Без мата

Отель Хазбин. Кухня. Канун приёма ангелов. Вегги, ухмыляясь во весь рот, стояла у плиты, ловко управляясь с кастрюлями и сковородками. На столе перед ней лежали ингредиенты, которые она тщательно отбирала для своего шедевра. Сегодня был особый день — день, когда она решила удариться в кулинарию, чтобы вырвать из уст Аластора долгожданные нецензурные ругательства. Он ещё никогда не терял самообладания. Но Вегги была уверена: всё изменится. Завтра. Она знала, что Аластор не откажется от оленины — то было его любимым мясом, его слабостью, его маленьким удовольствием в этом хаотичном Нижнем мире. Часто он жарил оленьи стейки, наслаждаясь и процессом, и готовым блюдом, приготовленным с особым вниманием к деталям. Спасибо Чарли за информацию — иногда близость подруги с Радио Демоном определенно была Вегги на руку. Но сегодня Вегги решила, что завтра Аластор получит нечто… другое. — Ну что ж, мистер «Всегда-улыбается-и-никогда-не-ругается», — прошептала она себе под нос, смешивая в миске ярко-розовую глазурь. — Посмотрим, как ты справишься с этим. Она приготовила идеальную имитацию оленины — веганский стейк из свёклы и грибов, который внешне выглядел как настоящий. Но это было только начало. Внутри «стейка» она спрятала сюрприз — липкую, сладкую начинку из маршмеллоу и ярко-зелёного желе. А сверху блюдо было украшено блёстками и съедобными цветами, чтобы добавить «изюминку». — Что это здесь такое? — вокруг талии Вегги обвинялись четыре руки. Не отрываясь от приготовления блюда, Вегги сказала: — Это сюрприз для Аластора. На ухо Вегги шумно выдохнули. — А я думал, — расстроенно сообщили, — это сюрприз для меня. — Ещё чего! — Мне начинать ревновать? Вегги закатил единственный глаз и, отложив нож, чуть повернулась, смотря на Даста. — Ты серьёзно? — Ради него ты даже встала к плите, хотя терпеть это не можешь… а я? — Это ради плана… — Знаю, — Энджел звучал легко, но по-детски обиженно и совершенно несерьёзно, и можно было бы решить, что он просто шутит, но Вегги уже запомнила, что за его напущенным весельем всегда скрывалось настоящее беспокойство. — Тогда для тебя я тоже что-нибудь приготовлю на днях, — Вегги погладила Даста по щеке и чмокнула в лоб. — Но сегодня ты поможешь мне завершить оформление блюда. А завтра мы будем вместе смаковать победу. Что скажешь? Ответ не потребовался: Вегги принялись помогать сразу все четыре руки.

***

Вечеринка была в самом разгаре. Никакого алкоголя и наркотиков, конечно, не было, если не считать то виски, которое Хаск плеснул в стакан Мастемы. Сцену освещали прожекторы, от движения которых разноцветные пятна плясали по стенам помещения. Демоны заполняли зал: одни стояли у фуршета и неторопливо ели, обсуждая свои дела с друзьями, а другие смущённо пританцовывали в самых темных местах, но, стоило прожектору поймать их в свой луч света, они замирали, словно обернувшиеся камнем после взгляда Медузы Горгоны. Демоны стеснялись. Лёгкая музыка пусть и заполняла воздух, но не сотрясала, и никто первым начинать большую дискотеку не спешил. Боялись. Смущались. И с этим надо было что-то делать. — Нам нужна движуха! — воскликнула Чарли, решительно стукнув кулаком по ладони. — Ал, можешь включить музыку погромче? — Боюсь, дорогая, оглушающая музыка не поможет в этом деле, — ответил Аластор. — Личный пример всегда работает лучше. — Предлагаешь пойти танцевать первыми? — Предлагаю пинками выгнать всех их из углов и заставить танцевать. Чарли тихо фыркнул и задумалась. Сработает ли этот способ? Будут ли демоны действительно веселиться, будут ли они расслаблены и непринуждены? В целом демоны были легки на подъём: правда, лишь на тот подъём, чтобы делать пакости. Конечно, в Отеле Исправления никакие пакости не допускались, а потому с подъемом часто возникали проблемы. Но только сейчас на это мероприятие пришли все, кто желал. А значит причин, чтобы