Перекрестки судеб

***

***

      Несколько дней стояла жара. Солнце пекло нещадно так, что на улицу невозможно было выйти днём. Обитатели дворца скрывались за его стенами, где можно было отыскать желанную прохладу. Лишь к вечеру жара отступала и становилось легче дышать. В главных покоях дворца Топкапы царила духота. Двери на террасу были распахнуты, но даже ветер не проникал в опочивальню правителя мира, от этого становилось ещё труднее. Султан Мехмед сидел на троне и угрюмо смотрел прямо перед собой. В последние дни он пребывал в сумеречном настроении. Порой, султан сам от себя уставал. Мужчина старался мыслить холодно и не давать чувствам взять верх над разумом, и это у него блестяще получалось. Многие считали его бессердечным и ледяным человеком, но они даже не подозревали, какие чувства бушуют у него в душе. — Повелитель, Райхан Ханум пришла, — сообщил вошедший в опочивальню Дервиш-ага. Мехмед, усмехнувшись, кивнул, давая понять, чтобы девушка вошла. Он сам её позвал, желая поговорить. Ей стоит привыкнуть к жизни во дворце, но как она это сделает, если заперта в четырёх стенах? Поэтому султан разрешил принцессе гулять в саду и передвигаться по дворцу в сопровождении верных слуг. Он ей ни капли не доверял и предпочитал знать о каждом шаге принцессы, понимая, что у неё есть все причины для ненависти.       Дервиш покинул опочивальню и через мгновение в покои вошла Райхан Ханум, облачённая в неизменное тёмно-коричневое, закрытое платье, полностью скрывающее её прекрасное тело от посторонних глаз. Султан лишь усмехнулся, заметив, что девушка в его присутствии старается закутаться в ткани, чтобы он не смотрел на неё. Однако все её попытки терпели крах, поскольку её неповиновение, дерзость и злость лишь распаляли в душе султана огонь, который бушевал в нём когда-то давно, казалось, в другой жизни, когда была жива Амрийе Султан. Только рядом с Райхан Ханум Мехмед чувствовал, что жив. Её гнев и ненависть не были похожи на молчаливую покорность и робость рабынь. Взгляд завораживал, будоражил кровь, и султану очень нравилось это чувство. Впервые за долгое он чувствовал себя человеком, а не ледяной статуей. Но была ли это любовь? Нет. Страсть, похоть, эгоистичное желание обладать, иными словами, всё, что угодно, но не любовь.       Султан Мехмед, двигаемый желанием получить в коллекцию новую игрушку, предпринимал попытки приручить непокорную девушку. Он одаривал её подарками и украшениями, однако Райхан лишь ухмылялась ему в лицо. Он разрешил ей гулять в саду, но девушка по-прежнему смотрела на него с гневом. Он велел слугам приносить ей книги, но даже это не тронуло принцессу. Но Мехмед не привык отступать. Мужчина воспринимал Райхан, как военный трофей и всеми силами желал заполучить его. Цена его не волновала. — Вы звали меня, о, великий султан, повелитель мира? — театрально всплеснув руками, вскрикнула Райхан Ханум, подходя к трону. А в следующий миг внезапно упала на колени, опустив голову. Весь вид её выражал покорность судьбе, однако султан готов был отдать руку на отсечение, что в глазах у принцессы в этот момент горел огонь злобы.       Мехмед опешил, вскинув брови. Да, похоже она решила довести его до сердечного приступа своими выходками. Вспомнить хотя бы то, как она пыталась поджечь свои покои, к счастью, служанка вовремя заметила неладное и пострадал только полог кровати. Дело в том, что несколько дней назад он на очередную дерзость принцессы, схватил её за руку и посоветовал помнить с кем она говорит. Похоже, девушка решила сыграть на его терпении. Замечательно. Сохраняя самообладание и стараясь не замечать театральщины, султан проговорил: — Да, я звал тебя, — он намеренно не приказывал ей встать. Всё-таки видеть представителя вражеской династии у своих ног — огромное удовольствие. К тому же Мехмеду было интересно, насколько далеко в этой игре зайдет принцесса. — У меня есть важная новость для тебя.       Мехмед видел, как напряглись плечи девушки, но она не подумала поднять головы. Тогда он протянул руку и, дотронулся пальцами до острого подбородка Райхан. Та вздрогнула и отшатнулась, словно от прокаженного. Но какой там, султан взял её за подбородок и велел посмотреть ему в глаза.       В карих глазах он впервые увидел смятение и волнение. Взгляд у Райхан был затравленный и напуганный, хотя она всеми силами пыталась показать обратное, словно она ни капли его не боится. Однако страх тлел на дне тёмно-карих глаз. Всё это льстило самолюбию мужчины. — Не спросишь какая? — спросил Мехмед с насмешкой в голосе. Райхан Ханум мотнула головой и от волнения провела кончиком языка по пересохшим губам. Жест был мимолетный, но его было достаточно, чтобы распалить в султане тёмные желания. Взгляд его тёмно-серых глаз потяжелел и потемнел, что не сулило ничего хорошего.       Принцесса не была похожа на ни одну из его женщин. Гюльбахар Султан была мудрой, Мехрибан Султан — слабой, Айнур Султан — завистливой. Халиме Султан — умной. Покойная Амрийе Султан была отважной. Но Райхан Ханум была совершенно другой. Она сочетала в себе непокорность, дерзость, в ней бушевало тёмное пламя, точно такое же, что пылало в душе Мехмеда в минуты ярости. Кроме того, принцесса была образована и в ней читалось достоинство и стать, которые нельзя было увидеть у рабынь гарема. Даже пленение не изменило того факта, что Райхан — принцесса. И султан Мехмед в глубине души понимал, что она будет сопротивляться до последнего и у него не получится сломить её волю. — А смысл спрашивать? — задала риторический вопрос Райхан, усмехнувшись. — Так я вам доставлю удовольствие.       Мехмед усмехнулся. Даже в этом она не хочет отдавать победу ему. Умница. — В таком случае, я тебя осчастливлю, — елейным голосом начал говорить падишах, отчего Райхан почувствовала липкий страх. — Между нами будет совершён никях для блага наших народов, — сухо проинформировал он, словно говорил о погоде, а не о собственной свадьбе. Райхан Ханум некоторое время молчала, пока до неё доходил смысл сказанных султаном слов. Она смотрела ему в лицо и не могла пошевелиться. В тёмно-карих глазах девушки отразился неподдельный ужас, губы скривились в презрительной усмешке. — Нет! — одними губами прошептала девушка, отшатнувшись от правителя. — Нет! — уже громче повторила она. — Да, любовь моя, да, — с издевкой промолвил султан Мехмед, наслаждаясь смятением девушки. Краска бросилась в лицо принцессы, она открыла-закрыла рот, в ужасе глядя на правителя. — Лучше убейте меня! — взмолилась Райхан Ханум, мечтающая освободиться от мучительного плена. Доброта султана была так же противна и ужасна, как и ненависть. Она ненавидела султана Мехмеда всем сердцем, но ещё больше боялась его, однако чувства взяли вверх над разумом, туманя его. — Почему вам так не терпится умереть? — спросил со смешком султан, встав с трона. Он приблизился к столику, на котором стояли закуски. Взял кувшин с вином и наполнил напитком кубок. — Я никогда не буду принадлежать вам! — вскрикнула принцесса, рывком вскакивая на ноги. В этом была вся Райхан. У неё с детства случались такие вспышки эмоций, которые застилали глаза, и она начинала творить необдуманные и дикие поступки. Её швыряло из крайности в крайность, эмоции чувства сменяли друг друга со скоростью ветра, и временами девушка не отдавала отчёт тому, что делает. Однако она всеми силами пыталась побороть эти тёмные импульсы и держать себя в руках, но за последние месяцы на неё столько всего свалилось: война, в гуще которой она побывала, убийство членов семьи, смерть отца, пленение и приезд в Топкапы, ставшей для Райхан золотой клеткой. Райхан наградила султана взбешенным взглядом. Но Мехмед не обратил на её слова внимания, он в несколько глотков осушил кубок, при этом не сводя взора с невесты. От показного равнодушия мужчины принцесса ощутила, как гнев в ней крепнет с каждым мгновением, но одновременно с этим в носу закололо, а к глазам подступили слёзы обиды. — Мне всё равно, — пожал султан плечами, отставив кубок на столик. После этого он приблизился к принцессе, которую трясло от гнева и едва сдерживаемых слёз. — Наш брак — это в первую очередь политический союз, на большее не рассчитывай.       