Свобода полëта

Вены по всему телу бешено пульсируют, в ушах раздаëтся мерзкий негромкий писк, смешанный со звоном. Она проснулась уже как минут десять назад, но не решается разлепить веки и дать глазам увидеть яркое солнце. Пахнет, как всегда, отвратительно: остывшая еда и какая-то химия, названия которой девушка не знала. Окно, судя по жаре, плотно закрыто, а рядом слышится тихое шуршание одежды. Она знает, кто здесь — больше некому. Недовольно мыча, Цветаева открывает глаза, сидящая рядом на стуле Макс сразу обращает на неë внимание. Она встаëт и осторожно подходит к лежащей девушке, невесомо обнимая за шею, стараясь не навредить. Палата не индивидуальная, но еë шумная взрослая соседка сейчас тоже на операции и неизвестно, сколько она там ещё пробудет. Хотя ей ещё нет восемнадцати — травматология отнюдь не детская, а поэтому концентрация орущих и плачущих стремится к абсолютному нулю. — Тебе мама звонила. — Не мама, а мать. У Марии нет повода называть эту женщину ласково, ещё один учебный год и она упакует свои вещички и свалит в закат. Тем более, Макс уже согласилась снимать вместе с ней квартиру некоторое время, пока девушки не обзаведутся собственными. А они точно их купят, с учëтом нарастающего спортивного успеха, всë же Федерация платит неплохо. Этих денег даже сейчас достаточно чтобы покрывать аренду и другие расходы, а после выхода на международный уровень к зарплате прибавится пара нолей. Фрай грустно вздыхает: — Она просила передать, что они с тренером всë обсудили и ты выходишь на тренировки сразу после выписки. Цветаева сжимает губы, а Макс направляет взгляд в пол. Мария знает — последняя всë ещё надеется, что у подруги получится наладить отношения с матерью. «Ничто не важно, как семья.» Но что, если твоя семья убивает тебя морально? Девушка даже не знает, любила ли еë эта женщина хоть когда-нибудь или изначально решила сделать из неë звезду. — Да блять, их не смущает, что в моей кости дырки? Выходит скорее шипяще, чем громко, но очень ядовито. От такого количества токсинов бы растворился дешевенький коричневый линолеум на полу в еë палате. — Со штангой повременишь, но ключица бегу не мешает. Мария подскакивает от злости, чувствуя, как горит зашитый хирургический разрез под повязкой и болит область вокруг, будто там огромный синяк. — У меня свежий шов, который может разойтись! — Это уже больше походит на крик, удивительно, что в палату никто не прибегает. — Прости, ты не в состоянии ничего сделать. — Ей сразу же становится противно от себя. Мария понимала, почему тренер хочет, чтобы та быстрее вернулась в строй, но вот мать. Разве она не должна беспокоится о здоровье ребëнка больше всего остального? Разве не должна приезжать в больницу и привозить всякие вкусные вещи? Разве не должна звонить ей не с претензиями, а с вопросом, всë ли хорошо? — Ничего, я понимаю, — Макс, как всегда не обижается, — я принесла покушать, — ласковая улыбка озаряет мягкие черты лица. Она достаëт из большого белого пакета контейнер обëрнутый в кухонные полотенца. Всë ещё очень тëплый, как и его содержимое. Цветаева чуть не давится слюной, когда видит жареные пельмени, покрытые слоем сыра. Она не завтракала перед операцией, а уже больше трëх часов дня. Фрай протягивает ей вилку, и она жадно начинает уплетать содержимое, стараясь хоть минимально пережевывать. — Я постараюсь уговорить врача максимально оттянуть выписку. — Говорит Мария в перерыве между порциями. — Думаю, это реально, если что, то можно заплатить. Дать взятку — простой способ получить нужные привелегии. Особенно необходимые в больнице. — Только не