Felix never bad

Чонин выгнал Минхо из палаты рано утром. Вечер был на поговорить. Утро было на поговорить. Теперь его очередь. Хан немного жался. – Приветики, – мягкая, лисья ухмылка. – Здравствуйте, – Хан кивнул. – Готов разговаривать? – Чонин подумал и решил сесть в крутящееся кресло на другом конце комнаты. – Ага, – Хан следил за альфой. – Мы остановились на океане ненависти к тебе и к Феликсу, – Чонин откинул голову назад и закружился на стуле. Потолок так красиво сливался. – Это не сразу началось, – он пожал плечами, – просто он всё время был лучше. Я хочу с этим бороться, – слабая улыбка. – Я понимаю. Расскажи о твоей последней атаке, – Чонин остановился и подъехал к кровати. – Когда я не сказал ему про течку? – Чонин вздохнул. Когда ты порезал себя до швов. – Допустим? – мягкая улыбка. – Я правда не думал, что ему будет настолько сильно больно, – он вздохнул, – хотел просто, чтобы он себя принял. Омеги же не могут себя контролировать во время этого. – И им всё равно с кем. Я понял, – Чонин кивнул. – Он просто неправильный! – Хан воскрикнул. Чонин поддакнул. Дальнейшее шло по кругу: Феликс плохой, Хан хороший. Ему надо было выговориться. Выплеснуть эту ненависть. Просто взорваться. Чонин скучающе слушал и пытался вычленить для себя интересные моменты, но в основном просто поддакивал в нужных местах и не давал сместиться с темы. А главное, показывал, что проживать эти эмоции нормально. Он смотрел на цветы. Дорогой, красивый букет. Лавандовые маленькие цветочки, какой-то красный цветок, но не роза, посередине. Минхо явно постарался. Он определённо его любит. И Хану на самом деле нравится, вон как посматривает. Чонин перевёл взгляд на Хана. История снова зашла про то, что все альфы изменяют, и это нормально, а Феликс Хёнджину о других даже думать запрещает. Давит и контролирует. Чонин посмотрел на цветы. И придумал.

⊱─────⊱༻⚜︎༺⊰─────⊰

Хёнджин нашёл Минхо у лестничной клетки. Нервно шагающим из стороны в сторону. Он вздохнул: – С ним Чонин? – он попытался поймать взгляд, хёна, но тот бегал. – Ага, – взгляд в пол. Руки заломаны, спина напряжённая. – Вы поговорили? – аккуратно, мягко. Хёнджин взял старшего за локоть. – Неа, – Минхо помотал головой. – Хочешь совместим приятное с полезным? – у Хёнджина созрел план. – А? – Минхо послушно дал себя увести. Феликс расхаживал по палате, репетируя выражение лица, совмещённое с речью. Хёнджин с трудом подавил в себе злобу. – Родной, – он буквально кинул Минхо в его объятия, – а ты не хочешь, пока я буду развлекать твою маму, приготовить вместе с Минхо? Домашнюю еду, а то Хан же только её ест. Было опасно. Очень. Но Хёнджин включил щенячьи глазки, Минхо так вообще смотрел такими умоляющими глазами, что Феликс просто не выстоял. – Ладно, мы всё равно почти закончили… – Минхо, вообще-то готовил лучше, чем Феликс. Зато омега умел в кондитерку. – Тортик, давай приготовим ему тортик. Они калорийные и сладкие, – Минхо говорил быстро и сбивчиво, потому что не мог перестать переживать. Было видно, что его мысли метались. – О, супер, это по моей части, – Феликс кивнул. Взял Минхо за локоть. Тут он был нужнее, чем Чанбину. – Отлично! – Хёнджин мысленно себе апплодировал, – тогда развлекайтесь! Чанбин, пока, – и самая очаровательная улыбка. Пока никто не передумал, Хёнджин быстренько разузнал, где кухня, завёл минликсов туда и почти что запер. Фух, Чанбин по дороге где-то сам отвалился. Вот и хорошо. Хёнджин был собой доволен. Он заглянул к Хану. По дороге как раз встретил Чонина: – Вы закончили? – вежливо. – Ага, – Чонин улыбнулся. Надо было придумать, куда спровадить Минхо, а тут Хёнджин. Удачненько. – Минхо и Феликс готовят ему тортик на кухне, я могу его забрать погулять? Он как? – Если захочет, то бери, конечно, – Чонин улыбнулся. Как удачно всё складывается. – Хорошо. Спасибо, – Хёнджин вежливо поклонился и ушёл. В палате было уютно. Минхо выбрал отличный букет, Хан должен быть в восторге. И пах прекрасно. – Привет, – мягко. – Привет, – Хан читал какую-то книжку. – Минликсы, – Хан ненавидел это слово, но виду не подал. Продолжил улыбаться, – готовят тебе сюрприз. Не хочешь прогуляться? – Нет, спасибо, – Хан покачал головой, – нога ещё болит. – А, хорошо. Выздоравливай, – Хёнджин послал ему воздушный поцелуй и вышел. Хан остался один. Мысли о минликсах скреблись о его сердечко.

