Felix never bad

Феликс проснулся, когда за окном было ещё темно. Жутко хотелось пить. Справа муж. Можно разбудить его и немножко подоминировать, но-о, он же тоже устал за сегодня, да? Ещё поговорить заставит. Не хотелось. Феликс помучился жаждой ещё немножко, вздохнул и принял непростое решение – встать. Под ногами было что-то не то. Омега перевёл взгляд. В слабом свете городского неба Феликс увидел коврик и лежащего на нём человека. Он сначала не понял, а потом сообразил. Минхо. Ну нельзя же воспринимать слова настолько буквально. Он аккуратно переступил спящего альфу и пошёл за водой. Чуть-чуть проснулся. Вернулся. Посмотрел на хёна. Посмотрел на Хёнджина. Вздохнул, забрал своё одеяло и улёгся к Минхо. Укрыл их обоих и обнял парня со спины. Хёнджин не любил спать в обнимку, а этот альфа выглядел так, будто ему было нужно. Даже задышал ровнее. Полежит так чуток и вернётся на кровать, а то твёрдо. Феликс закрыл глаза, прижался и сам не заметил, как уснул. До Феликса долетел запах блинчиков. Было мягко. И как-то по-забытому спокойно. Он потянулся. Хёнджин не любил готовить завтраки. Да и вот он лежит, рядышком. Спит ещё. Мама что ли приехала? Феликс открыл глаза. Голова немного кружилась. События последних дней смешались в кучу, и Феликс с трудом вспомнил о том, что у них дома хён. Настроение варьировало от «свалить в отпуск» и «хорошенько напиться». Феликс протёр глаза, накинул на себя футболку подлиннее и пошёл на кухню. Минхо стоял у плиты и готовил блинчики. Круглые такие, тонкие, на всю сковородку. Феликс вспомнил, как мама учила их компанию готовить эти заморские сладости. Стало немного тоскливо. Он заметил, что на руке у Минхо повязка. Подошёл и аккуратно приобнял со спины. Как обнимал маму, когда она готовила. Феликс позволил чувству тоски немного разрастись. Хотелось побыть слабым. – Феликс? – Минхо погладил омегу по тыльной стороне ладони, – кушать хочешь? – Угу, – он потёрся щекой о спину альфы, – ты как? Я вчера кажется наговорил лишнего. Извини. – Серьёзно? – Минхо тихо усмехнулся. За окном солнце отражалось от других многоэтажек, и солнечные зайчики возвращали Феликса в детство. Когда ему не надо было быть ответственным за свою жизнь. И за чужие тоже. Было уютно. Казалось, что самая большая проблема – завтрашняя контрольная к которой Феликс не успел подготовиться. – Прости, – Феликс обнял его покрепче, – что с рукой? – Феликс, если ты ещё раз извинишься, я сделаю вид, что мне тринадцать, и обижусь на тебя за то, что ты не сказал сразу, и мы с Ханом успели заделать ребёнка, – Минхо перевернул блинчик и вернул ладонь на лапки котёнка. – Не надо, – прозвучало обречённо и как-то слишком тоскливо. – Съешь блинчик, – Минхо кивнул на стопку блинов, – я не нашёл допингов в магазине, но ты вроде любил просто с сахаром. – Ага, – Феликс оторвался от Минхо и послушно съел. Было вкусно, – так что с рукой? – Обжёгся чуток, – Минхо пожал плечами, а Феликс нахмурился. Поймал Минхо за ладонь и подул на пальцы. – Останешься у нас? – Феликс украл ещё один блинчик. Руку не отпускал. – Ты хочешь этого? – Минхо на него посмотрел. Бледный. Тощий. Тонет в любимом оверсайзе. Не улыбается. И глаза безумно усталые. – Ага, – мягкая кошачья улыбка. – Возьмёшь Хёнджина на себя, пока я решаю вопросики? – Феликс кивнул и, наконец, отпустил. – Может, решим их вместе? Как в старые добрые? – Минхо аккуратно погладил по волосам и попробовал заправить прядку за ушко, но