Скажи мне «да»…

      Из-за того, что они находились почти в самом хвосте поезда, потребовалось некоторое время, чтобы дойти до первого вагона и встретиться с оставшимися людьми их небольшой группы. Машинист стоял вместе с двумя взрослыми мужчинами лет сорока, докуривая последнюю сигарету. Они болтали о чем-то своем, напряженно посматривая вперед. У всех в груди засело неприятное чувство, потому полностью абстрагироваться от сложившейся ситуации не получалось. Что-то было не так, и они об этом знали. Догадывались, хоть и продолжали вести себя, как ни в чем не бывало. Кажется, даже когда подошли опаздывающие, они нисколько не изменились в лице. Двое без специальных жилетов, которые выдавались всем проводникам, несомненно должны были насторожить их, однако, выглядели они слишком спокойно. Видимо, старик уже предупредил о двух добровольцах, потому они не были удивлены.       Машинист почти сразу скрылся, стоило им приблизиться. Остальные же добродушно махнули рукой и, развернувшись, побрели вдоль железной дороги.       Так уж вышло, что Мэн Цзы быстро поравнялся с ними, начиная незатейливый разговор, а Тарталья вместе с девушкой остались чуть позади, не желая принимать участие в беседе. Он так и не узнал ее имени, и, если честно, не видел в этом необходимости. На мельтешащую рядом проводницу парень почти не обращал внимание, хоть и видел, что она пыталась с ним заговорить. Он не отрываясь, наблюдал лишь за одной спиной, выглядящей сейчас как никогда недосягаемой. Окружающие их люди начинали порядком раздражать. Они мешали. О разговоре, о вопросах сейчас не могло идти и речи. Чтобы получить ответы, необходимо было ждать. А разве человек, желающий узнать правду, в силах покорно следовать за кем-то, когда внутри нетерпение переплетается с обидой и злостью?       — Этот господин… Как вы с ним познакомились? — Попыталась завести разговор девушка, поглядывая в сторону Мэн Цзы. Забавно, что их общим интересом сейчас была его фигура.       — Он меня выкупил у семьи. — фыркнул Тарталья, достав из кармана пачку сигарет. Конечно это была не совсем правда. Маленького Аякса отдали даром, в очередной раз показав ему как сильно его любили и ценили в семье. А ведь он был первым сыном… в те времена, жену должны были целовать и благодарить за наследника! А вышло так, что он стал настоящей проблемой и для матери, и для всего мира цзянху… впрочем, о последнем Тарталья точно не собирался рассказывать.       Кажется, девушка восприняла это за шутку и скорчила такое выражение, будто она хотела всем своим видом дать понять, что осуждает его за такие слова.       — Зачем вы так… звучит ужасно.       «Звучит ужасно, а на деле все еще интереснее.» — Подумал Тарталья, но решил промолчать.       — Вы из детдома? — Попыталась по-своему интерпретировать сказанное…       Тарталья с оскорбленным видом взглянул на нее. Какой бы плохой не была бы его семья, он все равно любил ее и готов был сделать многое, дабы брат с сестрой жили не зная бед. Конечно с последним он немного не справился… но ведь он все может исправить, не так ли? Подготовить почву для лучшего будущего. Будущего, в котором им не придется бояться монстров. — Нет. Кажется девушка побоялась и дальше строить догадки, потому замолкла на некоторое время. Но ее любопытство все же оказалось сильнее… — Должно быть, он не просто ваш учитель… Там, в поезде, когда он заступился за меня, вы выглядели так, будто готовы были все разнести, если бы мужчина хотя бы пальцем тронул его.       Тарталья пару секунд как будто обрабатывал сказанное, после чего скривился и покосился на нее с таким видом, будто его заставили съесть нечто ужасно отвратительное.       — Ты к чему это клонишь?       — Ну не знаю… подумала, может вы сдружились?       — Не думай больше. — Оборвал ее Тарталья, и, как будто для большего эффекта, очень красноречиво взглянул на нее, чтобы та даже не пыталась придумать иной смысл этих слов.       Девушка возмущено поджала губки. Но даже этого оказалось мало, чтобы заставить ее замолчать.       — Так какие у вас отношения… я не понимаю. Ты вроде говоришь о нем с некоторым пренебрежением, но при этом твое лицо принимает такое почтительное выражение, когда он стоит рядом.       Тарталья поднял глаза к небу, одними губами выругавшись. И с каких пор его начали так раздражать люди?       Прокрутив на пальце кольцо, он задумался, какую бы чушь наплести, дабы разрушить влажные мечты девушки. Захотелось увидеть, как ее глаза, в которых горел совсем недавно интерес, медленно тускнеют из-за разочарования. И дело было не в том, что Тарталье было необходимо опорочить имя Мэн Цзы, чтобы таким образом вымести свою обиду. Нет… просто эта девчонка действовала ему на нервы. Одним лишь своим видом и тупым выражением, она как будто вынуждала его использовать яд в своих речах.       — Что ты хочешь услышать? Что он свободен и ждёт тебя в своих объятиях? У тебя очень высокая самооценка, если считаешь, что имеешь хотя бы малейший шанс. Это неподъемный люкс. — Тарталья наконец закурил, задрав голову и взглянув на голубое небо. Там, вдалеке, не было почти ни одного облачка. День был до того хорошим… хотелось бы свернуть и пойти на речку с друзьями, а не тащиться к вставшему поезду и разбираться с проблемами. — Не думаю, что его интересуют женщины. Этот человек всецело отдан политике и науке, в его жизни нет места чему-то мирскому. А может он гей? — Тарталья усмехнулся, покосившись на недовольное лицо проводницы, — Хотя мне кажется, что он просто импотент. Да и это к лучшему. Нужно сказать спасибо природе за то, что она не позволила ему плодиться. Даже его учитель боялся, что у него появятся отпрыски. Это воистину было бы страшно.       Все эти слова, кажется, очень задели девушку. Пару секунд она молча смотрела на него, хмуря брови, после чего заявила:       — Ты боишься, что я его уведу?       Тарталья рассмеялся в голос, чуть не выронив сигарету. Вид у него при этом был очень странный. Девушка лишь сильнее напряглась, ощутив, как мурашки пробежались по телу. За этим молодым пареньком она наблюдала не первые часы. Он несомненно был хорош собой, вот только его нервозность и отстраненность оказались отталкивающими. Что уж говорить об этих голубых глазах… стоило ему посмотреть в твою сторону, как земля уходила из-под ног. То ли от красоты, то ли от жути… он то и дело выпадал из реальности, молча пялившись на одну точку, теребил почти непрерывно кольцо на пальце… да и в целом вид у него был такой, будто его мучили очень плохие мысли, разрывая изнутри. А сейчас, стоило из его глотки вырваться этому смеху, как девушка покосилась на него так, словно рядом стоял псих. Он не делал пока ничего плохого и выглядел куда приятнее многих умалишенных, в глазах у которых нет и капли осознанности. Тем не менее, всем своим существом она почувствовала необъяснимую угрозу, исходящую от него. Эта угроза вызывала диссонанс.       