Пособие по выживанию в Аркхэме

Сана вышла из культурного центра, где проводилась выставка японской живописи, в вечер субботы. Мальчишку она заметила несколько секунд спустя. Он был худощавым и бледным, с залёгшими под глазами тенями, и свалился на мостовую прямо перед ней. Она ускорила шаг, присела рядом с ним на колени, ощупала шею, запястья, проверила зрачки. Он начал задыхаться. Скорую получилось набрать только со второго раза. Машина приехала на место пятнадцать минут спустя. Сана присоединилась к ним. В больницу Сана входила с осторожностью — она напоминала о лаборатории (яркий свет, медикаменты, запах, въевшийся в волосы, и в халат, и в руки, отсвет ламп на инструментах). Она отложила скальпель, но отложить воспоминания оказалось не так легко. — С вами все в порядке? — спросил врач. — Выглядите бледной. — Да, все хорошо. — быстро ответила Сана. — Не волнуйтесь обо мне. Она провела в приемной двадцать минут. Вокруг неё сновали медсестры и врачи, администратор предложила кофе, чтобы прийти в себя. Врач подошёл, как только она допила второй стакан. — Кризис миновал. Мальчик потерял много крови, но быстро восстанавливается. — он улыбнулся. — Мне говорили, что вы вызвали скорую. — Я оказала первую помощь. — Да, — врач кивнул, но взгляд его был тяжелым. — Вы слышали о металюдях, мэм? Сана нахмурилась. — Он один из них? — Да. Мы попытаемся связаться с его родными, — продолжил врач. — Если вы беспокоитесь, можете оставить ваши контакты. Сообщим вам, как продвигается процесс. — Хорошо. — И ещё одно. Из-за умышленного нападения мы вынуждены были сообщить в полицию. Офицер хотел бы побеседовать с вами. — Ох, — Сана снова вздохнула. — Все в порядке? — Да, я… вообще-то не очень. Я иммигрантка, у меня нет гражданства. Не говоря уже о том, что у меня в принципе проблемы с документами, добавила она про себя. Сана сбежала из Биалии на грузовом самолёте, а дальше по океану с помощью связей и знакомых. И очередного привода в полицию ей точно не хотелось. — Простите за любопытство, но вы сказали, что вы врач. — Да, я работаю в Аркхэме. Она заметила, как напряглись его плечи. Во взгляде доктора промелькнуло сочувствие. — Мне жаль. — Все в порядке. Он не такой ужасный, каким может показаться. Судя по его лицу, врач был с ней не согласен. Сана не была настроена на разговоры о работе, впрочем, на разговоры с офицером она была настроена ещё меньше. Врач пообещал, что с ней свяжутся, как только мальчику станет лучше, Сана попрощалась с ним и спустилась на первый этаж к стойке администрации, где ее уже ждали представители полицейского департамента. Она заметила, как недовольно дёрнулись уголки их губ при встрече. Взгляд оценивающе прошёлся по ней вверх-вниз. Америка — многонациональная страна, но Сана при всем желании не могла бы сойти за свою. Смуглая кожа, широкий нос, густые брови и темные волосы сразу выдавали в ней ту, кто для американцев ассоциировался со странами третьего мира, людей с менталитетом настолько отличным от их собственного, что они не могли не воспринимать их как угрозу. Более того, разные террористические группировки, продвигающие религиозные войны, довершили дело, и к Сане, как и к другим людям ее национальности, заранее относились предвзято. — Понаехали, — прошептал в конце один из офицеров. Администратор за стойкой недовольно нахмурилась на эту фразу, напарник увёл своего коллегу к выходу. Сана оплатила лечение и пошла вслед за ними. *** В подвале было темно и тихо. На стенах — разводы от жидкости, сырость, подтеки крови. Тусклый свет его фонарика падал на высокие операционные столы. На полках нашлись пару книг о Древнем Китае и история Готэма. Это