Пустынная роза

      Когда Се Лянь вновь очнулся, троица путников сидела возле костра и жарила тушку какого-то зверька, совершенно не обращая на него внимание. Юноша решил пока не раскрывать своё пробуждение, а вместо этого хорошенько рассмотреть его пленителей.       Первым, кого заметил Лянь, был молодой человек, ранее бросивший в него камнем. Все черты его лица были выразительные и немного резкие, но самой запоминающейся деталью являлись глаза — миндалевидные, уголки которых были слегка приподняты. Радужки имели цвет раскалённого золота, что в сочетании с черными прямыми волосами создавало довольно хищный вид.       Второй юноша был будто противоположностью первого: яркая улыбка и такие же лучезарные глаза цвета весенней травы. Волосы более светлые и слегка волнистые, собранные в простую прическу без украшений. Несмотря на явную усталость, парень сидел с прямой спиной, рассказывая какую-то шутку своему другу и прикрывая нижнюю часть лица небольшим веером. От каждого его движения исходила утонченность настоящего аристократа, пусть по одежде такого и не нельзя было сказать.       Едва Се Лянь переключил свой взор на последнего человека, как тот будто почувствовал на себе чей-то изучающий взгляд и обернулся. Уголки губ дрогнули в лёгкой улыбке, и юноша поднялся со своего места. — Ну, здравствуй, — сказал Хуа, присев возле пленника на корточки. — Умеешь же ты создавать вокруг себя проблемы. — Обычно мне сопутствует удача. — Хах, будь это так, то ты не попался бы нам в руки. — Наверно, — на самом деле Се Лянь думал, что ему необычайно повезло пересечься с ними, но это другим знать необязательно. — Мне вот что интересно стало. Как-то ты слишком спокойно себя ведёшь для пленника. Неужели не страшно? — А должно быть? — юноша только наклонил голову, что сразу отдало слабой пульсацией в висках, но такую боль уже можно было терпеть. — Ты какой-то ненормальный, — небольшая пауза, чтобы обдумать вопрос, который Хуа Чэн должен быть задать ещё в начале. — Но раз плен тебя не пугает, не хотел бы ты ответить на парочку вопросов, и мы возможно бы тебя отпустили? — Я слушаю. — Что тебя связывает с Безликим?       Вот так, не ходя вокруг да около. Се Лянь отвёл взгляд в сторону, закусив нижнюю губу. Врать он не намерен, но и говорить правду тоже будет не лучшим решением. — Если расскажу обо всём, что меня с ним связывает, вы меня точно не отпустите. Однако сейчас я лишь желаю отомстить ему за всё, что он сделал мне и дорогим мне людям. — Хорошо. Тогда зачем ты ранее напал на нас? — По правде говоря, это вы первые бросили в меня оружие. Я лишь хотел узнать, являетесь ли вы стражей из его окружения.       Слова, сказанные без единого упрека, заставили Хуа почувствовать себя неловко. Ведь всё действительно было, как и говорил юноша. — Раз так, то у меня другой вопрос. Когда мы сражались, почему ты вдруг остановился? — Я… — на секунду в глазах загорелся маленький огонёк: «Может, обратиться к нему по имени ещё раз?». Но чем дольше он молчал, тем быстрее таяла вся его смелость. — Я не могу сказать, — «Какой же ты трус, Се Лянь». — Но ты ведь…       Следующую фразу перебил громкий голос. — Хуа Чэн, иди сюда! — Да чтоб тебя, — тихо ругнулся Хуа, отвечая уже громче: — Сейчас!       Пленник опять остался один, но почти сразу услышал знакомое урчание. Его маленькая вредина высунула голову из ближайшей расщелины, смотря черными бусинами вслед уходящему парню. — Иди ко мне.       Дважды повторять не нужно было — малютка в кратчайшие сроки преодолела расстояние к своему другу и скрылась под тканью плаща. ***       Тем временем возле костра. *** — И чего ты хотел?       Хуа Чэн раздраженно уселся на свободное место, откидывая прядь чернильных волос, что решила закрыть обзор единственному зрячему глазу, второй же и так всегда был скрыт за густой челкой. — Кончай валять дурака. Ты узнал всё, что хотел? Тогда мы можем оставить парня и двигаться дальше. — На счёт этого, он пока останется с нами. — Хуа Чэн, тебе солнце совсем мозги поплавило? Нас и так преследует стража этого помешанного старика, а ты хочешь оставить возле себя ещё и мальчишку, который, если освободится, то расправится с нами, и пискнуть не успеем. — К чему такие мрачные мысли? — Да к тому, что Цинсюань совсем не умеет обращаться с оружием, а я, если ты не забыл, раньше ничего тяжелее кисти и свитков не держал. Даже те атаки, которым ты меня научил по пути сюда, ничего не стоят.       