стесняться у них не было. Хотя основную массу составляли те демоны, которые были уже на последней ступени для исправления: для них готовились планы искушения, которые им предстояло в ближайшие месяцы либо успешно пройти и вознестись, либо провалить и оставаться в отеле до следующей попытки. Милые, хорошие, добрые, усердные, идущие праведным путем искупления грехов, пусть и наделённые то шерстью, то рогами, то копытами, демоны сейчас жались по углам и шептались, не смея дать волю своему желанию веселиться — петь, танцевать, гулять. И всё из-за ангелов. На компанию белокрылых то и дело падали беспокойные взгляды. Чужаки — а чужаков боялись и опасались. Опасались ещё и сделать что-то такое, что бы привело к краху. Не знали демоны о планах Люцифера, не знали и о взаимоотношениях Чарли с ангелами, но интуитивно чувствовали, что надо быть осторожными и сдержанными. — Надо бы всех раскачать, но нежно, — в конце концов, сказала Чарли. — Без пинков. Аластор нахмурился: ему очень хотелось раздавать пинки. Ещё бы! В одном помещении собрались все до единого претенденты на руку и сердце Чарли, и даже несмотря на то, что Магне отказала каждому из них, а о её сердечной привязанности к Аластору было уже известно, сам факт присутствия этих небесных женихов ядовитым шипом врезался в грудь Аластора, заставляя его выпускать своё раздражение через мелькавшие символы вуду вокруг него, сопровождаемые шуршащим белым шумом. — Пройдемся? — Аластор подхватил Чарли под руку и плавно поплыл с ней по залу. Возможно, если они окинут всех взглядом, им придёт в голову идея, как можно всех раскачать? Когда Аластор с широкой улыбкой и тростью в руке проходил мимо стола с горячими блюдами, Вегги встрепенулась. Она приметила их заранее, а потому достала из-под стола своё «фирменное блюдо». За её спиной тенью маячил Энджел. — Аластор! Как раз вовремя! — воскликнула она, поднося ему тарелку с самым невинным выражением лица. — Смотри, твой любимый стейк из оленины, недурно, а? Заценишь вкус? Специально для тебя удержала этот славный кусок! Аластор поднял бровь, слегка заинтересованный. Его улыбка не дрогнула, но в глазах мелькнул лёгкое любопытство. Он поправил монокль. — О, как мило с твоей стороны! — произнёс он и, отпустив Чарли, взял вилку и нож. — Чарли, дорогая? — Благодарю! Магне хотела было присоединиться к трапезе, но Вегги резко дёрнула тарелку на себя. — Нет! Аластор и Чарли одинаково удивлённо уставились на Вегги. — Мне кажется, это блюдо больше подходит Радио Демону, — мягче добавила Вегги и осторожно вернула блюдо на место. — Но, Чарли, если ты считаешь, что оно тебе тоже понравится… Аластор переглянулся с Чарли: Магне начала подозревать, что на её глазах происходит очередная попытка Вегги заставить Аластора ругаться матом. Но стоит ли Чарли предотвращать её? Поможет Аластору — предаст подругу. Продолжит молчать, вступая в немой сговор с Вегги — предаст любовь Аластора. Что бы Чарли ни выбрала, она не сможет найти правильный выход. Но Чарли не пришлось выбирать. Аластор оказался быстрее. Он взял нож и вилку, аккуратно разрезал «стейк» и поднёс кусочек ко рту. В этот момент Вегги едва сдерживала злорадную ухмылку, которая могла бы выдать её. Вот сейчас — сейчас! Вместо мяса Аластор отпробует отменной вегетарианской пищи, да ещё и со сладкой начинкой, которую он на дух не переносит! Он скривится, отплюётся и славно покроет Вегги матом — и это будет победа! Вегги во все глаза уставилась на Аластора, а Энджел от нетерпения впился пальцами в плечи Вегги. Аластор прожевал. Проглотил. Его улыбка едва заметно дрогнула. — Ммм… интересный вкус, — произнёс Аластор, стараясь сохранить спокойствие. — Необычный, но… оригинальный. — Вот как? — Вегги улыбнулась. Не видел мир ещё такой учтивости от неё никогда, как сегодня. — Тогда попробуй ещё. Но когда он откусил второй кусочек, его зубы наткнулись