Alpha Dog

***

- Поедем в мой дом или хочешь покажу квартиру? - У тебя есть квартира? - Ты шутишь, Сынмин? У меня их с десяток, точное количество только мой управляющий знает. Сынмин фыркает и шепчет «мажор», за что тут же получает щипок. Они проторчали на футбольном поле несколько часов, потом снова съездили в ресторан, потом Чанбин показал ему картинную галерею и мрачные работы художницы-подростка, а теперь, стреляя глазами, приглашает к себе. - У меня все подготовлено и там, и там, так что выбирай. - А квартира? - Последний этаж небоскреба, панорамная стеклянная крыша, есть рояль. Сынмин таращится перед собой, изгибая брови: - Если бы я сказал деду, что хочу что-то подобное, он бы меня своими руками с подобной крыши и скинул бы. - Так скажи мне. Я ее тебе подарю, если понравится. - Это не… - Ладно, не грузись. Захочешь, сам когда-нибудь скажешь. Чанбин запускает его внутрь квартиры, которая действительно находится на самом последнем этаже высотки, и к ней ведет отдельный лифт. Сынмин только вздыхает. До этого Чанбин не производил впечатление человека, который настолько зависим от роскоши. - Кто ее обставлял? – спрашивает он, разглядывая минималистичный и очень приятный взгляду дизайн. Здесь все технологично, модно, но невычурно. - Дизайнер, - Чанбин пожимает плечами, - я в этом не силен, поэтому поручил это дело профессионалу. Раньше здесь золото и лепнина были, и я даже в какой-то момент подумал все оставить, но пришел в адекватность и все переделал. - И сколько она стоила? Сынмин смотрит на него в упор, а Чанбин теснит его куда-то, касаясь ладонями талии и живота. - Столько, сколько стоит жизнь единственного сына, если ты уже довольно стар. - Что? – Сынмин шокирован, а Чанбин уже стащил с него толстовку. - Я забрал ее за долги у одной важной шишки. Его сын-идиот, по совместительству наркоман, как это всегда и бывает, влез в очень опасную игру. И проиграл. Это не было моим делом, но меня попросили разобраться. И я выплатил за него долг, и мальчишку не тронул, но квартиру эту забрал себе. И обслуживаю ее не я, каждодневные клининги, ремонтники и оплата счетов и обслуживания – это все не на мне. Стоит ли говорить, что этот старик молится на меня теперь? - А если бы не было квартиры? – серьезно спрашивает Сынмин, останавливая руки Чанбина, который уже до ванной его дотолкал. - Мы все однажды платим за свои поступки. Если знаешь, что у тебя ничего нет, не лезь в опасные дела и не создавай опасных связей. Вот и все. Я тоже однажды за многое заплачу, но… у меня есть, чем платить, и я готов рискнуть. - И что самое дорогое, что ты покупал, крал или на что ставил? – с интересом спрашивает Сынмин, позволяя стащить с себя всю одежду и заходя следом за Чанбином в душевую кабину. Ответ рвет его сердце в клочья. - Ты.