Самолюбие так обожгло, что Райхан дёрнулась, словно от пощёчины. Она разгневанно посмотрела в глаза султана, который за эти дни бесчисленное количество раз унизил её и смешал с помоями. Мехмеду нравилось видеть её раздавленной. Она его военный трофей, награда за победу. Символ триумфа мести. — Больно вы мне нужны, — прошипел гневно Райхан и уже хотела покинуть султанскую опочивальню, как тот вдруг схватил её за руку и грубо притянул к себе. — Отпустите меня! — истерично вскрикнула девушка, упираясь свободной рукой в широкую мужскую грудь. Но султан только сильнее сжал хрупкое запястье. Райхан поморщилась от боли. О, Аллах, откуда в этом человеке столько ненависти и злобы? Принцесса предприняла бесполезную попытку освободиться, а когда султан Мехмед наклонился к ней, замерла, как кролик перед удавом. В её глазах стояли слёзы, губы дрожали. — Я могу сделать с тобой всё, что пожелаю. Подумай, стоит ли меня злить, — обманчиво ласково прошептал Мехмед на ухо жертве. Она дернулась, желая отстраниться, но султан по-хозяйски опустил руки на её талию и притянул к себе. Ощутив его сильное тело, Райхан покраснела ещё больше, на этот раз от смущения, а не от злости. В конце концов султан Мехмед был весьма хорош собой. И в голове принцессы промелькнула недостойная мысль, если бы он не был её врагом, то она была бы не против брака с ним.       Словно прочитав её мысли, падишах довольно усмехнулся, а в следующий миг впился требовательным поцелуем в губы девушки. Та мгновенно замерла, поражённая действиями султана Мехмеда. В свои шестнадцать лет Райхан не ведала ни любви, ни ненависти и когда-то мечтала о большой и чистой любви. Однако жизнь внесла коррективы, и Райхан пришлось позабыть о мечтах.       Опомнившись, девушка попыталась вывернуться из крепких объятий мужчины, но султан лишь сильнее прижал её к себе, не давая возможности отстраниться. Он целовал её с таким напором и гневом, словно в нём плескались злоба и ярость. Райхан Ханум почувствовала, как язык мужчины проникает ей в рот, как воздуха становится всё меньше и меньше, а сильные мужские руки скользнули вдоль спины и взяли её за завитые темные волосы. Золотая заколка, удерживающая волосы на затылке, впилась в кожу головы. Райхан вскрикнула от мучительной боли, но ответом ей послужил тихий смех султана. Он отстранился на мгновение и посмотрел в её покрасневшее лицо, после чего вновь поцеловал с всё теми же властностью и напором. Страшась того, что может произойти, принцесса попыталась отстраниться, но бесполезно. Хватка у правителя стальная. Девушка едва слышно всхлипнула, почувствовав, как Мехмед задрал подол её платья, и его рука скользнула вверх по бедру. Не трудно догадаться, чего он желал.       Однако спасение всё-таки пришло. Видимо, Аллах сжалился над принцессой. В дверь внезапно постучали, и султан, опомнившись, сделал шаг назад. Райхан отскочила от него, чувствуя, как горят места его прикосновений. Девушка не знала, куда деть себя, поэтому стояла, опустив голову с слезящимися от унижения глазами и пылающими щеками.       — Твоя невинность станет моим подарком в брачную ночь, — негромко заметил султан Мехмед и с триумфом взглянул на девушку. Та оскорблённо на него посмотрела и усилием воли подавила слёзы, готовые вот-вот вырваться наружу бурным потоком. Хотелось поскорее покинуть общество этого жестокого мужчины, спрятаться в опочивальне и дать волю слезам.       О, Аллах, почему этот человек такой жестокий и злобный, неужели в нём нет ни капли сострадания? Райхан ненавидела султана за разрушенные мечты, она готова была причинить ему боль, адские муки, но боялась его до дрожи в коленях. Человек, уничтоживший династию Сефевидов только из-за желания отомстить, опасен, мало ли, что придёт ему в голову. Наверное, народ Османской Империи даже не понимает, кто занял престол. — Валиде Дефне Султан, — объявил стражник, двери отворились и в покои вошла женщина, облачённая в закрытое тёмно-синее платье без вычурной вышивки.       Райхан украдкой посмотрела на женщину, породившую такое чудовище, и удивилась. Султан Мехмед совершенно не был похож на светловолосую и кареглазую мать. В облике Валиде Султан читалась стать, несмотря на возраст, а ей, как полагала принцесса, было около пятидесяти лет, султанша сохранила стройность. Взгляд у неё был спокойный и мудрый, не такой бесстрашный и ледяной, как у её сына. Однако сеточка морщинок на лице говорила, что Дефне Султан перенесла в жизни не мало невзгод. — Сын мой, здравствуй, — с мягкой улыбкой проговорила Дефне Султан, приблизившись к падишаху. — Ты не зашёл ко мне утром, я начала беспокоиться, — она со всё той же улыбкой всмотрелась в глаза сына, словно пыталась в них что-то прочитать. — Всё в порядке, матушка, — уважительно промолвил султан, поцеловав руку матери.       Райхан с интересом, затаив дыхание, наблюдала за развернувшейся картиной. Султан Мехмед любил мать, как и любой ребенок. Султанша же, кажется, души в нём не чаяла, несмотря на все его недостатки. Принцесса помрачнела, вспомнив о своей матери, которую даже не помнила. Она умерла, давая ей жизнь. Ах, сколько ночей она провела без сна, лелея в душе мечту хоть один раз увидеть матушку, обнять её? Наверное, она была такой же светлой, как и Валиде Дефне Султан. — Мы с Райхан Ханум обсуждали нюансы нашего брака, — промолвил султан Мехмед и едва заметно ухмыльнулся, взглянув на вздрогнувшую принцессу.       Дефне Султан взглянула на притихшую девушку, и в её глазах отразилось беспокойство. Она не особо поверила словам сына, скорее всего, он просто поставил принцессу перед фактом, проигнорировав её желания. Дефне как никто другой знала эту черту сына, что он никогда не считался с мнением окружающих, даже ей, его матери, приходилось с ним не просто, но разве это может уменьшить любовь матери? Нет. — В самом деле? — с притворным изумлением спросила Дефне Султан. — Когда же состоится торжество? — Полагаю, через месяц после свадьбы Назлы и Раны Султан, — ответил падишах. Было очевидно, что он хотел разграничить свою свадьбу с свадьбами племянниц. В конце концов, они дочери погибших шехзаде, а он — султан. — В таком случае необходимо начать подготовку, — промолвила Дефне султан, в очередной раз посмотрев на Райхан Ханум, которая подавила разочарованный вздох. — Райхан, не составите ли вы мне компанию на вечерней прогулке? — спросила Валиде Султан. Райхан Ханум метнула затравленный взгляд на султана и по его красноречивому взгляду поняла, что лучше согласиться. Наверное, он будет в гневе, если она расстроит его мать. — С радостью, султанша, — бесцветным голосом отозвалась принцесса. — В таком случае можешь идти, — бросил небрежно султан Мехмед и больше не обращал внимания на девушку. Та покинула опочивальню, радуясь, что смогла сохранить честь и достоинство.       