Перекрестки судеб

***

      В саду Топкапы было многолюдно. Султанская семья праздновала две свадьбы. По всему городу царило веселье, бедным раздавали еду и золото. Народ надевал лучшие одежды и выходили на улицы города, чтобы присоединится к празднествам. Султан Мехмед пару месяцев назад вернулся из военного похода с щедрыми дарами, которыми делился с простым народом. Благосостояние общества в связи с успешной военной кампанией улучшилось. Люди уважали правителя за его внимание к простым смертным, посвящали ему молитвы, но были и недовольные, которые пока затаились в толпе.       В этот по-весеннему солнечный день в саду была установлена перегородка, делящая его на две части. Мужскую и женскую. По обе стороны были установлены шатры и накрыты столы. На женской части играла музыка и танцевали наложницы, отобранные для праздника. На мужской части — лучшие бойцы янычарского корпуса сражались на саблях, стреляли из лука и дрались на матраках, желая показать мастерство султану и его семье.       Султан Мехмед грозно восседал на троне, будучи облаченным в белоснежный кафтан, щедро расшитый золотом. Он смотрел за ходом боя на матраках и едва заметно улыбался так, что единицы замечали его прекрасное расположение духа. По обе руки от него заняли место женихи. Ильяс-паша, будущий супруг Назлы Султан, представлял из себя рослого мужчину с иссиня-черными волосами, резкими чертами лица, смуглой кожей и пронзительным взглядом ярко-зеленых глаз. Он зорко наблюдал за ходом боя и медленно цедил вино из кубка. Ильяс-паша наслаждался праздником, временно позабыв о делах государства и отдавшись веселью       Касим-бей его радости не разделял. Он был смуглым и тоже обладал внушительным ростом, но красивым его можно было назвать с натяжкой. Мужчина с раздражением наблюдал за представлением и сжимал в руке кубок с вином. Касим был амбициозен и умен, он жаждал власти, мечтал о посте великого визиря, а женитьба на султанше открыла бы ему дорогу в совет.       Когда, пребывая в своей провинции, Касим получил письмо от султана, радости его не было предела. Он слышал о дочери султана Мехмеда, говорили, что она весьма красива и своенравна, и мужчина решил, что единственная, кто достоин стать его женой — дочь падишаха. А когда он ее увидел в первый и в последний раз, то окончательно утвердился в желании обладать таким прекрасным цветком.       Ханзаде Султан была прекрасна, ярко-голубые глаза, молочно-бледная кожа, правильные черты лица, пухлые губы и рыжие волосы, напоминающие шелк. Касим потерял покой, увидев султаншу, он даже не думал о том, что она еще ребенок. Мужчина готов был подождать пару лет с консумацией брака, лишь бы такой щедрый дар достался ему.       Однако султан Мехмед не пожелал расставаться с дочерью, считая, что она еще слишком мала для брака. Вместо дочери он предложил Касиму Рану Султан, которая тоже была султаншей, но являлась дочерью другой султанши. Касим видел Рану, но она не произвела на него впечатление. Да, султанша миловидна и юна, но не более. Волосы ее были светло-русыми и блеклыми, личико худеньким и бледным, серые глаза казались самыми обычными. Иными словами, Ране было очень далеко до Ханзаде.       «Ну ничего, — думал паша. — У меня в запасе пару лет, а жена может умереть, мало ли сколько проблем бывает у женщин». — Повелитель, — обратился к отцу шехзаде Ферхат, сидящий за столиком вместе с братьями.       Мальчик нетерпеливо ерзал, ему было очень трудно отсидеться на одном месте и не терпелось подвигаться. Повелитель посмотрел на сына, давая понять, что внимательно слушает его. — Можно я буду учиться бою на матраках? — спросил шехзаде Ферхат, внимательно глядя в глаза отца. В его голубых глазах царило нетерпение. — Хорошо, я найду для тебя учителя, — промолвил благосклонно султан Мехмед, улыбнувшись сыну. Тот заулыбался, вновь поражая отца. Когда Повелитель уходил в военный поход, Ферхату было всего два года, но уже тогда он был веселым и улыбчивым ребенком, так не похожим на вечно страдающую мать и строго и холодного отца. Теперь же он напоминал солнечный лучик, постоянно смеялся и улыбался, мог даже у отца вызвать улыбку. — А я тогда буду учиться сражаться на саблях, — с серьезной миной заявил Махмуд, улыбнувшись отцу. Тот взглянул на младшего сына и кивнул, радуясь про себя, что хоть кто-то из сыновей интересуется военным делом. Султан посмотрел на старшего шехзаде, который без особого интереса наблюдал за представлением с выражением крайней скуки на лице. Ему было некомфортно в присутствии стольких людей, но, не желая упасть в глазах отца, Осман терпел.       Светловолосому шехзаде Селиму тоже не нравилось происходящее. Он почти все свободное время проводил рядом с матерью и теперь, когда Айнур Султан не было рядом, ощущал скованность. — Да, страшно представить, что ждет империю с такими наследниками, — промолвил с усмешкой великий визирь так, что его услышал Осман-паша. — У вас есть запасная голова, Аяз-паша? — спросил холодно Осман, смирив визиря надменным взглядом. Они не очень-то ладили и постоянно соперничали во всем. Причина — самомнение Аяза и его едкие фразочки. Осман-паша слыл спокойным и даже холодным человеком, но даже его выводили из себя слова Великого визиря, но, к счастью, со своими обязанностями Аяз прекрасно справлялся, иначе бы давно лишился должности, если не жизни. — Головы нет, но я беспокоюсь о будущем Империи, — возразил тихо Аяз, покосившись на султана, который был занят с беседой с Ильясом-пашой. — Наш Повелитель силен и здоров, он будет править долго, а шехзаде — еще дети. Они повзрослеют и наберутся опыта. В конце концов, самые большие реки у своих истоков — лишь маленькие ручейки, — ледяным тоном отчеканил Осман, после чего вернул взор к представлению, давая понять, что разговор окончен.       На женской половине тем временем царила напряженная атмосфера, хотя все усиленно делали вид, что все идет, как надо и им нравится компания и праздник. Валиде Дефне Султан сидела на возвышении, будучи облаченной роскошное платье из фиолетовой ткани. Ее светлые волосы, с большим количеством седины, были собраны в высокую прическу, их венчала корона из серебра и жемчуга. Она улыбалась, выражая радость и довольство, но на самом деле в ее душе властвовало волнение. Присутствие Михрумах Султан не добавляло спокойствия. Дефне игнорировала ее вежливые, но наполненные ехидством фразы.       Две невесты, облаченные в свадебные платья, сидели на подушках по обе стороны от Валиде Султан. Они кардинально отличались друг от друга, словно ночь и день. Назлы Султан была ночью, ее волосы напоминали мглу, а серо-голубые глаза — мерцающие звезды. Она держалась холодно и высокомерно, как королева. В ней угадывалась стать и достоинство, все-таки Дениз-хатун, в прошлом бывшая дочерью купца, привила дочери идеальные манеры.       