***

Сынмину пришлось пинком выгнать Чанбина из душа, чтобы он дал ему спокойно подготовиться. - Мне все в тебе нравится, - ржал Чанбин, - что значит, должны быть хоть какие-то границы? - Проваливай! – рявкнул Сынмин и закрыл перед носом голого, мокрого и хохочущего Чанбина дверь. Иногда это казалось невыносимым, а иногда… реально забавляло. Сынмин хихикнул и окинул изучающим взглядом окружающее пространство. Здесь была и душевая, и огромная ванная, и в ней бы Сынмин с удовольствием повалялся бы часок другой. Интересно, если закрыться сейчас здесь и устроить себе спа-процедуры, как быстро Чанбин вышибет дверь? Раздражать его было все еще забавно, и этот его образ мягкого лояльного бойфренда никак не вязался с тем, кем он был на самом деле. Хотя… он ведь мог бы и тем, и другим одновременно. Сынмин подумал о том, что он ведь тоже носит разные маски – для семьи, для подчиненных, для друзей, для бывших любовников. Для них всех он был разным, и наверняка его родители были бы в шоке, узнав, каким он бывает с Чанбином. Хотя, возможно, они уже в курсе. Сынмин вздохнул. В любом случае он не был должен Чанбину денег, так что переживать, что он превратится в бандита и начнет требовать с него долг, у него причин не было. Со всеми остальными он вел себя нормально. По большей части. Сынмин вышел в гостиную голым и обнаружил Чанбина сидящим на диване с широко расставленными ногами и лениво ласкающим себя, прикрыв глаза. - Тебе не кажется, что ты кое-что забыл? - Мм? – Чанбин довольно промычал и оттянул член вниз, а потом отпустил, позволяя ему шлепнуться о живот. - Меня. - Про тебя забудешь, как же. - Маски? – с любопытством спрашивает Сынмин. Сейчас ему не то, чтобы плевать, но он вдруг понимает, что и так, и так получит удовольствие. Просто немного изменятся правила игры. - Нет, - Чанбин вдруг становится серьезным, - я хочу, чтобы ты сообщал мне о своем состоянии словами, так что в них нет смысла. Ты не должен привыкать болтать в маске. - А то что ты мне сделаешь? – Сынмин подходит ближе и садится на его бедра. Член упирается ему в анус, и он ерзает специально, чтобы Чанбин смог почувствовать. Тот недовольно стонет и пытается Сынмина успокоить. - Ты не должен привыкать к мысли, что я ничего не сделаю. - А разве это не так? – Сынмин легко улыбается, а Чанбин проводит пальцами по его пояснице и на его лице появляется мечтательное выражение. Что-то, конечно, он может сделать. Например, снова притащить в их постель третьего. Сынмин искренне надеется, что Чанбину просто показалось это хорошей идеей, но больше это не повториться. О его близости с Джисоном, и сексуальной, и фактической, ему думать не хочется. - Ладно, будем тогда считать, что это наказание за твой длинный язык, - Чанбин хлопает ладонью по подлокотнику, - ложись сюда животом. Сынмин красноречиво смотрит на него, одними губами шепчет «извращенец» и все-таки ложится. Первое, что он чувствует, это щекотка от шприца, которым в него закачивают смазку. Сынмин зевает, это чувство привычное настолько, что даже перестало вызывать дрожь. Опять же, по сравнению с его прошлыми партнерами, которые о такой мелочи, как смазка, могли и позабыть. Сынмин на полном серьезе раздумывает, как он мог соглашаться на встречи с этими непроходимыми тупицами, если есть такие как Чанбин, пока этот самый идеальный идеал не вставляет в его задницу железку. - Какого… Расширитель. Сынмин закатывает глаза и вздыхает. Ладно, это не шутки и не фигура речи. Он до последнего думал, что да, но нет. - Скажи, ты в детстве врачом хотел стать, да? Поэтому такая тяга ко всем этим железкам и всяким штукам? - Каким штукам, Сынмин-а? Ничего подобного раньше не было. Кстати, есть такие замки, которые сразу с уретральной палочкой, хочешь куплю тебе такой? Сынмин тут же захлопывает пасть и больше не ерничает. - Здесь две дуги, которые будут разъезжаться в стороны, когда я буду подкручивать механизм. Тебе не должно быть больно или неприятно с поправкой на то, что ты… - Ага, давай скажи, это Бин, скажи, что я такая шлю.. Чанбин бьет его по заднице так сильно, что хочется взвыть. - Еще раз скажешь это, и шутки с добрыми разговорами закончатся, понял? – рычит Чанбин, и Сынмин тяжело дышит и не