Феликс увернулся. – Сначала Хан. Потом по мере поступления, – Феликс не знал, почему он не хотел рассказывать. Раньше спокойно приплетал к своим приключениям обоих альф. Но тогда они не были настолько серьёзными. И никогда не угрожали Хёнджину. Почти всегда Феликсу, но никогда - Хёнджину и его счастью. И раньше Феликс был… героем, а не жертвой. Не принцессой, которую надо спасать. Минхо попытался ещё раз погладить по волосам, но Феликс снова увернулся. Включил чайник и сел на стул. Не встал, когда чайник забулькал, и Минхо пришлось взять дело в свои руки. Он помнил, какой чай любил младший. Юдзу. Цитрусовый и солнечный. Как он сам. Он заварил младшему чай, свернул ему пару блинчиков в конвертик и положил перед ним на стол. – Поешь, пожалуйста, – Минхо улыбнулся, – я же старался. Феликс кивнул. Почему-то хотелось плакать. Чай немного отодвинул комок в горле назад, к желудку, но не растворил. Справляться не хотелось. Феликс сжал ладонь в кулак, надо было собраться. – Так ты останешься? – Феликс кивнул сам себе. – Ты уверен? – Минхо положил Феликсу ещё блинчик. Пусть ест, ему полезно. – Хён, если меня предашь ты, я вообще перестану доверять кому-либо в этом мире, – Феликс вздохнул. Минхо выключил газ, повернулся к ребёнку, подошёл и крепко, сильно обнял. – Тебя кто-то ещё обидел? Кроме Хана? – одна рука на макушке солнца, вторая – на спине. Стоять так было неудобно, но у Минхо сердце сжималось. – Сынмин, – Феликс всё-таки расплакался. – Расскажешь? – Минхо буквально вжимал его в себя. Гладил по спине, по волосам. Феликс покачал головой. Он кусал губы, чтобы успокоиться, но Минхо сказал, что ему надо проплакаться, что станет полегче. И Феликс дал волю чувствам. – Ты слишком быстро успокаиваешься, – Минхо хмурился. Истерики Хана и Хёнджина занимали около часа, а тут даже еда не успела остыть. – Долго плакать буду – голова заболит, – Феликс показал язык и взял блинчик. Минхо в ответ всё-таки погладил котёнка по волосам и включил чайник ещё раз. Надо восполнить баланс жидкости. Через несколько глотков Феликса и одну мягкую тишину проснулся Хёнджин. Он пришёл в одном белье, даже без футболки. Увидел Минхо, вспомнил вчерашнее, посмотрел на повязку, заволновался, нахмурился и перевёл взгляд на Феликса. На злого Феликса. – Ой, – он понял, смутился, попытался прикрыть грудь рукой и убежал, – я сейчас. – Будет он тут ещё полуголым ходить, – Феликс чуть ли не зарычал, а Минхо рассмеялся. В себя приходит. Милый такой. – Всё ещё хочешь, чтобы я остался у вас? – Минхо помнил, что Хёнджин любит пить кофе по утрам и достал турку. – Ага. Я ему напомню как правильно себя вести, не переживай, он сам границы не перейдёт, – Феликс сверкнул глазами. Ну наконец-то. Хоть что-то живое. Минхо снова засмеялся, на что Феликс угрожающе прошипел, – и ты тоже не переходи. Альфа поднял руки мол всё, сдаюсь, твой омежка, твой. И ещё раз засмеялся. Это было мило. Феликс на всякий случай грозно посмотрел и съел ещё один блинчик. Вкусные вообще-то. Хёнджин вернулся в джинсах и закрытой кофте. Осторожно посмотрел на Феликса. Опустился перед ним на колени и потёрся щекой о его бедро. – Я только твой, – Хёнджин знал, что Феликсу сейчас важно чувствовать контроль. Хотя обычно стеснялся такого на людях. Но Минхо был своим. И всё прекрасно знал. – Я доверяю вам обоим, – Феликс погладил мужа по щеке, – Минхо поживёт у нас некоторое время. Хёнджин радостно улыбнулся. Ура, они будут жить втроём. Он