Дефне Султан проводила принцессу сочувствующим взглядом и поджала губы. Она догадывалась, в каких красках её сын объявил о свадьбе. А скорбное лицо девушки лишь подтверждало её догадки. В сердце поднималась волна сочувствия. Ещё одна девушка будет несчастна в стенах дворца. — Мехмед, мне нужно поговорить с тобой, — натянуто улыбнулась Дефне Султан. — Мы уже говорим, матушка, — ухмыльнулся правитель, садясь на трон. В следующий миг он похлопал рукой на место рядом с собой. Султанша в удивлении на него посмотрела. Не каждый день тебя удостаивают чести сесть на Османский Престол. Дефне Султан, улыбнувшись, приблизилась к сыну и села рядом с ним. — О чём вы хотели побеседовать, Валиде? — спросил правитель, взяв мать за руку. — Меня беспокоит Михрумах Султан, — промолвила Дефне Султан задумчиво. — Она несколько дней назад прибыла в столицу, но так и не предстала перед тобой. — Я знаю, что моя любимая сестра в столице, мама, — улыбнулся султан Мехмед, хотя глаза его не выражали радости. Он был чем-то обеспокоен. — Осман уже успел поделиться тем, как плохо с ней живётся под одной крышей. — У Михрумах всегда был характер не самый покорный и приятный, она рано лишилась матери, — заметила султанша. — Жаль, что я не смогла заменить ей мать. — Вашей вины здесь нет, Валиде, — поспешил заверить мать султан Мехмед. Дефне Султан с волнением посмотрела на него и, собравшись с мыслями, спросила: — Ты хочешь дать мужу Раны Султан должность в столице? — султан кивнул, отчего его мать нахмурилась. — Михрумах очень близка с Раной… — Вы боитесь, что она будет обитать в столице и начнёт строить козни против меня? — спросил Мехмед напряжённо. Он и сам об этом думал. — Если бы не было Сулеймана, то я ничего не сказала бы, — промолвила Дефне, заметив взгляд сына, она поспешила добавить: — Ты поступил справедливо и правильно, сохранив мальчику жизнь, но нужно тщательно следить за его окружением. — Я понимаю, — кивнул султан, встав с трона. Он заходил по опочивальне, напряжённо о чём-то размышляя. — Я думал дать Касиму-бею должность при дворе, но, полагаю, в Алжире его таланты нам больше пригодятся.       Дефне Султан с облегчением вздохнула. Теперь у Михрумах нет повода надолго задержаться в столице. Всё-таки со старшими дочерями она не очень близка, а с Айлин Султан постоянно ссорится. — Справедливое решение, — кивнула Валиде Султан, радуясь, что смогла так быстро убедить сына убрать ненужного человека из столицы. Дефне Султан не любила сюрпризов и предпочитала теперь всё и всегда контролировать. Всё-таки, наученная горьким опытом, она больше не надеялась на Аллаха. Он не уберег её мужа и детей, не защитил их от вражеских стрел. Султанша поклялась, что любой ценой убережёт единственного оставшегося в живых сына.

***

      Она вошла в светлую опочивальню и окинула равнодушным взглядом интерьер. Девушка часто приходила в эту часть дворца, где обосновался её младший брат. Когда-то покои были самыми просторными во дворце, всё-таки на протяжении многих поколений их занимали наследники Османского Престола. Теперь же они были заставлены книжными шкафами, столиками, ломившимися от листов пергамента и каких-то чертежей.       Ханзаде Султан взглянула на брата, сидящего за письменным столом над очередной книгой. Девушка нахмурилась, недовольная тем, что её появления не заметили. Она демонстративно покашляла, привлекая внимание.       Осман вздрогнул всем телом и взглянул на сестру. На его лице промелькнуло раздражение, однако шехзаде быстро спрятал его, увидев сестру. — Я вижу ты настолько увлечен, что не рад приходу старшей сестры? — иронично заметила Ханзаде и, не дождавшись позволения, села рядом с братом на тахту. Она покосилась на записи, над которыми корпел Осман, однако он поспешил спрятать их. — Я всегда рад тебя видеть, — натянуто улыбнулся шехзаде. Говорил он всегда не громко и спокойно, отчего казалось, что он не может испытывать ни каких чувств, как и отец, однако кроме внешности Осман ничего не унаследовал от родителя. Юноша встал с тахты и, подойдя к столику с лекарствами, взял маленький стаканчик и накапал в него снадобье. — Может прогуляемся вечером? — спросила Ханзаде с надеждой. Она не любила сидеть в четырёх стенах и любила свободу в противовес брату, разумеется. Осман же предпочитал проводить время в одиночестве, с книгой. Помимо этого, он довольствовался обществом матери. Гюльбахар Султан никогда не отвлекала сына от дел и могла молча сидеть рядом и вышивать, изредка на него поглядывая. Пожалуй, султанша была единственным человеком, с которым Осман хорошо ладил. Всё-таки они имели похожие характеры и молчаливо поддерживали друг друга. Шехзаде был сильно привязан к матери и любил её всем сердцем. В конце концов отца он не видел шесть лет, а мать всегда была рядом. Кроме матери Осман иногда проводил время с бабушкой, помогал ей проверять счета. Он был умен не по годам, поэтому ему не составляло труда провести анализ расходных книг гарема.       Но большую часть времени шехзаде проводил в собственных покоях. О, как он их отвоевывал у матери. Гюльбахар Султан так переживала за сына, что не хотела, чтобы ему выделили отдельные комнаты. Султанша, переживающая за единственного ребёнка, пыталась оградить его от всех бед. Мальчик рос болезненным и слабым, его мучали ночные кошмары, иногда случались судорожные припадки, а с осени по весну он не вылезал из простуд. С таким здоровьем ему нужно беречь себя, поэтому о верховой езде и тренировках на улице речи не шло. Кроме того, шехзаде быстро уставал. — Мне нужно дописать картину, — заметил угрюмо Осман. Ханзаде Султан поджала губы. В противовес брату она росла сильной здоровьем и духом. В ней бурлила энергия, готовая вот-вот вырваться наружу. С годами различия между ними только усиливались, но Ханзаде никогда не забывала, что они брат и сестра. Девушка любила всех братьев и сестёр, но к Осману относилась особенно трепетно, как и мать. — Отец сказал, что нанял для твоего обучения воина. Он научит тебя управляться с луком и саблей, — улыбнулась девушка. Осман внезапно вздрогнул и побледнел. Пергаменты, которые он собирал со стола, выпали из его рук и рассыпались по полу. — С тобой всё в порядке? — спросила султанша, заметив в глазах брата настоящий страх. — Да, всё в порядке, — бесцветным голосом отозвался наследник. — Подумаешь, опозорюсь на глазах у отца, — с робким сарказмом заметил он. — Не говори глупостей, Осман, — отмахнулась Ханзаде Султан, хотя прекрасно знала, как Осман владеет саблей. Но не могла же она ему сказать об этом. Девушка начала помогать шехзаде собирать пергаменты и увидела красивый рисунок девушки с розой в руках. Она взяла его в руки и впилась взглядом в изображение. Султанша без труда узнала изображённую девушку, это была Райхан Ханум, о которой уже вторую неделю судачили в гареме.       Осман, заметив, что рисунок рассматривает сестра, беспринципно вырвал его из рук султанши и спрятал. Ханзаде Султан не без удивления взглянула на брата. С каких это пор он так реагирует? — Красиво нарисовал, — промолвила девушка, с интересом глядя на шехзаде. — Спасибо, — ответил Осман. — Увидел её в саду и решил изобразить. — Вот как, — усмехнулась султанша. — А мой портрет обещаешь написать уже два года, но дальше обещаний дело не уходит, — с притворной обидой сказала она. Шехзаде неожиданно улыбнулся и посмотрел на Ханзаде. Он сделал к ней шаг и, глядя в глаза, искренне произнёс: — Раз обещал написать, значит напишу, — султанша усмехнулась, не понимая лжёт ли он или говорит правду. Хотя раньше она не замечала за ним привычку лгать. Это больше подходило Ферхату или Селиму. — Я просто хочу в совершенстве овладеть навыком, чтобы передать всю твою красоту.       Ханзаде Султан мягко улыбнулась. Похоже, её брат повзрослел, раз освоил оружие лести.