смеет спорить. Он вообще не знает, почему каждый раз к этому возвращается, но как будто бы он просто не может вовремя заткнуться. - То, что я все время так сильно растянут, это немного, - Сынмин запинается, не зная, как дальше продолжить мысль. - Тебе не нравится? - Мне? Нет, мне нравится, но просто обычно партнеры, активы, хотят совсем другого. - Мы сейчас на полном серьезе это обсуждаем? Чанбин оставляет эту железку у него в заднице, так и не начав крутить, и присаживается на корточки рядом, чтобы посмотреть в глаза. Сынмин лежит животом, грудью и головой на длинном, будто специально для это придуманном подлокотнике, и тоже неуверенно заглядывает Чанбину в глаза. - Ты правда собрался обсуждать со мной своих бывших? – невесело спрашивает Чанбин, а Сынмин не понимает, причем здесь это. - Нет, я просто хочу знать, что останусь желанен, даже если… - Даже если что? Скажи это, блять, я не понимаю твоих намеков! - Значит, меньше трахай меня в маске, чтобы понимать! – начинает закипать Сынмин, но Чанбин вдруг подползает к нему ближе, становясь на колени, и гладит по щекам, касаясь лбом лба. - Ну хватит, не ругайся, пожалуйста. Я делаю, что могу, я нарушаю свои же чертовы правила, потому что… ты ведь знаешь, почему, да? - Я никогда не был желанен ни для кого, никогда не был, - Сынмин некстати вспоминает Феликса, и то, как Джисон гладил его и пытался прикоснуться и поцеловать, - и мне тяжело. Я не понимаю тебя и твоих желаний. - Что я могу сделать с тем, что тебе попадались одни идиоты? Но я рад, потому что иначе ты бы не пришел ко мне, так что… хочешь прекратим? Сынмин качает головой и тянет руку назад, касаясь железа пальцами. Винт с резьбой, который надо крутить, чтобы дуги разъехались в стороны, прохладный, а та часть, что в Сынмине, нагрелась и почти не ощущается. - Мне тоже интересно, на самом деле, - фыркает Сынмин, - те, кто сверху, всегда хотят уже, а те, кто снизу - больше. А я всегда в глубине души знал, что я пассивный пассив. - Ну вот видишь, я просто исполняю твои желания. И ты сейчас офигеешь, каким образом. - Меня это и пугает, - слабо смеется Сынмин и укладывается на подлокотник, расслабляясь. Чанбин отходит от него, чем-то гремит и шумит, а потом возвращается, касается его ягодиц пальцами, гладит и начинает крутить винт. Сначала это почти неощутимо, но потом давление усиливается, и Сынмин хмурится, пытаясь сжать мышцы, но Чанбин предупреждающе гладит его: - Не надо. Здесь не как с игрушкой, лучше расслабься. - И сколько сейчас? – хрипло спрашивает Сынмин. Чанбин крутит расширитель еще немного, а потом проникает внутрь указательным пальцем. Он лишь слегка касается стенок, проникая свободно. - Офигеть, - Сынмин стонет, когда Чанбин гладит его внутри и свободно вертит пальцем. - Тебе больно? - Нет, вовсе нет. Стон становится только протяжнее, когда Чанбин раздвигает его дальше. Он делает это медленно, но неумолимо. - Насколько сильно ты собираешься это сделать? - Ты узнаешь. Чанбин снова проникает пальцем и теперь он вовсе входит свободно, не касаясь. Но Чанбин сам обводит сфинктер, и Сынмин слышит, как он тяжело сглатывает, а потом ухмыляется. - Я вижу тебя, это так… красиво. Хочешь посмотреть? Сынмин качает головой, он, кажется, еще не готов к подобному, хоть и чувствует искорки любопытства. Чанбин слышится и ощущается слишком возбужденно. А тот продолжает гладить его нутро и, судя по звукам, дрочить себе. - Серьезно? Собираешься кончить, просто разглядывая меня поближе? - Ты такое трепло. Ты все узнаешь, я еще не закончил с тобой. Чанбин по очереди толкает в него пальцы, будто между ними есть какая-то разница, и продолжает гладить. Внутри Сынмина полно смазки, так что он чувствует, как она вытекает от манипуляций Чанбина. - Сколько сейчас? - Не знаю, - с придыханием шепчет Чанбин, - сантиметра три наверно, но я собираюсь сделать больше. Он крутит еще, и Сынмин понимает, что из него начинают литься непрекращающиеся стоны. Он и правда старается просто расслабиться, потому что давление становится довольно сильным, и он чувствует себя реально напряженным и открытым. Чанбин медленно проникает в него сразу тремя пальцами, и они тоже заходят свободно, не полностью касаясь стенок. - Боже