Внезапно смех Тартальи оборвался. Он явно хотел съязвить, однако кольцо соскользнуло с его пальца и он замолк, уставившись на него, словно на драгоценную вазу, по которой пошла трещина. На долю секунды, девушка увидала в его взгляде шок и нечто, похожее на страх, однако он так быстро нацепил на себя маску спокойствия, что складывалось впечатление, будто ей только померещилось.       Глядя на упавшее кольцо, Тарталья не спешил его поднимать. Он словно завис. Сердце неприятно сдавило и в голове почему-то промелькнуло: «Он решил бросить меня? Я ему стал не нужен?» Эта мысль была дикой. Дикой, потому что Тарталья должен был радоваться спавшим с его рук оковам. Ведь раньше кольцо оплетало своими лозами его палец так, что его невозможно было сдвинуть и на дюйм. Оно словно приросло к нему. Однако, сейчас оно лежало на земле, поблескивая в траве… и Тарталья чувствовал себя так, словно от него избавились, как от ненужной игрушки.       Забавно, что это кольцо и весь кошмар, творящийся вокруг него, в итоге создали иллюзию некой особенности Тартальи. Если сначала, он ненавидел эту вещь и хозяина столь дорогого подарка, ставшего настоящем бременем, то лишившись его сейчас, он вдруг ощутил, как потерял нечто, делавшее его особенным… в глазах Моракса. Ненависть или сильная привязанность делали его таким необыкновенным, отличным от остальных людей… стало вдруг неважно. Просто сам факт того, что Тарталья из красивого дорогого украшения вдруг превратился в дешевую безделушку, которую можно было так легко выбросить, поразил его.       Это осознание было схоже на удар в под дых. Он застыл не в силах пошевелиться от переполняющей его обиды и злости.       Почему в последнее время именно эти чувства стали его верными спутниками?       Обида, обида, обида, обида, обида…       Как это жалко. Тарталья жалок.       Девушка понятия не имела, что творилось внутри у этого человека. Поэтому она решила сама наклониться и подобрать кольцо. Но стоило ей протянуть руку к нему, как вдруг ее грубо схватили за кисть и сжали с такой силой, что она вскрикнула от боли, повалившись назад. Бедная девушка подняла голову и вздрогнула, встретившись с голубыми глазами, источающими такую ненависть, что складывалось впечатление, будто она хотела опорочить тело его возлюбленной, а не прикоснуться к обычному украшению. Взгляд настоящего безумца, готового вцепиться в твою глотку, лишь бы сохранить эту вещь у себя. Озлобленный пес, к миске которого ты посмел протянуть грязную руку.       — Все хорошо?       Спереди послышались спешные шаги и напряженный голос. Услышав крик, мужчины остановились, с озадаченным видом вглядываясь в картину, представшую перед ними. Шаги принадлежали Мэн Цзы, среагировавшему почти молниеносно. Он всего за пару секунд оказался рядом с ними, обеспокоенно оценивая их состояние. Тарталья к этому моменту все еще не отпустил руку девушки, но его хватка ощутимо ослабла. Теперь это выглядело так, будто он рванул за ней, чтобы помочь подняться. Если бы только мужчина встал чуть сбоку, увидел бы его жуткий предостерегающий взгляд, все еще следящий за ее фигурой.       Когда Мэн Цзы повторил вопрос, девушка ответила не сразу. Ей потребовалось некоторое время, чтобы прийти в себя и отвести взгляд от голубых глаз.       — В-все в порядке. Я просто… упала.       — Госпожа Мерил, — Чужое имя с его уст прозвучало очень мягко, по-отечески. Он коснулся локтя девушки и сделал обеспокоенное выражение, словно ему в самом деле было жаль ее. — нужно быть осторожнее. Можете идти?       Та закивала и Мэн Цзы помог ей подняться, кинув на Тарталью нечитаемый взгляд. Парень тоже выпрямился, незаметно подобрав кольцо. Отряхнув невидимую грязь со своих одежд, он заломил брови, чтобы выглядеть хотя бы немного участливым.       — Сестрица, не кричи так больше. Я перепугался, думал ты ногу сильно подвернула.       — Все хорошо. — Повторила та, сделав шаг назад, как будто прячась за своим героем.       Наверное, Тарталья слишком быстро вышел из своей роли и снял маску беспокойства со своего лица, равнодушно развернувшись и отправившись дальше. Вот только и дальше изображать из себя идиота не хотелось. Все его мысли свелись к одному: «какого черта произошло?» Объяснений можно было придумать множество, но Моракс был слишком непредсказуем, чтобы остановиться хотя бы на одном варианте… Этот гад мог показать таким образом, что, выбрав Мэн Цзы, Тарталья окончательно разорвал с ним все связи, став обычным врагом, которого необходимо убрать со своего пути. А мог сделать это и ради забавы, чтобы находясь на расстоянии нескольких тысяч километров друг от друга, все еще оставаться в чужих мыслях. Какой вариант был наиболее симпатичен Тарталье — трудно сказать. Но если это все же второе, он готов был принять правила игры, чтобы с наслаждением станцевать танго на нервах демона.        И все же это было неприятно. Он словно лишился чего-то очень важного. Части себя. Как будто что-то приросло к нему, стало одним целым, пусть Аякс этого и не хотел, а потом эту самую часть оторвали с мясом. Мерзавец.        — Тебя что-то беспокоит? Выглядишь не важно, Тарталья. — Парень даже не заметил, когда Мэн Цзы поравнялся с ним. — Еще не поздно повернуть назад. Вернешься в поезд и будешь приглядывать за пассажирами с Баи, а мы с Син Цю и Чун Юнем разберемся с проблемой.        —Ваше предложение звучало заманчиво ровно до того момента, пока вы не назвали одно имя. — Хмыкнул Тарталья, даже не посмотрев на мужчину. Ему было некомфортно пересекаться с ним взглядом. — А если серьезно, вам не о чем беспокоиться. Мое состояние никак не скажется на нашем походе.        Мэн Цзы приоткрыл рот, явно желая что-то сказать, однако подумав о чем-то, он с печальным видом закрыл его. Несколько секунд они молча шли рядом с друг другом.        — Я о тебе беспокоюсь, а не о нашем походе… — Все же произнес мужчина, нахмурив брови.        Эти слова удивили парня. Он ничего такого не имел в виду. Даже в мыслях не было упрекать учителя или язвить.        — Со мной все нормально. — Лишь эти слова смог выдавить из себя Тарталья. И то, спустя большую напряженную паузу…        Некоторое время они еще шли плечом к плечу, но никто больше не произносил и слова. Поговорить на темы, что в самом деле беспокоили, они не могли. Оба это осознавали, потому и не начинали разговор. Но что касается тех незатейливых бесед, какие ведешь с обычными людьми, чтобы скоротать время? Забавно, но у обоих, словно пропал дар речи… Даже Мэн Цзы не мог начать разговор, хотя запросто находил общий язык с незнакомцами. Вся эта ситуация походила на попытки отца наладить отношения со своим взрослым сыном, в жизни которого он не присутствовал долгие годы. Вот только встретившись с ним, он не мог даже придумать тему, на которую можно было с ним поговорить, так как давно стали чужими людьми.        Их обоих спас мужчина, обратившийся внезапно к Мэн Цзы. Он достал телефон и со счастливой улыбкой на лице показал сначала ему, а потом и самому Тарталье своего новорожденного ребенка. По всей видимости, он успел сохранить фото до этой незапланированной долгой остановки. Сеть в этом лесу не ловило. Они были полностью отрезаны от внешнего мира и даже новости было невозможно прочитать…        Улыбнувшись и сделав какой-то комплимент, Тарталья двинулся дальше, обогнав их небольшую группу. Оставшись наконец один на один со своими мыслями, он вытащил из кармана кольцо и с озадаченным видом взглянул на него, прокручивая в руках. Это было бесполезно… бесполезно искать смысл и подвох. Стоило бы просто выкинуть кольцо, оставив тем самым демона в прошлом.        Да, наверное стоило бы…        Но Тарталья надел украшение обратно на безымянный палец левой руки и побрел вперед, даже не мучаясь никакой дилеммой. Сделанное казалось таким правильным. Без кольца Тарталья чувствовал теперь себя голым. Да, именно так. Дело было вовсе не в том, что он хотел сохранить эту важную вещь у себя. Вещь, тесно связанную с Мораксом. А если и хотел, какая разница?        Те полтора часа, разделяющие два поезда, пронеслись так быстро, что появившийся впереди состав заставил парня удивиться. Отключившись от внешнего мира, он совсем позабыл куда и с какой целью шел. «Очнувшись», Тарталья остановился, разглядывая виднеющиеся вагоны. Проводники вместе с Мэн Цзы были далеко позади, поэтому он не стал дожидаться их и двинулся прямиком к цели. Несмотря на то, что именно он высказал первый свои опасения насчет вампиров, Аякс даже не подумал о том, что это может быть опасно. Эта мысль возникла лишь когда парень приблизился на достаточное расстояние, чтобы разглядеть беспорядок. Кровавый беспорядок.        В высокой траве неподалеку от железной дороги лежало много тел. Кто-то был обезглавлен, кто-то, в попытках сбежать, замер в странных позах на земле. От этой картины кровь стыла в жилах, но Тарталья, словно зачарованный, двинулся дальше, рассматривая все застывшие сцены. Присев рядом с одним из трупов, он принялся оценивать состояние его тела. Забавно, но никакого ужаса, что мог парализовать, глядя на все это, он не испытывал. Был лишь адреналин, который, видимо напрочь заглушал инстинкт самосохранения. На месте было тяжело усидеть, внутри все горело от нетерпения, чтобы двинуться дальше и разобраться со всем. Хотелось драки. Хотелось обнажить свой меч.        Повернув голову в сторону обезглавленного трупа, Тарталья прищурил глаза. По ушам внезапно ударил чужой крик, который очень быстро заглушили, заткнув рот. Мэн Цзы с озадаченным лицом окидывал взглядом поляну, держа в руках шокированную девушку. Ее симпатичное лицо перекосило от ужаса и она вмиг утратила всю свою красоту. Тарталья удостоил ее мимолетным недовольным взглядом, после чего вернулся к осмотру.        — Какого черта здесь произошло? — Послышался голос одного из проводников.        — Больные бешенством. — Кратко пояснил Мэн Цзы и передал тому девчонку.       Наконец освободив руки, он приблизился к Тарталье и присел рядом. Он ничего не говорил, оглядывая чужой труп, после чего перевел взгляд на поднимающегося парня.        — По всей видимости, вместе с вампирами в поезде был и охотник. — Едва слышно проговорил Тарталья, заметив на себе взгляд. И вот снова чувство дежавю… Странно было ощущать эту необходимость в пояснениях. Совсем недавно, сделав свой выбор и тем самым вернувшись на сторону своего наставника, у Тартальи в голове не укладывалось, что он в самом деле вновь станет его учеником, станет заклинателем. Мысли о сражении плечом к плечу с некогда близкими по духу людьми, идущими вместе с ним по одному пути, не трогали его сердце. Заклинатели больше не занимали никакого значимого места в его жизни. Представляя всех этих людей, Тарталья не мог в этой картинке найти себя рядом с ними. Он стоял обособленно, словно среди самосовершенствующих места для него больше не было.       Однако несмотря на все это, оставалось нечто неизменное. Тарталья чувствовал это всем своим существом. Даже если ничего родного, близкого он не ощущал больше в пути самосовершенствования, Лин Гаунмин оставался все еще для него наставником. Возможно это было связано с тем, что в полученных воспоминаниях этот человек все еще был дорог Чайльду и Тарталья просто не помнил причины, по которой он глубоко разочаровался в нем. Или уважение и почтение к нему в самом деле были вырезаны на подкорке его сознания?.. Что бы то не было, парень, готов был сейчас проговаривать все свои наблюдения и причинно следственные связи, как верный ученик.        Совсем как тогда.        В этом было что-то правильное. В этом было что-то родное. И в этот момент Тарталье совершенно стало наплевать на поезд и вампиров.        — Присмотрись внимательнее к срезу. — Спокойно сказал Мэн Цзы, кивнув на шею трупа. — Видишь идеальный ровный край? Будь это охотник, шея превратилась бы в безобразный обрубок. Даже снеся одним ударом голову, они бы не оставили такой безупречный ровный срез. Это заклинателя рук дело. Очень опытного в фехтовании.        Тарталья кивнул, после чего обвел взглядом еще раз пространство.        — Здесь слишком много обезглавленных. Неужели все эти вампиры с самого начала ехали вместе с людьми?        — Вполне возможно, что их обратили в поезде, чтобы в разы увеличить количество жертв. — Покачал головой Мэн Цзы и тут же голову развернул в сторону проводников. Один из них с бледным лицом подошел ближе, пытаясь собрать все свои мысли в кучу и продумать дальнейший план действий.        — Нам нужно доложить об этом. — Сказал мужчина, не в силах оторвать взгляд от безобразного трупа прямо у ног Мэн Цзы. Кажется, он едва держался, чтобы не выплюнуть весь дневной обед…        — Вам нужен головной вагон. — Кивнул Мэн Цзы скользя взглядом по окнам, как будто уже выстраивая маршрут и оценивая все риски.       