место покинули недавно, забрали все самое важное. Все документы, инструменты и пациентов. Джейсон недовольно выдохнул. Только он разобрался с одним странным доктором, как на смену пришёл другой. К счастью для него, прежний все ещё оставался в долгу за спасение своей жизни. *** У Саны задергался глаз. Начиналось все хорошо: утро выходного дня она встретила стаканом холодной матчи и горячим круассаном, погуляла в парке и не вспоминала ни о пациентах, ни о психбольницах, ни о металюдях. До определённого момента, разумеется. Из больницы позвонили, сказали, что подросток, которого она спасла, очнулся, и Сана решила лично проверить, как он. Выяснились не особо приятные обстоятельства — как и она, мальчик был иммигрантом. Без документов, без средств, без родственников. — Друзья есть? Он как-то странно поджал губы. Сана знала этот жест — так она делала, когда не хотела говорить. Или когда с друзьями случилось что-то очень плохое. Этот вопрос задел его сильнее, чем предыдущие. Мальчишка отшатнулся, сжал простыню до побелевших костяшек. Сана задрожала. Больница пробуждала неприятные воспоминания, а мальчишка своим видом приправлял их, он выглядел неестественным, искусственным. Он был бледен, худощав, вены тянулись тонкими полосками под кожей. Измученный и живой. Таким был Амир. Такой была Азар. — Расслабься, я тебя не трону. — Откуда мне знать? — крикнул он. — Вы… как они. Все вы… такие же. С такой же, он, пожалуй, попал точно в цель. — Те, кто тебя ранил, тоже врачи? — осторожно спросила она. Он молчал. Сана не давила, не приближалась, не касалась его. Как затравленный зверь — одно лишнее движение лишит ее хоть какого-то подобия доверия. Он качнулся и медленно кивнул. — Тебе есть, куда пойти? — У меня нет семьи. А друзей… их… — Может, принести успокоительное? — поинтересовалась медсестра. — Нет! — он закричал. — Нет, не надо. Только не его. Только не его! Медсестра отшатнулась от удивления, прикрыла ладонью широкий рот, чтобы сдержать крик. Подросток пугал ее, она посмотрела на Сану — «я вызову санитаров», говорил ее взгляд, но та едва заметно покачала головой. И медленно потянулась кончиками пальцев к краю простыни, которой был укрыт мальчик. — Хорошо. Никто не будет его тебе колоть, если ты не хочешь. Никто тебя здесь не обидит. — она подняла руки в знак безоружности. — Как тебя зовут? — Равик. — Откуда ты? — Из Израиля. — А я из Биалии. Он улыбнулся. — Равик, полиция сейчас занимается твоим делом. Они найдут место, где ты можешь остановиться. — Не надо! — сказал он. — Не надо, пожалуйста. Я… не хочу полицию. Сана вздохнула. Разговоры с подростками не были ее сильной стороной. — Ладно, — она кивнула. — Можешь остаться у меня на несколько дней. А потом поищем тебе место. Равик посмотрел на неё. Тёмный красивый водоворот, почти не видно зрачков. Его чёрные глаза и чёрные волосы красиво выделялись на фоне его бледной кожи. — Да, — его голос хрипел от крика. Его голос… так говорил бы старый человек, который прожил много лет и пережил много трудностей. Но так уж вышло, что принадлежал голос ребёнку, которому просто не повезло оказаться не в том месте не в то время. Сане, должно быть, тоже. Но она смотрела на белые точки сжатых костяшек Равика и думала, если это не шанс быть лучшим человеком, то что ещё им может быть. *** Он нашёл одного. Тот еле двигался, опирался на стену, вёл за собой след из крови. Джейсон многое видел в жизни, но смотреть, как ребёнок еле подбирает свои органы, пытаясь выжить, омерзительно. — Эй, пацан. Он дёрнулся, прислонился спиной к стене. Задышал часто. И Джейсон понимал, это была не надежда и не злость, а смирение. Готовность к