Из сновидений и грёз

Стоило, наверное, захватить чей-нибудь плащ, потому что погода окончательно испортилась, и за плотной стеной ледяного дождя Рейнольд едва разбирал дорогу. Синяки на его плечах и теле ощутимо болели, он сам едва на ногах стоял, но упрямое нежелание сдаваться — или, может быть, отчаянное чувство полного, космического одиночества — неумолимо гнало его вперед, в чернильную неизвестность ночи. Хоть бы и добил его кто, найдется ли человек, способный взаправду грустить о его несвоевременной кончине?.. Возвращаться тоже было некуда. Он словно попал в заколдованный лабиринт из безликих улиц и домов, окна которых отроду не ведали света и тепла, а проклятый ливень только путал дороги и мысли, уводя его прямо во чрево чудовищу, и весь город обратится дымкой, погаснет вместе с ним. Стоит лишь ненадолго прикрыть глаза, всего на короткое мгновение, и всё растворится. И смятения сердца, и ненависть, и глухое непонимание, и боль. Впрочем, нет, боль не исчезла. Он сам был соткан из нее, будто полотно, нелепая картина бездарного творца, выброшенная за ненадобностью после его смерти. Так явственно он ощущал ее ноющую пульсацию каждой клеточкой тела, что не сразу сообразил, что привалился к стене здания и съехал по ней вниз, пачкаясь в размокшей грязи. Какой очаровательный финал. Интересно, отправил ли отец кого-нибудь на его поиски?.. Едва ли, родительскую заботу он предпочитал выказывать немного иначе, и все же разбитые губы Рейнольда тронула кривая улыбка. Гвардейцами уже давно руководил Дерек, а он… придурок он. Сам же и бросил, какие там гвардейцы. Дождь звучно барабанил по крышам и мостовой, но шум разбивающихся о камень холодных капель слышался словно издалека и вовсе не тревожил. В какой-то момент Рейнольду показалось, что он уловил четкий ритм, стройный, мелодичный, переливчатый, как колыбельная, и глаза сами собой начали закрываться. Ненадолго, лишь поднакопить сил, чтобы пойти дальше, негоже будет, заметь кто его в таком виде, проблем потом не оберешься… Приснится ли ему снова Винтер?.. Тогда-то его и окликнули. Рейнольд поморщился. Голос словно доносился из-под толщи воды, он едва понял слова и интонацию, а когда пришлось все же разлепить веки, то насилу смог опознать оскалившуюся белую маску и черные, обманчиво-пустые глазницы. — Откуда здесь юный господин, еще и в таком виде? — лепетал подле него знакомый мальчишка. Рейнольд не видел выражения его лица, но бойкие, срывающиеся нотки беспокойства в голосе не могли не насмешить. — Юный господин?.. Лео не знал, тревожиться ему или бояться такой реакции, а Рейнольд всё не мог унять рвущийся из самых бездн сознания смех. Даже горло ощутимо саднило. Кто бы мог подумать, что из всех людей его обнаружит… он. Божественное провидение, право слово, могло бы и более изящным способом толкнуть его в объятья маркиза, будь он неладен. Мальчишка, впрочем, ни о чем таком не догадывался, но первичное оцепенение прошло, и он попытался взвалить руку Рейнольда себе на плечи. Подняться всё-таки стоило, да. — Держитесь, я сейчас… — начал юный волшебник, но у мужчины совсем не было времени уточнить, что именно он собирается делать. В следующую секунду дождь стих, а мир вокруг залило желтым светом. Сырой холод обратился жаром в воздухе и жилах, даже голова закружилась, а после вдруг… — Лео? — От звука этого растерянного голоса нутро сжалось, как по команде. — Я привел юного господина, — зачастил мальчишка, словно оправдываясь. — Не знал, куда, и вот… Рейнольд поднял голову, мир качнулся, а потом его и вовсе парализовало, когда он пересекся