⊱─────⊱༻⚜︎༺⊰─────⊰

Чонин влетел в кабинет без приглашения и нагло уселся на стол Сынмину. – Приветики, – лисья улыбка. Сынмин сглотнул. Он чувствовал себя неуютно. Перевёл взгляд на Чонина, а тот продолжил, не дав омегологу и слова вставить: – Помнишь у тебя был экспериментальный препарат, который включает течку и снимает метку? – Сынмин ещё раз сглотнул и нахмурился. – То, что он снимает метку - это случайная побочка, – он скрестил руки на груди и отодвинулся от стола. Максимально далеко от Чонина. – И она мне нужна! Ну что, дашь? – Чонин придвинулся. Он даже феромоны включил, мол не бойся. Сынмин попытался защититься, но Чонин в своё время довольно жёстко отучил его закрываться от себя, поэтому у него ничего не получилось. – Зачем? – попытался строго. – Хочу дать Хану почувствовать то, что чувствовал твой ненаглядный Феликс, – ослепительная улыбка, – ты же хочешь, чтобы всем было хорошо. Это быстрый способ. Он всё поймёт, извинится и настанет мир. – Не уверен, – Сынмин не знал, в чём он был не уверен и замолчал. – Ой да ладно. Ты же хочешь, чтобы все были счастливы. А Феликс явно скучает по другу. Цветы наверняка его идея, Минхо бы не смог догадаться, а Хвану явно наплевать, – Чонин наклонился к Сынмину и заглянул ему в глаза, – ему так будет лучше. – Разве это не жестоко? – Сынмин скрестил руки от груди. Чонин резко схватил его за запястье и куда-то потащил. Омега еле успевал. Оказалось – на их кухню. Он достал самый вонючий кофе, приводивший в чувства даже мёртвого, щедро его насыпал и долил горячей воды. Помешал, разбавил холодной и понёсся к кухне для пациентов. Сынмин понял слишком поздно. – Феликс, привет, а что вы тут делаете? – весёлая улыбка и Чонин летит с обнимашками на Феликса. Тот успел улыбнуться в ответ на обращение. Кофе врезается в грудь солнечного мальчика и мгновенным чёрным пятном расходится на его светлой футболке. Феликса выбросило. Это было видно невооружённым взглядом: вот он улыбается, потому что с ним весело поздоровались, и вот, в замедленной съемке, взгляд затухает, волосы тускнеют, а руки начинают дрожать. Лампочка на потолке вскрикнула и погасла, оставив после себя тихое жужжание сжённой проводки. Взгляд стал стеклянным, а губы задрожали в безмолвном крике. Феликс поднимает руку к плечу, но Минхо не даёт ему закрыться: обнимает, закрепив руки между его руками и рёбрами. Чтобы не закрывался. Ещё секунда, и хён солнечного мальчика утыкает голову Феликса себе в шею. Сынмин понимает, что там запах Хана, и это делает ситуацию хуже, он уже хочет сказать, но Минхо властно, строго шепчет: – Феликс, дыши, – он сжимает омегу в объятиях, – просто дыши. Слышишь меня? – Сынмин мог поклясться, никаких феромонов Минхо не использует, – Ты не там. Ты тут. Феликс старается. Дышит. Через три секунды, показавшиеся Сынмину вечностью, отстраняется. – Всё в порядке, – улыбка. Руки слегка дрожат. – Пойдём переоденемся, – Минхо снял футболку с Феликса. Окинул взглядом: ожогов нет. Задержался на синяке. Нахмурился и перевёл взгляд на Сынмина. Тот пожал плечами, и Минхо не стал заострять внимание. Надо будет посильнее следить, чтобы Феликс не мучил своё бедное плечо, а то сколько можно уже? Эта гематома и не думает сходить. Альфа взял тряпку, смочил её водой и протёр мальчика. Тот пожаловался: – Холодно. Минхо снял футболку с себя и надел её на Феликса. – Теперь воняет Ханом, – он проворчал, но в футболку закутался, – спасибо. Минхо взял Феликса за плечо. Подумал и опустил руку до ладони. – Чтобы тремор унять, – тут, у Минхо наконец-то смягчился голос, и Сынмин смог выдохнуть. – Ага, – Феликс скрестил пальцы, – извините за сцену, – перед всеми