Пособие по выживанию в Аркхэме

Колокольчики над дверью звенели всякий раз, когда в кафе заходил новый посетитель. Тыквенно-пряный латте горчил на языке. Джейсон чаще пил крепкий черный и в который раз убедился, что такие напитки не для него. Больше подошли бы доку — та любила добавлять специи во все, что видела. В блокноте было выведено несколько имен, начиная с Пига — Лазло Валентина. К нему вел черный росчерк Саймона Херта, неизвестного доктора, который какое-то время работал с Пигом. Криминальный Синдикат и Цирк Странностей — преступные группировки, в которые тот входил, — развалились еще несколько месяцев назад, большая часть их в тюрьме, а оставшихся Джейсон отлавливал последнюю неделю, пытаясь найти все, что связывало Пига и людей, которых наняли следить за доком. Пока всплыло только название. Спираль. Никаких зацепок. Джейсон вздохнул и закрыл блокнот. Выбросил недопитый кофе в мусорную корзину и ушел. Колокольчики зазвенели ему вслед. *** Кто-то из сотрудников начал подкармливать бродячих котов на территории лечебницы. Один из них сегодня скребся по подоконнику ее кабинета. Сана открыла окно, взяла его на руки и спустилась на первый этаж. В столовой нашелся свежий кусок мяса, а кота она перепоручила Джеральду. День начинался суетливо — сегодня ей пришлось бегать по кабинетам, подменяя доктора Трэвиса. Сана выпила несколько стаканов воды и успокоилась только, когда часы на запястье показали десять тридцать — время завтрака. Последняя пациентка по палате не шла, а плыла. Шаг у нее был легким, непринужденным, словно она попала на показ мод, а не в психиатрическую лечебницу. Сана невольно улыбнулась, как улыбаются, когда видят красивых людей, которые знают о своей красоте. У нее настоящие ведьминские глаза, густые рыжие волосы обрезали криво, но лицо это ничуть не портило. Она закинула ногу на ногу, сидя на кушетке, и смотрела на Сану, как на новое экзотичное растение в своей коллекции. — Доктор Айсли. Как вы себя чувствуете? — Как может себя чувствовать человек в психушке, — Айви пожала плечами — в этом жесте не было ни злости к ней, ни раздражения. Сухое безразличие. — Вы назвали меня доктором. — Разве вы не являетесь им? — Являлась, — кивнула она. — Пока меня не объявили сумасшедшей и не заперли здесь. Я боролась за свои принципы, а они посчитали меня жестокой. — Это было не так? — Сана медленно осматривала ее. У доктора Айсли желтели свежие синяки на бедрах. — Разногласия с соседками по палате, — ответила она. — Нет, не так. Вы ведь не отсюда, верно? — Боюсь, мне придется сообщить о ваших разногласиях. — Сказала Сана. — Я из Биалии. — Все уже улажено. Но если вам так хочется, то бегите и рассказываете. — Она зашнуровала брюки и снова села на кушетку. — Биалия — неприятное местечко. — Бывали там? — Нет. Но сталкивалась с некоторыми… личностями. Сана кивнула. Подробностей она не требовала. — В любом случае, вы же видите, какой Готэм. Он… умирающий. С каждым днем здесь все больше небоскребов и все меньше зелени. Частные корпорации вырубили все леса на окраинах, а городские власти позволяют пользоваться этими землями, потому что им за это хорошо заплатили. — Когда осмотр окончился, она поднялась с кушетки и накинула на себя кофту. Под электрическим ошейником Сана заметила похожие желтые отметины. — Я боролась за свои растения. В Готэме немало редких видов, но почти все оказались под угрозой вымирания. И вы решили сделать так, чтобы под угрозой вымирания оказались люди, думала ответить Сана, но остановила себя. — Впрочем, что говорить об этом. Я ученый, я была доктором, и меня не поняли. Вы никогда с этим не сталкивались? — Нет. К счастью, Айви не из тех, кто стала бы допытываться до личной жизни доктора, который ей неинтересен. *** К приближению Хэллоуина Джейсон ждал очередного скачка преступности. В Готэме цирк уродов гастролировал каждый день, но октябрь