Рана Султан в противовес Назлы Султан, облаченная в светло-розовое платье, казалась невзрачной и тихонько завидовала двоюродной сестре за ее яркую красоту. Рана напоминала день, но не солнечный, а пасмурный. Ее светлые волосы, не обладающие густотой, были завиты и уложены в пучок, глаза подведены черной краской, а на щеки нанесли румянец, чтобы прибавить красок ее блеклому лицу. Красота Раны была почти незаметной, как и красота ее матери Михрумах. Однако последняя все-таки могла подчеркивать достоинства и скрыть недостатки внешности.       Рана покосилась на своих старших, родных сестер и в который раз пожалела, что похожа на мать, а не на отца. Обе ее старшие сестры были красивы на свой лад. Хатидже Султан напоминала лед благодаря бледной коже и светлым глазам. Айлин же — огонь. А как держались ее сестры? Надменно и уверенно, словно сами управляли своей жизнью и могли достичь любых высот. И если Хатидже Султан пряталась за маской высокомерия, пытаясь унять боль от разбитых надежд, то Айлин Султан не нужно было кем-то притворяться, она была уверенна в себе и своих силах, а красоту считала чем-то незначительным. — Михрумах Султан, как ваши дела? — вежливо поинтересовалась Халиме Султан у султанши. Та смирила ее надменным взглядом и ухмыльнулась. — Все в порядке, хатун, — ответила она. — С чего это ты так переживаешь за меня? — спросила Михрумах. Халиме Султан подавила негодование, взметнувшиеся в душе. — Мы — семья, — ответила жена султана Мехмеда. Михрумах Султан лишь надменно хмыкнула и обратила взгляд холодных серых глаз на нее. — Твоя семья осталась в прошлом. Здесь ты рабыня, — ответила она, глядя в каре-зеленые глаза Халиме. Та задохнулась от возмущения, но смогла скрыть негодование. К счастью, в конфликт вмешалась Айше Султан, которая сглаживала все конфликты. — Как успехи Махмуда, Халиме? — спросила Айше Султан. Султанша бодро отозвалась, заглушив обиду в душе. Она с удовольствием начала расписывать достоинства сына, которого очень любила, но не душила заботой, как Айнур Султан. Последняя, ставшая свидетельницей унижения соперницы, лишь довольно ухмыльнулась, сидя рядом с Гюльбахар Султан. Да, наконец-то выскочку Халиме хоть кто-то поставил на место. Айнур посмотрела на надменную Михрумах и подумала, что стоит заручится ее поддержкой. — Айлин Султан, с вами все в порядке? — спросила Гюльбахар Султан, заметив, что султанша внезапно побледнела. Та неопределенно покачала головой, поставила на низкий столик кубок с щербетом и ответила: — Да, просто съела что-то не то, — Гюльбахар Султан задумалась, глядя на Айлин Султан, которая закрыла рот рукой, борясь с дурнотой. — Я, как мать двоих детей, узнаю симптомы, — улыбнулась рыжеволосая госпожа. Айлин, не понимая, посмотрела на нее, а спустя мгновение в ее глазах появилось осознание. — Сходите к лекарю, госпожа.       Айлин Султан нашла в себе силы лишь кивнуть, а после, извинившись, встала с подушки и направилась прочь, слегка пошатываясь. Хатиджей Султан хотела последовать за сестрой, однако ее остановила мать, которая со временем подминала старшую из сестер под себя к негодованию средней. Михрумах Султан имела кое-какие-то дела с мужем Хатиджей Султан и ей нужна была опора для грядущих планов. Михрумах Султан проводила среднюю дочь напряженным взглядом. Из всех ее детей самой своенравной была именно она. Ох и намучалась султанша с ней. Видит Аллах, более непослушной девчонке не существовало. Да и сейчас Айлин Султан мало изменилась, правда ей каким-то непостижимым образом удалось стать настоящей госпожой, любимой в народе. Не нужно упускать такой козырь. Сулейману рано или поздно потребуется поддержка народа. Михрумах Султан вспомнила о третьем зяте. Касим-бей был сильным воином, и он, вроде бы, был не особо доволен политикой султана Мехмеда. К тому же жаждал получить пост визиря в совете, суливший ему огромные перспективы.

***

      Торжество закончилось поздним вечером. Назлы Султан, простившись с матерью и сестрой, вместе со слугами отправилась в свой новый дворец, который располагался на окраине столицы, в живописном месте. Впервые войдя под своды нового дома, Назлы не смогла сдержать радостного вдоха, настолько дворец был великолепен. У прежней хозяйки, Фатьмы Султан, должно быть, был прекрасный вкус. Он смогла выдержать баланс между броской роскошью и изысканностью.       Назлы Султан дворец пришелся по душе, как и его интерьер, но супружеская спальня произвела на нее двоякое впечатление. С одной стороны очень большая и просторная опочивальня была богато обставлена, но с другой в ней преобладали красные тона, когда Назлы любила синий цвет. Но она обязательно это исправит.       Служанка Ирем-хатун помогла султанше переодеться в ночную сорочку и расплести волосы, она нанесла на шею Назлы духи, расчесала волосы, чтобы они смотрелись более опрятно, а потом накрыла ее голову платком. — Не дрожите так, госпожа, — промолвила Ирем-хатун, видя взволнованное состояние госпожи. — Я не дрожу, здесь просто холодно, — отозвалась Назлы, скрывая страх в голосе. Она пыталась быть сильной и стойкой, но волнение давало о себе знать. Ирем-хатун лишь покивала со снисходительной улыбкой на губах. — Не переживайте, султанша, если что-то нужно будет, я в комнате для слуг, — сказала служанка. Она хотела еще что-то сказать, но не успела, поскольку в опочивальню вошел Ильяс-паша. Служанка, бросив взгляд на госпожу, удалилась, оставив супругов один на один. Ильяс-паша уже был облачен в халат и сорочку. Видимо, переоделся в какой-то другой комнате. Он подошел к жене и медленно снял с ее головы платок и откинул его в сторону. Назлы Султан быстро задышала, но, совладав с волнением, подняла голову и смело посмотрела в лицо мужа. Она –султанша династии, она не имеет права на трусость. Это ее нужно бояться! — Присядем, госпожа? — спросил Ильяс чуть хриплым голосом. Назлы села на кровать, паша сел рядом и на некоторое время повисла тишина. Девушка украдкой разглядывала новоиспечённого мужа, а он в свою очередь рассматривал узор на ковре, словно она была ему не интересна. — Вы красивы и юны, султанша, — вдруг заговорил Ильяс-паша. Посмотрев на Назлы Султан. — Вы мечтали о любви, не знаю, соответствую ли я вашим ожиданиям, но я попытаюсь сделать вас счастливой. Он говорил с такой уверенностью в голосе, что эта вера передалась и Назлы Султан. Она глядела на мужа и не знала, что сказать. — В браке главное уважение, его на первое время будет достаточно, — закончил свою мысль паша. — Я согласна с вами, Ильяс-паша, — неуверенно проговорила султанша, покраснев под цепким взглядом мужчины. — В таком случае, зачем откладывать неизбежное? — спросил с усмешкой паша, после чего положил руку на колено султанши, отчего та замерла. — Вам не стоит меня бояться, я не причиню вам вреда, — с этими словами Ильяс-паша подался вперед и, заключив жену в крепкие объятья, накрыл ее дрожащие губы своими.       Назлы Султан затрепетала, ощутив первый поцелуй. Ильяс-паша был уважителен и добры, а еще обладал приятной внешностью, и султанша от ощущения его сильного тела, прижимающегося к ее, затрепетала.