присутствующими. – Если захочешь обсудить это с психологом, я всегда готов выслушать, – Чонин виновато улыбнулся. Легко можно было поверить в то, что он случайно и вовсе не хотел. – Нет, спасибо, – Феликс вежливо поклонился, и Минхо его увёл. А Чонин повернулся к омеге, подошёл и, по-лисьи улыбнувшись, спросил: – Ну так что? Дашь? Сынмин дал. Может, это и жестоко, но то, что сделал Хан – тоже. – Можешь пообещать, что не будешь его насиловать? – Конечно, я даже дам ему позвонить Минхо, если он захочет, – Чонин удивился, – я просто покажу ему, что альфа имеет значение. Я его лечу, а не сбрасываю в бездну, – Чонин даже оскорбился, – ты что, считаешь меня монстром? – Хан просто… не такой как Феликс, – Сынмин не знал, чего он боится. – Да не волнуйся ты так. Он просто почувствует, что хочет член, полезет, я напомню ему про Минхо, он испугается, я ещё чуток надавлю, он заплачет, позвонит ему, и всё. Парочка спасена, – Чонин потрепал омегу по волосам. У Сынмина ныло под ложечкой. Он был уверен, что что-то пойдёт не так. Но сформулировать свои страхи не мог. – Господи, да мы же вроде выяснили уже, что я не насильник, – Чонин видел, что Сынмин переживает. И это была для него больная тема, – там камеры есть. Можешь подключиться. Если я перейду черту – просто позови охрану, хорошо? Омега буквально выдохнул. Даже улыбнулся. Кивнул. Чонин погладил его по волосам. И, улыбаясь, пошёл к Хану. Тот читал книгу. Лёгкий, незаметный макияж. Кудрявые, влажные волосы. Очаровательные губки. – Приветик, – Чонин улыбнулся, – я пришёл колоть лекарство. Хан нахмурился и закусил губу. – На живот? – прозвучало грустно. Как будто он готовился к экзекуции. – Э? – Чонин присел на кровать и взял его руку. Правая вся исколота, – Сынминка разучился вкалывать что ли? – Нет, это я просто дрожал, – Хан перевёл взгляд в на свою руку. Нахмурился. Синяки выглядели неэстетично, он был похож на наркомана. – Давай тогда другую руку, – поведение Сынмина не сходилось. То есть разрывать ему вены – это не жестоко, а устроить течку часа на четыре – жестоко? Чонин обошёл кровать и взял Хана за левую руку. – Заодно быстрее подействует, – он легко нашёл вену и вколол. – Что подействует? – Хан не понял. И немного испугался. – Да так, ничего, – Чонин засёк время. На Сынмина хватило пятнадцати минут, но он знал и активно сопротивлялся, – что читаешь? – Маленькую хозяйку большого дома, – Хан показал обложку, – очень познавательно. – Каждый день красивое бельё для мужа? – Чонин поиграл бровями и опустил взгляд в область паха Хана. Тот, как и положено омеге, смутился и положил туда книжку, хотя и так был укрыт одеялом. Хан открыл книжку и зачитал: – Если ты не дашь своему сердцу воспламениться, ты спасешь его в будущем от ощущений мучительного холода. – Только негоревших не мани, – можно, конечно, было развести философскую беседу, но Хана начало вести. Метка исчезла буквально на глазах. – Жарко тут, – Хан скинул одеяло и потянулся. – И не говори, – Чонин выпустил феромоны. Ты в безопасности. Хан перевёл на него взгляд. Томный. Он положил книгу на полку, а сам перекатился на колени, оказавшись ближе к Чонину. Выгнулся в спине. Приоткрыл рот. – Вы красивый. – А Минхо? – Чонин положил руку на поясницу Хана. Ему нравилось, когда выгибаются. Изо рта омеги вырвался тихий стон. – С Феликсом, – Хан пожал плечами и послушно прогнулся. Было жарко. Сладко ныло внизу живота. Ощущения – один в один течка. Ну на нём же метка, значит, если Минхо ещё его любит, то у него не встанет на этого врача? Это же так работает? Хан подумал, что что-то не то. Он уткнулся носом в шею врача, – а вы вкусный. – Правда? – Чонин завёл руку чуть ниже и сжал. Хан