Перекрестки судеб

***

Несколько дней спустя. Османская Империя. Дворец Османа-паши.       — У меня самая красивая жена на свете, — улыбнулся султанзаде Осман, подойдя к сидящей у зеркала супруге, которая, чуть наклонив голову вправо, надевала длинные серьги с рубинами, любимыми камнями султанши.       — Ты повторяешь это каждый день, не устал? — с улыбкой на губах вопросила Айлин Султан, наконец, закончив с серьгами. Она встала с софы и посмотрела на расслабленного мужа, который с кривой усмешкой на губах наблюдал за ней. В его серых глазах горело большое чувство, что грело Айлин Султан душу. Она каждый день благодарила Аллаха за такое счастье и никак не могла поверить в реальность происходящего.       — Нет, — покачал головой Осман, наклонившись к жене, чтобы поцеловать её, но внезапно с громкими воплями в покои забежали две девочки. Мужчина отшатнулся от супруги и, подавив улыбку, строго посмотрел на девочек, хотя в его глазах плясали искорки веселья. Айлин улыбнулась, глядя на мужа. Только с ней он был таким нежным, добрым, отзывчивым. На службе Осман был совершенно иным, холодным, серьезным и уверенным. На службе повадками и жестами султанзаде напоминал названного брата, султана Мехмеда. Айлин Султан с грустью вспомнила покойную Амрийе Султан, с которой когда-то была дружна. В зеленоглазой хасеки заключалась душа султана Мехмеда, когда не стало Амрийе, погиб и Мехмед.       Айлин перевела взгляд на забежавших в покои девочек. Пару дней назад Ильяс-паша, который привёз дочь от Гевхерхан Султан, обратился за помощью к Осману. Паша сутками напролёт работал, задерживался в Топкапы до позднего вечера, а дочь оставалась на попечении нянечек, которые хоть и следили за девочкой, но не могли даровать ей тепла и внимания. Ильяс-паша поделился проблемой с другом, и тот решил поговорить с женой. Всё-таки их объединяла общая кровь. Айлин Султан согласилась присматривать за малышкой Нурбану, в конце концов она ровесница Хюмашах Султан. Девочки быстро нашли общий язык и теперь всё делали вместе.       — Матушка, мы погуляем в саду? — спросила Хюмашах Султан, подойдя к матери. Айлин, улыбнувшись, погладила дочь по русым волосам. Нурбану Султан неловко замялась в стороне, явно стесняясь султаншу.       — Обязательно, душа моя, — кивнула Айлин Султан, глядя на дочь. Но тут же вспомнила, что должна сегодня встретиться с советом попечительниц и обсудить строительство очередной школы. — Но вечером, хорошо? — спросила она, понимая, что не сможет отложить поездку.       Хюмашах Султан нахмурилась и обиженно посмотрела на матушку. Она привыкла, что её просьбам редко отказывают, поэтому услышать отрицательный ответ было не приятно. Девочка насупилась, глядя на мать снизу вверх. Айлин грустно улыбнулась, в очередной раз с любовью проведя рукой по голове девочки.       — Не расстраивайся, Хюмашах, — промолвил Осман, заметив состояние дочери. Султанша оттопырила нижнюю губу и собиралась зареветь в случае очередного отказа, но голос отца вывел её из оцепенения. — Покажи Нурбану Султан дворец, а вечером я покажу тебе подарок, который приготовил.       — Подарок? — тут же оживилась девочка и широко распахнула светлые глаза. Осман с улыбкой кивнул и, наклонившись, поцеловал дочь в лоб. Та довольно улыбнулась.       — Только ведите себя хорошо, — с напускной строгостью сказал султанзаде. Хюмашах, улыбаясь, подошла к новой подруге, взяла её за руку и, что-то рассказывая ей на детском языке, вывела из опочивальни.       — Меня пугает молчание Нурбану, — проводив дочь взглядом, заметила Айлин Султан. В её карих глазах отразилось нешуточное волнение.       — Султанша рано лишилась матери, первые годы жизни росла под опекой Гевхерхан Султан, а теперь её вырвали из привычной обстановки, привезли в незнакомое место, — вздохнув, сказал Осман, бережно обняв жену. — Я её очень хорошо понимаю.       Айлин Султан нахмурилась. Да, муж любил её, почти ничего не скрывал от неё, но не любил говорить о прошлом. Султанша замерла, чувствуя, что вот-вот услышит нечто личное.       — Когда умерли мои родители, я был в ужасе. Да, мне было почти четырнадцать, но сути это не меняло. Я был ребёнком, мир которого с грохотом рухнул. Дефне Султан взяла меня на воспитание. Она во время той эпидемии потеряла сына, Сулеймана… В первые несколько недель я был молчалив, нелюдим, не улыбался и не смеялся. Понятия не имею, почему шехзаде Мехмед выбрал меня в качестве друга…       Айлин Султан, понимая, что чувствует супруг, осторожно погладила его по спине. Этот жест был мимолетен, но он показывал больше любви и нежности, чем все громкие слова. Осман же, снова скрывшись за маской равнодушия, ухмыльнулся и поцеловал жену в лоб.       — Мне пора, моя госпожа, не скучай, — бодро сказал Осман-паша и, щёлкнув жену по носу, как маленького ребёнка, взял чалму с тахты и покинул опочивальню. Айлин Султан с улыбкой глядела ему вслед и понимала, как же ей повезло с мужем. Но, к сожалению, не всем султаншам так везёт. Айлин Султан вспомнила о старшей сестре и обеспокоенно нахмурилась. От Хатидже не было вестей уже несколько дней, наверное, стоит её навестить. Вдруг она заболела? Однако Айлин не могла оставить без присмотра маленьких султанш, хотя во дворце была Михрумах Султан и Рана, которых Айлин на дух не выносила. Может, пригласить Хатидже во дворец? При условии, что она не заболела, конечно же. Размышляя над этим, Айлин покинула опочивальню и спустилась в холл. Сегодня должно было состояться собрание попечительниц вакфа, что тоже вызывало трудности.       Спустившись в холл, Айлин поджала губы, увидев свою матушку, которая о чём-то беседовала с верной служанкой Наиле. Жена Османа-паши обеспокоенно нахмурилась, поскольку женщины выглядели, как заговорщицы, и Айлин никак не могла отделаться от подозрений, одолевающих её душу. Она не очень-то доверяла матери, поскольку знала её нрав. — Валиде, какая встреча, — насмешливо протянула Айлин Султан, скрывая волнение за кривой усмешкой. Михрумах Султан посмотрела на дочь и натянуто улыбнулась. Наиле-хатун побледнела, что заметила внимательная Айлин Султан. — Здравствуй, Айлин, — улыбнулась Михрумах Султан, хотя в её светло-серых глазах не было ни капли радости. Султанша, безусловно, умела притворяться, но не считала это необходимым.       Айлин Султан, окинув взглядом мать, нахмурилась, поняв, что та облачена в дорожное платье и плащ, видимо, Михрумах собиралась нанести кому-то визит. Уж не союзников она ищет? — Вы куда-то собрались? — вежливо поинтересовалась Айлин Султан. — Нужно предстать перед Повелителем, — ответила Михрумах ледяным тоном, словно ей не очень-то нравилось отчитываться перед кем-то. — После мы с Раной навестим Хатидже. — Похвально, что вы решили поприветствовать султана Мехмеда спустя несколько дней после приезда, — улыбнулась Айлин Султан так, словно не одобряла действий матери. Михрумах Султан ничего не ответила на выпад дочери, возможно, очередной разговор между ними закончился бы ссорой, однако в холл спустилась Рана Султан, облачённая в бирюзовое платье. Девушка, увидев старшую сестру, вздрогнула и потупила взгляд, словно боялась её. Айлин же даже не удостоила Рану вниманием, поскольку та была до того блеклой и серой, что не вызывала никаких чувств, кроме жалости.