***

      В это время совсем другие эмоции ощущала Рана Султан. Девушка лежала на большой кровати и тихо давилась слезами, кусая губы. Все ее мечты оказались разрушены за какие-то мгновения. Еще час назад султанша стояла в покоях и с трепетом ждала прихода мужа. Она старательно наводила красоту, мечтая о том, с какой любовью на нее будет смотреть новый муж. К сожалению, первый брак Раны не был счастливым. Ее муж успел только провести с ней одну брачную ночь, а потом погиб на охоте, упав с лошади. О, горю госпожи не было предела, поскольку ее надежды рухнули. Спустя годы, когда она смогла пережить потерю, Рана снова начала мечтать о любви, и Аллах, как она думала, услышал ее молитвы. Но мечты не имели с реальностью ничего общего. — Хватит плакать, голова уже болит от твоего нытья, — грубо заметил Касим-бей, входя в опочивальню из террасы. Он скинул халат и снова лег на постель, оказавшись в опасной близости от молодой жены.       О, как же она его раздражала. Плаксивая, глупая, некрасивая. К тому же еще использованная другим мужчиной. Не этого он желал, мечтая об раке с султаншей. Кто же знал, что ему подложат в постель.       Рана Султан лишь сильнее сжалась, чувствуя, на супруг стаскивает с нее одеяло и откидывает его в сторону. Девушка задрожала от ужаса, когда он перевернул ее на спину и навис сверху, раздвигая ее худенькие ножки. — Не стоит вырываться, как в прошлый раз, госпожа, — тихо прошептал на ухо Ране Касим-бей, наваливаясь на нее всем телом. Девушка вскрикнула и заплакала пуще прежнего. Ее руки уперлись в плечи мужчины, силясь оттолкнуть его. Но бесполезно. Топкапы. Султанские покои.       Счастью Айнур Султан не было предела, когда к ней пришел евнух и сообщил, что Повелитель желает видеть ее. Султанша быстро привела себя в порядок и поспешила в покои мужа, летя на крыльях счастья. Султан набросился на нее, едва она переступила порог его покоев и сразу увлек жену в сторону ложа. Айнур наслаждалась его ласками, сгорая в пламени страсти. Ожидание стоило того, теперь она была в этом уверенна. Они слились воедино, и повелитель вознес жену в райские сады. Повелитель был настолько утомлен празднеством, что позволил Айнур остаться с ним, чем девушка была рада. Она легла рядом с возлюбленным, обняла его одной рукой и, положив голову на его мускулистую грудь, слушала биение его сердца.       На душе впервые было так спокойно и весело, что Айнур буквально упивалась этим чувством и не могла сомкнуть глаз, боясь, что сон закончится. Она чувствовала, как султан Мехмед перебирает ее светлые волосы, но терпеливо ждала, когда он сам заговорит, чтобы не разрушить этот волшебный момент. Айнур Султан боялась сделать что-то не так, поэтому молчала.       Она блаженно прикрыла глаза, чувствуя приятную усталость. Султанша думала, что теперь все точно наладится. Повелитель начнет чаще звать ее к себе, они будут проводить ночи вместе, и он позабудет о гареме и других женах… Понимая, что тишина затягивается. Айнур Султан осторожно отстранилась от мужа и приподнялась на локтях. Она уже хотела увлечь его к столику с едой, но, скользнув взглядом, по задумчивому лицу падишаха, остановила взор на его обнаженной, мускулистой груди. Султанша нахмурилась, увидев тонкий шрам пересекающий правую ключицу и тянущийся вниз, к сердцу. Сердце госпожи тут же заполнил страх. И это был не эгоистичный страх потерять богатство и власть, а страх женщины за любимого мужчину. — Что такое? — спросил Повелитель, сжав плечо Айнур Султан. Он хотел притянуть ее к себе и обнять, но султанша внезапно вывернулась из его рук и села в кровати, прижимая к груди шелковую простынь. На лице женщины властвовал страх. — Вы были ранены? — тихо, плохо слушающимся языком вопросила Айнур Султан. Повелитель кивнул так, будто не случилось ничего необычного. — О, Аллах… — вскрикнула женщина, задрожав. Она протянула руку к груди мужа и провела пальчиком по тонкому шраму. — Вас могли убить, — чуть ли не плача прошептала Айнур. — Но не убили, как видишь, — пожал плечами султан Мехмед, глядя в побледневшее от страха лицо жены, которая смотрела на него взглядом, полным ужаса. Внезапно он ощутил тень удовлетворения. Да. Было безумно приятно, что его любит такая красивая женщина, как Айнур, вот только сам Мехмед не чувствовал к жене ничего. Она напоминала ему Амрийе Султан, и он любил в ней тень любимой женщины. Не более. Кажется, все это понимали. Конечно, в иных обстоятельствах, возможно, Мехмед бы полюбил Айнур Султан, все же у нее помимо красоты были другие достоинства, но иных обстоятельств не существовало. Во-первых, сердце султана Мехмеда принадлежало покойной Амрийе Султан. Во-вторых, на руках у Айнур Султан была кровь, и мужчина не мог так просто забыть об этом. — Не представляю, как бы я жила без вас, мой Повелитель, — вдруг прошептала Айнур Султан, кидаясь на грудь мужу. Она обняла его, всхлипнув. — Мой властелин, мой господин… — Тише, Айнур, тебе не о чем тревожиться, — ответил султан Мехмед, погладив женщину по завитым платиновым волосам. Султанша отстранилась и посмотрела ему в глаза. Ее взор был затуманен слезами, пухлые розовые губы подрагивали, а на щеках горел лихорадочный румянец. Видя большое чувство во взгляде жены, султан Мехмед на мгновение растерялся. Да, давно он не видел такого невменяемого взгляда, полного обожания. Повелитель, усмехнувшись притянул к себе жену и рывком перевернул ее на спину, а сам навис сверху.       Айнур Султан только сильнее обняла возлюбленного, зажмурившись. От переживаний она дрожала, как в лихорадке и прижималась к Повелителю, словно искала в нем утешения. Султан поцеловал Айнур, но не так, как в первый раз — властно и грубо, а почти нежно и чувственно. — Мой Повелитель, свет моих дней, я так вас люблю… Так люблю, — сбивчиво шептала султанша в перерывах между поцелуями, гладя плечи мужа, перебирая его волосы. Мехмед же ласкал тело жены, всеми силами представляя на месте жены другую женщину, что было подло по отношению к Айнур Султан.       