Fangs and chains.

      В единственной обжитой таверне проклятых земель их встретили как родных. Джахейра времени даром не теряла и пока они бегали по яслям, она со своими арфистами отыскала то самое место, в которое Астариона, Шэдоухарт и Карлах отправили в Лунных Башнях, думая, что они свои. Старшая Арфистка уже приготовила необходимые припасы к их отбытию, самые крепкие арфисты иногда совершали вылазки в те края, чтобы проверить, все ли в порядке. Кем бы ни был тот человек, которого Кетерик Торм отправил за источником своего бессмертия, он все еще находился в том склепе, в который им предстояло отправиться.       Лорелея обжилась новой броней, Даммон день и ночь корпел над их оружием, затачивая его. Они приводили в порядок обмундирование, укомплектовывали рюкзаки с провизией, свитками и зельями. Под напористыми уговорами эльфийки, Лаэзель оставила яйцо гитиянки у Иссохшего. Лорелея после долго о чем-то толковала с нежитью, а когда Астарион поинтересовался о теме их диалога, девушка призналась, что ей уж дюже стыдно, что они сваливают на него все свои хлопоты, пока носятся со своими приключениями по всей округе. Она интересовалась, не нужно ли ему что-то, быть может, она могла чем-то помочь или как-то отблагодарить. Но их загадочный знакомый лишь учтиво отказывался от благодарностей и помощи, Арабелла сидела рядом с ним и рисовала маленького скелетика палочкой на холодном песке.       К концу второго дня в Проклятых землях они были готовы выдвигаться. Эльфийка настояла на том, чтобы Хальсин остался с арфистами, в случае их провала, так как архидруид был единственным, кто мог позаботиться о Таниэле и Оливере. Если их миссия пойдет не по плану, девушка должна отправить к Хальсину Корвуса, чтобы их союзники могли выслать подмогу.       Как следует выспавшись, они окончательно собрались выдвигаться в путь. Вампир недовольно наблюдал за эльфийкой.       — Не стоит так беспокоиться, я уверена, все будет хорошо. Просто мы должны быть уверены, что у нас есть запасной план, — друид сжимал ее ладошку в своих огромных ручищах. То, как просто она относилась к его однозначному вниманию, вызывало внутри чувство недовольства, агрессию. Конечно, не то что бы у эльфа было какое-то право на ревность, а никак иначе подобную свою реакцию он назвать не мог, но ему ужасно хотелось, чтобы она была только его. Это странно, непривычно и он никак не мог сказать ей об этом. В конце концов, девушка ему не принадлежит и может общаться как угодно с кем угодно. И все равно каждый раз, когда Хальсин был к ней слишком близко, Астариону хотелось треснуть ему по добродушной морде, схватить девицу за руку и утащить за собой. Пока что эти порывы успешно получалось подавлять, хотя его недовольство замечали все окружающие, а варваршу оно откровенно веселило. Карлах постоянно подтрунивала над Астарионом зная, что он в ответ может только бросить какую-нибудь колкость. Когда ее шутки доводили его до точки кипения, он так красочно дулся, что у тифлинга не получалось сдержать смех. Как бы ни было это странно, они хорошо друг с другом ладили. Хотя казалось, что уж эти двое максимально друг на друга не похожи и должны цапаться по поводу и без. Но этого не происходило.       Лорелея помахала Хальсину ладошкой и они двинули в путь. Люпус, держась на почтительном расстоянии от шаритской жрицы, шел впереди, его большие пушистые уши подрагивали от напряжения. Карлах с Астарионом топали следом за зверем, замыкали их небольшую колонну Лаэзель и Лорелея.       Когда они добрались до гробницы Тормов, до их слуха донесся знакомый голос, декларирующий очередные стихи. Эльфийка напряглась и вышла вперед. О небольшом договоре вампира и дьявола знали все, но почему-то ей не хотелось оставлять отродье одного во время диалога с Рафаилом.       — Прикончить ортона будет тяжело, — проворчала Карлах. Она, как человек, что провел в аду десять лет, была самой осведомленной союзницей, — У них острое чутье, они могут становиться невидимыми, огромные твари с толстой шкурой и неиссякаемым желанием убивать. Я таких ублюдков повидала на своем веку, драться с ними бок о бок круто, но вот против. Если тут один обтирается, я бы держала ухо востро.       