Судя по изменившемуся вмиг лицу подошедшего, тот надеялся как можно быстрее убраться подальше от этого поезда, а не заходить внутрь и искать управление. И его можно было понять. Вся эта картина, представшая перед ними снаружи, не предвещала ничего хорошего. Но войти внутрь было необходимо и Тарталья был уверен, что Лин Гаунмин ни за что не согласится оставить это место без обхода. Там могли остаться выжившие… К тому же, сейчас нельзя было терять времени. Если даже нескольким новообращенным удалось сбежать, большая опасность грозила и людям, оставшимся в их поезде. Новообращенные, которыми движет животный голод, передвигаются быстрее обычных людей. Пока они будут добираться обратно, вполне возможно, что там уже начнется бойня и ничего не подозревающие пассажиры вмиг станут обычной закуской. В головном вагоне же есть возможность связаться с машинистом. Может они успеют закрыть все двери и не впустят тварей, а Баи, которому было велено держаться подле старого кондуктора, будет контролировать весь процесс.       — Разделимся. Я пойду в конец поезда, может там остались люди, которые успели спрятаться. А вы идите вперед, сообщите об опасности. — Заявил Тарталья.       — Справишься? — Подняв взгляд на парня, спросил Мэн Цзы. — Сейчас у тебя нет духовных сил, одному идти очень рискованно.       — Разве есть выбор? Необходимо доложить о случившемся, чтобы люди были настороже. Если некоторые из этих тварей смогли вырваться, то не исключено, что в опасности и пассажиры нашего поезда. Этим лучше заняться вам. А я осмотрю задние вагоны, поищу выживших.       Мэн Цзы перевел взгляд на труп у своих ног, в задумчивости разглядывая его. Наконец, решив что-то для себя, он вынул из внутреннего кармана пиджака кинжал. Тарталья ожидал чего угодно, но не того, что острие орудия медленно войдет в шею безжизненного тела… это действие со стороны такого чистого утонченного человека, как Мэн Цзы, выглядело еще устрашающе и безобразнее. Если бы нечто подобное сделал Моракс, парень бы и бровью не повел, демон и не на такое был способен. Безжалостно повернув кинжал внутри тела, он вынул его, не поменявшись в лице, и протянул Тарталье. Наверное, выражение парня сейчас как никогда было красноречивым. Стоило один раз взглянуть на него, как уже понимал все мысли, какие всплыли у него в голове. Аякс замер, пялясь на красивый кинжал, испачканный теперь кровью несчастного. Не сказать, что подобное отношение к мертвым его сильно задевало… просто… это сделал Лин Гаунмин. Небожитель. Его учитель, возвышенный недосягаемый образ которого до сих пор был выточен у него в сознании.       — Кровь мертвеца ослабляет их. Возьми это, навряд ли ты сможешь размахивать мечом в таком маленьком узком пространстве. — Не комментируя перекошенное лицо своего ученика, сказал мужчина, самостоятельно вкладывая орудие в чужие руки.       Тарталья быстро нацепил на лицо спокойное выражение и покрепче сжал в руках кинжал.       — Им не отрубить голову…       — Ты прав. Чтобы обездвижить противника, старайся как можно глубже резать горло. Ты не убьешь их, но избавишься хотя бы на несколько часов. Кровь мертвеца в разы замедляет регенерацию, вместе с этим, причиняя невероятную боль.       Парень кивнул, едва сдерживая свое разочарование. Ситуация в разы осложнилась… теперь оставалось надеяться на то, что загадочный заклинатель, какой приложил руку к чистке, перебил как можно больше этих тварей и Тарталья не пересечется с ними…       Тяжело вздохнув, он приблизился к открытому вагону и поднялся на верх. Неожиданно для него, следом направился и проводник, успокаивающий до этого надоедливую девчонку. Судя по походке и сжатым кулакам, несмотря на страх, он был решительно настроен. Вот только это никак не успокаивало Аякса. Он перевел взгляд на учителя, всем своим видом моля остановить этого идиота. Не получалось воспринимать мужчину как помощника. Тарталья скорее видел в нем лишь абузу, за которым придется присматривать, как за ребенком. К тому же, если память ему не изменяет, именно этот мужчина и хвастался тем, что он стал отцом совсем недавно. Взять его с собой — значит взять ответственность не за одну жизнь, а сразу за три.       К большому сожалению, Мэн Цзы даже не попытался остановить его…       — Как только закончим, сразу же направимся в вашу сторону. Будьте осторожны. — Сказал он. — И… насчет заклинателя. Если встретишь его, будь начеку. Мы не знаем на чьей он стороне. Остатки духовной ци на этих трупах очень темная и мощная. Я бы сказал, энергия больше похожа на демоническую.        — Чего? — Успел лишь с непонимающим видом переспросить проводник, как Мэн Цзы уже направился к своей небольшой группе, а Тарталья, кивнув, открыл первую дверь, осторожно протискиваясь в узком коридоре.       Он совершенно не беспокоился о людях, оставшихся сейчас с Мэн Цзы на улице. Учитель точно выполнит поставленную задачу и предупредит остальных об опасности, а жизни этих незнакомых людей, по правде говоря, не сильно интересовали парня.       Такое отношение к незнакомцам помогало сохранять спокойствие и холодный рассудок. Тарталья не собирался ценой своей жизни спасать пассажиров. Шел на разведку он только из чувства долга, но никак не из-за внутренних переживаний. Это была его обязанность, как заклинателя, как ученика Лин Гаунмина. Ни капли душевных терзаний из-за бедных несчастных жертв он на самом деле не ощутил. И это осознание заставило его руку дрогнуть, когда Тарталья потянулся к очередной двери. Неприятная мысль оставила осадок на душе, но времени размышлять на эту тему не было. Прогнав сейчас все ненужное из головы, он двинулся дальше, вслушиваясь в оглушительную тишину.       Коридор вагона весь был измазан кровью. На полу лежали люди. Купе все были открыты, одни были пустые, в других же лежали тела детей, стариков или взрослых. Детальнее разглядывая эту картину, Тарталья начинал все больше сомневаться в том, что в этом поезде осталась хотя бы одна живая душа. Он прошел несколько вагонов и ни в одном из них ситуация не выглядела лучше. Отличалось лишь местоположение и сами позы тел… люди как будто вмиг все сошли с ума и начали кидаться друг на друга, кусаясь, царапаюсь и вырывая куски плоти. Никого не заботило стоит рядом его собственный ребенок, бабушка или жена. Тарталья знал, что новообращенные ведут себя как животные, но и предположить не мог, что все настолько ужасно. Если такая вакханалия начнется в крупных городах… даже представлять не хотелось, к чему все это могло привести.       