переусердствуй, больше полутора недель будет выглядеть подозрительно. Девушка встаëт со стула и открывает окно, впуская свежий воздух. Накинутый на плечи белый халат от потока воздуха изящно развивается. — Зато я смогу отдохнуть. — Я буду приезжать к тебе каждый день. Привезу настолки. Какие хочешь? Макс спрашивает с реальным интересом, забирая из рук Марии уже пустой контейнер и складывая его в свой белый рюкзак. — Тащи все, — говорит она после долгого раздумья, вспоминая огромное количество игр, которыми обладала девушка, — тебя никто выгонять не станет. — Ты постаралась, — констатирует Фрай. Цветаева усмехается. А вот и еë привилегия собственной персоной. — А как ещё? Я тобой очень дорожу, ты моя лучшая подруга. «И единственная.» Они вновь обнимаются, задерживаясь достаточно долго. Макс тëплая, даже горячая, и пахнет каштаном с примесью тëмного шоколада. Еë приятно обнимать. — Если будет одиноко — пиши, поиграем в Хонку. Дискорд никто не запрещал. Они отстраняются. Фрай ближе пододвигает к тумбочке Цветаевой пакет набитый всевозможными шоколадками, фруктами и мармеладом. Девушка подозревает, что всë это куплено на скудную вне соревновательного сезона зарплату Макс. — Твои тренировки вроде не отменялись. — Ну уж время уделить тебе я смогу. Внутренности Марии вспыхивают красным, хоть на еë лице это никак не отражается. — Хочешь что-нибудь тебе конкретное на завтра приготовлю? Макс встаëт со стула и отряхивает белые летние брюки, ставя стул к небольшому столу. Мысли Цветаевой плавают как-будто в параллельной реальности. Она смотрит не в пустоту, она смотрит на Макс — такую светлую и тëплую, заботливую и мягкую. Она смотрит на своего ангела и не понимает, как может существовать без этих улыбок, что будет делать, если их не станет. Понимает, что никто никогда не будет вытирать ей слëзы, понимает, что не хочет, чтобы их видел кто-то другой, понимает, что сама готова быть этой прекрасной девушке опорой в трудную минуту. — Давай те онигири с рыбой, которые мы с тобой готовили несколько недель назад.

***

Элис поймала еë в коридоре, пока та шла за стаканчиком какого-нибудь рафа. Цветаева осталась без кофе, но зато теперь на еë макушке красовались две непонятно каким чудным образом заплетëнные косички. Как девочке удалось сделать хоть что-то из коротких волос Марии — загадка Жака Фреско, но теперь Элис планомерно украшает своë творение голубыми и белыми цветами, периодически недовольно бурча, если те выпадают. Мария, сидя на ковре посредине кабинета босса без самого Мори в нëм, передаëт Элис очередную заколку. Девочка пошатывается на небольшой табуреточке, но дела своего не бросает, упорно раз за разом закрепляя маленькие цветы в волосах. За это время еë уже успели даже один раз потерять, ведь Накахара приходил и просил зайти к Анэ-сан, как только Элис закончит. Коë всë ещё казалась достаточно устрашающей, но после проведëнной с ней недели девушку уже перестало так трясти. Эта женщина была достаточно умна и знала, казалось, каждую мелочь о японских традициях, а также с радостью делилась своими познаниями, еë было как минимум интересно слушать. Поэтому, когда Цветаева приходит к Коë с дурацкой, но миленькой причëской на голове, ей не становится плохо. Ей отдают пакет с кимоно, которое она хоть как-то научилась носить в процессе уроков с Коë. Его шили специально под еë фигуру и рост, так как то, что было в магазинах на неë не село. Всë было короткое и невероятно узкое, что Мария не могла даже дышать. Некоторые не садились в бëдрах. Ткань мягкая и качественная, что несомненно радовало, ведь ей его надевать придëтся не раз.