Причин не прислушаться к боевой подруге не было. Они осторожно продвигались внутрь склепа, осматривая все его уголки, пока Гейл не окликнул их. Он нашел странный механизм рядом с пустой гробницей, которая была окружена ловушками. Пока Астарион занимался их обезвреживанием, маг пытался понять, как тут и что работает. На их страже осталась Лаэзель, а остальные отправились по двое изучать остальные помещения в поисках подсказок. Эльфийку особенно заинтересовали дневники Торма. Старые истлевшие страницы несли в себе не так много текста, большинство страниц выцвело и выпало, но кое-какие обрывки информации они смогли извлечь. Вскоре они вернулись обратно к товарищам. Вампир уже закончил с ловушками, маг со своей задачей пока еще не справился. Дневники, которые Лорелея ему принесла, могли помочь продвинуться в этом вопросе, а потому мужчина тут же сел за их прочтение. Эльфийка подошла к вампиру, согнала его с могильной плиты, на которой он сидел, потому что это было, по ее словам, неуважительно. Девушка глянула на нее и нахмурилась, морщинка пролегла меж ее бровок. Она тихонько свистнула, Корвус приземлился на ее плечо шелестя крыльями. Слышать как Лорелея говорить на зверином было уже привычно, птица сорвалась с ее плеча и улетела прочь.       — Чего не так? — Внимательно вглядывалась в лицо блондинки Шэдоухарт. Девушка лишь ткнула длинным пальчиком в могильную плиту. В пустой гробнице должна была покоиться Изобель Торм.       — И что? — жрица изогнула бровь. Эльфийка поджала губы.       — Тебе не кажется это странным? Лунные башни раньше принадлежали селунитам, к числу которых относился и Кетерик Торм. У него была дочь, Изобель. В этой гробнице полным полно символов поклонения Миркулу, а в таверне у наших союзников странным образом нашлась селунитская жрица. Жрица, которую Торм пытался выкрасть. Обязательно живой.       По коже пробежали мурашки, Уилл и Шэдоухарт мрачно переглянулись. Совпадения, которые приметила Лорелея, не могли не заставить задуматься. В ее теории была логика. Неизвестно знали ли арфисты что-либо об их защитнице, но доставить Джахейре добытую информацию было правильно. Как минимум, она должна иметь это в виду. А что с этим делать и когда было уже не их заботой. По-крайней мере, не сейчас.       За спиной что-то звонко щелкнуло, Гейл победоносно вскинул кулак в воздух. В стене открылся массивный проход. Ступени из обсидиана с золотой отделкой показались на удивление знакомыми, жрица ахнула и понеслась вперед сломя голову. Эльфийка метнулась было следом, но вампир схватил ее за локоть и потянул назад. Если шаритка по собственной неосторожности угодит в ловушку, это будет полностью ее вина, но дать пострадать этой сердобольной дурёхе он не мог.       Вампир задвинул ее за свою спину и медленно двинулся вперед, внимательно осматриваясь. Ловушек, к счастью, не оказалось. Жрица стояла на большой круглой платформе на коленях, хватаясь пальцами за ее края, и смотрела вниз в непроглядную тьму.       — Я чувствую зов Богини, — сказала она, с восторженным придыханием. Лорелея поморщилась, устало выдохнула и повернулась к вампиру. Тот без слов ее понял, кивнул и пошел осматривать на предмет какого-нибудь подвоха спускной механизм. Подвоха не оказалось и, более того, другого пути не оказалось тоже. Они медленно спускались вниз, в неизвестность. Лорелея незаметно для остальных схватила вампира за пальцы и с силой сжала. Успокоить нервную дрожь в конечностях она никому более она доверить не могла.       Человеком посланца Кетерика Торма назвать было сложно. Отправить его на тот свет было, однако, было еще сложнее. Битва вытянула из них все силы, которых и так было не шибко много после затяжного путешествия по поверхности. Никто из них не ожидал оказаться в храме Шар. Пока они плутали по комнатам и коридорам, в поисках более менее безопасного места для отдыха, на них напал огромный Плащевик , от которого они пусть и вполне успешно отбились, но напугать он сумел знатно. Куда бы они ни ткнулись, везде встречали лишь ловушки и скелеты, в качестве напоминания о том, что ни о какой безопасности в этом месте речи идти не может.       Однако, спустя некоторое время, по ощущениям Лорелеи, плутали они не меньше двух часов, отряд таки нашел закуток без ловушек и чужих останков, где они и разбили привал. Жрица возражала против разведения костра из валявшихся тут и там остатков книг, но никто ее протесты не услышал. Они разбрелись в стороны, оставаясь в зоне видимости, натащили всего, что можно сжечь, после чего-таки огонь бодро заплясал в середине помещения. Гейл тут же пристроил на него котелок, вода из фляги заполнила его едва наполовину, аромат еды привлек бы ненужное внимание, а потому они только и могли, что перекусить пайками и запить их теплой водой, чтобы согреться.       — Мы такого шуму навели, а все-равно прячемся как мыши, — расстроенно проворчала Карлах с печалью глядя в кружку. Шаритка тоже не выглядела довольной отсутствием вина, но пить в таком опасном месте было последним делом. Никогда не знаешь, кто нападет.       Лорелея задумчиво смотрела в огонь, Астарион, уже привычно, сидел рядом, откинувшись назад, упираясь на обе ладони. Девушке инстинктивно хотелось придвинуться к нему поближе, чтобы было теплее, но она этого не делала. Астарион для такой миссии был кандидатурой совершенно неподходящей. И тем не менее, когда у девушки выдалась возможность подремать, что они собирались делать по очереди, она беззастенчиво устроила лежак поближе к огню, завернулась в покрывало и немедленно уснула, прижимаясь макушкой к бедру вампира. Ему хотелось запустить пальцы в ее локоны, но он сдерживал порывы. Не время и не место. Да и чертова варварша опять во всю скалилась в его сторону, дьяволы ее подери.       Они быстро пришли к выводу, что это храм и тот, в котором двергары обосновали свой порт в Подземье — на самом деле одна огромная обитель Шар. Насколько же далеко это строение раскинулось по Подземью Лорелея даже предполагать не хотела. Но не предположить очевидное она не могла. Ортон точно был причастен к разрушениям, что отсекли одну часть храма от другой. И это напрягало. Ей до этого еще никогда не приходилось даже просто видеть подобное существо, а уж сражаться с ним и подавно.       Как бы они ни старались не шуметь, а все-равно попали в засаду. Переговоры с адским охотником вести было бесполезно, орда меррегонов хлынула на них живым потоком и только благодаря Гейлу им удалось не остаться в этом чертовом храме на веки вечные. Его магия успешно защищала их от града стрел и небольших бомб. Лорелея израсходовала почти весь запас стрел, стараясь не дать врагам подойти к ним близко, те же счастливчики, что умудрялись проскочить мимо, очень быстро ощущали на вкус сталь ее товарищей.       Появление Рафаила в самом конце их изнуряющей битвы никого не удивило. Хитрый дьявол ухмылялся и выглядел настолько довольным, что от его выражения лица становилось тошно. Лорелея с сожалением смотрела, как в адском пламени исчезает Юргир, отправляясь в рабство. Она отправила в рабство другое существо. Ее буквально выворачивало наизнанку, желудок болезненно скрутило, в горле стоял ком, глаза заволокло непрошенной влагой. Может быть это существо и было чем-то ужасным, но сам факт этого действа ее уничтожал. Девушка резко развернулась на каблуках и вышла прочь из помещения, где происходила битва. Астарион, внимательно слушающий дьявола, ничего не заметил.       Она жадно пила из потертой кожаной фляги, пытаясь прогнать ужасный вкус желчи с корня своего языка, проталкивать жидкость внутрь через перекрывающий глотку ком было невероятно трудно. Доносящийся издалека самодовольный голос Рафаила обрывками долетал до ее слуха, не задерживаясь ни на секунду, чтобы она могла хотя бы задуматься о том, чтобы в него вслушиваться. Наконец оторвавшись от влажного горлышка, она часто задышала, плюхнулась на пол, свешивая длинные ноги с тянущегося вниз обрыва и закрыла глаза. Была ли внизу невероятно темная и глубокая пустота или же этажи заполненные пыльными комнатами? Сейчас для нее это не имело значения. Хотелось только отогнать от себя все дурные мысли, хотелось только забыть чертово пламя, хотелось забыть ярость в глазах ортона. Выглядела ли она так же, когда ее продавали? Будет ли она смотреть так, когда хозяин вновь схватит ее? В ушах неприятно шумело, чужие голоса действовали на нервы, голова болела, а в глотке саднило. Лорелея страшно пожалела. О том, что согласилась помочь отродью, о том, что вообще пошла в этот чертов храм, пожалела, что не осталась с Хальсином и Иссохшим в их лагере.       — Для меня это очень важно! Всю свою жизнь я мечтала стать Темным Юстициаром и сейчас у меня есть шанс доказать Леди Шар свою преданность! Я уверена, это не займет много времени.       — Мы измотаны, — возражал Уилл. Он не мог не приметить состояние Лорелеи, да и Гейл после битвы был ужасно измотан, его сфера ярко светила пурпурным и на фоне этого света маг выглядел бледным и больным.       — Все в порядке, друг мой, — отмахнулся брюнет с веселой улыбкой, которая насквозь была пропитана усталостью, — Если наша боевая подруга так этого желает, кто мы такие, чтобы ее останавливать?       — Неужели я наконец слышу смысл в твоих речах? — голос Шэдоухарт звучал лукаво, но почти ласково. Странность, которую раньше за ней никто не замечал.       