Скажи мне «да»…

      Тарталья потянул ручку и проскользнул в комнату, намеренно не глядя вглубь нее. Он знал, что внутри кто-то есть, чувствовал своим нутром. Легкое волнение от предстоящей встречи охватило его, но он нисколько не изменился в лице, стараясь сохранять равнодушный вид. Замерев на входе, он пару секунд стоял спиной к окну, то ли прислушиваясь к звукам, то ли чего-то ожидая. Но его никто не позвал. Никто, кажется, даже не шевельнулся в непроглядной тьме дальнего угла.        Развернувшись, Тарталья скрестил руки на груди, без удивления взглянув на темный силуэт у окна. Вот только по фигуре он тут же понял, что стоял там не Моракс. И как он сразу не понял… Его надежда увидеть демона заглушила все остальные чувства. Лишь сейчас он ощутил ту ничтожную призрачную связь, из-за которой покалывало кожу. Она была едва уловима.       — Как ты пробрался сюда? — Спросил он, сделав шаг навстречу. Поза, в которой всего секунду назад можно было прочесть враждебность, изменилась. Он выглядел обеспокоенным, когда обращался к своему осколку.        Конечно же ответа не последовало. Дух медленно повернул к нему голову, взглядом вонзаясь, кажется, в самую душу. Из-за темноты было сложно угадать его эмоции на лице, но блик в мертвых глазах создавал печальный вид этой худой хрупкой фигуре. Он явно был недоволен поступками Тартальи.        — Что? Все никак смириться не можешь с тем, что я решил уехать вместе с наставником?        Забавно. Несмотря на то, что каждый осколок сохранил в себе какую-то определенную часть характера и мировоззрения Чайльда, из-за чего ни один из них не был похож на другого, абсолютно каждый почему-то был недоволен решениями Аякса.        Хотя нет, не так… Проблема была не в самом Тарталье. Они все были недовольны друг другом. Словно внутренний конфликт Чайльда, из-за которого он так мучился тысячу лет назад, теперь обрел иную форму и продолжился в них самих.        Первый осколок сохранил в себе долг и верность заклинателя. Несмотря на все то, что ему пришлось пережить, чем пришлось пожертвовать, правила школы Таохуа остались выцарапаны в его сознании. Какие бы сомнения его не мучили, он оставался заклинателем, готовым прийти на помощь людям, даже если пришлось бы пожертвовать своей жизнью. Или… жизнью своих друзей.        Вторая часть души была настолько привязана к демону, что не сумела оставить его даже после смерти. Пожалуй, она сохранила в себе всю любовь к живым существам, все добро и сострадание, на какое был только способен Чайльд. Несмотря на всю ту отрицательную энергию, что ему пришлось поглотить из-за заточения вместе с демоном, несмотря на все те годы, которые любого свели бы с ума, этот осколок остался человечнее, чем все, кто окружал Тарталью.       Баи… по всей видимости, эта была та ничтожная часть, что даже после всего случившегося сохранила в себе верность наставнику. Он не мог отказаться от того, кто вырастил его. Кто заботился о нем, оберегал. И что бы Лин Гаунмин не сделал, эта вера не гасла в сердце. Баи может обижаться на него, может злиться, но преданность к этому человеку будет похоронена вместе с ним.       А что насчет Тартальи?        Упрямство и подростковое бунтарство стали, по всей видимости, главной его составляющей. Сколько бы лет не прошло, а эти черты останутся с ним навсегда. Нежелание мириться с судьбой, что для него уготовили другие, стремление сделать все по-своему, разрушить рамки, поставленные чужими руками. Чем больше принуждают, тем больше сопротивляется. Ему лучше умереть, чем прогнуться под кого-то и сделать то, что противоречит его убеждениям и взглядам.        Дух стоял перед ним и внимательно вглядывался в его глаза. Все еще трудно было сказать какое выражение застыло на его лице. В его взгляде смешались осуждение и сочувствие. И если к первому Тарталья привык, второе ему совершенно не нравилось. Он терпеть не мог, когда его жалели.        Словно желая продемонстрировать пришедшему все свое отношение к нему, парень с безразличием прошел вглубь комнаты и рухнул на кровать, безобразно разваливаясь на ней. Он сложил руки за головой и удобно устроился на мягкой поверхности, скрещивая ноги. Никакого уважения, никакой заинтересованности к явившейся фигуре. Однако глубоко внутри они оба знали, что это просто показуха. Ведь этот осколок не мог явиться сюда просто так. Чего он хотел?        — Это ты скрыл мое присутствие? — Вдруг спросил Тарталья, первый нарушив тишину.        Дух кивнул.        — Зачем? Зачем ты позволил мне подслушать разговор?        Достав небольшой блокнот из кармана, тот принялся что-то выводить на нем, и быстро закончив, тут же развернул парню.       «Подумай.»        Тарталья пару секунд смотрел на того немигающим взглядом, после чего закивал вдруг, сделав понимающее выражение.        — А, я понял. Да. Это ты так намекаешь, что это все, — Он махнул руками, как бы указывая не на само помещение, в котором находился, а на школу в целом, — не мое место. Я не должен быть здесь. Но мне вот интересно, а где по-твоему, мое место? Рядом с Мораксом? Как ты бегать за ним хвостиком, позорясь? Мне смотреть на тебя тошно.        Дух открыл было рот, но тут же его закрыл. Во всем его виде так и читалось «я не…», но ведь он не мог ничего сказать. А оправдываться перед собой же и записывать что-то на бумажке было глупо и низко, поэтому он молча уставился на лежащего. И теперь во всем его виде жалость читалась еще отчетливее.        Такой взгляд совершенно не нравился парню. В его безжизненных чертах то и дело сквозила какая-то блаженная умиротворенность, которая выводила из себя. Казалось, будто это существо совсем разучилось испытывать гнев и печаль. Наверняка даже на отпетую мразь тот смотрел с сочувствием. Поэтому, Тарталья испытывал невыносимое желание позлить его. Вывести из себя. Однако тот лишь головой покачал и вновь развернул ему блокнот с новой записью:        «Дело не в том, подле кого ты стоишь. Дело в том, какие интересы преследуешь.»        — Какие интересы преследую. — Усмехнулся Тарталья, повторив через зубы чужую фразу. Он не смог и дальше лежать на кровати, делая вид, будто ему плевать на собеседника. Одним нервным рывком поднявшись, сел на край. — Сохранение собственной жизни. Как тебе такой интерес? В данный момент, это единственное, что меня по-настоящему беспокоит. В отличие от всех находящихся здесь людей, да боги, в отличие от людей в целом, я пока что нахожусь в самой глубокой заднице. И знаешь, да, я хочу подумать о себе. Мне надоело нести груз ответственности за все живое. Хватило этого тысячу лет назад. Поэтому не смей. Не смей ты навязывать мне какие-то обязанности. Я никому ничего не обязан.        Осколок души прищурил глаза, глядя на него с таким выражением, будто был уверен, что Тарталья сам не понимал, что говорил. Словно в его мире думать о себе было чем-то ненормальным. Чем-то совершенно неприемлемым. И задумавшись о чем-то, он опустил взгляд, голову склонив набок. А парень не унимался. Завидев его реакцию, он вдруг серьезным стал. Уперся локтями в ноги и сложил руки в замок, наклонившись ближе к гостю, чтобы в самые глаза посмотреть. И хоть дух возвышался сейчас над парнем, именно Тарталья выглядел настоящим хозяином положения.       — Я верну себе все, что принадлежит мне. — Понизив голос, процедил он. Эта фраза звучала как настоящая угроза. А странный блеск в глазах только усиливал  эффект.       — Слышишь? Даже если в итоге я сдохну, я утяну с собой под землю каждую часть. Все что от меня отодрали когда-то. Силы, части души, даже чертов меч. Если мне все же уготовлена смерть, я сделаю так, чтобы у этих ублюдков ничего не осталось от меня. Они не найдут успокоения в каком-то жалком осколке, что оставили при себе. Не найдут успокоения в вещах, напоминающих обо мне. Потому что существовать может лишь один Чайльд. Если его нет — не будет ничего. Без обид, но я не позволю тебе полностью разорвать со мной связь и стать сущностью, отдельной от меня. Не позволю Баи и дальше жить, как духу меча. Потому что он принадлежит мне. Ты принадлежишь мне.        В комнате воцарилась тишина. Дух долго вглядывался в этот решительный взгляд, не шелохнувшись. Трудно было понять, о чем он сейчас думал, его выражение застыло, но ни страха, ни злости, Тарталья так и не различил в его чертах. Выпрямившись и прикрыв устало глаза, парень провел по своему лицу ладонью.        — Если единственный вариант спасти мою душу — вознестись. Значит так тому и быть.        Дух приподнял блокнот.         «И что потом?»        — Потом я поступлю так, как считаю нужным. — Уже спокойно ответил парень.        «Это не ответ»       — «Подумай» — тоже не ответ.        Они вновь оба замерли, внимательно вглядываясь друг в друга. Стало ясно: ни один из них не станет ничего объяснять, пока не получит определенные ответы на свои вопросы. Сдавшись первым, осколок принялся что-то писать на листе в гробовом молчании.       «Ты правда готов вернуть все, что тебе принадлежало когда-то? Даже если это причинит кому-то боль?»        — Да. — Даже не задумавшись, ответил Тарталья.        «Причинит боль кому-то из твоего окружения.»        — Да.       «Преследуя эгоистичные желания, утратишь чистоту своих помыслов. Утратив чистоту помыслов, запутаешься во тьме. Ты делаешь все это на зло другим. Детский поступок, что приведет к плачевным последствиям. Ты потеряешь всех, кто тебе был дорог, если продолжишь вести себя, как тупой упрямец.»        — Перейти на сторону наставника — плохо. Примкнуть к Мораксу — тоже плохо. Ты уж определись, чего хочешь.        «Хочу, чтобы ты осознал свое истинное место в этом мире. Свою позицию на шахматной доске. Твои взгляды могут отличаться от взглядов наставника и Моракса. Найди свою золотую середину между этими крайностями. Это именно то, чего мы всегда хотели.»        Тарталья вдруг притих, о чем-то задумавшись. Он не спорил с осколком, не язвил ему. Казалось, будто он прекрасно понял о чем тот говорил. Ведь эти мысли в самом деле посещали его довольно продолжительное время. Однако так просто он не желал соглашаться. И вовсе не надежда на счастливое будущее в стороне от всего этого хаоса тому была причиной. Нет, он понимал, что жить безучастно не получится. Не получится занять нейтральную позицию и просто за всем наблюдать. Он… просто не желал вслух соглашаться с чьим-то мнением.        — Есть какие-то новости? — резко перевел тему Тарталья. — Готов посмотреть, Моракс вместе с остальными уже в Ли Юэ.        «Барбатос остался в Мондштате. Как и твои друзья, если тебе интересно.»        Таратлья хмыкнул. Он буквально слышал этот осуждающий голос в конце предложения.        — Как они?        «Как и все люди, которым приходится выживать в сложившейся ситуации.»        — Очень информативно, благодарю. — приподняв одну бровь, фыркнул парень, на что дух лишь пожал плечами. — Так, ты пришел сюда… ради врат в бездну, я прав? — Вдруг спросил он с легкой улыбкой на лице.        Осколок вдруг застыл, немигающим взглядом глядя на него. И сведенные к переносице брови заставили Тарталью шире улыбнуться. Нет, не улыбнуться… оскалиться.        — Я бы мог предположить, что сделал ты это ради Моракса, но… если бы это противоречило твоим убеждениям, ты бы не пошел на такие действия. А значит, это твое желание. Твое желание… — задумчиво повторил он, проводя по подбородку пальцами. — Вот твоя золотая середина, не так ли?        Дух никак не отреагировал на его слова. Он так и продолжил стоять на одном месте, напряженно следя за чужой реакцией. Несмотря на то, что они были частями одного и того же человека когда-то, кажется, этот осколок уже не знал чего ожидать от сидящего напротив.        Прошло не так много времени с тех пор, как они впервые столкнулись лицом к лицу. Но уставший взгляд Тартальи сильно изменился.        — Мне нравится то, как ты осторожно навязываешь мне свое мнение, при этом за спиной уже тихо делая свои грязные дела, по сути не оставляя мне выбора. Знаешь, кого мне это напоминает? Лин Гаунмина и Моракса. Нас всегда ужасно раздражали подобные их поступки, но в итоге мы сами опускаемся до их уровня. Разве не забавно? Впрочем… Без обид, но я не могу позволить еще одному существу, даже будь он моей частью, вмешиваться в события. И без того слишком много придурков, желающих сунуть нос не в свое дело.        Дух прищурил глаза, как будто спрашивая «и что ты намерен делать», на что Тарталья лишь загадочно отвел взгляд от фигуры, глядя на открывающийся вид из окна. Он словно… тянул время. И когда осколок заподозрил что-то неладное, отступать было уже поздно: комната вдруг озарилась ослепительным светом. Он даже не успел понять, что именно случилось, ведь Тарталья не шелохнулся.       Секунда. И комната вновь погрузилась во тьму, все вновь встало на свои места, словно все произошедшее — иллюзия. Теперь Тарталья сидел один, глядя на небольшой мешочек в своих руках. Это была ловушка для духов, которую он одолжил не так давно у Чунь Юня. Такой артефакт был почти у всех жителей деревни, что находились под защитой заклинателей. Для активации он не требовал энергии, необходимо было лишь порвать находящееся внутри мешочка заклинание.        Удивительно, как воспоминания легко стали всплывать в голове, стоило ему вернуться в привычную для него среду. Для его души Мондштат был чужим, Тарталью не окружали вещи из прошлого, поэтому, приходилось искусственно извлекать из него все события прошлого. Сейчас же, натыкаясь на каждом шагу на привычные для заклинателя вещи, он мог запросто рассказать предназначение почти каждой из них. Это ощущалось так естественно, что Аякс даже не всегда осознавал произошедшее. Так произошло и с ловушками для духов. Он не сразу вспомнил предназначение этих белоснежных мешочков, но стоило услышать от Чунь Юня всего пару слов, как он тут же разобрался как ими пользоваться. Юноша не успел даже полностью объяснить все, а Аякс уже бросил ему «Я тебе позже верну», и удалился прочь.       Он понятия не имел, когда удастся пересечься с осколком души, кажется, он до последнего не совсем понимал, что именно собирался делать. Но что-то внутри замерло, выжидая подходящего момента, чтобы накинуться на жертву. Словно подсознательно он уже давно был готов к этому.        