***

      Солнечный свет заливал просторную опочивальню, оформленную в синих тонах. В покоях царил настоящий переполох, туда-сюда сновали слуги, были слышны громкие окрики и посреди этого хаоса стояла, расставив руки в стороны, Назлы Султан.       Пусть она не разделяла радостного нетерпения, которое охватило всех вокруг, но султанша с достоинством сносила все трудности. От шума начала побаливать голова, но, несмотря на это, улыбка не сходила с губ юной госпожи. Из-за этого окружающие думали, что она счастлива. Однако внешность обманчива. Назлы Султан знала об этом.       На душе у султанши скреблись кошки, она страшилась грядущих перемен. Уж лучше бы она прожила остаток дней в Амасье, рядом с матерью и сестрой, чем вышла замуж за совершенно незнакомого человека. Но Назлы всеми силами гнала от себя эти мысли. Она – султанша, выйти замуж — её долг. Именно так Назлы Султан себя успокаивала. Оставалось надеяться, что её муж хороший и достойный человек.       Дениз-хатун, желая уберечь дочь от сильных потрясений, собрала информацию об Ильясе-паше. О нём отзывались с уважением, говорили, что он умён, благороден и всё ещё хорош собой. Но как бы Назлы не представляла пашу, она никак не могла составить в уме его образ, боясь разочарований.       — Вас что-то гложет, не так ли? — заметила сидящая на тахте Райхан Ханум, которая, как всегда, была очень проницательна. Назлы Султан нашла общество принцессы интересным, всё-таки у них были похожие вкусы, взгляды, привычки. Теперь их можно было часто увидеть вместе, хотя Дениз-хатун не одобряла новую подругу дочери.       Для Райхан Ханум Назлы Султан стала спасительной соломинкой, лучом света в непроглядном царстве ночи. С ней принцесса забывала о невзгодах и потерях, общество султанши было до того приятным, что Райхан не могла поверить такому подарку судьбы. А то, что после замужества Назлы Султан останется в столице, несказанно радовало. Хоть кто-то скрасит её жизнь после никяха с тираном и убийцей.       — Не выспалась, — отмахнулась султанша, посмотрев на знакомую. Но по красноречивому взгляду карих глаз поняла, что аргумент не пришёлся по вкусу принцессе. Не желая говорить о личных переживаниях, Назлы решила перевести тему:       — А вы? — они всегда обращались к друг другу с уважением. Всё-таки обе были принцессами, пусть и враждебных династий. — Вы бледны и встревожены, — пояснила Назлы Султан, хорошо замечающая детали.       Райхан Ханум тут же помрачнела. Она опасалась грядущих перемен. Её страшил брак с султаном. Она ненавидела его, но больше, конечно же, боялась. Мехмед был страшным человеком, он не считался с мнением окружающих и отличался крайней жестокостью, но, несмотря на это, его все почему-то любили. Народ, если верить слухам, уважал Повелителя. Наложницы чуть ли не воевали за возможность провести ночь с ним, а жёны, как на подбор, были весьма красивы. Скорее всего, дело было во внешней привлекательности султана Мехмеда. Многим для возникновения симпатии хватает красивой оболочки. Райхан Ханум же не относила себя к этой категории людей.       — Мне кажется, у нас одна причина для волнения, — с усмешкой заметила проницательная Назлы Султан, прищурив серые глаза. Райхан Ханум вздохнула и вымученно улыбнулась. — Вы хотя бы видели будущего мужа, а я нет… — промолвила уже мрачнее она.       — Лучше бы я его не видела, — раздражённо фыркнула принцесса, а после покосилась на слуг, которые кружились вокруг султанши и усиленно делали вид, что ничего не слышат, снимая мерки. Райхан знала, что за ней следят, что султану докладывают о каждом её перемещении или неосторожно сказанном слове. С каждым днём пребывания в Топкапы принцесса ощущала, что сети вокруг неё затягиваются всё сильнее и сильнее. Это чувство казалось невыносимым, поскольку Райхан жаждала свободы.       Назлы Султан, заметив взгляд подруги, жестом велела слугам покинуть покои и дождавшись, когда они уйдут, подошла к принцессе и села рядом с ней на тахту.       — Райхан, я понимаю тебя, тебе страшно, ты боишься, но Повелитель не такой плохой человек, — мягко проговорила Назлы Султан, глядя на собеседницу. Та только хмыкнула и снисходительно посмотрела на султаншу, словно она совсем не понимала, о чём и о ком говорит.       — Да уж… Он убил всю мою семью, лично обезглавил моего отца, шаха Исмаила, — промолвила Райхан Ханум, желающая отстоять свою точку зрения. Улыбка тут же померкла на лице Назлы Султан, поскольку она вспомнила, как по приказу отца Райхан служанка, которой Дениз Султан доверяла, Фирузе-хатун, отравила шехзаде Орхана, её брата. Назлы тогда сама едва не погибла. До сих пор султанша помнила те ужасные события в мельчайших подробностей и до сих пор они терзали её сердце.       — Он восстановил справедливость, Райхан. Твой отец погубил нашу семью. Моего брата Орхана убили, я сама чудом осталась жива. А сколько тех, кто не спасся? — строго проговорила Назлы Султан, вспоминая те ужасные дни и состояние своей несчастной матери, похоронившей за полгода второго ребёнка, сына. Дениз Султан чудом оправилась, только наличие живой и здоровой дочери удержало её на краю пропасти.       — Сильные и справедливые люди не мстят, а прощают, — с нажимом проговорила Райхан Ханум, желая отстоять свою точку зрения. Ей не хотелось признавать, что её отец виноват в падении их династии. Проще найти врага на стороне, чем осознать роль близкого человека в бедах семьи.       — Значит и ты простишь султана Мехмеда, раз такая сильная, — с ледяной и неприятной улыбкой на губах парировала Назлы Султан. Если бы султаншу сейчас видели те, кто знал покойного шехзаде Махмуда, они бы заметили насколько девушка похожа на отца. Райхан Ханум задохнулась от возмущения. К счастью, ссора не зашла слишком далеко, поскольку стражник объявил о приходе Дениз-хатун.       Женщина, войдя в опочивальню, увидела дочь в компании принцессы, сидящей на тахте. Назлы Султан с вежливой улыбкой на губах поднялась, чтобы поприветствовать мать. Райхан последовала её примеру и натянуто улыбнулась, встретив колючий взгляд Дениз-хатун. Было ясно, что многие в этом дворце видят в Райхан тень шаха Исмаила, погубившего большую семью. Это тоже доставляло неудобства.       — Валиде, здравствуйте, — промолвила медовым голосом Назлы, тепло глядя на мать. От её надменного и ледяного тона не осталось и следа. Дениз-хатун приблизилась к дочери и дотронулась до её щеки. На губах у наложницы расцвела теплая улыбка, а в карих глазах промелькнуло волнение.       — Здравствуйте, — ответила Дениз, скользнув неодобрительным взором по Райхан Ханум. Она не одобряла дружбу дочери с принцессой, поскольку всё это напоминало о самой страшной потери в жизни Дениз. Но Назлы Султан доводы матери упрямо игнорировала, считая, что дети не виновны в грехах родителей.       — Мне начали шить свадебное платье, — улыбнулась Назлы Султан, указав на дорогую ткань из насыщенного синего шёлка, расшитую серебряной нитью.       — Почему синее? Это цвет печали, — немного напряжённо заметила Дениз-хатун. — Красный тебе к лицу.       — Да, но я не люблю красный, — возразила султанша. Дениз поджала губы. Когда-то она очень любила все оттенки красного, все её наряды были этого цвета, но после всех потерь Дениз носила скромные одежды серых или коричневых цветов.       Назлы Султан же не любила красный. Она, как и покойный шехзаде Махмуд, предпочитала синий, и от этого сердце Дениз сжималось от тоски по некогда любимому человеку. Прошло уже столько лет, женщина думала, что смогла убить любовь в своей душе, однако она всё ещё жила в ней и медленно сжигала её.       — Прошу прощения, но мне нужно поговорить с дочерью, — взглянув на принцессу, отчеканила Дениз-хатун. Дважды повторять не пришлось, и Райхан Ханум покинула опочивальню, оставив мать и дочь наедине. Когда двери за принцессой закрылись, Назлы Султан взглянула на мать, желая поскорее понять, чего она желает.       — Повелитель сообщил Дефне Султан, что после свадьбы ты будешь жить во дворце Ильяса-паши, который он получил в честь свадьбы с покойной Фатьмой Султан, — осторожно проговорила Дениз-хатун. Назлы некоторое время молчала, а потом, собравшись с мыслями, заговорила:       — Этот дворец, должно быть, обустроен согласно вкусу прежней владелицы? — взгляд у султанши был неопределённым, вроде бы равнодушным, но, если бы это её не трогало, она промолчала бы.       — Да, но всегда можно сделать ремонт, — улыбнулась Дениз-хатун.       — Вы правы, Валиде, — кивнула Назлы Султан. — А что будет с вами после моей свадьбы?       — Скорее всего, мы с Альмас уедем в Старый Дворец, — спокойно промолвила Дениз-хатун. — Но я предпочла бы вернуться в Амасью. Мне нет места в столице.       — Не говорите так, матушка. Ваше место рядом со мной, и никто не сможет этого изменить. Вы будете жить в моём дворце, — положив руки на плечи матери, вкрадчиво промолвила Назлы Султан. Дениз-хатун хотела возразить, что подобное решает падишах, но по стальному блеску в глазах дочери поняла — она уже приняла решение и не отступится от него, пока не исполнит задуманное.       — Всё в руках Аллаха, моя госпожа, — натянуто улыбнулась Дениз-хатун, гадая, что может выкинуть её дочь, чтобы достигнуть цели. Всё-таки характер Назлы унаследовала от матери.

***

      Гюльбахар Султан вместе с детьми шла по коридору дворца, направляясь в покои Валиде Султан. Она часто проводила время рядом с матерью правителя, поскольку Дефне Султан была умна, добра и обладала женской мудростью. Именно от неё Гюльбахар Султан научилась терпению, именно она утешала её в минуты горя и разочарований, именно Дефне направляла её, указывала на ошибки, хвалила в случае побед.       В Валиде Султан Гюльбахар Султан обрела близкого друга и иногда в пылу чувств называла её матушкой. Всё-таки Гюльбахар Султан появилась благодаря ей. Дефне Султан из всех своих невесток больше всего благоволила первой. В конце концов это она заметила её среди других рабынь, отправила учиться, вкладывала в неё знания и мудрость. А потом подарила сыну после его вступления в корпус янычар. Каждый день Гюльбахар Султан приходила к свекрови, и они вместе пили чай со сладостями, к которым рыжеволосая султанша была неравнодушна. Дети тоже любили проводить время с бабушкой, у которой всегда находились добрые слова для всех внуков. — Гюльбахар Султан! — раздался визгливый женский голос и навстречу султанше из главного помещения гарема выбежала светловолосая девушка в скромном бежевом платье. — Здравствуй, Фериде, — улыбнулась Гюльбахар Султан, переглянувшись с дочерью, которая смирила рабыню холодным взором. Фаворитка султана Мехмеда, Фериде-хатун, которая по какой-то причине пользовалась его вниманием уже несколько недель, ядовито улыбнулась и приблизилась к госпоже. — Не притворитесь невинной овечкой, султанша, — промолвила Фериде-хатун. — Всё, что вы имеете, это не ваша заслуга, а Повелителя. Без него и его детей вы никто, — прямо сказала девушка, сузив серо-зелёные глаза.       Ханзаде Султан, вспыхнув от гнева, сделала шаг вперед, собираясь осадить рабыню, но Гюльбахар Султан жестом велела ей не вмешиваться. Взгляд госпожи стал холодным, она подчёркнуто вежливо улыбнулась наложнице. — Это всё, что ты хотела сказать? — спросила спокойно Гюльбахар. Да, раньше бы она начала ссору, расстроилась бы, в ней взыграла бы ревность, но теперь султанша не страдала от любовной муки и жила разумом, поэтому ей было жаль других жён султана, которые его любили и не могли избавиться от чувств. — Повелитель вас забыл. А я молода, красива, я рожу ему много сыновей, тем более он меня любит, — подтвердив слухи о скудности своего ума, промолвила Фериде, надменно улыбнувшись, словно уже была султаншей. — Жаль, что твоя красота обречена зачахнуть в стенах Старого дворца, — совершенно неожиданно раздался голос султана Мехмеда, который звенел от ледяной ярости. Повелитель, видимо, тоже решил навестить мать и застал неприятную картину. Султан подошёл к первой жене и встал рядом с ней, с неприязнью глядя на наложницу. — Повелитель, помилуйте! — взмолилась испуганная девушка, глядя с мольбой на правителя, но взгляд его оставался холодным, что очень сильно пугало. — Извинись немедленно, — процедил раздражённо Мехмед. Фериде-хатун посмотрела испуганным взглядом на Гюльбахар Султан и, поклонившись, промямлила, тщетно пытаясь скрыть дрожь в голосе: — Простите, пожалуйста, султанша, я не знаю, что на меня нашло, — девушка до того побледнела, что на её щеках