мой, - шепчут они вместе. Чанбин двигает пальцами внутри, а потом добавляет четвертый. Сынмин закрывает глаза и скулит, слегка подрагивая. Его ощущения странно смазанные, неясные, совершенно новые и такие острые. Он не понимает, что он чувствует, но от того, как возбужденно пыхтит и тоже постанывает сзади Чанбин, он готов продолжать это вечно. Четыре пальца все же заполняют его довольно плотно и Чанбин вводит их до костяшек и двигает внутри, не вынимая. Сынмин стонет, скулит и мотает головой. - Это больно? -Нет, черт возьми, нет. Его член сейчас опущен вниз и прижимается к основанию подлокотника. Он стоит так крепко, а от каждого движения, когда Чанбин задевает стенки, дрожит, и Сынмину кажется, что он готов кончить. Он не собирается себя трогать, потому что хочет проверить, сможет ли он так. Чанбин смазывает стенки дополнительной смазкой и что-то в него засовывает. - Черт, он кажется таким маленьким сейчас. Судя по всему, это стеклянный фаллос, который свободно движется в нем. Чанбин играет немного и убирает его в сторону. Чанбин крутит винт еще немного, и Сынмину кажется, что он престает соображать. - Сколько? - Сантиметров пять, не меньше. Сынмин на полном серьезе прямо сейчас хочет знать, можно ли умереть от остановки сердца от возбуждения. А потом Чанбин шумит чем-то и что-то в него кладет. Сынмин хмурится и не понимает, а потом взвизгивает. Это что-то маленькое, твердое и обжигает холодом. Он трясет задницей и кубик льда выскальзывает из него. - Ты… - Шшш, тише. Чанбин регулирует расширитель как будто бы делает его чуть меньше, а потом приподнимает задницу Сынмина слегка вверх, снова шумит чем-то, и в него скользят сразу несколько кубиков льда. Сынмин готов уже на ультразвук перейти, когда следом за ними в него входит член. Чанбин медленно входит до упора, толкая лед еще дальше и так замирает. Сынмин скулит и трясется, он чувствует, как из него вытекает смазка и вода от подтаявшего льда. Он весь влажный, скользкий, и внутри горит будто огнем. Он даже думать не хочет, что сейчас чувствует Чанбин, который утыкается нежной головкой без презерватива прямо в лед. - Вот чего ты хотел. - Позволишь? Сынмин кивает. Будто бы у него есть выбор. Будто бы, если перед ним стоит выбор, доставить удовольствие Чанбину и не доставлять его, он выберет второй вариант. Он не думал, что это будет так, но он готов принять и это. Чанбин начинает медленно двигаться лишь слегка вытаскивая член, и смазка с водой хлюпают так пошло, что Сынмин чувствует, что начинает покрываться красными пятнами от стыда. Поразительно, что только сейчас. Чанбин снова входит полностью, замирает, протяжно стонет и выходит из него, видимо нуждаясь в отдыхе от контакта со льдом. Сынмин слышит, как он гладит себя, а сам пытается сжаться и хоть как-то вытолкнуть кубики. Чанбин фыркает и заталкивает их пальцами обратно. Член входит следом медленно и так же медленно его покидает. Снова и снова. Сынмин без шуток уже готов начать умолять, сам не зная, о чем. А Чанбин выходит, затихает, а потом Сынмина касаются холодные пальцы. Внутри. Он верещит и дергается, а Чанбин смеется, снова видимо окунает руку в холодную воду или касается еще льда, и снова трогает Сынмина внутри. - Прекрати, ну хватит, - скулит Сынмин. Он понимает, что у него из рта потекла слюна, а он заметил только сейчас. Чанбин делает расширитель еще чуть уже, и снова толкается внутрь. Теперь его член почти обхватывается стенками, и ощущения самого Сынмина становятся ярче. Чанбин двигается в нем медленно, иногда просто заполняя и замирая так, и Сынмин радуется этому, а Чанбин словно слышит его мысли и начинает двигаться нормально. Просто трахать его. Кубики внутри не растаяли полностью, но стали ощутимо меньше, и теперь внутри хлюпает еще больше, зато Чанбин, видимо, привык к ощущениям и может двигаться достаточно размашисто. Сынмин не выдерживает, заводит руку назад и касается себя. - Не смей кончать, терпи, - тут же прикрикивает на него Чанбин. - Ну почему, черт… я сейчас взорвусь. - Тебе будет больно, мышцы начнут сокращаться и тебе это гарантированно не понравится. Терпи. - Но, - Сынмин хочет поспорить, но сдается и опускает руку, продолжая стонать без остановки. Чанбин