Головокружение

На пороге кухни Магнуса почти сбивает с ног восхитительный запах печёной картошки, но он упрямо игнорирует как урчание в собственном животе, так и Томаса, стряпающего что-то у плиты, решительно направляясь прямиком к Даррену. — О, очухался! Господи, ты бы хоть умылся для начала… — обречённо вздыхает тот, но Магнус уже нависает над ним всей своей массой. — Что значит, кто-то влез в окно?! Ты клялся мне, что Уилл будет в безопасности в твоём доме! Ты клялся, Дар! — Эй, полегче, — глухо отзывается Томас, опуская тяжёлую руку Магнусу на плечо. — Он останется у меня, — рычит альфа. — И плевал я на ваше недовольство! Ты не смог его защитить. Хоть понимаешь, что могло произойти? Понимаешь, что тот псих мог порезать его, а не сраный холст?! — Успокойся. — Даррен резко встаёт из-за стола, но тут же покачивается, хватаясь за спинку стула. — Дарри?! — Томас молниеносно подлетает к нему, но омега только отмахивается. — Всё в порядке… — Мрачный взгляд карих глаз упирается в Магнуса. — Да, Уилл останется здесь. Как и все мы. — Детали обсудим позже, — медленно выдыхает Магнус, играя желваками. — Где Джонни и его люди? На допрос ко мне. Каждого. Немедленно. — Они уже в штабе, под надёжной охраной. — Поехали! Томас, остаёшься с Уиллом. — У тебя похмелье, дружище. — Даррен качает головой. — Поешь хотя бы для начала. А лучше ещё и в душ сходи. — Поехали, — сквозь зубы повторяет Магнус. — Сейчас же. Темнота ранних осенних вечеров уже полностью затянула улицу, а потому Магнус успевает даже открыть дверь стоящего прямо перед домом автомобиля, прежде сердито воскликнуть: — Это не моя машина! — А на твоей теперь далеко не уедешь. — Чего? Даррен, чтоб тебя! Или ты объяснишь нормально, или я… — Ну и что ты сделаешь? — Хладнокровно дёргает бровью Даррен. — Тебе в подробностях рассказать, как ты надрался и разбил собственную тачку? — Седьмое пекло… — Именно. Так что за рулём сегодня я. Без обид, но жизнь мне дороже. Дорога кажется бесконечно долгой, а в голове то и дело встают события прошлой ночи: но случившиеся не с Магнусом, а развернувшиеся за много километров от его дурной пьяной туши. Осознание, что с мальчишкой могло что-то произойти, выворачивает внутренности наизнанку и заставляет тело трястись от лихорадки и озноба одновременно. Уилла могло не стать. Исчез бы тонкий запах майского дождя, исчезли бы пушистые светлые волосы и ясные голубые глаза — что вопреки всей робости и скромности смотрят с такой дерзостью и вызовом. Лишиться Уилла, прежде чем узнать вкус его губ и сладкой от пота кожи? Прежде чем услышать его не сдерживаемый заливистый смех и протяжные ответные стоны? Прежде чем упасть с ним в горячую ванну, бесстыдно расплёскивая воду в стороны, и затем расплескать её ещё сильнее. Прежде чем проснуться с ним в одной постели и такого, всё ещё сонного, разомлевшего и тёплого, прижать к себе и зарыться носом в мягкие щекочущие волосы. И впервые за бесконечно долгие годы не хотеть скорее вскочить с кровати и куда-то мчать. С каких пор Уилл настолько въелся ему в душу? Заполз под кожу, оплёл собой кости, влился в вены, сам превратился в его кровь? Стал не просто навязчивой идеей, а чем-то всеобъемлющим и неизмеримым, полностью захватившим жизнь, — настолько естественным, без чего уже невозможно представить самого себя. Как застарелые шрамы на коже, как ежевечерние отчёты об обстановке в городе, как изнурительные тренировки и просмотр счетов. Уилл. Неловкий и неуклюжий, будто случайно забредший в эту реальность из другой — своей, расплывчатой и непостижимой, такой, какую Магнус, возможно, никогда и не поймёт. А нужно ли? Нужно ли понимать Уилла, чтобы вжимать его в себя каждую ночь и шептать на ухо, что чёрта с два он хоть когда-нибудь позволит ему уйти. — Я бы не простил тебя, если бы с ним что-то случилось, Дар, — сквозь зубы выдыхает Магнус. Как только он вернётся — схватит мальчишку и наконец-то поцелует. Поцелует, кожей ощущая то, насколько скоротечна эта грёбаная жизнь. В камере для допросов холодно и сыро. И Джонни — настолько несоответствующий своему имени, насколько это можно вообразить — громадный, бритоголовый, с кривым сломанным носом не смеет даже посмотреть Магнусу в глаза, когда тот хватает его за грудки. — Что я тебе говорил?! — ревёт Магнус ему в лицо. — Хоть волос упадёт с головы омеги — попрощаешься с яйцами! — Это полностью моя вина, босс… — стиснув челюсти, хрипит Джонни. — Я готов понести любое наказа… — Заткнись! Клал я на твои муки совести. Даррен! Переступив порог, омега с грохотом захлопывает за собой металлическую дверь, и на секунду Магнус замечает непонятное выражение на грубом лице Джонни, стоит тому скользнуть взглядом по округлому животу. — Как ты думаешь, Джонни, я достаточно