Карлах похлопала эльфийку по плечу, та поднялась на ноги и с хмурой физиономией поплелась за остальными. Астарион вышагивал рядом с гитиянки, полностью погруженный в свои мысли и ничерта вокруг не замечающий. Мужчина шел за голосами по инерции, совершенно не видя и не слыша ничего вокруг. Знания, дарованные Рафаилом, покоились в его сознании и он спешно пытался привести свои мысли в осознанный план. Зачем ему убивать господина, подумал он наконец, если можно забрать у него вообще все? Ему нужно было обсудить это с Лорелеей, но стоило ему глянуть по сторонам, как обнаружилось, что эльфийки рядом нет, а он сам находится черт пойми где. Рядом безмятежно посвистывая стояла варварша, закинув боевой топор на плечо и рассматривая стены. Уилл вышагивал из стороны в сторону перед окровавленной пыльной чашей в руках каменной Ночной Певуньи, пока гитиянки нервно цыкала на его метания языком.       — А где..? — Не успел он договорить, Карлах кивнула на дверь. Вампир выглянул в коридор. Лорелея сидела в каменном кресле скрестив руки на груди и закинув ногу на ногу. На ее лице было слишком много сложных эмоций и ни одна из них не была положительной. Раздражение, недовольство, усталость, злость. Что-то, что она показывала совершенно нечасто, сейчас цвело полной силой. Видимо именно поэтому Декариос, что сидел в таком же кресле по соседству, молчал, нервно теребя запачканный кровью меррегона рукав.       Вампир присел на жесткий подлокотник, волшебник тут же выдохнул, с явным облегчением. Видимо ему показалось, что присутствие Астариона рядом рано или поздно смягчит их подругу.       — Так что же ты думаешь насчет этого ритуала? — будничным тоном спросил Гейл, все свое внимание переключая на отродье.       — Теперь я могу не только отомстить Касадору, но и украсть у него этот ритуал, — лицо эльфийки стало еще мрачнее.       — Прекрасная идея, — ее мягкий голос наполнился ядом и сарказмом, удивительная перемена в тоне, которую доселе слышать не приходилось. — Однажды уже связался с чудовищем и оказался в плену на две сотни лет, можно повторить, это ведь всего лишь какое-то дьявольское действо. Что может быть проще? И, конечно, никаких подвохов.       — Возесение — это дар для любого вампира, — возразил мужчина, ее тон ему пришелся совершенно не по нраву, — Я смогу снова жить! Перестану чувствовать этот жуткий голод. Смогу ходить под солнцем! У меня будет сила! Такая мощь, которой никто никогда не видел и больше никто, слышишь, никто не посмеет ничего мне сделать.       Ее взгляд пронзил сотней ледяных игл, но он выдержал его с достоинством, слепив самую презрительную и недовольную мину. Девица поднялась со своего места, ее руки дрожали, словно кровь, что текла в ее венах, кипела и бурлила, заставляя все тело реагировать на этот жар. В тот момент он видел в ней не простую дуреху, к которой успел привязаться. В этот момент где-то на задворках сознания пронеслась странная мысль, что такая Лорелея могла бы запросто убить его, если потребуется. Что такая Лорелея опасна и непредсказуема. Такую ее неплохо было бы использовать в битве против Касадора. И эта шальная мысль так понравилась ему, что он не успел, да и не сумел бы, скрыть жадного блеска в алых глазах. Девичье лицо исказилось в гримасе презрения. Девушка явно собиралась что-то ему сказать, но не успела, тяжелые двери распахнулись и остальные их товарищи вышли из помещения, призывая идти дальше. Астарион подошел к Лорелее, желая затормозить ее и продолжить разговор, но стоило только его пальцам сомкнуться чуть выше ее локтя, как резкий хлесткий удар настиг тыльную сторону его ладони, заставляя отдернуть руку и сделать шаг назад.       — Не прикасайся, — прошипела она и зашагала прочь.       Сомнения укоренялись в сознании Лорелеи. Астарион всегда был противоречив и глядя на него она задавала себе слишком много вопросов, ответы на которые ей никто никогда бы не дал. Она старалась ему доверять, но сейчас она видела отчетливо, что корыстную жадность в его разуме никто никогда не сможет победить. Таким как он нет простой дороги обратно. Может быть она попытается объяснить ему, что так нельзя. Что все это, черт возьми, просто неправильно. Но не сейчас. Сейчас она не в том состоянии. Все вокруг давило на нее, разгоняло в венах яд, который она так старательно душила в себе все эти годы. Они выберутся из этого треклятого храма, она как следует отдохнет и тогда они поговорят. А сейчас ей просто жизненно необходимо, чтобы все оставили ее в покое.