Перекрестки судеб

***

Топкапы. Покои Мехрибан Султан.

      В лучах солнца шрамы, венчающие всю правую половину ее лица, смотрелись еще отвратительнее. Казалось, что кожа ее расплавилась подобно воску. Раны, оставленные ядом, затянулись неровно, кожа бугрилась, имела разные оттенки. Чудо, что она без глаза не осталась и не потеряла ребенка в ту злополучную ночь. Страшно представить, какая судьба ждала бы ее, если б Аллах забрал дитя, что спало у нее в под сердцем в ту пору.       Айнур-хатун желала погубить ее и шехзаде Ферхата, мечтала стать для шехзаде Мехмеда всем, а стала никем. Впрочем, грех жаловаться, время все вернуло на свои места и окунуло Айнур в чашу справедливости. Шехзаде Селим, единственный любимый сын Айнур, мертв. Его больше нет. Нет будущего соперника для Ферхата, нет султанши, которая отравляла Мехрибан жизнь в Топкапы. Айнур пала, и она, Мехрибан, ускорила ее падение. В памяти изувеченной султанши были живы воспоминания о том, как Айнур над ней издевалась, указывала ей на уродство, смеялась ей в лицо…О, какие страшные речи говорила Айнур Султан, как звонок был ее смех, и как горек плач одинокой и никому ненужной Мехрибан.        «Повелитель никогда не посмотрит на тебя, как на женщину, ты никогда не познаешь его страстных объятий», - говорила Айнур Султан.       Мехрибан Султан плакала, страдала. Она почти каждую ночь беззвучно стенала, кусая край подушки и предавалась пустым мечтам, в которых она – единственная и любимая женщина султана Мехмеда. Но мечты остались мечтами. Когда-то, в четырнадцать-пятнадцать лет, когда ее чувства к шехзаде Мехмеду только-только расцветали, а рядом была добрая и понимающая Хюррем Султан, Измир-хатун верила в счастливое будущее для себя. Верила, что сможет влюбить в себя наследника. Верила, что он, узнав ее получше, проникнется к ней нежными чувствами.       Но этого не случилось. Единственная ночь в объятьях шехзаде Мехмеда и все… пустота. Мехрибан для конца жизни будет помнить ту ночь, свой страх и смущение, как она дрожала в объятьях любимого, пыталась смотреть ему в глаза, увидеть там любовь или хотя бы нежность. Но на дне серых глаз шехзаде она не видела ничего.       Когда он излил в нее семя, то навалился на нее всем весом, едва не раздавив хрупкую и беззащитную Измир, она хотела его обнять, но не успела, поскольку с губ шехзаде сорвалось «Амрийе».       Мехмед ничего так и не понял. А Измир с трудом подавила желание разрыдаться от злости и тоски, даже рядом с ней он думал о другой… Дальше было одиночество, прощальный подарок Всевышнего, ее беременность, и ад.       Айнур обезобразила ее лицо, лишив возможности снова оказаться в раю любимого. Мехрибан ненавидела ее всем сердцем и желала, чтобы она страдала. Но Айнур мало того, что родила сначала дочь в ссылке, потом после восшествия на престол шехзаде Мехмеда, вернулась в Топкапы, как победительница, уверенная в своей исключительности. Мехрибан ненавидела ее. Увидев фаворитку в гареме и услышав ее смех, султанша едва не расплакалась. А еще хуже ей стало, когда султан Мехмед призвал к себе опальную жену.       Те два года, пока Повелитель готовился к военному походу, Айнур Султан почти каждый день посещала покои господина. Одна ночь в неделю доставалась Халиме-хатун. Гюльбахар Султан почему-то не стремилась в объятья господина, хотя до нападения на Топкапы делала все, чтобы разделить с ним ложе.       Айнур царствовала в главных покоях, но редко оставалась на ночь с господином да и священную ночь четверга так и не смогла получить. Только это утешало несчастную Мехрибан, как и слухи о том, что соперница ночами страдает от холодности любимого. Однажды после хальвета Айнур в ярости разгромила свою опочивальню и порезалась осколком вазы. Как говорили слуги, ее огорчило, что султан называл ее Амрийе во время близости.       Мехрибан Султан утешала себя тем, что и Айнур нелюбима господином, что и она не имеет над ним власти. Но Айнур мало того, что понесла, так еще и дала жизнь сыну. Мехрибан Султан помнила, как служанка сообщила ей о рождении у соперницы шехзаде. Султанша тогда едва не расплакалась, но все же нашла в себе силы явиться в покои новоиспеченной Айнур Султан, предварительно скрыв лицо платком.       