в ответ простонал. Открыто и громко. Подался вперёд, вдыхая запах Чонина. – И вы со мной, – Хан обвил руками его шею, – а он с ним, – прозвучало обвиняюще. – Но ты же лучший, – Чонин завёл руку под бельё. Кружевное. Миленько. – Правда? – взгляд томный. Пылающий. И при этом молящий. – Конечно. Какие могут быть сомнения, – Чонин, вообще-то, имел ввиду «позвони Минхо и убедись в том, что ты для него единственный и неповторимый», но Хан понял иначе. Он перелез с кровати на колени к Чонину, а затем опустился вниз. Легко расправился с молнией на штанах, достал член Чонина и взял его в рот. И взгляд – благодарный. Чонину было интересно, но не до возбуждения. Он погладил Хана по волосам и решил проверить на сколько всё плохо: – Хани, ты лучше Феликса, – омега прикрыл глаза и застонал. С членом Чонина во рту. Выглядело горячо. Да и сосал он хорошо, сложно было не возбудиться. Сразу начал заглатывать, быстро, долго. Руки за спиной, глаза прикрыты. – И минет ты делаешь потрясающий, – Чонин говорил высоко, пытаясь напомнить Хану о том, что что-то не так. О том, что он - не его альфа. – Лучше, чем Феликс? – он отвлёкся, чтобы немного отдышаться, и Чонин его поднял. Усадил к себе на колени, сжав поясницу. – Как меня зовут? – может дело в этом. – Ян Чонин, – Хан активно тёрся о пах, поскуливая и прижимаясь. – Понятия не имею, какой минет делает Феликс, но ты определённо хорош, – пора было заканчивать. Он попробовал аккуратно отодвинуть Хана с себя, но тот буквально вцепился в него. – Пожалуйста, возьмите меня, – Хан приподнялся и спустил штаны. Подвинул бельё и потёрся промежностью о член альфы, – пожалуйста, – всхлип. – Хан, – Чонин его приподнял, – не саморазрушайся об меня, – он понизил голос и зарычал. Это должно было напугать, но только раззадорило. – Селфхарм во время течки – это к Феликсу, а я, – Хан резко, сильно насадился. Чонин его не удержал. Смазки было определённо мало. Чонин поморщился, но Хану понравилось, – не такой. – Тебе же больно, – у Чонина был довольно большой, и омеге с комплекцией Хана не могло быть приятно, – слезь. – Вовсе нет, – Хан застонал. Ему кружило голову. Он обнял Чонина за шею, уткнулся в неё и начал быстро, сильно двигаться. Старался, чтобы член Чонина входил в него до основания. Он выгибался и громко, порывисто стонал, – пожалуйста. Трахался Хан хорошо. Чонин не мог это не признать. И не мог не признать то, что удовольствие он всё-таки получал, но пора было заканчивать. – Хани, сладкий, – он сжал его ягодицы, – ты красивее Феликса, – член Хана слегка выглядывал из-за его трусов. Только головка, которую он постоянно поправлял вбок, за ткань. Чонин провёл большим пальцем по головке, собирая смазку. Поднёс его ко рту. Хан послушно вобрал его в рот и выгнулся. – Лучше выгибаешься, – лисий шёпот на ушко, – ты лучше Феликса как омега, – Чонин приподнял Хана, чтобы тот смог выйти, перед тем как кончить, но Хан жёстко воспротивился, резко усаживаясь на член альфы до конца и сжимая его собой. Чонин заметил, что Хан кончил. Он убрал руки, потому что знал, что прикосновения сейчас могут навредить, но Хан заскулил. – Прошу, – Хан сжал член Чонина собой, – умоляю, – он обвил шею альфы руками, уткнувшись носом в его плечо. Глухо застонал и начал двигаться, – ещё, прошу. Вау. Да ты мазохист. Это, блин, в корне меняет дело. Или нет. Надо проверить. Чонин встал вместе с Ханом. Тот напрягся, изо всех сил сжимаясь: – Нет, пожалуйста, не останавливайтесь, – он умолял, сквозь стоны и всхлипы. Сжимал руками шею альфы и пытался сжать член Чонина так, чтобы он не выскользнул. Чонин просто переложил омегу на кровать. Так было удобнее обоим. Начал быстро, жёстко