они считали своей личной гордостью, начиная с чокнутого клоуна, пока еще запертого в Блэкгейте и заканчивая Риддлером, что любил устраивать мистический челлендж в канун. Но вместо этого он получил письмо. «Кажется, тебе нравится заниматься работой, которая не под силу нашей доблестной полиции. Аддингтон-стрит, 10, восемнадцатое октября. Удачи.» На конверте не было ни имени отправителя, ни обратного адреса. Джейсон повертел его в руках, смял и выбросил в мусорку. На телефон пришло сообщение. Рой:«встретил пса» Рой:«он так на тебя похож, не представляешь» На фотографии большой лабрадор засунул голову в красное ведро. Джейсон:«Иди в задницу.» Рой: ♡ ～('▽^人) Джейсон: (҂` ﾛ ´) 凸 *** Айви родилась в богатой семье, поступила в престижный университет, где позднее ее соблазнил и использовал в своих экспериментах один из профессоров. В результате этого она получила свои силы. Выступала с лекциями в Готэмском Университете, входила в состав научного экологического общества, активно защищала вымирающие виды растений, была эко-активисткой. — Ты доклад по ней пишешь? — Спросила Ру. Ближе к вечеру Сана принялась рыться в архиве в поисках документов, потом долго сидела за заваленным бумагами письменным столом и разговаривала про себя. Ру в это время пересматривала «Теорию большого взрыва» и доедала шоколадные палочки, припрятанные в верхнем ящике. — Нет, — ответила Сана. — Я принимала ее сегодня. Мне кажется, с ней что-то не так. — Она в психушке. Разумеется, с ней что-то не так. — На Трэвиса раньше поступали жалобы? — Трэвиса? — Ру поставила сериал сериал на паузу и посмотрела на Сану — та собрала густые темные волосы в пучок карандашом, что нашла под рукой, и строила горку из бумаг гораздо больше, чем ее собственная. — Нет, по документам у него все отлично. Никаких скандалов, хотя был один случай. — Какой? Ру вздохнула. — Ходили слухи, будто он приставал к одной из пациенток. — И что? — Проводили экспертизу. Следов насилия не обнаружили, и ему ничего не предъявили. Сана нахмурилась. Ру вздохнула. Она знала этот взгляд — та собиралась остаться здесь надолго. *** Восемнадцатого Джейсон остановил два ограбления и три вооруженных столкновения. Позавтракал в кафе у центральной площади и прочел треть «1984». Полистал ленту в социальных сетях и снова послал Роя, когда тот прислал ему фотку с последней миссии. Джейсон на ней падал с крыши здания, широко раскинув руки. Рой:«да че ты обижаешься» Рой:«охуенное фото» Рой:«на фею похож» Джейсон:«А ты на идиота». Джейсон прочесал всю Аддингтон-стрит от начала до конца. Обычный спальный район, частный сектор, низкие заборы и ровно подстриженный газон, лаяние мелких собак и детвора, играющая в мяч. Настолько мирно, что подозрительно. В 17.00 мужчина с 22-й приехал с работы. В 18.00 группа подростков с 38-й возвращались домой с коробками пиццы. В 19.00 женщина с 12-й зарезала своего ребёнка кухонным ножом. *** Джейсон вдохнул и выдохнул. Перевернул мусорный бак. Крышка ещё долго стучала по асфальту. Он ненавидел неожиданности. Провалы ненавидел еще больше. *** «Тц-тц-тц, знал бы, что ты так долго соображаешь, дал бы тебе больше времени. Давай попробуем еще раз. Я верю, что ты покажешь себя лучше, чем другие детки летучей мыши. Бирмингем-роуд, двадцать пятое.» *** Трэвис работал в Центральной больнице Готэма, прежде чем перевестись в Аркхэм. Для Саны это стало очередным поводом для подозрений — там были лучшие зарплаты и социальные льготы. С чего бы оттуда переходить в психиатрическую лечебницу, где держали самых опасных преступников города? Пушистый белый кот снова скребся по ее подоконнику. Сана открыла окно и отнесла его Джеральду. — Это твое. — Я все думал, что он давно не приходит. Кажется, ты ему понравилась. — Ага. Сухой корм застучал по металлической миске, кот сразу же принялся за еду. — Джеральд, к слову… Тот гладил кота и внимания