***

Алкоголь не то что бы лился рекой, скорее неспешным потоком. Настолько неспешным, что Цветаева почти не ощущала опьянения, хоть это и не было еë планом. Спать она хотела пойти немного не в адеквате, но для такого эффекта придëтся постараться, благо, ресурсы вполне себе располагали. На кухне стояла ещё не начатая бутылка бакарди с малиной. Они уже намешали и выпили столько коктейлей, что нужно было сделать небольшой перерыв. Хигучи чувствовала себя чуть хуже другой девушки, но всё ещё стойко держалась. Если не считать немного кривой красный педикюр на левой ноге, который они наносили себе последние минут пятнадцать. На их лицах тканевые увлажняющие маски, а волосы собраны в забавные, но удобные для коротких волос «пальмы». — …Помнишь того итальянца? Цветаева вертит пустую бутылку в руках, она освещается зеленоватым цветом и легко меняет форму в руках девушки. Стекло будто плавится, но возвращается в привычное состояние достаточно быстро. — Ммм, какого из? — Она поднимает одну бровь, взгляд Ичиë несколько затуманен. — А, — Мария бьëт себя рукой по лицу, — это же было до знакомства с тобой. Мы приехали в Германию за несколько недель до соревнований, чтобы хоть какое-то представление о трассе иметь. Сочинская просто сосëт по сравнению с этой, виражи невозможно убийственные. Приезжаем командой на тренировку, а выясняется, что нас совместили со сборной Италии, обычное дело, ничего нового. Выходим с Макс перед стартом, ждëм свою очередь, а там такой мужчина стоит, ты бы знала. Ходячий секс. Мы, как в фильмах пересекаемся взглядами, я застëгиваю шлем и мы стартуем. Потом приезжаем на старт, через некоторое время он подходит с поздравлением, что это рекорд женской трассы по бегу. Слово за слово, он пригласил на свидание, я охренела от того, что мужчины могут мной интересоваться. Мы потрахались и провстречались три месяца, а потом разбежались, ибо потеряли интерес к друг другу. Он, кстати, по своему желанию из спорта раньше меня ушëл. Хигучи закрутила лак и отставила в сторону, в хаотичном порядке шевеля пальцами, чтобы ногти подсохли: — И это твои самые страстные отношения? — Я ни с кем так часто не спала. — Цветаева разводит руками. — Да и тем более, ты задала достаточно конкретный вопрос. Самые страстные, а не самые крепкие, хотя, мне было интересно с ним. Цветаева не стала повторно комментировать, тот факт, что объект обожания Хигучи ничего многообещающего и здорового из себя для девушки не представляет. От него несло грубостью за километр и ему наверняка стоит сходить психологу, как и всем в Портовой мафии, как и ей. Но это еë жизнь, да и к тому же Ичиë пока что продолжала отнекиваться, как пятиклассница. Время уже было два часа ночи. Алкоголь успел выветриться из крови девушек, что надо было срочно исправить. — Каким образом ты завтра собираешься вставать на работу? — Спросила Хигучи, смотря на то, как Цветаева пила сорокаградусный напиток из горла. Она отобрала бутылку из рук девушки и налила джин в стакан со словами: «Я не позволю выпить всë это в одно лицо — сопьëшся.» Жидкость несколько обжигала горло, но на вкус была далеко не плоха. Абсент, конечно, лучше, вот только глушить его нужно в баре в полном одиночестве, а разбавлять вообще не рекомендуется, да и пьянеешь от него моментально, хотя, это скорее выносилось в плюс. «Я хочу напомнить, что не без приколов, но слезла с кокса.» — С похмельем, разумеется, если организм не успеет переработать бакарди. — Вставать ей завтра всë равно не слишком рано, так что едва ли можно будет короновать утро следующего дня, как худшее из всех. — Какая разница, может, я вообще с этой командировки не вернусь, а мы с тобой так и не выпили. — Не паникуй, всë нормально будет. Смотри позитивнее. Цветаева искала зажигалку в ящике на кухне, будучи абсолютно уверенной, что купила еë несколько дней назад. — А я и не смотрю негативно, я смотрю реалистично. У меня