Хэ Сюань бы и дальше продолжал распаляться, если бы в один момент не почувствовал чужую ладошку у себя на спине. Юноша с веером слегка подвинулся к нему и стал не спеша поглаживать, тем самым успокаивая волны, что поднялись в душе соратника. — Хэ-сюн, я уверен, что наш друг тоже это понимает. Но раз он говорит, что этот юноша должен пойти с нами, может, все-таки стоит? — Ты каждый раз будешь с ним соглашаться? — Вовсе нет, Хэ-сюн, но этот человек не кажется мне опасным. — У вас двоих инстинкт самосохранения напрочь отсутствует, — вздохнул Сюань. — Неправда!       Ветерок отрицательно замахал руками и от возмущения раскрыл глаза шире. «Стрекоза», — подумал Черная Вода, пытаясь сохранить раздраженное выражение лица. — И когда же ты думал головой, вместо того, чтобы лезть сразу на рожон? — Хм…, — сложный вопрос. — О, сегодня! Когда за тобой прятался.       На это Сюань мог разве что тяжело вздохнуть. Спрятаться, то Ветерок спрятался, а у него благодаря такому решению до сих пор болит рука от укуса этого костяного чудища. — Ребята, а давайте вы будете ворковать друг с другом, не приплетая сюда других.       Хуа Чэн с довольной лыбой наблюдал, как к нему одновременно повернулись две удивлённые головы. Пока Цинсюань был больше смущен таким замечанием, то Хэ Сюань скорее напоминал море в шторм. — Выдвигаемся через полчаса. Сам будешь за своим Се Лянем следить в дороге. — Постой, Хэ-сюн, мы ведь ещё не поели. — Успеете. — Да стой же ты, сам ведь не ел.       Цинсюань принялся догонять своего спутника, пока Сюань не ушёл слишком далеко. *** — С этим дохляком мы доберёмся к ближайшему городу, в лучшем случае, через год, — Черная Вода недовольно ворчал, смотря на то, как пленник в очередной раз споткнулся о свою же ногу и завалился в песок.       Се Лянь же жалел, что не взял тогда с собой ездового животного — так хотя бы часть пути они могли преодолеть верхом. Его тело было не в лучшей форме от недосыпа, к тому же — ещё недавнее ранение. Совсем не удивительно, что сейчас он уставал быстрее других. Увы, Лянь был пленником, так что вряд ли к нему прислушаются, если он и попросит остановиться. Оставалось только сжать зубы, подняться и идти дальше. — Хэ-сюн, я больше не выдержу. Давай сделаем привал, — хныкал Цинсюань. — Заткнись, иначе здесь и брошу. — Ты слишком жесток.       Для Ляня было удивительно, что такие разные по характеру люди могут быть друзьями. Тем временем, пока никто не обращал на них внимание, Хуа Чэн помог юноше быстрее принять вертикальное положение. — Люди, нам действительно надо подумать о ночлеге. Скоро уже должно стемнеть. — Я об этом уже думал. Если мы ускоримся, то дойдём к вон тем скалам до темноты. Сейчас лучшего места нам не найти, — Сюань указал на каменный лес вдали.       К тому месту было ещё чуть меньше часа пути, но Ветерок, увидев конечную точку их маршрута, заметно повеселел. Даже веер у него в руке будто ожил от того, что парень стал активнее им обмахиваться. — Чего же мы ждём? Идём скорее, — и, не дожидаясь других, Цинсюань ускорил шаг. — Да не торопись ты так, успеем. — Рыба моя, успокойся. Ветер всего лишь хочет поскорее отдохнуть, как и мы все, — Хуа утер пот со лба, натягивая ткань накидки на голову, чтобы солнце так не жгло. — Прекрати меня так назвать, погань одноглазая. — Ох, боюсь-боюсь. Расслабься, Сюань, вечно ты ворчишь как старая бабка. — Зато ты всегда радостный, бесит.       Солнце ещё оставалось на небе, когда путники добрались к небольшому природному лабиринту, который состоял из каменных изваяний, что отливали всеми цветами терракоты. Здесь море песка сменилось более твёрдой почвой, а возле самого лабиринта и вокруг уже попадалась редкая растительность и деревья.       Пройдя немного вглубь, ребята заметили довольно ровное место для ночлега, а совсем недалеко — норы каких-то зверьков, похожих на зайцев. Времени сооружать ловушки у них не было, так что путники понадеялись поймать живность голыми руками. Вот только эти комки шерсти выбегали из норок быстрее, чем их успевали заметить, не то что поймать.       Повезло, как ни странно, Цинсюаню, и то, скорее, по удивительному стечению обстоятельств. Пытаясь поймать выбежавшего из своего укрытия зверька, юноша упал и растянулся напротив норки. Тогда-то в него и врезался второй заяц, до этого сидевший внутри.       