поднялся с колен и уселся на бёдра Феликса. Жёсткие они какие-то стали, надо откармливать. – Понимаю, почему ты не сказал Минхо, а я-то почему ничего не знал? – он обнял мужа за шею, а Феликс решил покормить его с рук. Он оторвал кусочек от блинчика, надавил большим пальцем на его нижнюю губу, заставив приоткрыть рот, и положил туда еду. – Ты бы ему сказал, – Феликс был в этом уверен. Хёнджин захватил губами палец Феликса. Облизнул. Слегка прогнулся в спине. И наконец увидел в глазах Феликса желание показать ему, кто тут главный. Тихонько засмеялся и улизнул с его колен, мягко погладив по затылку. – А сейчас мы, я так понимаю, идем разбираться с Ханом? – он слегка сжал плечо мужа. Тот обиженно нахмурился и съел блинчик, которым кормил Хёнджина. По кухне разнёсся аромат кофе, и Феликса замутило. Он убежал. Минхо нахмурился. – Он у тебя ест вообще? Или аутоагрессия ушла в РПП? – вообще старший бы не удивился, если бы Хёнджин не следил. Потому что тема для него была болезненная. – Вообще-то он нормально ест, – Хёнджин нахмурился. Посмотрел на турку, – может, запах кофе? Ему никогда не нравился, а в стрессовые периоды он частенько выгонял меня на улице пить. – А… я и забыл уже, – Минхо закусил щёку изнутри. Мысль о том, что Феликс мог залететь неприятно полоснула. Точно надо до Сынмина довести. И узнать что там у них случилось. Из ванной донеслись характерные звуки, и Хёнджин поморщился. Резануло. Он обнял себя руками. Минхо почти насильно запихнул в него еду. А то двух псевдоанорексиков он не выдержит. Феликс вышел ещё бледнее, чем был с утра. Накормить его насильно не получилось, даже обнимашек не захотел. Пошутил, что влезает в джинсы со времён школы, вон, даже запас вот остался. Хёнджин неодобрительно посмотрел, Минхо пихнул его в бок, а сам мягко улыбнулся, мол это конечно хорошо, но ты обещал вырасти сильным и здоровым. Феликс закатил глаза и вышел из квартиры. Его слегка пошатывало. Лифт он выдержал, а дальше – взял мужа под локоток. Так было проще.

⊱─────⊱༻⚜︎༺⊰─────⊰

Хан нервничал. От Минхо не было ни слуху, ни духу. Только смска, что он переночует в городе, и всё. Ни «Я люблю тебя, не переживай», ни «Ты там как без меня?». И на мягкое «доброе утро, ты когда? я очень соскучился» тоже нет ответа. Муж уехал вчера с Сынмином. Но врач вернулся, а Минхо нет. Сынмин сказал, что альфе нужно пространство. Чтобы он не давил. Хан разозлился: он не давит. И помнит, что альфам нужна свобода. Он старательно работал языком, пока не мог дать своему любимому большего, но, кажется, его это не устраивало, потому что последние две недели Минхо отказывался. Полежать - да, пообниматься - да, даже аниме с ним смотрел, но сексуальные контакты мягко, но настойчиво прерывал. Хан думал, что он нашёл себе кого-то на стороне, злился и потому, только по этой причине, не мог отпустить. Он понимал, что это нелогично, и в итоге всё сводилось к истерикам. Кажется, Минхо объяснял его повышенную эмоциональность беременностью. Не злился в ответ, обнимал и успокаивал. А главное – никуда не уходил. Хана это устраивало. Но очень сильно хотелось вырваться из плена этой больницы. Дома бы Хан показал Минхо как сильно его любит: готовка, уборка, стирка. Они бы снова зажили так, как раньше. Нормально. Минхо бы уверился в том, что Хан хороший партнёр, что он будет хорошим папой, и он бы почувствовал любовь мужа. Чонин спрашивал его, почему он не чувствует её сейчас, ведь Минхо