В покоях ее встретила довольная Валиде Дефне Султан, слишком спокойная Гюльбахар Султан, старшие дети падишаха, он сам и Айнур Султан, которая полулежала на подушках с таким гордым и счастливым видом, словно она – победительница. - Ты почти опоздала, Мехрибан, - сказал тогда падишах, облаченный в зеленый кафтан, щедро расшитый золотом по случаю рождения третьего сына. - Прошу меня простить, наш шехзаде плакал, не мог успокоится, - ответила Мехрибан Султан уязвлено. Она с болью в глазах смотрела на любимого мужчину, который впервые со дня нападения на Топкапы сменил траурные одежды на нарядные. Султан Мехмед теперь выглядел на свои двадцать пять лет – черты его холодного лица разгладились, серые глаза светились счастьем. А с какой нежностью он держал на руках новорожденного сына? Он никогда не смотрел так на ее Ферхата. Или в Мехрибан говорит ревность? - Нужно было и его привести, познакомить его с братом, - улыбнулся султан Мехмед, покачивая на руках ребенка, который закапризничал.       Мехрибан Султан поджала губы, ей не очень-то хотелось показывать Айнур Султан своего любимого Ферхата. О, как недобро светловолосая змея смотрела на ее мальчика, словно готова была убить его… Нет, подвергать сына опасности Мехрибан не могла. В нем вся ее жизнь. - Наши шехзаде обязательно познакомятся, мой султан, - произнесла до этого молчащая Айнур Султан, смотря на падишаха восторженным взглядом. Роды были легкими, Айнур выглядела не так дурно, не то, что Мехрибан в свое время. После рождения Ферхата султанша едва не испустила дух, кровотечение долго не могли остановить, и церемонию имянаречения она пропустила.       Глаза Айнур горели неистовым пламенем, искусанные губы покраснели и были сложены в нежную улыбку, на щеках пылал румянец, светлые волосы ее уложили в простую косу… Она была прекрасна. - Твое имя – Селим, твое имя Селим, - после порочения молитвы произнес султан Мехмед, и Мехрибан готова была разрыдаться от тоски, когда Повелитель бережно передал увесистый сверток в руки Айнур Султан, которая не сводила с него восторженного, затуманенного взора.       Как бы Мехрибан не хотелось убежать из покоев соперницы, она не могла этого сделать прежде времени. Валиде Султан подарила внуку одеяло, которое долгое время сама расшивала, Гюльбахар Султан преподнесла в дар шехзаде колыбель. Мехрибан тоже не осталась в стороне и дрожащими руками под холодным взором султана Мехмеда, одобрительным Валиде султан и настороженным Айнур Султан прикрепила к одеялу, в которое был завернут новорожденный, оберег. - Да убережет Аллах шехзаде Селима от дурного глаза и дарует ему долгих лет жизни, - дрожащим голосом произнесла Мехрибан, глядя в пол. - Аминь, - широко и даже задорно улыбнулась Айнур Султан.       Мехрибан Султан покинула покои соперницы, слыша, как за стенами Топкапы запустили фейрверки – столица праздновала рождение шехзаде Селима, Повелитель не скупился на дары и был рад рождению Селима даже больше, чем рождению Ферхата и Османа.       Придя в свою опочивальню, Мехрибан сняла с лица платок и забрала любимого и единственного сына из рук служанки. Мальчик не спал, несмотря на время, видимо шум с улицы ему мешал. Оказавшись на руках у матери, шехзаде коснулся маленькой ладошкой ее изувеченного лица. Он единственный, кто не боялся уродства султанши и неизменно ей улыбался и бежал ей на встречу, крича «мама!». Кто еще будет любить ее так сильно, кроме сына? - Я обещаю тебе, мой Ферхат, никто и никогда не встанет между тобой и твоим отцом, ты будешь им любим, тебе никто и никогда не причинит вреда… - со слезами в голосе прошептала Мехрибан, глядя в небесно-голубые глаза сына, такие же как и ее собственные. Султанша поцеловала сына в лоб, чувствуя, как душу сжимает страх за будущее ребенка.       Сейчас, вспоминая те дни, Мехрибан Султан про себя смеялась. Айнур Султан пала и вряд ли сможет встать на ноги снова. Она в опале после выкидыша Халиме Султан, к которому совсем непричастна. Едва ли султан простит ей смерть своего ребенка. - Мам, можно я не пойду? – из размышлений султаншу вырвал печальный голос сына. Она обернулась, не понимая, что произошло.       Ферхат стоял на пороге своей детской и смотрел на мать виноватым взором голубых глаз, что не вязалось с его обычным нравом. Шехзаде был улыбчив, много смеялся, а если проказничал и ощущал вину – обезоруживающе улыбался, отчего на его щеках появлялись ямочки. Теперь же шехзаде выглядел подавленным и печальным. Мехрибан Султан не хотела думать, что его так потрясла смерть брата, который и не брат ему вовсе, а отродье змеи. - Мы должны сходить, - произнесла она, приблизившись к сыну. Шехзаде опустил взгляд в пол, сжимая руки в кулаки. Мехрибан не понравилось состояние сына. Она хотела бы, чтобы он разделил с ней радость. Но ребенку многого не объяснишь. – Шехзаде Селим в лучшем мире, сынок. Ты должен выразить сочувствие Повелителю и Валиде Султан.       