Султанша же сгорала от страсти и любви в объятьях мужа. Вскоре все панические мысли вылетели из головы, осталось только большое, всепоглощающее чувство. Больше всего на свете Айнур Султан надеялась, чтобы миг счастья длился вечность, однако хрупкая идиллия разбилась от настойчивого стука в двери. Султан Мехмед, вздрогнув, отстранился от жены и приподнялся в постели. Айнур напряглась, наблюдая за мужем, который казался жутко недовольным. — Кто там еще? — спросил недовольно Повелитель, после чего поспешил встать и надел на себя халат. — Прикройся, — бросил он холодно жене, что никак не вязалось с его огненными ласками.       Айнур поджала губы и выполнила приказ, скрыв наготу простыней. Она привстала в постели и недовольно уставилась на дверь. В покои вошла Нефизе-калфа, которая, поклонившись, сухо промолвила: — Прошу прощения, Повелитель, но Мехрибан Султан велела передать, что шехзаде Ферхату нездоровится, — Айнур, услышав имя второй жены султана, раздраженно поджала губы. — Что с моим сыном? — спросил строго Мехмед. В его голосе ясно прозвучало волнение. — Легкое недомогание, его уже осмотрел лекарь, — ответила Нефизе и с позволения правителя удалилась прочь. — Возвращайся в гарем, Айнур, — приказал Повелитель, направляясь за ширму, чтобы надеть брюки и рубаху. — Но… — хотела возразить девушка, недовольная, что такой чудесный вечер прервался так неожиданно. Она надеялась, что султан быстро проведает сына и вернется в опочивальню, и они проведут ночь вместе. — Возвращайся в гарем, — строго повторил Повелитель. Султанша, поджав губы и изо всех сил стараясь сдерживать обиду и раздражение, встала с кровати и взяла с тахты заранее приготовленный халат-платье. Она с обидой взглянула на Повелителя, но он даже не посмотрел на нее, словно ее вообще не было в покоях. Девушка покинула покои султана, ощущая жгучую обиду, от которой на глазах вскипали слезы, которые она сдерживала.       Айнур с достоинством прошла мимо гарема. К счастью, девушки спали и завтра не будет слухов, что Повелитель ее выгнал. Ну, ничего, она еще отвоюет свое. У нее будет много ночей с Повелителем. Главное, чтобы он сам этого хотел.       Султан Мехмед тем временем быстро оделся и поспешил в покои второй жены. В голове его множились мрачные мысли, что могло произойти, как Ферхат мог заболеть, когда он на празднике чувствовал себя хорошо, смеялся, веселился и задавал вопросы. Опочивальня Мехрибан Султан встретила его тишиной и уютом. Султан Мехмед не часто бывал в ней, но все же старался навещать сына. В камине потрескивали поленья. На столике стоял кувшин с водой и пара кубков. Рядом лежала какая-то книга в кожаном переплете. Видимо, Мехрибан Султан занялась самообразованием. Мужчина прошел вглубь покоев и увидел, что жена спит с сыном в одной постели, видимо, не желая его оставлять одного. — Повелитель, вы пришли, — шепотом вскрикнула Мехрибан, потянувшись за платком, чтобы скрыть лицо. Султан, не обратив на нее внимания, приблизился к кровати и посмотрел на сонного сына. — Что с моим сыном? — спросил он, посмотрев в бледное личико мальчика. Тот улыбнулся отцу, но как-то вяло, голубые глаза его блестели. — У Ферхата заболел живот, — ответила тихо Мехрибан, погладив мальчика по темным волосам, тот блаженно прикрыл глаза, наслаждаясь лаской матери. Султан Мехмед сел на край кровати и дотронулся до лба ребенка. Жара, к счастью, не было. Тогда что же произошло? — Сильно болит? — спросил Повелитель с сочувствием. — Уже нет, — ответил Ферхат. — Отец, останьтесь со мной сегодня, — попросил он, состроив жалобную мину. — Пожалуйста, — в голубых глазах отразилась такая надежда, что султану стало неловко. Он очень мало времени проводил с детьми и почти не знал их. Нужно было это исправлять. Повелитель даже не заметил, как огонь надежды вспыхнул в глазах Мехрибан Султан. Девушка закусила губу и затаила дыхание, ожидая ответа. — Хорошо, Ферхат, в эту ночь я в твоем распоряжении, — ответил Повелитель, устраиваясь рядом с сыном. Ферхат лишь улыбнулся и, неожиданно прильнув к отцу, закрыл глаза. Мехрибан Султан немного замешкалась, не зная, имеет ли она права спать рядом с Повелителем. Смущение завладело ее сердцем, девушка некоторое время смотрела на любимых мужчин, а потом, отбросив прочь сомнения, легла рядом, укрыв сына одеялом получше.       Султанша посмотрела в лицо возлюбленного и робко улыбнулась. Полумрак скрывал ее изуродованное лицо, что очень радовало. Может, после этой ночи у нее получится наладить отношения с Повелителем?       В это время Райхан Ханум сидела на тахте и задумчиво смотрела в окно, размышляя над предложением двух жен Повелителя. Она, безусловно, жаждала свободы, но интуиция продолжала шептать, что это ловушка и ни к чему хорошему ее не приведет. Дело в том, что султанши предложили ей сбежать. Мол, через несколько дней из порта отбудет корабль в Неаполь, а оттуда рукой подать до Венеции, где скрывается единственный выживший брат Райхан, Ахмад. Султан в это время отправится вместе с семьей в Эдирне на несколько дней, стражников султанши подкупят и все, путь к свободе готов.       Помимо этого, Гюльбахар Султан и Халиме Султан пообещали ей дать золото, чтобы она ни в чем не нуждалась. Такое предложение казалось заманчивым, но Райхан чувствовала притворство. Не может быть все настолько просто. Не может. Однако Райхан гнала от себя эти мысли. Она так устала от плена и жаждала вновь получить власть над своей жизнью, что сразу же согласилась с предложением султанш. Она хотела на свободу, где можно расправить крылья и самой вершить судьбу.       Девушка улыбнулась, представляя лицо Мехмеда. Когда он узнает о ее побеге. Должно быть, падишах будет в бешенстве и отправит на ее поиски людей, а, если найдет, лично казнит. Или сделает что-то похуже. Однако страх наказания не пугал принцессу, она жаждала избавиться от гнета тирана и теперь мысленно подгоняла время, ожидая, когда султан уедет в Эдирне.

