Перекрестки судеб

***

Османская Империя. Стамбул. Топкапы.       За стенами дворца бушевала непогода. Небо вот уже несколько дней было затянуто тяжелыми тучами, дул промозглый ветер. Дождь лил сплошной стеной, казалось, небеса рыдали над вопиющей несправедливостью. Иными словами, погода как никогда соответствовала настроению Хандан-хатун.       Наложница султана Мехмеда, состояние которого все еще оставляло желать лучшего, не ведала покоя. Хандан отчетливо помнила, как в ее комнату ворвались аги и увели в неизвестном направлении змею Алтуншах. Кто бы мог подумать, что жалкая рабыня осмелится совершить столь гнусное деяние. Алтуншах отравила султана Мехмеда. Хандан, узнав об этом, испытала самый настоящий ужас, страх сдавил ее сердце, дыхание сбилось. Ей казалось, что мир утратил краски, померк.       Вот уже много дней Хандан не жила, а существовала. Страх потери жил в ее сердце, страх не давал ей покоя. Девушка отказывалась от еды, поскольку от волнения ее сильно тошнило, кожа ее побледнела пуще прежнего, черты лица заострились. Хандан теперь казалась еще тоньше, чем была. Она больше не олицетворяла радость и веселье. Голубые глаза теперь застилала печаль и часто девушка проливала горькие слезы по любимому человеку, запираясь в своей комнате на этаже для фавориток.       Топкапы жил в ожидании дурных вестей. Признаться, Хандан не думала о будущем. Она просто боялась потерять любимого мужчину, к которому ее, увы, не пускали. Кто она для него? Всего лишь наложница, одна из многих. Она не жена, не мать его сына или дочери, она никто. Сколько таких, как Хандан было в Топкапы?       Именно эти слова ей сказала Элдиз-калфа, когда Хандан пыталась наведаться к султану. Наложница, выслушав их, огорчилась, но в глубине ее души внезапно взметнулся гнев. Хандан хотела быть всем для султана Мехмеда. Она хотела от него детей. Сына, шехзаде Баязида, такого же сильного, как и его отец. И дочь, прекрасную султаншу, с глазами отца. Но ни сына, ни дочери у нее может и не быть. И все из-за Алтуншах-хатун, будь она проклята.       Думая об этом, Хандан готова была выть волком. Она боялась потерять свою любовь. Только-только она отдалась чувствам, как мимолетное счастье обернулось трагедией. Наверное, ее сестра Рузиля чувствовала то же самое, что и Хандан, когда узнала, что ее возлюбленный шехзаде Мустафа был отравлен.       Хандан-хатун плохо помнила покойного мужа сестры. Она была ребенком, когда Мустафа умер, да и прошло много лет. В памяти Хандан остались только выразительные темно-карие глаза шехзаде, так не похожие на злые глаза Эсманур Султан. Глаза отца унаследовала племянница Хандан-хатун, Нуртен Султан.       Хандан-хатун в который раз повернулась в постели, ощущая дурноту. Ее мутило, живот скручивало словно от спазмов. Наверное, это потому, что она долгое время отказывалась от еды. Ей кусок в горло не лез. Девушка посмотрела в украшенный росписью потолок и поджала губы.       Последние новости оставляли желать лучшего. Султан угасал, медленно, но верно пламя его жизни гасло. Султанзаде Осман, отправившейся за противоядием, все еще не вернулся. Беременная Халиме Султан вместе с двумя детьми была жестоко убита по пути во дворец Ильяса-паши. Эта новость окончательно подкосила Хандан.       