все шансы сдохнуть. «Эта пьянка лишь очередной способ унять нервы, а не желание провести время с Хигучи.» Цветаева отмахнулась от навязчивых мыслей, они начинали знатно раздражать, хоть и утихли из-за алкоголя за последние четыре часа. Не любая промелькнувшая в голове фраза является правдой, но успокоительные уже точно надоели, нужно было срочно менять тактику боя. — Ты же будешь с Накахара-саном, он отличный боец. — Он не удержится и пристрелит меня прямо там, — Мария умехнулась, однобоко улыбаясь, — уже жду пулю в затылок. Девушка наконец налила джин в стакан и, взяв у Ичиë еë порцию бакарди, аккуратно подожгла оба напитка. Ровное пламя в стаканах вспыхнуло и осветило сумеречную комнату ровным красивым цветом. Казалось, можно было наблюдать за слегка подрагивающими язычками огня, но Хигучи прерывает еë мысли и понимает свой стакан. — Чтоб твоя командировка длинною в три дня прошла успешно, и никто не пустил тебе пулю в затылок! Цветаева поднимает его в ответ, они громко чокаются и, предварительно затушив пламя, выпивают содержимое залпом. Тепло распространяется по сосудам в организме, а поток мыслей то ли прекращается, то ли просто становится неслышимым, так или иначе, оба варианта Цветаеву точно устраивают. — Караоке? — Караоке. Включить небольшой телевизор труда не составило, на нëм уже предусмотрительно был отсортирован плейлист со всевозможными песнями в ютубе. Хотелось бы, конечно, и на русском попеть, но они сошлись на чëм-то, что не будет стеснять языковые возможности их обеих. Цветаева всë ещё путала произношение некоторых особо извращенных ключей, а о знании Хигучи русского языка можно было даже не спрашивать. Мария выбрала что-то, что по еë мнению подходило под нынешнюю атмосферу. …When the wind's from the East And the sun's from the West And the sand in the glass is right Come on down, stop on by Hop a carpet and fly To another Arabian night Музыка проигрыша заполнила всю комнату, предвещая нарастание громкости. Oh, the music that plays as you move through a maze In the haze of your pure delight You are caught in a dance You are lost in the trance Of another Arabian night Хигучи вела себя тише и скромнее, а вот Цветаева не собиралась сильно стесняться, хотя и не желала слишком уж мешать кому-то спать.

***

Ночь была прекрасная и невероятно яркая, на небе не облачка, впрочем, такая погода стоит уже неделю, поэтому, скорее всего, в ближайшее время пройдëт сильный ливень. Луна, покрытая хорошо различимыми серыми кратерами, казалась больше чем обычно, и освещала даже самый недоступный для глаз прохожего закуток; звëзд на небе совсем не видно из-за обилия искусственного освещения в Йокогаме. Чуя надеялся, что во время предстоящего дождя его в городе не будет, а солнечная Сицилия оправдает своë многообещающее название. Рейс уже завтра. Его не слишком беспокоит миссия, поедь он в одиночку или с каким-то другим членом Мафии — едва ли он бы вообще думал о ней, но Цветаева. Да, дела шли неплохо. Да, способность постигалась, хоть и с огромными усилиями, которые она, к удивлению Чуи, прилагала. Да, она неплохо научилась драться, а благодаря физической силе процесс шëл быстрее, чем мог бы. Да, она уже была с ним на задании, где даже не мешалась под ногами. Но они едут в другую страну, где им нужно будет провести всë без единой ошибки. Ему начинает казаться, что Цветаева была ошибкой Босса, может не критичной, но ошибкой. Нет, не еë роль в этом задании, в принципе появление еë в их организации. Она росла не в той среде, а это атомная бомба, готовая разорваться в любой момент. Чуя зевает. По приходе домой после работы его почему-то моментально вырубило, он уснул на диване в гостиной, даже не успев снять шляпу, благо, та совершенно не пострадала. А теперь он стоит на тëмной кухне от того, что недавно проснулся по непонятной причине. Парень не перестаëт зевать, но в сон уже не тянет. В квартире