Запыхавшись, но при этом светясь от радости, Ветерок уселся в тени ближайшей скалы, ожидая, пока остальные приготовят ужин. От скуки он принялся рассматривать пейзажи вокруг, случайно поймав на себе взгляд плененного юноши, который сидел привязанным к ближайшему дереву. Чувствуя некую неловкость от этих гляделок, Цинсюань не придумал ничего лучшего, как помахать Ляню рукой, на что тот лишь улыбнулся и кивнул. — «Стыдоба то какая, у него ведь руки связаны. Каким образом он должен был ответить?» — осенило парня. — «К тому же этот парень пленник, а не товарищ, так что никаких гляделок». ***       Се Лянь устало зевнул. Шершавая кора, на которую он облокотился, неприятно давила на руку, но это было все равно лучше, чем лежать на земле. Во рту образовалась слюна от запаха только приготовленного мяса, а пустой желудок напоминал о себе глухим урчанием. Где-то внизу так же злобно сопела Жое. Ящерица до этого пыталась своими силами освободить Се Ляня, вот только маленькие зубы не могли перегрызть верёвку. — Это ящерица так урчит или всё же твой живот?       Юноша вздрогнул, когда услышал этот голос в такой близости. Хуа Чэн ходил слишком тихо для обычного человека. — Мы оба. — Думаю, что одно урчание я в состоянии прекратить.       Есть с чьих-то рук для Ляня всегда было ужасно стыдно, но в таком положении лучшее решение — засунуть свою гордость куда подальше. Один из крупных кусков мяса Хуа бросил на землю, и тот сразу унесла белая мордочка. Из-под ткани плаща донеслось довольное чавканье. — Спасибо за еду. — Да пожалуйста, а теперь замри.       Длинные пальцы коснулись повязки на голове, вызывая небольшие мурашки вдоль позвонков, и Лянь невольно отшатнулся. — Да не бойся ты. Хочу глянуть, как там твоя рана. — Я и не боюсь, — немного неуверенно. — Угу.       Когда перевязочная ткань была снята, под ней обнаружилась красная полоса, что уже скоро возьмётся коркой. Удар пришелся острым уголком, так что рана вышла небольшая, но довольно глубокая. — Что там? — Царапина, скоро заживёт.       Хуа Чэн коснулся пальцем кожи возле раны: «Такой маленький порез, а столько крови было». Он вспомнил, когда Ветерок начал накладывать лоскуты на голову, ткань окрашивалась в красный почти мгновенно. С одной стороны волосы у юноши были теперь темнее от засохшей в них крови. — Эм, я хотел кое-что спросить, — робко начал Се Лянь. — При мне было серебряное кольцо с красным камнем. Вы его не находили? — Хм, случайно, не такое?       Хуа вытянул руку вперед, чтобы вещица покачивалась возле чужих глаз. На что пленённый только облегченно выдохнул: «Не потерял». — Я хотел бы вернуть его себе, если, конечно, предоставится такая возможность. — Какая жалость, — наигранно огорчился Хуа. — Я ведь уже давал обещание отпустить тебя, однако сейчас ты желаешь совсем другого, — указательный палец энергично постукивал по бедру. — Тогда нам просто нужно выбрать что-то одно. Скажи, что тебе предпочтительней: украшение или же свобода? — Хуа задал вопрос, уже зная, как ответит парень. — Украшение. — Совсем рехнулся?! — или таки не зная.       Чтобы убедиться в своей правоте, Хуа Чэн ещё раз взглянул на «безделушку» в своих руках: небольшой красный камешек, который будто бы врос в две серебряные скалы по бокам от него. Выглядело, конечно, красиво, но ничего более. Камень не был нормально огранен, поэтому лучи, что иногда скользили по нему, даже не добавляли блеска. — Это какое-то секретное оружие? — Нет, просто кольцо, — удивился Лянь такому вопросу. — Тогда в нем, наверно, очень редкий камень? — Я не уверен. — Может, это ключ к большим сокровищам? — С чего вообще такие мысли? — юноша даже улыбнулся, слушая эти догадки. — Потому что я не понимаю, как можно обменять это, — рука описала полукруг, указывая на колечко, что и дальше покачивалось на верёвке. — на свою свободу. — Это украшение — моё обещание одному человеку, поэтому я не могу его потерять. — Серьезное должно быть обещание, если ради него так рискуешь жизнью. — Да.       Хуа Чэн наблюдал своим единственным глазом, как сменяются эмоции на лице у юноши напротив. Уголки губ, что до этого времени сохраняли слабую улыбку, вмиг ослабели и опустились вниз, глаза потускнели и в них поселилась тоска. Сейчас Хуа казалось, что это обещание лежит на плечах Се Ляня неподъёмным грузом, от чего его сердце неприятно заныло, но это чувство было подавлено в самом зародыше. Не мог же он в самом деле утешать того, кто сейчас сидит связанным благодаря ему.