двигаться. Хан запрокинул руки наверх и стонал в такт движениям Чонина. выгибался. – Глубже, пожалуйста, – он закинул ноги на талию Чонина и прижимал его к себе. Чонину быстро наскучило. Быстрый секс он не любил, поэтому замедлился. Но начал двигаться глубже. Склонился к Хану и начал целовать его шею. Ни интенсивность стонов, ни мольбы, ни ответ – ничего не изменилось. Попытка номер два: – Хани, – медленное, мягкое движение. Слишком плавно, чтобы можно было кончить, – ты идеальный омега. Не давишь на своего альфу, – текучее прикосновение губ к мочке ушка, – в отличие от Феликса. И громкий, желанный стон. – Читаешь правильные книги, – ещё одно движение. Очень медленно. Слишком медленно, – в отличие от той жевачки для мозгов, что читает Феликс, – прикосновение руки Чонина к животу омеги. И ещё один громкий стон. Чонин отлип от шеи Хана и поднялся. Волосы растрёпаны, губы искусаны, глаза закрыты, правая рука сжимает левое запястье, он весь напряжён. Член при этом стоит. На животе – следы смазки. – Ты молодец, – шёпотом. Сквозь свои стоны Хан мог и не услышать, но он кончает. Без рук, бурно. Сжимает Чонина так, что ещё чуть-чуть и будет сцепка. Хана трясёт. Он выгибается и дрожит. Цепляется руками за наволочку и громко кричит. Пытается сжать Чонина так. – Пожалуйста, Чонин, – Хан плачет, – пожалуйста, кончи в меня, – он выгибается. – Я не твой альфа, – Чонин сдаётся. – Мой меня не любит, – у Хана начинается истерика, которую он пытается удержать. Знает, что истеричек никто не любит. Закрывает лицо локтём, чтобы не были заметны слёзы и умоляет, – пожалуйста, прошу. Дай мне почувствовать себя нужным. – Но ты нужен, – Чонин нагибается. Хан не пускает его из себя, и он решил его расслабить, – тшш, тихо. Ты хороший, Хани. – Это не так, – Хан мотает головой, изо всех сил сжимаясь и зажимая предплечьем глаза, – он сейчас с ним. А должен быть со мной, – он всхлипывал, – если бы я был хорошим, он бы был рядом. Чонин не стал напоминать о том, что дал возможность позвонить. А потом понял. В мире Хана альфа должен быть рядом. Альфе не надо звонить, он просто должен быть. Опорой, стеной, щитом. Он должен быть рядом всегда. И если его нет, значит это предательство. И не важно, что его надо позвать. И Чонин не делает ситуацию лучше, потому что Хан просит кончить, а он, Чонин, опять его игнорирует. – Тебя никто не слышит, да? Когда ты зовёшь на помощь? – стоило догадаться по белёсым ниточкам на ногах. Хан кивнул. Он практически ревел в голос. Закрывался от него предплечьем, второй рукой сжимая плечо врача и умоляя не отдаляться. – Пожалуйста, – надрывно, просяще, умоляюще. Чонин просто не смог отказать. Несколько толчков - и оргазм. – Спасибо, – Хан не мог успокоиться. Он свернулся в клубочек, весь зарёванный. Закрыл лицо руками, мелко дрожал. Натянул на себя футболку, смущаясь и прикрылся одеялом. Чонин вздохнул. Знатно он конечно просчитался. Сынмин его убьёт. Открыл окна в комнате, аккуратно поднял Хана на руки и повёл в душ. Вымыл, переодел, перестелил кровать. Погладил того по волосам. – Ну ты почему сразу не сказал-то, что проблема в том, что Феликс громкий, а ты нет? Хан не понял и уткнулся в книгу. Он не хотел ни с кем ни о чём говорить. И думать тоже. У него тут Паола и загадочный, утерянный мир, в котором ещё нет ни запахов, ни дурацких инстинктов, заставляющих его бросаться на первый же член. Было немного стыдно. Чонин вздохнул и ушёл, напоследок погладив Хана по спине. Давно он конечно так сильно не ошибался. Ветер пронёсся по палате. Подхватил лавандовые лепестки, закружив их в танце. И мягко, аккуратно опустил на пол палаты. Хан не обратил на это никакого внимания.