Держа в руках мешочек с собственным осколком души, Тарталья, на удивление, ничего не чувствовал. Ни жалости, ни угрызения совести. Он должен был это сделать, должен был вернуть себе все части, и его поступок не казался неправильным. Даже если этот дух хотел отделиться от него полностью и стать другой сущностью, даже если у него были какие-то свои планы… плевать.        Ученики просыпались рано утром: в шесть часов уже было достаточно шумно. Гул прекращался лишь во время лекций, но сегодня все учителя были на собрании, поэтому молодые заклинатели  тренировались самостоятельно. Проходя мимо них, Тарталья с интересом наблюдал за слаженными действиями ребят. Однако ему совершенно не нравилась атмосфера, воцарившаяся в этом месте. Смеха и тихого перешептывания не было слышно: казалось, вся школа погрузилась в напряженное молчание и с тренировочного поля доносились лишь стук об дерево и строгие команды от старших. Они все были похожи на солдат, что чувствовали подступающий могильный холод, пробирающий до костей, однако каждый из них сжимал упрямо губы и отметал все мысли прочь, продолжая тренировку.        Печальное зрелище.        Сунув в карман руку, Тарталья сжал ловушку для духов, как будто боясь потерять. И, со скучающим видом, поудобнее перехватив другой рукой блокнот, что обронил осколок, когда свет наполнил комнату, он двинулся в противоположную сторону от учеников. Никогда бы он не подумал, что вместо тренировок, будет сидеть среди книг и что-то изучать…       Библиотека была очень уютной и большой, Тарталья медленно оглядывался по сторонам, вспоминая все проведенные здесь когда-то дни. Удивительно, но за эти столетия она почти не изменилась. Словно кто-то намеренно поддерживал ее именно в том виде, в каком она сохранилась в воспоминаниях парня. Лишь некоторые объекты интерьера поменялись, но даже это не могло испортить тот восторг, что охватил Тарталью. Он чувствовал себя здесь, как дома. Будучи подростком он проводил здесь огромное количество времени, переписывая правила и выполняя задания своего наставника, который пытался хоть как-то утихомирить буйный характер своего ученика. Каждый уголок этого места хранил какую-то историю… и чем больше он осматривался, тем больше воспоминаний всплывало в голове.       Со слабой улыбкой Тарталья остановился между рядов учебников, которые должны были изучать ученики в самом начале своего пути самосовершенствования. Он любил когда-то вкладывать в них забавные рисунки, оставляя своеобразные послания для новых поколений.       Надо сказать, содержание их было частенько довольно оскорбительным. Несуразные зарисовки учителей, что каким-то образом его обидели, прозвища старших, которые, по мнению Аякса, молодые должны были выучить в первую очередь, вступив в ряды учеников школы Таохуа. Он занимался их просвещением.       Вкладывал те знания, какие необходимы были, чтобы почувствовать связь с этим местом и с другими ребятами. Это было важно. Наверное, именно поэтому Чайльда так любили дети. Они видели в нем старшего брата, что мог и посмеяться, и дать подзатыльник, если кто-то выходил на рамки.        Собираясь уже сесть за один из столиков, Аякс вдруг увидел знакомую фигуру, одиноко сидящую в сторонке. Постучав пару раз по обложке блокнота в раздумьях, он все же двинулся в ее сторону. И завалившись безобразно за столик, он громко положил свою ношу на чистую гладкую поверхность.        — Выглядишь ужасно. — Заметил он, кинув оценивающий взгляд на Чунь Юня. — Всю ночь просидел у Син Цю?        — Меня выгнали оттуда ближе к утру. — устало пробормотал он, не отрывая взгляда от книги в своих руках. По правую сторону от него лежала кучка из свитков и каких-то старых записей. Кажется, он выискивал какую-то информацию. Меж его бровей пролегла морщинка, он неосознанно хмурился, погрузившись в чтение.        Тарталья довольно долго всматривался в чужое напряжённое лицо, пока вдруг не спросил в лоб:       — И на какой день назначили вырезание?        Чун Юнь поджал губы, наконец подняв на старшего взгляд.       — На завтра.        — Ты так обреченно сказал. Неужели нет никакого другого способа заполучить себе силы? Не знаю, например, артефакты. — Выдержав паузу, поинтересовался Тарталья.        — Нет. Лишившись своего ядра, Син Цю полностью утратит возможность контролировать ци. Ведь она как кровь… не будет циркулировать по меридианам, если вырезать «сердце». И тогда никакой артефакт не поможет. Боги, да ведь для их активации тоже нужна энергия. — Юноша тяжело вздохнул, проводя по лицу ладонью. — Я не знаю, что делать…       — А пересадить золотое ядро можно? — Вдруг задумчиво спросил Аякс.       Чун Юнь покосился на него с каким-то подозрением. Но не понятно было какие мысли у него появились в голове.       — Можно. Но эта операция очень трудная, не каждый лекарь возьмётся. К тому же, есть множество «но». Во-первых, необходимо найти «донора», с таким же элементом, что и у Син Цю. Каждый заклинатель обращается к разным стихиям, невозможно вырезать ядро того, кто использует пиро, и вставить его в заклинателя водной стихии. Так можно и убить человека.        — То есть, всего-то нужно найти того, кто владеет той же стихией?        — Всего-то? Смеешься? Кто из заклинателей решится на такое? Добровольно стать инвалидном никто не желает.        — Простые люди для тебя инвалиды? — Усмехнулся хитро Тарталья. Впрочем, ответ его не особо интересовал, сейчас он переваривал полученную информацию, мысленно улетая куда-то далеко.        — Нет… я не это имел ввиду. — Отведя взгляд, попытался оправдаться тот.        — Где Баи?        — Что-то случилось? — После странной паузы спросил Чун Юнь.        Он так быстро опустил глаза и принялся теребить край своей книжонки, что Тарталья просто не мог не обратить внимание на его поведение. Прищурив глаза, он уставился на него словно удав на кролика.       — Я этого не говорил.        Чун Юнь упрямо отказывался поднимать взгляд на старшего, нервно отодрав небольшой клочок от страницы. Если наставник узнает, наверняка заставит его переписывать всю книгу…        — Что-то случилось? — Повторил вопрос уже Тарталья, наклоняя голову так, чтобы заглянуть в чужие глаза.        — Нет.        Он врал. И это было видно.        Повисло молчание.        День только начался и судя по тому, что до самого утра Чун Юнь сидел у койки своего друга, а после направился в библиотеку, навряд ли они с Баи успели пересечься и поругаться. Это «что-то» случилось ранее. Быть может, такое поведение было связано с той ночью, когда Тарталья впервые увидел странный взгляд парней, направленный в сторону их старшего брата? У него было подозрение, что Баи вытворил тогда что-то очень нехорошее, ведь спасенные им люди испытали облегчение, когда их передали в руки другому человеку. И все же, до последнего напряженные взгляды то и дело возвращались в сторону духа меча. Но все молчали. Боялись, поэтому молчали.        — Что случилось у вас в поезде, когда мы с учителем ушли?        Судя по лицу, что тут же вытянулось, легко было догадаться, что парень попал в точку.        — Я не могу…       — Брось. — прервал его тут же Тарталья. — он сделал что-то плохое и ты собираешься покрывать его? В любом случае, будь уверен, жаловаться наставнику я не буду. Но мне любопытно, что он выкинул.        — Если он узнает…        — Оу, поверь, ничего не случится.         «К тому же, я уверен, что он ждёт не дождется, когда же я услышу о его героическом поступке.» — Добавил уже мысленно парень.       — Ой, да брось. Давай будем честны, он ведь тебе тоже не нравится. Ты его сторонишься. Смотришь с опаской. Будто все время ожидаешь от него какой-то подставы.        — Не подставы. — Не согласился Чун Юнь. — Просто… его методы иногда очень пугают. Они… неправильные. Так заклинатель не должен себя вести.        — Так. И как же не должен себя вести заклинатель? — Приподняв заинтересованно бровь, с нетерпением попытался подтолкнуть паренька Тарталья.        — У него и спроси, если так интересно. — Нахмурив брови, вдруг резко ответил тот, поднявшись из-за стола. — Мне нужно идти.        По-детски надув губы, как будто демонстрируя собеседнику все свое разочарование, Аякс проводил его взглядом, а после, стоило мальчишке скрыться, он тут же стал серьезным, опустив глаза на блокнот. Что же, видимо в самом деле придется об этом поговорить лично с Баи. Рано или поздно они должны были завести разговор о той ночи, однако, внутри все еще теплилась надежда вместе с кем-то полить грязью эту наглую морду. Жаль, посплетничать не удалось.        Вытащив из кармана мешочек, парень принялся внимательнее рассматривать его, осторожно проводя большим пальцем по нашитым узорам. Эти нежные цветы были отличительным знаком школы. Во времена, когда заклинатели были уважаемыми людьми, почти каждый человек мог запросто понять к какой из великих школ принадлежал тот или иной ученик, стоило взглянуть на нашитые узоры.       Тарталья невольно вспомнил те приятные чувства, какие он испытывал, когда жители деревень встречали его с улыбкой. Он любил не славу, а их признательность за все то, что делали для них заклинатели. Чайльд не раз рисковал жизнью, чтобы люди чувствовали себя в безопасности. Похвала, доверие и банальное «спасибо» были для него самой лучшей наградой. Он чувствовал себя нужным. Только в эти моменты ему казалось, что у него есть хоть какой-то мнимый контроль. Что он способен менять ход своими руками, а не просто плыть по течению. Должно быть, именно поэтому он так часто уходил на охоты, желая отвлечься от всего.        