молодая красивая дрянь

— Босс, к вам посетитель. — Скажи, что я сегодня никого не принимаю. — Это Скарлетт Карузо. Занзас с грохотом поставил стакан. Офицер вздрогнул. Не так он планировал провести вечер. Надоедливая вдова должна была плясать на балу. Его начали проводить три года назад, когда старик Карузо обзавелся молодой красивой женой. Сначала съезжались немногие, хотя это очевидно помогло выскочке найти связи. В этом году резиденцию даже собирался посетить ублюдок Савада с его Хранителями. Занзас, по своему обыкновению, оставался в штабе. Офицеры разбежались, Хранители находили себе более интересные занятия, он не собирался их задерживать. Под конец года настроение становилось хуже некуда, и попадаться под горячую руку никто не спешил, даже Леви. В это Рождество Занзас как обычно остался один. Планировал, по крайней мере. — Выглядите утомленным, синьор. — Какого хрена ты здесь? — Решила разнообразить ваш праздник, — она прошла в его кабинет. Браслеты на ее запястьях и щиколотках зазвенели. Скарлетт вытащила из пакета виски — прямиком с ее родины, как она любила говорить. Вторую часть подарка она спрятала в яркую подарочную упаковку с зелеными эльфами. Занзас взял ее в руки и посмотрел на нее — ты серьезно? Скарлетт невинно улыбнулась. — Ваш капитан сказал, что вы празднуете в одиночестве. — Каким образом этот урод доложил тебе? — Он сейчас в моей резиденции. Кажется, синьор Каваллоне умеет быть убедительным. Как и я, отчетливо слышалось в ее фразе. Занзас открыл бутылку и налил виски в стакан. Кивнул в сторону стеллажа — на нем стояли еще несколько, но Скарлетт покачала головой. — Я за рулем. Он не собирался уговаривать. — Не любите Рождество? Занзас всегда знал, что наглости ей не занимать. В какие-то моменты это веселило, в какие-то — раздражало. Она раздвинула плотные шторы и приоткрыла окно. Свежий холодный воздух ворвался в комнату. Сняла каблуки, села на диван, закидывая на него ноги. — Почему ты не на своем сраном балу? Вроде любишь все контролировать. — Там и без меня все хорошо, — Скарлетт пожала плечами. «Все хорошо» означало оставить дела на Сару, которая не хотела даже приходить на него. Пожалуй, она заслужила праздничную премию. — Хотелось вручить вам подарок в ночь праздника. Вам понравилось? Занзас хмыкнул. — Вы так и не ответили. Не любите Рождество? — Тебе что с того, мусор? — Не знаю. Мне интересно. Впервые вижу Гринча в реальной жизни. — Заткнись. Скарлетт сделала того хуже — рассмеялась. — Я всегда любила Рождество. В детдоме денег не хватало, но мы делали игрушки из подручных средств, а воспитательница покупала елку на свои деньги. А еще они устраивали представления. Ставили сценки из «Гринча», «Рождественской песни» Диккенса, «Щелкунчика» и «Гарри Поттера». У них не было костюмов, но они веселились, играли, смеялись и сами создавали себе праздник. Это стоило гораздо больше, чем любые подарки. — Играла главную злодейку? — Главный любовный интерес обычно. Кроме «Гарри Поттера», там я играла Флер Делакур. Читали? — Нет. — И как вы жили вообще, — Скарлетт усмехнулась. Занзас оставил это без ответа — он не проявлял особого внимания ни к современным фильмам, ни к книгам. Старых историй он избежать не мог, как бы не хотел, — старик и братья то и дело водили его в театр, а индивидуальные учителя приучали к классике и приносили книги в оригинале, выбивали из него акцент рабочего класса, учили английскому, испанскому, французскому, японскому, немецкому. Занзас, признаться честно, ненавидел языки — экономику, политику и математику воспринимал легко, а по поводу остальных предметов считал, что это отнимает время от тренировок. Массимо как-то сказал ему, что хороший босс должен уметь все. И солгал, потому что боссом Занзасу было стать не суждено. — Можно спросить? — Чего тебе? — Вы когда-нибудь отмечали Рождество с матерью? — Однажды. Всего один раз — у них не было ни елки, ни гирлянд, ни ужина, но Занзас месяц бегал по поручениям синьора Черулло и