не жарко, но воздух довольно спëртый, а потому потоки свежести из открытого окна врываются внутрь и колышат полупрозрачные занавески. Чуя опирается на подоконник и задумчиво вертит в руках бокал с небольшим количеством вина, наблюдая, как вишнëвая жидкость омывает стеклянные стенки. Почти все окна дома напротив потушены и лишь в одном виден приглушëнный свет; цикадам ещё рано начинать петь, а потому на улице полная тишина и не слышно даже звуков проезжающих мимо машин. Всë вокруг убаюкивает засидевшихся до поздна людей, а ночь так и заманивает в свои успокаивающие объятия. Arabian nights! Чуя от неожиданности чудом не роняет бокал в низ. Like Arabian days More often than not are hotter than hot In a lot of good ways То самое непотушенное окно распахнуто, а из него доносится знакомая песня. Человека не видно, но парень знает, кто там живëт и знает, что только одна девушка из всех тут проживающих способна горланить песню Уилла Смита в два часа ночи. Arabian nights Like Arabian dreams This mystical land of magic and sand Is more than it seems

***

Цветаева захлопывает окно и театрально кланяется под конец песни, изображая благодарность «бесчисленным» овациям из зрительного зала. Они с Ичиë со смеху падают на диван, жадно глотая воздух, дышать было откровенно тяжело. — Боже, — девушка кубарем скатывается на прохладный пол, пытаясь успокоиться, — я надеюсь, что никого не разбудила. — Тут отменная звукоизоляция, да и к тому-же живëт здесь не так много человек. Если так задуматься, то Мария никогда ещё не встречала соседей, за всë время проживания здесь. Не то чтобы ей особенно хотелось кого-то видеть, но это было необычно. — Да? Почему? — Ну, оба этих здания принадлежат Портовой мафии, так что здесь нет никого, кроме работников организации. Лицо Хигучи до абсурда красное, может от выпивки, а может от продолжительного смеха. Она встаëт налить себе воды. — А ещё редко кому требуется квартира при вступлении. А те, кому требуется, потом всë равно съезжает в собственные жилища. Оу, об этом она не подумала. Будет ли съезжать она — вопрос хороший, но Цветаева ответит на него позже, а пока небольшая квартирка заставленная цветами еë более чем устраивала. Квартира в Питере по размерам была примерно такая же. — Как ты? — Нет, я местная и никогда здесь не жила, — Ичиë разводит руками, — мы тут с сестрой относительно недалеко.

***

Время уже как десять утра, Цветаева стоит в наушниках под крышей главного офиса Портовой мафии и раскачивает массивный пакет с париком и кимоно из стороны в сторону, облокотившись на стену, и рассматривает массивные капли дождя, падающие на почерневший асфальт. Воздух настолько пропитан влагой, что девушка неосознанно возвращается во Вьетнам, вспомнив, как они с Макс чуть не потеряли сланцы, когда возвращались с ужина. Открытые участки кожи немного морозит, но девушка решает, что это лучше, чем потом переодеваться в туалете из брюк в шорты. К холоду Мария привыкла, но от жары еë тошнило. Она проспала всего пять часов, зато предусмотрительно выпила некоторые таблетки заранее, так что утром еë встретили только будильник и обезвоживание. Марию довезла Хигучи, сама девушка уехала домой, досыпать свой последний выходной, а у Цветаевой ещё было запланировано свидание с рейсом длинною в пятнадцать грëбаных часов. По словам гнома они пробудут там не больше трëх дней, но с учëтом времени в самолëте выйдет около четырëх суток. Конкретные вещи еë взять не просили, а потому было решено обойтись рюкзаком, в который не без проблем, но помещалось всë нужное. Цветаевой очень не хотелось ждать багаж после такого перелëта, если она, конечно, не умрëт от нехватки места для ног, отвратительной еды и громких детей, которых родители никак не могут успокоить. Мария осознаëт, что у неë нет зонта, не то чтобы она его забыла, она впринципе не покупала ничего подобного. А ещё осознаëт, что стоит так