Ужаснее картины, что наблюдал сейчас Тарталья, пожалуй, было лишь осознание, что все эти новообращенные люди были лишь способом посеять хаос. Никто не собирался оставлять их в живых. Именно поэтому в поезде стояла такая тишина. Ни одного вампира не было видно поблизости… Их устранили сразу же, как только они стали ненужными. И вовсе не заклинатель постарался над тем, чтобы изничтожить всю эту хтонь, хотя несомненно, и он приложил к этому руку. Судя по головам, что валялись под ногами, их разрывали голыми руками. Почерк совсем другой. Безжалостный, полный презрения к этим «низшим» существам. Чистокровный аристократ, считающий, что лишь один он имеет право называться гордо вампиром.       И если догадки насчет аристократа верны… У них большие неприятности.       Присев рядом с одним из обезглавленных трупов, Тарталья внимательно оглядел безобразный след на шее.Рванные в клочья плоти свисали с нее, кровь все еще медленно растекалась вокруг, впитываясь в ковер. Подошва кроссовок окрасилась в красный, но Тарталья не изменился в лице, поддевая кончиком кинжала свисающую плоть. Он выглядел крайне озадаченно, пробегаясь взглядом по нему и многочисленным трупам в коридоре. Увидев, как юноша без капли презрения творит нечто подобное, следующий за ним мужчина не выдержал и опустошил свой желудок прямо в тамбуре. Удивительно, как все это время он сдерживал рвотные позывы и молча шел позади…       — Твою мать… как может болезнь так действовать на человека, что он готов в клочья разорвать даже своего ребенка?.. Прямо как зомби…       — Вампиры. — Поправил равнодушно Тарталья.       — А?       — Вампиры. — Повторил парень. — Они кровь высасывают из жертв.       — Почему ты такой спокойный? Словно каждый день видишь нечто подобное?       — Ты не хочешь знать причину моего спокойствия, поверь. — Ответил Тарталья, уже собираясь подняться на ноги и продолжить путь. Однако внезапно где-то сбоку послышался глухой стук. Он доносился из купе.       Ник, кажется так обращались к этому мужчине его коллеги, даже не услышал стук. Аяксу пришлось вскинуть вверх руку, чтобы тот замер и замолчал. Убедившись, что он все понял, Тарталья медленно поднялся на ноги и подошел к купе из которого приблизительно и услышал этот непонятный звук. Выглянув из-за наполовину прикрытой двери, он уставился на тело девочки лет тринадцати, что лежало на нижней полки в скомканной окровавленной простыни. Судя по многочисленным укусам, драл ее не один новообращенный: ее шея, руки и ноги были все в ужасном состоянии. На пальцах были сломаны ногти под которыми собралась и грязь и кровь. Она отчаянно цеплялась и царапалась перед смертью, как будто пытаясь вытолкнуть людей…       С нахмуренным лицом Тарталья отвел от нее взгляд. Он уже намеревался покинуть купе, как вдруг внизу вновь послышался стук. Койка, на которой лежало тело девочки немного приподнялась и тут же захлопнулось, как будто кто-то пытался поднять ее изнутри. Это явно была не первая попытка и очередная неудача заставила испустить отчаянный полувздох полустон у того, кто спрятался там. Того гляди, послышится тихое рыдание…       Тарталья тут же поднял маленькое тело на руки и осторожно переложил его на другую койку. Стоило только грузу исчезнуть с нижней полки, как та вновь приподнялась и из щели показалось испуганное заплаканное личико мальчика. Его взгляд метнулся к Аяксу. Секунда ступора и он резко спрятался обратно, из-за чего полка с грохотом захлопнулась. Тарталья скривился из-за громкого звука и с недовольным лицом взглянул в сторону окна. Он не спешил успокаивать мальца и вызволять из ловушки, вместо этого, застыл на месте с таким видом, будто ему подложили под дверь кое-что плохо пахнущее. С одной стороны ему было жаль этого мальца, но с другой… он тяжело вздохнул, предчувствуя лишний геморрой, что свалился на его плечи в виде этой маленькой обузы.       — Хей, я не причиню тебе зла. Я обычный человек. — Опустившись на колени рядом, тихо проговорил Тарталья. — Я пришел помочь.       Мальчишка не подавал и звука. Открыть полку и вытащить его оттуда не составляло труда, однако парень понимал, такими резкими действиями он лишь сильнее напугает его. Необходимо было сделать так, чтобы тот сам захотел выйти.       — Послушай… — Он тяжело вздохнул, выпрямившись и оглядевшись по сторонам. Если честно, появилось желание повесить этого ребенка в качестве груза ответственности на плечи счастливчика, у которого совсем недавно родила жена. Пускай учится разговаривать с детьми. — Я Тарталья, а тебя как звать? — Мягко спросил он.       Мальчик очень долгое время молчал, но Тарталья не переспрашивал его, терпеливо ожидая ответа.       — Билл. — Послышался наконец приглушенный голосок.       — У меня брат тоже Билл. — Соврал парень, натягивая на лицо улыбку. Он готов был притвориться феей, лишь бы поскорее завоевать расположение ребенка и двинуться дальше. — Здесь недалеко остановился еще один поезд, чтобы помочь вам. Как только вытащим тебя отсюда, познакомлю вас с братом.       — Вы полицейские? — Все еще не поднимая койку, спросил из своего укрытия Билл.       — Лучше. Мы супергерои, которые обязательно вызволят всех отсюда.       — И мою сестру? Она посадила меня сюда и сказала не вылезать, а потом побежала сама прятаться. И крики здесь были… мне так страшно было… Хочу к сестре. Она пообещала, что мы найдем маму с папой.       Тарталья перевел взгляд на безобразный труп девочки.       — Я помогу тебе найти сестру, но при одном условии. Ты должен закрыть глаза и ни в коем случае не открывать их, пока я не скажу, договорились? Не поднимай полку, я сам достану тебя. Билл не сразу пробормотал свое тихое «хорошо», но когда Тарталья услышал его голос он тут же осторожно приподнял койку, желая удостовериться, что мальчишка в самом деле закрыл глаза. Он не мог позволить видеть ему сестру в таком виде. Не мог позволить видеть весь тот ад, что окружал их. Накинув на голову Билла свой пиджак, Тарталья поднял его на руки и быстро покинул купе. мальчишке было наверное столько же лет, как и его младшим… может быть он был даже помладше. Такой наивный и доверчивый…       — Ты веришь в Богов, Билл? — Тихо спросил он, как-то странно глядя на устланный трупами коридор.       — Мама говорила, что нас защищает архонт. — Кивнул мальчик, дрожащими руками вцепившись в его рубашку.       — Я хочу, чтобы ты крепко-крепко зажмурился и начал молиться. Молись Рекс Ляпису, чтобы отыскать свою семью. Покажи ему, как сильно ты хочешь вновь встретиться с ними, я уверен, он услышит тебя.       Это было настоящее издевательство. Издевательство над мальчиком и над Мораксом, которому молились лишь демоны и прочие кровожадные твари. Молились о скорейшем явлении, о победе над людьми и удаче в убийствах. Тарталья знал, что он услышит. Моракс не поможет, нет, но слезные просьбы ребенка, который никогда больше в своей жизни не сможет взять за ручку свою старшую сестру, до него точно дойдут. Бог слышит все молитвы нуждающихся. Даже если он пал.       Ник подошел к ним с таким сложным выражением лица, что было не понятно, испугался он находки Тартальи или безумно обрадовался, с жалостью глядя на маленькие ручки, цепляющиеся на парня.        — Ну что, герой. Я сейчас передам тебя самому крутому человеку из всей нашей команды и дальше он понесет тебя на своих руках, хорошо?       С этими словами, Аякс вручил ребенка Нику и тут же почувствовал облегчение. Все с тем же ничего не выражающим лицом он развернулся направился дальше по коридору, переступая тела. Он не видел недоверчивого взгляда мужчины, направленного в его сторону, да и плевать ему было.       Открыв очередную дверь и ступив в тамбур, парень наклонился чуть в бок, выглядывая в коридор. Пройдя уже четыре вагона и не наткнувшись ни на одного вампира, Тарталья заметно расслабился, осматривая купе бегло и без особой осторожности. Этот коридор казался бесконечным и ужасно утомлял. Судя по ужасной обстановке, из выживших должно было остаться максимум человек десять. Поэтому он не особо переживал о том, как выводить их из поезда. Чем меньше людей, тем легче с ними справиться. И раздумывая об этом, Тарталья совершенно не заметил, как сбоку приоткрылась дверь. В следующую секунду та резко распахнулась, сильно ударив по плечу парня и из туалета на него кто-то выскочил. Ник с Биллом не успели ступить вместе с ним в тамбур, Тарталья, как только почувствовал на себе хватку, ногой захлопнул у них перед носом дверь, чтобы тварь, набросившаяся на него даже не взглянула в их сторону. Отвлекшись на своих спутников, Тарталья пропустил один удар в живот. Когда он зашипел и чуть нагнулся из-за боли, тварь схватила его за голову и зафиксировала в локте. Если бы он промедлил хотя бы секунду, у него в груди уже бы торчал нож… но он среагировал быстрее: вонзив кинжал в чужую ногу, поставил блок рукой, чтобы защитить жизненно важные органы. Острая боль пронзила его ладонь и Тарталья, оскалившись, еще раз нанес в одно и то же место удар. Сверху послышался стон боли и его оттолкнули грубо в стену, однако опомниться не позволили: сразу же попытались налететь, занеся над головой нож. Оппонент был ниже ростом и Тарталье пришлось сильно пригнуться, чтобы уйти от этого удара. Когда острие воткнулось в стену, парень поддался в сторону и резко встал, локтем ударив в нос напавшего. Тот отшатнулся и, воспользовавшись моментом, Аякс пнул его со всей силой, припечатав в стенку. Из-за ярости он ничего вокруг не видел и не слышал, адреналин ударил в голову, а в ушах оглушительно стучало сердце, и парень не задумываясь, шагнул к этой твари, желая наконец перерезать глотку. Но когда между ними оставалось всего несколько сантиметров, в стену вдруг что-то вонзилось, пронесясь с такой скоростью, что они оба опешили, замерев на месте. Головы их одновременно повернулись в сторону торчащего меча, и сразу же после этого в сторону коридора, откуда это прилетело. Там стоял с крайне недовольным лицом юноша с темными волосами и смотрел на них как на идиотов.       — Род человеческий остановится на вас, придурках, пытающихся своих же союзников прибить. У вас вместо мозгов дерьмо?       Тарталья озадачено нахмурился, голову повернув на прижатого им паренька со светлыми волосами. Тот тоже выглядел удивленным, оглядывая его с головы до ног.       — Чего? — Одновременно переспросили они.       — Ты не вампир? — На лице беловолосого отобразился страх.       — Нет… — После небольшой паузы ответил Тарталья, хмуря брови. Его рука все еще сжимала чужой воротник. А ведь он даже не помнил, когда успел так крепко схватить паренька.       — Вы не вампиры. Вы идиоты. — Сложив руки на груди, вынес вердикт стоящий в стороне. — Кадзуха, если бы ты хотел поубивать заклинателей, так бы и сказал. Я бы с удовольствием тебе помог.       — Не неси чепуху, Скарамучча. — Недовольно заткнул его тот. Когда Тарталья отпустил его и отступил назад, Кадзуха тут же склонился, желая попросить прощения, но успел он только выкрикнуть «простите», как схватился за больную ногу, зашипев от боли.       Тарталье тоже было больно. Чертовски больно. Но он застыл на месте как вкопанный, глядя на белую макушку каким-то странным взглядом. Он не спешил извиняться, не спешил убирать свое оружие. И Скарамучча, стоящий в стороне, заметил его неадекватное состояние, потому, прищурив глаза, схватил своего товарища и заставил того отойти подальше. Удивительно, но его действие было настолько легким и осторожным, что не вызвало у спутника вопросов. Кадзуха, похоже, даже не заметил перемены в его поведении, тем более, после того, как тот выпалил привычную для них обоих колкость.       — Инвалиды.       Кадзуха еще раз попытался извиниться, но его голос ушел на задний план. Скарамучча и Тарталья не мигая пялились друг на друга так, будто готовы были в любую секунду друг другу глотки перерезать, пока заклинатель с добродушным выражением пытался разрядить атмосферу. И если поведению темноволосого было разумное объяснение, то такой агрессивный настрой Тартальи был не понятен даже самому Аяксу…       Он ощутил страх. Такой страх, что овладевая сердцем, не парализует тебя, а отключает все человеческое буквально крича: «прикончи его! Прикончи, иначе убьют тебя!». Эта эмоция была настолько сильной, что разум не мог взять тело под контроль. Даже сейчас, когда они разошлись и осознали свои ошибки… Тарталья смотрел на Кадзуху так, будто он враг народа, которого необходимо было устранить. И тяжело было дать этому разумное объяснение. Просто… Аякс как будто только сейчас по-настоящему ощутил страх смерти. Осознал, что если проиграет, если умрет, то это будет означать конец. Настоящий конец. В отличие от всех этих людей, он не сможет переродиться. Его душа исчезнет полностью.       Ему нельзя умирать.       Ему нельзя проигрывать.       Это осознание было таким странным. Тарталья вдруг почувствовал, будто готов на кон положить даже невинную жизнь. Готов убить демона, человека и даже Бога, но душе своей он не позволит вот так исчезнуть. Не позволит.       