туп, чтобы проморгать брешь в своей охранной системе? — с леденящим душу спокойствием спрашивает Даррен. — Нет, босс… — Но какого-то чёрта она там есть. Слепая, чтоб её, зона — от окна спальни Уилла прямо до забора. Я лично проводил тебе инструктаж в первый день. Мы могли её проморгать? — Нет, босс… — Именно. Ведь судя по записям, она появилась на следующий день после твоего приезда. Новый вопрос: каким же образом ты, глава безопасности, это проворонил? Конечно, если только сам не хотел, чтобы о ней кто-нибудь узнал. — Это полностью моя вина, я… — Отвечай на вопрос! — Магнус встряхивает Джонни за воротник кожаной куртки. — У тебя под носом подкрутили камеры! Скажешь, просто не заметил?! — А вы считаете, я мог думать хоть о чем-то другом в этом доме?! — внезапно с горечью выплёвывает Джонни, морщась так, словно ему поочерёдно ломают пальцы на руках. — Каждый день… каждую минуту… видеть вас с ним… — Чего? — только и выдавливает ошарашенный Даррен. — Что ты, чёрт возьми, несёшь? Джонни снова замолкает, потупив взгляд в пол и выставив на обозрение только свою бритую под ноль макушку. — Не дай бог, это именно то, о чём я сейчас подумал… — не менее оторопело бормочет Магнус, но уже в следующий миг берёт себя в руки. — Хорошо, повторяю для тупых. В отряде есть предатель. Ты это или самая последняя шестёрка — передать не могу, насколько мне плевать. Но предупреждаю, Джонни, чьи-то яйца я точно оторву. Так что в твоих же интересах найти мне настоящего виновного. «Нельзя договариваться о мире с тем, кто пришел тебя убивать», — сказал как-то Даррен, и Магнус сразу с ним согласился. И сейчас, когда позади остались шесть безрезультатных допросов, а вытесняющая отчаянье злость накаляется до предела, он снова вспоминает эти слова. В его кабинете темно — на улице стоит ночь, а глаза до сих пор режет от слишком яркого света — и потому Магнус видит только силуэт Даррена, обессиленно валящегося в большое мягкое кресло у стены. — Я уже подключил хакеров, — сообщает тот, ероша волосы одной рукой, а другой быстро печатая что-то в телефоне. — Возможно, в систему влез кто-то извне. Я, конечно, мало в это верю, но всё же… Томас пишет, что они ложатся спать. А Уилл, кстати, интересовался, как ты себя чувствуешь. — Даррен расплывается в самой ехидной из своих улыбок, которую Магнусу немедленно хочется стереть, желательно парочкой ударов. — Хочешь передам ему от тебя пожелания сладких снов? — Засунь свои пожелания сам знаешь куда, — огрызается Магнус, хоть в груди что-то ёкает от осознания, что мальчишка действительно за него волнуется. — Чёрт, сколько времени насмарку… Шесть олухов — и все твердят одно и то же! Надеюсь, хоть Киллиан нарыл что-то стоящее. — Наверняка нарыл, пока ты глушил виски и портил мягкую мебель. — Что? Чёрт… Точно… — Скажи спасибо, что мы быстро всё убрали, и Уилл не видел этот срам. Магнус буравит его ненавидящим взглядом и внезапно замирает. — Седьмое пекло, у тебя засос на шее? — Что? — Даррен торопливо поднимает воротник рубашки. — Нет… — Точно он! Вчера же ещё не было! То есть, пока Уилл ужинал со мной, вы развлеклись? А в твоём-то положении такое вообще можно? — Слушай, а тебе какое дело? — Даррен раздражённо поднимается на ноги. — Пойду скажу секретарю смотаться в «Груверс» за стейком. А то смотреть больно на твою постную рожу… — Как мило, — скалится Магнус. — Тренируешься на мне, пока собственные змеёныши не вылупились? — Не называй их так, я вообще-то надеюсь, что они пойдут в Томаса. Да что там надеюсь… Молюсь об этом всем богам! Ну что? Стейк? И стаканчик крови врагов на десерт? Магнус кисло усмехается: — Было бы неплохо. Длинная и худая фигура Киллиана появляется на пороге, когда стейк уже доеден, а навязчивые мысли закручивают настолько, что Магнус готов прямо сейчас сорваться с места, чтобы лично рыскать по Дублину в поисках врагов, вламываясь в каждый дом. Или чтобы примчаться к Уиллу и, не смыкая век, как верный цепной пёс, караулить у его постели. Да, спящего мальчишку определённо больше нельзя оставлять одного. Но какого чёрта Магнуса это радует?.. — Добрый вечер, босс и… босс, — кивает Киллиан, и Даррен закатывает глаза. — Ночь на дворе. Давай ближе к делу. — Тогда, наверное, лучше начать с самой большой новости. Касательно… — Киллиан внезапно неловко кашляет, — касательно Эммета. — Эммета? — Имя заставляет Магнуса скрипнуть зубами. — И что с этим ублюдком? Нервно дёрнув плечом, Киллиан отвечает быстро и предельно коротко: — Мёртв. — Что? — первым подаёт голос Даррен. — Как? — Он уехал на острова почти сразу после всей этой заварушки с Фрэнком — нашёл себе там какого-то богатенького покровителя… — Тебя спросили, как он умер, — рявкает Магнус и, открыв ящик массивного стола, достаёт припрятанный там