***

      Вычурная карета остановилась у порога большого двухэтажного дома, напоминающего больше дворец. Михрумах Султан, довольно улыбнувшись, вместе с верной служанкой Наиле-хатун покинула карету и, оглядевшись, поспешила к дверям. Она решила нанести неожиданный визит, подумав, что тогда увидит более полную картину. Султанша решила не брать с собой младшую дочь, рассудив, что чем меньше людей знает о её планах, тем лучше. К тому же её старшие дочери ясно дали понять, что не собираются принимать участие в авантюрах матери. Из-за этого султанша злилась на них, но ничего не могла сделать. Она пыталась найти подход к Айлин Султан, но девушка настолько изменилась за прошедшие годы, что влиять на неё стало невозможно. Не то, чтобы у Михрумах раньше получалось, но теперь Айлин была неприступна, как скала. К тому же она запросто могла выставить мать и младшую сестру за порог.       Михрумах Султан несколько раз постучала кованным кольцом по двери и начала ждать. Минуты текли мучительно медленно, и султанша начала нервничать. Что, если их уже нет в живых? Или их отправили в какую-нибудь ссылку, чтобы убить? Однако дурные мысли рассеялись, как утренний туман, послышались шаги и дверь отворилась. — Госпожа, — вскрикнула чёрноволосая женщина в простом платье, в ней Михрумах узнала служанку Ясемин-хатун, Гюльфем. — Добрый день, — кивнула султанша, проходя в дом. Она придирчиво обглядела обстановку, но не увидела ничего подозрительного. Интерьеры, конечно, не были столь роскошны, как в Топкапы, но жили они явно безбедно. — Госпожи пьют чай, — промолвила Гюльфем и указала на лестницу, ведущую на второй этаж. Михрумах Султан, не дожидаясь приглашения, начала подниматься по лестнице, Гюльфем и Наиле засеменили следом. Султанша, поднявшись на второй этаж, услышала голоса, доносившееся за двустворчатыми дверьми. Приблизившись к ним, Михрумах отворила их и вошла в светлую опочивальню, оформленную в бежевых тонах, любимых цветах Ясемин.       В покоях собралась вся семья покойного шехзаде Абдуллы. Две светловолосые женщины, облачённые в одинаковые тёмно-синие платья без излишеств вроде кружев или вышивки, сидели на подушках и разговаривали. Помимо них за столиком сидели девочка, почти девушка, в которой без труда Михрумах узнала Бахарназ Султан, и мальчик восьми лет с чёрными, вьющимися волосами, чёрными глазами и смуглой кожей. — Султанша. Моё вам почтение, — промолвила Ясемин-хатун уверенно, переглянувшись с Эмине-хатун, которая поспешила встать, как и её наставница. От Михрумах не укрылось, как Эмине словно попыталась закрыть собой сына, чтобы султанша на него не смотрела. — Здравствуй, Ясемин, давно не виделись, — холодно улыбнулась Михрумах Султан, проходя вглубь опочивальни. Она не сводила взгляда с мальчика, который в ответ заинтересованно на нее смотрел, поскольку видел впервые в жизни. — Какова причина вашего визита? — прямо спросила Эмине, за что была награждена ледяным взором от султанши. Михрумах не обращала внимание на Эмине-хатун, которая по собственной глупости лишилась положения, богатства, титула и власти. Она — мать наследника, однако девчонка предпочла остаться в стороне от всех сколок, якобы пыталась уберечь сына. Михрумах же считала Эмине слабой и недостойной её внимания. Такая только будет мешаться, однако она не ожидала, что Эмине рискнёт открыть рот. — Вы так не рады мне? — спросила Михрумах Султан, смерив ледяным взором Эмине-хатун. За прошедшие годы девушка повзрослела, похорошела и теперь мало напоминала нескладную девчонку, которой она была несколько лет назад. Изменился и взгляд наложницы, в голубых глазах теперь сквозила мудрость и спокойствие, однако складка меж бровей говорила, что Эмине имеет собственное мнение и готова отстаивать его любой ценой. — Что вы, госпожа, — попыталась сгладить разлившиеся в воздухе напряжение Ясемин-хатун. Она опасливо поглядывала на султаншу, прекрасно зная о её тяжёлом и требовательном характере. Всё-таки много лет назад именно Михрумах Султан купила её, Ясемин, на невольничьем рынке и отправила учиться. От неё же наложница получила имя. Раньше её звали Розалина, и она даже не подозревала, какую участь для неё готовит судьба. — Для нас честь принимать вас.       Михрумах Султан так посмотрела на неё, что женщина подавилась следующей фразой и предпочла промолчать. Султанша же переключила внимание на Бахарназ Султан, которая тайком её разглядывала. — Бахарназ, наша весна, как ты прекрасна, — улыбнулась Михрумах Султан, разглядывая племянницу. Девушка робко улыбнулась. Пережитые потрясения не прошли для неё даром. Из активного, жизнерадостного и неуправляемого ребёнка, Бахарназ стала тихой и спокойной, могла часами на пролёт что-то читать, сидя в покоях или же в беседке, расположенной в саду. Теперь от неё нужно было вытягивать слова, в противном случае султанша почти всегда молчала. Только рядом с братом она оживала. Все эти метаморфозы вызывали у её матери, Ясемин, беспокойство, однако она списывала все на взросление. — Здравствуйте, — смущённо покраснев, пролепетала султанша, отведя взгляд. — Скоро, дай Аллах, замуж выйдешь, и никого краше тебя не будет, — продолжала говорить Михрумах Султан, думая, что совершает благо. Однако Бахарназ Султан внезапно побледнела и с тревогой посмотрела на мать. — Султанша, прошу, разделите с нами трапезу, — улыбнулась Ясемин-хатун, не желая тревожить в лишний раз дочь. Служанка принесла ещё одну подушку для госпожи, и женщины расположились за столиком.       Михрумах Султан же украдкой рассматривала восьмилетнего Сулеймана, который сидел рядом с матерью. Мальчик ел рис, но поглядывал в сторону лукума. Заметив это, султанша пододвинула чашечку к племяннику, тот робко улыбнулся и протянул руку к сладостям. Однако вмешалась его мать: — Сулейман, помнишь, что я тебе сказала? — строго вопросила Эмине-хатун. Сулейман посмотрел на неё чистыми тёмно-карими глазами и насупился. — Сладкое только после еды, — вздохнул он. — Полагаю, от одного кусочка лукума ничего не будет, — возразила с кривой усмешкой Михрумах Султан. Эмине посмотрела на неё и улыбнулась, как показалось султанше снисходительно, что не очень ей понравилось. — Вы, безусловно, правы, но не стоит перебивать сладким аппетит, — заметила Эмине-хатун, решительно убирая от сына сладости. Мальчик вздохнул и принялся доедать рис.       Михрумах Султан поджала губы, было очевидно, что мальчик находится под влиянием матери. Будет не просто подтолкнуть их к действиям. Ну ничего, Рана выйдет замуж, останется в столице, и у неё появится больше времени, чтобы повлиять на мать шехзаде Сулеймана, а если нет… Что же, на нет и суда нет. Топкапы. Покои Гюльбахар Султан.       — Вы так прекрасны, султанша, — искренне сказала служанка Фатьма-хатун, протягивая своей госпоже шкатулку, в которой лежало жемчужное ожерелье. Гюльбахар Султан ответила на комплимент улыбкой, что очень её красило. Давно она не ощущала такого спокойствия и мира в душе. Долгие годы её изводила ревность и безответная любовь к мужу, который словно не замечал её страданий и боли. Гюльбахар до сих пор помнила, как бессильно наблюдала за счастьем соперницы и любимого человека, как жаждала мести за унижение и разбитые надежды, как рыдала ночами до головной боли и тошноты.       В памяти султанши осталась и ночь нападения разбойников на Топкапы. Проклятые наёмники хотели убить её сына, но Гюльбахар Султан нашла способ спасти детей пусть и ценой собственной чести. Те дни она вспоминала с содроганием, мечтала забыть их, но потом всё же приняла мучительные воспоминания. Теперь они – часть её души, часть её прошлого. Они сделали её сильнее и умнее. Ей тогда казалось, что страданиям нет конца и края. Гюльбахар не хотела жить, но наличие детей удержало на краю пропасти. Ради Ханзаде и Османа она нашла в себе силы жить. Султан Мехмед, потерявший в пламени восстания беременную жену, окружил первую жену заботой. Если бы Гюльбахар смогла себя пересилить, то сейчас бы она властвовала в его сердце, но она отказалась.       Со временем раны затянулись, боль притупилась, султанша нашла в себе силы радоваться жизни, понимая, что есть вещи пострашнее насилия и жестокости. Например, потеря ребёнка. Гюльбахар Султан видела мучения Валиде Султан, потерявшей за год троих детей и мужа, и никому не желала такой боли. Гюльбахар Султан больше не чувствовала той любви, которая пылала подобно пожару у неё в душе, а потом сжигала её до пепла день за днём. Любовь прошла — осталось взаимоуважение.       Султанша надела жемчужное ожерелье, потом позволила служанке закрепить в её волосах диадему со все теми же жемчужинами, к которой был прикреплен тёмно-синий платок в тон платью. — Ханзаде у себя? — спросила негромко Гюльбахар Султан. С дочерью она не была так близка, как с сыном, поскольку у неё был совсем другой тип характера. Однако султанша по мере сил пыталась окружать её заботой и любовью. Да, Ханзаде думала, что ей не нужна нежность и материнская ласка, что она выше этого, но султанша всё ещё оставалась маленькой девочкой в глазах матери. — Я видела, как Ханзаде Султан шла на мужскую половину дворца, — ответила Фатьма-хатун. Гюльбахар Султан кивнула своим мыслям. Похоже, дочь решила навестить брата, или отца, что более вероятно. Почему-то она с детства тянулась к отцу. Может, виной тому ссылка Гюльбахар после рождения Османа?       Гюльбахар Султан хотела ещё что-то спросить, но не успела, поскольку двери распахнулись, и в покои вошла Халиме Султан, облачённая в зелёное платье с золотыми вставками на лифе. — Султанша, — Халиме вежливо улыбнулась, отчего Гюльбахар напряглась. Они не были подругами, изредка обменивались вежливыми фразочками, как того требовали приличия, поэтому визит Халиме Султан стал полной неожиданностью. Что, интересно, ей понадобилось? — Халиме Султан, добрый день, — уважительно и сдержанно сказала Гюльбахар Султан, внимательно глядя на третью жену султана Мехмеда, которая казалась напряжённой и чем-то встревоженной. — Что вас привело в мои покои, госпожа? — поинтересовалась Гюльбахар Султан, жестом приглашая гостью к тахте. Две жены правителя Османов сели на тахту, словно лучшие подруги. Обе выглядели напряжёнными. Гюльбахар Султан размышляла, что привело к ней Халиме Султан. Халиме Султан же думала, правильно ли она поступает. — Может, щербета? — предложила, как радушная хозяйка, Гюльбахар Султан, стремясь заполнить тишину. Халиме Султан кивнула, облизав губы. Внимательная Гюльбахар заметила этот жест и поняла, что Халиме волнуется. Она велела служанке сходить на кухню за щербетом. Когда служанка удалилась, Халиме Султан, наконец, заговорила: — Гюльбахар Султан, я пришла к вам, поскольку нуждаюсь в вашей помощи, — султанша на мгновение замолчала, наблюдая за собеседницей, которая нахмурилась. — Мы обе знаем, кого Повелитель привёз во дворец из далекой Персии. — Вас беспокоит Райхан Ханум, — догадалась рыжеволосая госпожа и улыбнулась, полагая, что Халиме двигает ревность. Но она ошиблась, думая так. Халиме Султан была привязана к Повелителю, как к отцу своих детей, но любила ли она его? Нет. В гареме любви не существует. — Я не переживаю за своё положение возле султана Мехмеда, — заговорила Халиме Султан. — В этом мы с вами похожи. Мы не стремимся завладеть его сердцем. Гюльбахар Султан криво усмехнулась. Да, уж, не стремится. Она вспомнила, как Халиме и Айнур воевали в первые годы правления султана за его покои, пока Мехмед не пресёк это. Вся вина за сколки по какой-то причине легла на Айнур Султан, и её отношения с султаном Мехмедом после этого сильно испортились, хотя казалось, что уже некуда. — Райхан Ханум — свободная мусульманка, в ней течёт кровь династии Сефевидов. Она не имеет права находиться в гареме, — продолжала говорить Халиме, тщательно подбирая слова. — Скорее всего, султан пожелает заключить с ней никях, — заключила Гюльбахар Султан, не чувствуя былой ревности. Она вспомнила о том страшном дне, когда узнала о никяхе шехзаде Мехмеда и Амрийе-хатун. Тогда её мир рухнул, а сердце разбилось на мелкие осколки. Теперь же Гюльбахар не чувствовала боли и страданий. — Желание Повелителя — закон, но… — сказала Халиме Султан, но осеклась, словно не знала, как продолжить. В ее зелено-карих глазах отразилось волнение, что очень не вязалось со спокойным нравом султанши. — Вы переживаете, что Райхан Ханум, как дочь убитого шаха Исмаила, начнёт мстить? — спросила Гюльбахар, без труда поняв паузу собеседницы. Та кивнула, радуясь, что рыжеволосая госпожа без труда её понимает. — Если у неё родится сын, то наши сыновья будут в смертельной опасности, — продолжила Халиме Султан, отчего Гюльбахар побледнела, прекрасно понимая, что может произойти. Гипотетический сын Райхан Ханум, рождённый в законном браке от союза двух правящих семей, будет иметь больше шансов занять трон. А если Райхан решит отомстить за падения своей династии, если возжелает власти? — Прежде, чем действовать, нужно убедиться, что наши опасения правдивы, — сказала Гюльбахар Султан. Халиме Султан кивнула, радуясь, что смогла найти союзника.