на Сану не обращал, лишь скосил взгляд при ее просьбе и снова вернулся к своему занятию. — Да? — Ты ведь неплохо знаешь Трэвиса? — Дока? Да, давно работаем вместе. — Не скажешь, почему его нет? — Спросила она. — Я замещаю его. — Вроде как он отравился, хотя подробностей не говорил, так что я не в кур… Все в порядке? — А? Да? — Сана попыталась улыбнуться. Вышло нервно. — Извини, просто день трудный. — Понимаю, — ответил он. — Все как на иголках из-за этого. К концу недели, скорее всего, начнут прибывать новые заключенные. Она кивнула. Под Хэллоуин в Готэме начиналась настоящая катастрофа. — Спасибо тебе, — сказала Сана и склонилась над котом, чтобы провести пальцами за ушами. Тот подставился под прикосновения. — Я побегу, нужно работать. — Удачи. *** Бирмингем-роуд был шумной улицей. Шоссе пересекало окраину города, где строились цветные многоэтажки, ни одна из них не сочеталась друг с другом, и район напоминал разноцветный салат в чаше. Квартиры стоили дёшево, потому что были построены вокруг дороги, по ночам невозможно заснуть, не смолкал шум автомобилей, но утрам — пробки. Джейсон провел там восемь часов — сидел в машине, наблюдал с крыши, шарился по переулкам. Искал что-то подозрительное. Началось все ближе к ночи. С приближением темноты он услышал выстрелы. Стреляли несколько мужчин в тупике между 5-й и 12-й улицей. Они затряслись от страха, стоило им увидеть его. Одному Джейсон сломал руку, второй и третий получили пули в плечо, остальные сдались без боя. Не то, чтобы Джейсон был редкостным параноиком. (Он им был.) Слишком просто. Слишком… мелко. Что-то не так. Коренастый, веснушчатый и самый молодой выронил оружие из рук и закричал: — Стой, пожалуйста! Это не мы! Не мы, нам заплатили, честно, заплатили! — Заткнись, блять. — осадил его один из своих. Джейсон выстрелил. Пуля пролетела рядом с его головой. Он повалился на землю и заскулил. — Договаривай. — Они сказали отвлечь тебя. Сказали… сказали, что ты должен быть здесь, и… Слишком просто. Слишком мелко. Джейсон не зря так думал. И параноиком был тоже не зря. Договорить веснушчатый парень не успел. Осколок стекла влетел в его щеку и разодрал глаз, прежде чем его отбросило в сторону взрывной волной. *** — Нужна помощь, — сказала она Джеральду на следующий день. — Что-то серьезное? — Просто подозрения. Нужно, чтобы ты и санитары осмотрели камеру Айви. К двенадцати ночи Джеральд принес ей в кабинет губную помаду. Сана взяла ее в руки. Пластиковый корпус, внутри — обычный бальзам для губ со специфическим запахом растений. Она уже слышала о том, как Айви травила жертв своим ядом. — Видимо, Трэвис тоже попал под его действие. — Сказал Джеральд. — Нужно принять меры. Пока закинем ее в карцер, чтобы она никому не навредила. — Не нужно. — Что? — Я хочу, чтобы ее сейчас привели ко мне. — Сказала она. — И никто не должен присутствовать. — Сана, — он вздохнул. — Ты уверена? Она отравила Трэвиса и сможет сделать то же самое с тобой. — Только если засунуть язык ей в рот. Джеральд вздрогнул. Не от грубости, скорее от осознания, что Сана была права. *** Вокруг был оранжевое небо. Марево, густое, как расплавленная магма. Запах — так пахли сигареты на балконе, которые он выкуривал всю ночь. Так пахли патроны. И пыль. Пыль оседала на куртке, в волосах, на обломках. На лужах крови тех, кого Джейсон недавно поймал. Не оранжевое небо — пожар. Взрыв, повлекший за собой обрушение десяти домов. Джейсон стоял посреди пепелища и вспоминал что-то. Наверное, так выглядел тот склад, на котором его подорвали. Наверное, так чувствовал себя Брюс, когда держал его тело в руках. В ту ночь тел было слишком много. *** В поведении Айви не было заметно ни страха, ни злости, только глухая резкая напряженность, которая напоминала о диких зверях, загнанных в угол. В таком случае ей требовалось быть еще осторожнее, и Сана коснулась пальцами