драматично, что ей не хватает лишь тонкой сигареты, которая будет тлеть, испуская паутинку дыма, для полноты образа. — Parla, la gente purtroppo parla Non sa di che cosa parla Tu portami dove sto a galla Che qui mi manca l'aria… Стеклянные двери внезапно распахиваются; Цветаева чуть не роняет пакет на влажную плитку. Чуя, так сказать, одет для сегодняшней погоды ещё более неподходяще, чем Мария. На нëм красовался чисто белый костюм, с которым резко контрастировала выглаженная чëрная рубашка, привычно расстëгнутая на две верхние пуговицы. Рыжие волосы покрывала шляпа, но какая-то другая — в цвет, подходящий, костюму. Мария убирает наушники с характерным хлопком кейса. «Что это за шкурка под леопарда у него на плече?» Девушка давится воздухом и пытается сдержать так и рвущееся наружу хихиканье. В этой неравной борьбе она терпит позорное поражение и складывается пополам от смеха, глядя на Накахару. — Что опять?! — Боже, — протягивает девушка, пытаясь успокоиться, — прости меня, но с этой шкуркой, — при одном только взгляде на это недоразумение к горлу подступала новая партия смеха, — для чего бы она не была нужна, ты выглядишь, как классический сутенёр. Чуя сжал руки в перчатках и недовольно в пол силы стукнул по стене: — Ах ты,.. Я знал, что ты далека от стиля, но чтобы настолько. Цветаева стирает выступившие слезинки с уголков глаз, глубоко вдыхая такой необходимый кислород. — Вот не надо мне, — она показательно театрально изображает обиду, — я никогда не носила леопардовые принты и носки со сланцами. — Ага, — неожиданно он решает поддержать их маленькое шоу, — как вспомню тот ужасный клетчатый пиджак. Цветаева оттягивает нижнее веко двумя пальцами, обнажая красные капилляры, и показывает язык. — Классный пиджак был, ничего то ты не понимаешь. Они ещё некоторое время обмениваются колкостями, так и не затронув неудачность выбранной одежды под погодные условия. Они бы так и продолжали, если бы их не прервали неожиданно появившиеся Мори с Элис. Девочка с громким «Мари-тян» запрыгивает на Марию, заставляя ту усомниться в целости всех своих костей. Цветаева наклоняется, чтобы удобнее взять Элис на руки, дабы она не впивалась своими маленькими пальчиками ей в кожу. Девочка с особенно задумчивым видом перебирала еë короткие волосы, видимо подбирая новую причëску, которую можно было бы организовать на этой голове. — Здравствуйте, — Мария вежливо кивнула в знак приветствия. — Здравствуй, Мари-кун, как настрой? «Что?» Вопрос донельзя прост и обыкновенен, ничего необычного, но такого ступора у неë давно ничего не вызывало. Мария ещё в первую встречу выяснила для себя — Мори не похож на того, кто будет спрашивать о чëм-то будничном просто так. Ей нужно что-то короткое и ëмкое, что будет отражать решительность и готовность приложить то количество усилий, которое потребуется для достижения цели. — Готова выложиться на все сто. Эту фразу она говорила своему тренеру перед каждыми соревнованиями и ещё никогда не разочаровывала его. — Прекрасно, — он улыбается, — я думаю, тебе это пригодится. Потребовалось некоторое время. Мори протягивает Цветаевой паспорт. Ах да, она находится в чужой стране без визы и каких-либо других документов, разрешающих ей здесь находится, уже три недели. Мария одной рукой раскрывает новенький документ, еë фотография, адрес проживания, дата выдачи: всë идеально. Она не может представить, сколько стоит сделать липовый паспорт, сколько нужно заплатить и доплатить, с учëтом еë статуса бывшей спортсменки. Но для босса Мафии едва ли эти деньги являются существенной потерей, а Мария Цветаева теперь полноправная гражданка Японии. Девушка хочет сказать спасибо, потому что вроде как надо, но ей ещё никто поддельные паспорта не делал и она не совсем уверена, как себя в таких ситуациях ведут. То ли Мори видит еë замешательство, то ли была какая-то другая причина, но ей не дают сказать и слова: — Вам