портсигар, который Даррен мигом выдирает у него из рук. — Килл, продолжай. — В общем, жил он там с этим своим спонсором, пока два месяца назад не попал в аварию. Машина сгорела, но тело опознали. — Сгорела? — хмурится Магнус. — Он что, с бензовозом столкнулся? — Это в полицейских отчётах не упоминалось, босс. — А что? — Даррен барабанит пальцами по столу. — Думаешь, подстроили? И какой в этом смысл? — Такой же, как и посылать дохлого кролика в коробке, чтоб мне провалиться! — Ты начинаешь всюду видеть заговоры, Магн… — Мой муж погиб, а истинный получает угрозы — что ещё здесь можно видеть?! Проклятье… — Утробно рыкнув, Магнус трёт лицо ладонями. — Я уже ничего не знаю… — Есть, — снова негромко кашляет Киллиан, — есть ещё кое-что… — Ну? — Насчёт Стива Уортона, хозяина сети оте… — Отелей «Уортон-групп», мы поняли! — Всё-таки выдрав из рук сердитого Даррена портсигар, Магнус тут же раздражённо щёлкает зажигалкой. — Короче! — Во-первых, вы сильно подняли ему процент, из-за чего он ушёл в долги. А во-вторых… — Киллиан внезапно криво усмехается. — Простите, босс, но вы, наверное, помните его нового мужа? Эффектный такой брюнет, лет двадцати восьми… — Седьмое пекло, — резко выдыхает Магнус. — Значит, помните. — О чём вы, чёрт возьми, говорите? — недовольно шикает Даррен. — Где-то год назад, — Магнус делает быструю затяжку, — я переспал с его новым мужем. Всего один раз. — В их медовый месяц, — тихо добавляет Киллиан. — Закрой пасть! — О’Доннел, как же ты меня задолбал… — сквозь стон Даррена слышен истерический смех. — Хотя, не одного меня, а ещё пол Дублина, как погляжу. — Считаешь себя остроумным, да? Значит, Киллиан, — Магнус пристально смотрит на альфу, — Уортона немедленно доставить ко мне. Никаких объяснений не давать. Пусть посидит в подвале, подумает о жизни, пока я не приду. — Понял, босс. — Ещё разузнай всё про его сынка. Саймона? Сэма? Как-то так… В общем, нарой всё, что сможешь. — Его тоже на допрос? — Что? Нет. Нет, омегу не трогать… Потом мне нужна информация про альфу по имени… Кеннет Спайк, кажется? Да, точно. Он студент того же университета, где учится младший Уортон и мой Уилл. Всего на секунду глаза Киллиана удивлённо округляются, и только тогда Магнус понимает, что именно ляпнул при подчинённом. «Мой Уилл» — прозвучало ли это слишком интимно? Возможно, от любого другого альфы — нет, но от Магнуса… А хотя гори оно всё огнём! Уилл — его! И пусть это узнает целый мир… — И вот Кеннета, — продолжает Магнус, — притащи ко мне как можно скорее. — Будет сделано, босс. — Не хочешь объяснить, зачем тебе студент? — устало вздыхает Даррен. — Затем, что у парочки убитых дружков, оказывается, был третий. Этот самый Кеннет. Два друга мертвы, а третий нет. Подозрительно, не находишь? Да и почему именно их шайка? — Теперь всё кажется подозрительным… Но согласен, может, хоть он натолкнёт нас на какой-то след. А откуда такая информация? — От Уилла. — От кого?! Магнус гневно сминает окурок в пепельнице, перед тем как ответить: — Он намного умнее, чем ты думаешь. — О, поверь, старина, глупым я его и не считаю. А вот человеком, неустойчивую психику которого не нужно огорошивать новостями про убийства одногруппников, — да! — Неустойчивую? — переспрашивает Магнус, зыркнув на Даррена исподлобья. — Это я образно. Просто не вешай на мальчишку больше, чем того требует ситуация. — Моего омегу парой трупов не запугать. — Да что же это такое… Знаешь, я чувствую себя сварливым папашей, у которого сын-девятиклассник начал встречаться с огромным волосатым байкером. — Уилл не девятиклассник. Да и я не байкер. — Будь ты байкером, я бы не переживал! — Босс, если вас это утешит, — нарушает своё молчание Киллиан, — семья Найджела тоже была, мягко говоря, не в восторге от наших отношений. — Да что ты говоришь? — Даррен криво ухмыляется, окинув взглядом его виднеющиеся из-под одежды татуировки, но внезапно хватается за живот. — Чёрт… — В чём дело? — хмурится Магнус. — Ни в чём… Чёрт! — Дар? — Шагнув ближе, Магнус видит, что на его неожиданно побелевшем лице проступили капли пота. — Что такое? Даррен? Да ответь же ты, ради всего святого! — Не знаю… — Плохо? — Не знаю! — огрызается Даррен, продолжая прижимать ладони к низу живота, и вдруг жалобно скулит сквозь плотно стиснутые зубы. — Да… Да, плохо, чёрт возьми! — Может, желудок? — Какой, твою налево, желудок?! Подожди, сейчас отпустит… — Босс, его бы в больницу, — обеспокоенно подсказывает Киллиан, но Даррен мгновенно бросает на него горящий взгляд. — Никакой больницы! — Поехали. — Схватив со стола ключи и телефон и заметив на экране пропущенный звонок от юриста Чарльза Смита — что у него ещё стряслось? — Магнус тут же принимается искать в контактах номер Томаса. — Килл, ты за рулём. — Не