рядом. Но он просто не понимал. Если бы Хан его отпустил, его бы рядом не было. Работа, тот же Феликс, дела. Он бы бросил его одного. С ребёнком. А это было самое страшное. Поэтому приходилось манипулировать и немного давить. Но это временно, пока они в больнице. Дома всё будет иначе. Чонин на это закатывал глаза. Он не понимал. И говорил, что лучше бы Хану выпустить Минхо погулять, а то он становится серым. Но Хан не верил: вот же он, тёплый, мягкий, улыбается ему. Только ему. И Минхо же всегда был «давай поговорим», а здесь молчит. Значит, его всё устраивает. Значит, всё нормально. Но Хан нервничал. А когда в палату они зашли втроём: Минхо, Феликс и Хёнджин, понял. Эта мразь всё рассказала мужу. – Хани, – Минхо присел на кроватку и взял мужа за руку. У того на глазах навернулись слёзы, – прости меня. – Минхо-ши, – Хани залепетал, голос повыше, глаза в пол, – давайте поговорим. Феликс присел рядом. По другую сторону от Минхо. – И что ты хочешь мне сказать? – он выглядел как-то болезненно. Бледный. Щёки впалые. И, кажется, шатается. В таком состоянии его легко развести на эмоции. Главное, подобрать правильные слова. Хани перевёл взгляд на блондина. – Прости меня, – мягкая улыбка и вид, будто только Феликс способен его простить и именно от его решения зависит вся его жизнь. Однажды это сработало, – я поступил очень плохо. – Почему ты так сделал, милый? – Минхо говорил мягко и сжимал его руку. А Феликс сжимал одеяло в кулак и как-то весь сжался. – Я думал, что Феликс знает, что делает, – тон выше, две одиноко катящиеся слезинки из глаз, взгляд вниз, – Я не сказал для его же блага. Чтобы он понял, что мир не волшебная сказка. Я не думал, что всё вот так обернётся, – сжать ладонь Минхо, поднять взгляд на Феликса, заставить голос дрожать, – простите меня. Феликс вздохнул. И как-то отстранённо жёстко произнёс: – Ты хочешь меня сломать, Хан, – он смотрел в окно. Не на Хана. – Зачем? – Минхо убрал мягкость из голоса. Слышать то, что Хан хотел вывести Феликса из его сказки, было мерзко. Он же до последнего надеялся. Что они просто друг друга недопоняли. Хан понял. Между Феликсом и им, его альфа выбрал блондиночку. Уже выбрал. А ведь когда-то давно обещал быть на его стороне. Чёртовы альфы, все они одинаковые. И Феликс не собирается ему помогать. А значит. Значит можно наконец выплеснуть. – Чтобы ты понял, – он обращался к Феликсу, – что ты вовсе не особенный. Не герой из волшебной сказки, перед которым открываются все двери по мановению волшебной палочки, – Хан посмотрел на его пах, зло рассмеявшись, – Ни солнышко, без которого мир разучится улыбаться. Ни особенный омега, который увлекает альф за собой, стоит тебе только открыть глаза. Хан распалялся. Его никто не останавливал. А он так долго держал это в себе. И Хан продолжил, смотря Феликсу в лицо, потому что взгляд он отвёл. Слабак. – Ты чудовище. Ты ненормальный омега. Ты понятия не имеешь, что значит принимать любовь. Ты только и делаешь, что разрушаешь. Ты контролируешь. Ты давишь. Ты даже не можешь подарить мужу ребёнка! – Хан выделял каждое «ты», а в конце перешёл на крик. Минхо никогда такого не видел и был в откровенном шоке. Хёнджин хотел обнять мужа, но тот его оттолкнул. Хан рассмеялся. – Я же говорил. Хёнджин хочет тебя защитить, а ты его отталкиваешь. Ты отказываешься от своей сути, Феликс. И никто тебя за это не ругает. Никогда. Все всегда на твоей стороне. Потому что Felix же у нас never