***

      Утро следующего дня встретило город грозой и слякотью. За ночь погода испортилась, поднялся ветер, нагнавший тяжелые свинцовые тучи, которые теперь нависали над городом, словно коршуны.       Назлы Султан проснулась от яркого света, внезапно осветившего покои. Она некоторое время лежала, прислушиваясь к ощущениям и обстановке в комнате. Пыталась понять, рядом ли муж. Но слышались только приглушенные голоса в коридоре, а потом султанша ощутила прикосновение к своему плечу. Открыв глаза, Назлы увидела перед собой свою служанку, Ирем-хатун, которая ласково ей улыбалась. — С добрым утром, госпожа, Ильяс-паша просил вас разбудить, — с извинением в голосе промолвила Ирем, глядя в лицо девушки. Та приподнялась на локтях и оглядела опочивальню. Служанка распахнула двери на террасу, откуда проникал свет и свежий воздух. — Стол к завтраку уже накрыт. — Паша еще во дворце? — спросила немного смущенно Назлы, взглянув на служанку. Та кивнула, а султанша внезапно вспомнила горячий ласки мужа и ощутила, как по телу волной прошел жар, а щеки заалели. — Что желаете надеть? — спросила Ирем учтиво. — Помнишь то синее платье из бархата с кружевными рукавами? — спросила Назлы, окончательно проснувшись. Служанка кивнула. Султанша хотела скинуть с себя одеяло, но вовремя вспомнила, что она абсолютно нагая. Щеки еще сильнее покраснели, она обратила взгляд на верную помощницу, к счастью, та без слов все поняла и поспешила принести ей красный халат.       Назлы Султан, несмотря на нелюбовь к красному, все же его приняла и молча надела, после чего покинула ложе, заметив на светлых простынях капельку крови. — Разрешите позвать Мухсине-хатун? — спросила Ирем-хатун, вытаскивая из одного из сундуков платье, о котором говорила госпожа. Та вопросительно на нее посмотрела. — Она умеет красиво укладывать волосы, видели бы вы, какие косы она заплела Нурбану Султан. — Позови ее, — согласилась Назлы, желая посмотреть на эту девушку. Кажется, в этом доме было достаточно прислуги, которая знала, что делать без приказов. Ирем удалилась, а Назлы поспешила умыться, чтобы окончательно сбросить с себя сети дремоты. После этого она приблизилась к зеркалу и оглядела себя, подмечая растрепанный и немного растерянный вид. Взяв гребень, султанша принялась расчесывать чуть вьющиеся иссиня-черные волосы. — Поздравляю, Назлы Султан, теперь вы замужем, — хихикнула она, чувствуя спокойствие и умиротворение. Если волнение перед свадьбой и было, то теперь девушка пришла к равновесию. Ильяс-паша, действительно, оказался хорошим человеком, учтивым и вежливым. Назлы Султан ощущала благодарность мужу за его терпение.       В опочивальню вернулась Ирем-хатун вместе с какой-то девушкой с темно-русыми волосами и карими глазами. Она, опасливо покосившись на султаншу, поклонилась. — Мое почтение, госпожа, — пролепетала, очевидно, Мухсине-хатун. — Здравствуй, — кивнула благосклонно Назлы Султан, оглядывая служанку. — Мне сказали, что ты красиво заплетаешь волосы.  — Да, госпожа, я была самой старшей из пяти сестер, я ухаживала за ними, — проговорила Мухсине. Назлы удовлетворенно кивнула.       Через полчаса переодетая и ухоженная Назлы Султан спустилась на первый этаж дворца, приблизившись к столовой, она замерла, слыша голоса. Один голос явно принадлежал Ильясу-паше, его спокойный и уверенный баритон она с легкостью распознала. Два голоса принадлежали детям, а третий… Сердце султанши забилось чаще, она узнала голос матери.       Пытаясь скрыть радость и заставляя себя идти медленнее, Назлы Султан степенно вошла в столовую и тут же смолкли все разговоры. Ильяс-паша сразу же встал из-за низкого столика и поклонился жене с усмешкой на губах. — Доброе утро, госпожа, надеюсь вы в добром здравии? — вежливо спросил Ильяс-паша. Назлы улыбнулась ему и кивнула, она обратила взор на мать и сестру, которые тоже поднялись. — Валиде, — Дениз-хатун поспешила обнять единственную дочь. — Рада вас видеть, чем обязана столь раннему визиту? — Нас с Альмас пригласил Ильяс-паша, — улыбнулась Дениз-хатун, заставив дочь лишь удивленно приподнять бровь. Она с благодарностью взглянула на мужа. — Ты такая красивая, — восторженно отозвалась Альмас Султан. — Валиде, я хочу такое же платье, — на полном серьезе заявила матери султанша, вызвав на губах присутствующих улыбку. — Это можно устроить, госпожа, — улыбнулся девочке Ильяс, отчего та покраснела и поспешила спрятаться за матерью. — Прошу, присаживайтесь, султанша, — он обратился к жене.       Присутствующие разместились за столом и Назлы впервые увидела дочь мужа. Девочка держалась до того незаметно и тихо, что казалось странным. — Познакомьтесь, Назлы Султан, это моя дочь Нурбану, — ласково сказал Ильяс, погладив девочку по темноволосой голове, отчего та вздрогнула, округлив зеленые глаза. С первого взгляда бросалось сходство между ними, но кожа у Нурбану была бледнее, чем у отца. — Приятно познакомиться, Нурбану, — сказала Назлы Султан, рассматривая малышку. Самая обычная маленькая девочка, но выглядит испуганной, как олененок. — Султанша, я хотел вам кое о чем сообщить, — когда присутствующие приступили к трапезе, внезапно заговорил Ильяс-паша, привлекая внимание. — Я хочу, чтобы ваша Валиде и сестра жили в этом дворце, мы семья, в конце концов, — Назлы Султан пораженно замерла, а потом счастливо улыбнулась. Как же ей повезло с мужем. — Спасибо, — едва слышно проговорила султанша, смутившись от цепкого взгляда мужа.

***

      Рана Султан в противовес Назлы Султан не ощущала ни радости, ни счастья. Прошедшая ночь в объятьях мужа до сих пор стояла перед глазами, причиняя душевные муки. Она с трудом сдерживала слезы обиды и непонимания. За что он так жесток? Чем она заслужила такие мучения?       Рана пребывала в своих мыслях, ощущая тоску. Она связана браком с ужасным человеком, который за одну ночь разрушил все ее грезы. Что может быть хуже?       Сейчас султанша вместе с мужем и матерью стояла в султанской опочивальне и смотрела прямо перед собой, пока султан Мехмед, восседающий на троне, отдавал Касиму-бею распоряжение. Было с первого раза заметно, как Касим боится султана, и Рана, видя это, ощущала злорадство. Но она боялась рассказать о том, что пережила минувшей ночью, ей было обидно и стыдна. А еще в ее сердце властвовал страх, к тому же сказывалось давление матери. Михрумах Султан сказала, что брак с Касимом-беем выгоден. Но как обычно, султанша забыла пояснить, кому выгоден этот союз.       