Наложница не испытывала теплых чувств к зеленоглазой хасеки, как за каре-зеленые глаза называли мать шехзаде Махмуда, но смерти ей она не желала. Еще больше было жаль маленьких и невинных детей султана. Разве это справедливо? Ильяс-паша вел расследование убийства. Но по всему выходило, что на членов правящей семьи напали разбойники.       Хандан-хатун, представив, как убийцы убивали беременную султаншу и ее детей, снова ощутила дурноту. Тошнота подступила к ее горлу, девушка попыталась подавить ее, но не успела. Наложница смогла только склониться с кровати, как ее вырвало прямиком на ковер.       От горечи во рту и спазмов в желудке на глазах выспорили слезы. Коротко-постриженные волосы испачкались в рвоте и прилипли к щекам, а ее все рвало и рвало. Когда приступ прошел, девушка, обливаясь потом, снова откинулась на подушки, морщась от дурного запаха. Придя в себя, Хандан решила покинуть комнату, найти ведро с водой и тряпку, чтобы прибрать бардак, что устроила.       Она встала с кровати и, шатаясь, покинула комнату на этаже для фавориток, вышла в коридор. Была ранняя ночь, но не все девушки лежали в постелях. Хандан приблизилась к лестнице, как снова ощутила дурноту. Мир поплыл, и девушка схватилась за перила, пытаясь поймать равновесие, но не смогла. Она упала на колени, понимая, что ноги стали слишком тяжелыми и словно не принадлежали ей. — Что с тобой, хатун? — услышала наложница, но не смогла поднять отяжелевшей головы. В следующий миг чьи-то заботливые руки убрали с ее лба темные волосы, закрывающие обзор, и Хандан увидела Нефизе-хатун, которая озадачено хмурила светлые брови и глядела на нее с тенью волнения в льдисто-голубых глазах. Через некоторое время Хандан-хатун лежала в своей комнате на этаже для фавориток, и ее осматривала лекарша. Девушка пребывала в странном состоянии между сном и явью, и не совсем понимала, что происходит. Нефизе-калфа сидела на тахте и мрачно смотрела прямо перед собой. — Что с хатун? — спросила Нефизе, не выдержав. — Не болезнь и не яд, я надеюсь? — Османский род скоро пополниться султаншей или шехзаде, Нефизе-калфа, — ответила лекарша, закончив осмотр. — Но у хатун узкие бедра, могут быть проблемы. — Твоя задача уберечь это дитя, — произнесла калфа и, встав с тахты, мельком взглянула на лежащую на кровати Хандан-хатун, которая все же провалилась в сон, покинула опочивальню, намереваясь поделиться радостными вестями с сестрой. Им всем нужны были хорошие новости.       Когда Нефизе-калфа вошла в опочивальню сестры, то, вопреки ожиданиям, застала ее не в постели, хотя лекарь велел ей не покидать ложа. Валиде Дефне Султан сидела на подушке перед камином, будучи облаченной в бежевую сорочку. Ее длинные седые волосы были распущены и струились до самого пола. Султанша положила руки на колени и неотрывно глядела на пламя, пляшущее в камине. — Есть новости? — спросила Дефне Султан, не поворачивая головы. — Мой сын мертв? — Нефизе ужаснулась от безразличия в голосе сестры. Видимо, султанша устала жить ожиданием и готовилась к самому худшему исходу. — Он жив, Дефне, и будет жить очень долго, — уверенно сказала Нефизе-калфа. Дефне Султан промолчала, продолжая глядеть на языки пламени, как будто бы огонь