Пожиратель Людей

      В отсутствие Крокодила воцаряется тишина.       Слышно только мое прерывистое дыхание и стук капель из крана в ванной.       Я откидываюсь на подушки, закрываю глаза и пытаюсь уснуть, но я чувствую его запах повсюду.       В воздухе. На кровати. На моей коже.       Я не могу перестать прокручивать эту сцену в голове.       Крокодил, стоящий на коленях. Мой член у него во рту.       Большего и не требуется, чтобы он снова стал болезненно, непристойно твердым, как камень.       Черт возьми.       Я быстро спускаю ноги с кровати и приподнимаюсь, стараясь держать туловище прямо, чтобы не порвать швы.       Поднявшись на ноги, я шаркаю к столу, прижимая локоть к боку пытаясь держать себя в руках.       Пожалуйста, не начинай снова кровоточить.       Это как раз то, что мне нужно: Крокодил возвращается и находит меня распростертым на полу, снова потерявшим сознание при виде собственной крови.       Какой позор.       Я наливаю себе рома и опять выпиваю залпом, но это никак не успокаивает расшатанные нервы и тревожно сжимающийся желудок.       Я поддался искушению и не уверен, что чувствую по этому поводу и как Крокодил может использовать это против меня.       Стыд обжигает меня изнутри.       Мне следовало быть умнее.       Мне следовало быть сильнее.       Я заливаю в себя еще один стакан рома, и алкоголь, наконец, начинает действовать, разливаясь по телу, снимая напряжение в животе и страх в сердце.       Есть только одна причина, по которой я приехал в Эверленд, и совсем не для того, чтобы завести тайную связь со своим бессмертным врагом.       Мне требуется каждая капля сил, чтобы снова опуститься на кровать. Как только я ложусь на спину, меня окутывает приятное тепло от спиртного и облегчение от того, что я добрался до матраса, не потеряв сознание.       Спи, говорю я себе.       Всего на несколько часов.       И когда я проснусь, возможно, все это будет забыто, и я смогу продолжить свою миссию, чтобы наконец оставить Крокодила позади.       Но я должен был догадаться, что это будет не так-то просто.

***

      Я просыпаюсь от того, что Рок пинает кровать.        — Вставай, — яростно шепчет он, и я резко приподнимаюсь.       — Что, черт возьми, ты делаешь?       В одно мгновение его рука накрывает мой рот, и я выдыхаю на его пальцы. На его лице отражается какое-то чувство, если и не страх, то его дальний родственник. Может быть, дурное предчувствие.       — За мной следили, — бросает он, убирая руку и кидая в меня рубашку.       — Кто?       — Одевайся.       Он подходит к окну и выглядывает наружу. За тонким пузырчатым стеклом все еще темно, так что, должно быть, я пробыл в отключке недолго. К счастью, боль в боку немного утихла, что говорит о том, что мое тело сотворило чудо быстрого исцеления, пока я спал.       Я не выздоравливаю так быстро, как Питер Пэн или его Потерянные мальчишки, или как Рок. Но моя ситуация лучше, чем у простого смертного. Так было со времен моей молодости.       Я натягиваю рубашку через голову, затем встаю и заправляю ее в брюки, застегиваю ремень.       — Кто следил за тобой?       Взгляд Крокодила по-прежнему устремлен во двор перед нашим окном.       — Я не уверен. И я все еще пытаюсь решить, нужно ли нам позволить им поймать нас.       — Что?! Зачем нам это нужно?       Он не отвечает, и я сажусь на край кровати, чтобы застегнуть сапоги. Это одна из самых больших перемен в моем гардеробе, которая произошла, с тех пор, как Питер Пэн и Крокодил лишили меня руки. С крюком я больше не мог завязывать ботинки. Застегивать сапоги или защелкивать пряжки стало гораздо легче.       С неизбежностью, когда я думаю о той ночи, фантомная боль возвращается, и на секунду мой мозг играет со мной злую шутку, заставляя меня думать, что рука все еще на месте, что я могу сгибать пальцы.       — Наверное, нам лучше бежать, — принимает решение Крокодил и направляется через комнату ко мне. — У тебя все важное с собой?       Я взял с собой не так уж много вещей. Я осматриваю комнату и вижу только свою бутылку рома и несколько монет. Я думаю, моя расческа должна быть в ванной вместе с бритвой, которой я начисто побрился, когда сошел здесь на берег.       — Я в порядке, — говорю я ему, и он кивает.       — Мы вылезем через заднее окно.       — Ты все еще не сказал мне, от кого мы бежим.       Он без особой осторожности сдергивает со стены всю занавеску и карниз и отбрасывает их в сторону. Заднее окно выходит на неподстриженную живую изгородь и несколько кустов шиповника. Оно уже и короче, чем окна спереди. Пробраться через него будет нелегко.       — Давай, наверх, — приказывает он мне.       — Ты первый.       Он закатывает глаза, глядя на меня.       — У меня две руки. Я смогу вылезти сам. — Он переплетает пальцы, делая для меня подобие ступеньки. — Быстрее, капитан.       Я отдаленно осознаю тот факт, что Крокодил слышит гораздо дальше, чем я, и должен лучше меня знать, сколько у нас времени. И все же я смотрю на его сложенные лодочкой ладони и напряжение в его глазах и решаю, что сейчас самое подходящее время для того, чтоб проявить упрямство.       — Что, если это какая-то уловка, чтобы выманить меня из комнаты и запереть за мной дверь? Чтобы мне пришлось спать в кустах?       Он морщит лоб.       — Уверяю вас, капитан, я бы не стал тратить свое время на уловки.       Он произносит это слово так, словно это детская игра, словно это ниже его достоинства.       — У тебя есть пять секунд, — говорит он мне.       — Пять секунд?!       — Один.       Я перевожу взгляд с него на входную дверь и обратно на него.       — Два.       Я все еще почти сплю и с трудом соображаю.       — Три.       — Господи, — говорю я и вставляю свой сапог в его переплетенные руки.       — Четыре.       — Иду. Да иду же!       Я кладу руку и крюк ему на плечо и готовлюсь к тому, что он поднимет меня.       Входная дверь распахивается настежь, расщепленная посередине резным тараном ручной работы с головой рычащего льва на переднем конце.       — Вы слишком долго волочили ноги, капитан, — шепчет мне Крокодил, расцепляя руки и опуская мою ногу обратно на пол.       В комнату вваливаются несколько человек.       Сразу становится ясно, кто они такие — они одеты в форму королевской гвардии. Темно-синие брюки и куртка с эполетами ярко-синего цвета и сине-золотым гербом в тон, вышитым слева на груди. Голова рычащего льва. Знак семьи Гриммальди.       — На колени! — рявкает толстяк спереди.       Я смотрю на Крокодила.        — Что ты натворил?       — Я? Ничего. — Он улыбается мне так, словно лжет.       — На колени. Живо!       — Я должен извиниться за это зверя, — говорю я. — Он мне не друг и не спутник. Что бы он ни сделал, я не имею к этому никакого отношения…       Толстяк грозит мне пальцем, а долговязый мужчина, стоявший позади него, подходит ко мне и бьет меня в нос.       — Что за черт?!       Я отшатываюсь и опускаюсь на колени, прикрывая нос на случай, если потечет кровь.       К счастью, я, кажется, не сильно пострадал, если не считать звона в ушах и затуманенного зрения.        — Схватить их, — приказывает кто-то, и через несколько секунд королевские гвардейцы Эверленда надевают на меня наручники и выталкивают из комнаты.