Ферхат в ответ на слова матери покачал головой. Султанша бережно погладила сына по щеке, взяла его за подбородок пальцами и осторожно заставила посмотреть ей в глаза. Глаза Ферхата слезились, он кусал губу, пытаясь сдержать слезы. - Мне так жалко Селима, я был плохим старшим братом, - сказал он, уже начиная плакать. Плечи его затряслись, шехзаде сжимал зубы, пытаясь успокоиться. Мехрибан Султан с изумлением на него смотрела. На ее памяти он давно не плакал, даже когда три года назад упал с лошади и повредил руку. – Я виноват. Я его убил. - Тише, мой львенок, тише, - сжав плечо сына, произнесла Мехрибан. Ей пришлось опуститься на колени рядом с шехзаде, поскольку она была выше него. Их глаза теперь были на одном уровне. - Я не должен был дразнить его. Знал же, как его это задевает, но меня смешило то, как он начинал плакать, - говорил шехзаде то и дело сбиваясь. – Селим отказался ходить с нами на уроки из-за меня. Он занимался отдельно. Если бы не я, Селим бы был с нами на уроке, его бы не укусила змея…       Мехрибан Султан вздохнула не зная, что сказать. Вместо этого она порывисто обняла сына, прижала его к себе. Шехзаде Ферхат уронил голову ей на плечо и захныкал, жалобно и протяжно. Боль потери поразила и его.Султанша гладила сына по черным волосам, словно пыталась уменьшить его боль и тоску. Сейчас Ферхат казался ей таким маленьким и беззащитным, что в груди у матерний все сжималось.

***

      В гареме царила мрачная атмосфера. Девушки старались не шуметь, кто-то даже плакал, жалея сына падишаха, но большинство к трагедии отнеслись равнодушно. Для наложниц шехзаде был всего лишь незнакомым ребенком, одним из нескольких. Султанши расположились отдельно от рабынь. Гюльбахар Султан сидела рядом с дочерью и держала ее за руку, глаза у Ханзаде были красными, как и ее нос. Всю ночь девушка оплакивала брата, все же даже каменное сердце способно сопереживать и любить. Халиме Султан вместе с Дильрубой Султан расположились напротив хасеки. Маленькая султанша едва ли что-то понимала, но тоже была подавлена, чувствуя давящую и напряженную атмосферу.       Помимо двух жен Повелителя уже прибыли Айлин Султан, Назлы Султан и Дениз-хатун. - Дорогу хасеки Райхан Султан Хазретлери! – громко объявил Юсуф-ага, евнух гарема. Присутствующие встали, чтобы поприветствовать законную жену султана.       Халиме Султан поджала губы, но все же подчинилась правилам, Гюльбахар Султан никому не показала недовольства, если оно, конечно же, было. Первая жена падишаха всегда вела себя безупречно, за что ее особенно ценила Валиде Султан. Райхан Султан была юна и красива даже в траурных одеждах. Ее черные волосы были уложены в низкий пучок, она редко носила драгоценности и отдавала предпочтения платьям темных цветов, которые делали ее старше истинного возраста. Хасеки ступала гордо, расправив плечи, вздернув острый подбородок, карие глаза ее горели самоуверенностью, словно она хотела бросить вызов сему миру. Впрочем, внешний вид мало кого мог обмануть. Всем было известно, что султанша несчастна в браке, что она не нашла счастья в материнстве и едва ли ухаживает за маленькой дочерью. - Райхан Султан, рада вас видеть, - промолвила Айлин Султан, которая, как и всегда выглядела собрано. Жена Османа-паши олицетворяла силу и твердость, она единственная, кто хоть как-то мог держать себя в руках и раздавать приказы. - Я тоже, султанша, жаль, что повод для встречи столь печальный, - абсолютно равнодушно отозвалась Райхан Султан, глядя на собеседницу с отчетливым безразличием в глазах.       Хасеки разместилась по правую руку от места для Валиде Султан, потеснив тем самым Гюльбахар Султан. Ханзаде Султан поджала губы, но, что удивительно, промолчала.       Вскоре пришла Валиде Дефне Султан в сопровождении служанок и Асхан Султан, которая кусала губы и терла покрасневшие глаза. Мехрибан Султан явилась в ташлык последней, ее лицо, как и всегда, было скрыто платком, но у Гюльбахар с одного взгляда на султаншу появилось ощущение, что она пытается скрыть улыбку.       Айнур Султан так и не появилась. Видимо не нашла в себе силы покинуть выделенную для нее покои. В покоях султанши испустил дух шехзаде Селим, и Айнур категорически отказалась в них оставаться. Новые покои приготовили довольно быстро, и Айнур заперлась в них и никого не впускала.       Впрочем, мало кого волновало ее состояние. С Дефне Султан у Айнур Султан отношения не сложились. Гюльбахар Султан относилась к Айнур равнодушно, Мехрибан и вовсе ее ненавидела. Повелителю были безразличны чувства опальной жены.

