуть ли не всем подряд. Однако отказываться от своей затеи он не собирался. Ни в коем случае.              В тот вечер Шеридан так и не дождался своей очереди пообщаться с капитаном. Тот вернулся от Наталиса такой вымотанный и чем-то загруженный, что лейтенанту ничего не осталось, кроме как пожелать ему спокойной ночи. Вернон заснул на казарменной койке у очага и не пошел в свой дом, тоже нуждающийся в ремонте. Сейчас там было намного холоднее, чем даже полмесяца назад, а сквозь щели и трещины сильно задувало. К сожалению, шанс заняться им в этом году уверенно завис на отметке «ноль».       Утром Роше поднял своего заместителя еще до рассвета, и пока остальная команда спала, похрапывая и пуская ветры, они вдвоем наскоро перекусили, оделись и отправились к Талеру. Их одолевало сильное сомнение, что в сей ранний час он будет готов к диалогу. В общем-то, так и вышло: он еще спал, притом, не один. Разглядев гостей на пороге, он вернулся к кровати, хлопнул подружку по заднице и велел собирать монатки. Та, будучи привычной, оделась и была такова быстрее, чем за минуту.       — Ты охренел опять будить меня в такую рань? Что, блядь, за срочность такая? — рявкнул Дукат, яростно протирая оба глаза по очереди.       Вернон успел оглядеть комнату, но не нашел в ней бутылок или остатков вчерашнего пира.       — Я, конечно, не ожидал застать тебя за бумагами или чтением. Но ты что, не выпил с девкой ни капли?       — Опять сраные предрассудки. Не каждый день же мне пить! Так и сдохнуть можно, — он немного помолчал, почесывая костлявую грудь. — Но вас угостить, конечно, надо.       — Конечно.       Улучив момент, когда Талер отошел к буфету в поисках чистых стаканов и выпивки, Шеридан шепнул капитану:       — Да просто у него хрен не стоит под хмелем, вот и всё. Зато сейчас надерется как свин.       Тот только хмыкнул в ответ. Дукат действительно производил впечатление почти алкоголика, ему это было лишь на руку, но на деле он намного чаще бывал трезв, чем любой из Полосок. Сам Роше предпочел отказаться от угощения. Позже ему предстояла дальняя поездка, так что хотелось бы сохранить ясность рассудка и бодрость. Но лейтенанту выпить разрешил. Немного, чисто для храбрости и чтобы мозги собрались перед докладом. У парня оставалась проблема косноязычия, когда приходилось говорить перед начальниками и высшими чинами. Выход из положения он видел в том, чтобы сокращать речь, щедро перемежая ее междометиями, но для лейтенанта, тем более, заместителя, подобное было недопустимо.       — Говоришь, Шеридан сам доложится? — переспросил Талер, разливая напитки. — Похвально, молодой, похвально. Давай уже, приступай, чтоб тебя, а то до вечера тут провошкаемся.       — В общем, — начал тот, в момент растерявшись и для успокоения уперев глаза в стол, — из всего народу, который обсуждали э-э типы из Королевского Совета, и который я видел лично… Не при мне обсуждали, конечно, но кое-что я улавливал…       За время, пока длилось его изложение, он успел изучить столешницу вдоль и поперек, а заодно стены и потолок. Хозяину дома пришлось налить себе еще полстакана, чтобы вникнуть в суть, не перебивая. Вернон же невозмутимо дожидался окончания, и только тогда высказал своё мнение:       — Ну что же, пока Виллимер и ла Геер до хрипоты срутся за своих кандидатов, королевские детишки рискуют растерять остатки грамотности. А еще сын Эреварда подвякивает.       — Собака лает — ветер носит, — ладонь Дуката описала в воздухе полукруг. — У него одна забота: чтобы его вообще хоть кто-нибудь слышал, а то забудут и задвинут. Можно на него не отвлекаться.       — Наоборот! На него и стоит сделать ставку. Он хотя бы управляем.       Они долго обсуждали услышанное, пытаясь прийти к общему знаменателю, к которому потом еще нужно будет привести Наталиса. В конце концов, именно за регентом остается право на окончательное решение, поэтому он должен быть хорошо подготовлен. Общим знаменателем в данном случае могла стать кандидатура Эревардова знакомца — недавний выпускник Оксенфурта, учитель истории и этикета, представитель уважаемой темерской знати. Глава разведки еще недолго пытался оспорить его, просто чтобы выявить возможные подводные камни, в итоге со скрипом согласился для начала выяснить, не успели ли его облюбовать реданские службы. За умниками, тем более, иностранцами, те следили особенно пристально. Не говоря уже о присутствии в Оксенфурте контингента Черных.       Разговор в меру плавно перешел к вопросу Нильфгаарда.       — Никакого движения в армии противника нет, — уверенно заявил Роше. До выхода из казармы он успел изучить все последние сводки и доклады.       — От моих тоже ничего нет, — Талер задумчиво откинулся на спинку стула и сцепил руки на затылке. — Слушай, а тебя это не настораживает? Опять ведь сядем жопами на кочергу, если всё запорем.       — Если запорем, то нас ждет нечто похуже. Но тут, видать, что-то новенькое: раз Эмгыр не торопится, значит, у него есть заботы посерьезнее, чем какой-то там Север.       — Какие, например?       — Да хрен его знает. Под ним целая империя, и в ней хватает проблем, уж поверь.       — Что-то плохо представляю себе, что за проблемы такие могут перебить мечты о ее расширении. Разве что он сдох потихоньку, и это скрывают.       — Да кто бы стал такое скрывать? Все его союзники — это те же враги, только пока скрытые.       — Тогда я совсем не вижу причин. С тех самых пор, как он устроился на троне, завоевания не прекращаются.       — Я ж не говорю, что он совсем передумал. Просто решил продлить передышку. Наше счастье, если она окажется достаточно долгой.       Талер, уже охваченный намерением продолжать спор, собрался было возразить. Но поскольку возразить было нечего, он подыскивал фразу, которая вновь увела бы их к сути. В конце концов, у обоих не проходило опасение повторить осенние ошибки. Ненадолго наступила тишина, в которой Шеридан, досадливо вздохнув, пробормотал:       — Сдается мне, он придумал что-то еще. Другое, чем раньше.       Дукат сначала лишь отмахнулся, но потом недоуменно уставился на него, собрав складки на лбу. Перевел вопросительный взгляд на Вернона: мол, что это значит? Ладно, доклад по приказу, но встревать в разговор начальства!       — А мысль занятная, — Роше пожал плечами, словно ничего не произошло. — Кто знает, на что способен Эмгыр? Может, он сперва решил взять Скеллиге. На континенте их мало любят, на помощь не кинутся. Да и как? Без достойного флота-то.       Ему хотелось как-нибудь поддержать растерявшегося лейтенанта. И защитить от возможного выпада главы разведки, который в целом был не спесивым, однако очень не терпел, когда подчиненные сбивали его с мысли. Роше тоже такого не терпел, но не в этом случае.       — У тебя, Вернон, всегда одна и та же ошибка, — процедил Талер. — Ты бежишь рассуждать прежде, чем успеваешь выслушать. «Придумал», он сказал. «Другое, чем раньше». Дьявол кроется в деталях, запомни.       — Хорошо. Поясни, что ты имел в виду, — кивнул тот Шеридану, который не сводил с него благодарного взгляда. — Только давай не про ту чертову комету. И не про чижиковы басни о лихоманках.       Лейтенант прокашлялся и заговорил вслух, не слишком уверенно:       — Ну… война ведь может не только оружием вестись. Эмгыр может надавить на нас торговлей, например. И так его товары почти вытеснили наши.       Талер разочарованно крякнул — сказанное уже было хорошо известно всем и каждому. Тем не менее, он не удержался от издевки:       — Как умно складывает, ебать его в рот! Даром что вдоль и поперек темерская голытьба в корнях. Поди и книжки читаешь, а, парень?       — У меня тоже в корнях голытьба, — оборвал его Роше. — Как и у тебя, не забывайся. А такие кадры, как Шеридан, многого стоят.       — Настолько многого, что только и умеют повторять прописные истины, как ручная сойка.       — Главное его достоинство в умении сражаться. Всё остальное дело практики. Но раз ты у нас мастер слова, то вот и научишь его. К тому же у нас остался один нерешенный вопрос: фрейлины Адды. Эти фурии скоро возьмут в оборот принцессу, а потом и самого короля, когда он подрастет. Надо избавиться от них как можно скорее.       — А ты, значит, опять куда-то сваливаешь? — возмутился Талер, глядя на то, как он поднимается со стула.       — Да. Впрочем, Шеридан тут будет полезнее: он имел возможность пообщаться с ними гораздо ближе, чем я, — Вернон подмигнул парню. — Ну а следующим пунктом программы можете заглянуть к кимбольтовым наемникам. Допросите их сами, а потом, если надо, я дожму то, что не дожали.       — Вот уж диво-дивное — Роше пропускает допрос!       — Что тут дивного? Это довольно скучная и неприятная часть работы, если быть честным.              На подготовку к поездке в Гарсери ушло меньше часа. Он заранее условился с бригадой краснолюдов-каменщиков о встрече на выезде из городских ворот. Те, однако, собрались лишь за час до полудня, и Вернон был вынужден оставить свои возмущения при себе, ибо это была единственная команда, бригадир которой брал уроки у известных архитекторов и готов был приступить к делу прямо сейчас, тогда как люди на зиму уже свернули лавочки или заломили нереальные цены.       — Я раздобыл в канцелярии документы на здание. И старые планы, — краснолюд помахал тубусом перед Роше.       — Зачем они сейчас?       — Затем, милсдарь капитан, что в нашей работе они первее всего. Надо же знать, как должно выглядеть то, над чем мы будем трудиться. И если б вы присутствовали с нами в архиве, мы б получили бумажки быстрее. Наше счастье, что архивариус друг моего свояка.       — Ладно, понял. Едем уже.       При свете дня было заметно, что лед, сковавший озеро Вызима, оставил только некоторые черные прогалы на особо глубоких местах. Все корабли, еще две недели назад красовавшиеся там, были отправлены на зимовку. Но большак был вполне проходим. Вернон заметил вслух, что бригадир почему-то взял с собой только часть команды и совсем не взял телег с инструментами.       — Остальные прибудут, когда мы утвердим смету и получим деньги на закупку материалов, — отозвался тот. — Если там вообще будет поле для деятельности.       Чуть позднее, почти на середине пути к ним присоединился оценщик от казначейства, явно узнавший обо всём от Наталиса и мотивировавший своё присутствие «государственными нуждами». Роше и здесь решил не возражать. В конце концов, пока и правда было неясно, что их ждет в месте назначения.       Три часа пролетели незаметно. Когда они подъехали к нужной точке, он вынужден был свериться с картой. Ему всегда казалось, что строить оборонительные укрепления на возвышенности — это обязательное, неотъемлимое условие их дальнейшей эффективности. С высоты получается лучший обзор и обстрел территории, на высоту противнику тяжелее забраться, не говоря уж о том чтобы подкатить осадные орудия. На крайний случай, если высоты нет, ее сооружают искусственно. Однако ничего из этого не работало в отношении Гарсери.       Чтобы найти его, группе пришлось углубиться в низину, заросшую глухим буковым лесом с примесью дуба и граба, сомневаясь каждый метр своего пути. Благо под ногами у них виднелись останки мощения, принятого у поздних темерских дворян. И всё равно идти им пришлось долго. У Роше даже мелькнула мысль, что Иорвету тут очень понравилось бы — всё родное, скоя’таэльское и донельзя запутанное. Не хватало только скалящихся за деревьями накеров да щелканья эндриажьих жвал, зато треск веток в отдалении вызывал мысли о тварях посерьезнее. Леших, например. Несмотря на то, что Гарсери, очевидно, был брошен без восстановления из-за его неудобного расположения и трудностях обороны, могли быть и другие причины. Зато ни на дороге, ни у самого форта их не встретил никто посторонний.       Когда за деревьями наконец показались каменные стены, все невольно вздохнули с облегчением. Крепость была тут. И ее двухэтажный барбакан был цел. Даже железная решетка на воротах сохранилась, до половины поднятая над землей. Вернон проехал под ней, глядя наверх — вдруг рухнет прямо на голову? — но она не шелохнулась. Правда, остальному можно было не радоваться так сильно.       — Твою мать, да это же просто гнилые развалины! — ругнулся он, уставившись на провал вместо внутренних ворот и виднеющийся за ним массивный прямоугольный донжон.       Всё было намного хуже, чем он ожидал. И ему не было нужды быть каменщиком, чтобы признать очевидное: здесь работы не на один месяц. И с неясным результатом. Поцокивание краснолюдов лишь подтвердило его мысли. Оценщик же издал полный упрека вздох.       — Ну, по крайней мере, здесь не прижились бандиты, — бригадир всё же нашел в увиденном некий плюс. — Еще лучше, если мы не найдем внутри чего-то вроде коконов гигантских пауков…       — Они не размножаются на пороге зимы.       — Может быть. Я не силен в местной фауне. Хм, а что насчет экимм? Фледеров? Гаркаинов? Куда-то же они хоронятся, чтобы провести эти лютые зимние месяцы.       — Проверим, когда окажемся там.       Никто не воспринял слова Вернона всерьез. И никто не понял, что он не испытывает страха. Одно только разочарование и злость. Он спешился и отдал вожжи своего коня одному из младших мастеров. Обошел оба двора замка, побольше и поменьше, разделенные между собой стеной и малыми воротами. Внешние же стены были усилены зубчатым краем, кое-где на верхушках зубцов виднелись обломки чего-то вроде штырей. Дворы по периметру густо заросли всяким сорняком, который уже пожух, прибитый к земле осенними дождями и слоем снега. В центре и вокруг двух колодцев, сохранилось прочное плотное мощение, трава там почти не росла. К стенам изнутри лепились дощатые гнилые постройки, явно некогда служившие сараями, складами и конюшней. Теперь их проще и безопаснее было снести.       — Интересно, как переводится название этой дыры? — протянул один из краснолюдов.       — Никак. Просто набор букв, насколько мне известно, — отозвался Роше.       Он не успел изучить план замка заранее, но на первый взгляд он казался максимально простым. По четырем внешним углам — четыре башни, две круглые на севере и две квадратные на юге. Донжон, уместившийся между теми, что круглые, уныло чернел узкими провалами окон. Он должен был представлять собой средоточие и смысл всего форта: три высоких этажа, последний из которых венчался площадкой с четырьмя маленькими обзорными башенками, самая высокая точка всей крепости. И он действительно оказался цел, чего нельзя было сказать о башне справа от него, полностью обвалившейся вместе с примыкающим к ней участком каменной кладки не меньше десяти метров длиной.       — Тут есть странность, — заметил бригадир, почесывая в затылке. Он ходил осматривать постройку с внешней стороны. — Основное здание, как бы это сказать, частично является северной стеной.       — Примыкает, ты имеешь в виду?       — Нет. Именно что является: окна первого этажа выходят прямохонько на рощу. По идее-то его следовало бы поставить в центре замка, или, на худой случай, сделать нижние ярусы полностью глухими, не меньше десятка метров толщиной. Но это у нас в Темерии. Не знаю, честно, как в других местах. С точки зрения обороноспособности его текущее размещение и конструкция — просто преступление.       — Мне не нравятся твои выводы, — Роше мельком глянул на поджавшего губы оценщика, который даже не вынул чернильницу, затем снова на бригадира. — Заглянем-ка внутрь.       — Ох, не стал бы я… Ну да ладно.       Они осторожно отворили входные двери из дуба, обитого ржавым железом, и их глазам предстал просторный холл с огромным камином напротив, заваленным мусором. Внутри стоял непроглядный мрак. На дальней стороне и правда были окна, но высокие и узкие, почти не пропускающие свет даже днем — Вернон мысленно отметил дополнительно забрать их решеткой. Когда он присмотрелся получше, то заметил, что второй этаж представляет собой кружную галерею с вереницей одинаковых дверных проемов, ныне пустых и черных. Выше второго этажа было ничего не разглядеть.       Краснолюд разжег огонь в своем фонаре и при нем стал изучать карты, расстелив их прямо на полу. Его товарищи пока не рисковали присоединяться.       — Хм, такие толстые внутренние стены, — бормотал он. — У этого здания, я имею ввиду, чем бы оно ни было. А внешние совсем тонкие, как перегородка. Что за чушь? Я бы потолковал с главным зодчим. Уверен, он говорит с духами и хлебает суп задницей. Причем, напару со своим заказчиком, иначе кто бы это финансировал?       Роше отозвался смешком, просто чтобы темные перекрестья потолочных балок перестали так сильно давить ему на глаза. Он тоже зажег фонарь и осторожно поднялся на второй этаж по одной из двух крутых лестниц, притулившихся у входа. Проверяя, разумеется, каждую ступеньку на прочность. Потом бросил это дело, ибо они не скрипели и даже не шелохнулись. На них можно было прыгать. Чугунные перила и ограда галереи были не менее прочными. Краснолюд проводил его уважительным взглядом, но остался, где был.       — Если это был военный форт, — сказал Роше громко, надеясь сразу разбудить всех возможных тут чудищ и расправиться с ними либо сбежать, — то при первой же атаке не простоял бы и дня. Я участвовал в штурмах, знаю о чем говорю.       — В том всё и дело. Одно попадание из требушета — и вот тебе дырища. Заходи не хочу.       С этим трудно было поспорить, и это, к неудовольствию Вернона, могло привести к необходимости врать на бумагах, ибо оборонительное назначение крепости никак нельзя было исключить из сметы: Наталис будет против вложений в пустышку. Да и про политических тот рассуждал вполне серьезно. Но где их тут разместишь? Никто не должен видеть, какие порядки собирается завести Роше. Он уже примеривался про себя, где и что будет расположено. Чужие люди не вписывались. Ну, разве что сараи во дворах восстановить.       — Тем не менее, — продолжил он вслух, — Гарсери вроде как отметился в одной из междоусобиц, еще до Первой Северной. Неясно тогда зачем…       Он вдруг замолчал, заглянув в один из проемов второго яруса и обнаружил, что это не что иное как камера. Именно камера, ибо казармой назвать это было нельзя. Крошечная, меньше двух метров шириной и примерно три в длину, без какого-либо намека на окно, зато с обломками кушетки на одной стороне. Двери тут тоже некогда присутствовали, но все были аккуратно сняты с петель и украдены. Вероятно, потому что это были металлические двери или решетки, и красть их было выгоднее, чем деревянные.       — Всё-таки это не форт, — закончил он, наконец. — Вернее, не просто форт, а тюрьма. Темерцы оборудуют их примерно одинаково.       — Да, да, милсдарь капитан. Тут так и сказано. Я разобрал кое-какой текст.       — Ты сказал еще, что внешние стены тут тонкие, — Роше постучал по одной из них, и кладка отозвалась глухим звуком. — Так вот, вроде нормальные. Не хлипкие, инструментом не разобьешь.       — У узников, как правило, нет никакого инструмента, кроме своих зубов, пальцев или головы. Но они тут не помогут.       Вернон между тем попробовал межкамерную перегородку. Звук был совсем другой.       — А вот эта в два-три раза толще.       — Значит, чертеж не врет.       — Разве не должно быть прямо наоборот?       — Должно. И я тоже, как и вы, не понимаю, зачем было так изворачиваться…       Он помолчал, а Роше продолжил изучать тесные помещения одно за другим, озвучивая свои мысли:       — Двери были сплошные. Скорее всего. Иначе нет никакого смысла делать такую толщину между соседними камерами. Наверняка смысл был в том, чтобы заключенные не могли общаться между собой. Разве только постукиванием.       — А что с внешним контуром?       — Тоже довольно просто, — он приложил ладонь к камням внешней стены. Тут в принципе было весьма зябко, но эти камни показались ему просто воплощением льда. — Здание хоть и маленькое, но если разжечь очаг, то в зале будет тепло, а вот камеры не согреются, даже если развести посреди них по целому костру.       — Скорее всего, в ветренные дни от дальней стороны будет тянуть таким холодом, что хоть в петлю лезь. В каменных замках и так всегда дубак, даже летом.       — Остается предположить, что строитель и заказчик были не столько безумцами, сколько отъявленными душегубами. Притом, с подвывертами, — он с ухмылкой потрогал металлический каркас лежанки. В уме сами собой сообразились не меньше десятка пыток, которые можно устроить одним только интерьером этого закутка. — Знаешь, времена постройки ведь давние, так что хозяева наверняка были из тех дворян, которые любили гноить пленных врагов и провинившихся кметов в таких вот каменных мешках, наслаждаясь стуком их зубов. Обливали их водой, приковывали цепями…       — Я бы не хотел это представлять.       — Ладно. Мы можем как-то исправить эти изыски? Не хочу, чтобы мои собственные заключенные дали дубу до заседания суда.       Ему стало плохо при одной мысли заселить Иорвета в одну из таких камер. И, тем более, кого-то из своих ребят, Полосок. Он сам сейчас хотел бы скорее покинуть второй этаж и очень надеялся, что хотя бы на третьем есть приличные жилые помещения. Должны быть. И где, кстати, хозяйские покои?       — Ну… Снаружи можно добавить слой штукатурки по обрешетке, если уцепится — на такой отсыревшей кладке даже я это не гарантирую. А внутри обьем дешевыми досками. Главное, чтобы узники не задумали устроить пожар.       — И сгореть заживо?       — Почему нет? Вы б сами полежали возле стеночки хоть часок. Уверен, пожар показался бы вам спасением.       Роше спорить не стал, хотя и предположил, что отчаянные эльфы могут пойти на крайние меры, если так же, как и их предводитель, вобьют себе в головы мысли о предательстве.       — Но самое важное сейчас — это подвал, — добавил краснолюд. — Если он есть. Фундамент и перекрытия. Если хоть что-то из этого в плохом состоянии, у меня будет лишь одна рекомендация для вас и для себя: скорее уносить отсюда ноги, пока эта халупа не стала для нас могилой.       — Тогда приступай к осмотру, чего зря воздух коптить?       Он собирался еще глянуть, что же находится на третьем этаже, утопающем в темноте. Галерея там была ничем не огорожена, зато комнатки оказались просторнее почти в два раза. Очевидно, именно они предназначались для владельца строения, его ближайшей обслуги и гарнизона. Вернон обошел их по периметру, пока не нашел самую просторную, выходящую двумя окошками на лес и отделенную от галереи толстой стеной и подобием тамбура. Ее и назначил будущим кабинетом коменданта. Она располагалась прямо над очагом холла и в ней был свой отдельный большой камин, что только укрепило его решение. Сама комнатка делилась на две, полностью пустые, но несложно было представить, как в первой разместится рабочий стол и шкафы, а во вторую, постаравшись, можно будет упихать кровать и бадейку для мытья. Вот и пригодится конфискованная мебель. К особенной своей радости он нашел в ней и спрятанный за дверцей нужник, выведенный на наружную стену, с дырой, отделанной деревом, даже не треснувшим. Из дыры наверняка здорово поддувало, но это были мелочи. Что сказать, прежний хозяин любил комфорт.       Он спустился вниз и вышел во двор.       — Пока всё это мало пригодно для обитания, но в мою молодость случалось зимовать в местах и похуже, — сказал он оценщику, который дожидался окончания осмотра возле импровизированного костерка. — Нам же что сейчас главное? Чтобы заключенные остались живы.       — Я полжизни занимаюсь тем, чем занимаюсь. На восстановление этих несчастных развалин уйдет год! — проворчал тот недовольно. — А толку? Да, тюрьма, но такая крошечная! И как укрепление бесполезная — из-за этого проклятого леса гарнизон даже не будет знать, где враг. Послушаем еще, что скажут мастера. Наверняка фундамент безнадежен.       Вернон всей душой надеялся, что нет. Первое гнетущее впечатление прошло, и теперь он уже спокойнее смотрел на Гарсери, который нравился ему всё больше. Форт был удобным по планировке, его пытались сделать максимально компактным. В обе северные башни, вплотную примыкающие к главному зданию, можно было попасть с любого этажа, а дозорные легко могли оббежать весь периметр стен меньше, чем за три минуты. Всё пространство прекрасно просматривалось и простреливалось. Красота.       Краснолюды еще долго обследовали округу. Ходили везде, стучали, что-то мерили, и Роше слышал их разговоры: никаких лабиринтов, тайных комнат, ходов.       — Тут нет даже подвала, — доложился бригадир спустя время.       — Замечательно! — кивнул Роше.       — И еще лучше, что мы не нашли ни одного трупа. Это всё-таки дает надежду, что каземат не успел послужить своему основному предназначению. Либо служил недолго.       — А если бы вы нашли тут трупы, что с того?       — Да просто такие места, особенно когда их бросают, притягивают к себе всякую нечисть. Мы приступим к работе только если нам выделят охрану. Я давно уже разучился махать топором. Да и обычное оружие против призраков или вампиров не канает. Нужно серебро.       Вернон кивнул оценщику, чтобы тот занес это в смету. Но пока умолчал о том, что собирается назначить охраной свои Синие Полоски. Под Вергеном парни собаку съели на драках с призраками, да и в столице, если они останутся без ежедневного присмотра, их потянет пить, драться и развлекаться, теряя навыки. Учитывая секретность объекта, он не планировал привлекать к работам много народу. Что-то неотложное — например, основное здание и отсутствующий кусок стены — стоит сделать сейчас, а всё остальное можно оставить до лучших времен.       — Ну, вроде закончили? Результаты оценки предлагаю подбить в какой-нибудь корчме, — сказал он, услышав как писчее перо чиновника со стуком ткнулось в корку, намерзшую внутри чернильницы.       — Звучит разумно! — согласился краснолюд, дуя на покрасневшие ладони. — Этак наш казенный друг не то что без чернил — без пальцев останется.       Дабы задобрить и склонить всех на свою сторону Вернон заявил, что выпивка и закуска будет за его счет. Он всегда считал, что нужно быть щедрым там, где это уместно, ибо «скупой платит дважды». После небольшого пира он намеревался заночевать там же, в корчме, а на следующий день рвануть в Дорндаль. Иорвет наверняка уже на месте. Никаких скоя’таэльских баз и даже бывших бандитских укреплений там нет, так что бедолаги рискуют сильно подморозить конечности. Будь дело летом, он немного потянул бы, прежде чем везти их в Гарсери. Сейчас же к их прибытию работы будут в самом разгаре, и это очень неудобно, ибо «узников» придется сразу закрыть в клетушках. Даже временное, подобное содержание может плохо сказать на их самочувствии и отношении к «надсмотрщикам». Как с этим быть — пока неясно.       Спустя полтора дня он достиг Дорндаля и заселился в свою местную ставку под предлогом некоей тайной операции, и никто с него ничего не спросил. Для вида он даже зашел к главе городской стражи, с которым полезно было водить знакомство, но сразу же после этого отправился из города вон. В условленую рощу, где его уже должны были ждать.       Его не ждали. Роща была небольшая, и он несколько раз объехал ее по кругу, потом еще два раза насквозь в двух пересекающихся направлениях. В спешке и нетерпении он совсем забыл, что эльфы могли опоздать по каким-нибудь совершенно обыденным причинам. Например, болезнь кого-то из членов отряда или проволочка на границе. Или… нет, он не хотел и думать о том, что Иорвет действительно решил послать куда подальше его помощь. Потому что если всё так, то ему, Роше, уже никто не даст второго шанса выцеплять их клещами. Наталис велит немедленно вернуться в Вызиму, пока его не сочли чокнувшимся. И были бы совершенно правы.       Приехав на то же место следующим днем, а затем еще раз вечером, он вынужден был впустить в сознание эту мысль. Хорошенько рассмотреть ее, проникнуться. В самом деле, со стороны он наверняка виделся полным неадекватом. Тратить время и деньги на какую-то эфемерную надежду, ведомый жалким подростковым желанием! Теперь он не был уверен, что суть в одном лишь этом желании. Само по себе оно не могло сподвигнуть его развернуть такую широкую деятельность. Но тогда что еще, долг за жизнь? Возможно. Но Вернон не считал себя настолько принципиальным, чтобы отдавать его, не дождавшись равнозначного случая. Может, жалость к противнику? Сочувствие? Товарищеская солидарность?       Он перебирал в уме, нарезая очередной круг вдоль кромки рощи. Копыта коня глухо стучали по мерзлой земле, временами попадая в лунки ледяных луж. Те лопались с тихим треском. Несколько раз мимо него проезжал конный разъезд дорндальского правителя, уже начиная с недоверием коситься, как и другие путники на дороге, явно запомнившие его. Еще немного — и начнут предлагать помощь, спрашивать что да как. Вернон остановился, погрел руки одну о другую, зажав поводья под локтем. «Бессмысленно. Поеду назад в ставку и подожду еще дня три, не больше. Потом вернусь в Вызиму».       Так он и поступил. Ворота столицы показались ему унылым, опостылевшим зрелищем, как и всё вокруг. Никогда еще он не ощущал такой глухой, гулкой пустоты. Однажды ему случалось быть брошенным: пока он был в очередном походе, его девица загуляла с другим, а его больше знать не желала. Но тогда его уязвила лишь попранная гордость, и то старое чувство былом ничем в сравнении с новым, к которому добавилась… да, боль. Боль и злость. «Какого хрена, не понимаю! Почему я так зациклен на нем?» В полной прострации он машинально перебрал прибывшие за последнее время письма, едва ли сознавая, что в них написано. Некоторые, не особо важные, он отбрасывал в сторону. Доклад агента с цинтрийского приема заслуживал внимания, но не неотложного, иначе он вместо писанины явился бы с ним в Вызиму сам, притом гораздо раньше. А праздные рассуждения Роксаны насчет покушения и судьбы де Ридо пока нуждались в проверке временем.       Бьянка, видя что он сильно не в духе, даже не подходила к нему, но Шеридан старался молча помогать там, где мог. В самоустранении девушки он нашел удобный повод выделиться и стать ближе. Может, пока что начальник этого не заметит, но запомнит однозначно. Он аккуратно собрал все отложенные бумаги и, пока Роше в начале девятого вечера уже лежал на койке, бездумно глядя в потолок — заболел что ли? — понемногу перечитал их все.       — О, а это занятное, — пробормотал он себе под нос. Потом, вчитавшись, повторил уже громче, чтобы остальные слышали: — Комендант Флотзама пишет о задержании группы «белок». Вот ведь сказочник, а! Или ловкач. Наверняка ведь попросту взялся за старую, проверенную тему выдавать мирных эльфов за скоя’таэлей.       — Чего? — прохрипел Роше. Затем ощутимо вздрогнул, но постарался это скрыть. — Что там про «белок»?       Лейтенант насмешливо хохотнул.       — Да якобы самого Иорвета схватили. Как же! Этот гнус сейчас Аэдирном занят, все знают. Там уж десять деревень пострадало, и «белки» к какому-то городу подбираются. Чего им в Темерии делать?       Несколько Полосок, в данный момент пребывавшие в казарме, отозвались гоготом и шуточками. Вернон же поднялся на ноги, почти уверенный, что ему это снится. Он ведь точно читал это письмо. Как мог пропустить такое? Он подошел к Шеридану и перегнулся через его плечо, быстро пробегая глазами написанное. Затем, глубоко вдохнув, вернулся в постель. На ночь глядя и на сонную голову такие дела не делаются.              Он сделал вывод, что Иорвет попытался еще раз прорваться через границу, определенно имея некую важную цель в Темерии. Но всё-таки пошел не через Сьёрена, хотя знал, о ком идет речь и точно не перепутал бы. Значит, не доверился. Решил сделать по-своему, но не учел темерское оцепление. Вернон попенял на себя за то, что не предупредил об этом специально, но усиленная охрана была буквально сама собой разумеющейся — в конце концов, войска Радовида стоят прямо напротив, на том берегу Понтара, и темерцы обязаны стеречь этот фронт. Обычные, незыблимые правила доброго соседства. Иорвет не мог о них не знать.       