стала отчетливее видна россыпь веснушек. На её глаза наложницы выступили предательские слезы унижения, в душе всё дрожало от страха и обиды, но девушка всё ещё надеялась разжалобить Повелителя. Она плохо его знала и не ведала, что худшие свои черты султан Мехмед скрывал за дверями опочивальни. — Отлично, а теперь собирай вещи, вечером ты покинешь дворец, — холодно отчеканил султан Мехмед, заставив Фериде-хатун вздрогнуть. Она с неверием уставилась на мужчину, словно не осознавала его слов. Фериде не могла поверить, что султан может так просто от неё избавиться, после стольких ночей, проведённых вместе. В душе у Фериде всё ещё жила надежда, что государь к ней хоть немного привязан. Подаваясь этой надежде, Фериде кинулась султану в ноги, схватила дрожащими руками край кафтана и обратила взор, полный страха и ужаса, в лицо правителя. — Прошу, помилуйте! — Мехмед даже не посмотрел на неё, он молча вырвал край кафтана из цепких пальчиков. Мужчина сделал ещё несколько шагов, желая продолжить путь в опочивальню матери, но не тут-то было: — Вы не можете меня выслать. Я беременна!       Султан Мехмед замер. Ханзаде Султан, испытывающая тень злорадства, вздрогнула и покосилась на мать, пытаясь увидеть на её лице хоть какие-то чувства, но султанша лишь молча и спокойно наблюдала за разворачивайся картиной. Шехзаде Осман неловко замялся, его щёки тронул едва заметный румянец, словно ему было очень неловко и стыдно за происходящее. Ко всему прочему из главной комнаты гарема начали поочередно выглядывать наложницы, двигаемые любопытством. Но стоило султану наградить их холодным и раздражённым взглядом, как они поспешили скрыться.       Султан Мехмед посмотрел на притихшую девушку, которая всё ещё сидела на полу и глядела на него напуганными серо-зелёными глазами, в которых горели отчаянье и страх. Мехмед часто видел подобные чувства в глазах женщин, которые пытались его удержать. Вот и теперь ему подумалось, что наложница лжёт, чтобы остаться во дворце. — В таком случае следует позвать лекаря. Полагаю, она подтвердит твои слова, — неприятно улыбнулся Мехмед, вырвав край кафтана из рук наложницы. Он грозно позвал Юсуфа-агу и Нефизе-калфу, которые терпеливо ждали зова в гареме, боясь в лишний раз показаться на глаза Повелителю. О нраве султана знали все, и мало, кто хотел попасть под горячую руку.       Нефизе-калфа, как более сдержанная и бесстрашная, вышла первой и учтиво поклонилась султану Мехмеду, который был не только её Повелителем, но и племянником. Но едва ли родство могло спасти Нефизе в случае гнева султана. Впрочем, Нефизе никогда не ошибалась, хорошо исполняла обязанности, помогая Дефне Султан следить за порядком в гареме, и, что самое главное, Нефизе-калфа была предана султанской семье и любила султана Мехмеда, поскольку он был её племянником, и она ухаживала за ним, когда тот был совсем крошечным. — Отведите хатун к лекарю, — приказал падишах, даже не взглянув на Фериде-хатун. Он продолжил путь в сторону покоев матери, Гюльбахар Султан и её дети засеменили следом. Шехзаде Осман при этом, проходя мимо беззвучно плачущей Фериде-хатун, взглянул на неё и в глазах его отразилась жалость. Он не обладал холодным и жестоким нравом отца, был добр и мягок, что не очень нравилось султану.

***

      Бирсен-хатун вошла в покои сестры и увидела её сидящей за столиком вместе с сыном. Султанша что-то выводила пером на листе пергамента, а маленький шехзаде внимательно наблюдал за её действиями. — Теперь повтори за мной, — промолвила Айнур Султан, отдав перо сыну. Мальчик весь напрягся и начал что-то писать, выполняя задание матери. Он хмурил светлые брови, закусывал губу, но было заметно, что у него не очень хорошо получается выполнить задание.       Бирсен-хатун улыбнулась, глядя на племянника и сестру. Она знала, что у Селима проблемы с письмом, из-за чего он постоянно ссорится с сыном Халиме Султан. Шехзаде Махмуд был весьма вспыльчивым ребёнком, он не мог держать язык за зубами и при любом удобном случае нападал на более слабого Селима, хотя был младше Селима на несколько месяцев. Айнур Султан, заметив сестру, погладила сына по пепельным волосам и, встав, подошла к Бирсен. Взволнованные серые глаза скользнули по лицу служанки, султанша закусила губу от волнения. — Ну, получилось? — спросила Айнур. Бирсен-хатун замялась, чувствуя неясную тревогу и мучительный стыд, что не смогла оправдать надежд сестры. — Почти, — прошептала служанка. Айнур Султан сузила глаза и свирепо вздохнула, не понимая в чём дело. В последние дни она стала совсем нервной, но обращаться к лекарше не спешила, надеясь, что сама справится с тревогами. — Это как? — Султан стал свидетелем того, как Фериде оскорбляет Гюльбахар Султан, он велел ей извиниться и отдал приказ об отправке наложницы в Старый дворец, но… девушка объявила, что беременна и её отправили на осмотр к лекарю, — дрогнувшим голосом сообщила Бирсен, глядя на то, как радость, на мгновение вспыхнувшая в глазах сестры сменяется бешенством.       На Айнур Султан смотреть было страшно. В глазах разгорался огонь ярости, она тяжело и шумно задышала, её руки задрожали. Бирсен с ужасом наблюдала за этими изменениями, удивляясь, как сильно изменилась султанша за эти годы. От некогда уверенной и высокомерной девушки почти не осталось следа. Вместо этого у Айнур наблюдалось расстройство нервов, она плохо спала, похудела, расстраивалась по поводу и без. Казалось, ещё чуть-чуть и она превратиться в Мехрибан Султан, которую презирали почти все за слабость.       Однако присутствие сына отрезвило Айнур Султан. Она тяжело вздохнула, и, посмотрев на мальчика, который сидел за столом и старательно выводил символы, закусила губу, пытаясь сдержать бешенный ураган чувств. — Этого ещё не хватало, — бесцветным голосом заметила султанша. — Теперь он меня точно не вспомнит, — обречённо заметила она. — Не говори так, Айнур, — попыталась успокоить сестру Бирсен, дотронувшись рукой до её плеча. Жена султана лишь мотнула головой. — Мне кажется, я схожу с ума, — пробормотала женщина устало. — Ожидание скоро доведёт меня.       