Alpha Dog

***

Внутри полумрак, все окружающее пространство освещается красным светом. Вокруг люди, много людей. Много мужчин. Здесь нет ни одной женщины, и это именно та причина, по которой Сынмин здесь. Это самый известный, самый элитный и самый дорогой тематический клуб в Сеуле. А может быть, и во всей стране. Сюда почти невозможно попасть, но Сынмину стоило только назвать свою фамилию и подтвердить - да, он из тех самых, - и ему дали пропуск. Цель собравшихся здесь лишь одна – бесконечная оргия, бесконечные связи, гомосексуальные связи, и то, что они выглядят, как они выглядят, экстравагантно, смущает Сынмина лишь отчасти. Маски – это хорошо, когда стыдишься себя и боишься быть узнанным. А то, что все здесь изображают из себя псов, буквально, это Сынмина заботит в последнюю очередь. Он видит крепкие возбужденные члены, видит обнаженные тела в собачьих масках, ошейниках и портупеях. Этого достаточно, чтобы начать тяжело сглатывать слюну. У него высокое положение в обществе, хорошее происхождение и высокопоставленная должность. Но он не может открыто признать, что он гей, поэтому ему приходилось искать тех, кто слишком далек от верхушки, чтобы понимать, кто он вообще такой. Тех, кто очень сильно ниже его по статусу. Сынмин не был снобом, но… они не были идеальными, или даже хорошими людьми. Ему отчего-то одни скоты и попадались. Поэтому клуб с богатыми, известными или высокопоставленными, в основном молодыми мужиками, трахающимися направо и налево друг с другом – это то, что ему нужно. Собачий маскарад он как-нибудь переживет. Элементы одежды, цепи, чокеры, ошейники, специальные трусы с открытой задницей, портупеи и гартеры у всех разные, но все, абсолютно все в однотипных масках. Они плотно обхватывают всю голову, сверху торчащие как у добермана уши, а спереди маска плотно прилегает ко лбу, переносице, щекам и подбородку. Зато над носом и губами возвышается специальная конструкция, которая имитирует собачью морду, похожую на все того же добермана, и позволяющую свободно дышать. Она яркая и кажется плотной, но на самом деле мелкосетчатая, а у некоторых даже специальные есть отверстия, чтобы больше кислорода поступало. И она мягкая. Чтобы можно было потереться о чью-то ногу, потыкаться носами, или спокойно сосать член, пропуская его в прорезь между фиксирующий подбородок подкладкой и этой мягкой частью. Сынмин смотрит на окружающих, и ему со стороны кажется, будто действительно член исчезает в пасти настоящих псов. Но у некоторых маски светятся, а у некоторых хоть и цветные, но самые обычные. У тех, кто со светящимися масками, люминесцирующие элементы есть и в остальной одежде, так что они заметны даже издалека. Это альфы. Имеются в виду активы, но здесь их называют альфами, реже хозяевами. Когда Сынмин проходил собеседование и получал инструкцию, его спросили, какую роль он хочет здесь играть. Ему предложили выбрать маску или устроить себе сюрприз. Сынмин не знал, как ему поступить, потому что он хотел бы быть снизу, как чаще всего и бывал, но недоверие к незнакомцам и не всегда удачный опыт заставили его стремиться к лидерству в этом вопросе. Раньше он считал, что может очень хорошо отдавать себя. Со временем он понял, что мало кто может хорошо его взять и оценить его дар. Он помнит, как взял светящуюся маску, как крутил ее в руках, перебирая в голове свои сомнения. Трахать этих послушных скулящих щенят, хватать каждого приглянувшегося и прижимать к себе или быть тем, кого выберут, кого подчинят, кого наполнят… Рука дрогнула, и он отложил маску в сторону. - Если я выберу сюрприз, то как я должен одеться? - Вам выдадут комплект одежды без светящихся элементов, это не имеет значения, роль у нас определяет маска, остальные члены клуба просто со временем покупают украшения и аксессуары сами и сами же добавляют в них светящиеся элементы. Также вам дадут отличающуюся маску, чтобы при входе в основной зал наши сотрудники смогли идентифицировать вас и в специальной комнате выдать вам ваш сюрприз. Там не будет зеркал, так что вы не узнаете, до того момента