Эта уверенность и породила в его взгляде что-то дикое и агрессивное. И тот факт, что нападавший оказался на самом деле его союзником, нисколько не успокаивал его.       — Знакомство у нас интересное. Думаю дружить крепко будем. — С виноватой улыбкой заметил светловолосый, после чего вновь поклонился, но на этот раз сдержаннее, одной лишь головой. — Я Каэдэхара Кадзуха.       Тарталья только сейчас понял, что все это время сжимал пораненную ладонь. Кровь крупными каплями падала вниз, а он даже боли не замечал, охваченный какой-то ненормальной решимостью.       — Тарталья. Чайльд Тарталья. — Отстраненно пробормотал он, также головой кивнув, — Те вампиры на улице твоих рук дело?       — Да. Но внутри уже постарались чистокровные. — Подтвердил догадку светловолосый.       — У тебя ножны на спине пустые… где твой меч? — Заметил Аякс.       Кадзуха как-то загадочно мягко улыбнулся ему, уйдя от ответа:       — Он всегда со мной.       — Вообще-то со мной, умник! — послышался голос в стороне и Скарамучча демонстративно помахал еще одним мечом, который, по всей видимости, должен был находиться сейчас на поясе у заклинателя.       Каэдэхара выглядел сдержанно и безобидно, когда не вступал в бой с кем-то. Глядя на него сейчас, Тарталья не мог совместить столь мягкий нрав с такими резкими и решительными движениями, какими тот чуть не вонзил в него нож несколько минут назад. Даже его нахмуренные брови не могли нисколько напугать.       — Скарамучча, сколько просить? Этот клинок продолжение меня самого, ты не можешь отбирать его когда заблагорассудится.       Кадзуха с тяжелым вздохом двинулся вслед за своим товарищем, немного прихрамывая. Этого почти было не видно, если не знать, что совсем недавно в его ноге побывал кинжал. Тарталья пару секунд цепко следил за ним, а после, вспомнив кое о чем, открыл дверь перед Ником, пробормотал лишь тихое «все нормально, идем». В тамбур просунулось лицо мужчины и Тарталья равнодушно взгляд увел, задержав свое внимание на стене, в которую прилетел меч. След на ее поверхности остался очень глубокий, вокруг даже все почернело, словно молния ударила… но самого оружия не оказалось. Клинок просто исчез…       Тарталья двинулся вперед, не сводя больше глаз со своих «союзников».       — Вы ехали на этом поезде? — Спросил он парней, ближе подойдя.       — Да… Но нам не удалось сократить количество жертв. Когда начался хаос, мы поспешили за чистокровными, боясь, что те будут распространять «заразу». Но те намеренно увели нас дальше и тянули время. Они не пытались убить нас, но и не отпускали.       — Их вы сейчас ищите?       — Нет.       — Да.       Так получилось, что они одновременно дали совершенно разные ответы и, остановившись, повернулись друг к другу. Скарамучча смотрел на своего товарища с недовольством, как будто едва сдерживая свою ругань, Кадзуха же стоял со спокойным выражением.       — Нам нужно найти их. Они представляют большую угрозу. — Попытался напомнить светловолосый.       — Они на другом уровне, как ты не понимаешь?! Я лишь недавно был освобожден, мне нужно время, чтобы восстановиться. Вступив сейчас с ними в серьёзную схватку, ты потерпишь поражение и я не смогу ничем помочь. Прекрати вести себя как упертый баран, готовый в любой момент напороться на чей-то клинок, и послушай наконец свой инстинкт самосохранения!       — Если мы их отпустим, пострадает еще больше людей. Убитые моей рукой были людьми всего пять часов назад. Я пролил невинную кровь и не могу допустить, чтобы это продолжалось и дальше.       Скарамучча глаза закатил и на Тарталью взглянул.       — Надо было кинжал не в ногу ему воткнуть, а в голову. Может таким образом хотя бы ты его мозг заставил бы работать.       Тарталья лишь хмыкнул на это. Вступать в дискуссию с ними он не собирался, задав свой вопрос, он просто желал узнать о дальнейших планах заклинателей. У него и в мыслях не было объединяться с ними и искать чистокровных вместе. Аякс почему-то был уверен, что совсем скоро их пути разойдутся. Едва ли стоило запоминать чужие имена.       Пока эти двое выясняли отношения, а если быть точнее, пока Кадзуха выслушивал всю ругань своего товарища и лишь периодически осуждающе упрекал за высказывания, Тарталья заметил впереди одно закрытое купе, которое на фоне остальных, выглядело уж слишком подозрительно. Парень долго смотрел в ту сторону, но обходить новых знакомых и проверять не хотел. Он сделал вид, будто ничего не заметил странного и обратился к заклинателям:        — Нам нужно идти. Здесь могут быть выжившие.       Кажется он перебил Скарамуччу, из-за чего высокомерный взгляд метнулся в его сторону. Как и его друг, темноволосый был довольно низкого роста, потому и его угрожающие стойки выглядели очень забавно. Но Тарталья еще не забыл про след на стене, оставленный этим странным человеком. Ему было необходимо понять на что способны эти заклинатели, потому он и пропустил их вперед, выставив перед Ником руку, чтобы тот не спешил следом за ними. Кадзуха пошел вдоль коридора первый, однако Скарамучча грубо остановил его и, закатив глаза, сам вышел вперед.       — Не хочу стоять за спиной у инвалида, исчезни с пути.       Тарталья пару секунд стоял на месте, внимательно наблюдая за ними, и высчитав подходящий момент, двинулся следом, намеренно сохраняя дистанцию. Его взгляд замер на закрытой двери, ожидая, когда эта ловушка сработает. Идущие впереди казались слишком занятыми друг другом, чтобы заметить очевидную опасность, поэтому Аякс не сомневался в том, что они попадутся. Однако, к его удивлению, дверь в купе не открылась, когда мимо нее прошел Скарамучча… Парень отошел от нее подальше, даже замолк на мгновение, развернувшись к ним лицом. В его взгляде, направленном на Тарталью читалась насмешка.       — Хей, Чайльд, почему бы тебе не пойти вперед?       Как он понял его план, Аякс понятия не имел. Но обращение по фамилии неприятно резануло слух. Из уст этого парня, оно звучало странно… как будто Скарамучча знал его. Знал его еще до того, как его статус, его «имя» под которым был известен прославленный заклинатель всем, превратились в фамилию. Заметив на лице рыжеволосого подозрительный прищур, паршивец улыбнулся шире, лишь подтверждая догадки. Эта тварь не была человеком.       