Бирсен не знала, как ей утешить сестру. По сути все её слова — бесполезны и глупы. Они не принесут утешения и покоя. Единственный, кто может залечить раны Айнур — султан Мехмед, однако он слишком занят делами государства, а если не занят, то его ублажает другая жена и наложницы. — Мама, давай сходим к бабушке? — неожиданно предложил шехзаде Селим. Он закусил губу от напряжения. Мальчик не дописал то, что дала ему мать, и теперь пытался всеми силами избежать работы. В иных обстоятельствах Айнур Султан бы заставила сына доделывать работу, но не сегодня. В её глазах вспыхнул огонёк, стало ясно, что она что-то придумала. — Повелитель у Дефне Султан сейчас? — спросила султанша. Бирсен кивнула. — Отлично, Селим, мы идём к Валиде Султан, Бирсен, приведи Асхан, она в детской, — приказала Айнур Султан, а сама приблизилась к зеркалу и, улыбнувшись, начала поправлять завитые в локоны волосы, уложенные на одну сторону.       Бирсен-хатун, улыбнувшись, отправилась в детскую за племянницей. Девочку она застала за крайне интересным занятием. Асхан Султан сидела на кровати и отдирала от своего платья жемчужины. Выглядела султанша обиженной, хмурила брови и надула губки. — Что ты делаешь? — спросила служанка, приблизившись к девочке. Та подняла светловолосую голову и взглянула на Бирсен. На бледном лице девочки проступило раскаяние. Султанша отвела взгляд и сжала ручки в кулачки. — Хочу, чтобы мама поиграла со мной, — сказала она. Бирсен нахмурилась, не понимая логики ребёнка. Разве за испорченный наряд Айнур будет играть с малышкой? Скорее всего, маленькая госпожа до такой степени отчаялась, что просто хотела привлечь внимание. — Никогда так не делай, Асхан, твоя матушка расстроится из-за этого, — Бирсен села рядом с племянницей и взяла из её рук синее платье. — Ты же не хочешь огорчать маму? — спросила она, оглядывая ущерб. К счастью, Асхан оторвала всего пару жемчужин. — Не хочу, — пробормотала Асхан Султан и сгорбилась, ожидая наказания. — Не переживай, султанша, я всё починю, а вы с матушкой и братом сейчас навестите Валиде Султан, — улыбнулась Бирсен и, не удержавшись, щёлкнула малышку по курносому носику. Та рассмеялась, а после внезапно обняла служанку. — Спасибо тебе, Бирсен, — проговорила она, отстранившись, чтобы посмотреть в глаза девушки. Бирсен ласково погладила девочку по голове и нежно улыбнулась ей. Она не понимала сестру. Айнур Султан почему-то не особо баловала дочь вниманием, центром её мира был султан и сын, на которого она возложила все надежды. Асхан Султан же была предоставлена самой себе и росла одна, лишенная ласки матери. К счастью, Бирсен пыталась по мере сил присматривать и окружать госпожу любовью и заботой. Но разве это сравнится с лаской матери?       Через некоторое время Айнур Султан, облачённая в красивое шёлковое платье, расшитое золотой нитью в компании сына и дочери вошла в опочивальню Валиде Султан. Женщина сразу же скользнула взором по присутствующим и, увидев падишаха, сидящего на тахте рядом с матерью, поклонилась. — Повелитель, день добрый, — промолвила Айнур Султан максимально покорным и ласковым голосом. На её губах заиграла нежная улыбка и весь её вид выражал невинность и доброту. Дефне Султан удивлённо приподняла бровь, поджав губы. Она жила с светловолосой султаншей под одной крышей восемь лет, и знала, что Айнур не так невинна, какой хочет казаться. Да и характер у неё тот ещё. — Валиде Султан, — Айнур поклонилась свекрови, которая снисходительно улыбнулась ей, прекрасно всё понимая. — Селим и Асхан так желали вас навестить… — Это похвально, — промолвила Дефне, взглянув на тихих внуков, который стояли по обе стороны от матери. Причем Селим прижимался к её ноге, пытаясь казаться меньше, чтобы его не заметили. Мальчик взволнованно смотрел на отца, и его светло-серые глаза казались просто огромными. — Айнур, здравствуй, — проговорил Мехмед без особого интереса в голосе, он смотрел на жену и ничего к ней не чувствовал. В первые годы после восхождения на престол он испытывал к ней тень привязанности, если можно так выразится. На самом деле ему нравилось только то, что она похожа на покойную Амрийе Султан, только поэтому он проводил с ней время.       Конечно, Мехмед пытался найти в жене хоть что-то хорошее, но не мог. Влюблённые взгляды девушки раздражали, её болтовня злила, к тому же Айнур не имела характера покойной Хасеки, как иногда шёпотом называли Амрийе Султан. Мехмед знал, что руки Айнур омыты кровью, он не простил её до конца, и это только отталкивало его. — Повелитель, — с трепетом прошептала Айнур Султан, глядя чистыми серыми глазами на мужчину. Весь её облик выражал нетерпение и радость от встречи, она наблюдала за возлюбленным не в силах и слова сказать.       Служанка принесла большую подушку, на которой расположилась Айнур, заняв место в ногах падишаха. Впрочем, султан даже не взглянул на неё, поскольку его внимание сосредоточилось на детях. Молчаливый шехзаде Селим сел на тахту рядом с отцом, а Асхан Султан Повелитель посадил себе на колени. От такой ласки девочка покраснела, но очень быстро расслабилась, обняв отца. Мехмед замер на мгновение, а после поцеловал девочку в светленькую макушку. — Как твои дела, моя султанша? — спросил он, глядя в личико девочки, которая была так похожа на мать. — Хорошо, — пролепетала Асхан, дотронувшись пальчиками до гладко выбритой щеки отца. Она хотела ещё что-то сказать, но не успела, поскольку двери на террасу распахнулись и оттуда вышла непривычно довольная Гюльбахар Султан. Женщина покачала рыжеволосой головой и, приблизившись к Повелителю, заняла свободную подушку. — Ты сияешь, Гюльбахар, в чём причина? — спросила Дефне Султан, лукаво взглянув на сына, который наблюдал за первой женой. Султанша лишь пожала плечами и безмятежно усмехнулась. — Осман насмешил меня, Валиде, — ответила Гюльбахар. — Вы же знаете, я беспокоюсь о его здоровье, а ему это не нравится. — Ты, действительно, сильно опекаешь его. Он скоро станет мужчиной, Гюльбахар, ему нужна свобода, — улыбнулась Дефне Султан своей любимой невестке. Она хотела бы, чтобы Гюльбахар Султан вернула позиции первой и любимой жены, вот только султанше это уже не нужно. Она целиком и полностью посвящала себя детям и была вполне счастлива. — Не могу привыкнуть к этому, — улыбнулась Гюльбахар, посмотрев на притихшую Айнур Султан. — Дети так быстро растут, Айнур, наслаждайся