ускоряется и трахает его с громким и пошлым звуком, а потом вдруг сам очень высоко протяжно стонет. Он вытаскивает член, дрочит себе и Сынмин чувствует, как в его раскрытое отверстие капает сперма. Чанбин продолжает стонать, а потом снова толкается внутрь. Теперь из Сынмина течет еще больше. Чанбин тяжело дышит, присаживается сзади на корточки и ничего не делает. Сынмин понимает, что он снова разглядывает его, но сил смущаться у него больше нет. Он покорно ждет, пока Чанбин насмотрится, наиграется и натрогается – тот продолжает по одному засовывать в Сынмина пальцы и гладить, выталкивая сперму, воду и смазку наружу. Только после этого он начинает скручивать расширитель, пока тот не складывается, и он его не вытаскивает. Сынмин лежит в прострации и не знает, что ему делать. Наверняка сейчас на полу беспорядок, и он даже не может перелечь на диван, потому что сразу испачкает и его. - Сынмин… иди сюда. Чанбин садится на диван и зовет его. Сынмин качает головой: - Останутся пятна. - Не говори глупостей, иди сюда. Ложись. Сынмин встает, пошатываясь, из него сразу действительно начинает течь, но Чанбин хмурится и отмахивается от новых попыток про это сказать. - Ложись на спину и головой на подушку в дальнем углу. Сынмин так и делает, тяжело дыша и наблюдая за тем, как Чанбин разводит его ноги и ложится между них. - Тебе нравится, когда тебе делают минет? – спрашивает он, и Сынмин удивленно на него смотрит. - Дай угадаю, у вас такое не принято? – устало спрашивает он. Чанбин качает головой. - Тогда не надо. - Нет, я имею в виду, что я… я не делал этого раньше, - Сынмин подвисает, вспоминая, как он касался языком его задницы, но при этом ничьего члена в рот за жизнь не взял, - но я бы хотел. Сынмин чувствует себя разбито и глупо, потому что как они вообще умудрились встретиться? - Мне никто никогда не сосал, - говорит он как можно будничнее, - мои партнеры никогда не отказывались от минета, но ответного внимания я не получал. - Так ты хочешь? «Кто ж не хочет?» - думает про себя Сынмин, но все же спрашивает: - А ты? Чанбин склоняется между его ног и влажно лижет ствол. Его движения мягкие и аккуратные, он будто изучает, а не доставляет удовольствие, но Сынмин не жалует и просто прикрывает глаза, растворяясь в моменте. - Тебе не нравится? – все же спрашивает он, спустя некоторое время. - Почему это не нравится? - Ну, ты… делаешь это странно. - Да, но я ведь не делал этого раньше, да и в будущем концепция наших взаимоотношений ведь не предполагает этого. Сынмин прикрывает глаза, чувствуя разочарование. Зачем Чанбин решил упомянуть об этом в такой момент? Лучше бы просто сказал, что ему не нравится. - Высунь язык и подрочи мне, - говорит он отрывисто, - я слишком устал сегодня, надеюсь, ты понимаешь. Чанбин ласкает его аккуратно, все еще медленно, и Сынмин вскидывает бедра снова чувствуя, как из него вытекают новые капли. - Быстрее! Пожалуйста. Чанбин все же ускоряется, и когда Сынмин чувствует приближение разрядки, направляет его член к себе в рот. Он ласкает его языком и создает вакуум, и Сынмин с вымученным стоном изливается ему прямо в рот. Он думает, что Чанбин будет отфыркиваться и плеваться, но то спокойно глотает и продолжает вылизывать Сынмина. - Ты говоришь, что никогда не сосал никому, но ты ведь бывал снизу, да? - Ага, бывал, - Чанбин не отпускает его, и Сынмин начинает ерзать от чрезмерной яркости ощущений. Их слишком много, но он не решается все же Чанбина оттолкнуть. И правда, неизвестно, когда следующий раз будет. - Но как так получилось? - Большую часть жизни я был активом, а потом и альфой, но был парень, еще в юности, мужчина даже скорее, который настаивал на равноправии. Мы менялись местами. Не могу сказать, что я был фанатом этого, но тебе я, конечно бы, позволил. - Ты и так уже позволил. - Вот именно. Чанбин наконец отрывается от него, подтягивается повыше и укладывается Сынмину на грудь. - Давай полежим так немного, хорошо? А потом я отведу тебя в душ, помогу помыться и уложу спать. Обещаю завтра с утра классный завтрак, идет? Сынмин сонно кивает и прикрывает глаза. Эти несколько дней были такими насыщенными и так его измотали, что, кажется, ему бы не помешал отпуск.

***