Тяжело вздохнув, Аякс перевел взгляд на окно. Его поступок сегодня ночью был не мимолетной прихотью, вызванной какими-то чувствами. Он прекрасно осознавал последствия, более того, он ждал их. Поймав эту часть души, Тарталья запустил какой-то необратимый процесс. И осознание этого одновременно удручало и радовало. Когда он говорил, что собирался вернуть себе все части, что когда-то оторвали от него, парень не шутил. Совсем скоро Моракс и все остальные заметят пропажу, а значит к нему явится либо Алиса, либо Альбедо. Только лишь эти двое способны сшить осколки воедино… совсем скоро Тарталья заполучит обратно и силы, и одну из частей души.        — Думаю, я понял о чем именно ты говорил, когда спросил у меня, готов ли я причинить боль ближнему ради своей цели. — Тихо пробормотал он, словно обращаясь к заточенному в этой ловушке. — Да. — Спустя небольшую паузу, признался Тарталья. — Теперь я с еще большей уверенностью могу сказать да. Я готов идти по головам.        Нет, это не значило, что ему было наплевать на ближних. Удивительно, но к Син Цю и Чунь Юню он привязался очень быстро, они смотрели на него как на старшего брата. Однако отступать и мяться из-за привязанностей он больше не желал. Ему нужно было сохранить в первую очередь свою жизнь, а после заняться и судьбой его младшего брата, что по его вине теперь пополнил ряды кровососов. Если он умрет, если его душа рассеется, никто больше не сможет позаботиться о Тевкре. Даже Кавех. Даже Аль-Хайтам.        Именно поэтому он должен действовать еще решительнее.        Услышав звук шагов позади, Тарталья поспешил незаметно сунуть ловушку обратно в карман, уже прекрасно зная, кто именно пожаловал к нему.        — Чего расселся здесь? — Раздался оглушительный, уж чересчур возбужденный, голос Баи.        — Надеялся, что библиотека и все эти книги имеют отталкивающее воздействие на тебя.        — Очень смешно. Идем тренироваться. Пока наставник занят, твоим учителем буду я.       Тарталья прищурился, повернувшись к своему осколку.       — Разве ты не назначил бой Скарамучче? С чего вдруг так рано пришел ко мне? Уже проиграл?        Наглая улыбка на лице Баи превратилась в натянутый оскал.        — Мне кажется, ты много болтаешь для того, кто вот-вот станет моей боксерской грушей.        Тарталья ничего на это не ответил, с крайне недовольным лицом поднимаясь с пола. Выбора у него не было: Баи наверняка не отстанет от него. К тому же, парень сам собирался потренироваться, чтобы отвлечься от всех мыслей.        — Кстати, поздравляю. — Без капли радости вдруг сказал Баи, — Думаю, уже завтра ты вернешь себе силы. Хотя это громко сказано, едва ли ты сможешь ими пользоваться так сразу.        Услышав это, парень замер. Как будто в одно мгновение все его подозрения подтвердились и на плечи рухнула тяжесть, которая ранее не казалась ему столь давящей. Баи прищурил глаза с нечитаемым выражением уставившись в ответ. Несмотря на то, что перемены на чужом лице были незначительными, он заметил, как поменялся взгляд Аякса. И тут же все понял. Однако сохранил молчание, как будто ожидая чужих вопросов.        — Тебя тоже можно поздравить, полагаю. Теперь меньше ответственности на плечах будет. — С явным упреком в голосе, сказал Тарталья. Не было сомнений: он говорил о Син Цю.        — Я не в восторге от этого.        Подозрительный прищур исчез с лица Баи. Он больше не пытался поддеть парня или как-то съязвить ему. Его слова звучали искренне, хоть и не видно было на лице сожаления. Смыла показывать эмоции он не видел, ведь ситуацию этим никак не изменишь. Да и не собирался он как-либо влиять на происходящее. Ведь с самого начала знал к чему все шло.       — Идем тренироваться. — Резко сменил тему Тарталья, больше не желая говорить об этом.        — И что? Не спросишь больше ни о чем? Не обвинишь? — Наклонив голову вбок, поинтересовался Баи, внимательно следя за ним.        — Я послушаю тебя завтра.       Ему не хотелось ничего знать. По крайне мере, до тех пор, пока не вернут то, что по праву принадлежит ему. Конечно он и так уже о многом начал догадываться, но если проговорят всю эту правду вслух, на душе станет лишь тяжелее. А пока он может делать вид, будто ничего не знает. Может успокаивать себя тем, что это лишь его фантазия.        Хотя едва ли от этого становилось легче.        Баи на это лишь усмехнулся невесело и отошел чуть в сторону, пропуская собеседника вперед. Они молча вышли из библиотеки и, не говоря больше друг другу ни слова, направились к тренировочному полю. Оба выглядели озадаченно, словно их не покидали тяжелые мысли. И как не странно, они на каком-то интуитивном уровне понимали чувства друг друга. Хотя Тарталье все еще было трудно поверить в то, что эта наглая часть его души вообще была способна привязываться к кому-то помимо наставника.        Чем ближе они подходили к полю, тем дискомфортнее становилось. Там все еще находилось огромное количество людей и начинало казаться, будто внимание многих переключилось на них, стоило парням показаться в поле зрения.       