каждым мигом. — Я прислушаюсь к вашему совету, султанша, — ядовитым тоном промолвила светловолосая госпожа, но тут же прикусила язык, столкнувшись с ледяным взором падишаха. Она мысленно поругала себя. С Гюльбахар Султан лучше жить в мире, иначе последствия будут ужасными. — Бабушка, можно я пойду на террасу? — спросил Селим, до этого хранивший молчание. Он обычно слушал только мать, но мальчик не был глуп и понимал, что находится в покоях Валиде Султан, значит у неё нужно просить разрешение. — Разумеется, Селим, там сейчас Ханзаде и Осман, ступай, но будь осторожен, — улыбнулась Дефне Султан, и мальчик, вскочив, поспешил скрыться на террасе. — Повелитель, Ханзаде обмолвилась, что вы желаете съездить на несколько дней в Эдирне, — неожиданно сказала Гюльбахар Султан, посмотрев на мужа. Султан кивнул, а Айнур вся подобралась, уже представляя, что проведёт несколько дней в компании возлюбленного. Но кое-что омрачало её радость. Не факт, что Мехмед возьмёт её с собой, у него четыре жены и невеста. Айнур покосилась на сидящую на коленях у отца дочь и уже раздумывала, как бы ей использовать детей для достижения поставленной цели. — Когда желаешь отправиться? — спросила Дефне Султан у сына. Тот некоторое время молчал, поглаживая прильнувшую к нему дочь по светловолосой голове, а затем ответил: — После свадьбы Назлы Султан и Раны Султан. К слову, Михрумах ни капли не изменилась, — усмехнулся он, вспомнив встречу с сестрой, которая всё же предстала перед его глазами. Правда, во дворце она не задержалась и поспешила уехать во дворец Хатидже Султан. — Осман очень рад этой поездке, — улыбнулась Гюльбахар Султан. Айнур лишь усмехнулась. Конечно, рад, этот мальчишка настолько труслив, что из своих покоев не выходит, а Гюльбахар всё приписывает ему новые достоинства. — Полагаю, мы с ним проведём чудесные дни на охоте, — усмехнулся Мехмед, желая получше узнать сына. Если Ханзаде Султан он видел каждый день, поскольку девушка навещала его в свободное время, то Осман был до того тих и незаметен, что у Мехмеда складывалось впечатление, что сын его боится и избегает, — Селим тоже будет рад провести с вами время, Повелитель, — робко пролепетала Айнур Султан. — Это очень опасно, Айнур, Селим еще слишком мал для охоты, — строго проговорил султан Мехмед, и его супруга помрачнела, поджав губы. В ее душе вновь появилась обида, которую Айнур тщетно пыталась подавить.       Внезапно двери в опочивальню управляющей гаремом распахнулись, пропуская привычно строгую и мрачную Нефизе-калфу, которая грубо тащила за руку светловолосую Фериде-хатун, которая дрожала от рыданий. Маленькая Асхан Султан вздрогнула, уставившись на девушку. Султан Мехмед сразу же сориентировался, он велел служанке отвести дочь на террасу к братьям и сестре, чтобы она не стала свидетельницей сцены. Едва Асхан покинула опочивальню, скрывшись на террасе, как он обратил взор на калфу и наложницу. — В чём дело Нефизе? — спросила Дефне Султан, глядя на сестру. Та молча толкнула наложницу в спину, отчего рыдающая девушка упала на колени и испуганно уставилась в лицо султана. губы её дрожали, по щекам текли слёзы, а само лицо опухло от истерики. — Эта хатун в надежде избежать наказания объявила султану Мехмеду о беременности, — сказала Нефизе-калфа холодным и высоким голосом, в котором явно читалась злость. — Однако лекарша осмотрела её и пришла к выводу, что хатун солгала.       Фериде-хатун разрыдалась в голос, не зная, у кого просить пощады. Султан холодно смотрел на неё, в его серых глазах царило лишь презрение. Айнур Султан триумфально улыбалась, не пытаясь скрыть радости от краха соперницы. Гюльбахар Султан та, которую Фериде по глупости и от ревности оскорбила, прислушавшись к гаремным сплетням (словно госпожа её за человека не считает), смотрела на фаворитку с жалостью. — Знаешь, какое наказание следует за ложь? — спросил спокойно султан Мехмед. Дефне Сутлан замерла, слушая сына. Она понимала, что вероятно девушку ничего хорошего не ждёт, всё же Мехмед не отличался жалостью к провинившимся. Он в своё время за драку с Амрийе Султан Гюльбахар выслал почти на два года. Даже наличие маленьких детей его не смягчило. Фериде-хатун задрожала и разрыдалась сильнее. В её глазах отразился животный ужас, и девушка вся сжалась, ожидая приговора. — Тебе следует отрезать язык, — жестоко заметил султан, заставив присутствующих вздрогнуть. Дефне Султан положила руку на грудь, чувствуя сожаление, но она не могла вмешаться, поскольку знала — сын не изменит решения. — Нефизе, позаботься о наказании, — отдал приказ падишах. Нефизе-калфа молча с выражением удовлетворения на лице схватила наложницу за руку и рывком заставила её подняться. — Прошу, пощадите! — вскрикнула ревущая фаворитка. — Повелитель, — не выдержала Гюльбахар Султан. Она всё ещё не могла привыкнуть к этой жестокости, её пугали замашки мужа, но султанша знала, что может повлиять на решение государя. — Девушка юная и глупа, она не ведала, что творит. Прошу, пощадите её. Айнур Султан, ставшая свидетельницей этой сценой, лишь усмехнулась, глядя на огневолосую соперницу. Султан Мехмед никогда и никому не позволял оспаривать его решения. Айнур ждала, когда Повелитель накажет первую жену за дерзость и испытывала торжество, но ответ султана изумил её: — Повезло тебе, хатун, сама Гюльбахар Султан вступилась за тебя, — промолвил султан Мехмед, глядя на плачущую Фериде. — Продайте её на невольничьем рынке, чтобы глаза мои её не видели, — приказал он.       Нефизе-калфа силой вывела из опочивальни замершую от удивления наложницу. Айнур Султан поджала губы, злясь на Гюльбахар Султан. Как у этой ведьмы это получается? Почти всё, о чём она просит сбывается. Мехмед прислушивается к ней, а к Айнур относится, как к вещи. — Ты очень добра, Гюльбахар, — заметил султан Мехмед, глядя на жену сверху вниз. Она отвела взгляд, немного покраснев. — Но смотри, чтобы твоя доброта однажды не погубила тебя, — султанша вскинула на падишаха удивлённый взгляд синих глаз и робко улыбнулась. Дефне Султан, ставшая свидетельницей этой сцены, подавила довольную улыбку. Кто бы что не говорил, а к Гюльбахар Мехмед привязан, хотя и не признаёт этого. Может, однажды они снова будут вместе, кто знает?