bad, – Хан зло выплюнул последнюю фразу. Он отвернулся. Его душила злоба. Из глаз брызнули слёзы, и Хан зажмурился. Не хотелось показывать свою слабость. Он почувствовал как его обнимают со спины. – Прости, Хани, – Феликс. Эта чертова мразь опять хочет показать себя ангелочком, – за то, что не замечал твою боль. Прости. – Да отвали ты! – Хан развернулся и резко, сильно оттолкнул его. Феликс не удержался на ногах и упал, – Я не хочу твоих извинений или жалости! Ты ошибка природы! Мразь, разрушившая мою жизнь! Я тебя ненавижу! Лучше бы мы никогда не встречались! Хан задыхается. Перед глазами – красная вспышка. Меньше секунды, и он чувствует шею Феликса под своими пальцами и вкладывает все силы. Хёнджин его оттаскивает, а Минхо, его Минхо, его любимый альфа, бьет его по губам. Ладонью. Хан отшатывается. – Хватит, Хан, – Минхо держит его за плечи, – хватит. – Это не.. Я не знаю, просто… – Хана трясёт. Он переводит взгляд на Феликса. Тот всё ещё на полу. Потирает шею, – простите. – Милый, – поцелуй в лоб. Как будто последний, – я оставлю тебе квартиру и общий счёт. Всё оставлю. Буду помогать с деньгами и не брошу ребёнка. Но ты… я просто не смогу. Прости меня. Хан отстранённо смотрит на него. – Ты бросаешь меня? После всего, что было? А как же ребёнок? – удивление, злость, агрессия и слёзы. Всё в одном. Хан падает на колени. Зажмуривается. – Я не могу продолжать с тобой отношения, Хан. Они просто убьют меня. Прости, – Минхо больно. Это слышно. – Я буду ходить к Чонину. Я всё сделаю. Минхо, – Хан складывает руки в молитвенном жесте. – Хан, – Минхо жалко на это смотреть. Он опускается на колени к своему котёнку, но слышит как Феликс кашляет. Переводит на него взгляд. Тот держится за шею и сжимается. Минхо встаёт, – прости. Нам надо побыть вне друг друга. Прости. Если ты решишь оставить ребёнка – я от него не откажусь. И буду помогать. Но ты.. господи, Хан, ты просто мог поговорить! Со мной! О своих чувствах к нему, мы бы это решили! Хан, как ты..– Минхо не выдерживает и срывается на крик. Феликс чувствует, что Минхо сейчас сломает. Что ещё секунда, и всё. Он подрывается, бежит к хёну, берёт его за руку и, не дав закончить фразу, вырывается из палаты. Бежит. По коридору, мимо ресепшена, на выход, дальше, по дороге, быстрее, глубже, сильнее. Он чувствует, что Минхо задыхается, у самого лёгкие горят, но он всё равно бежит. Сжимает руку хёна, не оборачивается, не слушает, убегает. Прочь. Останавливается у фонтана. Опускается на колени и начинает кашлять. Кислорода слишком мало. Минхо тоже плохо. От быстрого бега у него закружилась голова. Он опускается рядом с Феликсом и пытается дышать вместе с ним, но срывается на плач. В конце концов просто обнимает. – Как позорно мы сбежали, – из Феликса вырывается смешок. – Оставили Хёнджина успокаивать Хана, – Минхо тоже смеётся. – Стало полегче? – Феликс переводит взгляд на старшего. Щёки красные, глаза красные. Шикарно выглядит. – Если честно, то да, – Минхо кивнул. Физическая активность всегда помогала ему собраться с мыслями, – ты как? – Ужасно, – Феликс чувствовал себя монстром. А ещё довольно сильно ныл низ живота. В школе он болел весь пятый класс, когда он бегал. Сейчас ощущения похожие. Только сильнее. Он опустил руку на низ живота и сжал его. Слишком сильно сильнее. – Болит? – Минхо нахмурился. Хорошо конечно, что они уже в больнице, но Феликса надо к врачу. Хотя бы шею осмотреть. Омега кивнул. И потерял сознание.