***

      Бирсен-хатун вошла в опочивальню и увидела сестру, сидящую на тахте. Айнур Султан обхватила голову руками, запустив в платиновые волосы пальцы и тяжело дышала. — Что с тобой, Айнур? — испуганно спросила Бирсен, подходя к низкому столику. Поставив на него поднос с яствами, девушка поспешила к сестре.       Султанша подняла голову, и служанка увидела насколько уставшей она была. Лицо ее побледнело и утратило естественные, здоровые краски, под глазами залегли тени, а сами глаза покраснели от недосыпа и слез. Айнур Султан мрачно взглянула на сестру и вздохнула. Уныние и тревоги проникали в ее сердце, превращая здоровую и умную девушку в жалкую тень.       В такие моменты, глядя на старшую сестру, Бирсен думала, как бы сложились ее отношения с шехзаде Джихангиром, если бы он остался в живых. В юности Бирсен думала, что сможет его удержать, и шехзаде будет любить только ее, у них родятся чудесные дети, а потом, при удачных обстоятельствах он взойдет на престол, и все будут счастливы. Правда, Бирсен не задумывалась, куда бы делись другие наследники.       Но теперь, глядя на Айнур Султан, которая страдала от невзаимной любви и страшной по силе ревности, Бирсен понимала, что ее жизнь рядом с шехзаде Джихангиром не была бы столь прекрасной. В конце концов молодость быстро проходит, а вокруг много красивых наложниц. Джихангир забыл бы Бирсен, полюбил бы другую и вряд ли бы у нее хватило сил бороться за его любовь.       Да, шехзаде Джихангир не был столь жесток, как его старший брат, он в противовес ему был улыбчив и весел, но Бирсен часто видела на дне его серых глаз злость и осадок негодования. Было понятно, что худшие свои черты шехзаде скрывал ото всех. Однако все это не изменяло того факта, что Бирсен тосковала по возлюбленному, она перечитывала его стихи и плакала ночами в подушку, сгорая в пламени боли. Ночами она видела его во снах вместе с их ребенком. Это была чудесная девочка с золотыми кудрями отца и ее голубыми глазами. Наверное, они воссоединились на небесах и теперь ждут ее там. — Айнур, — Бирсен, заметив, что сестра снова ушла в себя, дотронулась до ее плеча. Та вздрогнула и затравленно посмотрела на нее. — Я что-то задумалась, — пробормотала потерянно девушка и, встав, заходила по опочивальне, заламывая руки. Бирсен лишь покачала головой. С той поры, как султан вернулся из военного похода, Айнур сама на себя не походила. Она прекратила прогулки в саду, хотя раньше могла часами гулять и наслаждаться природой. Девушку терзало безразличие правителя, она плохо спала ночами, похудела и подурнела от тревог.       К тому же она ждала. Ждала прихода Повелителя, ждала хальвета, ждала счастья. Именно поэтому султанша продолжала следить за собой, она верила, что султан Мехмед позовет ее в покои. Айнур начинала готовиться к вечеру во второй половине дня. Она посещала хаммам, где служанки делали ей массаж, втирали в кожу душистые масла, мыли волосы, чтобы они были чистыми и приятно пахли. После слуги укладывали длинные волосы госпожи в изысканные прически. Айнур Султан облачалась в красивые и очень дорогие платья, на которые спускала почти все жалованье. За несколько месяцев до возвращения правителя из похода она заказала у портных несколько роскошных нарядов, что уж скрывать, вкус у нее был отличный, но только никто не мог этого оценить. Украшения султанша тоже давно распределила, чтобы они гармонично сочетались с нарядами, но все бесполезно.       Облачившись в красивое платье, надев дорогое украшение, уложив волосы, Айнур Султан садилась на тахту и чаще всего читала вместе с сыном, пока Бирсен-хатун учила Асхан Султан, которой не хватало матери, вышивать. Айнур Султан ерзала в ожидании, поглядывала на дверь, ожидая прихода евнуха с благой вестью, но дни шли, менялись наряды и украшения, а приглашение в султанскую опочивальню так и не поступило.       Поздней ночью, когда надежда окончательно умирала в душе султанши, она, с трудом сдерживая слезы боли и унижения, снимала украшения и платье, а потом занимала пустую постель, чтобы дать волю слезам.       Просыпалась султанша рано утром. Не взирая на самочувствие и усталость, она сама приводила в порядок сына, который во всем был похож на нее и очень переживал из-за того, что отношения с братьями и отцом не складываются. После этого Айнур Султан отдавала приказ накрыть на стол, завтракала в компании детей, рассеяно отвечала на вопросы сына, а потом велела Бирсен отвести детей на уроки. Сама же, оставшись одна, смотрела в одну точку, понимая, что медленно, но верно сходит с ума от удушающей любви, которая никогда не приносила ей радости. В такие моменты Айнур Султан, как никогда осознавала, что отец был прав: она копия матери, такая же слабая, ничтожная и глупая. — Давай погуляем в саду, — пытаясь отвлечь сестру от мрачных мыслей, предложила Бирсен. Айнур смерила ее таким взглядом, что служанка побледнела. — Мое терпение на исходе, — сардонически улыбнулась султанша. — Гюльбахар, Мехрибан и Халиме я еще могла терпеть, сжав зубы, но эту Фериде… — Айнур, — предостерегающе прошептала Бирсен. — Повелитель накажет тебя, если ты вновь покусишься на его гарем, и ссылкой ты вряд ли отделаешься.       Однако увещевания служанки не подействовали. В уставших и заплаканных глазах Айнур зажегся маниакальный огонек, говорящий, что она готова абсолютно на все. Да, султанша долго терпела наложницу, которая почему-то увлекла падишаха. Айнур видела ее и не понимала, что именно привлекло Мехмеда. Фериде была глупа и абсолютно пуста. — Ты права, — нехотя признала султанша. — Нужно сделать так, чтобы Повелитель сам отвернулся от нее… — У меня есть кое-какие мысли, — ухмыльнулась Бирсен-хатун. — Повелитель никогда не даст в обиду Гюльбахар Султан, сам он может сколько угодно обижать ее, но никому не позволит ее огорчить. Она мать наследника престола… — Не напоминай об этом недоразумении, — покачала головой Айнур Султан, вспомнив про шехзаде Османа, который был до того ничтожен, что вызывал больше смеха, чем зависти. — Я веду не к этому, — возразила Бирсен, мягко улыбнувшись. — Если спровоцировать конфликт между Гюльбахар и Фериде, а потом доложить о нем Правителю… — Он вышлет Фериде из Топкапы, — мстительно улыбнулась Айнур Султан, а после с благодарностью взглянула на служанку. Как же ей самой это в голову не пришло? — Я все устрою, не переживай, на тебя никто даже не подумает, — улыбнулась Бирсен, она была счастлива, что увидела на лице сестры улыбку. — Спасибо, что бы я без тебя делала, — с усмешкой заметила султанша. Бирсен, услышав похвалу довольно улыбнулась и смущенно покраснела. Было безумно приятно слышать теплые слова, пусть и сказанные таким тоном.       Бирсен-хатун, спросив нужно ли что-то сестре, получила отрицательный ответ и поспешила в гарем, где сейчас после уроков отдыхали наложницы. Шехзаде Селим и Асхан Султан были на уроках, которые закончатся не скоро. Можно было немного отдохнуть, хотя Бирсен решила использовать свободное время с пользой для сестры. Девушка, конечно, любила отдых, прогулки и спокойствие, но сестру, о которой узнала восемь лет назад, любила намного больше. Айнур Султан — ее единственный родной человек, и ей было больно видеть сестру в таком состоянии. Казалось, что боль причиняют ей, а не Айнур, поэтому Бирсен решила сделать все, чтобы облегчить мучения сестры. А для этого нужно устранить новую фаворитку Повелителя.       Войдя в главную комнату гарема, Бирсен-хатун огляделась и среди десятков красивых и привлекательных рабынь увидела Фериде-хатун. Это была невысокая девушка с голубыми, немного раскосыми глазами и светлыми волосами. Новую фаворитку с натяжкой можно было назвать красавицей, она была скорее милой, чем красивой. Непонятно, почему выбор Повелителя пал именно на нее, когда в гареме есть девушки и привлекательнее. Фериде-хатун сидела в компании подруг на тахте и, поедая сладости с подноса, рассказывала о ночи в объятьях султана. Повелителя не было во дворце шесть лет, за это время почти всех старых наложниц выдали замуж, продали или выслали в Старый дворец и в гарем купили новых рабынь, которые султана Мехмеда ни разу не видели. Однако это не мешало им мечтать о встречи с ним.       