***

      Михрумах Султан, испытывая раздражение от встречи с младшим братом, которого не считала таковым, вошла во дворец Аяза-паши и старшей дочери. За ней по пятам следовали Рана Султан и Наиле-хатун, верная служанка госпожи и хранительница её тайн. Султанша критически осмотрела холл, обставленный согласно вкусу великого визиря, и усмехнулась. Похоже, Аяз-паша не изменял привычкам и даже брак с султаншей не изменил его твёрдого, как камень, нрава. — Госпожа, добрый день, — вышла им навстречу служанка Хатидже Султан, Джихан. Она учтиво поклонилась и обратила на нее взор темно-карих глаз. — Хатидже Султан нездоровится, она приняла лекарства и прилегла отдохнуть в опочивальне, — отчиталась Джихан-хатун, опасливо косясь на Михрумах Султан. Та лишь усмехнулась. — Хорошо, пусть Хатидже отдохнет. Рана можешь навестить сестру, — приказным тоном заметила Михрумах Султан, и покорная во всем матери Рана лишь кивнула. Она обладала тихим и робким характером, не имела собственного мнения, поскольку Михрумах Султан в свое время позаботилась об этом, во всем подавляя дочь. — Я проведу госпожу в покои Хатидже Султан, — ответила Джихан-хатун. — Аяз-паша во дворце? — поинтересовалась Михрумах Султан, служанка сдержанно кивнула, не понимая, зачем султанша спросила это. — И он даже не соизволил меня встретить? — спросила она с усмешкой на губах. — Паша работает в своем кабинете, — ответила служанка. — Я сообщу ему о вашем приезде. Джихан-хатун провела Рану Султан к покоям своей госпожи, которая в последние дни страдала от мучительной слабости и не хотела вставать с постели. Подойдя к дверям, ведущим в опочивальню, Джихан осторожно постучала, боясь нарушить покой султанши. — Джихан, я же просила оставить меня, — послышался я надломленный голос Хатидже Султан. — К вам гости, госпожа, — войдя в опочивальню, промолвила служанка. Бледная и уставшая Хатидже Султан приподнялась в постели и устремила взор на вошедшую в покои младшую сестру. Разочарование отразилось на ее красивом лице, поскольку султанша явно желала увидеть другую сестру. Это очень ранило нежную и хрупкую Рану, однако она натянуто улыбнулась, не желая провоцировать конфликт.       Рана Султан робко вошла в покои сестры и огляделась. Интерьер был традиционным и восточным, что не очень удивляло. Султанша подошла к кровати, на которой возлежала бледная Хатидже Султан, которая немигающим взглядом наблюдала за сестрой. — Айлин тоже приехала? — с надеждой спросила старшая из сестрой, но Рана лишь покачала головой. — Наша валиде захотела тебя навестить, — ответила Рана, не зная, о чем говорить. Так уж вышло, что с сестрами она не была особо близка и совершенно не была на них похожа. — Очень мило с ее стороны, — с сарказмом, которому могла позавидовать Айлин Султан, промолвила Хатидже, внезапно ощутив злость по отношению к матери. Михрумах Султан когда-то продала дочь ради брата, и этого Хатидже не могла ей простить.

***

      Аяз-паша спустился в холл дворца, пребывая в скверном настроении. Он не очень-то любил, когда его отвлекали от важных дел и мешали ему работать. Вопреки всеобщему мнению, паша был весьма ответственным человеком и все свои задумки доводил до конца, хотя многие считали иначе. — Султанша, — промолвил он и почтительно поклонился, когда увидел стоящую у окна Михрумах Султан, облаченную в изысканное зеленое платье. Госпожа обернулась и смирила пашу внимательным взглядом холодных серых глаз, точно таких же, как и у султана Мехмеда. Но на лице женщины такой холодный взгляд казался жутким. — Аяз-паша. — вежливо кивнула она, голос ее сочился высокомерием, что не очень-то понравилось Аязу-паше, который, несмотря на все свои заслуги, оставался рабом династии. Наверное, поэтому он срывал гнев на жене, желал самоутвердиться за ее счет. — Чем обязан вашему визиту? — спросил паша, проходя вглубь помещения. Он немигающим взглядом наблюдал за свекровью. До паши доходили слухи о нраве госпожи и об ее амбициях, но он считал эти слухи глупыми. Задача женщины — рожать детей и заботиться о доме, что она может? Но знакомство с Михрумах показало, что не все женщины не так слабы и глупы, как он думал. В Михрумах сочеталось несочетаемое, хрупкость с твердостью, ум со слабостью. Невольно Аяз-паша начал питать уважение к госпоже, поскольку быстро понял, что она такая же, как он: твердая, самоуверенная, готовая на все ради поставленных целей. — Просто решила навестить дочь, — пожала плечами Михрумах Султан, улыбнувшись, но в ее глазах промелькнуло хищное выражение, говорящее, что не все так просто. Аяз-паша усмехнулся, да, ему нравилось говорить со свекровью. Все же это была умная женщина. — Вас интересует политика, не так ли? — догадался Аяз-паша. По взгляду султанши он понял, что прав. — Вы навещали шехзаде Сулеймана, — сказал мужчина. Михрумах Султан с трудом сохранила непроницаемое выражение на лице. Неужели, ее намеренья так очевидны? — Я так же, как и вы, предпочитаю держать все под контролем, — улыбнулся Аяз-паша, но улыбка эта была неприятная, лживая. — Это похвально, — кивнула Михрумах Султан, взяв себя в руки. — Полагаю, за это вас особенно ценил мой покойный брат, шехзаде Абдулла.       Аяз-паша некоторое время молчал, после чего улыбнулся. Да, он все понял. Михрумах Султан искала союзников. Кажется, скоро грядет очередная буря.