***

Вечер того же дня. Топкапы. Покои султана Мехмеда

      Шехзаде Селим, которому едва исполнилось семь лет, нашел последнее пристанище в усыпальнице предков, рядом с Хасеки Амрийе Султан. Султан Мехмед долго не мог отойти от могилы сына, которая казалась чужеродной в этом месте. Шехзаде Селим, его маленький, добрый сын, которого он очень сильно любил, поскольку в глубине души Повелитель представлял его сыном Амрийе Султан, не заслужил такой участи. И почему все сложилось так? Почему он погиб столь рано?       Султан Мехмед так же посетил могилу Амрийе Султан. Он долго там не был, не хотел видеть то, что осталось от его любимой женщины, то, что нависало над ним, как насмешка судьбы. В последний раз он навещал любимую женщину перед походом на Персию. Тогда он попросил у предков благословения на справедливую месть.       После поминальной трапезы падишах заперся в своих покоях, оплакивая сына. Нет, глаза его оставались сухими, но вот душа кричала и кровоточила.       Когда к нему без приглашения пришла Гюльбахар Султан, у Мехмеда не было сил даже разозлиться. Он велел Дервишу впустить женщину, а сам вышел на террасу. Прохладный воздух всегда действовал на него отрезвляюще. - Повелитель, - окликнула султана Гюльбахар. – Простите за вторжение, но я подумала, что… - султанша замялась, не зная, что сказать. - Что мне нужна поддержка? – с насмешкой спросил султан, оторвав взор от Босфора. Он посмотрел не первую жену и поджал губы. Гюльбахар Султан была облачена в черные одежды, ее рыжие волосы, стянутые в простую прическу, скрывал черный, в тон платью, платок. Вокруг глаз султанши пролегли мелкие морщинки, а сами глаза были какими-то взрослыми, не такими, как раньше. Мехмед и сам не знал, почему его это удивило. Гюльбахар была младше его всего на год. Она давно уже не та веселая и чуточку наивная девушка, которая когда-то предстала перед ним. Она изменилась, повзрослела, стала увереннее и степеней. Она многое пережила. И Мехмед прекрасно понимал, что отчасти в этих изменениях виноват он. Он сам, своими руками, сорвал с нее маску невинности, сам растоптал ее сердце когда-то. Но разве он мог иначе? Амрийе свела его с ума, с первой встречи она покорила его силой воли, жизнелюбием и дикостью. Выросший во дворце шехзаде, давно привык к покорным рабыням, готовым выполнить любое его желание. Амрийе же была подобно глотку свежего воздуха в унылой повседневности, в которую превратилась жизнь шехзаде. - Всем она временами необходима, - промолвила Гюльбахар Султан, глядя на султана прямым и твердым взглядом. Когда-то она боялась даже смотреть на него, теперь ничего не боялась. Такая Гюльбахар удивляла. - Ты права, - сдался султан Мехмед. – Идем, почитаешь мне.       Они вернулись в опочивальню султана. Повелитель запер двери, чтобы холодный воздух не проникал в помещение. Затем султан сел на диван, а Гюльбахар взяла со стола книгу, которая единственная там лежала. Видимо, Повелитель в свободное время именно ее и читал.       Гюльбахар хотела сесть на подушку у ног падишаха, но тот похлопал на место рядом с собой. Женщина села рядом с султаном на диван. Султанша, пытаясь скрыть от мужа волнение, открыла книгу там, где была закладка и начала читать. То был сборник стихов.       Султан Мехмед откинулся на спинку дивана и прикрыл на мгновение глаза, ощущая слабость и тяжесть на сердце. Голос Гюльбахар Султан его успокаивал. Почему он только сейчас о ней вспомнил? Наверное по тому, что она единственная, кто напоминал ему о беззаботных деньках юности, когда единственная его обязанность – быть хорошим сыном.       Когда Гюльбахар Султан читала уже десятый стих по счету, а на султана Мехмеда накатила дремота, их покой был безжалостно нарушен. Прежде, чем стража успела среагировать, в покои султана кто-то ворвался. Сон как рукой сняло, и падишах гневно посмотрел на нарушителя спокойствия и нахмурился, увидев перед собой тонкую фигурку Айнур-хатун, облаченную в черные одежды.       