взглядом с льдисто-синими глазами маркиза. Винтер зарылся в бумаги, но ему не потребовалось много времени, чтобы оценить обстановку. — Маркиз, я… — В сущности, сказать ему было нечего, слова застряли в разболевшемся горле, но что-то произнести стоило, пусть даже бессмысленное приветствие. Сейчас ему скажут, что он сам просил не искать встречи, но так а Рейнольд не то чтобы искал. Так сложилось. Поэтому он сразу же уйдет, пускай и всё его естество воспротивится. Винтер, однако, ничего такого не произнес. Взгляд его сделался острым, встревоженным, отчего невольно подкашивались колени, и мужчина так и упал бы, не подхвати его в самый последний момент чужие руки. — Лео. — Винтер говорил отрывисто и быстро, но глаз от Рейнольда не отводил, и того в очередной раз замутило. — Принеси полотенца, что-нибудь сухое и… ох, еще что-нибудь из лекарственных мазей. Теперь вы. Язык заплетался, но Рейнольд все равно попытался ответить и вывернуться из сильной хватки. — Я вам ничего не принесу. Ни первого, ни второго не удалось. Винтер только посмотрел на него так по-ненавистному нечитаемо и глубоко вздохнул, стискивая пальцы чуть сильнее. — Что с вами случилось? — севшим голосом спросил он, не обратив внимание на слабый протест. — Ерунда, — затряс головой Рейнольд, но это было ошибкой, от правого виска на всю голову разлилась тягучая боль. — Вы себя вообще видели? — Нет. — Рейнольд. Едва слышимое, но настойчивое осуждение в его голосе заставило Рейнольда наконец заткнуться. Лицо Винтера стало приближаться, и узел внизу живота затянулся сильнее. Вот и всё, лихорадочно думал мужчина, сейчас это и случится. Он даже зажмурился в нелепой вспышке испуга, однако маркиз лишь коснулся его лба своим и снова вздохнул. Вмиг сделалось стыдно, и щеки явственно опалило огнем. На что он надеялся? На что?! — У тебя жар, — негромко начал Винтер, но отзвуки его голоса всё равно эхом бились о стенки черепной коробки, вызывая новые приступы боли. — А еще лицо разбито. С кем ты подрался? И почему был в такую непогоду один черт знает где? — Ах, это… — В памяти всплыли обрывки вечернего происшествия. — Дерек перестарался. — Де?.. — Винтер посмотрел на него со смесью недоверия и тревоги. Отлично, еще один. Рейнольд вновь попытался высвободиться и вновь ему не позволили. — Ладно, потом разберемся. Тогда же вернулся Лео. Маркиз лишь мельком на него взглянул, коротко поблагодарил и велел оставить их, а потом опять требовательно обратился к своему невольному гостю: — Раздевайся. Вот так сразу?! — Тебе нужно переодеться, а впрочем… лучше не двигайся. Чужие руки ощутимо прошлись по бокам, задевая свежие синяки. Рейнольд поморщился, что, конечно, не могло укрыться от внимательного взгляда волшебника. Он нахмурился и помог стянуть рубашку, а дальше помрачнел так, что Рейнольду захотелось прикрыться. — Не знаю, что у вас произошло, но я это так не оставлю. — Наведешь на него порчу? — Наведу. — Тон Винтера не оставлял место для сомнений. Наведет. Обязательно. Может, еще и проклянет на всякий случай. Рейнольд глупо захихикал: никто для него так никогда не старался. Маркиз меж тем невесомо провел по его груди, словно считывая каждое повреждение, и пальцы его оставляли за собой горячий след. Искушение было слишком велико, а силы — на исходе. Чудо, что ноги его еще держали. Чудо, что он еще не упал в доверительно раскрытые объятья. — Сколько раз мы уже так?.. Рейнольд нервно облизнул губы, задев свежую ранку. Липкое ощущение пропитанной холодом и дождем одежды исчезло, но он все равно не мог унять трепета. Виной ли тому его