как… произойдет первый контакт. Сынмин заселился в отдельный домик в пятницу и тогда же сдал все необходимые анализы. За безопасностью здесь следили строго, потому что секс практиковали только незащищенный, так что он несколько дней отдыхал абсолютно один, спал, ел вкусную еду и читал многочисленные брошюры и даже целые книги об этом сообществе и принятых в нем устоях. Они все изображали собак. Вели себя как собаки, лаяли и скулили, обнюхивали друг друга и терлись носами. Это было странно, и Сынмин долго сомневался, но… за несколько дней пока он ждал результатов анализов и готовился к вечеринке, он стал понимать, что его это возбуждает. Он посмотрел несколько порно-роликов, и постыдно дрочил в душе, представляя, как его ставят на колени. Он знал, что хотел быть нижним, омегой, но смущение и страх неизвестности мешал дойти до администратора и попросить выдать ему обычную маску. И вот теперь он не знает кто он, а поэтому ходит аккуратно между обнаженных тел. Рядом огромный мужик в светящейся маске дергает паренька, и тот отчаянно скулит и пытается отползти. Им нельзя разговаривать, они должны вести себя как настоящие щенки. Или псы. Сынмин обходит этого мужика, боясь, что если он сегодня здесь вместо сучки, то конкретно этот может сделать ему больно и не остановится, если попросить. Он видит чужую близость так откровенно так бесстыдно. Тут и там мелькают чьи-то члены, все возбуждены, многие нижние в замках. Это кажется унизительным, то, как альфы сжимают кажущиеся слишком маленькими в замках члены, и Сынмин чувствует стыд и жар, потому он часто смотрел на такие штуки, но никогда их не носил. Он смотрит на себя вниз – на нем есть белье, кожаные трусы, у которых сзади только ремни, а спереди застежка-молния, чтобы ничего не надо было с себя стягивать. Если он вообще сегодня альфа. Он идет вперед по помещению, больше напоминающему извилистый широкий коридор, и его касаются руками гладят, издают громкие звуки. Какой-то парень в обычной маске утыкается ему в пах и стонет, а потом вертится на месте и идет к следующему, чтобы сделать тоже самое. Он обнюхивает их, понимает Сынмин и тяжело сгладывает. Эта вечеринка... Они все здесь либо псы, либо щенки и все ведут себя соответственно. Сынмин знал куда шел, видел видео, но при этом... Он будто бы только сейчас реально осознает, что все буквально все ведут себя как собаки. Скулят, рычат, вылизывают друг друга, и Сынмин не видел еще ни одной пары, которая трахалась бы иначе как догги стайлом. Какой-то парень подходит к нему близко, аккуратно растегивает молнию и поглаживает яйца. Сынмин вздрагивает и выгибается ему навстречу и слышит: - Какая послушная сука. Он не успевает осознать эти слова, как сзади что-то щелкает и его тянет назад. Ошейник натягивается и давит, и Сынмин пятится, пока не врезается в чье-то твердое тело. Он понимает, что кто-то пристегнул поводок к его ошейник и теперь наматывает его на руку, заставляя Сынмина изгибаться и скулить. Это не больно, но унизительно, и он сказал бы «хватит», но они же вроде играют, да? Никто не сделает ему больно по-настоящему, а пугаться и отказываться от игры так быстро нет смысла. - Этот щенок мой, - резко говорит мужчина сзади, - проваливай. Щенок, не сука. Парень впереди рычит. Но Сынмин вдруг поворачивает голову и, все еще скуля, водит маской мужчине по лицу. На нем тоже маска. Светящаяся. Сынмин сглатывает. Ясно, значит он сегодня действительно побудет чьим-то щенком. Парень впереди фыркает, рычит в последний раз и все же уходит. - Почему у тебя нет хвоста, м? Сынмин изумленно мычит, а потом протяжно стонет, когда чужие пальцы проникают в его тело. Он готовился, потому что не знал, какая роль ему достанется, и даже смазал себя на всякий случай, но он знает, что этого недостаточно. Пальцы человека сзади довольно длинные, крупные и сухие и он уже проник двумя, а теперь проталкивает третий. Сынмин снова скулит, дергается и вертит головой. - Что такое? Мой щенок не течет для меня? - В голосе смешок, и он довольно низкий, скрипучий, но приятный. Он тихий и даже как-то обволакивает, но