Рана Султан поджала губы, видя, как Касим поклоняется Повелителю. Султан взглянул на племянницу и нахмурился, поджав губы. Мехмед подумал, что султанша недовольна переменами в жизни. Он даже подумать не мог, что кто-то может непочтительно относиться к членам династии. — Рана, надеюсь, ты довольна? — спросил султан Мехмед, глядя на племянницу. Та натянуто улыбнулась под цепким взглядом матери, которая даже сейчас имела власть над дочерью. — Разумеется, Повелитель, — ответила Рана дрогнувшим голосом. О, как ей хотелось расплакаться и рассказать обо всем, но оковы страха не позволили сделать это. В конце концов она хоть и султанша, но остается женщиной в мире мужчин. — Благодарю вас за подарок, — промолвила султанша, дотронувшись до ожерелья из серебра и сапфиров, которое сейчас было на ее шее. — Носи на здоровье, Рана, — ответил султан удовлетворенно. — Михрумах, ты задержишься в столице? — спросил он у сестры. Та неискренне ему улыбнулась, даже не пытаясь скрыть неприязни. — Я вынуждена вас покинуть, Государь. Меня заждался супруг в Акшехире, — с сарказмом промолвила Михрумах. Султан Мехмед лишь приподнял брови. Он не ожидал, что сестра так быстро согласится уехать в провинцию. Однако он слишком хорошо ее знал и подумал, что что-то тут не так. — В таком случае, счастливого вам пути. Касим, я жду подробного отчета о положении дел в санджаке, — сказал султан Мехмед, поднимаясь с трона. Касим поспешил заверить его, что все будет исполнено в лучшем виде. После этого присутствующие поклонились падишаху и покинули опочивальню. Несколько часов спустя. Топкапы. Дворцовый сад. Через несколько часов погода немного наладилась. Дождь прекратился, оставив после себя слякоть и сырость, но данный факт явно не смутил Рамиля-агу, молодого, но искусного война из корпуса янычар. Он стоял на поляне, поигрывая кинжалом, доставшемся ему от отца и зорко смотрел по сторонам, ожидая прихода старшего шехзаде. Несколько дней назад Осман-паша пришел в корпус янычар и сообщил Рамилю, что он удостоен величайшей чести обучать воинскому искусству наследников Османского государства. Рамиль удивился такому предложению, но все же согласился, понимая, что это откроет перед ним большие перспективы.       Рамиль вновь посмотрел по сторонам и увидел, как прямиком к нему идут двое юношей, облаченных в дорогие одежды. Молодой воин нахмурился, глядя на юношей. Они были совсем юны, но отличались внешностью. Один из них, несмотря на возраст, был широк в плечах, высок, имел иссиня-черные волосы и темные глаза. Взгляд его был тяжелым и цепким. Второй же молодой человек показался Рамилю каким-то чахлым и слабым. Он был ниже спутника ростом, уже в плечах. Волосы у него были темно-русыми, а глаза серыми да и лицо у него было слишком красивым и больше подошло бы девушке.       Когда юноши вышли на поляну о чем-то тихо переговариваясь, Рамиль-ага поклонился. — Шехзаде Осман Хазретлери, рад… — вежливо начал говорить воин, глядя на темноглазого молодого человека. Тот же внезапно рассмеялся, отчего на его щеках появились ямочки, а в карих глазах вспыхнули лукавые огоньки. Второй юноша отчего-то покраснел и отвел взгляд. — Я тоже рад вас видеть, но шехзаде Осман — он, — промолвил снисходительно юноша, указав на товарища. Рамиль вдруг почувствовал себя полным дураком. — Меня зовут Мурад, я сын Айше Султан, султанзаде по крови. — Прошу прощения, шехзаде, — осторожно промолвил Рамиль, посмотрев на Османа. Он слышал о нраве султана Мехмеда и боялся, что у его сына такой же жестокий характер. О, Аллах, что будет, если шехзаде Осман посчитает его реплику неуважительной, его могут казнить за такую ошибку!       К счастью, шехзаде Осман не обладал характером отца. Юноша только улыбнулся и доброжелательно ответил: — Все в порядке, ага, — взгляд серых глаз скользнул по лицу Рамиля-аги, словно Осман хотел запомнить все детали лица слуги. — Мурад будет тренироваться со мной, — сказал, не терпящим возражений голосом, шехзаде Осман. — Как прикажете, шехзаде, — ответил Рамиль, улыбнувшись. Он протянул шехзаде Осману саблю. Тот, испытывая смущения, взял ее и испытующе посмотрел в светло-зеленые глаза Рамиля-аги. — Надеюсь, я управлюсь с саблей, -мрачно пробормотал шехзаде Осман так, что его услышал только верный друг султанзаде Мурад. Тот, по-доброму усмехнувшись, похлопал товарища по плечу. — Не переживайте, шехзаде. Вы обязательно всему научитесь, — промолвил Мурад, улыбаясь. Осман кивнул, радуясь, что у него есть такой друг.       Совершенно внезапно Рамиль-ага, до этого затягивающий на своем кожаном дуплете ремешки, выхватил саблю и нанес удар шехзаде Осману. Тот в последний раз успел блокировать удар, ошалелыми глазами уставившись в зеленые глаза Рамля-аги, который принялся наносить удары. К счастью, не сильные, но шехзаде Осман все равно с трудом их блокировал. — Урок первый — никогда не расслабляйтесь и будьте бдительны, — промолвил Рамиль-ага, сделав шаг назад. Он смотрел в напуганные серые глаза шехзаде и понимал, что он совершенно не похож на царственного отца. Султан Мехмед был сильным и абсолютно бесстрашным воином, он сам участвовал в битвах. Его сын же выглядел блеклой тенью родителя. Ну, ничего он, Рамиль, научит шехзаде всему, что знает.

***

      Шехзаде Махмуду было скучно. Он сидел за низким столиком и задумчиво смотрел в окно. Наверное, брат Осман сейчас тренируется. Вот бы и ему потренироваться с настоящим воином, а не сидеть в душном классе за уроками. Махмуд, закусив верхнюю губу, посмотрел на братьев. Шехзаде Селим старательно что-то выводил на листке пергамента, хмуря светлые брови. От усердия мальчик покраснел и казался очень напряженным, что почему-то вызывало у Махмуда ухмылку. Он не очень-то любил третьего брата, считал его плаксивым и слабым, хотя шехзаде Селим ничего ему не сделал.       Шехзаде Махмуд перевел взгляд на шехзаде Ферхата, сидящего по соседству с Селимом. Когда-то Ферхат и Махмуд сидели рядом, но они нарушали дисциплину и начинали какие-то шуточные баталии, поэтому учитель решил их рассадить подальше друг от друга, но едва ли это усмирило двух активных мальчиков. Шехзаде Ферхат в отличии от Селима даже не думал стараться. Он вообще не любил учиться. Прекрасно зная, что мать его любит просто так и не будет его ругать за плохо сделанные уроки. Ферхат тоже был активным и непоседливым ребенком, энергия из него била ключом, он не мог усидеть на месте. Вот и теперь мальчик играл пером и чернильницей, что-то шепча. Видимо, представлял сражение.       Шехзаде Махмуд вздохнул, чувствуя скуку. Задание он уже давно сделал. Мальчик схватывал все на ходу в отличии от шехзаде Селима, которому приходилось долго учить уроки и записывать слова учителя. Это вызывало у последнего тень зависти. — Шехзаде Махмуд, неужели вы все выполнили задание? — строго спросил Али-эфенди, тот самый, которому несколько недель назад вспыльчивый Махмуд плеснул чернила в лицо. — Да, эфенди, — кротко улыбнулся шехзаде Махмуд. — В таком случае выполните задание на следующей странице, — строго проговорил учитель. Шехзаде Махмуд лишь усмехнулся так же, как его мать и ответил: — И это задания я выполнил, — учитель на мгновение растерялся, но все же взял себя в руки. Он велел шехзаде читать текст на другом языке. Махмуд вздохнул и начал выполнять задание. — Тебе лишь бы похвастаться, — тихо прошептал шехзаде Селим, чем навлек на себя гнев младшего брата. Шехзаде Махмуд уже готов был ответить что-нибудь особенно обидное, но придумал кое-что другое. Селим вернулся к своему заданию. Он всегда все делал медленно и осторожно, тщательно проверял.       Шехзаде Махмуд поймал взгляд шехзаде Ферхата, которому тоже не сиделось на месте. Мальчик покосился на учителя, что-то читающего в книге и кивнул Ферхату. Тот без слов его понял и осторожно потянул Селима за край кафтана. Светловолосый мальчик поднял взгляд от тетрадки и взглянул на брата. — Помоги мне пожалуйста, я не понимаю это слово, — прошептал едва слышно Ферхат, указывая пальчиком в раскрытую книгу. Шехзаде Селим, хотя и опасался братьев, готов был помочь им. Он подался вперед, чтобы увидеть слово и перевести его, а в это время шехзаде Махмуд, убедившись, что учитель занят своими делами, взял чернильницу и налил немного чернил на записи Селима.       