смерти. Смелость, возможно, похвальна. Видеть это все равно было противно. — Я здесь, чтобы помочь. — Мне уже ничем не поможешь, — он закашлялся. Рукав белой рубашки обожгло кровью. — Могу помочь отомстить. Если тебе оно надо, конечно. И сейчас — именно сейчас — его взгляд изменился. Джейсон, наверное, ради этого и работал, чтобы однажды человек посмотрел на него, как этот пацан, который больше всего хотел смерти для тех, кто принёс смерть ему самому. (И спасения для тех, кто был, как он.) — Равик, — прошептал он. — Спасите… Равика. *** Доктор пришёл к нему этой ночью, чтобы напомнить о себе. Равик видел его лицо каждый день, каждый час, каждую гребаную секунду жизни в Штатах, стране, которую его родственники называли землей обетованной. В стране, где все спокойно. Где ему ничего не угрожает. Как оказалось, даже в мирных Штатах тебя может поджидать дерьмо за углом. Проблемы встретили Равика добрым доктором с предложением подработать, а закончились подпольной лабораторией и экспериментами. Равик надеялся, что сбежал, оставить за спиной дока было легко, оставить свои страхи — куда сложнее. *** Много-много подушек. Сана невольно улыбалась, наблюдая за Равиком, хотя ничего смешного в этой ситуации не было. Он оглядывал ее гостиную потусторонним странным взглядом. Не могут люди жить так хорошо, думал он. Хотя Сана и не жила американской мечтой — ее квартира была двухкомнатная, но тесная, однако она обставила ее всем, что ей нравится, чтобы придать уюта. Раньше это ее мало волновало, в Биалии она жила отдельно от родителей, у неё был свой дом за чертой города, в который она приезжала раз в три дня. Дома все было самым простым: белое постельное белье, чистая одежда, необходимые средства гигиены. Но ничего в нем не говорило о том, что там кто-то живет. Сана приезжала, чтобы искупаться и поспать, все свое время она проводила в исследовательском центре. Сейчас же Сана старалась сделать это место… своим. На подоконнике — ароматические свечи, которые она зажигала каждый вечер, и цветы, которые она никогда не забывала поливать. На полке возле подоконника стояли книги — проза Сане не нравилась, но английская поэзия въелась в неё с тех пор, как ей исполнилось четырнадцать. На стене висел телевизор, по вечерам она смотрела сериалы, которые ей советовала Ру, а ещё купила деревянный кофейный столик, на котором стоял поднос с фруктами и ягодами. Равик жадно смотрел на них, на телевизор, на подушки, разбросанные по дивану. — Можешь остаться в моей спальне или здесь. Выбирай сам. — А мне можно будет смотреть телевизор допоздна? — Да хоть всю ночь. Равик просиял. Сана улыбнулась — сколько бы он ни пережил, он оставался ребёнком. И опасался ее, как делал бы всякий ребёнок, который разочаровался в переезде, взрослых и мире, в котором живет, подсознательно чувствовал, что с ней что-то не так, но доверился. Потому что полиции не доверял ещё больше. *** Все было хорошо. Все должно было быть хорошо. Но Сане стоило догадаться, что благими намерениями выстроена дорога в ад, и люди оттуда постучались в ее двери. Она заметила, как напрягся Равик. Как сжал в руках вилку. Сана догадалась — его, скорее всего, искали, а она сама привела их к своему дому, когда засветилась в больнице и полицейских сводках. Ладно, что ж. Она пережила эмиграцию, побег из Аркхэма и маленький зомби-апокалипсис. Переживет и это. — Мисс Хосейн, — кричали за дверью. Последовал стук. — Вы дома? Мы хотели бы поговорить с вами. Голос спокойный, приятный. Вежливый дружелюбный тон. Игра в хорошего копа — сначала ей предложат выдать его добровольно, а потом пройдут по ее трупу. — Прячься, — сказала она. Равику не нужно