Явившийся из ниоткуда новенький, непрошедший обучения, как все остальные нормальные ученики, вызывал любопытство. Все хотели знать причину, по которой Мэн Цзы притащил с собой чужаков.        — Как мы собираемся тренироваться, если у меня все еще нет духовных сил? — Спросил тихо Тарталья. Ему начинало казаться, что Баи решил его просто подставить. Показать всем, что он ни на что не годен. И появившаяся улыбка на лице осколка только подкрепляла его подозрения.        — В чем дело, испугался?        Аякс нахмурил брови, недоверчиво взглянув на свой осколок. Они вместе приблизились к разложенным деревянным палкам, и пока один продолжал наблюдать за всеми действиями своего осколка, ожидая от него подставы, второй тем временем спокойно завязывал на своих руках какие-то красные веревки.        Ученикам нельзя было использовать настоящее оружие во время спарринга. Вместо меча и копья, дрались на деревянных палках, чтобы никто не пострадал. Поэтому Тарталья не был удивлен этому странному арсеналу. Однако «браслеты», что нацепил на себя Баи, были для него чем-то новеньким. Он молча ждал, когда ему все объяснят.        — Это вервие бессмертных. Полностью перекрывают поток ци. А значит, драться мы будем на равных. Никакого использования золотого ядра. С чего хочешь начать? Ближний бой с оружием или без?        Тарталья не сразу ответил ему, переведя взгляд на окружающих их учеников, что перестали вдруг тренироваться. Их взгляды были направлены в их сторону.        — Более укромного места не было? — Приподняв бровь, поинтересовался он. Не было сомнений, Баи решил высмеять его перед всеми, окунув в грязь лицом.        — В чем дело, стесняешься? — Усмехнулся тот, бросив ему длинную палку. Не дожидаясь, пока тот что-либо ответит, он уже сделал несколько шагов назад, становясь подальше от стола с разными принадлежностями. Засранец специально занял место чуть ли не посреди поля, чтобы быть на всеобщем обозрении.        Тарталья мог лишь молча сверлить его злобным взглядом, подходя ближе. Отказать ему — все равно что признать поражение и опозориться перед всеми, навсегда потеряв уважение. Поэтому он сжал до побелевших костяшек свое «оружие» и нехотя принял стойку, готовясь отражать атаки.        — На тебя смотрят все как на кусок мяса. Того гляди загрызут. — Баи обвел взглядом присутствующих и вновь взглянул на Аякса. — Постарайся не опозорить имя нашего наставника, что пригрел тебя под своим крылом.        Сказав это, он тут же ринулся в бой, безжалостно пуская в ход увесистую палку. Если бы не быстрая реакция Тартальи, он бы уже отлетел назад от сильного удара. Однако, успев вовремя среагировать, он все же выставил свое оружие вперед, защищаясь. А Баи тем временем даже не собирался отступать и давать парню передышку, раз за разом он наносил удары, наступая ближе и заставляя того пятиться назад. Тарталья только и успевал отбиваться. Движения противника были столь быстрыми, что по началу он совсем растерялся, не зная, что делать.        — Чего пятишься? — Крикнул ему Баи, прежде чем вновь накинуться с еще большим рвением. — Хвост поджал?        Как же все раздражало. Просто неимоверно. И его незавидное положение сейчас, и все эти взгляды, направленные в их сторону. Тарталья нахмурил брови, чувствуя, как внутри начинает бурлить злость, буквально обжигая изнутри. Их «оружия» ударялись друг о друга раз за разом, и с каждым новым выпадом Баи, стук раздавался по округе все громче. Отступая назад и надеясь выцепить удачный момент для нападения, чтобы полностью изменить ситуацию, Тарталья споткнулся о какой-то камень и чуть было не свалился с ног.        Это была последняя капля.        Баи, все это время намеренно выводящий его на эмоции на виду у всех, замедлился, как будто позволяя тому наконец взять себя в руки. Его задачей было вовсе не опозорить парня. Просто он знал его слабости. Знал, как разозлить и заставить действовать. Именно поэтому он не собирался тренироваться с ним в укромном месте, именно поэтому он не стал вести занудные лекции о том, как важно сохранять равнодушие во время битвы. Баи хотел проверить его. Нужно было понять, на что тот сейчас способен, насколько хорошо обучен драться, чтобы в дальнейшем заделывать брешь в его знаниях. Он хотел увидеть его во всей красе.        Поджав губы, Тарталья уставился испепеляющим взглядом на осколок. И перехватив удобнее палку, рванул в его сторону. Это состояние ему было хорошо знакомо. Когда адреналин бурлит внутри, разгоняя кровь, когда хочется пальцами вцепиться в чужое горло и разорвать его на куски. Именно это он чувствовал, когда Майк забрал его брата с сестрой. Гнев застилает пеленой глаза, ослепляя. Более ничего не волнует.        