смей ему звонить! — Мигом понимает всё Даррен. — Он же через пять минут сюда примчится! — А что прикажешь делать? Сообщить, когда тебя совсем в бараний рог скрутит? Килл, не копайся! Бери его с другой стороны и пойдём. — Даррен, вы, главное, дышите, — советует закинувший его руку себе на плечо Киллиан. — А я, по-твоему, что делаю?! — Глубоко дышите. Когда Найджел рожал, ему это помогало. — У меня восемнадцатая неделя, болван… До родов ещё страдать и страдать… Томас отвечает так быстро, будто только и сидел над телефоном, ожидая, когда Магнус позвонит. Хотя он бы не удивился, окажись это правдой… В больницу они приезжают почти одновременно, столкнувшись прямо перед главным входом, где Томас мгновенно бросается к Даррену и, даже не заметив Магнуса и Киллиана, подхватывает того на руки. — Алабай, не волнуйся, умоляю… — продолжая корчиться от боли, хрипит омега, но Томас не отвечает, уже стремительно влетая в разъехавшиеся стеклянные двери. — Эм, босс? Может, его домой отвезти? — раздаётся сбоку голос Киллиана, и лишь сейчас Магнус замечает за своей спиной невысокую, взволнованно топчущуюся на лестнице фигурку. — А ты какого чёрта здесь забыл?! — вырывается, прежде чем Магнус успевает что-либо сообразить, и челюсти сводит от накатившей смеси вины и раздражения, стоит Уиллу спешно потупить взгляд на свои потрёпанные кеды. Кстати, нужно будет купить ему нормальную обувь… — Прости, не собирался кричать. Но зачем этот идиот потащил тебя за собой? — Я поехал сам. Он чуть с ума не сошёл, когда вы позвонили. Еле завёл машину… — Господи, значит, идиот здесь всё-таки ты? Уилл поднимает на него неожиданно потемневшие глаза. — Они моя семья, Магнус, — произносит он твёрдо и отчётливо. — Надеюсь, вам знакомо такое понятие? — Нет, — звучит гораздо жёстче, чем ожидалось. — Совершенно не знакомо, малыш. — Тогда хотя бы притворитесь, что это так, и пойдёмте наконец в больницу! Рука Уилла настойчиво указывает на вход, и Магнус словно впервые смотрит на этого мелкого, упрямого и так похожего сейчас на взъерошенного сердитого воробья мальчишку. Прояви подобную дерзость кто-нибудь другой, уже давно получил бы пулю в лоб. Но Магнусу хочется только перекинуть наглеца через своё колено, содрать штаны и хорошенько отшлёпать. Чтобы после долго извиняться, зацеловывая покрасневшие следы на белой коже… — Я знаю, что поступил глупо, — уже в разы тише произносит Уилл, и Магнус усмехается тому, как быстро он подрастерял своё нахальство. — Но Томас и Даррен — единственные мои родственники. Я должен быть рядом, понимаете? Тем более, со мной вы, значит, бояться нечего… — Взбучку я тебе устрою позже, — резко обрывает Магнус и, схватив вспотевшую от тревоги ладонь, с силой тянет Уилла к главным дверям. — Киллиан, свободен! Звонкий стук шагов по плитке пустого коридора навевает мрачные мысли, пока они идут до названной медбратом палаты, вдыхая нервирующе стерильный запах лекарств и антисептиков. Массивная фигура Томаса видна ещё издалека, и Магнус нехотя выпускает руку Уилла, когда тот бросается к брату. — Ну что?! Есть новости? — Он там, — кивнув на дверь, сипло отвечает Томас и рассеянно гладит Уилла по светлой макушке, дав ему заключить себя в объятия. — Меня пока не впускают. Сказали ждать… — Я могу договориться, — заверяет Магнус, демонстративно вытаскивая бумажник, но Томас качает головой. — Врачам нужно провести какие-то обследования, а мои феромоны сбивают показатели. Так что ждать — единственное, что остаётся. Боже… Я не должен был никуда его отпускать! Видел же, как он измотан! Это моя вина… — Виноват тот, кто решил, что имеет право портить чужие жизни, — со злостью шепчет Уилл. — Даже если это враги Магнуса… Даррен ни при чём! — Задача альфы — оберегать своего омегу. — Омега — не слиток золота! Он живой человек, с собственной волей. Ты не знаешь, как бы всё сложилось, даже без недавних событий, Томас. Не грызи себя, прошу… — Томас? — дверь кабинета открывается, и на пороге возникает сухощавый немолодой альфа, в котором Магнус сразу узнаёт врача, что вёл лечение Даррена прошлой весной и по странной случайности стал частью этой прибацнутой семейки (хотя чем, собственно, Магнус теперь от него отличается?). — Альфред! — Томас подрывается с места. — Как он?! К нему можно?! — Через несколько минут. — Доктор поправляет очки на носу, но почему-то Магнусу кажется, что за этим жестом он прячет глаза. — Мистер О’Доннел, здравствуйте. Уильям, и вы здесь? — Что с Дарреном? — не своим голосом спрашивает Томас, после чего Альфред наконец-то встречается с ним взглядом. — Я могу говорить при… — При них можете. В чём дело? — Угроза выкидыша, — вздыхает Альфред, и ладонь Магнуса внезапно сжимает чужая — прохладная и маленькая. Сделал это Уилл осознанно