было повторять дважды, пусть она и заметила, как блеснули его глаза. Похоже, он не верил, что она возьмётся защищать его. — А о том, что ты не сказал мне, что тебя преследуют, мы ещё поговорим. — Могли бы и сами догадаться. В кладовой у Саны был огромный чемодан, который она протащила через весь Атлантический океан. Худощавый Равик согнулся, но с трудом уместился в него. — Не выходи, пока я не позову. Стук стал настойчивее. Сана приблизилась к двери, повернула ключ и встретила двух мужчин в длинном пальто. Взрослые, серьёзные, с аккуратно уложенными волосами и чистой обувью, они никак не могли быть убийцами, но Сана знала, иногда убийцы выглядят самым безобидным образом. — Добрый день. — Добрый день, — один из них вежливо склонил голову. — Просим прощения за беспокойство, мисс Хосейн, но наше дело срочное. В больнице сказали, что вы взяли на себя заботу о мальчике, который пострадал от грабителей. Сана напряжённо кивнула. Отнекиваться не было смысла. Если они пришли за ней, нашли ее адрес, то простым «у меня нет никакого пацана» она не отвертится. — Да. Прошу прощения, а вы ему кто? — Мы ведём программу по защите детей-иммигрантов. — Не поймите меня не правильно, но разве этим не должны заниматься госорганы? — Сана насмешливо улыбнулась. — Мы с вами знаем, что госорганы не особо… ответственно относятся к своей работе. Именно поэтому мальчик остался у вас, а не в полиции. — Пожалуй, — она пожала плечами. — Но полиция позволила это, и комиссар Гордон будет не особо счастлив узнать, что я передала ребёнка частной компании. — Эта частная компания дала приют уже многим детям, мисс Хосейн. — возразил второй, но она заметила, как дёрнулись его руки при упоминании Джеймса Гордона. Знаменитый коп. Должно быть, его вмешательства эта компания хотела меньше всего. — Давайте не будем создавать проблему на пустом месте. Позвольте нам поговорить с мальчиком. Только поговорить. Уверен, он согласится пойти с нами. — он говорил мягко, спокойно, как Сана часто разговаривала со своими пациентами, чтобы усыпить бдительность. — Вы сможете навещать его в центре, — добавил его коллега. Она коснулась пальцами рукояти пистолета за спиной. Выдохнула. Сана видела этот взгляд — напряжение, и злость, и «давай же, отдай ребёнка по-хорошему», потому что меньше всего им нужны проблемы с заносчивым сбежавшим подростком. Сана много людей встречала а своей жизни. Многие из них хотели ее убить. Готовы были ее убить. Она чувствовала, когда у них возникало это желание. Это же она чувствовала и сейчас. Сана покрепче перехватила рукоять. Они знали, что она готова защищаться; она знала, что они готовы ее убить. Секунда, кажется, шла за час. И Сана услышала шаги. Равик. Прежде чем она успела повернуться к нему, прежде чем она успела сказать «убегай отсюда», прежде чем двое успели его схватить, чьи-то пальцы коснулись ее запястья. Убрали руку с пистолета. — Сана, все в порядке? Она сделала шаг назад, чтобы спиной коснуться чужого плеча. И выдохнула — от этого стало так легко, словно она не дышала все время, пока разговаривала с ними. — Вижу, мы пока не пришли к соглашению. — сказал мужчина в пальто. — Мы бы хотели побеседовать ещё раз. Позвоните нам, когда вам будет удобно. — и он протянул ей визитку. — Спасибо, — Джейсон выступил вперёд, взял визитку. Сана заметила, как напряглись плечи людей в пальто. Если ее они не боялись, то Джейсона явно воспринимали как угрозу. — До свидания, мисс Хосейн. Они ушли. Шаги по лестнице звучали в ее голове даже после того, как те уже вышли из подъезда. Раз-два, раз-два, топ-топ. Дверь захлопнулась, замок щелкнул. И Сана, наконец, встретилась с ним взглядом.