Когда шехзаде Селим перевел брату слово с итальянского языка, вернулся к своему задания, он увидел неприятную картину: пергамент был заляпан чернилами, весь его труд был насмарку. Как же он так умудрился? Мальчик нахмурился, чувствуя, как начинает колоть в носу от обиды и непонимания. Неужели он задел локтем чернильницу, пока помогал брату? Тогда почему чернильница стоит на столе, а не лежит?       Шехзаде Селим тяжело вздохнул и потер глаза, чувствуя подступающие слезы. Матушка снова будет им недовольна. А ему так не хотелось его огорчать, поскольку Айнур Султан сегодня снова была чем-то расстроена. Шехзаде Селим покосился на учителя и хотел уже начать выполнять задание заново, как вдруг увидел ухмыляющегося брата, Махмуда. Мальчик не был глупцом, он все прекрасно понял. Переведя взгляд на Ферхата, Селим почувствовал, как щеки его краснеют от обиды. — Шехзаде Селим, вы снова испортили свое задание? Почему же вы столь неаккуратны? — приблизился к столику шехзаде Али-эфенди. Селим поднял на него обиженный взгляд, открыл-закрыл рот, понимая, что не может вымолвить даже слова от обиды. Смешок Ферхата подействовал на него, как красная тряпка на быка. Это точно сделал Махмуд, больше некому, а предатель Ферхат во всем ему помог!       Взвившись на ноги, Селим подскочил к шехзаде Махмуду и вцепился руками в воротник его кафтана. Никогда в жизни он не ощущал такую злость. — Это ты сделал, ты! — кричал мальчик, осыпая младшего брата ударами. Но не смотря небольшое преимущество в возрасте и росте, Селим был худощавым мальчиком и не отличался физической силой в отличии от подвижного Махмуда, который ударил брата в живот, пытаясь отцепить его от себя. Но не тут-то было. В Селима словно бесы вселились, он начал лупить брата по лицу, груди, ответом ему служили удары. Но в отличии от Селима Махмуд бил со знанием дела.       Мальчики повалились в проход между столами. Каким-то чудом шехзаде Махмуд вывернулся из хватки брата и, подмяв его под себя, несколько раз ударил по лицу, тяжело дыша. — Шехзаде, прекратите! — кричал учитель, опешивший от такого представления. Где видано, чтобы наследники Османской Империи дрались, как уличные бродяги? Но учителя, разумеется, никто не слушал. Шехзаде Селим, чувствуя злость, обиду и боль, каким-то образом дотянулся до книги, упавшей в процессе баталии на пол, он сжал ее и что есть мочи ударил ей Махмуда по лицу. Мальчик взвыл, из разбитой губы закапала кровь. Шехзаде Селим нанес еще один удар прежде, чем учитель выхватил из его рук книгу. Однако это не остановило белокурого шехзаде, он вцепился руками в черные волосы Махмуда, отчего тот взвыл.       Тут шехзаде Ферхат, отсиживающийся в стороне, решил помочь шехзаде Махмуду. Он кинулся к братьям и попытался ослабить хватку Селима на волосах брата. Но какой там. Учитель, понимая, что не остановит самостоятельно взбешенных мальчишек, позвал евнухов и те оттащили наследников друг от друга.       Через полчаса трое младших шехзаде стояли в покоях султана Мехмеда и смотрели в пол. Сам падишах расхаживал по покоям и бранил сыновей. — Что вы себе позволяете? Ведете себя, как разбойники, что за недостойное поведение, вы забыли, кто вы?! — вопрошал Повелитель, чувствуя небывалый гнев и раздражение. Он недавно вернулся из военного похода, его не было дома шесть лет, дети, можно сказать, выросли без него и теперь вели себя, как вздумается. Сразу видно, что в воспитании не присутствовала твердая мужская рука. — Я разочарован в вас! — грозно рыкнул султан Мехмед, оглядев поочередно мальчиков.       Шехзаде Селим, по словам Али-эфенди, зачинщик конфликта, беззвучно рыдал, кусая губы. Слезы стекали по его лицу, усыпанному синяками, и капали на ковер. Султан Мехмед, глядя на белокурого шехзаде, чувствовал жалость, но старательно давил это чувство. Нет, нельзя его жалеть. Вражду нужно пресекать на начальных этапах, иначе повториться история покойных Ибрагима и Мустафы.       Султан перевел взгляд на Махмуда, самого младшего сына, больше всех пострадавшего в драке. Обезумевший Селим дважды ударил его тяжелой книгой, и откуда только силы взялись? Черные волосы Махмуда были всколочены, лицо украшали безобразные синяки, губа и правая бровь были рассечены. Наверное, ему было очень больно, но мальчик держался. Он смотрел на ковер, сжимая руки в кулаки и злобно поглядывал на ревущего Селима.       Шехзаде Ферхат меньше всего пострадал в драке, но выглядел очень напуганным. Его голубые глаза казались просто огромными, в них стоял страх, он косился на братьев и почему-то подрагивал. — Селим, как ты посмел напасть на брата? — строго вопросил султан Мехмед, приблизившись к плачущему мальчику, который испуганно отступил назад. Его лицо покрылось красными пятнами, губы дрожали от рыданий, его трясло. Шехзаде Махмуд злорадно посмотрел на брата и презрительно усмехнулся, но тут же скривился от боли. Понимая, что ответа он вряд ли добьется, султан вздохнул и потер переносицу. О, Аллах, что за безумный день. После совета дивана и тревожных новостей, султан Мехмед желал немного отдохнуть, может, погулять в саду, посмотреть на тренировку шехзаде Османа, а вместо этого вынужден распекать младших сыновей! А им ведь и десяти лет нет, что будет дальше? — Ай, — тихо пискнул шехзаде Ферхат, положив руку на живот. Прошлой ночью ему было дурно, Мехмед помнил об этом. — Что такое? — спросил Мехмед, уверенный, что старший из трех мальчиков не принимал участия в драке, а помогал их разнимать. — Живот болит, — поморщился шехзаде Ферхат, изо всех сил прибавляя голосу страдания. Он даже пошатнулся, чтобы отец придержал его под локоть. — Мне больно, отец, — просипел он, вытаращив светлые глаза и подняв брови. — Стража! — крикнул султан Мехмед, придерживая сына, чтобы он не упал. — В султанскую опочивальню вошли два стражника и поклонились. — Отнесите шехзаде к лекарю.       Один из стражников подошел к мальчику и взял его на руки. Шехзаде Ферхат, решив играть до конца, откинул назад голову и всхлипнул, отчего стражник поспешил покинуть опочивальню с ценной ношей на руках. — Итак, я жду объяснений, — вернулся к экзекуции падишах. Шехзаде Селим продолжал реветь так, что начал икать. А Махмуд упрямо молчал. — Селим! — мальчик вздрогнул, подняв глаза на отца. — Почему ты напал на брата? — Он испортил мои записи, — проплакал шехзаде Селим, вновь начиная рыдать. — Во-первых, учитель сказал, что Махмуд в этом не виноват. Во-вторых, даже это не повод нападать на брата. Я очень огорчен твоим поступком, Селим, — покачал головой султан Мехмед, не зная, какое впечатление его слова произвели на сына. Тот зажмурился и затрясся, борясь с новой порцией слез. Он всегда был раним и нежен, ему требовалось знать, что его любят.        Когда экзекуция закончилась, стражники вывели маленьких шехзаде из опочивальни, боясь, что они снова начнут драку. И если Махмуд был готов в любой момент вступить в схватку, то Селим был просто раздавлен.       