крепнувшая лихорадка или чувство обнаженной беззащитности перед человеком, которому требовалось открываться в самую последнюю очередь?.. Впрочем, Винтер его хотя бы любил. При мысли об этом сердце сжалось, но вдруг всё это время он просто неправильно трактовал свои же чувства?.. — Не знаю. Я не считал. — Врешь. — Тебе так нравится меня обвинять? Черт, если бы понял раньше, придумал бы другую стратегию. — У тебя всё время была стратегия? Стирать мне память из раза в раз? Винтер посмотрел на него до того уязвленно, что Рейнольд устыдился своих слов, а потом его потянули вперед. Маркиз уткнулся ему носом в шею, пока он изо всех сил пытался не умереть. Винтер был так непозволительно, но, оказывалось, так желанно близко, что голова шла кругом. — Я правда не хотел, — спешно забормотал он, как на исповеди. Рейнольд положил руки ему на плечи и наконец понял, что не одного его разбивает дрожью. — Просто сначала ты, ну… выпил лишнего, наговорил мне всякого, а дальше… я думал, ты меня возненавидишь, поэтому наложил на тебя чары, когда ты отключился, отнес домой, но потом всё повторилось. Ты меня с ума сводишь. — Я из-за твоих чар спать больше не могу, — лелея колоссальное волнение, ответил Рейнольд. Никогда не поздно научиться искренности, что ему, что маркизу. Если уж сама судьба привела его на порог этого дома, то разве стоит ли дальше сомневаться. — Каждый раз, как глаза закрою, вижу, что мы с тобой… — И ты никому не сказал? — А ты стал бы? — Слышать отблески собственных страхов в чужом голосе было особенно приятно. — Я только не знал, что это именно ты. Потом догадался. — Я был неосторожен? — Ты оставил такие засосы, что мои родственники чуть голову мне не открутили. Винтер оторвался от его шеи и вскинулся, стремительно краснея. Рейнольд едва удержался от смешка. Всё вокруг казалось ему донельзя забавным сновидением, может быть, одним из тех, что предваряли волнительные прикосновения и тихие вздохи. Так он, сам не ожидая, пришел к выводу, что совсем не против. Проклятый колдун не иначе как снова прибег к магии. — Так они видели?! На что же он купился в самом начале?.. Рейнольд глубоко задумался, но едва ли смог бы вспомнить. Был ли Винтер с ним особенно учтив? Доверил ли ему какую-нибудь глупость как не то страшный секрет, не то отчаянный и неумелый флирт? Смотрел ли он на него когда-нибудь так, как сейчас? Сегодня Рейнольд влюбился в его залитое пылким смущением лицо, а сколько раз влюблялся до этого?.. — Я, кстати, сейчас упаду. — Не упадешь. Неожиданно, но так знакомо сильные руки переместились с плеч ниже, и тело отреагировало раньше, чем голова. Винтер аккуратно подхватил его под бедра, а Рейнольд сразу же обвил его поясницу ногами. Так их лица оказались на одном уровне, он мог чувствовать чужое дыхание на своей щеке. Самому бы не разучиться дышать. — Что ты делаешь? — на выдохе прошептал Рейнольд прямо в чужие губы. — Собираюсь позаботиться о больном, — Винтер, конечно, был не лучше. — Только потом не стирай мне память. Не хочу заново тебя разгадывать. — Ты уже говорил. — В самом деле? Тогда брошенные в истощенном отчаянии слова резали без ножа, а ныне от них сердце пускалось в пляс. — Рейнольд, я… Рейнольд его не дослушал и наконец поддался искушению, сокращая расстояние между их губами. Винтер на миг опешил, но уже в следующую секунду ответил на поцелуй с необычайным энтузиазмом. Вспыхнули тлеющие угли спрятанной за сотнями печатей страсти. Маркиз оказался на диво требовательным партнером, сколь же и исполнительным. Впрочем, это Рейнольду только предстояло в полной мере узнать.