мог забрать все ее беды и печали. — Мне снилась Нурбану, — внезапно произнесла Валиде Султан. — Даже с того света она не дает мне покоя. Она сказала, что я потеряю все, что справедливость рано или поздно восторжествует. — Справедливость давно восторжествовала, — со вздохом произнесла Нефизе, которая всегда была сильнее сестры. Она устала убеждать Дефне Султан, что мести не будет. Однако Валиде Султан упрямо ее боялась, что в результате в каждом несчастье видела игру злых сил и наказание от Всевышнего за все свои немногочисленные грехи. — Я пришла сообщить, что наложница Повелителя, Хандан-хатун, в положении, — сказала Нефизе-калфа.       Дефне Султан вздрогнула и с неверием посмотрела на сестру, словно сомневалась то ли она услышала. Однако по взгляду сестры поняла, то. Это не сулило им ничего хорошего. Если Мехмед выкарабкается, то этот ребенок будет жить, а если нет?       Вряд ли кто-то станет ждать, пока ребенок сделает первый вдох в этом мире и будет ясно султанша это или шехзаде. Беременных от покойных султанов наложниц ждала печальная участь. Их убивали с ребенком в чреве. Но разве это правильно? Дефне жила в этой стране много лет, но все равно ужасалась жестокости, присущей для этого государства.       В душе султанши появилось гадкое чувство вины. Это она подложила Хандан под сына, уговорила ее стать наложницей, чтобы унять боль Мехмеда. Кажется, у нее получилось, но какой жестокий итог ее ждет? Султан Мехмед при смерти, а Хандан и Алтуншах казнят вместе с детьми в чревах.       Конечно, Дефне знала, что Гюльбахар Султан добрая и хорошая женщина. Но в выборе между сыном и вероятной угрозой престолу, ответ очевиден. Гюльбахар может закрыть глаза на братоубийственный закон и тогда прольются реки крови. Но это же ее, Дефне, внук или внучка. Хандан как-то сказала, что султан Мехмед хочет, чтобы она родила ему сына, он назвал бы его Баязидом в честь отца.       «Прости меня, мой Баязид, — вспомнив о покойном муже, подумала Валиде Султан. — Я не смогла уберечь всех твоих детей». — Нужно вывезти Хандан-хатун из дворца и спрятать на всякий случай, — велела Дефне Султан, подаваясь жалости к рабыне. — А Алтуншах? — спросила Нефизе. По сути они были в равных условиях. Обе рабыни, обе в положении от умирающего падишаха, обеих ждет жестокая. Страшная участь, умереть с ребенком под сердцем. — Я даже слышать о ней не хочу, — презрительно сказала Дефне султан, смежив обреченно веки. Она сама подсунула в постель сына змею и предательницу, о, Алтуншах заслуживает смерти после того, что сделала. Но вот ребенок ее не виноват. Дефне Султан помнила, как сама много лет назад, желая спасти сестру, отравила шехзаде Баязида. Ее спасла беременность и милосердие шехзаде. Ей ли судить Алтуншах? Едва ли. — Ее тоже нужно спрятать в безопасном месте, — велела Дефне Султан. Пусть родит, а там будет видно.       Нефизе-хатун кивнула и, окинув сестру взглядом, полным сочувствия, покинула покои Валиде Султан. У нее все еще много дел. Нужно готовиться к худшему исходу, собирать гарем султана в ссылку в Старый Дворец. Они снова находились на стыке эпох. Кто бы мог подумать, что жизнь ее самого любимого племянника, к которому Нефизе относилась, как к сыну, окажется столь короткой.