⊱─────⊱༻⚜︎༺⊰─────⊰

Минхо пришёл с тортиком часа через четыре, Хан уже устал читать. – Привет, родной, – он улыбнулся, – мы приготовили твой любимый. На тортике была горевшая свеча и попытка нарисовать квокку. Он угадывался только по щекам. Хан слабо улыбнулся, это было мило. – Спасибо, – есть не хотелось. В период течки Хан вообще редко ел, это Феликс заедал её сладостями. Хан шутил, мол впихиваешь в себя мороженое, а надо член. И подмигивал. На что друг обычно обижался, а потом и вовсе перестал есть мороженое. Он потянулся к мужу и глубоко, желанно поцеловал его, – от тебя пахнет Феликсом, – он немного нахмурился. – А? – Минхо не понял такого напора. Ревнуешь? Почему? На мне же твоя метка. Хан перелез к мужу на колени. Обвил его шею руками. – Трахнешь меня? – он потёрся пахом о пах Минхо, – или ты удовлетворил все свои желания с Феликсом? Прозвучало настолько зло, что Минхо растерялся. Не знал, что сказать. – Родной, ты ревнуешь? – он аккуратно переложил Хана на кровать. Аккуратно поцеловал, провёл руками по его телу, забираясь под футболку. Тот выгнулся. – Нет, – мама учила его не ревновать. Говорила, что ревность - это то, из-за чего ушёл отец. И Хани не ревновал, – просто соскучился. Извини, – он потёрся пахом о пах мужа. – Я не понимаю, – Минхо гладил своего мальчика, и тот отзывался на прикосновения. Альфа внутри Минхо почему-то отчаянно желал выбраться и устроить жаркий вечер, и Минхо еле-еле сдерживал его, чтобы вести разговор, – если тебя что-то беспокоит, давай об этом поговорим. Он наклонился к мужу и поцеловал его. Взял руку мужа и погладил ею свою шею. – Чувствуешь? Твоя метка, – он улыбнулся, поднёс ладонь Хана к губам и поочерёдно поцеловал его пальчики. Хан слабо улыбнулся. Он чувствовал. И не понимал, что произошло сегодня днём. Какой-то сбой? – Ты меня любишь? – Хан обвил ногами талию мужа, приподнявшись. Это была его любимая поза. – Конечно люблю, ты чего, – Минхо напрягся, а внутренний альфа взревел. Он срочно хотел показать Хану как сильно Минхо его любит, – очень сильно люблю, родной мой, – Минхо провёл носом по шее Хана, мягко поцеловав его. Альфа внутри Минхо ворчал о том, что Хани им как-то слабо пахнет. Надо срочно заявлять на него права. – Ты уверен, что хочешь этого? Столько всего навалилось… – Минхо должен был уточнить. Вдруг это какой-то саморазрушительный акт? Они же так толком и не поговорили. – Минхо, пожалуйста, – Хан тихо простонал, потираясь о пах мужа, – просто трахни меня. Без разговоров. Пожалуйста. Столько мольбы в голосе. Минхо знал, что что-то не так, что лучше поговорить, заставить его поесть, защитить, но альфа внутри поднял сирену и добрался до руля. Его мальчик хочет секса, ну как он может отказать? Ещё и так просяще просит, будто сломается, если не напомнить ему о том, как сильно Минхо любит его. Минхо подумал, что поговорит после, и отпустил контроль. Всё было нежно. Мягкий, чувственный секс. Как Хани любит, с комплиментами, руками, длительным петтингом. Минхо уделял ему всё своё внимание, и Хани таял. Расслабился. Почувствовал, что любим. – Кончи в меня, пожалуйста, – обычно ему отказывали. Потому что Минхо не готов к ребёнку. Потому что мы не готовы к ребёнку. Потому что ситуация в стране неподходящая. Потому что он не готов к ребёнку. Хани привык и просил чисто на автомате, особо не надеясь. Но в этот раз Минхо согласился. Хан зарыдал. Это было очень приятно: тёплое семя любимого альфы, заполняющее нутро. Но он так долго этого ждал, что просто не смог сдержаться. Он уткнулся Минхо носом в грудь и отчаянно, некрасиво ревел. Альфа гладил его по спине, по волосам, прижимал к себе, баюкал. Он всё никак не успокаивался. – Прости меня, – сквозь бесконечную истерику, когда Минхо уже всерьёз подумывал позвать врачей. – Всё хорошо, любимый, – Минхо заглянул ему в глаза, а Хан снова спрятался ему в грудь. – Прости, это было некрасиво. Я больше так не буду. Просто всё навалилось… – Хан не знал, имеет он ввиду истерику или Чонина. – Я понимаю, всё в порядке. Давай я заварю тебе чай, и ты поешь тортика, хорошо? Можно тебя оставить? Хан кивнул, а когда Минхо вернулся, уже спал. Так нежно обнимал одеялко. Минхо умильнулся и прилёг рядом.