Айнур-хатун едва стола на ногах – это первое, что заметила Гюльбахар Султан, когда женщина вошла в покои падишаха. Еще она была бледна, на фоне черного платья без излишеств это было особенно заметно, и дрожала, словно от лихорадки. - Значит, пока я оплакиваю нашего сына вы…с ней, - произнесла Айнур, глядя на Повелителя невменяемым взором серых глаз, рот ее кривился в улыбке, покрасневшие глаза блестели. - Не забывайся, Айнур, - резко осадил жену Повелитель, раздраженно глядя на нарушительницу спокойствия. Мехмед терпеть не мог, когда кто-то шел против его приказов, а Айнур ворвалась в покои несмотря на приказ не беспокоить. Еще Повелитель выпил вино, что в совокупности с болью потери могло обернуться в трагедию. - Почему вы так жестоки с теми, кто вас любит? – вновь спросила Айнур, сделав несколько шагов вперед. Она смотрела в глаза султана, не отводя взора. У нее явно проблемы с рассудком, где же ее покорность? - Гюльбахар, оставь нас.       Гюльбахар встала с дивана и закрыла книгу. Она положила ее на диван, желая поскорее убраться из покоев, чтобы гнев султана не коснулся ее. - Нет, пусть останется, змея, - прошептала Айнур, уставившись невменяемым взглядом в рыжеволосую султаншу, которая быстро поправила подол платья и удивленно на нее посмотрела. – Воспользовалась ситуацией, значит… - Оставь нас, - сказал снова султан Мехмед. Гюльбахар Султан с тяжелым сердцем покинула покои султана и в коридоре наткнулась на Дервиша-агу.       Хранитель султанских покоев с почтением поклонился ей, Гюльбахар благосклонно ему кивнула, опасаясь того, что может произойти.       Из султанских покоев вдруг раздался сдавленный женский вскрик, звук падения и горький плач. - Пошла вон, видеть тебя не желаю! – раздался яростный голос Повелителя мира, рыдания усилились. Гюльбахар вздрогнула всем телом, желая оказаться как можно дальше отсюда, но тело ее словно онемело, приковав султаншу к месту.Двери в покои правителя распахнулись и оттуда на дрожащих ногах вышла Айнур. Она шла низко опустив светловолосую голову с растрепавшимися светлыми волосами и прижимала руку к щеке. Женщина все-таки подняла голову и встретилась взором с Гюльбахар Султан.       В глазах Айнур-хатун горела боль, обида, любовь, но все светлые чувства вмиг сгорели, когда он увидела Гюльбахар, ярость заполнила ее глаза, а лицо исказила ненависть. - Это ты виновата, почему ты? Почему?! – запинаясь от переполняющих ее чувств, вскрикнула Айнур, всплеснув руками, и Гюльбахар увидела синяк на ее лице. О, Аллах, что могла сказать она султану, чтобы он поднял на нее руку? - Да будьте вы все прокляты! Как я вас ненавижу! – закричала Айнур, и в следующий миг кинулась на Гюльбахар, как безумная. Прежде, чем султанша смогла увернуться, и Дервиш-ага среагировать, Айнур вцепилась в волосы Гюльбахар, сорвала с ее головы платок, впилась ногтями в ее лицо. Гюльбахар закричала, пытаясь вырваться из хватки обезумевшей соперницы, но не отпускала ее. Дервиш пытался вклиниться между ними, стража поспешила на помощь. - Что здесь происходит?!. – прогремел голос султана. Рычащую подобно бешенному зверю Айнур силой оттащили от Гюльбахар Султан стражники. Айнур-хатун успела ее толкнуть так, что Гюльбахар султан упала и ударилась головой о стену. - Ненавижу, как я вас ненавижу! Будьте прокляты! – кричала извивающееся в руках стражи Айнур Султан, тяжело дыша. Губы ее то и дело кривились в улыбке, глаза блестели, она кричала. Однако ее сопротивление быстро начало сходить на нет, женщина осела на пол, ей заломили обе руки за спину, не заботясь о том, что это причиняет женщине боль. Но боль, как ни странно, отрезвила ее.       Айнур обмякла и разразилась тихим плачем. Слезы потекли по ее щекам, и мать покойного шехзаде беспомощно наблюдала, как султан, некоторое время назад поднявший на нее руку, склонился над Гюльбахар Султан. Он справился о ее самочувствии, помог подняться на ноги. Гюльбахар тяжело оперлась о руку султана, ее лицо было расцарапано, из царапин сочилась кровь.       На некоторое время Айнур ощутила удовлетворение увиденным, только неуместная радость испарилась, когда потемневший взгляд султана остановился на ней. - Дервиш Мехмед-ага, вызови лекаршу, раны Гюльбахар надо обработать, - спокойно отдал приказ падишах. Дервиш ушел исполнять приказ.       Султан Мехмед пристально посмотрел на Айнур, которая с мольбой на него смотрела, продолжая плакать. Теперь, когда вспышка сумасшествия прошла, она начинала понимать, что натворила. Повелитель всегда был жесток и принципиален. Он был беспощаден к врагам и нарушителям порядка.       