***

Дворец Аяза-паши и Хатидже Султан.       — Когда мы вернемся домой? — в который раз за ужин спросил шехзаде Ферхат, который казался печальным и встревоженным. Он никак не мог привыкнуть к новой обстановке, страх за отца тревожил его, и мальчик сам на себя не походил, что вызывало у его матери, Мехрибан Султан, волнение. — Скоро, сынок, скоро, — промолвила его матушка, погладив сына по темноволосой голове. Шехзаде удрученно вздохнул и случайно поймал взгляд Аяза-паши. Мальчик тут же поежился, почему-то паша его очень пугал, было в нем что-то неприятное.       Шехзаде Ферхат даже поделился этими мыслями с матерью, но Мехрибан, которая сама была слабой и беззащитной, и хотела бы верить людям, отмахивалась от слов сына. Аяз-паша предоставил им убежище, был вежлив, поселил их в своем доме. Его жена Хатидже составляла Мехрибан компанию и не давала ей скучать. Разве этот человек может быть плохим?       Аяз-паша тем временем отпил вино из кубка. Он хорошо поужинал и, как и всегда, наблюдал за шехзаде и его матерью. Да, он сделал правильный выбор. Мехрибан Султан слаба, шехзаде Ферхат еще мал, на него будет проще влиять. Однако это не отнимало того факта, что шехзаде раздражал пашу своим упрямством и непослушанием. Он носился по дворцу, как безумный, никого не слушался, даже мать. Было видно, что Мехрибан Султан не утруждает себя воспитанием сына. Или слишком сильно его любит. В будущем это могло привести к неприятностям.       Однако выбор был сделан. Шехзаде Ферхат станет следующим султаном. Аяз все просчитал наперед. Для начала нужно избавиться от шехзаде Османа, он предпринял одну попытку, но Ханзаде Султан помешала. Все же султанша умна не по годам и может спутать какие угодно карты. Значит, после смерти отца ее срочно нужно выдать замуж и выслать подальше от столицы. Вину за смерть шехзаде Османа можно повесить на Айнур Султан. Аяз давно служил султану Мехмеду и прекрасно знал, нрав светловолосой госпожи. Из страха за сына она могла сделать все, что угодно.       Сына шехзаде Абдуллы, Сулеймана, тоже нужно убрать с шахматной доски. Да, Аяз якобы поддерживал его и служил Михрумах Султан, но он прекрасно понимал, что матушка его благоверной никогда не позволит ему возвыситься еще больше. Значит, шехзаде Сулейман будет ликвидирован.       Осталась только Халиме Султан и ее сын Махмуд, которые якобы погибли при нападении разбойников. Но кто в здравом уме наброситься на роскошную карету, в которой едут явно влиятельные люди. Да, тела были найдены, одно большое и два маленьких. Они сильно обгорели и опознали их только по украшениям. На голове трупа женщины была корона Халиме Султан, ее любимая, с изумрудами. А на трупах детей браслет из золота и брошь — тюльпан, символ Османской Династии.       Что это было? Случайность или чей-то холодный расчет? Кто мог убить хасеки? Да кто угодно, начиная от Айнур, заканчивая Гюльбахар. Кто-то явно постарался. Или Халиме Султан решила пойти на хитрость и временно выбыть из игры, переждать бурю в тени?       Аяз-паша пытался разобраться в происходящем. То, что его кто-то запутывал и играл против него, раздражало. Паша привык быть во всем первым, во всем лучшим, и осознание того, что есть человек умнее и хитрее приводило в ярость. В ярость, которую он срывал на жене.       Хатидже Султан нездоровилось после ночи с мужем. Она сегодня не покидала супружеских покоев, но никому до этого не было дела. Аяз злился на жену за то, что она не может дать ему ребенка, срывался на ней по малейшему поводу, но пока Хатидже была покорна и тиха, ее жизни ничто не угрожало.       Еще не было вестей о султанзаде Османе. Оставалось надеяться, что люди Аяза сделали свое подлое дело, и Осман покоится в земле. Если это так, то дни султана сочтены и наступит время Аяза.