пистолета за своей спиной — скорее жест для успокоения. — Я хочу поговорить с вами, доктор Айсли. — Если бы хотели меня сдать, я бы уже была в карцере, а не в вашем кабинете. — Сказала она. — Почему? — Скажем так, у меня есть для вас небольшое предложение. — Слушаю. — Я никому не расскажу о том, что нашли сегодня в вашей камере. — А я? — Хочу еще раз вас осмотреть. — Вы это каждый день делаете. — Подробней. Айви хмыкнула. Взгляд мог бы стать насмешливым, если бы они были друзьями, но, разумеется, стал только более настороженным. Она поняла, что Сана о чем-то догадывается. И поняла, что оказалась в зависимом положении. Они это ненавидели. Ее пациенты. Сана знала. В таких случаях следовало проявлять осторожность, но Сана никогда этого не умела. Айви расшнуровала брюки и легла на кушетку. *** — Трудный день? Джейсон напротив нее на веселье не настроен, как, впрочем, и сама Сана. Новости разлетелись по городу со скоростью света, и ей не нравилось это — после затишья в Готэм снова пришел хаос, и невольно она задумалась, что приходит он всегда с появлением одного-единственного человека. — Не хочешь прогуляться? Наверное, это неприятно — каждый раз осознавать, что за тобой все время следуют разрушение и смерть. — Хочу. Личное дело Айви оттягивало лямку сумки. *** Когда Сана оказалась в ряду высоких серых многоэтажек на улицах, где не работают ни фонари, ни магазины, она впервые задумалась, что никогда не была на Аллее Преступлений. О ней ходило много слухов, начиная с того, что именно отсюда приходят все преступники и мафиози. Многие говорили, что жители живут в нищете, под гнетом банд, а власти не пытаются помочь, — здесь свои законы, в которые даже верхушка не хочет вмешиваться. Сана не боялась, несмотря на обстановку, мусор на улицах, косые взгляды прохожих. Джейсон чувствовал себя здесь, как дома, и она задумалась, не был ли он тоже из тех, кто рос на этих улицах. Он остановился у лестницы, ведущей в подвал. За дверью оказался маленький ресторан. Помещение было отделано деревом, барная стойка выполнена в стиле пиратского корабля с черным парусом над ней и миниатюрными круглыми иллюминаторами вдоль корпуса. На правой стене нарисована карта мира, возле нее в углу стоял телескоп и большой глобус. На левой — белый кит, качающийся на белых пенистых волнах. Столики были круглыми и небольшими — за ними едва умещалось двое человек. Сана думала о том, чтобы бросить вещи в углу, куда едва попадал приглушенный свет лампы, но Джейсон направился к барной стойке, откуда выглянул пожилой человек в тельняшке. — Нечасто ты друзей приводишь. — Это доктор Сана Хосейн. Работает в Аркхэме. В его взгляде не было ни осуждения, ни понимания, только добрый интерес, которого она давно не встречала. — Добро пожаловать на борт капитана Мартина. Здесь лучшая рыба во всем Готэме. И вкусные десерты. Сана улыбнулась. — Принесете свое самое любимое блюдо? — Есть пожелания? — Я вам доверяю. — Отлично, — он закинул полотенце себе на плечо. — Она мне нравится, Джейсон. — Помолчи, старик. Он скрылся за дверью в кухню. Сана хихикнула и села за стойку. Сумку она бросила на соседний стул, с правой стороны расположился Джейсон. — Капитан Мартин действительно капитан? — Нет, просто ему нравится, когда его так называют. Он стянул с себя куртку. — Дерьмовый день? — Типа того, — он обернулся. В приглушенном свете глаза его казались еще ярче, чем раньше. — Что насчет тебя, док? Выглядишь вымотанной. — Много дел, — она повела плечами, как часто делала, когда ей становилось неуютно. — Подменяла коллегу, столкнулась с доктором Айсли. И… кажется, нашла кое-что, что находить не стоило. — Да что ты, — тон такой издевательский, что хотелось выть. Стоит ли напомнить про его дерьмовые дни? Сана вздохнула. — Заметила у нее синяки на бедрах и шее, а сегодня нашла травмы на гениталиях. Они характерны для жертв изнасилования. Джейсон