Он казнил Алтушах-хатун, оставив родную дочь без матери. Он приказал продать на невольничьем рынке Фериде-хатун за то, что та неуважительно относилась к Гюльбахар Султан. Он отдал приказ о казни Айнур Султан за то, что она не делала, и изменил решение только из-за шехзаде Селима…       Селим, ее маленький мальчик…       Боль потери снова вспыхнула в ее сердце, и Айнур зажмурилась. Как же ей было больно. Она так давно не видела сына, своего белокурого малыша, кто бы мог подумать, что она увидит его бездыханным. Перед глазами женщины снова всплыло то, как она укачивала тело сына и пела ему, любуясь его личиком.       Почему, почему его не стало? Почему умер единственный мужчина, что по-настоящему ее любил? Почему? Айнур кричала это в пустоту комнаты, так и не сумев выйти в гарем, лишь к вечеру она пришла к тому, кого она любила, к тому, кто любил ее сына, к тому, кто мог разделить с ней эту боль. И увидела Гюльбахар.       Она, видимо, сошла с ума в этот момент. Или безумие давно спало в ней? Вместо того, чтобы принести соболезнования, Айнур начала обвинять султана в безразличии, сказала, что он никогда не любил Селима. - Знаешь, хатун, я сперва хотел вернуть себя в Старый дворец. Все-таки смерть сына не снимает с тебя ответственности за смерть моего ребенка от Халиме, - заговорил пугающе отчужденно падишах, продолжая придерживать за талию Гюльбахар Султан, которая к нему жалась, словно ища защиты у чудовища. – Ты пожила бы там некоторое время, затем тебя выдали бы замуж за кого-нибудь. Возможно это был бы обеспеченный, не дурной внешне мужчина. У тебя появилась бы возможность прожить сытую и счастливую жизнь. Возможно, этот мужчина тебя бы полюбил.       Спокойный голос султана Мехмеда убаюкивал. Особенно теперь, когда Айнур закрыла глаза и не видела его лица, напоминающего каменную маску. Губы Айнур тронула улыбка, когда султан сказал о любви. В голове у нее тут же всплыла до боли счастливая картинка, которую она лелеяла каждую ночь, продумывая мельчайшие детали:       Большой дом на берегу моря, окруженный садом, а в саду белый фонтан из которого льется вода. Султан Мехмед, облаченный в более простые одежды, играет с шехзаде Селимом. Селим, румяный, улыбчивый, размахивает деревянным мечтам, отражая удары отца. То и дело раздается счастливый смех ее сына.       Айнур же сидит в беседке вместе с дочерью, они облачены в платья из белой ткани в греческом стиле, их светлые волосы распущены и вьются локонами. Асхан вышивает, а Айнур любуется любимым мужчиной и знает, что между ними никто не стоял, не стоит и никогда не встанет.       А ночью… они делят одну кровать, и она засыпает в нежных объятьях любимого мужчины. В них так безопасно, так хорошо. Он гладит ее по голове, шепчет на ухо слова любви, и нет никого счастливее в этом мире, чем она… - Однако ты этого не заслужила, - словно гром посреди ясного неба прогремели слова султана Мехмеда. Айнур вздрогнула и распахнула глаза, вырвавшись из рая грез. Встретившись взглядом с повелителем, женщина задрожала. - Завтра утром тебя продадут, точнее отдадут, в публичный дом, - холодно вынес приговор султан Мехмед.       Айнур замерла, не в силах понять слова мужчины, она бестолково на него смотрела, а Гюльбахар вмиг пришла в себя и отшатнулась от султана, с изумлением на него глядя, но рыжеволосая султанша не рискнула вмешаться. - У тебя редкая для этих краев внешность, думаю там тебя оценят по достоинству, - промолвил султан, презрительно усмехнувшись в лицо павшей султанши. Айнур бестолково на него смотрела, смысл его слов не доходил до нее. - Заприте ее в покоях, - велел султан и увлек Гюльбахар Султан в свою опочивальню.       Лишь когда дверь за ними закрылась, Айнур поняла, что ее ждет. Ее отдадут в бордель, просто отдадут, даже не продадут, словно она уже ни на что не годиться. Страх заволок сознание султанши, когда стражники поставили ее на ноги и потащили в сторону ее временных покоев. Айнур начала вырываться. Но зачем? Ей не убежать. Она хотела кинуться в ноги султана, целовать пол под его ногами, умолять о пощаде. Но все бесполезно.       Ее заперли в покоях, точнее швырнули на пол, как мешок мусора, вышли и заперли дверь. Теперь, в глазах стражи, после приговора падишаха она не имела ценности и обращались с ней соответствующе. Айнур взвилась на ноги и кинулась к двери, начала стучать, кричать, звать на помощь. Но кто ей поможет? Даже если ее крики услышат, спасения все равно не придет. В этом дворце ничто не делается без ведома Повелителя.       