***

      — Султанша, вам нужно поесть, — заботливо сказала Айнур Султан, сидя за низким столиком вместе с детьми и женой османа-паши, которая не находила себе места от волнения. — Кусок в горло не лезет, — сказала Айлин Султан, которая за прошедшие дни похудела и осунулась. Она плохо спала и так же плохо ела, отчего ее кожа посерела, а под глазами залегли тени. Казалось, что женщина постарела лет на десять. Впрочем, сама Айнур Султан тоже не могла похвастаться цветущим видом. Шехзаде Селим, Асхан Султан и Хюмашах Султан поели и няня увела их в детскую. Две султанши, кровная и рабыня, остались наедине. — Я не могу сомкнуть глаз, — сказала Айлин Султан, потерев переносицу. — Я понимаю Вас, — тихо произнесла Айнур Султан, которая тоже страдала и металась в ужасе перед будущем. Она боялась потерять любимого человека, потерять сына. Будущее казалось ей туманным, и женщина не ведала покоя. Она спала в одной постели с детьми, готовая до последнего вздоха защищать сына, но это ее не успокаивало. — Когда я думаю о состоянии Повелителя. То тоска съедает меня. Айлин Султан внимательно посмотрела на Айнур. Она все еще в тайне восхищалась смелостью и силой покойной Амрийе Султан и считала, что лучшей спутницы у Повелителя уже не будет. Но даже она не могла не заметить, как Айнур благотворит мужа. Это была даже не любовь, а настоящее помешательство. — Все будет хорошо, — словно убеждая саму себя, промолвила Айлин Султан. Айнур кивнула так, что с ее головы соскользнул черный платок, обнажив светлые волосы. — Осман обещал вернуться. И обещал спасти Повелителя.       Стоило ей договорить, как послышался топот копыт, а потом во дворец забежал ага, глава дворцовой стражи. Он выглядел взволнованным и бледным, костюм на нем промок до нитки. Лицо его было обветренным и уставшим. — Осман-паша серьезно ранен, султанша, его только привезли, — сообщил ага, поклонившись женщинам.       Айлин Султан побледнела пуще прежнего и взвилась на ноги, придерживая округлившийся живот. Айлин встала следом. — А противоядие? — спросила мать шехзаде Селима. — Уже отправили во дворец, — сообщил ага.       Айнур Султан тут же возвела глаза к потолку, чувствуя, как в носу начинает щипать от едва сдерживаемых слез. Она так устала от ожидания и страха, устала держать себя в руках при детях, что теперь начала беззвучно плакать от облегчения. Айлин Султан же не разделяла ее радости. Вскрик ужаса сорвался с губ султанши, когда она увидела, как несколько слуг заносят во дворец бесчувственное тело ее мужа. Но султанша, воспитанная Атмаджой-беем, несмотря на ужас, нашла в себе силы отдать необходимые приказы.       Османа-пашу разместили в свободных покоях, и вскоре над ним работал лекарь. Он промыл раны мужчины, Айлин при этом присутствовала, хотя ее пытались выпроводить из покоев. Но султанша стояла на своем. Она смотрела на колотые раны супруга и ушибы и ужасалась. Кто посмел напасть на члена султанской семьи? Ребенок, почувствовав настроение матери, затолкался в чреве, но женщина не шелохнулась, продолжая смотреть на изувеченного мужа. — Кисть правой руки нужно удалить, — сообщил лекарь, повернувшись к султанше. Та побледнела. Осман правша, он владеет мечом этой рукой. — Рана слишком глубокая, и она явно заражена. — Неужели ничего нельзя сделать? — спросила Айлин Султан. Лекарь покачал головой, и Айлин с тяжелым сердцем, надеясь, что муж ее поймет и простит, велела ему делать все, что нужно для спасения Османа.

***

      Тем временем в резиденции правящего султана царил переполох. Слуги доставили сырье для противоядия, и лекари начали готовить его. Благая весть быстро распространилась по дворцу, и в сердцах наложниц вспыхнул огонек надежды. Хандан-хатун, окрыленная благими вестями, начала молиться, хотя все еще чувствовала дурноту. Она была в положении, и оставалось верить, что ее ребенок будет знать отца.       