молчал. Ждал, пока она продолжит, и все же смотрел так пронзительно и так странно. Сана все не могла понять, что за этим скрывалось, — злость или сочувствие. Она продолжила — про Айви, про Аркхэм, про Трэвиса. — Я просмотрела личные дела всех его пациенток. За три года об этом заявила только одна, но ее никто не слушал. — А ты решила выслушать? — А ты бы не выслушал? Идиотский вопрос. Джейсон — на другой стороне, он им не сочувствует, он их убивает, и все же… Когда Амир пришел за Саной, он ей помог. Почему она не может сделать того же? — Я опять ввязываюсь в неприятности? — Определенно, — ответил он. Звучало это даже слишком ободряюще. — Ты меня осуждаешь? — А могу? — Не знаю, что из этого выйдет. И оставить просто так не могу. — она усмехнулась. — Возможно, мне стоило прятаться в маленькой английской деревне, а не в большом городе. — Там бы точно произошло что-то в стиле Агаты Кристи. — И я бы была детективом. Дверь заскрипела, и за нею выросла фигура хозяина с подносом. Сана вдохнула аромат и потянулась ближе к столу. На первой тарелке были грибы под запеченным куском лосося, политые соусом, на второй — рыбный суп со свежими морепродуктами, на третьей — жареный осьминог с картофелем и спаржей. Она схватилась за приборы. Кафе снова опустело. — Ты постоянный посетитель? — Спросила она. Джейсон кивнул. — В детстве я часто сюда бегал. Старик помогал, чем мог, кормил меня, когда я приходил с улицы голодный и замерзший. — С улицы? — Я вырос на Аллее Преступлений. Дети тут рано начинают работать. Всегда нелегально, не всегда безопасно. Ложка громко стукнула о блюдце. — А родители? — Отец сам водил меня по… нужным местам. А потом, когда бросил нас, я стал находить более безопасные способы заработка. Сана опустила взгляд на барную стойку. Джейсон не выглядел, как человек, у которого было счастливое детство, и все же… слушать об этом было странно. И страшно. — Ты скучал по нему? — Нет, — ответ слишком резкий, чтобы Сана поняла, у них были натянутые отношения. — Он больше тянул нас на дно, чем помогал. — А… — она сглотнула, не зная, как он отреагирует на этот вопрос. — А твоя… мама? Джейсон не разозлился. Хмурился только, будто пытался вспомнить что-то. — У нее были проблемы со здоровьем. Она… не могла работать. — Мне жаль. Не «мне тоже», не «спасибо». Джейсон перевел тему. — Старик помогал мне, когда было трудно. Учил меня готовить рыбный суп. Давал читать свои книги. — Ты, похоже, ценишь его. — Я ему благодарен, — Он пожал плечами. — Хотя он этого и не знает. — Почему? — После того, как мама умерла, меня приютил… один человек. Я не был в этом районе несколько лет. Старик решил, что я тоже погиб. — И когда ты снова пришел сюда, ты ничего ему не сказал? — Не хотел его разубеждать. Или разочаровывать. — хмыкнул он. — В конце концов, тот мальчишка, которого он хорошо знал, действительно погиб. Хозяин снова появился за стойкой. В тарелке, которую поставили перед Саной, были кусочки рыбы в жирном соусе, посыпанные зеленью и томатами. — Тушеная рыба с кокосовым карри. Одно из моих фирменных блюд. — Морщинки под его глазами делали его похожим на доброго дедушку из старых рождественских мультфильмов. — Как вам осьминог? — Вы волшебник, — ответила Сана. — Ничего вкуснее в жизни не ела. — Приводи ее почаще, Джейсон. — Не дождешься. Хозяин хохотнул и собрал грязную посуду. — Твоя еда тоже выглядит вкусной, — протянула Сана. — Что это? — Жареные гребешки. И не вздумай лезть в мою тарелку. Она не послушала. Прежде, чем он успел закончить фразу, Сана вилкой стянула один кусочек. Джейсон закатил глаза. Она улыбнулась. Он выглядел… спокойнее. В начале вечера, когда он встретил ее за воротами Аркхэма, Джейсон был полон эмоций, и они вырывались из него, как из свистящего чайника. В его дерганых неровных движениях Сана ловила то, что замечала за собой. Сейчас же он