или даже не заметил — Магнусу плевать: он тут же приобнимает омегу за узкие ссутуленные плечи. — Учитывая то, что беременность многоплодная, — продолжает Альфред, — ситуация сложнее. Он обязан лечь на сохранение, иначе будут последствия — и для детей, и для него. Может, хотя бы у тебя получится ему это объяснить. — Врач раздражённо поджимает губы. — Потому что он уверяет, что чувствует себя нормально, и наотрез отказывается оставаться в больнице. — Ещё чего! — вклинивается Магнус. — Останется как миленький! Не послушает Томаса — так я ему мозги вправлю. — При всём уважении, мистер О’Доннел, — сухо произносит Альфред, — но я прекрасно помню, как во время реабилитации Даррена, которая, к слову, была не так давно, вы… помогали ему восстановиться. Пожалуйста, впредь от подобной помощи воздержитесь. Супруги разберутся сами. Но, Томас, это не рекомендация, а требование. Как и то, что я попрошу тебя остаться рядом с ним. Последние исследования доказали, что присутствие альфы, а особенно истинного, благотворно влияет на течение беременности. Мы должны использовать любые методы. — Альфред, поверьте, других вариантов я даже не рассматривал. Я буду рядом. — Хорошо. — Альфред смотрит на свои наручные часы. — Думаю, уже можно заходить. Мистер О’Доннел, а вы куда собрались? Останьтесь в коридоре. Чужой агрессивно настроенный альфа Даррену в палате сейчас точно не нужен. — Магнус, останься, — просит Томас и внезапно кладёт ладонь ему на плечо. — Спасибо тебе. Что так быстро привёз его сюда и сразу позвонил… Правда, спасибо. — А куда бы я делся, солдат? — ухмыляется Магнус, не убрав сползшую на талию Уилла руку даже под явно неодобряющим взглядом Томаса. — Топай уже. Любовь всей твоей жизни ждёт. — Уилли, ты в порядке? — Не думай обо мне, — отвечает омега. — Ты нужен Даррену. Иди. Стоит двери в палату закрыться, Магнус тут же хватает Уилла за подбородок, разворачивая лицом к себе. — А теперь давай кое-что проясним, малыш, — рассматривая крошечные веснушки на его носу, начинает Магнус. — На тебя идёт охота! Ты это вообще понимаешь?! Отвечай. — Понимаю. — Томас — альфа крепкий, не спорю. Но окажись в вашей машине бомба или возьми вас на мушку снайпер — толку от него было бы мало. Это тоже понимаешь? — Да. — Если ты хочешь куда-то пойти или поехать — спрашиваешь сначала у меня. Уяснил? — Сегодня я действовал на эмоциях. — Уилл пытается отвернуться, но пальцы Магнуса сжимаются лишь крепче. — А так у меня есть голова на плечах, и я знаю, что должен оставаться в безопасном месте… — Ты слышал, что я сказал, или нет? Уилл нервно облизывает губы, и все мысли, терзавшие Магнуса последние часы, обрушиваются на него ледяной лавиной. Уилл был в одной комнате с тем психом… А сейчас находится в его руках… Такой беспомощный. Такой сердитый и забавный. — Мне обговаривать с вами каждый свой шаг? — наконец-то выдыхает Уилл, и Магнус очень сомневается, что это правило его устраивает. — Иначе привяжу тебя к себе. — Это… не лучший вариант. — А жаль, я был бы не против, — усмехнувшись, Магнус мягко гладит Уилла большим пальцем по щеке. — Просто пойми, что означает быть омегой главы клана. Даже если мы найдём ублюдка, портящего нам кровь эти несколько недель, никто не может гарантировать, что у меня не останется врагов, которые рискнут сыграть на моей слабости. А ты моя слабость, Уилл. Непростительная слабость. — Я понимаю… — Хорошо. Последний вопрос: почему в конце октября ты ходишь в этих домашних тапках? Ты заболеешь. — Потому что когда мы собирались в больницу, я не задумывался о том, что надеваю. И если вопрос действительно последний, то отпустите меня, пожалуйста. — Не хочу, — честно отвечает Магнус, так и норовя скользнуть вниз по чужой шее и заползти под воротник рубашки — опять клетчатой и необъятно большой, наверняка украденной у Томаса. Чёрт, это рубашки Магнуса Уилл должен тайком таскать из шкафа! Магнуса и никого другого! — Мне неудобно смотреть на вас снизу вверх. — Мы можем сесть. — Магнус, отпустите меня! — неожиданно резко шикает Уилл, и тот с неохотой убирает руку. — Если вы требуете, чтобы я отчитывался перед вами, то будьте добры, спрашивайте, можно ли меня коснуться. — Спрашивать? Ты мой омега. — По стечению обстоятельств. Довольно ироничному, кстати… — Это ничего не меняет. — Послушайте, если Томас будет в больнице с Дарреном, нам придётся жить вдвоём. О да, придётся. Наверное, Магнус прогнил до самых костей, раз считает, что события складываются до нельзя удачно. Но как бы ему ни было жаль Даррена с его домовитым морпехом, теперь он наконец-то останется с мальчишкой наедине. — Поэтому давайте уважать личные границы и желания друг друга, — добавляет Уилл, и Магнус ухмыляется. — Границы и желания… — повторяет он, иронично