Сынмин соскальзывает с пальцев и пытается отодвинуться. Цепь поводка звенит, ему явно дают пространство, но не собираются отпускать. Сынмин разворачивается, чтобы посмотреть на того, кто сзади. Он невысокий, крепкий, с красивым сильным телом, его глаза в прорези собачьей светящейся маски смотрят серьезно и тяжело, но Сынмину все равно кажется, что хоть он, возможно, и старше, но ненамного. Сынмин опускается на колени, оказывается лицом напротив чужого живота. Он тыкается в него носом, маска сгибается, и ему удается высунуть язык и лизнуть кожу. Парень над ним смеется. - Действительно, послушный щенок, но мне все равно придется тебя трахнуть прямо сейчас, потому что ты позволил чужому к тебе прикоснуться. Сынмин вертит головой и не понимает, с чего бы ему не разрешать касаться себя и скулит, когда поводок натягивается, заставляя его поднять голову вверх. Он скребет короткими ногтями по бедрам своего импровизированного хозяина и отчаянно мычит. - Не бойся, я понял, что тебе нужна смазка. Сегодня, так и быть, я ее тебе дам. «Что значит сегодня?» - хочется спросить Сынмину. Но его разворачивают спиной и тихо, но твердо говорят на ухо: - Если будешь вести себя плохо, я прижму цепь ногой, и ты будешь елозить носом по полу, выпятив задницу кверху, понятно? Будь хорошим щенком, порадуй своего альфу. Сынмин быстро кивает, чувствуя себя слабым. Ему, пожалуй, нравятся грязные разговоры и мнимые угрозы. Он выгибается, послушно становясь сначала на колени и ладони, а потом все же садится задницей на пятки. Он складывает руки на бедра, как послушный мальчик, и поворачивает голову к своему альфе и пытается издать звук, максимально похожий на тявканье. Парень фыркает. - Мой восторженный щеночек. Сейчас, подожди. Он присаживается сзади на одно колено, и проникает внутрь уже смазанными пальцами. Сынмин стонет и бодает его головой. У него было не так много партнеров, он скорее скрывал свои предпочтения, чем был открытым. И до этого момента все как один из его партнеров растягивать нормально не умели, скорее просто елозили пальцами туда-сюда, а потом быстро вставляли член. Этот же знает, что делает, он аккуратно давит на стенки и поглаживает его изнутри. - Хочешь, я буду стимулировать твою простату, пока ты не кончишь и не будешь плакать, умоляя остановиться? Сынмин трется о него носом маски и коротко стонет, не говоря ни да, ни нет. В глубине души, его опаляет мысль, что да, наверно, хотел бы. Странно так доверять этому незнакомцу. Но у него классное тело, он властно говорит, он явно опытнее, чем все бывшие Сынмина вместе взятые, а еще у него приятный бархатный голос, которого хочется слушаться. Сынмин думал, что ему будет страшно и неловко, и он просто разрешит кому-то использовать себя, но сейчас он играет в охуенную игру и готов даже погавкать от восторга и предвкушения. Вечер только начался. И не похоже, что незнакомец собирается обращать внимание на других. Пальцев внутри становится больше, и Сынмин стонет и выгибается, насаживаясь на них сам. Рука замирает на месте, Сынмин понимает, что от него требуется - он двигается на чужих пальцах, и когда их три, и потом, когда их становится четыре. Он чувствует себя растянутым и послушным и пытается заглянуть своему альфе в лицо. - На локти и колени, - тихо рыкает тот, и Сынмин тут же делает, что приказали, даже секунды не дав себе подумать. Вокруг трахается несколько десятков человек, вокруг визг, стоны и шлепки. И Сынмин тоже стонет, когда чужой член медленно входит в него до основания, а потом начинает размеренно двигаться. Его трахают на глазах у всех, его голос привлекает внимание, потому что на его стоны многие оборачиваются. Парни в светящихся масках чаще, чем остальные, и Сынмин представляет их злые жадные глаза и тянется задницей к своему альфе, подставляется и стонет только громче, чтобы все знали, как ему хорошо. Альфа смеется и шлепает его по заднице. Он хорошо трахает Сынмина, не сбавляя темпа, двигая тазом и периодически попадая по простате. В другой ситуации Сынмин бы тоже двигался или попросил сменить позу, но он