казался… тише. Расслабились плечи, исчезла морщинка на переносице, он кривил уголки губ в ухмылке и смотрел на нее. И Сане становилось приятно — и неуютно. Столько благодарности в глазах ей давно не приходилось видеть. — Я не могу понять, что ты чувствовал. — Сказала она. — Но спасибо, что поделился. Хозяин принес им напитки. — Знаешь, мама рассказывала про одного своего знакомого. Он был владельцем кафе в Аль-Каиве. Когда в восьмидесятых началась Исламская революция, женщинам было запрещено выходить из дома без сопровождения мужчины. И уж тем более нельзя было где-то собираться, чтобы не найти проблем на свою голову. Рассказ отдавал теплой горечью, как крепкий кофе, который она пила с утра. Сана помнила смеющиеся бабулины глаза, ее сухие руки, платок, накинутый на плечи — не на голову. Помнила, как она садилась перед ней на ковер, с тарелкой наргили, который приготовила мама, слушала ее истории. Про Революцию, про дедушку, про университет. Про то, как она и ее подруги не могли согласиться с правящим режимом. Про то, как они собирались в кафе в центре города, приносили с собой запрещенные западные книги. Читали Набокова и Маркеса. Хозяин кафе не сообщил в полицию. Он расчистил подвал, заваленный коробками и журналами, принес стулья. Позволил собираться у него каждый месяц. — Бабушке было тридцать, когда это началось. Она не могла принять новый порядок. — Почему не уехала? — Она встретила дедушку и осталась. А потом родилась мама. Они думали покинуть страну, но к тому моменту они уже познакомились с отцом Королевы Пчел. И… можно сказать, они были одними из первых, кто поддержал оппозицию, а потом помог свергнуть власть. — Сана отложила пустую тарелку. Руки перестали дрожать — после супа холода она не чувствовала. — Моя семья считалась приближенными к правящей элите, поэтому у нас был такой статус. Она ненавидела об этом вспоминать, потому что каждый раз жалела о том, что потеряла, иначе не получалось. Помимо потери родителей и веры в то, что она делала, Сана лишилась всего, что имела ее семья: дом, деньги, социальное влияние. Она никогда ни в чем не нуждалась, наследства хватило бы и на ее внуков, а для нее были открыты все двери в Биалии, несмотря на то, что она женщина, и стереотипы, поддерживаемые близостью с религиозным Ираном, все еще крепли в обществе. — А что твой приемный отец? — Вдруг спросила она. — Ты говорил, что после потери мамы тебя забрали с улицы. Каким он был? — Неприлично богатым, — ответил Джейсон. — И одиноким. — Вы с ним еще общаетесь? — Он мертв. — Мне жаль, — снова сказала она. — Мне тоже. После горячей еды и душного помещения ветер на улице ощущался еще сильнее, чем прежде. Он был колючим — щипал щеки, нос, губы, и Сана внезапно вспомнила, что у нее снова закончился бальзам, и ей нужно было сходить и купить новый. К холодной готэмской осени она все еще не привыкла. Сумку с личным делом она прижимала к себе еще сильнее. Джейсон стоял рядом. Дым от его сигареты тянулся в ее сторону. — Спасибо, что позвал. — Сказала она. — И… поделился. На ответную благодарность он был не способен — не сейчас, но все, что он знал, это то, что его больше не трясло ни от злости, ни от воспоминаний, ни от постоянно мелькающих перед глазами картинок: кровь в волосах, стекло в шее, обожженное лицо и крики «мама, мама», оранжевый закат, который на деле оказался пожаром. И Сана, которой не подходила ни эта работа, ни холодная готэмская осень, ни этот город, сейчас казалась ему самым близким человеком в нем. Сана перевела взгляд на Джейсона. Он стоял совсем близко, накидывая свою куртку на ее плечи — ткань на поверку оказалась теплее, чем она думала. Ладони его задержались на мгновенье. А потом он отпустил ее. И сделал шаг назад. Только после этого Сана поняла, что задержала дыхание. Запах сигарет все еще щекотал ноздри. Вместе с ним пришел порох, резкий одеколон и алкоголь.