В коридоре их ждали матери. Селим тут же кинулся к Айнур Султан и, обняв ее, в голос зарыдал, желая получить утешение и ласку. Айнур Султан тут же начала обнимать сына и шептать слова поддержки. Она понимала, что бесполезно сейчас спрашивать сына о причинах драки, поскольку он не владел собой.       Шехзаде Махмуд же подошел к матери и исподлобья посмотрел на нее. Даже сейчас в его глазах читалось упрямство. Халиме Султан недовольно нахмурилась, видя изувеченное лицо сына. Как можно было так его избить? Бедный мальчик. Султанша чувствовала жалость, но прекрасно знала нрав сына. Она уже готова была поверить, что это Махмуд — зачинщик драки. — Бирсен, — позвала верную служанку Айнур Султан. — Отведи Селима в покои и вызови лекаря. Пусть слуги принесут ему что-нибудь сладкое, — приказала султанша, поцеловав сына в горячий лоб. — Менекше, отведи шехзаде в покои и вызови лекаря, — сухо приказала Халиме Султан, проведя рукой по темным волосам сына, отчего тот только тихо зарычал и ощетинился. Слуги выполнили приказы султанш. К опочивальне султана пришла встревоженная Мехрибан Султан, которую тоже вызывал падишах. — Что стряслось? — спросила она дрогнувшим голосом. Он видела побитых шехзаде, которые шли за слугами. — Мальчики подрались, — как более спокойная промолвила Халиме Султан, скользнув взглядом по встревоженной Айнур. — О, Аллах, где же Ферхат? — побледнела Мехрибан Султан, что было заметно даже через тонкую ткань платка, скрывающую половину лица султанши. — Его отнесли к лекарю, — ответила Халиме Султан. Мехрибан Султан уже хотела отправиться в лазарет, но была остановлена соперницей: — С нами хочет поговорить Повелитель.       Айнур Султан едва не испустила стон. Конечно, побеседовать, скорее поругать. Она ощущала липкий страх, но пыталась взять себя в руки. Только-только появилась надежда, что у нее все наладиться с султаном, как вдруг это происшествие. В одном султанша была уверена, Селим точно не зачинщик драки. Она слишком хорошо знала нрав сына и была уверенна, что он просто не мог так избить Махмуда. Более того, Айнур готова была предположить, что Махмуд сам нанес себе увечья. Весь в мамашу!       Халиме Султан сохраняла королевское достоинство. Она готова была выслушать гневную тираду Повелителя, поскольку не любила его и его слова не стали бы для нее большой трагедией. Больше всего ее беспокоило состояние сына. Не хотелось, чтобы отношения Махмуда с отцом испортились. Халиме Султан слишком хорошо знала характер сына и была уверена, что это он спровоцировал Селима. Однако она не спешила никому об этом говорить. Она — мать и любой ценой постарается отвести удар от своего ребенка.       Стражник сообщил, что султан готов их принять. Видимо, Повелитель пытался совладать с собой после воспитательной беседы с сыновьями. Три султанши вошли в опочивальню Властелина мира и остановились, как каменные изваяния.       Халиме Султан, прищурившись, смотрела на падишаха, стоящего напротив камина. Султан держал в руке кубок с вином и задумчиво глядел на огонь. Айнур Султан замерла, не в силах пошевелиться, она чувствовала властную энергетику, сходящую от фигуры мужчины и боялась обратить на себя его гнев. Мехрибан Султан вспомнила прошедшую ночь и едва заметно улыбнулась. — Долгие шесть лет я воевал, воевал за будущее наших детей, за их безопасность, — заговорил негромко султан Мехмед, все еще глядя на огонь в камине. — Каждую ночь я думал о своих детях, подгонял время, чтобы поскорее их увидеть. Я был уверен, что их воспитают достойно… — султан обратил взор к женам, и они увидели в его глазах небывалый гнев. — Но я ошибся, — припечатал он высоким голосом, впившись взором в Айнур Султан, которая дернулась, как от удара. — Скажи мне, Айнур, на каком этапе ты упустила воспитание сына? — спросил Мехмед раздраженно. — Повелитель, я уверенна, что наш шехзаде не мог начать драку, — тщательно подбирая слова, заговорила Айнур Султан, боясь посмотреть на мужчину. — Он добрый и спокойный ребенок. Он даже раздавленного червя в саду жалеет, постоянно зимой подкармливает птичек и всегда слушается, — перечисляла достоинства сына султанша. Однако падишаха ее слова не убедили. Он поморщился, словно съел что-то кислое. — Я бы поверил твоим словам, но я видел, как сильно он избил брата. К тому же в свидетелях учитель. Селим разлил чернила и решил обвинить во всем брата. Разве это достойное поведение для шехзаде? — спросил султан Мехмед. — Ты плохо воспитываешь моего сына.       Айнур Султан судорожно вздохнула и готова была с новыми силами защищать сына, но султан даже слушать ее не захотел. Он перевел взгляд на молчащую Халиме Султан, которая внутренне радовалась, что зачинщик драки в глазах султана не Махмуд, но она-то знала сына.       — Халиме, Махмуд тоже не далеко ушел от Селима, — промолвил Мехмед. — Простите, Повелитель, но что ему оставалось делать, когда шехзаде Селим напал на него? — спросила уверенно Халиме, желающая закрепить успех. Главное, чтобы Повелитель окончательно утвердился, что младший сын в драке не виноват. — Позволять побить себя? Махмуд испугался и начал защищаться… — Да твой сын постоянно нападал на Селима, не удивлюсь, что и в этот раз… — не выдержала Айнур Султан, не понимающая, что играет роль в плане Халиме Султан. Султан Мехмед поднял руку, призывая третью жену к молчанию. — Не оправдывай поступка сына, Айнур, а теперь уходи, видеть тебя не желаю, — резко произнес Мехмед, чувствуя, как виски начинает сдавливать головная боль. Айнур Султан, побледнев от обиды и негодования, поклонилась и покинула опочивальню. — Мехрибан, иди к Ферхату. Он повел себя, как самый благоразумный, помог разнять драку.       Мехрибан Султан улыбнулась, радуясь, что ее сын не замешан в инциденте и поспешила покинуть покои султана, желая поскорее навестить сына в лазарете и справится об его самочувствии.

***

      Айнур Султан, испытывая небывалый гнев, который сейчас сжигал ее душу, вошла в свои покои и к ней тут же подбежал переодетый и умытый шехзаде Селим, поспешивший обнять мать. — Просите, мама, я вас подвел, — всхлипнул шехзаде. — Не плачь, Селим, — прошептала султанша, увлекая сына к тахте. Сев на нее, женщина посмотрела в заплаканное и усыпанное синяками лицо сына и вздохнула. Бедный мальчик, как можно было так покалечить невинного ангела. — Отец вас сильно ругал? — спросил Селим, знающий, как его мать любит отца. Он не хотел, чтобы она страдала из-за него. Однако Айнур Султан лишь улыбнулась. — Нет, Селим, он меня не ругал, — заверила мальчика султанша. — Это ты начал драку? — спросила строго она. Селим, покраснев, кивнул, начиная тереть заплаканные глаза. Айнур Султан на мгновение прикрыла глаза, словно ей стало совсем плохо. — Почему? — Он испортил мое задание, полил его чернилами. Я так расстроился и разозлился, что набросился на него… — Никогда так больше не делай, Селим, — вздохнула Айнур Султан. — Отец меня больше не любит, — всхлипнул мальчик. Султанша поспешила заверить сына, что это не так, но получалось плохо. Селим только сильнее плакал. Айнур Султан, пытаясь успокоить сына, посадила его себе на колени и прижала к себе, ласково гладя по светлым волосам. Через некоторое время мальчик успокоился и затих, наслаждаясь лаской матери. Им овладела слабость после длительной истерики и выволочки от отца, он прикрыл глаза и расслабился, чувствуя, как мать укачивает его, пытаясь успокоить.