Сама Бирсен лишь посмеивалась над наложницами. Она видела, как из-за Повелителя страдает ее сестра, поэтому не испытывала положительных чувств к султану. В Бирсен была уверенность, что шехзаде Джихангир был бы лучшим мужем и правителем. Но, увы, история не терпит сослагательного наклонения.       Бирсен-хатун села отдельно от группы наложниц, слушающих хвастливые рассказы Фериде-хатун. Дильфуза-хатун, черноволосая и зеленоглазая наложница, предложила служанке султанши щербет и сладости. Та, поблагодарив ее, взяла с тарелочки кусочек лукума и отправила его в рот, продолжая слушать разговор речи Фериде. — Повелитель подарил тебе брошь? — спросила одна из девушек, когда Фериде демонстративно дотронулась до украшения, прикрепленного к лифу светло-голубого платья. — Да, — гордо кивнула Фериде. — Он сказал, что мои глаза сияют ярче, чем камни в украшении, и что я достойна лучших ювелирных изделий.       В голосе фаворитки было столько самомнения, что Бирсен не смогла сдержаться и криво усмехнулась. Конечно, она не была близка с султаном и видела его давно, однако она была служанкой Айнур Султан, матери маленькой султанши и шехзаде. После рождения детей Повелитель навещал Айнур Султан, но ни разу он не сделал ей ни одного комплимента. А Фериде-хатун, знающая султана всего несколько ночей, говорила об обратном. — Тебе смешно, Бирсен-хатун? — увидев усмешку на губах служанки, ядовито осведомилась Фериде-хатун. Бирсен некоторое время молча смотрела на нее. Она уже несколько дней по приказу Айнур наблюдала за наложницей и без труда поняла, что та не обременена большим умом. — С чего ты так решила? — поинтересовалась Бирсен-хатун. — Ты просто завидуешь, — заключила фаворитка и улыбнулась. — Было бы чему, — пробормотала Бирсен-хатун, вновь взяв кусочек лукума с тарелочки. — Я наложница султана Мехмеда, а где твой господин? — внезапно спросила Фериде-хатун, и взгляд Бирсен-хатун мгновенно наполнился болью, но она усилием воли заглушила ее и холодно взглянула на усмехающуюся фаворитку. — Он мертв и у него даже могилы нет. — Замолчи, Фериде, — холодно сказала Бирсен, поднимаясь с тахты. — А то что? — спросила светловолосая фаворитка, когда служанка проходила мимо, но она остановилась и снисходительно улыбнулась Фериде. — Ничего, — ответила Бирсен и подошла к группе наложниц, которых хорошо знала и с которыми могла время от времени поговорить. — Не обращай на нее внимания, — сказала тихо Лале-хатун, русоволосая девушка с россыпью веснушек на щеках. Бирсен лишь хитро улыбнулась, чувствуя на себе взгляд Фериде-хатун. Все-таки она была склочной и подлой, и как только Повелитель обратил на нее внимание? — Делать мне больше нечего, — промолвила Бирсен, толком не зная, как вывести разговор в нужную сторону. Но очень скоро возможность представилась. Наложницы увидели, как Гюльбахар Султан прошла мимо гарема в покои Валиде Дефне Султан. Султанша была облачена в платье из темно-синей ткани, расшитой золотой нитью. В собранных рыжих волосах сияла диадема из жемчуга, что очень шло султанше. — Гюльбахар Султан очень красивая, — промолвила Лале-хатун с оттенком зависти. Бирсен-хатун была с ней согласна, но она знала и обратную сторону красоты госпожи. Много лет назад шехзаде Мехмед забыл о матери своих детей, и на долю Гюльбахар выпали большие страдания. — Да, как жаль, что никто в гареме не может сравниться с ней, — промолвила Бирсен-хатун так, чтобы ее наверняка услышала Фериде-хатун. — Фериде-хатун зря старается. У нее точно нет шансов, пока у султана Мехмеда есть Гюльбахар Султан… — Бирсен выдержала эффектную паузу, украдкой взглянув на светловолосую фаворитку, которая вся обратилась во слух. — Действительно, — не понимая, что играет определенную роль в представлении, промолвила Лале-хатун. Бирсен, делая вид, что хочет открыть собеседнице какую-то тайну, подалась к ней и тихо прошептала: — Представляешь, Гюльбахар Султан говорила, что Фериде — никто, что она никогда не сможет с ней сравниться, — Лале-хатун удивленно посмотрела на Бирсен и нашла в себе силы кивнуть, соглашаясь с собеседницей. — Ой, мне пора забирать шехзаде и султаншу с урока.       Сказав это, Бирсен направилась к выходу, глядя на покрасневшую от злости Фериде-хатун. Фаворитка наверняка не слышала последней фразы Бирсен, обращенной к Лале-хатун, и ей явно станет интересно, о каком секрете они говорили. Бирсен покинула гарем и остановилась, наблюдая в щель между дверями за происходящим после ее ухода. Покрасневшая Фериде-хатун встала с тахты и приблизилась к Лале-хатун. Фаворитку раздувало от важности и высокомерия, но на лице ее властвовало волнение. — Что она тебе сказала? — спросила Фериде встревоженно. Лале лишь усмехнулась, распаляя интерес наложницы.       Бирсен улыбнулась. Да, рано или поздно Лале кому-то проболтается о том, что она ей сказала. Пойдут слухи, каждый еще что-нибудь придумает и в конечном итоге их услышит Фериде. Зная эту выскочку, которая всеми силами пыталась забыть бедное крестьянское прошлое в деревне, ее униженное самолюбие возьмет вверх, и она наделает глупостей. Вечер того же дня. Топкапы. Дворцовый сад.       Дефне Султан сидела в беседке в компании Халиме Султан, Гюльбахар Султан, Назлы Султан и Дениз-хатун. На город только-только опускались сумерки, дарящие жителям долгожданную прохладу. Султанша пила чай и спокойным взглядом скользила по цветущему саду. Однако в душе ее не было и тени спокойствия. Она переживала о сыне, о внуках, о невестках. Только-только она навела порядок в гареме, научила невесток жить в мире с друг другом, как появилась эта Райхан и перевернула все с ног на голову. Дефне не представляла, что ей сделать, чтобы сын отказался от этой затеи.       Если у Райхан Ханум родится сын, то она получит шанс отомстить. Дефне Султан уже представляла реки крови, которые могут пролиться, если Райхан осознает грядущее могущество. Хуже всего было то, что в пропасть падут внуки Дефне.       Султанша посмотрела на играющих на поляне внуков. Шехзаде Махмуд убегал от шехзаде Ферхата, который погнался за ним с деревянной саблей в руках. Дильруба и Ханзаде стояли у небольшого декоративного прудика. Вечно бледный и болезненный Осман сидел на скамейке и читал, не замечая ничего вокруг.       Только Айнур Султан вместе с ее детьми не было видно, что казалось странным. Султанша любила гулять в саду, но в последнее время она выглядела болезненной и слабой. Дефне Султан усмехнулась, она знала, что за болезнь сразила невестку. Ревность. Валиде Султан посочувствовала бы девушке, но та совершила много необдуманных и неприятных поступков, окончательно разочаровав султаншу.       Мехрибан Султан тоже предпочла остаться во дворце, она в противовес Айнур не любила прогулки. Девушка сильно стеснялась шрамов на лице и поэтому предпочитала коротать вечера в одиночестве.       Дефне Султан скользнула взглядом по саду и увидела, как в ее сторону направляется черноволосая девушка, облаченная в платье из темной ткани. Райхан Ханум все еще держала траур, и Дефне не осуждала ее за столь мрачные наряды. В конце концов она потеряла всю семью и имеет право на горе. Стоило принцессе подойти к беседке султанши, как все начали коситься на нее. Девушка подчеркнуто неискренне улыбнулась султаншам, даже не удостоив их взглядом. — Валиде Султан, — равнодушно сказала Райхан Ханум, в упор глядя на мать султана. Та улыбнулась. — Прошу, присаживайся, — промолвила Дефне Султан, указав на свободную подушку. Девушка, подавив негодование, села и только теперь начала рассматривать членов семьи султана.       