Удар палок был таким сильным, таким громким, что многим показалось, будто те треснули. Парень, что всего пару минут назад пятился назад в растерянности, начал наступать с такой яростью, что многие опешили от неожиданности. Уже спустя пару минут обычный спарринг превратился во что-то слишком уж агрессивное, это заметили даже сторонние наблюдатели. Удивительно, но в этот раз Тарталья не просто полагался на инстинкты, как это было во время тренировок с Мораксом. Теперь он сам анализировал свои шаги. Потому что он не просто защищался, он нападал с определенной целью. Сделать как можно больнее своему противнику. И Баи очень быстро это понял, с азартом втягиваясь в дикую игру. Эмоции заразительны. А гнев собственного осколка души еще более заразителен, когда вы оба раздражены друг другом.        В эту секунду все окружающие их люди перестали существовать.        У самого Тартальи не было большого опыта в сражениях, но благодаря воспоминаниям, что стремительно возвращались, ему удавалось парировать почти все удары Баи. Однако, тот все еще превосходил его по многим пунктам, так как был закален в многочисленных боях. Этот опыт значительно превосходил все пережитое Чайльдом тысячу лет назад, так как пока остальные осколки сидели либо в заточении, либо ждали своего второго рождения, эта часть шла бок о бок с Лин Гаунмином. И все же, несмотря на все это, Аякс умудрялся как-то поспевать за ним, заставляя второго прямо-таки сиять. Странное чувство, когда ты одновременно радуешься чужим успехам, и в то же время ужасно хочешь осадить его и показать кто лучше.        Удары Баи были очень сильными. И каждый раз пропуская их, Тарталья готов был выть от боли. Однако из-за адреналина и тупого желания прибить эту наглую тварь, он бросался в бой вновь и вновь. Никто понятия не имел до каких пор будет все это продолжаться. Казалось, эти двое собирались друг друга просто избить но смерти. И в самом деле… когда они в очередной раз столкнулись, послышался треск и палки у обоих сломались ровно в тех местах, куда пришелся удар. Однако, спарринг на этом не кончился.        — Прекрасно. — Увидев, как Тарталья швырнул в сторону оставшуюся у него в руках половину, и тут же сжал кулаки, готовый продолжать бой, Баи хмыкнул, тоже отбрасывая палку.        Аякс уже выглядел достаточно помятым, но упрямство не позволяло отступить. И это лишь сильнее злило Баи, в крови которого текла такая же твердолобость, какую просто невозможно было держать в узде. Таких людей нужно палками ставить на место, до крови разбивая лицо, чтобы не смели исподлобья смотреть. Забавно, что такая мысль поселилась в головах у обоих.        Стиль ведения боя Баи был безупречным, в то время как Тарталья смешал все техники уличного боя, стиля Моракса и школы Таохуа. Выглядело это очень странно, и все же, это нисколько не мешало парню в борьбе. Наоборот, из-за такой беспорядочной кучи движений, дух меча даже растерялся.       Потому позволил подойти к себе ближе. И увидев возможность, Аякс тут же со всей силы ударил того кулаком в лицо, заставив отшатнуться. Не сказать, что Тарталья сумел перехватить преимущество в бою, но без палки он, кажется, почувствовал себя куда лучше. Теперь он почти не пропускал ударов… как и сам дух меча, что очень быстро осознав свою ошибку, тут же собрался с мыслями. Наблюдающие со стороны едва ли поспевали отслеживать их движения. Даже без духовных сил, они передвигались очень быстро, нанося оглушительные удары.       — Сука. — Прошипел Таратлья, когда в очередной раз осколок ускользнул из его рук, ловко увернувшись. Невозможность добраться до противника ужасно злила обоих, но в отличие от Аякса, Баи пытался сдерживать свое возмущение, молча подбираясь все ближе.        Эти двое очень часто использовали одинаковые приемы и блоки ставили почти одновременно. Но все же, очень скоро дух меча нашел брешь в его защите и одним ударом сбил с ног. Казалось, на этом можно заканчивать, но Тарталья так был взбешен, что попытался вместе с собой утянуть и своего противника.       Это была хорошая возможность выплеснуть все накопившиеся эмоции, и он поддался соблазну, полностью решив проигнорировать какие-либо правила спарринга. Баи свалился следом и он сразу же попытался взгромоздиться сверху, схватив за грудки. Но тот не позволил этого сделать, буквально оттаскивая его от себя за шиворот. В следующую секунду уже Баи сидел сверху и наносил беспорядочные удары, сжимая губы в тонкую полоску. Лицо Тартальи всего за считанные секунды превратилось в кровавое месиво.        Ученики, наблюдающие за этим со стороны, насторожились, но никто не осмелился вмешаться чтобы разнять этих двоих. Баи бил его до тех пор, пока тот не отключился. И даже когда Аякс перестал сопротивляться, тот не слезал с него, сжимая грудки с таким злобным взглядом, что казалось, тот вот-вот начнет душить его…