накопил достаточно денег. В ювелирной лавке к нему, беспризорнику, отнеслись с осторожностью, но молодая сотрудница пожалела и показала несколько украшений, что были ему по карману. Занзас в итоге купил тонкую золотую подвеску с кулоном. Денег, на самом деле, хватало только на серебряные, но сотрудница сказала, что у них были скидки (их не было) и упаковала цепочку в красную коробку с атласной лентой. Мама развязывала ее дрожащими руками — не верила, что такое есть у них в доме, не верила, что он принес ей это. А потом протянула ему пакет. — Что это? — Открой. Он порвал его, мать посмеялась над его резкостью, но не могла скрыть радости, когда Занзас вытащил из него игрушечную машинку на радиоуправлении и металлический конструктор. Он… хотел этого. Так давно. Смотрел на витрины магазинов, на мальчишек, что играют с ними, и знал, что у них не хватит на это денег. Иногда Занзас вспоминал это. И думал, что этот подарок стоил гораздо больше, чем дорогие безделушки, что дарили ему союзники и офицеры. Молчание висело ровно минуту — она отсчитывала его по тиканью настенных часов. — Не хотите прогуляться? — Скарлетт поднялась с дивана. — Тут становится душно. — Чего тебе надо, мусор? — Да ладно вам, синьор. — Она улыбнулась. — Одна маленькая прогулка. Я за рулем, с вас остается только наслаждаться видом. Сделайте мне рождественский подарок. Он все же согласился на это. Спустился к центральному входу, сел на пассажирское сиденье, скучающе следил за тем, как она водит машину. В тишине браслеты на руках звенели еще громче. Они ехали минут сорок, прежде чем оказаться в маленькой деревне неподалеку от Палермо. Скарлетт припарковала машину на улице напротив парка и вышла. Занзас вышел следом. За парком, через дорогу, возвышалась старая церковь. Боковые стены были отделаны золотыми иконами, а шпиль башни и витражи окон напоминали старинный средневековый замок. У входа толпились люди. — Какого хрена ты меня сюда привезла? — Тут спокойно, — ответила она. Несмотря на холодный ветер, она так и оставалась в платье с открытыми плечами. — Тихо, никто тебя не знает и не трогает. Занзас хмыкнул. Скарлетт повела его вдоль парка и остановилась у церкви. — Только не говори, что приходишь грехи замаливать. — Я не исправная католичка. Как и все они. Скарлетт здесь нравилось, потому что напоминало о доме, о тихом районе в маленьком ирландском городке. Жизнь в Палермо ей нравилось, пусть иногда казалась слишком суетливой. — Спасибо, что согласились. — Сказала она. — Я… очень это ценю. — С чего бы? — Не знаю, — она пожала плечами. — Наверное, я просто благодарна, что это Рождество смогла отметить с теми, с кем действительно хотела. Занзас ничего не ответил. Скарлетт ушла в свои мысли, в воспоминания, удивлялась тому, как все меняется за какой-то год. На прошлое Рождество у нее не было ни Хранителей, ни друзей, она только недавно убила Родриго и носила траур, отмечала праздник в окружении незнакомых людей, а два года назад делала это вместе с мужем, который через час ушел к любовнице. В этот год, сегодня, рядом с ней были ее Хранители, люди мафии, которые приняли ее как союзника и как босса, Дечимо Вонгола с его компанией, семья Каваллоне, приехали даже пару офицеров Варии. А сейчас она была здесь, с Занзасом. Скарлетт было смешно — от того, насколько противоречивой бывает жизнь и люди. Родриго был ее мужем, и весь праздник с ним от начала до конца она провела в тревоге. Занзаса боялись все, кто его встречал, и с ним Скарлетт чувствовала себя так спокойно, как никогда раньше. — Я сяду за руль, — сказал он. Скарлетт к концу их прогулки начинало клонить в сон. Она застегнула ремень на пассажирском сидении. — Вы же пили. — Боишься, мусор? — Нет, — ответила она. — Я вам доверяю. Коробка с ее подарком все еще стояла в кабинете. Занзас открыл ее. Внутри сверкал циферблат часов с кожаным ремнем и металлическим корпусом. Сбоку была записка. «Они выдерживают Пламя Посмертной Воли. Счастливого Рождества, Занзас.»