Первой ее внимания удостоилась красивая женщина, облаченная в синее платье. Даже столь скромный наряд не мог убавить ее яркой и запоминающейся красоты. Волосы ее напоминали языки пламени и вились. Глаза были похожи на синеву неба, а на губах сияла нежная улыбка, но взгляд казался встревоженным. Султанша, заметив взгляд Райхан, приветливо улыбнулась ей.       Рядом с ней сидела еще одна девушка, явно моложе рыжеволосой. В противовес соседке султанша была черноволосой, кожа ее была темнее, а глаза каре-зелеными. В ней были заметны восточные корни. Но Райхан подумала, что эта девушка ей не понравилась. Уж больно взгляд у нее странный, словно она что-то замыслила.       Следом внимания принцессы удостоилась женщина с черными, кудрявыми волосами, карими глазами и смуглой кожей, которая была облачена в самое простое платье из темно-серой ткани. Она больше напоминала бедную родственницу, а не султаншу. Видимо, у султана кончились деньги, раз он не смог одеть как следует жену. Впрочем, подумала Райхан, эта женщина выглядит намного старше Повелителя. Может, она его сестра?       Рядом с бедной родственницей сидела молодая девушка со смуглой кожей, кудрявыми, черными волосами, блестящими в свете уходящего солнца, она была похожа на «бедную родственницу», но глаза у нее были серыми, как у Падишаха. Значит, все-таки она дочь султана и этой женщины в сером платье. Интересно, за что правитель наказал так жену? — Позволь представить членов султанской семьи, — улыбнулась Дефне Султан, внимательно наблюдая за принцессой. Она пыталась угадать малейшие признаки враждебности. — Гюльбахар Султан, первая жена моего сына, мать наследника престола, шехзаде Османа и Ханзаде Султан, — Валиде указала на рыжеволосую красавицу, которая приветливо улыбнулась Райхан. — Рядом с ней расположилась Халиме Султан, мать шехзаде Махмуда и Дильрубы Султан, — промолвила мать правителя. Восточная красавица лукаво блеснула каре-зелеными глазами и изогнула вишнёвые губы в усмешке. — Дениз-хатун, наложница покойного шехзаде Махмуда, брата Повелителя, — Дефне Султан мягко улыбнулась женщине в сером платье, которая ответила ей спокойно улыбкой. — А это их дочь… — Меня зовут Назлы Султан, — улыбнулась широко и ясно султанша династии, с интересом разглядывая принцессу другой страны. Дефне Султан поджала губы, она заметила, что Назлы довольно волевая особа и рамки приличия иногда ее не волнуют. Дениз Султан, заметив негодование в глазах Валиде Султан, извиняющее улыбнулась. — Рада нашему знакомству, — вздохнув, натянуто улыбнулась Райхан Ханум. Она устала от этой лжи. Ей не нравилось в этом аду, ее загнали в золотую клетку, лишили всего. Она чувствовала себя раненой птицей, которой обрезали крылья. — Мы тоже весьма рады, — медовым голосом заметила Гюльбахар Султан, все так же улыбаясь. Ее слова звучали искренне, но на дне светлых глаз горел недобрый огонек. — Мой сын принял решение, которое касается нас всех, — торжественно начала Дефне Султан, желая проверить, как невестки отреагируют на ее слова. Султанши с тревогой переглянулись. — Между султаном Мехмедом и Райхан Ханум во имя процветания наших государств будет заключен никях.       Повисла оглушающая тишина. Гюльбахар султан переглянулась с Халиме Султан, в глазах которой читалось: «Я же говорила». — Да будет это решение благим, — улыбнулась Халиме Султан.       Через некоторое время, когда султаншам надоело притворяться, а Райхан Ханум расспросили о ее стране, Назлы Султан пригласила принцессу прогуляться, чем она была несказанно рада. Все-таки общество жен султана было не самым приятным, но, как поняла принцесса, первые две жены еще невинные цветочки.       Гюльбахар Султан и Халиме Султан тоже изъявили желание пройтись по саду, вызвав удивление у Дефне султан. Они никогда не замечали друг друга. Каждая занималась собственными делами, не лезла в дела соперницы. Впрочем, делить им было нечего. Гюльбахар Султан сама отказалась от любви и ночей с султаном, поскольку боялась потревожить свои раны. Халиме Султан же была довольно умна, чтобы не понять. Гюльбахар — часть семьи султана, ссориться с ней, это поссориться с ним. Таким образом, они существовали в мире и покое. Гюльбахар воспитывала детей. Халиме Султан воевала за покои Повелителя, плела интриги против Айнур Султан и, в целом, казалась счастливой. У них не было общих тем для разговора, но они никогда не ссорились. Предпочитали не замечать друг друга. Но кое-какие события заставили их сойтись.       Халиме Султан около недели назад услышала о Райхан Ханум и, подкупив служанку принцессы, узнала, что к ней приходит султан. Делить правителя с кем-то еще она не хотела, поэтому принялась собирать информацию. И, о ужас, принцесса-то оказалась свободной мусульманкой, которой не место в гареме. А по всему выходило, что султан жениться на ней, чтобы она стала частью его семьи.       Халиме, понимая, чем это может грозить для ее сына, начала искать выход из сложившейся ситуации. Она не хотела, чтобы ее первенец, любимый Махмуд, так похожий на нее умом и характером, пал жертвой интриг. В том, что Райхан начнет плести интриги, став женой султана, Халиме не сомневалась. Она потеряла всю семью и ее вряд ли что-то удержит от мести. А у гипотетического сына принцессы больше шансов занять трон Османов.       Халиме Султан понимала, что в одиночку действовать опасно. К тому же не просто отправить к праотцам принцессу, к которой явно неравнодушен султан. Мехмед и без чувств мог так наказать кого угодно, что бедняжкам жить не хотелось. А если замешаны чувства, то все, дела плохи. Султанша решила искать союзников. Она бы обратилась к Валиде Султан, но, к сожалению, они не были близки из-за амбиций Халиме, которые Дефне пыталась поумерить. Айнур Султан хоть и была неглупой, но страшно ревнивой. От чувств она совсем ослепла и никогда не стала бы помогать Халиме. К тому же подлая натура могла дать о себе знать в самый не подходящий момент. Кандидатуру Мехрибан Халиме даже не рассматривала. Она только и может, что страдать да плакать.       Оставалась только Гюльбахар Султан, обладающая женской мудростью, приближенная к Дефне Султан и к Повелителю. Халиме описала ей ситуацию, и госпожа пришла в ужас, боясь за единственного сына. В этом была вся Гюльбахар, она казалась безобидной и нежной, как цветок, но стоило ей увидеть опасность для обожаемых детей, она мгновенно менялась, становилась собранной, решительной и смелой. — К сожалению, ты права, — мрачно заключила рыжеволосая султанша, когда они отошли на достаточное расстояние от беседки. — Я до последнего надеялась, что мы ошиблись, и принцесса просто пленница.       Халиме Султан криво усмехнулась. Райхан Ханум не была ослепительно красива, в гареме были девушки получше, но что-то в ней определенно было. — Нам нужно ее устранить, — проговорила черноволосая султанша, заставив собеседницу вздрогнуть. — Желательно без лишних жертв. Мех… Султан Мехмед придет в бешенство, если она пострадает, он терпеть не может, когда кто-то расстраивает его планы, — усмехнулась Гюльбахар Султан, вспомнив прошлое. Пожалуй, из всех жен султана только она хорошо его знала, поскольку дольше всех была рядом с ним. — Мне показалось, что Райхан сама не рада этом браку, — улыбнулась Халиме. — Она вполне может сбежать куда-нибудь. — Да, например, на корабле, — улыбнулась Гюльбахар Султан. Женщины остановились посреди тропинки и посмотрели друг другу в глаза, радуясь, что стали союзниками, а не врагами. Оставалось придумать, как она покинет дворец и найти подходящий корабль. Султанши даже не сомневались, что Райхан с радостью примет их помощь. Во дворце принцесса не выглядела счастливой.