Как только Тарталья понял это и сжал крепче кинжал в руке, внезапно впереди прогремел выстрел. Он был до того неожиданным и громким в этой тишине, что все ошарашенно застыли. Скарамучча скривился то ли от боли, то ли от злости: он успел лишь немного повернуть голову в сторону дверей и прошипеть «ублюдок», как тут же рухнул к испуганному другу в протянутые руки. Его тушка перестала закрывать обзор, и Аякс обнаружил впереди знакомую фигуру. Аль-Хайтам стоял с поднятым пистолетом, нисколько не изменившись в лице. Этот выстрел послужил сигналом для скрывающихся. Закрытая дверь так и не открылась, вампиры вышли сзади из открытых купе, перекрыв тем самым пути к отступлению. Тарталья лишь недовольно цыкнул.       Слишком очевидная ловушка — способ отвести внимание.       Удивительно, но парни не сговариваясь, резко решили перейти в наступление. Кадзуха уронил своего товарища так внезапно, что вышедшие спереди вампиры, даже не ожидали подобного. Должно быть кровососы ожидали, что охваченный горем заклинатель не сможет так быстро прийти в себя… Однако, нахмурив брови, Каэдэхара ринулся вперед, как будто ничего не случилось. В эту же секунду, Тарталья развернулся назад и, грубо отшвырнув с пути Ника с мальчишкой на руках, бросился на двух стоящих вампиров. Они готовы были оба скрутить его, поджидая парня с той стороны, твари были уверенны, что тот не сможет протиснуться и сбежать. Вот только Аякс и не собирался сбегать. Когда один из них сделал шаг навстречу, протянув руки, он неожиданно ударил с ноги, того, кто стоял рядом с этой тварью, тем самым откидывая того назад. Сразу же после этого Тарталья почувствовал хватку на своем локте, но мужчина не успел ничего сделать: в его шею вонзился кинжал и одним резким движением распорол кожу.       Кровь мертвеца больше не действовала, из-за стычки с Кадзухой. Потому, боль от пореза была не такой сильной и вампир лишь на пару мгновений отскочил от Аякса, держась руками за шею. Парень прекрасно понимал, что шансы нанести серьезное повреждение ничтожно малы. Из-за тесного пространства обнажить меч было невозможно. Либо нож, либо ничего. Поэтому, он пнул раненного вампира и мертвой хваткой вцепился в него, пытаясь одним лишь жалким кинжалом как можно сильнее изрезать его шею. Это был отчаянный поступок, времени обмазывать лезвие кровью мертвецов не было, стоило ему только нагнуться, как на него тут же бы налетели эти ублюдки. Поэтому он вогнал в открытое купе вампира, со всей решимостью, готовый прикончить его даже самым тупым предметом.       Из-за лежащего под ногами тела, они споткнулись и оба рухнули вниз. Но Тарталья не давал и секунду передышки: он тут же зафиксировал тварь и яростно принялся резать его. Ситуация была настолько убогой, как и сами условия, в которых они оказались, что становилось до дрожи, до злобы мерзко от всего происходящего. Все равно, если бы Тарталье выдали ответственное задание и посадили в жаркое тесное помещение, в котором было невозможно даже развернуться… раздражение уже охватывало его не из-за врагов, которые не могли никак угомониться, а из-за происходящего в целом. Его движения были похожи на движения обычного ребенка, который палкой пытался выкопать себе в сухой земле яму. Настолько абсурдной и жестокой ситуации невозможно было даже придумать.       Вампир под ним заметно притих, но Тарталья не успел завершить свое дело. Его схватили неожиданно за лодыжку и дернули назад, из-за чего кинжал остался торчать в месиве, которое сделал из чужой шеи парень. Он остался без оружия… и мужчина, даже улыбнулся, думая, будто тот полностью теперь в его власти. Когда Аякс внезапно мертвой хваткой вцепился в тело девушки, вампир даже не понял что произошло. Дернув еще сильнее свою жертву, он вытащил его из купе и перевернул грубым рывком на спину. Сразу же после этого он сел на него, чтобы парень не смог вывернуться из его хватки и подскочить на ноги. К его удивлению, стоило взгромоздиться сверху, как Тарталья полностью перестал сопротивляться… Мужчина поднял взгляд на лицо парня и последнее, что он увидел, прежде чем паршивец притянул его к себе… это его окровавленный рот. В следующую секунду Аякс впился в чужие губы и, вдавливающимися в щеки пальцами, разомкнул зубы твари. Непонятная жидкость тут же наполнила рот его и Тарталья отстранился с почти садисткой улыбкой, зажимая его рот и нос ладонью и удерживая при этом его на месте. Мужчина рефлекторно сглотнул, собираясь врезать по самодовольному лицу, как вдруг он застонал от боли. Аяксу не пришлось вкладывать много сил в то, чтобы скинуть его с себя. Как только отравленный кровью мертвеца вампир согнулся пополам на полу, рыжеволосый поднялся и вытер рукавом свой рот.       Он собирался уже вернуть себе оружие и окончательно избавиться от этих ублюдков, но к его затылку приставили дуло пистолета.       — Остановись. — Послышался безэмоциональный голос Аль-Хайтама.       Парень глаза на потолок поднял, недовольный тем, что его прервали. Забавно, что в эту секунду его волновало именно это...       — Не ожидал я от тебя такого. — Признался Тарталья, медленно развернувшись к нему лицом. Он не пытался скрыть презрение в своих глазах, наоборот хотел всем своим видом показать, что думал о нем.       — А чего ты хотел? Как я понял, ты больше не пользуешься расположением Его Величества. К тому же… вас заметили.       Аль-Хайтаму не пришлось больше ничего объяснять. Его акцент на последних словах очень хорошо дал понять в ком именно была проблема. Чистокровные… Они не могли так просто отпустить заклинателей. Что именно те собирались сделать со всеми ними было неизвестно. Тарталья не мог быть уверенным даже в сохранности собственной шкуры, несмотря на все свои тузы в рукаве. Что уж говорить о жизнях остальных? Если Моракс в самом деле окончательно отвернулся от него, а Альбедо решил нечестным путем вернуть себе душу сестры и все же прикончить его... Дела Аякса могли быть очень плохи.       Голову склонив чуть на бок, Тарталья взглянул на лежащих впереди людей. Кадзуху и его верного товарища уже почти связали, как и Ника с Биллом. Все они были в отключке.       — Не переживай, они все живы.       — Даже тот, в чью голову пуля прилетела?       — Не сомневайся, он живее всех живых. Дух меча невозможно так легко уничтожить.       — Дух меча?...       Тарталья не успел сформулировать свой вопрос, удивился, как его заткнули:       — Если хочешь выйти живым отсюда, будешь делать что скажу, ясно?       Тарталья пару минут стоял молча, вглядываясь в глаза напротив. Он не мог до конца понять на чей стороне был Хайтам, потому и с недоверием относился ко всем его словам. Однако делать в любом случае было нечего. Хмыкнув, он протянул ему свои руки, позволяя связать.