И, тем не менее, не смог их аккуратно обойти. Это обстоятельство, конечно, тешило патриотическое самолюбие Роше — граф подобрал очень опытных, хорошо подготовленных солдат. Но эльфов скорее подвел зимний лес. Это совсем не то же самое, что лес летний с его маскирующей листвой. Зимой чертовы ледовые лунки не видны под снегом, зато на сотни метров кругом разносится их треск, который не перебивает стрекот умолкших птиц. Маленький отряд легко окружили и наверняка поставили перед ультиматумом — сдаться либо быть расстреляными. На эту тему можно было рассуждать долго, но главное тут то, что комендант предпочел сначала доложить о поимке властям, а вовсе не собирался сдавать пленников Стеннису, как предположил Шеридан. Впрочем, он мог сообщить чисто для проформы и потом сдать всё равно, иначе его записка не шла бы почти десять дней с даты, указанной под подписью. Нужно торопиться.       Он набросал для графа короткую инструкцию о том, как, когда и куда тот должен доставить эльфов, затем отправил ее со срочным гонцом. Она должна была дойти за четверо суток, не дольше — он-то своих нарочных кормил не зря. В ожидании прибытие беличьего отряда под конвоем, Роше сразу выехал в Гарсери. Нужно было проверить, как там идут работы. Между прочим, прошло уже полторы недели! Декабрь на пороге.       Для охраны форта и работающих там каменщиков он отрядил, конечно, не всех Полосок. Шестерых было вполне достаточно, и пока им было сказано, что это восстановление объекта высокой государственной важности и, соответственно, секретности. Они сами до сих пор не знали кого тут будут содержать. Теперь предстояло несколько просветить их на этот счет, пока совсем не извелись. Ну и перевезти остальных. Иначе сложно будет совладать почти с двумя десятками остроухих террористов.       Ремонт был в самом разгаре, но Роше был недоволен тем, что работы движутся слишком медленно.       — За это время уже можно было доделать стену! А вы только мусор в донжоне расчистили, — отчитал он бригадира.       — Как же, господин, вы гляньте — мы и сарайки убрали, и всё что в них набито, — обиделся тот. — Это только с виду везде пусто, а как мы начали простукивать полы, так там гниль одна. Вот, до балок пришлось ободрать. А в первую очередь ведь для наших сторожей старались, у них тоже запросы по жилью не то чтобы скромные, — он покосился на троих Полосок, с арбалетами наперевес расхаживающих по верху стены. Трое их сменщиков, очевидно, отсыпались.       Конечно, заселяться в полуразрушенное здание в эту пору года — то еще удовольствие, но на войне бывало и хуже. Им не привыкать.       — Когда будет готово главное здание?       — Это смотря какая степень готовности нужна.       — Такая, чтобы я мог заехать сюда, как комендант, и контингент завезти. И не сдохнуть при этом, провалившись на первый этаж или отморозив башку. Окна вставили?       Краснолюд почесал бороду.       — На это разнарядки не было. Дорогие же! Стекло.       — Срань господня, какое нахер стекло? Двойные ставни прикрутите и решетки, где я указал, и довольно будет. Стекло только для моего кабинета. Не перепутай.       Про руины башни Вернон даже не начинал. Бригадир заговорил о ней сам.       — Придется оставить ее на весну, ничего не попишешь. Хорошо если внутренние ворота поднимем. Раствор замерзает, не схватившись, замешивать не успеваем. Нам бы побольше рук, кхм, да еще топлива.       — Разрешаю использовать моих парней, и на топливо накину еще монет. С башней, так и быть, повременим. Если нарушитель попытается сбежать по обломкам, мои снимут его болтами.       — Превосходно! Тогда займемся стеной, чтобы форт был закрыт еще надежнее.       Далее они проследовали в покои коменданта. Он распорядился обить стены трофейными дубовыми панелями и, где это было возможно, навешать гобеленов. На подчищенный пол кинули несколько невзрачных ковров и шкур, а над кроватью установили полог. Помещение стало походить на спаленку мелкого королька, но зато обещало хоть какое-то тепло. Тем не менее, пока недостаточное. Камин уже топился, но даже он не мог прогнать сырость и пронизывающий холод от стен.       — Погодите, милсдарь Роше, камни просохнут — и станет получше.       Ключевым словом здесь было последнее. «Получше». Он терпеть не мог зимовать в замках, предпочитая любое деревянное сооружение. И всё же Иорвет того стоил. Он стоил гораздо большего. Кстати говоря, для него он приготовил на выбор целых три комнаты. Две на той же стороне этажа и одну рядом со своей — на плане она пока предназначалась для заместителя. Надежда была на то, что эльф выберет именно ее.       — Так, послушай-ка сюда, — он подозвал краснолюда ближе и понизил голос. — Есть одна просьба. Получится ли сделать незаметный проход между этими двумя помещениями? Бьянка, мой заместитель, всегда должна быть начеку, если мне что-нибудь понадобится.       Мастер глянул на него, затем немедленно осклабился. Он пока что не видел Бьянку вживую, но само имя сообщило ему то, о чем говорить было не принято.       — Насчет этого… Прекрасно понимаю вас, господин, но никак не смогу устроить то, о чем вы просите. Конструкция стен попросту не позволит мне этого сделать. А если выдолбить дверь в смежной стене, есть риск обвалить потолок. Вариант сделать внешнюю галерею…       — Отпадает сам собой. Незаметный ход на то и незаметный, чтобы его, черт возьми, никто не замечал. Ладно, я понял тебя. Забудь.       Досадно, подумалось ему, что прежний хозяин сам не предусмотрел никаких тайных дверей. Хотя бы затем, чтобы в случае опасности по-тихому покинуть замок. Но что есть, то есть.       Несколько дней он провел в Гарсери безвылазно, обживаясь. По его мнению, даже его полупустой городской дом был намного уютнее, чем то, что пока получалось здесь. Постепенно подъезжали остальные Полоски, кроме тех, кто дежурил у детей, и тут же принимались ссориться за лучшие помещения третьего этажа. На второй никто даже носа не совал — настолько там было отвратительно. Капитан до некоторой степени оказал влияние на эти выборы, велев определиться со стороной галереи, правая или левая, и те, изучив карту ветров и высоту окружающих деревьев, выбрали правую сторону. Потом они продолжили ругаться, кто с кем будет жить, поскольку по какой-то мистической причине общая вызимская казарма их устраивала, а вот в четырехместных вариантах в Гарсери распределиться по интересам оказалось сложнее. Хотя прежний хозяин явно очень любил своих людей, позволив им жить более-менее отдельно, а не всей кучей вповалку, как это обычно бывало. Вдобавок в каждой комнатушке был собственный небольшой очажок, с выведенной на крышу трубой. Иные аристократы живут хуже! Бьянка, разумеется, выбирала одной из первых, и ей досталась отдельная, самая симпатичная и светлая из всех. Подальше от начальника. Шеридан же будто нарочно занял ту, которая предназначалась Иорвету.       За несколько дней до вероятной даты прибытия «белок» мастера закончили все основные дела в северном дворике и продолжили заниматься внутренними воротами. В главное здание больше без спросу не ходили. Поэтому одним утром Вернон спокойно собрал всех своих солдат в холле, который по совместительству был и столовой, и приготовился сделать важное объявление. Необходимо было морально подготовить их к грядущему.       — Итак, вы уже знаете, что нам какое-то время придется жить здесь и изображать из себя тюремщиков, — начал он. — И совсем скоро у нас появятся новые соседи. Я называю их именно соседями, хотя для всего внешнего мира это будут заключенные. Запомните и не перепутайте, когда будете бывать в этом самом внешнем мире.       — Ясно. А что за соседи-то? Неужели ведьмы?       Судя по пресным голосам, они давно делали ставку на чародеек, будучи крайне разочарованы тем, что не поучаствовали в их ловле. И на дракона не ходили. Такие шепотки имели широкое хождение по отряду.       — Нет. Ведьмы тут ни при чем.       — Тогда кто?       — Эльф Иорвет вместе со своим отрядом.       Он терпеливо подождал, пока вслед за долгой паузой непонимания придет черед недовольных пересудов и ропота, волна которых очень нескоро сойдет на нет.       — Успокойтесь уже, парни! — усмехнулся Шеридан. — Капитан просто шутит. Даже если флотзамцы каким-то чудом поймали их и передают нам, они все здесь не поместятся. Это же огромная банда.       К его сожалению, Роше вынужден был признать, что шутки тут ни при чем.       — Увы, обстоятельства повернулись так, что нам просто придется их принять здесь. Повторяю: на какое-то время.       — Почему?! Проще же сразу выслать их тому, кто просит. После того, что они творили в Аэдирне им один путь — в петлю.       Он поднял руку в воздух, чтобы утихомирить их праведный гнев, и стал объяснять дальше:       — Вот именно за этим я и ездил в Каэдвен. Выяснял, в чем было дело. Разбирался. За Аэдирн ответственен не наш одноглазый знакомец, а совсем другой эльф. И отряд, который прибудет сюда, состоит всего из пары десятков остроухих, не из сотни.       — Всё равно ниче не понятно. То есть, мы будем скрывать их у себя или что?       — Это лишь один из аспектов. Я кое-чем обязан Иорвету, и он еще может сослужить мне некоторую службу.       Кажется, они все ожидали, будто он объяснит, о каких обязательствах речь — не о спасении же в Вергене! — и какая служба имеется в виду. Однако Роше сделал небрежный знак, что эти детали сейчас не нуждаются в освещении.       — Всё, что я сейчас от вас требую, так это усвоить несколько правил. Во-первых, Гарсери — секретный объект, поэтому никакой обслуги нанимать мы не будем. Никто посторонний сюда допускаться не будет. Но всем вам можно будет покидать Гарсери после согласования со мной. В остальном наша жизнь останется прежней. То есть, справляемся со всем сами. Мы и наши соседи.       — Они что, будут помогать?       — Да, я буду следить за тем, чтобы вклад был равнозначный. Это поможет поддерживать дисциплину и избегать стычек.       Лица Полосок выражали нечто весьма далекое от послушания. Никто из них не понимал странного, подозрительного воодушевления Роше. И очевидно было, что с правилами будет непросто.       — Что-то мне плохо в это верится, — Чижик издал невеселый смешок.       — А эти клетки, значит, для них? — Рикард показал подбородком на второй этаж. — Но там всё еще нет дверей. Как мы будем удерживать узников в их покоях?       — Двери будут, — кивнул Вернон. — Но клетки здесь чисто для антуража. Нас с Иорветом связывает определенная договоренность. И долг, — он был вынужден сказать так за неимением лучшего. — Но ни с ним, ни с его товарищами мы не будем обращаться, как с заключенными. Только в самом начале и далее на время казенных проверок. И в том случае, если они окажут сопротивление.       Также он счел нужным добавить:       — Еще раз: Наталис, Талер и люди из казначейства считают «белок» нашими заключенными, но для нас с вами они просто соседи. Не больше, не меньше. Остальные вообще ни о чем не должны знать. Снаружи, конечно, узнают всё равно. Но лучше позже, чем раньше.       Бьянка, до того просто хмуро слушавшая, наконец, подала голос:       — То есть, мы не сможем приструнивать их по мелочам? Но ведь тогда они просто обнаглеют — захватят замок или сбегут. Далеко не со всеми эльфами можно договориться.       — Разумеется, мы будем их контролировать. Ведь все мы знаем, что такое эльф-скоя’таэль. И сначала контроль будет явный, но потом постепенно сойдет на нет. У них должна появиться четкая иллюзия свободы. Понимаю, это пока сложно для восприятия, но время есть. Вы привыкните.       — Так сразу и сказал бы, что они тут как гости, а на деле мы будем их пасти, как овец. И что ты будешь делать с ними потом? Не вечность же нам тут жить с ними бок о бок.       — Не вечность. И многое зависит от того, будет ли война.       — Иорвет в итоге будет передан Стеннису?       Он опасался, что всё равно получит этот вопрос прямо в лоб. И ответил на него своим обычным способом: неопределенно развел руками.              Спустя несколько суток конвоиры из Флотзама выслали одного из своих вперед, чтобы заранее предупредить Гарсери о приближающемся пополнении.       — Да уж, а они не торопятся, — продолжал ворчать Роше. Дни ожидания ползли, как полумертвые улитки, хотя он всё время был занят делами в форте и в Вызиме.       Наконец, двое Полосок, отправленные на ближайший холм как разведчики, подтвердили, что приближается кортеж. Все мастера-краснолюды еще вчера были отпущены на выходные, чтобы не мешались и не усмотрели чего лишнего, а своих солдат Вернон выстроил по периметру на башнях и стенах. Первый дворик был такой маленький, что и без разложенных тут и там стройматериалов там едва могли разъехаться четыре телеги, а в кортеже их было шесть, не считая конвоиров на лошадях, которые тоже занимали место. Внутренний двор был еще меньше, на него можно было не рассчитывать.       Вернон пребывал в таком волнении, словно ему предстояло принимать не Иорвета, а делегацию из знатных вельмож во главе с королем. Да и тогда он нервничал бы меньше. В основном его беспокоила будущая реакция его парней и «белок» друг на друга. Своих он пропесочивал ежедневно, но за поведение эльфов ручаться не мог. Если атаман не сочтет нужным сдержать какого-нибудь языкастого молодчика, или свою бывшую, глядишь, дело дойдет до кровавой резни.       — Здоровеньки будете! — шумно приветствовал его командир конвоя, заезжая на двор в компании двух своих сержантов, тоже конных. — Гляжу, у вас тут всё готово. Но где же герольды? Где фанфары?       — Передохли с тоски ждавши вас, — отозвался Роше так непринужденно, как мог. — А вы не стесняйтесь, спешивайтесь и будьте как дома.       Он сразу понял, что перед ним один из тех типов, что любят покрасоваться и поболтать. Увы, его собственное настроение сейчас было далеко от идеального. Когда разведчики передали ему, что «белок» везут в телегах, он расценил это слово как крытые брезентом повозки, ну, или открытые. Всё же речь об эльфах-разбойниках, а не господах. Но когда к колодцу одну за другой подкатили несколько одинаковых железных клетушек в две третьих человеческого роста, он едва не выматерился вслух.       По рядам Полосок прокатилась волна смешков. Шеридан, стоявший по правую руку от Роше, не упустил повода похохмить:       — Нам их в разбранном виде что ли привезли?       — Заткнись, — бросил ему Роше, силясь разглядеть хоть что-то между плотной сетки прутьев.       — Сто-о-ять вы там, сзади! — гаркнул своим командир. — Тут такая теснота, что больше не влазит. В очередь!       Заглавная клетушка, самая маленькая из всех, была задорно украшена четырьмя алыми ленточками, завязанными в банты. Вне всяких сомнений, графские солдаты обладали своеобразным чувством юмора, и Вернон с радостью оценил бы его в каком-нибудь ином случае. Да хотя бы полгода назад! Но сейчас он лишь молча достал шестопер и сбил с клетки навесной замок. Отпер ее, страшась заглядывать внутрь. Как оказалось, большую часть пространства занимал ворох тряпок. Самых разных, грязных и чистых, клочки ваты и тому подобного, что должно было послужить утеплителем, ибо тот, кто сидел внутри, поджав под себя руки и ноги, был одет в одну только рубаху и портки. Роше самому не так давно случилось побывать в таком виде на холоде, а потом проваляться с жаром несколько дней, хотя тогда было начало осени, а сегодня — он навсегда запомнит эту дату — уже десятое декабря.       — Выходи, — велел он эльфу будничным голосом, и терпеливо подождал, пока тот выберется наружу.       Иорвет не был избит, но от долгого пребывания в скорченном состоянии и со скованными руками едва мог орудовать конечностями. У него получилось вылезти только ползком, на четвереньках, потом он несколько минут пережидал, чтобы привстать, но вновь упал на колени, стиснув зубы и продолжая держаться рукой за дверцу. Роше не сделал ни одного движения, чтобы помочь ему. Во-первых, потому что не хотел унизить еще больше. А во-вторых, нельзя было показывать никакого послабления к скоя’таэлям. К его удивлению, даже темерцы притихли, глядя на скоя’таэльского атамана, и воздержались от глумливых замечаний.       — Товар живой и невредимый. Всё, как указано в описи, — командир протянул ему бумаги, и тот машинально пробежал их глазами: утомительное перечисление имен, кличек и характерных черт внешности.       — Где их шмотье и оружие?       — В отдельной телеге. Хорошо, что взял. Как знал, что спросят.       — Ясно. Выгружайте следующих.       