вскинув бровь. — Ну хорошо. Я хочу тебя поцеловать. Можно? — Что? Нет! Магнус хрипло смеётся, уже собираясь назло всем заморочкам Уилла снова дотронуться до его лица, как вдруг дверь палаты открывается. Томас кажется ещё бледнее прежнего, и Уилл мигом подбегает к нему, спрашивая, как себя чувствует Даррен. — Дай угадаю, — хмыкает Магнус, не давая ему ответить. — Он в бешенстве? — В полном… Но на больницу согласился. И попросил поговорить с тобой наедине. — Так дети всё-таки от меня? — Глупая шутка. — Томас стискивает кулаки, но затем обнимает жмущегося к его боку Уилла. — Иди. В палате стоит запах спирта, и Магнус невольно вспоминает старые деньки, когда ножевые, да и пулевые ранения приходилось лечить, обходясь исключительно найденными в аптечке средствами. На здоровенной навороченной больничной койке долговязый Даррен выглядит совсем тощим, а белоснежные простыни делают его кожу серой и болезненной. — Нужно быть осторожнее со своими желаниями — вот тебе и долгожданный отпуск, — пытается сострить Магнус, на что Даррен только кривит тонкие губы в плохом подобии улыбки. — Ну и зачем ты меня звал? — Я думал об Эммете. — Боже, конченый идиот… У тебя хоть на секунду умственная деятельность прекращается? Лежи и отдыхай, в конце концов! — Знаешь, на что мне это всё похоже? Будто кто-то искал твоё слабое место. Решил, что Эммет тебе дорог, и его потеря станет для тебя трагедией. Но когда понял, что ты им даже не интересуешься, сообразил, что ошибся. И продолжил поиски. Магнус хмурится. Слабое место? Да он и сам это прекрасно знает… — И спустя месяц Уилл получает первую записку, — медленно кивает альфа. — Да. — Но почему просто записка? Почему не… — Впервые в жизни Магнус чувствует, как дыхание спирает, а все слова становятся поперёк горла. — Почему не убить Уилла сразу? — заканчивает Даррен. — Мне кажется, ты кому-то сильно насолил, Магн… — А мне кажется это было очевидным с самого начала! — Нет. — Даррен устало прикрывает глаза и морщится, то ли от реальной боли, то ли от собственных мыслей. — Насолил настолько, что тебе теперь хотят не просто отомстить. А медленно свести с ума — лишить всего, что тебе дорого… — Ты всегда умел подобрать нужные слова. — Не отходи от Уилла ни на шаг. Сначала я подумал, что лучше, наоборот, отослать его подальше. Нет тебя — нет проблем. Но… — Эммет был далеко, — перебивает Магнус. — Ему не помогло. — Именно. — Ладно, я просплюсь, соберусь с мыслями и ещё раз всё обдумаю… А тебе — даже думать запрещаю! Чтобы лежал здесь, читал романы для омег и выздоравливал. Тебе ещё новое поколение нашего клана растить. — За романы для омег — прибью… — На ноги сначала встань. Вот и будет тебе стимул. — Слушай, Томас упёрся, как баран, не хочет оставлять меня здесь одного, — вдруг тяжело вздыхает Даррен. — Да и Альфред говорит, что, так как мы истинные, его феромоны должны помочь. В общем… В общем, кажется, вам с Уиллом теперь придётся жить вдвоём. Если ты, конечно, не согласишься, чтобы мой папа приехал и… — Нет! — резко отрезает Магнус. — Мне хватило встречи с ним на вашей свадьбе. Уилл уже был в моём доме без вашего, чёрт бы его побрал, надзора, и, заметь, заживо я его не сожрал. Хоть и хотелось до безумия… — Магнус, — Даррен вздыхает во второй раз, — я понимаю, что, наверное, уже сижу у тебя в печёнках… — Есть немного. — Но Уилл, он… многое пережил. — Его родители умерли, я знаю. — Да, умерли. И после этого ему тоже приходилось нелегко. Мне прекрасно известен твой специфический характер, Магн, — я сам такой — но, пожалуйста, приложи усилия и наскреби всю мягкость, что у тебя есть. Будь хоть немного не таким… чурбаном, как обычно. — Кем-кем? Думаешь, если лежишь в больнице, то можешь молоть всё, что взбредёт на ум? В уголках карих глаз Даррена собираются крошечные морщинки, стоит ему, как всегда ехидно, улыбнуться. — Думаю, да. Салон машины стремительно пропитывается запахом Уилла, и когда приходит время выходить, Магнус не сразу понимает, почему на улице стоит не тёплый майский вечер, а промозглый конец октября. — Ты уже выбрал себе комнату? — спрашивает он, скорее чтобы нарушить царящую от самой больницы тишину, поскольку знает, что Томас и Уилл уже успели лечь спать, перед тем как подорваться от его звонка. Уилл выглядит задумчивым и отрешённым. Несколько раз спотыкается на подъездной дорожке и ступеньках на крыльце, вынуждая Магнуса подхватить его под локоть, и только тихо бормочет рассеянное «спасибо». — Иди сразу в кровать, — устало бросает Магнус. — Носом уже клюёшь. Где ты устроился? — На третьем этаже. — Да? — Что-то внутри трепещет и замирает в ожидании. — Ну пошли, покажешь. Чем ближе они подходят к новой комнате Уилла, тем громче грохочет сердце у Магнуса в груди — ведь они направляются к