Райхан Ханум, которая по-прежнему была пленницей дворца Топкапы, жила ожиданием. Она единственная в этом дворце желала услышать, что султан Мехмед, жестокий убийца ее семьи, мертв. Узнав об отравлении, принцесса обрадовалась. У нее был шанс вырваться из когтей льва. После смерти султана ее сошлют в старый дворец, а оттуда можно сбежать, сесть на корабль до Венеции и найти принца Ахмада, последнего представителя династии Сефевидов по мужской ветви. Вместе они смогут возродить свое государство — в этом Райхан была уверенна. Оставалось только ждать и верить.       Алтуншах-хатун, запертая в убогих покоях дворца, сидела на тахте и не знала, жив ли султан или уже нет. Она думала только о своей семье, которую пыталась спасти. Оставалось надеяться, что принц Ахмад сдержит слово, и отпустит ее родственников. Да, Алтуншах убьют за отравление Повелителя Империи, но зато ее близкие будут жить. Ради них есть смысл умирать, разве не так?       Ханзаде Султан, бледная и встревоженная, вместе с матерью и братом явились в покои Повелителя, когда лекарь дал ему противоядие. Он смотрела в осунувшееся и посеревшее лицо родителя, густо заросшее бородой, и не могла его узнать. Султан Мехмед всегда гладко брился, несмотря на обычаи. Теперь он казался чужим человеком. — Наш отец поправиться, вот увидишь, сестра, — произнес шехзаде Осман, взглянув на сестру чистыми серыми глазами, полными детской веры. Ханзаде кивнула. Она верила в это, но все равно боялась.       Гюльбахар Султан стояла за спинами своих детей и тоже смотрела на мужа. Да, она хотела бы, чтобы он жил. Мехмед, хоть и причинил ей много боли, все же был неплохим человеком. Просто судьба у него была тяжелая. Султанша всегда понимала и принимала поступки мужа. Наверное, в глубине души она все еще его любила, искренне и по-настоящему.       Через некоторое время дети покинули покои вместе с лекарем, а Гюльбахар Султан осталась вместе с мужем. Она села рядом с ним на кровать и, промокнув тряпку в тазике с водой, положила ее на лоб мужа. Когда-то, еще до рождения Ханзаде она делала так же. Шехзаде Мехмед тогда попал под дождь и заболел, а Гюльбахар заботилась о нем.       Ах, какое хорошее время было, жаль, что его уже не вернуть. Султанша смотрела в лицо мужа и вспоминала свои чувства к нему. Восемь лет назад, после смерти Амрийе Султан, у нее была возможность вернуться в покои Повелителя. Но несчастье, приключившееся с ней, сильно подкосило ее моральное состояние, и султанша уже не смогла переступить через себя. Кто знает, как бы сложилась ее жизнь, если бы она смогла унять свою боль?       Нет, все сложилось, как нельзя лучше. У нее двое почти взрослых детей, она занимается благотворительностью и не ведает боли от любовных мук. О лучшей жизни мечтать и нельзя.       Вскоре Гюльбахар Султан, утомленная переживаниями и воспоминаниями, уснула, устроившись рядом с мужем. Впервые за несколько дней она выспалась и проснулась от того, что кто-то перебирает ее волосы. Открыв глаза, султанша сонно нахмурилась, не понимая где она и с кем. — Выспалась? — спросил хриплым от долгого пребывания в беспамятстве голосом султан Мехмед. Гюльбахар, увидев мужа в сознании, вскрикнула и кинулась ему на грудь, позабыв о всяких приличиях. Она расплакалась от облегчения и радости и начала целовать его руку. — Тише, тише, Гюльбахар, неужели ты так истосковалась по мне? — спросил султан Мехмед, все еще борясь с болью и с дурнотой. Гюльбахар султан отстранилась от него и смущенно заглянула в его серые и ввалившиеся глаза. — Мы все переживал за вас, мой султан, — сказала женщина, улыбаясь сквозь слезы. Ее голубые глаза сияли радостью и весельем. — Нужно сообщить стражей, что вы пришли в себя.       Гюльбахар выбралась с ложа, пытаясь в юбках платья, а Мехмед молча смотрел за ней. Женщина метнулась к дверям из покоев, распахнула их и радостно сказала:       — Сообщите всем, наш Повелитель жив и пришел в себя!       Сказав это, Гюльбахар закрыла двери и обернулась лицом к мужу, который молча за ней наблюдал, пытаясь игнорировать сильную боль в животе. Подумать только, его отравили. Это Мехмед помнил очень хорошо. Он словно долго спал и очнулся ото сна, но воспоминания не пострадали, и он помнил виновницу своего положения. Осталось только оправиться и жестоко наказать предательницу.