Айнур осознавала это, но надежда горела в ее обезумевшем от ужаса сердце, она стучала по двери руками и ногами, кричала во всю силу легких, плакала. Ее стенания то напоминали вой, то тихий шепот. Но бесполезно. Он не может так с ней поступить, не может! Она родила ему сына, он любит его больше жизни, он не может так жестоко от нее избавиться!       Когда силы ее оставили, Айнур прислонилась спиной к двери и сползла вниз, на пол, села, прижав к груди тощие колени, положила на них голову и закрыла глаза. От слез болела голова и жгло глаза, руки она оцарапала в кровь о резьбу, голос, кажется, сорвала.       Ей никто не поможет. Ее никто не спасет.       Эти пугающие мысли обрушились на женщину и придавили ее к полу. Что же теперь ее ждет? Чем она заслужила такую жестокость в свой адрес? Почему все сложилось именно так?       Султан не изменит своего решения, Айнур слишком хорошо его знала. О, как она могла его любить? За что его любить? Он никого никогда не любил, даже себя. Айнур столько времени провела, страдая по нему. Она столько лет гонялась за его вниманием, столько лет ждала любви, ждала счастья, что в погоне за чувствами потеряла себя.       Ах, если бы она могла все изменить. Вернуться в прошлое, еще во времена султана Баязида и выкорчевать из сердца любовь к шехзаде. Она бы его никогда не знала, не знала бы его ласок, не знала бы его ненависти. Была бы свободной, возможно, ее выдали бы замуж, у нее был бы любящий муж, дети.       Всю свою жизнь Оливия ждала любви. Она хотела, чтобы ее любили. Только ее одну. Айнур-хатун усмехнулась и рассмеялась, откинув назад голову. Ее смех звенел, был жуток, но с каждым мгновением душу Айнур поглощала пустота. Она повторила судьбу своей матери. Элладора тоже любила ее отца, а он ее нет. Он изменял ей каждый день, а она плакала каждую ночь. Оливия помнила, что глаза матушки были всегда красны и печальны. Красота ее увядала, и все закончилось, когда в одну из ночей Элладора лишила себя жизни.       Оливия помнила, как плакала на похоронах, как злилась на мать за безразличие к себе. Именно в день похорон матушки Оливия решила для себя, что никогда не будет любить. Любить будут ее.       Она росла, пытаясь заслужить любовь отца, но он всегда смотрел сквозь нее. Она была ему не нужна, всего лишь дочь от нелюбимой женщины. Со временем девушка расцвела, подобно цветку, стала даже краше матери. Она убеждала подруг, что любви не существует, а сама ждала ее. Она получала подарки от поклонников, ловила на себе восхищенные взгляды, упивалась собственным превосходством, словно внимание противоположного пола могло заменить ей любовь отца.       Ее жизнь должна была сложиться иначе. Она бы выбрала себе мужа, который любил бы ее хоть чуть-чуть, родила бы детей и все было бы хорошо, но случилось нападение османов. Онур-рейс предал мечу и огнь всех, кого она знала, а ее и других плененных девушек увезли в рабство.       Айнур не знала, хватило бы ей духу держаться от султана Мехмеда подальше. Это означало бы отказаться от детей. Нет, она не смогла бы. Она все равно бы прошла по золотому пути и родила бы своих малышей, Асхан и Селима. Но не боролось бы за внимание султана, занялась бы благотворительностью, достойно воспитала бы сына и снискала всеобщее уважение…       Но вместо этого Айнур бросилась в пламя любви и сгорела без остатка ради человека, который никогда не любил ее. Ни дня и ни минуты. Он ласкал ее ночами, но шептал ей на ухо имя другой женщины. Он целовал ее, но видел ее.       Каждое его «Амрийе» сводило ее с ума, ввергало в пучину безумия. Еще хуже становилось, когда сразу полосе близости султан говорил покинуть его покои. В эти мгновения Айнур ощущала себя букашкой под его ногами, игрушкой, с которой султан утолял похоть и тоску по умершей жене.       А ведь она его любила. Он знал об этом, но каждый день сводил ее с ума. Ему нравилось видеть обожание в ее глазах, ему нравилось, что на него молились. Айнур терпела наложниц, с которыми он каждый раз предавал ее любовь. Она плакала ночами, лелеяла надежду на счастье. Верила, что со временем боль султана утихнет, Амрийе Султан покинет его рассудок, и он обрати взор на нее, оценит ее по достоинству. Ведь только она в этом дворце его любила, только она была предана ему. Айнур вспомнила дни, когда султан был отравлен. Она не смыкала ночами глаз, молилась и плакала, плакала и молилась. Она мечтала оказаться в его объятьях, услышать стук его сердца, чтобы ее любимый мужчина жил.       