⊱─────⊱༻⚜︎༺⊰─────⊰

Чонин пришёл к Сынмину с повинной. – Признаю, виновен, – и склонил голову. Сынмин вздохнул. – Ну вот заодно и узнаем, позволяет ли эта штука зачать ребёнка, – во всём есть что-то хорошее. – Я как-то не готов стать отцом… – ладно, это было неэтично. Сынмин посмотрел ему в глаза и кивнул. Они были знакомы достаточно давно, чтобы прикрывать спину друг друга.

⊱─────⊱༻⚜︎༺⊰─────⊰

Сынмину было грустно. Он шёл смотреть оставили ли минликсы кухню в живых. А по дороге встретил Феликса. Странно, что Минхо бросил его одного. – И чего ты тут делаешь? – он попытался улыбнуться, но вышло неубедительно. Феликс это заметил. Подошёл и приобнял его за плечи. – Минхо пошёл относить Хану наши труды, а я убирал кухню. Что-то случилось? – и взгляд обеспокоенный. – Нет, – Сынмин помотал головой, прижался. – Ты переживаешь из-за утреннего инцидента? Прости, если такое повторится, я обещаю справиться лучше, – Феликс ободряюще улыбнулся. Погладил по спине. – Что ты, – Сынмин крепко прижал его к себе, – ты прекрасно справился, Феликс. – Если что, я всё ещё готов на подвиги, – он прижался, – ты представь. Мы же правда поможем многим людям. Осветим проблему, – Феликс горел, – и не переживай, я справлюсь с хейтом, Чанбин меня готовит. – Конечно, – Сынмин улыбнулся. Уверенность Феликса его заряжала, – пойдём, я тебя провожу. Сынмин передал Феликса в руки Хёнджина. Тот ласково погладил его по волосам и уложил в кроватку. Сынмин стоял в дверях, облокотившись спиной на косяк, и любовался Ликси: такой счастливый. – Ему нужно что-то прокапать? – Хёнджин не понимал почему Сынмин не уходит. – А, нет, – Сынмин помотал головой, – спокойной ночи, – и ушёл. Феликс приобнял мужа за шею и потёрся о неё носом. – Мы сегодня делали тортик Хану, и на меня случайно пролили кофе. Сынмин просто испугался, – Феликс засмеялся, – как бы его публичное лицо не пострадало, – он весело улыбался. Хёнджин нахмурился, но омега поспешил успокоить: – Не волнуйся, он был холодным. Всё хорошо. Мы с Минхо очень вкусный торт приготовили, – он показал язык, – но ты кормишь меня творогом, поэтому твой кусочек на кухне в холодильнике! Хёнджин улыбнулся. Обнял мужа покрепче. – Ещё не хочешь мириться? – мягкая улыбка и легкий удар кулаком в плечо. – Пока нет, – Феликс тоже улыбнулся и легонько сжал своё. – Но уже простил? – Хёнджин приобнял его за плечи, сбрасывая руку. Тшш, ну что за привычка у тебя тут образовалась? Феликс кивнул. Прижался к старшему. – Да, – он потёрся носом о его шею, обвив руками шею. – Ангел мой, – Хёнджин прошептал и поцеловал своего омегу в висок. Он почему-то был уверен, что всё наладится.