стоит покорно, потому ему вдруг нравится быть послушным. Ровно до того момента, как незнакомец не замедляется, а потом не входит до самого основания и замирает. Сынмин сначала думает, что он кончил, но нет, он просто застыл в нем и не шевелится. И тогда Сынмин сжимает его сам и слышит тихий довольный стон. - Ты чертовски хороший щенок, я знал, что выбрал самое лучшее. Сынмину нравится это чувство заполненности, нравится член его альфы. Нравится, когда его хвалят. Он чувствует, что парень сзади шевелится и наклоняется куда-то, а потом накрывает его собой и перед лицом возникает маленькая пиала с жидкостью. - Поработай языком. Инстинкт самосохранения вопит спросить, что это. - Давай, открой ротик, - он натягивает цепь, и ошейник впивается в горло. Сынмину обещали, что здесь безопасно, что здесь везде камеры и есть охрана, и нет ни единого шанса, что случится что-то плохое. У них отличная репутация и очень высокая цена. Сюда просто так не попасть, и они знают, из какой он семьи. Сынмину приходится слегка смять маску рукой, чтобы действительно дотянуться до пиалы языком. Жидкость на вкус горьковата, но Сынмин послушно лакает как собака, пока на дне ничего не остается. Он смотрит вокруг и понимает, что никто не смотрит на них. Значит, это нормально, значит, это просто пустышка, чтобы заставить его чувствовать себя в еще более зависимом положении. Голова слегка кружится, и Сынмин думает, что это от недостатка кислорода, когда его альфа затягивал ошейник. Он слегка кашляет и трясет головой, а чужая рука гладит его между ушей и смешливый голос напевает. - Хороший мальчик. Принял угощение из моих рук, разве ты не заслужил еще немного поощрения? Сынмин хмурится, промаргиваясь, и активно кивает. Парень выходит из него, а потом внутрь проникают пальцы, которые очень быстро и довольно жестко трахают его, целясь исключительно в простату. Ноги кажутся ватными, а ощущения будто бы усиливаются, и Сынмин воет и сводит бедра, падает грудью на пол и выставляет задницу, отчаянно скуля. Он хочет, чтобы его коснулись, хочет, чтобы наслаждение не было таким острым, и хоть чуть-чуть скрасилось ласковыми движениями на его члене. Но туман, и до того клубившийся в голове, становится только сильнее, расползается, и Сынмин хнычет, когда чувствует странный выламывающий тело оргазм. Из его члена течет на пол, руки и ноги трясутся, и он уже собирается упасть, но его альфа подхватывает его и разворачивает голову в сторону спермы на полу. - Так не пойдет, щеночек, раз ты разрешил кому-то касаться себя и достать твой член, то придется убраться здесь. Давай, живо. Сынмин вертит головой и снова хнычет. - Или я протру тут все тобой. Обещаю, тебе не понравится. Он подчиняется, разворачивается, ползет, опускается вниз и пытается слизать сперму с пола. Где-то далеко на периферии сознания слова администратора о том, что здесь все стерильно и безопасно, чтобы любые выдуманные гостями забавы приносили только удовольствие, а не разочарование. Какова вероятность, что этот пол чистый достаточно, чтобы это было безопасно? Сынмин не знает, да и из-за маски слизать что-то откуда-то довольно сложно, а незнакомец сзади уже дернул цепь, предупредив, чтобы не смел помогать себе руками. Кажется, он только разводит еще больший беспорядок, и в основном все остается на маске, но Сынмин поднимается, смотрит на своего альфу, садится на колени и задницу, словно пес и поднимает руки, словно просит похвалы и погладить пузико. Он видит чужой красный член, раскачивающийся между бедер, видит чужую ходящую ходуном грудную клетку. - Почему эти идиоты не дали тебе наколенники, - рычит он, а Сынмин не понимает, о чем идет речь, - давай шевелись, щеночек, для нас с тобой приготовлено помещение получше. Сынмин идет следом за ним на четвереньках, не чувствуя дискомфорта в коленях, хотя он там, очевидно, должен быть. Люди смотрят на него, кто-то фыркает, кто-то свистит, но в целом все заняты друг другом, а он всего лишь еще один извращенный гость, получающий сегодня удовольствие по полной программе. Он не понимает, куда именно его