его собственной спальне. — Здесь, — указывает Уилл на дверь, и Магнус не может сдержать тихий довольный смех. — В чём дело? Её нельзя было занимать? — Почему же? Можно. Будем жить через стенку друг от друга и пользоваться одной ванной. Моя спальня по соседству. — Что? Я не знал… Честно! — На самом деле это очень старый дом. Особняк, перестроенный мной лет пять назад. Так что эти две спальни — хозяйские, для альфы и омеги. У них общая ванная, через которую можно было бы пройти в комнату к супругу. Вероятно, появившаяся на лице Магнуса улыбка кажется со стороны слишком хищной, но это последнее, что его сейчас волнует. — Да не смущайся ты, малыш, — хмыкает он, едва щёки Уилла вспыхивают румянцем. — Просто тебя привлёк мой запах — здесь он самый сильный. — Я этого не заметил, — пытаясь сохранить остатки достоинства, оправдывается Уилл. — Захочешь — завтра переселишься. Но сейчас слишком хлопотно стелить тебе где-то новую постель. Спи здесь. Запрёшься на замок, если боишься, что я вломлюсь к тебе средь ночи и заберусь под одеяло. — Хорошо, запрусь, — коротко отвечает Уилл, но Магнус готов поспорить: это далеко не всё, что он хотел ему сказать. Лёжа в своей огромной и почему-то впервые кажущейся пустой кровати, Магнус успевает несколько раз проклясть слишком толстые стены, за которыми не слышно ни единого звука. Чёрт, а ведь зарекался, что не позволит мальчишке спать одному! Твёрдо решил, что схватит, поцелует и всю ночь не выпустит из рук. И что в итоге? Снова какой-то неоперившийся птенец морочит ему голову и путает все планы… Утро начинается безбожно рано: со звонка Киллиана и короткого отчёта о том, что Уортона доставили в штаб. Шесть часов. Издевательство. Но Магнус лично дал приказ: держать его в курсе всех деталей. Самый ответственный человек расслабляется, если не чувствует над собой контроль. А так как слабое звено всегда определяет границы возможностей сильных, Магнус никогда не допустит слабости в своих рядах. — А что студенты? — сонно спрашивает он, по-прежнему лежа в постели. — Сынок Уортона и Кеннет Спайк? — За ночь мало чего нароешь, босс. С младшим Уортоном сложнее — сами понимаете, сын большой шишки. А вот со Спайком всё странно… — Странно? Ты мне голову не морочь, говори внятно. — Кажется, парень исчез. — Исчез? — В университете не появлялся с тех пор, как копы объявили о втором убийстве. Мы проверили все списки посещений и записи камер, позвонили родителям, под видом полиции. Те, конечно, перепуганы до смерти, но без понятия, где он. Ясное дело, осталось ещё опросить его знакомых — уже этим занимаемся. Но то, что он пропал, в любом случае очень мутно. — Мутно, — соглашается Магнус, кривя губы. — Или сам пришил двоих дружков, или ждёт, что их убийца придёт и за ним? Ладно, Килл… Ищи дальше — не под землю же парень провалился, в конце-то концов. Магнус сбрасывает звонок, даже не дослушав ответное «есть, босс», и до хруста костей потягивается в кровати, когда из ванной внезапно доносится неясный шум. Седьмое пекло… Уилл! Спросонья он даже не сообразил, что за стенкой находится мальчишка, но сейчас, при мысли, что тот провёл всю ночь в его постели — ведь любая постель в этом доме принадлежат Магнусу — в груди становится тепло, а в паху — тяжело и жарко. Наверное, он говорил слишком громко, и Уилл проснулся и потопал в туалет. Ещё только шесть, так что кролик может спать сколько угодно. А вот Магнус скоро встанет и поедет в штаб, чтобы пообщаться со Стивом Уортоном при использовании некоторых вспомогательных средств. Нужно будет только сообщить эконому — старому бете Седрику, работавшему ещё у семьи Салливана до того, как тот стал боссом — что в доме теперь будет жить гость. И за его комфорт и безоговорочное исполнение даже самых незначительных прихотей Седрик отвечает головой. Хотя какой, к чертям собачьим, гость?! Магнус скажет прямо: это новый хозяин дома! И пусть в этом самом доме он находится не по своему желанию, а исключительно под давлением обстоятельств. Всё равно факт остаётся фактом: Уилл спит в постели Магнуса — хоть и не вместе с ним. Матрас и подушка кажутся особенно мягкими, стоит ему решить, что на сегодня лимит глупых фантазий исчерпан, а значит, пора вставать. Но мышцы словно коченеют, когда дверь ванной внезапно открывается. Взлохмаченный, помятый и невообразимо сонный Уилл вваливается в спальню и, спотыкаясь о собственные слишком длинные пижамные штаны, бредёт прямиком к Магнусу. Седьмое. Пекло. Разрази. Его. Гром. Наверное, он всё ещё спит. Да, точно спит. Или просто бредит! И то, что Уилл неуклюже плюхается рядом на кровать и, кряхтя, заползает под одеяло — всего лишь продукт его полностью прокопченного сигаретным дымом мозга. Всё-таки пора бросать курить. И пить. И не только