Он ходил мимо клеток, пересчитывая зябнущих эльфов, которые садились прямо на покрытое поземкой мощение, неспособные стоять. Вернон очень хорошо знал это ощущение.       — Шевелитесь уже, живее! — подгоняли их конвоиры, за локти и колени вытаскивая наружу. Замахивались батогами на тех, кто огрызался, но таких было мало. Большинство были слишком ослаблены, чтобы сопротивляться.       — Вроде все целы, — констатировал Роше при беглом осмотре.       — Говорю же! Никто этих ублюдков даже пальцем не трогал. Есть тут, правда, одна заноза в заднице. Вот ее пришлось немножко припугнуть, чтоб умолкла.       Вернон догадался, что это он о Шантерель. Когда он разыскал девушку, то пожалел, что не располагает каким-нибудь широким платком, чтобы накинуть ей на плечи. Две другие женщины, Эмма и Гиттан, тоже нуждались в платках, поскольку на них, в отличие от мужчин, не было даже рубах. За время пути солдатня не пропустила возможности хотя бы полюбоваться и полапать, если уж не воспользоваться.       — Будь спокоен, сифозная свинья, я тебя запомнила, — проговорила Шанти, не отрывая взгляда от командира конвоя. — И когда я до тебя доберусь, ты пожалеешь о каждом отверстии, которым тебя наградила природа.       Несмотря на холод и измученность, она говорила четко и с такой злостью, что будь в ней хоть толика магии, ее угроза исполнилась бы мгновенно. Эмма тоже оглядывала солдат графа, спокойно и сосредоточенно, но ее лицо ничем не выдавало ее мысли.       — Я тебя только погладил, грязная ты шлюха, — с ленцой бросил командир. — А вот здесь тебя и твоих подружек ждут настоящие приключения. Смотри, сколько горячих молодцев собралось на стенах!       Остальные эльфы не реагировали на их перепалку, оставаясь в странном осоловелом состоянии. Роше глянул на Иорвета, но тот тоже отстраненно взирал на происходящее. Хотелось верить, что по дороге действительно не произошло ничего ужасного, иначе он точно не стал бы молчать. В Вергене он выглядел вполне себе заботливым бывшим.       — Почему ты не сказала ему, что в положении? — Бьянка подошла ближе, узнав ее и других женщин.       — А что изменилось бы? — огрызнулась та. — Ты вроде не малявка наивная, всё сама понимаешь.       Солдаты конвоя принялись гоготать и толкать друг друга локтями, глядя вслед Вэс, которая, чертыхаясь, отправилась за одеялами для эльфок. Командир же заметил:       — Верно говоришь, ушастая: баба — она и брюхатая всё та же баба. Как и эта вот, в кирасе. Видали, как жопкой-то призывно помахивает?       — Ты Бьянку не трогай, — предупредил его Роше. — А то выйдешь против нее один на один. Она добрая девочка, добивать не будет, но здоровым ты отсюда уже не уедешь.       Он сам с радостью двинул бы этому типу в челюсть. Геральт бы такое одобрил. Но он — не Геральт. И потом, все условия инструкции были четко соблюдены, придраться не к чему, кроме отдельных спорных деталей.       — Ладно, заканчиваем распаковку и прощаемся, — с прежней ленцой велел тот своим. Затем вновь повернулся к капитану, словно не слышал никаких предупреждений. — Между прочим, я рассчитываю на чаевые или хотя бы харчи для моей команды. Мы, по сути, вашу работу выполнили: скотоебелей вам поймали.       Вернон был доволен собой, что сумел удержать себя от рукоприкладства. Ему не было нужды опускаться так низко в тот момент, когда на всех стенах и целых башнях стояли его люди с арбалетами наизготовку.       — Харчи? Чаевые? — переспросил он с улыбкой. — Ты, мужик, меня с кем-то путаешь. Иди клянчи подачки у своего хозяина и будь благодарен, если я о тебе больше не вспомню.       Будучи человеком гордым, конвоир желал бы пободаться еще — это было видно по его лицу и позе. Будь сейчас прямо противоположная ситуация, он повел бы себя иначе. В конце концов, кто такой этот Роше? Он слишком далеко сидит, и над людьми графа не властен, а его Полоски некоторым и подавно что кость в горле… Но ситуация была такой, какая есть: чужие солдаты на стенах, а за спиной решетка ворот, приоткрытая ровно настолько, чтобы не задеть макушку всадника.       Несколько минут спустя герса с лязгом опустилась за последней лошадью конвоя и на глухие дубовые двери лег засов. «Белки» и Синие Полоски остались в форте одни.       — Если у меня из-за этого гада будет выкидыш… — шипела Шанти своим товаркам. Однако Гиттан напомнила о другом:       — Поверь, это наименьшее зло из того, что нас ждет здесь. Если нас вообще оставят в живых.       Вернон был восхищен выдержкой иорветовой подруги, хотя выглядела она удручающе со своими грязными, свалявшимися волосами и чумазым лицом. Он почувствовал к ней странное уважение, как ко всему, что имело отношение к Иорвету. Последний, между тем, уже привел себя в вертикальное положение. И Роше подошел к нему с клином и молотом, чтобы разбить колодки.       — В инструкции не было ни слова о клетках, — сказал он тихо, чтобы только эльфу было слышно. Чуть коснулся пальцами пунцовой от мороза руки. — Но если бы я его сейчас наказал за это, через пару дней Наталис прислал бы сюда оцепление для выяснения обстоятельств. А я загремел бы в дурку.       — Понимаю.       Это было первое, что тот сказал за сегодня. Он ронял слова с прежней бесцветностью, и сложно было судить, насколько внимательно он следил за тем, что творится вокруг. Выглядел при этом так же жалко, как и его товарищи. Однако Роше никакой жалости к нему не испытывал. Всё это были лишь временные неурядицы, которые легко преодолеть баней и сытным ужином.       — Больше ты их не увидишь, обещаю, — он продемонстрировал эльфу наручники и цепь, а потом бросил их в кучу мусора. Предпочитая сделать вид, что не заметил его скептической ухмылки.       — А они? — Иорвет кивком показал в сторону своих.       Те смотрели на темерцев изподлобья и молча, дрожа от холода. Синие Полоски переводили настороженный взгляд со своего капитана на «белок» и обратно. Шеридан не спускал ладони с рукоятки меча. Ему очень не нравилась идея расковать атамана, не говоря уже обо всех узниках. Не было смысла ждать более подходящей минуты для разъяснений, так что Вернон обратился ко всем сразу:       — Итак, мои люди уже знают правила, и теперь я озвучу их для вас.       Аэлред, к его сожалению, не погибший во время пути, язвительно протянул:       — Правила известны. Произошло именно то, о чем ты нам пел в Каэдвене. Буквально буква в букву. Завтра мы будем переданы людям Стенниса.       Иорвет не спешил останавливать его. То, чем всё обернулось, не добавляло темерцам очков доверия. И тот факт, что эльфы сами в этом виноваты, не облегчал дела. Они никогда не признавали за собой никаких ошибок и никакой вины.       — Про Стенниса вы можете забыть. Будь у меня цель договориться с ним, мне выгоднее было бы держать вас ближе к границе, а не тащить в такую даль. Логика ясна?       «Белки» молчали, и Роше продолжил:       — Оружие и аммуницию вам не вернут. В остальном условия, можно сказать, карамельные. Вы будете размещены в двух отдельных больших камерах на третьем этаже вот этого прекрасного здания, под круглосуточным надзором. Но для нарушителей предусмотрены несколько укромных уголков на втором.       Он имел в виду три тесные клетки прямо над главным входом, в противоположной стороне от главного очага.       — И что там, цепи и дыбы? Лежанки с гвоздями?       Роше смерил Аэлреда оценивающим взглядом.       — Нет. В основном, там лютый мороз. Ты, конечно, молодой и выносливый эльф, и тебя хватит часа на три, но потом ты будешь долбиться в дверь и скулить, чтобы выпустили. Ну, или сдашься и замерзнешь насмерть. Выбор за тобой.       За время паузы «узники» могли обдумать его слова. Они никогда не забывали, что такое холод и голод, ведь буквально только что пережили долгое путешествие в продуваемых всеми ветрами клетках. Это их не убило, но измучило и довело до такого отчаяния, что добровольное попадание в подобный ад казался им невероятной глупостью. Если есть возможность побывать в комфорте, лучше воспользоваться ей, вне зависимости от того, что будет дальше.       — Ясно, — глухо отозвался один из скоя’таэлей, черноволосый и худой, как скелет, и весь дрожащий с ног до головы. Вернон подумал, что видел его в Вергене, и раньше у него было красное лицо, а глаза слезились — наркоман. — Вы в полном вооружении, а мы не идиоты. Лезть на рожон не станем.       Выражение лиц и позы Полосок отражали их сомнение в честности подобного заявления. Пусть в ход арбалеты и мечи было не проблемой. А вот оставить Роше без нужных ему для какой-то неведомой цели пленников — проблема еще та… Иорвет чуть опустил голову в подтверждение слов своего солдата. Он всего один раз бросил взгляд на закрывшиеся главные ворота, потом посмотрел на двери донжона.       — Если с правилами покончено, то идем, — бросил глухо.       Холл, он же обеденный зал, был невелик, но отопить его оказалось непросто. Помещение, оборудованное Полосками для своей бани, находилось тут же рядом — огороженный деревянной перегородкой закуток, одной стороной которого был бок огромного очага, выдающегося вперед. Благо, первые строители справедливо решили не отапливать глубину наружной стены, а распределить тепло в зал. В закутке было душновато и влажно от воды, возле очага были расставлены три больших кадки для мытья, отделенные друг от друга ширмами. Хотя измученных эльфов ширмы заботили меньше всего. Они жадно смотрели на чистую воду.       У огня были выставлены с десяток кадок поменьше, а на решетке грелись несколько котлов. На лавках они обнаружили вдосталь серых полотнищ для обтирания, чистое белье и одинаковые серые гамбезоны в качестве теплой одежды. Ребята Роше здорово бухтели и ворчали, подготавливая всё это для «каких-то паршивых эльфов» и корча такие рожи, будто их заставили собственными рубашками отмывать сортир в «Кудлатом Мишке». Всплыли разговоры о вшах и болезнях, и капитану пришлось напомнить им, что если остроухие не будут мыться вовсе, то вшей и прочей заразы от этого меньше не станет.       — Они мне ведущую руку перешибли. Из-за них я теперь ограниченно дееспособный, — ныл Овен, отказавшийся помогать с подготовкой. — Если им надо, пусть топают к колодцу сами.       Вернон заметил на это:       — Другие из-за них жизни лишились. Что теперь, мстить из могил? Можете подшучивать над ними, я не против, но только если это не приведет к потасовке. И никаких приставаний к эльфкам.       — А к эльфам? Я иных друг от друга даже по трезвянке не отличаю!       — Тогда только по взаимному согласию. Если ты у нас такой неразборчивый.       Мало-помалу большинство новоиспеченных «соседей» начало понимать, что темерцы, тем более Синие Полоски, вряд ли стали бы так стараться, если в будущем собирались пустить их, «белок», по этапу. Это не тянуло даже на фарс. Зато они начали задаваться другим вопросом: зачем это всё? Из-за чего? И с какой целью?       — А говорят, что эльф как кот — воды не любит, — сказал Рикард Фенну, наблюдая за тем, как бодро «белки» принялись намываться, и оба насмешливо фыркнули.       Роше за банными процедурами, естественно, наблюдать не стал. Но дождался, пока Иорвет закончит, и сказал ему:       — Ваше барахло завтра будет осмотрено, а потом вы сможете вернуть себе особо ценные вещи, — он знал, что особенно тщательно нужно смотреть пояса и кирасы, у кого они были — там могли прятаться отмычки, иголки и прочее подобное. — А для тебя готово отдельное помещение. Есть сегодня тоже будешь там.       К счастью, тот не стал возражать, что охотнее побудет со своими. Только пожал плечами. Роше повел его на третий этаж, где указал на комнату, примыкающую к ходу в северо-западную башню. Тесная, всего с одним высоким маленьким окошком, схваченным снаружи решеткой и сплошными ставнями, она показалась эльфу роскошной и предоставляла значительное уединение, о котором в Вергене нельзя было даже мечтать. Даже если это будет кратковременное уединенеие, всего день или неделя, и потом оно исчезнет, сменившись камерой в каком-то другом каземате. В отличие от своих товарищей, он понимал, для чего старается человек, и что он хочет получить, но, в силу своего характера, более-менее добровольно.       Роше счел, что и так слишком долго ждал, чтобы откладывать разговор с ним на потом или даже на завтра. Пустив эльфа вперед, изучать своё новое жилье, он глянул с галереи вниз, проверяя как там обстоят дела. И сразу же наткнулся на внимательный взгляд Шеридана снизу вверх. Он всегда думал, что именно от Бьянки будет тяжелее всего скрыть его отношение к Иорвету, но, видимо, гораздо тщательнее придется следить за своим первым заместителем.       Шеридан же старался не выпускать из внимания всё, происходящее в зале, но глаза сами собой то и дело поворачивались к третьему этажу, хотя там стоял мрак, и он почти ничего не видел со своего места. Он состыковывал в своей голове разнообразные отложившиеся в ней факты. Например, излишне долгое и сердечное рукопожатие двух командиров после штурма Вергена. Да, там были особые обстоятельства, но лейтенанту мнилось, что даже в таком случае можно было отделаться словами. Потом был еще вонючий цветочный табак, который Роше растягивал очень долго и старался курить украдкой. И теперь последнее — капитан притащил одноглазого душегуба в Темерию. Хотелось бы верить, что всё это лишь благодарность за помощь в ущелье и действительно некие пресловутые «важные дела». Но как-то не верилось.       Захлопнув за собой дверь, Роше уселся на второй из двух стульев, имевшихся в комнате. Иорвет же не постеснялся немедленно обратиться к тарелке и кружке. В нем по-прежнему странно сочеталось чувство собственного достоинства и бесцеремонность, ныне соседствующие с некой трудноопределимой чертой или состоянием, которое появилось еще во Вдовьем Плаче. Надо было признать силу страха, который испытывал перед ним флотзамский гарнизон. Они поймали его, но боялись до такой степени, что вынуждены были доставить сюда в таком виде. Ленточки на клетке были не более чем попыткой показать своё превосходство над этим чувством. А ведь это всего лишь эльф. Вернон уже беспрепятственно рассматривал его, чувствуя нечто вроде ностальгии. Примерно так же они ужинали в домике под Вергеном. Разве что тогда обстановка была намного более непринужденная, несмотря ни на что.       — Какого хрена ты пошел через факторию? — начал он, наконец. — Я всё для тебя подготовил, а ты решил поступить по-своему. И в итоге так тупо попался.       — В этом вся моя жизнь.       В его словах прозвучала ирония, дающая надежду на то, что вскоре он растает, и вернется его прежний характер. Склочный, но зато боевой и полный непрошибаемой уверенности в своих действиях.       — В отчете сказано, что ты пытался отговориться шевроном, данным тебе как пароль.       — Там это прозвучало как полный бред. Зато новый комендант решил сначала черкануть тебе, вместо того чтобы отправить меня сразу в Аэдирн. Он битый час обсуждал со своим секретарем что выбрать: деньги от Стенниса или долг Родине.       — Ну, безгрешных людей не бывает. Если бы он нажился на награде за твою голову, это никак не навредило бы Темерии.       — А как же сокрытие данных от властей? Ах да — в человеческом мире буквально всё работает как в кривом зеркале.       — Он нашел бы чем отговориться. При всём при этом он отличный управленец и полностью устраивает столицу.       — Теперь еще и герой: выследить и припереть к стенке самого Иорвета, с которым даже Вернон Роше не справился! Бедолага Лоредо наверняка со злости сгрыз свой гроб.       — Если ты хотел задеть меня этим, то поздравляю. Задел.       — Хоть какая-то победа. На фоне всего прочего, — он обвел ладонью себя и комнату. — Интересно, каким будет следующее несчастье, которое меня постигнет?       — Даже не знаю. Ты будто в эльфской трагедии: как только кажется, будто всё меняется к лучшему, на героя обрушиваются такие катастрофы, что просто жуть. Но вы же любите драмы.       Иорвет скосил на него глаза. Удивительно как презрительное выражение сделало его лицо еще привлекательнее. Гамбезон свободно болтался на его исхудавшем теле, но оно, тем не менее, не потеряло в силе и ловкости. Это было и очевидно, и ощущалось, стоило проследить за его чуть скованными, но сосредоточенными движениями. Вернон поерзал на стуле, вздохнув. Сам он был вынужден держать руки сцепленными, чтобы те ненароком не принялись гулять, где не надо. Пока еще рано.       — Ты хочешь меня, — проговорил Иорвет с неопределенной интонацией.       — Вроде ничем себя не выдаю. Но от тебя, конечно, такое не скрыть.       — Зачем скрывать? Сначала я не придавал значения силе твоего влечения. Полагал, что ради дела ты можешь отстранить его прочь. Но потом вспомнил, что людям оно мешает работать и жить, пока не будет удовлетворено.       — Ты до сих пор мне не веришь. Выдумываешь какую-то чушь, выворачивая мои поступки так, как ни один человек не догадался бы их вывернуть. Слушай, люди не настолько сложны. И я уже объяснил тебе в Каэдвене, как поступил бы, будь дело только в постели.       — Я помню, — эльф покончил с едой и прислонился к спинке стула. — Но это совсем не в твоем духе, Вернон. Потому что ты не такой, как я.       — Да, я не такой, как ты. Буквально во всём. И в этом тоже. Если сегодня ты не в состоянии, то мы можем сделать это завтра.       Он не добавил «если ты не хочешь меня вообще, то…». Такую опцию он даже не рассматривал. Иорвет всё-таки смог сложить губы в подобие улыбки.       — Ты будешь терпеть так долго? Сколько времени у тебя вообще есть?       — Много. У Наталиса большие планы на Гарсери, а его ремонт затянется до весны. Так что времени у нас хватает.       Эльф покачал головой.       — У вас. Только у вас. Знаешь, а я даже рад, что последние дни или недели жизни — тут уж как пойдет — мне удастся провести в тепле и сытости. И ты прав, это намного лучше, чем ждать смерти в каэдвенском лесу.       Он не стал говорить Роше о своих планах на чародеек и Верген. Они по-прежнему никак того не касались.       — Только не делай вид, что перегорел ко мне, — Вернон поражался тому, как Иорвет в своем обескровленном состоянии ухитряется бесить его еще пуще прежнего. — Завтра я это проверю, и что-то подсказывает мне, что твоё зубоскальство основано на отказе признать свою собственную тоску.       — Я-то как раз ее признаю, — тот поднялся со своего места и развел руки в стороны, будто приглашая. — Разве я когда-либо отрицал ее? Вот только положение у нас теперь несколько изменилось. Здесь главный ты, и я вынужден с этим мириться.       Вернон медлил. Переход был слишком неожиданным, чтобы сориентироваться. И потом, помня как «белка» обычно вёл себя раньше, его болтовня о смирении — не более, чем издевка. С другой стороны, если верить его словам…       — Пойдем, ты любишь на кровати, в комфорте, — продолжал Иорвет, на ходу стягивая с себя поддоспешник. — И раздеваться любишь в процессе, тут ничего нового для нас уже не будет, как ни старайся.       Новое всё-таки было. Но не в том, что Роше, нагнав его, сам повалил на постель — не было никаких сил больше ждать — и даже не в том, как резко стало наплевать на осторожность. Новым было то чувство, когда эльф, пытавшийся сохранить маску превосходства на лице, вдруг стиснул его руками и прислонился лбом к его лбу, замерев так на несколько секунд внутренней борьбы. От него волнами исходило тепло, будто при лихорадке, и он избегал смотреть человеку в глаза, чтобы не стало заметно очевидного. Но можно было и не смотреть. Жесткая хватка сменилась такой же жесткой лаской, а его поцелуй первое время здорово походил на укус, и только потом, когда Иорвет действительно смирился, обрел прежнее подобие нежности.       Когда, в какой момент близость с другим приобретает особый смысл? Для одних это миг предвкушения, когда еще совсем ничего нет. Для других — сам процесс. Ну а для третьих, к которым Роше вынужден был отнести себя, близость стала ценна, лишь превратившись в воспоминание. Его прежние предпочтения стерлись, как срезанные с пергамента чернила, и всё остальное, кроме пережитого в Вергене, потеряло всякий вкус, цвет и смысл. С Иорветом было хорошо, даже когда он спешил, даже когда бывал груб и излишне настойчив. В общем-то, ничего иного у них никогда и не было.       Спустя несколько быстрых минут они лежали, спрятав лица друг другу в плечи, чтобы заглушить громкое, смешанное со стонами дыхание. Роше так и остался в своем мундире, с цепью, наверняка натершей эльфу приличную ссадину на груди. Тому, конечно, было не до жалоб. И его не беспокоили белесые пятна на белье, потому что Вернону стоило беспокоиться о них больше, на синей ткани они были виднее.       — Что же, выходит, не только я спускаю от пары движений, как подросток, — проговорил он, гладя человека по затылку и шее. — Ты что, вообще ни с кем и никак после меня?       — Были бабы. Но это не то. Честно говоря, мужики тоже не спасли бы ситуацию.       Роше с усилием повернулся на бок и улегся рядом, продолжив гулять ладонью по чужому телу. Ему казалось, что он никогда не успокоится, и никогда не сможет прекратить обнимать эльфа, искать губами его рот, дышать его запахом. Впрочем, тот делал то же самое. И разговор не клеился, хотя поговорить хотелось, потому что привыкли. Разговор был маркером прежнего времени, не омраченного отчуждением и расстоянием. Тогда не было лучшего способа игнорировать то, что между строк. Может, и сейчас в этом плане ничего не изменилось.       Тем не менее, вскоре он отстранился. Сказал с усмешкой, садясь на кровати:       — Сейчас бы дойти до себя, не шатаясь… Впрочем, мы в любом случае увидимся завтра. И с завтрашнего дня у нас всё будет так, как бывало прежде.       — Как скажешь.       Намек был предельно прозрачный: человек привык быть принимающим и хотел совершенно определенных ощущений, которых не получил сейчас. Когда он ушел, Иорвет поднес к лицу руку, на которой осталось чужое семя, и неспешно лизнул ее. Вкус был не из приятных, но он многим рискнул и многим пожертвовал, чтобы вновь почувствовать его. Хотя мог бы добыть более привычным для себя способом, позволив Роше задержаться в Каэдвенском убежище. Там тоже были места, где можно «поговорить вдали ото всех», и мороз со снегом тому не помеха.       Он долго лежал навзничь, слушая как внизу новоиспеченные надзиратели провожают наевшихся, вымытых до блеска и смирных его товарищей в обе их большие камеры. Может быть, не всё так плохо, как кажется? Шантерель скоро не сможет мотаться без укрытия, ей будет тяжело даже усидеть на лошади. Да, она эльфка, притом из выносливых, но новые мучения вдобавок к уже пережитым плохо скажутся и на ней, и на плоде. Тут для нее будет лучше, чем снаружи. Если Роше задумал нечто недоброе по отношению к нему, Иорвету, то очень слабо верилось в его жестокость к женщине. На крайний случай можно будет попросить его позаботиться о ней и о молодняке. В Вызиме должны быть остатки нелюдского гетто. Большинство из тех, кто пошел с ним, а не с Шефре, были слишком неопытными, а некоторые не пережили ни одной суровой зимы в скитаниях. Не знали троп, расположения убежищ и укрытий. Без своего атамана они быстро погибнут или будут истреблены. О них он должен позаботиться в первую очередь, а потом будь что будет.              На утро он не смог проснуться. Не отреагировал на чей-то голос, не шевельнулся, когда чья-то рука сначала потрясла его за плечо, а потом подобралась к его горлу, чтобы проверить пульс. Рука почти наверняка принадлежала Вернону, хотя, может быть, он пригласил в замок какого-нибудь докторишку, чтобы следил за здоровьем «товара». Так или иначе, Иорвет продолжал спать дальше, поскольку нельзя было назвать полноценным сном ту зыбкую полудрему посреди холода, тряски и стеснения, которая была единственным способ скоротать дни и не сойти с ума от бесконечной круговерти мыслей.       За очагом и водой следили, приносили еду, один раз открыли окно для проветривания и снова закрыли. Эта забота очень походила на ту, которой его окружали соратники, когда он болел. Правда, болел он крайне редко, не мог позволить себе ослабить контроль даже на лишний день. Но здесь у него откуда-то была поразительная уверенность в том, что за это время с его ребятами не случится плохого. Роше не настолько подл, чтобы выдернуть его из забытья и тут же передать в руки преследователей. Всё же ему не чуждо сострадание и понятие чести. В крайнем случае, сначала он попользуется вдосталь, насытится, и только потом осуществит свои планы, в чем бы они ни состояли.       В чередовании сна, еды и походов к единственному на этаже нужнику, устроенному возле входа в башню — даже тут за ним зорко следили Полоски — прошли целые сутки. И лишь на третье утро после прибытия Иорвет почувствовал, что отдохнул достаточно. Он помылся еще раз, после чего немного посидел на краю кровати, собираясь с мыслями. Как любой эльф он был вынослив, и физическая усталость была быстро преодолена. К сожалению, с моральной и душевной ее аспектами не всё было так просто. Прошло не меньше часа, прежде чем он смог встать и надеть поверх гамбезона зеленую безрукавку. Его нисколько не заботило, как нелепо это сочетание смотрится со стороны, просто он привык носить сразу много всего, и в одном только белом ватнике, пусть и теплом, казался себе раздетым. Некоторая часть его личных вещей, оставшаяся после досмотра, лежала тут же на столе и на комоде. Разумеется, среди них не было ножей и ремней, даже зеркала, а его резной латунный гребень был заменен на простой деревянный, будто при желании из него нельзя было сделать оружия.       Приведя себя в относительный порядок, Иорвет вышел из камеры и смерил взглядом солдата в сине-полосатом. Тот недовольно пробурчал что-то про «опять в нужник?» и «я думал, ты сдох уж».       — Где Роше?       — В своем кабинете, где еще ему быть! Позвать что ли?       — Твоя догадливость поистине впечатляет. Но нет, я сам хочу сходить к нему.       — Тогда двигай, чего встал? Вперед!       Темерец следовал приказу и сопровождал каждый шаг заключенного, а другие охранники, чьи силуэты угадывались в отблесках постоянно горевшего теперь камина, просто наблюдали издалека. Их капитан совершенно зря сетовал на их дерзость. По крайней мере, свои задачи они выполняли на славу.       — Стоять. Тут он, — Полоска остановил его голосом, благоразумно воздержавшись от тычка булавой, и громко постучал в дверь. — Капитан! К вам этот, ну… Иорвет, короче.       Кабинет Роше располагался на том же этаже, и находился прямо над главным камином. На входе было подобие тамбура, отделяющего две двери друг от друга — первоначальный владелец замка, задумывавший эти покои для себя, наверняка любил уединение и тишину. А теперь это было на руку его нынешнему обитателю. Вернон не выставлял для себя сторожей и, судя по тому, как быстро открыл внешнюю дверь, даже не запирался. Он жестом пригласил атамана проходить внутрь, затем повернулся к своему солдату:       — Теперь можно не пасти его каждую минуту. Полагаю, он уже не навернется через перила и не рискнет совершить побег.       С первым Иорвет был вполне согласен, но о побеге отсюда пока нечего было и думать. Без лошади он далеко не убежит, даже если прорвется, а по снегу его легко выследят… Он машинально приблизился к теплой стене камина, устроенного между двумя комнатами, гадая, как именно этот, на третьем этаже, расположен по отошению к тому, что на первом. И есть ли камин на втором? Будто было хоть что-то важнее живительного тепла. По правде говоря, он до сих пор чувствовал себя оглушенным и не был до конца уверен, что всё происходящее с ним — не сон.       Чужое прикосновение заставило его вздрогнуть.       — Выспался, смотрю. И посвежел. Больше не напоминаешь мертвяка, забытого на снегу.       Вернон смотрел на него почти с дружеским участием. С той сдержанной радостью, на которую был способен и которую мог себе позволить. Может быть, в его взгляде был даже восторг. При желании Иорвет мог прочесть в нем много чего другого, которое опасно было облекать в слова. И которому не было сил верить. То, что хотелось отодвинуть, отбросить, потому что сложно было вынести.       Намного проще и естественнее оказалось перевести всё в привычное русло.       — Мы одни? Нас не услышат?       — Надеюсь. Ты сам видел, как снаружи орать приходится…       Он не договорил, будучи заключен в порывистое объятие. Эльф вышиб из него весь дух, сжав крепко, до боли в мышцах, а затем принялся за его ремни и застежки. Борьба с ними далась ему нелегко, несмотря на врожденную ловкость.       — Полагаю, здесь к тебе не стоит очередь из больших шишек, и нет нужды быть при параде, — прошипел он. — На кой черт ты так упаковался?       — А что, ты думал, я буду ждать тебя голышом на кровати? — фыркнул Роше, помогая ему. — Не много ли чести для того, кто в Каэдвене воротил от меня нос? Впрочем, то был жалкий блеф, как я вижу.       — Просто с тех пор я решил для себя кое-что. Если ты собираешься пользоваться, то и я тоже. Не смешивать, так не смешивать.       Смысл последних слов ускользнул от Вернона, но уточнять он не стал. Решил, что «белка» еще не совсем отошел от поездки или слишком долго спал, схлопотав легкую путаницу речи. Главное, его тело было в полной готовности, а сам он проявлял прежнее стремление к инициативе и руководству.       Во второй комнатке имелось всего одно небольшое окно, тоже застекленное неровным переплетчатым витражом, благодаря чему в помещение проникал ровный белесый свет зимнего утра. От окна тянуло стылым воздухом, однако небольшой, но горячий очаг напротив кровати с ним успешно справлялся. Или, может быть, дело было не в очаге. Вернон завершил раздеваться, и его нагота заставила Иорвета застыть на месте. Обычный человек, всё такой же, как всегда. Именно потому, что такой же. Или в нем тоже что-то изменилось? Возможно, дело было в сознательном и открытом желании того, что прежде он всего лишь терпел. Более того, он пошел дальше: опустился перед ним на колени и, приласкав его достоинство ладонью и примерившись, осторожно вобрал его ртом. Неясно, был ли это эксперимент или символический жест, но он всё же доставил Роше некоторое удовольствие. Эльф же был вынужден опереться рукой о кровать, чтобы не упасть.       — Не обольщайся, — ухмыльнулся Роше, отстраняясь. — Не думаю, что буду сосать тебе на постоянке. Но в целом недурно.       Его будничный тон вызвал у того вспышку невольной ярости. Какого черта человек ведет себя так, словно не было этих месяцев разлуки? Словно они были вместе буквально вчера, а вот сегодня он решил попробовать для себя что-то новое. Разве… Иорвет резко осадил себя. Разумеется, ведь для Вернона в этой долгожданной встрече нет ничего особенного. И его сердце наверняка не отбивает барабанный марш, а в ушах не гремят фанфары. Как знать, что еще он испытывает, кроме телесного восторга, красноречиво выраженного устремленным прямо и чуть вверх органом? Незачем знать. Надо брать его такого, какой есть. Другим он не будет, и это даже к лучшему. Предсказуемо, зато надежно хотя бы тут, в постели.       После короткой, спешной подготовки Роше весь подобрался, сосредоточившись на том, как чужой орган медленно и плавно погружается в него. Он глубоко дышал, чтобы расслабиться, уменьшить дискомфорт, но на этот раз боль оказалась по-своему приятной. Она сбивала с толку, не давая сорваться и закончить слишком быстро. Сложно было держать себя в руках при виде такого совершенства — пусть Иорвет несколько похудел, зато его мышцы еще сильнее выделялись под кожей. При дневном свете на ней была различима каждая родинка, каждый шрам, каждая особенная черта, которая рассказывала о его жизни лучше, чем слова. Впрочем, слова тоже не помешали бы, но не сейчас. Капитан притянул его к себе, чтобы касаться его всей поверхностью тела, насколько это было возможно.       Иорвет не помнил за собой особой тяги кусать своих прежних партнерш, но кожа человека казалась такой плотной и манящей, что он раз за разом прихватывал зубами то его плечи, то шею или челюсть, его круглые уши. Следов не оставлял, но ощущения старался запомнить. Он более-менее изучил своего партнера и уже не задавал вопросов вслух, только жестами, заметив как хорошо тот приспособился к концепции «что ты хочешь из того, что хочу я». С ним стало невероятно удобно иметь дело. Вернон, конечно, делал попытки подстроиться под его ритм, настолько мог в своем положении, но Иорвет всё время намеренно сбивал его, наслаждаясь чужой мукой. Однако он делал так недолго, наконец, сжалившись над ним и желая восстановить впечатление близости. Позволил и себе потерять контроль, нарастив темп и двигаясь внутри него с такой силой, что Роше даже был вынужден отстраниться.       — Говнюк, ты убить меня что ли хочешь? — спросил он со смехом, меняя положение на более удобное и устойчивое. — На твой кол врагов можно нанизывать.       Вместо ответа тот подтянул его колено еще выше и придавил всем своим весом, не давая двигаться. От человека сейчас были нужны не разговоры и даже не действия. Хотелось увидеть, как его, беспомощного, скрутит в судороге оргазма, и как он окажется неспособным даже дышать или остановить дрожь. Как он будет материться сквозь зубы, пытаясь сдержать стон, но безуспешно, и как он разрядится в ласкающую его ладонь, а потом постепенно затихнет и расслабится. Податливый, бесконечно благодарный.       Вернон не стал закрывать глаза и не отвернулся, держа зрительный контакт с ним до самого конца. Ни с кем до того это не было так тяжело и так пронзительно интимно. Намного интимнее, чем чужой член, заполняющий его собой до упора. Но даже не удивился, когда эльф пожелал спустить не внутрь, как обычно, а ему на живот и грудь, оставив там длинный перламутровый росчерк. Потом Иорвет долго не мог отдышаться и всё разглядывал своё «творение». Его скулы и уши стали совсем пунцовыми, а впадинки ключиц блестели от влаги.       — Как же ты всё-таки красиво отдаешься, сукин сын, — проговорил он наконец. — Я чуть не помер на тебе.       Вернон отозвался не сразу. Он не видел себя со стороны и судить не мог, но слова ему польстили. Скажи их кто-то другой — немедленно лишился бы зубов, конечностей или даже жизни. Но никто и не увидел бы его таким.       — Что сказать, отличная была бы смерть, — он обнял эльфа, улегшегося рядом, и не стал возражать, когда тот провел рукой по его коже, смешивая все попавшие на нее жидкости. — Обязательно было так украшать меня?       В голосе у того послышались особенно самодовольные нотки:       — Давно хотел это сделать. И, желательно, тебе на лицо. Но так тоже сойдет.       — Странно, что я не вижу в этом ничего унизительного. Хотя должен бы.       Подумав, Иорвет согласился:       — Верно. Должен.       — Тогда и я буду делать подобное с тобой.       — Да сколько угодно.       Ему всегда верилось, будто только людям и животным свойственно помечать свою территорию и свои вещи, и был весьма удивлен, обнаружив такую склонность и в себе. Никого из своих бывших он почти не ревновал, значит, Роше и правда был для него каким-то особенным. Ведомый чем-то, похожим на нежность, он прижался губами к виску человека. Седые волоски, даже мокрые, были жесткими и приятно колючими, тогда как черные пряди оставались по-прежнему мягкими. Через какие-то пару лет половина из них тоже поседеет — при той жизни, что ведет капитан Синих Полосок, это неизбежно. Иорвет, впрочем, не видел тут никакой беды.       Чуть позже он встал, чтобы освежиться в кадке с водой, но Вернон задержал его и опять притянул к себе. Покрыл поцелуями его лопатки, поясницу, добрался до ягодиц. Напряжение в паху и промежности давно уже стихло, а вот желание непрестанно касаться любовника — нет. На теле эльфа появилось несколько новых шрамов, не меньше полудесятка. Они выделялись затянувшимися красноватыми штрихами и искривленными линиями, все новые, полученные во время или после штурма. «Он начал терять хватку. Пропускает удары. С чего это вдруг?». Ему казалось, что причина лежит в череде событий последних месяцев, ибо ничего другого придумать не мог. Вечно юный, вечно сильный Seidhe в его понимании со временем только закалялся.       Вопрос Иорвета прозвучал настороженно:       — Значит, всё-таки хочешь туда?       — Что? — отвлекшись, Роше не сразу понял о чем он.       — Я говорю: хочешь поиметь меня тоже?       — Хм, сложно сказать. Может быть, и поимел бы, но пока меня всё устраивает. Не знаю, чем ты там любуешься, наблюдая мои корчи, но наблюдать твои мне как-то не интересно.       Послышался вздох облегчения, еще более укрепивший его в прежней мысли: под «сколько угодно» имелось в виду буквально «что угодно», кроме смены ролей.       — Вот и славно, — эльф потрепал его по бедру, затем наклонился и потерся щекой о низ его живота, покрытый коротким ворсом. В человеке было слишком много всего, что невозможно было охватить вниманием за один раз, и среди прочего — его интимный запах, густой и мускусный, с горьковатыми нотками. Иорвету нравилось, как он прокатывается по небу, заполняя легкие…       — Иди уже мойся. И я следом. Мы не можем валяться здесь до вечера.       Роше проследил за тем, как воплощенный идеал послушно принялся мыться в воде, которую так и не успели подогреть. Впрочем, скоя’таэля это не смутило. Наверняка он без проблем помылся бы и в проруби, сбив с нее лёд. Для себя капитан такой аскезы не пожелал и предпочел подождать, пока котелок достигнет нужной температуры. Как никак уже далеко не сентябрь.       — Соседние помещения — тоже жилые? — полюбопытствовал Иорвет, прислушиваясь. Вокруг было тихо, разве что из-за стекол доносилось карканье воронья да перекрикивания караульных на стенах и воротах.       — Да. Слева комната Шеридана, моего заместителя. Он всегда нужен мне под рукой. Но, если хочешь, там будешь жить ты.       — Меня устраивает моё место. А справа кто?       — Никого, поскольку жилой ее не сделаешь. Там рядом общий туалет с выпуском на стену, и все ароматы затягивает в окно. Наверное, устрою там какой-нибудь склад или архив. Хм, или буду размещать там господ из комиссии, если те пожелают остаться на ночь.       — То есть, сейчас она пустует. Туда может зайти любой?       — Она заперта, и ключ у меня. Опасаешься, не сидят ли там праздные уши? Так вот — нет. Все мои люди сейчас при задачах, им нельзя расслабляться и бездельничать.       — Зато тебе можно.       — Я ведь начальник, — усмехнулся Роше. — Но и мне нужно держать себя в рамках. Ко мне никто не ворвется без спросу, но это не значит, что я могу среди бела дня запереться и до следующего утра предаваться утехам.       Иорвет понимающе кивнул. Подобное поведение попросту было не в его, капитана Синих Полосок, духе, даже если бы речь шла о любовнице или жене. А сейчас, когда речь идет об официальном узнике, отношения с которым жизненно необходимо держать в тайне — тем более. Узник полностью разделял и поддерживал эту необходимость.       — Будешь вино? — Вернон открыл шкаф, изучая рядок бутылок. — У меня еще есть коньяк для особых случаев. Отличная вещь, между прочим. Но я помню, что ты не любишь крепкое.       — Любое красное меня вполне устроит.       — Так, насчет закусок. Я не гурман, и кроме копченой грудинки ничего не держу. Но если хочешь чего-то серьезнее, то могу принести мясную похлебку. Ребята вчера сварили.       — Мясо или похлебка к вину? Еще и к красному? Ох, люди такие люди.       — А что принято подавать у вас?       — Кислые ягоды или сыр к сладким сортам. К сухим — засахаренные фрукты.       — Да уж. От такого бы даже Бьянка плевалась. Короче, будешь есть, что дали.       — Мне всё равно. Я не голоден.       Он помолчал, смакуя ощущение сытости, которым судьба не баловала его уже давно. Даже в Вергене редко выпадала возможность наесться вдосталь. Краснолюды были прижимчивы. Также ему отрадно было видеть, что человек тоже решил пить вино — значит, ему хотелось именно утолить жажду, а не притупить чувства. Иорвет вдруг догадался:       — Ты что, пытаешься воссоздать обстановку дома под Вергеном?       — Вроде того, — пожал плечами капитан. — Там было весьма здорово.       Он целиком был занят содержимым шкафа и не заметил как эльф на секунду вскинул на него глаза. А затем и вовсе заговорил о другом:       — Насчет твоих вещей. Лук и некоторую мелочевку я оставил, но многое пришлось выбросить. Кольчугу, перчатки, мечи — весь этот старый, дрянной хлам с помойки.       — Я так и понял. Было бы странно, если бы ты позволил мне свободно расхаживать по замку, тем более, с оружием.       — Не всё так однозначно, — вернувшись к столу, Роше протянул эльфу небольшую плоскую коробку. — Можно начать с этих вот боевых перчаток, а остальное докупить потом. Не знаю, по вкусу ли тебе фасон, я ничерта в таком не разбираюсь, но их свойства я уже проверил.       Он никогда не понимал Фольтеста, который дарил своим любовницам дорогие подарки, поскольку у этих женщин, особенно у последней, Луизе Ла Валетт, уже было всё, о чем только можно мечтать. Драгоценности, платья, поместья — ничем их не удивишь. И, тем не менее, широкие жесты не прекращались. Это было обязательное условие игры, знак внимания и особого расположения. Условие, которое старались соблюдать все, от правителей до последних босяков, ибо, как считал Роше, так попросту принято. Он отказывался признавать, что в этом есть много приятного для обеих сторон — для него условие оставалось лишь дежурным жестом, вроде приветствия или прощания. И всё же он его соблюдал. Когда король подарил Луизе баллисту, он вручил Бригиде арбалет, украшенный резьбой и серебром. Тогда она считалась его постоянной женщиной, значит, всё было серьезно. Ведь это так измеряется? Он не запомнил ее реакции в тот момент, потому что не придал этой реакции значения.       Зато когда ездил по Нильфгаарду, то кроме прочего ломал голову и над тем, что бы такого отправить Иорвету в качестве прощального, откупного жеста за помощь в Вергене и за содействие против Каэдвена. Отправить не лично, ясное дело, а через посыльного, так что нужна была компактная вещь. Но всё никак не мог выбрать ничего хорошего. Потому что реакция Иорвета была важна критически. Даже если не было никакой возможности ее наблюдать. Роше казалось, что после победы тот вознесся на такую высоту, на какой сможет позволить себе многое, и ему было невдомек, что в благодарность за всё Саския лишит его последнего.       Эльф рассматривал содержимое коробки с непонятной для Роше грустью и чуть растерянно мотал головой.       — Работа нильфгаардского мастера, — заговорил он спустя время. — Только в Гемерре кожу эхидны умеют выделывать так, чтобы она стала тонкой и мягкой, но крепкой, как панцирь. Потом сшивают иглами специальной ковки, так как обычными уже не проткнуть. Пластины на каждой фаланге и на кисти зачарованы смягчать удары при рукопашной схватке. На ладонях двойное усиление. Я видел такие перчатки, когда служил у Черных, как раз незадолго до введения единой формы. Их могли заказать себе только офицеры-стрелки из дворян.       — Верно говоришь, вещица замечательная, у нас такие не достать — поразительным образом их товар после пересечения границы резко теряет в качестве. Считаешь, их достаточно для того чтобы закрыть вопрос о благодарности?       — Разве ты был мне должен?       — А то. За себя и всех них, — Роше указал на дверь, имея в виду свой отряд. — За твою реакцию и благоразумие, твоих вышколенных солдат, которые не застрелили моих еще на подходе, а потом и пальцем не тронули, беспомощных.       — Я не хотел бы переводить это всё в категории долгов и оплаты.       — Ну и не переводи, не заставляю. Прими как подарок и хотя бы примерь. Или не нравится, что он куплен у нильфов?       — Это тут ни при чем. Просто… куда мне носить их? И когда?       — Дурацкий вопрос. Носи здесь и сейчас, и когда угодно. Они не износятся еще долго, если ты трясешься за внешний вид.       Насмешливо фыркнув, Иорвет выразил свое отношение к двум последним словам. Чем несколько сбил Вернона с толку, который привык, что большинство остроухих, в том числе и этот вот, сидящий перед ним, придают большое значение собственной яркости и красоте. В конце концов, разве не он щеголял в красной повязке и синем кушаке? Могло быть и ярче, и часто бывало у других, ведь эльф всё же оставался эльфом, каким бы суровым солдатом он ни был. Однако, положа руку на сердце, Роше не особо желал возвращения прошлой пестроты. Он любовался Старым Лисом и в его нынешнем сером ватнике.       — Хорошо, я примерю, — тот всё же натянул одну перчатку и попробовал сжать и разжать кулак. — Сидит, как влитая. Словно для меня шили. Не побоюсь этих слов, сам Диветаф остался бы ими доволен.       Перчатка повторила форму его руки, подчеркнула силу длинных, изящных пальцев, придала основательности крепким запястьям. Капитану невольно подумалось, что если Иорвет постарается подобрать себе облачение в схожем ключе, то при одном его виде придется пропускать вдох и отводить глаза.       — Что же, я должен сказать тебе спасибо, — услышал он. Затем его взяли за подбородок и поцеловали в губы. Потом еще раз, нежнее.       — Это еще не всё. Вместо твоих ржавых сабель я принес тебе пару новых. Но они были простым реквизитом в командировке для отвода глаз. Хотя тоже неплохие.       Рот эльфа наконец-то сложился во вполне себе теплую улыбку. Он рассмотрел и сабли, признав, что они недурны, но и не высший класс. В общем, остался доволен, потому что, очевидно, такие «сувениры» и в такой подаче ему принять было намного легче, чем нечто особенное, приобретенное специально для него. Сам же он теперь сомневался, что Роше стал бы дарить ему что-то, если собирался предать. Хотя это человек, мало ли какие изощренные фокусы у него на уме…       — Послушай, мне ведь совсем нечего подарить тебе в ответ. Всё ценное забрали конвоиры. Да и было ли там что-нибудь ценное для тебя? Сомневаюсь.       Вернон откинул голову назад и рассмеялся.       — Ё-моё, как он рассуждает! Ты здесь и со мной — что еще мне может быть нужно?       Слова, очень похожие на те, которые Иорвет сам себе говорил, когда только заполучил его. Вернее, думал, что заполучил. С тех пор всё стало еще сложнее, чем было до того. И если принять речи человека за правду, то ему тем более хотелось бы быть на равных. Но даже избавься он от статуса узника, равенства было не видать. Никогда, просто по определению. По природе вещей.       Роше положил перед ним фазанье перо. Затем передумал и заправил себе за ухо.       — Пожалуй, вот это я сочту за ответку и оставлю на память.       — Главное, не забудь снять его, когда соберешься выйти отсюда.       — Ага, постараюсь. Так, а теперь поговорим о Гарсери, — он вновь стал серьезным. — Я говорю о крепости, в которой так гостеприимно приняли тебя и твой отряд.       — Да, я заметил, что он почти в руинах, но буквально только что подновлен. Причем, ворота и стены отстроены в первую очередь. Опасаешься, что мы сбежим отсюда почти голые и безоружные?       — Я хорошо вас знаю, поэтому подобные опасения у меня есть. Но это больше нужно для комиссии из казначейства. И чтобы случайно забредающие в округу зеваки не прознали, что у нас, по сути, тут отель, а не тюрьма.       — Тюрьма… Однажды я участвовал в штурме подобного фортика.       — Ты про Лейду? Они похожи.       — Да. Гарнизона там было человек тридцать, а Ард Каррайг потом лишил жизни четыреста нелюдей. Ты знал об этом?       — Все знают. А я сейчас хочу прояснить насчет Гарсери и вашего положения в нем. Главное здание полностью закончено, и краснолюды сюда доступа не имеют. Пока они будут колупаться с дальней стеной и башнями, вам не разрешено будет выходить во двор. Тебе — тем более.       — Это легко устроить.       — Далее, мои Полоски и твои «белки» занимают третий этаж, так как на втором невозможно жить, ты сам видел. Но в камеры вернули двери и внутри они более-менее обустроены. Когда приедет комиссия, тебя и твоих эльфов расселят в них. А потом вернут на прежние места.       — Ясно. Но я не видел здесь обслуги. Твои парни лично готовят еду для всех нас? И они же следят за чистотой и за порядком?       — Пока да. Но когда твои обвыкнутся, весь быт будет организован совместными силами, нашими и вашими по очереди, чтобы никто не был в обиде. Но Полоски, конечно, будут наблюдать на кухне. Вдруг кому-то из «заключенных» придет в голову травануть еду.       — Как предусмотрительно.       — К слову, припасы обеспечиваются за счет казны, так что на хлебосол не рассчитывайте. Всё по самому минимуму.       Иорвет жестом показал, что это очевидно и более, чем достаточно.       — Итак, я могу передвигаться по замку. Но не могу выходить за ворота.       — Верно. Скажу даже больше: считай себя здесь хозяином. Последнее слово, конечно, за мной, и мои парни тебя вряд ли будут слушать. А в остальном я рассчитываю на твое благоразумие.       — Чего-чего? Хозяином? — он сощурился, заострив внимание на этом слове. Судя по его лицу, он отказывался воспринимать его серьезно.       Тут в дальнюю дверь настойчиво постучали. Вернон чуть нахмурился, затем открыл внутреннюю, сказал туда пару слов и вновь ее закрыл. Подумав, принялся облачаться в кольчугу и мундир. Иорвет не успокаивался:       — Ты настолько мне доверяешь? В самом деле веришь, что я не предам и не сделаю никакой пакости.       — Хочу верить. Несмотря ни на что. Но правда в том, что мне остается только надежда на лучшее.       — Хорошо, но что дальше? К чему всё это должно прийти, если опустить Стенниса за скобки?       — Посмотрим. К чему-то да придет.       Он понимал, насколько сильно рискует, давая эльфу свободу и оружие, права. Нищий и загнанный, без вариантов на оправдание или искупление, жестокий от бессилия что-либо изменить, тот оставался самим собой. Дать защиту ему и банде его оголтелых убийц было всё равно что запереть арахноморфов в клетках и делать вид, будто это домашние коты. Однако это был единственный доступный способ показать ему свою лояльность.       — Пока ты будешь в статуе политического заключенного, — добавил он.       — Если еще точнее, то — разменной монеты.       — Называйся как хочешь. Как тебе будет приятнее и удобнее. Только веди себя подобающе и не глупи на казначейских проверках. Впрочем, эти детали мы обсудим позже.       — И как надолго ты намерен растянуть этот замечательный спектакль?       — Настолько, насколько смогу. А там будем действовать по ситуации.       — Что со Стеннисом? Ты сообщишь ему обо мне?       — Разумеется. Это как раз самое простое. Зимой почта идет в два раза дольше, а во всякие там снегопады и распутицу и вовсе прекращается. Да, у меня есть свои посыльные, но ничто не помешает мне попросить его «потеряться» на недельку-полторы. Вряд ли король немедленно пошлет за тобой делегацию, так что переписку и торги можно будет вести месяцами.       Эльф поднялся на ноги и нетерпеливо прошелся по комнате. Пригляделся к гобелену, которым была затянута внешняя стена за массивным рабочим столом. Гобелен не представлял собой ничего особенного, просто конфискат из баронского замка, изображающий сцены пиршества и охоты. Здесь же он был призван служить дополнительным утеплением поверх деревянных панелей.       — Королек из Аэдирна нетерпелив, как большинство правителей, — сказал он после паузы. — Почему людишки изо всего делают представление? Когда местные власть имущие охотились в наших лесах, мы слышали их за несколько километров. Все эти собаки, трубадуры, соколы… чего только не навертят. Тогда как охота должна сопровождаться тишиной и максимальным сосредоточением.       — Для дворях охота — это развлечение, забыл? Не удивительно, что они вас беспокоили.       — Пока мы были сильны, их безобразия частенько заканчивались для них плохо. Нет ничего проще, чем отсечь этих пьяных, жирных скотов друг от друга и…       — Да, я понял, к чему ты ведешь, живодер. Но вернемся к Стеннису. Что с того, что он нетерпелив?       — Он будет давить, а если вы с Наталисом будете сопротивляться. В результате он сочет это укрывательством.       Вернон всплеснул руками.       — Да кто в здравом уме и твердой памяти сможет заподозрить нас с регентом в укрывательстве мятежного эльфа, который помог лишить нас короля? Уж скорее он сочтет, что мы по-тихому укокошили тебя при задержании и торгуем твоим трупом.       Ему отрадно было услышать последовавший за этим смешок.       — Кроме того, он может и передумать. Написать вам в ответ: казните его сами, мне больше не до него. Это больше похоже на правду, учитывая Шефре у него прямо под боком и явно доставляет ему много проблем.       — И ты считаешь, что я позволю казнить тебя. Что я не предусмотрел никаких других лазеек.       — Каких, например?       — Ты будешь полезен в охоте на ведьм. Ведь ты был к ним ближе всех, кого я знаю и с кем могу работать. Если вариант с корольком не выгорит, этот в любом случае уже в деле. На самый крайний случай Наталис поверит в мою байку о том, что на тебя имеются и другие покупатели.       Иорвет повернулся к нему всем корпусом.       — Нет, Вернон. Такая кутерьма совсем не про тебя. Всем это известно.       — Я многое пережил за последний год. Мало ли что могло поменяться во мне за это время. Он уже кое-что… подозревает. Он и другие.       — Тогда велик шанс того, что он первый сможет убрать тебя с должности.       — Ошибаешься. Я умею быть полезным. Более того, незаменимым.       Иорвет посмотрел ему в глаза. Да, всё то же самое: лукавый взгляд, кривая улыбочка, и совершенно неясно, что на уме. «Этот человек убил стольких твоих товарищей, рубил им руки и ноги, загонял клинки в печень, а ты хочешь быть с ним». Впрочем, с обеих сторон смертей было достаточно, чтобы не оставаться в накладе. Тогда попросту не было выбора. Но перед Понтаром выбор у него был. Он мог не рисковать и отвести своих к Пустульским горам, однако решил иначе. Роше поторопил его:       — Ладно, не будем засиживаться. Сочиним письмо и ты вернешься к себе, а я займусь своими делами.              Иорвет решил до поры до времени подержать полученные вещи в кабинете коменданта, чтобы не привлекать внимание Полосок, к тому же у него пока не было возможности пользоваться ими — по крайней мере, мечами уж точно. Затем он отправился проведать своих. Он корил себя за то, что не озаботился этим раньше. Выходит, что подсознание доверяло Роше намного больше, чем сознание. Впрочем, обольщаться было нельзя. Это была его вечная проблема — он не чувствовал подвоха ни с Саскией, ни с нильфами ранее. Сколько бы ни осторожничал, пропускал самое главное.       В целом, его ребята действительно неплохо устроились. Или даже очень хорошо, это как посмотреть. Помещения были просторными и чистыми, обогрева было достаточно. Эльфы не нуждались ни в чем. Но продолжали сидеть тихо, не зная, какая судьба их ожидает. Заняться им всем пока было нечем, поэтому большинство просто лежали, притом, на настоящих деревянных кроватях, а не на жалких подстилках, которыми их потчевали в Вергене.       — Как мило, что ты заглянул к нам, — поприветствовал его Аэлред, поднимаясь со своей койки. — Полоски позабыли все свои долги и разговаривают с нами только матом. Слова нормального не вытянешь. И, конечно, ничего не говорят про тебя.       — Ясно. Проблем не было? Как Хеддвен?       — Стабильно плохо. Он должен был переломаться этой ночью, но кто-то сердобольный из этих, — он кивнул на дверь, — подогнал ему фисштеха. Если так будет каждый раз, слезть ему будет тяжело.       — Он уже не слезет. Слишком далеко зашел. Вопрос в том, как быстро случится неизбежное.       Эльфы сначала ответили молчанием. Они привыкли к его жесткой прямолинейности, но не могли смириться с тем, как он относится к зависимым. Обычно он их использовал до последнего вздоха, потом позволял убрать.       — Как-то слишком радикально, — протянул Маддок. — Хеддвен еще молод, он выкарабкается.       — Тогда я сочту это за чудо.       Он осмотрел всю комнату, убедившись, что большинство чувствуют себя нормально, в том числе Шантерель, которой дали двойную порцию яблок — она в знак протеста разбросала огрызки вокруг своей кровати.       — Убери это, — велел он ей. — Никто твоим мусором заниматься не будет, а если продолжишь в том же духе, крысы и мыши станут твоими домашними питомцами.       Девушка хотела было возразить ему, но, подумав о грызунах, чертыхнулась и глянула на пол. Она уберется там, но не сейчас. Не при нем.       — Раз уж пришел, скажи, будут ли нас отсюда выпускать вообще? — это снова был Аэлред. Иорвет и не заметил, когда он стал буквально голосом всей команды и готовился стать главным решалой.       — Будут. Если вы не станете портачить.       — Ого как. Значит, ты полностью на его стороне. Наш главный надзиратель, да? Первый после коменданта.       — Я на стороне здравого смысла.       — Шефре мог бы сказать тебе, как называется такое сотрудничество с начальством. Не зря Томас и Силиэн пошли с ним.       Атаман чуть улыбнулся ему.       — Ты ссылаешься на Шефре так, будто хорошо знаешь его. Боюсь, он-то как раз не побрезговал бы пойти дальше, если припрет: не только сотрудничать, но и обслуживать всех надзирателей подряд или одновременно. И тебя научил бы, Аэлред. Опыт у него богатый, не одну тюрьму посетил за всю жизнь.       Молодой эльф стиснул зубы, готовясь парировать. Он не помнил такого за Подранком. Никаких намеков, никаких признаков. И решил, что Иорвет опять врет. С недавних пор он врал много и со вкусом. И всё-таки оставался нужен им, как лидер. Аэлред жалел, что ситуация пошла по наклонной, потому как еще не растерял остатки уважения к нему. Продолжал надеяться, что однажды морок спадет с его глаз, и он станет прежним. Парень оглянулся на Эмму за поддержкой и ответами на невысказанные вопросы, но она только задумчиво глядела в сторону, заплетая свои черные волосы в косу.       — Мы можем поговорить за дверью? — спросил он командира.       — Полагаю, что да.       Двое Полосок, стороживших эльфские камеры, немедленно подняли заряженные арбалеты, когда он вывел лейтенанта за собой. Они стояли чуть поодаль, чтобы успеть среагировать, если узники вздумают напасть. После первого выстрела нужно было достать холодное оружие и действовать по ситуации. Иорвет показал им, что в руках у него ничего нет, как и у его подчиненного. Арбалеты не опустились.       — По крайней мере, назад не гонят, — он пожал плечами. — Ну, о чем разговор?       Аэлред принюхался и сморщил лицо.       — От тебя несет вином, — прошипел шепотом, не скрывая отвращения. — И всем тем, чем обычно смердит Тюрбан. Хотя ты мылся, это чувствуется.       — Ты уже знаешь обо всём. Я не собираюсь опять выслушивать твои детские претензии.       — Детские?! Но ведь подставил нас именно ты! Мы здесь благодаря тебе. Тебе одному.       — Вы в тепле, сытые и чистые. И живые. Если бы мы пошли через Пустульские горы, всё было бы наоборот. Так что вам действительно стоит благодарить меня.       Парень задохнулся от возмущения. Но, услышав, как Полоски проверили натяжение тетивы на самострелах, предпочел сдержаться.       — Мы здесь ненадолго. Решат вопрос с тобой — избавятся и от нас. И хорошо, если быстро.       — Роше… ты считаешь, будто он один влияет на меня. Будто это я вечно иду у него на поводу, таскаюсь за ним, как влюбленный кретин.       — Всё именно так.       — Потому что ты молод и не видишь всего. Он зависит от меня точно так же. Если не больше.       — Я понял, к чему ты ведешь: хочешь воспользоваться ситуацией, пока не надоел ему, и пока у нас есть время. Считаешь, у тебя получится? После стольких-то неудачных попыток.       Иорвет редко позволял себе сорваться. Но Аэлред напрашивался уже очень давно, и вот сейчас, наконец, схлопотал увесистый удар в солнечное сплетение и следующий, в ухо.       — А ну стоять! Отставить драку! — оба солдата Полосок поспешили приблизиться, но у них хватало самообладания не выпускать болты. — В чем дело?       Мальчишка от ударов не упал, но был вынужден облокотиться о стену, чтобы пережить вспышку боли и вернуть себе способность дышать.       — Проучил сопляка. Только и всего. Полагаю, я имею право лично воспитывать своих подчиненных, или мне для этого надо вызывать Роше?       Яго и Рикард глянули друг на друга.       — В следующий раз вызывай. И, если что, мы любого из твоих проучим сами. У меня уж кулаки чешутся — давно «белок» не бил.       Аэлред смотрел на них всех с ненавистью. Но молчал. Всё, что сказал ему командир, прозвучало откровенным блефом для отвода глаз.       — Позже, когда их бдительность ослабнет, мы обсудим, что будем делать дальше, — сказал ему Иорвет, наклоняясь, будто бы поправить одежду и проверить, не слишком ли сильными были удары. — И степень нашей свободы будет зависеть от того, останется ли Роше доволен нашим поведением. Так что постарайся. И настрой к этому других.       — Незачем. Я знаю всё наперед: твои чувства окажутся преданы, а сам ты будешь растоптан. И мы вместе с тобой.              ***              Шеридану предстояло ненадолго вернуться в Вызиму. Дежурство возле детей было решено разделить по неделям, так что теперь наступила его очередь сменить на этом посту Бьянку. Они с Роше и еще двумя солдатами выехали поутру, чтобы к полудню как раз добраться до столицы. Капитан какое-то время ехал впереди один, и Шеридан только созерцал его спину, выбирая с какими словами завести диалог. Тема-то у него была определена заранее.       Наконец, он подъехал ближе и прочистил горло.       — Разрешите обратиться.       Роше бросил на него благодушный взгляд. С момента прибытия «белок» его не покидало отличное настроение.       — Чего так официально? И что будешь делать, если не разрешу?       — Тогда просто отстану. На время.       Его глухой голос и тон составляли заметный контраст к тому, как он теперь обычно изъяснялся, обретя смелость, так что капитану стало несколько не по себе. Совершенно очевидно было, что чувствует Шеридан, даже если не всё понимает, поэтому не хотелось отодвигать его так резко. Наоборот, краем сознания Вернон оставался верен своему прежнему намерению держать его рядом.       — Ладно уж, говори. А то будто чужой совсем.       — То есть, ну… мы там оставили эльфов одних, в самом деле? Бьянка в Вызиме. Мы здесь, на дороге. Замок без присмотра.       — Фенн за всем проследит, да и почти все наши остались там. Ты что, не доверяешь своим товарищам?       — Иорвет спокойно расхаживает по территории. А вчера парни доложились, что у остроухих стычка вышла. Главный слегка помял своего горластого заместителя.       — Там всё уже разрешилось. Знаю я этого Аэлреда, тот еще тип. Заслужил.       — А остальные? Он каждый раз их так мять будет?       — Не думаю. Может, еще пару-тройку, если найдутся охотники получить на орехи.       — Так призовите его к дисциплине!       — Он нормально себя ведет. Нормально для командира.       Зубы Шеридана отчетливо скрипнули.       — Это на воле он командир.       — И здесь тоже. Послушай, парень, вся эта пиздобратия слушается только своих. Если я лишу его возможности творить справедливость, как он считает нужным, они совсем распоясаются. Будто ты не знаешь, что такое охреневшие эльфы!       — Так скоро они стены начнут ломать. Не только бошки друг другу. Нам так и так придется принуждать их к порядку.       — Вот когда начнут ломать, тогда и принуждайте. Чего ты сейчас-то заводишься? — Вернон несколько секунд изучал его лицо. — Ты же самый спокойный, самый сдержанный боец у меня. И я знаю, как хорошо ты умеешь изображать лад и даже душевность, если надо. Вспомни того нильфа.       Шеридан ругнулся под нос и дернул свою лошадь за поводья так сильно, что она взбрыкнула, замотав головой. Он не стал перед ней извиняться, только больше разозлился на себя и ситуацию.       — Нильфы, эльфы… Тогда мне надо было несколько часов потерпеть, а сейчас сколько? Ребятам всё это тоже не нравится.       — О как. Ребята, да и ты больно раскисли. Разбаловались алкоголем и ароматными девками, забыли о том, как по полдня мокли в засаде по колено в грязи. Как корчились от гноящихся ран и пухли с голоду в окружении. Как неделями не выпускали меч из руки, и не было сил даже отереть его от крови. Приказов при этом не оспаривали. А теперь не можете даже два десятка эльфов потерпеть. Какого хера, я спрашиваю?       Он надеялся, что последовавшая пауза знаменует собой мыслительный процесс, происходящий в солдатской голове. Но тот лишь формулировал новые вопросы:       — Не понимаю, дело в эльфах? Если бы нам пришлось держать у себя два десятка Черных, вы их так же привечали бы?       Впрочем, он тут же пожалел о сказанном, ибо ответы Роше ничего не прояснили. И по его лицу мало что можно было прочесть.       — Так же. Причины я тебе уже называл. Всё, что мы делаем служит исключительно на благо Темерии.       — То есть, именно это нам стоит заучить вместо Semper Fidelis?       — Не вместо, а вместе. И да, было бы неплохо.       Слова остались висеть в воздухе, оттеняя собой привкус чужого отчаяния. Настолько явственного, словно Шеридан высказал его вслух. Роше должен был держать марку требовательного командира, но при этом не мог игнорировать то, что происходит с его бойцом. Тот чуть замедлился, чтобы отстать и решить, как быть дальше. Нельзя было оставить его так, ведь неизвестно до чего он в итоге додумается.       — Между тем, я не собираюсь всё время торчать в Гарсери, — Вернон постарался сказать это непринужденно. — Да и тебе не придется. Пока я не нашел охрану для близнецов, ты будешь каждую вторую неделю жить во дворце.       — Хрен редьки не слаще, капитан. Я один из лучших воинов в Синих Полосках, а вы меня в сиделки записали! Будто с котятами возиться.       — Так добрячок же.       — Я? Добрячок?!       Он был так поражен услышанным, что не сразу нашелся с ответом. Да и потом тоже не нашелся. Так и молчал, глядя на приподнятые уголки губ капитана и на морщинки у его глаз. Что поделаешь, ему нравилось, когда Роше подкалывал его.       — Если я по целой неделе буду проводить возле детей, то какой же я тогда заместитель? Ладно, когда вы в отъезде, но непорядок, если я не буду сопровождать вас в Вызиме.       — Бьянка тоже не всегда сопровождала. Но так и быть. Я ускорю подбор охраны. Только для того, чтобы ты мог дальше выполнять свои новые обязанности.       — Пока предел моих мечтаний быть рядом с вами на суде над Кимбольтом.       Роше прищелкнул языком.       — С этим тоже всё очень непросто. Суд будет еще не скоро.       — Почему? Мы же выбили показания из его громил.       — Потому что он не простолюдин какой-то. Он барон. Эх… короче, я с радостью объясню тебе суть проблемы. Но позже.       Честно говоря, Вернон сам себя не узнавал. Раньше ему даже в бредовом сне не пришла бы идея заниматься политическим просвещением подчиненного. Одно дело, когда те ловят крохи случайно оброненных слов да подслушивают разговоры, и совсем другое — специально выделять под это просвещение день и час. Однако он выделил. Поставил его в план где-то между покупкой коня и рукопашной схваткой, обещанными ранее.       Добравшись до королевского дворца, они попрощались. Вернон ехал в Вызиму ради трех целей: очередной доклад Наталису, очередная беседа с Талером и, конечно, проверка писем, которые ему продолжали доставлять в столичную казарму. Изучив их, он пришел к выводу, что Эмгыр совсем не торопится с войной. Да и куда ему, в самом деле, торопиться? Он даже мог предсказать ход его мыслей: «Нордлинги ничерта не делают для усиления и реогранизации своих армий. Не почешутся и теперь, когда половина Севера без королей, а вторая занята внутренними дрязгами».       От Роксаны тоже кое-что пришло: новая информация про заговор. И она разнилась с тем, что удалось собрать новому цинтрийскому агенту. Первая считала, что смотреть стоит в сторону Морврана Воорхиса, который имел касательство и к прежнему заговору, а если точнее, то был кандидатом на трон. Он или его отец. Второй же был уверен, что бунт устроили маги совместно с обязательными участниками в лице дворян. Обе версии хорошо ложились в общую политическую и социальную обстановку империи, но нуждались в проверке. Про де Ридо никто пока не написал ни строчки.       — Поди опять выйдет сухим из воды, — проворчал себе под нос Роше. — Уж не знаю, что такого уникального он умеет и чем ценен, но Эмрейс даже наложниц легко отправлял под нож. Видимо, до сих пор нет замены такому гению.       Далее он заострил внимание на других строках агента, касающиеся проекта императора по введению усиленного контроля за движением людских масс на границах. У каждого якобы должен появиться личный документ, вроде грамоты, но содержащий данные о личности. Этакое досье. Для жителей Нильфгаарда он будет выдаваться в Цинтре и других крупных городах, а иностранцы должны будут получать сходную бумагу в столицах своих государств. «Очередная кормушка для армии бюрократов и взяточников. Но любопытно посмотреть, к чему приведет. Нам это однозначно усложнит жизнь».       Он передал всю эту информацию Талеру — мало ли получится выяснить правду и связаться с одной из мятежных нильфовских групп. Правда, плохо представлял, что кто-то из них остался жив. И еще хуже представлял, какую помощь заговорщикам может оказать Темерия. Но толкнуть такую идею стоило. Однако Дукат предсказуемо прицепился совсем к другому:       — Серьёзно, мужик? Личная тюрьма для «белок»? Едрить тебя в колено, если ты не мечтал об этом всю жизнь!       — Да-да, ведь кто я по сути? Расист и садист.       — И параноик, не забывай.       Вернон дослушал до конца его приступ хохота, и решил на полет стрелы не допускать его до замка, а своим людям наказал, что за любые утечки информации будет жестокая кара.       Разобравшись с официальными задачами, он тем же днем вместе с Бьянкой поспешил обратно в форт. Что бы он ни говорил Шеридану, ему не терпелось поскорее побыть со своим с таким трудом добытым пленником. Кроме того, уже можно было вернуть мастеров-краснолюдов из вынужденного отпуска, но с этим он как раз не спешил, решив сначала позволить Иорвету осмотреться. И заодно глянуть, как он поведет себя при этом, на чем заострит внимание. Любой мог бы догадаться, насколько скоро «белка» будет искать пути к побегу.       — Стену они с горем пополам заделали — кладка другая и цвет отличается, — заметил эльф, когда они прохаживались по дозорному пути. — Но что с башней справа?       — Сломана, как видишь. И уже давно.       — Но планируется ремонт. Как вижу. Если интересно мое мнение, то ее можно сделать повыше, чтобы наблюдать за трактом и окрестностями. Это чуть ли не единственное место, где деревья не так высоки.       — Я говорил мастерам примерно то же. Но впустую, ведь я всего лишь какой-то там мечник, а они уважаемые зодчие. И объяснение выкатили тоже весьма обстоятельное: мол, фундамент впритык был рассчитан на вес этой башни с оборудованием, не больше.       — Может, сделать надстройку из лекого дерева? Или укрепить фундамент.       — Я обязательно передам им твои уникальные соображения.       — Да мне в целом-то всё равно. Просто рассуждаю, — подавив зевок, Иорвет оперся ладонями на невысокие зубцы и посмотрел со стены вниз. — Ни насыпи, ни рва. А ведь кто-то потратил немалые деньги на эту бесполезную постройку.       — Постепенно я прихожу к мысли, что на полпути хозяин забил на начальную идею и просто пытался отмывать тут деньги или вроде того.       — Не рискну даже представить ее, эту изначальную идею. Так, а южные башни вроде бы прочно стоят.       Роше жестом показал, что можно сходить туда. Надо сказать, он не обманулся в своих сомнениях: атаман действительно внимательно изучал обстановку и ее проблемные места. И даже если не думал линять сразу, то хотя бы для своего успокоения желал убедиться, что такие пути есть. Он вдруг остановился на полушаге.       — Их точно хорошо обследовали? — уточнил, прислушиваясь.       — Я же сказал, что да. Лестницы целые, трещин нет. Мы собирались устроить там склады, чтобы не загромождать двор…       Иорвет шикнул ему замолчать, а потом повернулся в сторону часового на противоположной стене и крикнул ему:       — Эй, ты там! Давай двигай от башни!       Часовой недоуменно уставился на него, потом перевел взгляд на Роше и снова на эльфа.       — Оглох что ли? Быстрее, баран!       Никто не понимал, в чем дело, но на всякий случай капитан повторил тот же приказ, и только тогда боец начал отходить к донжону, продолжая озираться то на офицеров, то вокруг себя. И только минуту спустя скрип стал настолько сильным, что его уловили даже человеческие уши, не только острые. Одна из южных башен, невысокая и квадратная, начала понемногу крениться наружу. Сначала едва заметно, потом всё сильнее и сильнее, пока наконец с оглушительным грохотом не обрушилась до середины, рассыпав вокруг себя пыльный каменный лом. Прогал зиял, как яма от выпавшего зуба.       Часовой смотрел на это с открытым ртом, потом ошарашенно уставился на эльфа, не понимая, откуда тот узнал…       — Внутри кто-то был? — крикнул ему Иорвет, когда улегся шум.       — Н-нет! Вроде никого. Стигон к северной ушел. А я вот тут… Остальные в столовке обедают.       — Собери своих и проверь. Нечего глазеть просто так!       Темерец, однако, остался верен своему командиру и сначала дождался повторения приказа от него лично, затем бросился выполнять. Опешивший не меньше своего бойца, Вернон проговорил:       — Черт побери, если бы не ты… — он кашлянул, затем убрал из голоса настолько явную признательность, хотя она была более, чем уместна. — На эшафот. Всех до последнего мешальщика. А бригадира ждет особое разбирательство.       У него похолодело в кишках от мысли, что и все остальные части строения могут оказаться такими же крепкими на вид, но хлипкими на проверку. Эльф же принялся за своё:       — Как так вышло, что мастера не заметили проблемы? О, я знаю. Как и все люди, твой новоиспеченный регент напару с казначеем невероятно жадны. Наверняка наняли команду пьяных ривских шабашников за два гроша в день. Хорошо хоть кровати собрали так, что они не скрипят.       — Не трогай регента. Только благодаря его милости и великодушию ты находишься здесь, а не в грязном аэдирнском застенке.       Иорвет сузил глаз.       — Я думал, благодаря твоей милости. Хотя и за его счет.       — Фольтест, например, не стал бы с тобой церемониться. И если ты продолжишь разговоры в том же духе, то я сочту, что он был бы прав.       Раздраженный вздох в сторону можно было интерпретировать как угодно. Вернон понял, что эльф начинает зубоскалить на ровном месте просто от того, что не может смириться со своим зависимым положением. К этому тоже придется привыкнуть.       — Не хочу спорить с тобой, — наконец, отозвался тот, явно делая над собой усилие. — К тому же, я не эксперт по части строительства и крепостей. Но что иное, кроме халатности, могло привести к такому?       — Знать не знаю. Мы наняли нелюдей. Если конкретнее, то краснолюдов. Стоит ли это счесть местью или актом диверсии?       Взгляд Иорвета чуть изменился.       — Может, и стоит. С вами они дружны. С виду. Но я-то знаю насколько это подлый и мелочный народец. Вызимский погром оставил у них явно не самые теплые воспоминания.       Роше задумался. Ни прораб, ни его другие члены команды ни разу даже косо не взглянули на него или его отряд. Он всегда полагал, что имей они какие-то обиды, то попросту плюнули бы ему под ноги и совсем отказались от работы, чем так подставляться. Нет, это правда всего лишь халатность, которая не останется безнаказанной. Ну а злопамятный Старый Лис просто болтает.       И всё же нужно искать другую бригаду. Но кого сейчас найдешь? У него были идеи на этот счет, но все они упирались в нешуточные расходы. Однако решать надо было быстро. Сперва дернуть сюда главного королевского зодчего. Его нужно было с самого начала привлечь к работам, если бы не пресловутая секретность. Краснолюдам-то не говорили о том, кого ждут здесь в качестве заключенных, а вот важный господин, любопытный от природы, обязательно зацепился бы за это и всё вынюхал сам.       — Завтра притащу сюда другую команду. Нельзя оставить в замке такую брешь.       Немного помолчав, Иорвет задумчиво проговорил:       — Знаешь, а ведь есть категория специалистов, которая тоже вполне разбирается в башнях, хотя не имеет отношения к стройке.       — И кто же? На ум приходят только чародеи.       — Именно. Многие из них строят или приобретают себе подобное сооружение для жизни и работы.       Он сам не сразу понял, почему сейчас заговорил об этом. Мысль крутилась уже очень давно, еще когда он был в Вергене, да и после пленения темерцами он о ней не забывал. Разве что данное обстоятельство занятно усложнило и замедлило его движение к намеченной цели. А вот сейчас у него вырисовался смутный план, как можно организовать встречу с чародеем-скупщиком. Если, конечно, Роше правильно поймет его и пойдет на это. С его-то осмотрительностью.       — Ты предлагаешь заставить Шеалу или Филиппу перед казнью заняться нашим фортом? — тот всем лицом выражал своё мнение относительно этой идеи. — Или у тебя есть другие знакомые ведьмы, в которых ты уверен? Потому что у меня таковых нет.       — Что касается двух этих дам — полагаю, после поимки им стоит немедленно сломать руки. Хотя, как я слышал, некоторые могут направить заклятие и ногами. Но знакомый чародей у меня действительно есть.       — Я так и знал. И что, вы не в ладах? Иначе он помогал бы тебе во все трудные минуты.       — Не вижу связи между тем, чтобы быть в кем-то в ладах и быть обеспеченным его постоянной помощью. Я даже не уверен, полноценный ли он маг. Но это очень темная лошадка, и даже если он сам не обладает нужными навыками, наверняка найдет какого-нибудь знакомого, у которого такие навыки есть.       На самом деле, когда Иорвет намеревался разыскать его в Редании, то очень плохо представлял не только где он вообще обретается, но и две другие вещи: уровень его способностей, то есть, сможет ли он подсобить с охотой на ведьм, и его желание заниматься этим в принципе. Всё же Аэлред был прав со своим «чародей чародею руку моет».       — Так, давай проясним. Ты хочешь, чтобы я привел сюда твоего знакомого колдуна или даже какого-то его приятеля и позволил ему творить свои чары? А потом свободно выпустил, одарив монеткой.       — А что бы ты хотел с ним сделать после? Убить на месте или бросить в тюрьму?       — Как ты помнишь, о Гарсери не должно быть известно широким массам. Не в последнюю очередь потому, что местные кметы могут захотеть поскорее разделаться с вами.       — Я помню, поэтому так и говорю. Нужны проверенные связи.       — Хорошо. Даже если допустить, что эти твои проверенные связи, как водится, не обманут тебя самого, то случится совсем иная ситуция: колдун мгновенно парализует меня и моих бойцов, затем преспокойненько выведет тебя с твоими «белками» за ворота. И только мы вас и видали.       — Да, точно. Ты считаешь, будто чародеи настолько могущественны.       — Нильфовским такие фокусы вполне удавались. Значит, удастся и северным. Он же северянин, твой приятель?       Тут Иорвет замялся и взял долгую паузу.       — Честно говоря, его внешность вызывает вопросы. Он… как будто не совсем человек, скорее Seidhe. Опять же, об этом говорит только форма лица и ушей. Я бы предположил, что он полукровка, но таких полукровок я никогда не видел — слишком яркие глаза, странного оттенка кожа, да и Hen Llinge он не знает. Или делает вид, что не знает.       — Может, он экспериментировал с гламарией или какой другой дрянью. Но про язык, скорее, ты прав. Он интересничает. Где вы вообще познакомились и как?       Эльф рассказал ему всё, что знает о своем чародее. А знал он немного. За всё время даже имя не удосужился уточнить. Да и обстоятельства первой встречи странным образом ускользали из его сознания, но когда он пытался разобраться в этом, внимание словно рассеивалась. С чародеями такая неразабериха была частым явлением.       — Итак, тебе известно о нем только то, что он торгует краденным, умеет зачаровывать побрякушки, а на данный момент находится в Редании. Притом, последнее под вопросом. Хм, по описанию выходит почти что шпик. Не исключено, что нильфгаардский. Потому что, почему бы и нет?       — Может, и шпик. Охотно верю, что он мог следить не только за мной, но и за северянами. Незаметно от них самих.       — Мелкий соглядатай. Рыбы покрупнее обычно внедряются поближе ко двору, к знати, к значимым лицам.       — Пусть так. В общем, я дал тебе наводку, а ты сам решай, будешь связываться с ним или нет.       — Я подумаю, — неохотно бросил Роше. — Может, вышлю пару человек в Третогор и далее по крупным городам, чтобы нашли его. Но это слишком долго. И в перспективе может быть опасно.       Судя по его тону, он не был ни убежден, ни воодушевлен. Но Иорвет не стал настаивать. Будет лучше, если человек до всего дойдет сам.