заводят, но здесь небольшая комнатка, свет больше не красный, а сиреневый, и на полу что-то типа мягких матов. - Сегодня можешь лечь. Сынмин валится на спину и вытягивается, а парень гладит его по животу, сжимает яички чуть сильнее, чем это можно было бы сделать без боли, и на протяжный стон Сынмина, смеется: - Ты очень хороший, послушный щенок. Очень хороший. Но когда я говорил, что надо лечь, я имел в виду на живот. Он шлепает по мошонке и Сынмин скулит и сводит ноги, а он разводит с силой в разные стороны и шлепает снова. И снова. Это лишь слегка больно, больше унизительно, но Сынмин вдруг чувствует, как начинает твердеть член. Он хочет сказать, что перевернется, и не надо его больше наказывать, но вспоминает, что хорошие щенки не говорят. Поэтому он снова тоненько скулит и тянется к парню, утыкаясь ему в живот, а потом поднимает глаза и сморит снизу вверх. Парень наклоняется, и они трутся масками друг об друга, Сынмин довольно мычит, а потом лезет сильнее, заставляя морду маски смяться так, что он дотягивается губами до чужих губ. Он пытается поцеловать, но его отдергивают и властно приказывают: - На живот. Больше он не сопротивляется, ложится как приказали и не успевает вздохнуть, как альфа покрывает его, входя глубоко и начиная размашисто двигаться. Сынмин стонет, вспоминая, что на парне надето металлическое эрекционное кольцо, а значит, возможно, он сможет трахать его долго. Очень долго. Эта мысль одновременно и пугает, и заставляет течь слюну от восторга. К его лицу подносят влажные пальцы и толкают в рот, и Сынмин жарко их облизывает, постанывая от удовольствия. Пальцы отчего-то горькие, и это что-то ему напоминает, но он больше не думает, что это имеет какое-то значение. Самое главное, что его хозяин, его альфа, так хорошо его трахает, так правильно наполняет его. У него большой член, и он умеет им пользоваться, он не жалеет смазки и периодически добавляет к члену пальцы, растягивая его еще сильнее. Сынмин хнычет на это, но не сопротивляется – он хочет быть открытым для этого человека, хочет, чтобы его использовали, чтобы трахали до воплей, слез и соплей. Это странное желание, кажется, не принадлежит Сынмину, но зарождается именно в нем и он тихо стонет и шепчет: - Еще, еще. Он знает, что ему нельзя говорить, но он не может остановиться, так ему сейчас хорошо. - Мой щенок хочет еще? На сегодня я прощу тебе твою дерзость и разговорчивость, и дам тебе еще, раз ты просишь. К лицу вновь что-то подносят, и Сынмин как послушный щенок тянется все обнюхать. Это какая-то склянка, и у нее резкий запах, Сынмин вдыхает, и она оседает еще более странным туманом в голове. Будто все его мышцы расслабляются, он тяжело моргает и не совсем может осознать себя. - Так тебе лучше будет принять меня, милый. Ты ведь еще совсем маленький чистый щенок. Никто тебя таким образом не трогал, верно? Сынмин скулит, не понимая, о чем речь. Он ведь не девственник, сюда вообще девственников не пускают. Так по крайней мере в правилах написано. Что его альфа имеет в виду? Движения усиливаются и становятся резче и грубее. Сынмин поощрительно стонет, потому что именно этого ему и надо, чтобы его брали сильно и показали, как он желанен. Он чувствует, как член внутри него напрягается, как внутри разливается чужое семя, и Сынмин уже хочет довольно выдохнуть и потереться наконец своим членом о мат, как чужой член сначала покидает его, а потом толкается снова. Только теперь он больше, шире, длиннее, а в конце… Сынмин кричит и извивается, когда его растягивает что-то огромное. - Нет, пожалуйста нет! Мышцы расслабляются и поддаются, но этого все равно так много, так ужасно много, что когда оно проваливается внутрь Сынмина полностью, и растянутые мышцы сходятся вокруг более тонкого основания, Сынмин рыдает, уткнувшись головой в пол. Его сознание плывет, слезы льются не переставая, и он сквозь дымку едва слышит: - Ты должен принять узел альфы, малыш. Так правильно. Я буду твоим первым, и никто больше не сможет коснуться тебя таким образом. Сынмин дрожит, хрипит, выдыхает и проваливается в темноту.