алкоголь, а на всякий случай ещё и кофе. Лишь спустя пять минут, за которые Уилл, вопреки ожиданиям, не исчезает, к Магнусу приходит перекрывающее доступ кислорода к лёгким понимание — мальчишка настоящий. Ну конечно, Уилл, замученный и выжатый после весёлой ночки, просто перепутал эти проклятые двери в незнакомой ванной. Да Магнус сам их ненавидит! Первое время около месяца по ошибке заходил в другую спальню — благо Эммета там не было, этот засранец заявил, что хочет жить в другом крыле. И вот теперь, пожалуйста. Уилл ворочается в его постели, пытаясь умоститься поудобнее, тихо посапывает и закидывает ногу поверх одеяла, пока сам Магнус отчаянно старается вспомнить как дышать. Господи, видел бы его сейчас Томас, так пекущийся о сохранности маленькой попки своего братца. Да Магнус, как последний девственник, не знает куда деть руки и боится издать лишний звук. Уилл придвигается ближе, и это становится последней каплей. Гори оно всё огнём! Будто обращаясь с тончайшим хрусталём, Магнус опускает ладонь на чужую талию и, наклонившись, зарывается в светлые волосы носом. Сразу чувствуя, как Уилл сильнее льнёт к нему в ответ… Это природа. Это просто бесстыжая насмешница природа. Мальчишка бы ни за что не жался к нему так наивно и доверчиво, если бы был в сознании. Всего лишь запах истинного, притягивающий и манящий, ассоциирующийся с безопасностью и защитой, так подло влечёт его к человеку, к которому в противном случае он не приблизился бы даже на километр. И точно так же подло и бессовестно Магнус извлекает из этого собственную выгоду. Омеги никогда не оставались у него в постели, никогда не ластились к нему во сне и не просыпались на его груди. Но сейчас Магнус, сам не понимая почему, осторожно убирает упавшую на лоб Уилла длинную спутанную чёлку и всматривается в его лицо. Переносица вздёрнутого носа оказывается немного искривлённой — может быть, упал в детстве, и неправильно срослось? Веснушки, вернее их бледные остатки, исчезающие после короткого лета, смешно рассыпаны по всем щекам. Такой забавный. Будто маленький дикий зверёк, ненароком уснувший возле человека. Кролик, глупый и беспечный. И тем не менее — тот, за кого Магнус готов разорвать на куски любого, кто посмеет на него хотя бы замахнуться. Пальцы непривычно нежно скользят по каждой из веснушек, с интересом блуждают по мягкой коже и, опускаясь ниже, очерчивают губы. Прямо сейчас он может легко украсть у Уилла первый поцелуй. Забрать силой, не спрашивая разрешения — а когда оно было ему нужно? И даже если мальчишка проснётся и захочет оттолкнуть, Магнус попросту задавит его напором и уверенностью. Он может сделать с Уиллом всё чего ни пожелает. И ни одна живая душа не сумеет ему помешать. Может запустить руку под его футболку, пройтись по по-птичьи выпирающим рёбрам и ключицам, пощекотать беззащитные горошинки сосков, а затем скользнуть дальше. Дальше — к плоскому мягкому животу. Дальше — к слабой резинке пижамных штанов. Дальше… Одним движением срывая с Уилла мешающие тряпки, заставляя его испуганно распахнуть глаза и вскрикнуть. Но почему-то в эту самую секунду в голове вкрадчиво и мерзко зудит тонкий голосок: готов ли он рискнуть их будущим ради внезапной, хоть и яркой вспышки похоти? Мальчишка только начал улыбаться ему, искренне и открыто. Доверился, позволяя прикасаться, и хоть вскоре просит отпустить — больше не шарахается от Магнуса, как воробей от ястреба. Проклятье… Бельё становится невыносимо тесным, но пальцы так и замирают над нижней губой Уилла, в непривычном сомнении не решаясь ни дотронуться до неё, ни убраться прочь. Седьмое пекло, неужели с возрастом Магнус действительно раскис? Неужели, будто глупый юнец, мечтает, чтобы Уилл всего лишь смущённо засмеялся, прильнул всем телом и стыдливо спрятал лицо у него на груди? Секс — это секс. И ничего более. Тогда какого чёрта?.. Раздражение кипятком вскипает в венах, и Магнус всё же наклоняется к расслабленному лицу. Глупый мальчишка… Он его поцелует. А лучше трахнет. И поставит точку на собственной слабости и непонятно откуда взявшей сентиментальности. Всё-таки малец сам виноват! Заполз в его постель, устроился под боком и чуть ли не уткнулся носом в шею — чего ещё он ожидал? Вот и будет ему уроком! Боже, как же это просто — всего лишь сократить жалкие сантиметры расстояния и впиться в беспечно подставленные губы. Так просто и легко. Но почему-то непреодолимо трудно… Слабаки умирают первыми? Хах… А Магнус уже пал, поверженный собственным, свалившимся на голову, как снег среди весны, мягкосердечием. Хоть и прекрасно знает: доброта — это непростительный изъян. — Или ты сейчас проснёшься, или я за себя не ручаюсь, — хрипит он Уиллу в ухо и ухмыляется, когда видит, как вздрагивают светлые ресницы.