Он выжил благодаря ее молитвам и жестоко ей отплатил. Сначала поверил лживым сплетням, словно это она отравила беременную Халиме Султан и она потеряла ребенка. Затем отдал приказ о казни.       Айнур помнила, как ее скрутили немые палачи султана, как веревкой обмотали ее шею. Но тогда смерть не пришла за ней. Айнур на мгновение подумала, что лучше бы она умерла тогда, и не ведала боли от потери сына и разочарования в любимом человеке. Да, разочарования. У всего есть предел. У любви тоже. Сегодня чаша ее терпения переполнилась, султан сам выжег любовь из ее сердца, там остался лишь пепел.       Ее отдадут в публичный дом.       Айнур снова расплакалась, ощущая беспомощность. Она так много страдала в своей жизни, потеряла сына всего пару дней назад, а теперь ее хотят еще больше унизить, растоптать. Султан Мехмед иногда проявлял грубость в постели, но его она любила и каждый раз отдавалась ему с радостью, но в публичном доме ее ждет нечто иное. Муки ада после этого покажутся раем. Ей придется ублажать других мужчин, чувствовать тяжесть их тел, грубые ласки.       Воображение рисовало до боли реалистичные картины, и Айнур затряслась от рвотных позывов. Ее вырвало скудным содержимым желудка. Утерев рот рукавом траурного платья, хатун отползла подальше, чувствуя горечь во рту. Она давно ничего не ела.       Айнур закрыла глаза, словно темнота позволит ей укрыться от того, что происходит с ней. Она видела только один выход, чтобы сохранить остатки достоинства, только один. Но как же ей не хотелось, как было страшно…       Она любила жить, любила! Она любила любоваться рассветом, любила гулять по цветущему саду, любила весну, когда деревья расцветали. Она любила светлые наряды и украшения, любила музыку и поэзию. Но у нее нет выхода.       - Ненавижу, ненавижу, - сдавленно прошептала Айнур-хатун и улыбнулась, раскачиваясь из стороны в сторону. – Да будет проклят султан Мехмед вместе со своим царством. Да будут прокляты все, кто ему дорог и кого он любит. Пусть престол станет для него наказанием, пусть душа его никогда не познает покоя. Пусть иссякнет его кровь, и дети его наденут саваны.       Безумный шепот сломленной потерей султанши отражался от стен опочивальни, ее последнего пристанища в этом мире, но никто не мог услышать ее слова, это кровавое знамение.       Айнур Султан встала на ноги и, шатаясь, вышла на террасу. Она подошла к самым перилам и глянула вниз. Нет, слишком низко, она не умрет, а покалечиться. Нужно наверняка. Жалко, что нельзя отыскать ту змею, что убила ее Селима. Она бы с радостью разделила с сыном его участь.       На горизонте тем временем забрезжил рассвет. Айнур замерла, как зачарованная. Как красиво, и почему она так мало наслаждалась такими вещами? Но нужно спешить. Нужно успеть, пока приказ султана не пришли исполнять.       Никто не украдет у нее возможность сохранить достоинство. Вернее то, что от него осталось.

***

      Гюльбахар Султан не могла сомкнуть глаз. Расцарапанное лицо болело, но едва ли это было причиной ее бессонницы. Ее волновал султан Мехмед, вернее его чрезмерная жестокость. Она пыталась оправдать это справедливостью, но не получалось дурно.       Гюльбахар приподнялась в постели и бросила взгляд на спящего рядом с ней Повелителя. Султан пожелал, чтобы она осталась с ним. Гюльбахар повиновалась, хотя было жутко. Она пыталась вразумить правителя касательно участи Айнур, но не рискнула идти против его воли. Боялась навлечь на себя гнев мужчины.       Гюльбахар укрыла султана сползшим одеялом и ласково провела рукой по его волосам. Сейчас он напоминал себя прежнего такого, каким был будучи санджак-беем Коньи. Кто бы мог подумать что власть сломает его? Да, именно сломает.       Султан Мехмед никогда не хотел трона, он жаждал свободы. Мечтал увидеть чужие края, Гюльбахар помнила все, что господин ей говорил. Женщина тяжело вздохнула, в ее сердце проснулся страх за сына. Что если власть сломает и Османа? Что будет тогда?       Гюльбахар легла в постели и закрыла глаза. Ей нужно хоть немного поспать. Почему-то появилось мрачное предчувствие чего-то ужасного. Но чего?       Утром султанша будет разбужена приходом евнуха, Юсусфа-аги, который сообщит султану о том, что Айнур Султан повесилась в своих покоях. В гареме будут думать, что султанша не вынесла потери сына, но всего несколько человек будут знать правду, что в могилу опальную хатун толкнул сам падишах своим бессердечным решением.

Конец второй части