нужно выезжать, иначе можете опоздать. Накахара кивает и надевает шляпу обратно на голову: — Вы правы, Босс. Цветаева снимает с себя притихшую Элис и ставит рядом с Мори. Чуя, раскрыв большой чëрный зонт, выжидающе смотрит на слегка замешкавшуюся Марию, до которой не сразу доходит немое приглашение. Всë же вчерашний недосып и алкоголь сделали своë дело. Она закидывает тëмно синий рюкзак и пакет к уже лежащему там серому чемоданчику в багажник машины Чуи и садится на переднее сиденье. Небольшие вкладыши вновь оказываются в ушах, а Цветаева, включив какой-то плейлист, наблюдает за непрекращающимся шумным дождëм, позволяя мыслям полностью поглотить себя. Дворники, слегка поскребывая, медитативно очищали стекло от потоков воды, серое небо сливалось с невысокими домами, а куча электрических проводов теперь не выглядела столь неестественно, казалось, став частью всего окружающего. Машину иногда немного потряхивало, а шум двигателя каким-то образом умудрялся сливаться со сменяющимися песнями. Мария не заметила, как уснула, прислонившись к холодному окну. Весь путь до аэропорта Токио она провела в удивительно удобном для отдыха положении. — Просыпайся, ты мне сейчас всю машину обслюнявишь. Двигатель заглушен, а Чуя слегка покачивает Марию из стороны в сторону за плечо. Та нехотя разлепляет веки и зевает. Они достают свои вещи и, закрыв машину, отправляются к огромному входу в аэропорт. Стоит отдать должное — это самый величественный аэропорт из всех, что она видела — Я легла спать вчера в три ночи, — сквозь зевки произносит девушка. Они проходят через металлоискатель на входе. Накахара передаëт Цветаевой еë билет на самолëт: — Знаешь, я тоже вчера ночью некоторое время не спал. Марию не то что бы это слишком удивляет, но она всë же спрашивает: — Хм, это ещё почему? — Потому что кто-то вчера достаточно громко пел песни из «Аладина», не знаешь кто? Брови Цветаевой устремляются в космос, оставляя несколько складок на лбу. Она знала, что есть шанс быть услышанной и ей не было стыдно за своë пение, но абсолютно не ожидала, что еë вчерашней публикой окажется не только Хигучи, но и Накахара. — Ты что, тоже там живëшь? — Мария быстро и без проблем переводит тему. — Ну и как тебе, понравился концерт? — С издëвкой добавляет она. Они подходят к стойке для регистрации для пассажиров бизнес-класса, Цветаева заглядывает в билет и видит такую же чудесную надпись в нëм. Она уже чувствует и предвкушает, как еë ноги не будут отекать на протяжении всего полëта. Это явно самый лучший сюрприз за день, с учëтом того, как редко она летала в такой роскоши. Федерация спорта никогда не тратила лишних денег на перелëты, чего только одна «Победа» стоила. Мария передаëт паспорт в руки девушке за стойкой, та что-то печатает в компьютере. — Да, я там живу, — парень отдаëт уже свои документы, — и нет, не понравился, мне твои крики мешали наслаждаться тишиной. Цветаева усмехается, глядя на слегка недовольное лицо Накахары. Ей приходит в голову, что из-за отсутствия волос на лице на гнома он не смахивает, скорее на лепрекона. Те тоже низкие и рыжие. — Ах, какая досада, чтож, тогда с громкостью всë впорядке, нужно лишь немного подтянуть технику, — издевается она и над своим пением, и над Чуей одновременно. — Еë не подтягивать нужно, а полностью выстраивать. На сегодня один один. Таможня проходит невероятно долго и нудно, японцы абсолютно точно самая дотошная нация, с которой приходилось иметь дело, хотя крутящаяся кабинка, которая полностью сканирует тебя на наличие чего-то незаконного выглядела забавно. Мысленно она поблагодарила их за то, что не заставили там снимать обувь. Здесь было очень много людей, от количества которых обычно накапливалось неприятное ощущение и иногда странная тревожность, но, благо, посадки им ждать не пришлось вовсе, ведь они провели достаточно времени на таможне и теперь сидели в самолëте, ожидая взлëта.