***

Вечер того же дня. Стамбул.       Погода совершенно внезапно испортилась. Поднялся сильный ветер, который нагнал на город тяжелые, свинцовые тучи. Похолодало. Невысокая, миловидная девушка вошла в особняк средних размеров, расположенный на главной площади города. Она хотела поскорее скрыться в покоях, поскольку предпочитала одиночество и тишину, а благодаря наличию младшего брата спокойствие ей только снилось. — Бахарназ! — раздался звонкий мальчишеский голос, когда султанша начала подниматься на второй этаж особняка, именно там находились ее покои. Девушка остановилась и, скрипнув зубами, обернулась, хмуро глядя на младшего брата.       Султанзаде Сулейману было в эту пору чуть больше восьми лет. Он был очень похож на покойного отца, унаследовав от него восточные черты лица, смуглую кожу, темно-карие глаза, полные детского очарования, и чуть вьющиеся чёрные волосы, которые растрепались от стремительного бега. Мальчик рос активным и жизнерадостным ребёнком, его мать Эмине Султан, души не чаяла в сыне и заботилась над тем, чтобы он вырос добрым и хорошим человеком. Сулейман рос и не ведал, кем является. Об отце он знал лишь то, что тот принадлежал к правящей династии и погиб в битве. Конечно, мальчику было безмерно интересно, каким человеком был родитель, однако Эмине Султан не любила рассказывать о нем, но зато Ясемин-хатун с радостью делилась информацией. Об отце Сулейман слышал только хорошее и жаждал быть похожим на него, что не очень-то нравилось Эмине Султан, которая все еще не простила шехзаде. — Давай поиграем, — предложил мальчик и улыбнулся, прекрасно зная, что умеет очаровывать людей. По крайней мере, на Ясемин-хатун и матушку его чары действовали безотказно. — Мне нездоровится, — ответила Бахарназ Султан, желая поскорее избавиться от общества назойливого брата. Она прижала к груди книгу, словно хотела отгородиться от Сулеймана. С самого утра султанша обосновалась во внутреннем дворике, разместившись на бортике фонтана, и читала. Ввиду отсутствия общения с сверстницами Бахарназ находила утешение в книгах, чаще всего она читала любовные поэмы и мечтала о большой и чистой любви, как и большинство девушек ее возраста. — Ну Бахарназ, ну пожалуйста, — взмолился Сулейман, поднимаясь по лестнице, чтобы быть поближе к сестре. Та недовольно нахмурилась и поджала губы. С одной стороны, она хотела уединиться в покоях, чтобы дочитать книгу. С другой, не хотелось расстраивать брата. Однако первое все же победило. — В другой раз, — ответила султанша и поспешила прочь. — Попроси матушку, — сказала она напоследок. Шехзаде Сулейман удрученно вздохнул, но быстро повеселел. Он в отличии от старшей сестры умел радоваться жизни и редко грустил.       Тем временем Эмине Султан, мать шехзаде Сулеймана, расхаживала по опочивальне Ясемин-хатун, заламывая руки и то и дело одергивая подол темно-коричневого, простого платья. Несмотря на бедность одежды, отсутствие украшений и простую прическу, султанша была хороша собой. С годами ее красота расцвела в полной мере и усилилась, формы после родов округлились и теперь султанша не напоминала нескладного и худощавого подростка. Изменился и ее характер. Теперь Эмине Султан умела проявить твердость и у нее появилось свое мнение.       Ясемин-хатун, наоборот постаревшая за прошедшие годы, устало наблюдала за метаниями Эмине, расположившись на тахте. — Зря ты себя накручиваешь, — устало заметила Ясемин-хатун, поправив длинные светлые волосы, собранные в обыкновенную косу. Эмине Султан остановилась и метнула в сторону собеседницы раздраженный взгляд. — Не к добру она вспомнила о нас, — заметила султанша, чувствуя тревогу за сына. И эта тревога наполняла ее силой. Ради сына она готова была на все, даже бросить вызов члену династии. — Михрумах Султан просто решила навестить племянников, — снисходительно заметила Ясемин-хатун, однако Эмине Султан придерживалась другого мнения. — Восемь лет от нее ничего не было слышно, и тут она вспомнила о них, — с насмешкой промолвила султанша. — У меня сердце не на месте. — Ты зря волнуешься, Эмине, успокойся, я прикажу Гюльфем принести чай с мелиссой, — предприняла очередную попытку успокоить собеседницу Ясемин. Та лишь отмахнулась. — Даже подозрения хватит, чтобы султан вынес приговор Сулейману, я не переживу, если с ним что-то случится, — со страхом сказала Эмине султан, покачав головой. — О, Аллах, если бы я только знала, какой ад твориться в гаремах, я бы сделала все, чтобы меня выслали подальше. — Ты жалеешь, что у тебя есть сын? — изумленно спросила Ясемин-хатун. Эмине султан нахмурилась и, тяжело вздохнув, подошла к собеседнице и села рядом с ней на тахту, заламывая руки. Голубые глаза горели на ее лице, что говорило о крайнем волнении женщины. — Нет, Сулейман — лучшее, что было в моей жизни, — возразила султанша. — Я не могу его потерять. Знаешь, я завидую Атике-хатун, — внезапно сказала она, заставив Ясемин побледнеть. Эмине Султан прикусила язык. Атике-хатун, наложница шехзаде Абдуллы, столько бед принесла Ясемин. Жалкая рабыня, оказавшееся чужой шпионкой погубила шехзаде Ильяса и маленькую Мелек Султан, после чего, боясь наказание, сбежала из дворца Манисы, прихватив с собой крохотную дочь. Воспоминания о тех днях до сих пор причиняли Ясемин-хатун боль. — Она спаслась и спасла дочь, — тихо прошептала Эмине, отчего Ясемин дернулась, как от удара. — А мы находимся в ловушке. С одной стороны, Михрумах Султан. С другой — султан Мехмед. — Не говори глупостей, — строго и твердо сказала Ясемин, которая все еще оплакивала потерю старшей дочери. К тому же к шехзаде Абдулле она была не равнодушна и когда-то любила его. — С шехзаде ничего не случиться. Михрумах Султан желает ему лишь благо.       Эмине Султан упрямо взглянула на собеседницу. Они были похожи внешне, как сестры, имели голубые глаза и светлые волосы, но нравы их кардинально отличались. Если Ясемин-хатун снаружи казалась твердой, то в душе была ранимой и мягкой. С Эмине Султан дела обстояли иначе. На первый взгляд она была воплощением света, была нежной, мягкой и доброй, но на самом деле имела твердых характер и готова была бороться за близких до последнего вздоха. — В таком случае, Михрумах Султан и для Бахарназ может пожелать благо, — промолвила Эмине Султан, взгляд которой стал твердым и уверенным. Ясемин-хаутн напряглась, услышав имя дочери. Она посмотрела на собеседницу и нахмурилась, не понимая, к чему она ведет. — Я посмотрю, как ты будешь волноваться, когда она решит отнять у тебя дочь. — При чем тут Базхарназ? Она всего лишь султанша, — не понимая произнесла Ясемин. Эмине Султан лишь закатила глаза и вздохнула, поражаясь глупости женщины. — Вот именно — султанша. Участь султанш династии, к сожалению, тоже не так радужна. Бахарназ Султан почти пятнадцать, пройдет год, может больше и Михрумах Султан решит устроить ее судьбу, — уверенно проговорила Эмине Султан, глядя с пылом на Ясемин-хатун, на лице которой мгновенно отразилось беспокойство. — Этого не будет, — покачала она головой, на что Эмине лишь усмехнулась. — Вы так уверенным в этом? — спросила султанша. — Так или иначе, но судьбы наших детей в наших руках. Я не позволю ей распоряжаться жизнью Сулеймана, — воинственно заметила она, и в голубых глазах Эмине Султан промелькнул стальной блеск, что говорило о том, что она готова на все ради единственного ребенка.