на липкую, сладкую начинку. Его глаза расширились, а улыбка наконец пропала. Он вытащил изо рта нить расплавленной маршмеллоу, покрытую зелёным желе, и уставился на это с недоумением. — Что это, чёрт возьми, такое? — спросил он, и в его голосе впервые зазвучали нотки раздражения. Вегги не смогла сдержаться и расхохоталась. — Это мой новый рецепт! — воскликнула она, хлопая себя по коленям. — Веганский стейк с сюрпризом! Ну как, тебе нравится? Аластор медленно положил вилку на стол. Его улыбка исчезла, а глаза загорелись красным светом. Он открыл рот, чтобы что-то сказать, и у Вегги уже руки чесались от нетерпения, ведь она жаждала услышать, что вместо привычного вежливого тона из его уст вырвется что-то вроде «что за, блядь, это было?!», но Аластор тихо вздохнул и сказал: — Весьма специфичный рецепт, надо сказать. На любителя! Вегги нахмурились: её недовольство было осязаемым, ведь очередной безупречный план не сработал. Аластор, как истинный гурман, принялся вещать о всех недостатках блюда, словно не его пару секунд назад чуть не вывернуло от этого безумного сочетания вкусов и продуктов, а Чарли с мольбой смотрела на Даста, дабы тот предпринял что-нибудь, чтобы остановить взрыв вулкана по имени Вегги. Всё-таки ведь именно Энджел её парень. Он должен знать, как предотвратить катастрофу. — Нам бы решить один вопрос… — осторожно перебила Чарли Аластора. — Демоны, кажется, стесняются веселиться при ангелах. Надо как-то раскачать толпу. Вегги, есть идеи? Взгляд Даста упал на барную стойку: кучка вредных белокрылых ангелов не спешила расходиться, чтобы вписаться в рогатую и хвостатую толпу демонов, однако Анаэль нашла в Хаске неплохого собеседника, который смешивал ей разные соки. Можно было сказать даже, что Анаэль щебетала с Хаском, мило и любовно. Мило и любовно — Энджел всё ещё сжимал плечи Вегги. — Знаю! — воскликнул он. — Песня! — Песня? — уточнила Чарли. — Я спою! — воскликнул он и бросился, но не на сцену, а к барной стойке. Там он ураганом подхватил Хаска за руку и, не дав ему ни закончить коктейль из разных демонических соков для очаровательной Анаэль, ни объясняться перед ней, утащил его на сцену. — Какого хуя?! — зашипел Хаск. — Будешь моим бэк-вокалом, — Энджел вручил один микрофон Хаску, а другой прижал к собственной груди. — Не дрейфь, просто красиво вой на фоне. У котов с ночным ором не должно быть проблем, а? Микрофон жалобно пискнул в руках Хаска — так сильно он его сжал — и демон с шипением полоснул рукой, выпустив когти: хотел расцарапать это наглое лицо Даста, но тот уже повернулся спиной к ней и подошёл к краю сцены, а потому расцарапать получилось только воздух. Заиграла музыка. Дымка багрового света окутала сцену. Зал затих, как только на помост поднялся Энджел. Пусть работа актёром порно-индустрии уже давно стала прошлым для него, однако фильмы с его участием до сих пор били все рекорды, а потому каждый демон знал, что его голос может завораживать своей бархатной текстурой и способностью разбить сердце вдребезги. Особенно, если он стонет. Но стонать Даст сейчас не собирался. Он собирался петь. Петь — для Вегги. — У моей душе так много трещин, Льда и пустоты. Зал затаил дыхание, когда из его горла вырвались первые ноты. Публика, будь то демону, ожидавшие от Энджела настоящего шоу, или ангелы, которым Даст не был известен, но которые с любопытством наблюдали за всем происходящим вокруг, была загипнотизирована, совсем не обращая внимания на другого демона, которого Энджел вытащил вместе с собой на сцену, чтобы тот стал для него бэк-вокалом. — Вокруг меня так много женщин, Энджел подмигнул Вегги, не сводя с неё взгляда ни на миг, а Хаск закатил глаза. Аластор же хмыкнул и шепнул на ухо Чарли ту же мысль, что пронеслась в голове не только Хаска, но и каждого демона: — И не только женщин. Чарли не сдержала смешка, а Энджел тем временем продолжил: — Но тянешь только ты. И все это время, как тёмная, непоколебимая скала, на заднем плане стоял Хаск. Его фигура резко контрастировала с экспрессивной натурой Даста, такого изящного, артистичного и точно знающего, как вести себя на сцене. Лицо Хаска было неприступно, словно высечено из гранита. В глубоко посаженных глазах плескалось лишь суровое недовольство. Он не подпевал, не двигался, не проявлял ни малейшего признака удовольствия или даже интереса. — Отпусти меня, я устал страдать, Жизнь идёт как сон, Офис как кровать. Взгляд у Хаска был такой мрачный, что, казалось, он без труда превратит в пепел любого, кто посмеет нарушить выступление Энджела, продлевая минуты нахождения Хаска на этой не уютной для него сцене. Обернувшись на миг, Даст придирчиво бросил: — Чего застыл истуканом? Я просто так тебя на сцену вытащил что ли? Подпевай! Бэк-вокал! Или хотя бы немного спецэффектов: прожекторов для такой звёзды, как я, определено мало! Хаск лишь скорчил ещё более недовольную мину и посмотрел на коктейль из нескольких видов соков, который так и не успел смешать для Анаэль. Хаск бы душу продал за то, чтобы оказаться вновь за барной стойкой рядом с ангелом любви, а не здесь, на сцене, в компании порно-звезды. — Я сошел с ума, я совсем один, Ты мой сладкий яд, ты мой героин. Голос Энджела скользил по слогам, то взмывая в страстных крещендо, то опускаясь до шепота, способного пробудить самые тёмные желания. Демоны всех мастей — от высокородных князей до презренных грешников — а вместе с ними и ангелы, замерли, утопая в тоске, отраженной в каждой ноте. О да — отношения с Вегги у Энджела приобрели стабильность: он уже не боялся с ней говорить откровенно, и ощущал себя рядом с Вегги в безопасности. А потому сейчас собирался спеть для неё — излить свои чувства к ней публично, уверенный, что Вегги оценит этот романтичный жест. Пока Энджел в такт покачивал задницей, за его спиной Хаск задумчиво прокрутил в руке микрофон. А когда Даст вздохнул поглубже, чтобы особенно мощно взять следующую ноту, неожиданно ощутил, что воздуха в лёгких нет. Их выбило. Выбило лёгкое прикосвние Хаска к плечу, которым демон задвинул Энджела себе за спину, а сам оказался в центре сцены в свете ярких прожекторов. — Я разменял любовь на пьянство, Продал душу в Ад, — пропел Хаск, и челюсти всех присутствующих так и отвисли. Никогда, ещё никогда раньше Хаск не пел! Более того, голос у него был грубый, немного хриплый от табака и алкоголя. Ни в одной вечеринке, устраиваемой Аластором и Чарли, Хаск не принимал участие кроме как в качестве бармена. Но сейчас он был на сцене — и не просто подпевал, а пел, и голос его оказался глубоким и мягким, полным низких урчащих ноток. — Моё беспечное упрямство Не встретило преград. Но как бы хорошо Хаск не пел, он не был артистом: танцевать он не умел или же не хотел показывать этого умения. Бросив задумчивый взгляд в сторону ангелов, он прошёлся вдоль сцены, а Энджел встретился поражённым взглядом с Вегги, которая была не меньше его удивлена таланту Хаска. — Он… — пораженно прошептала Чарли. — Да, милая, он поёт, — согласился Аластор. — Я никогда не думала… — И я тоже, дорогая. — Но как же?.. Аластор понял Магне с полуслова и ответил: — Очевидно, он просто не любитель петь. Чарли хлопнула глазами. — Тогда что заставило его сейчас запеть? — с нажимом спросила она. — Не что, а кто, — поправил Чарли Радио Демон, уже оправившийся от шока. Он кровожадно улыбнулся и щёлкнул пальцами: на сцене сгустились тени, а блики разноцветного света замелькала ещё быстрее, приобретая ядовитый оттенок. — Я иду ко дну, не могу вздохнуть Какой год в плену, Сердце ломить грудь. Петь Хаск умел, а выступать — нет. Остановившись на краю сцены, он встал вполоборота так, что едва ли не стоял спиной к залу и пел. Сглотнув, Энджел понял, что он сам может в любой момент и спеть, и станцевать для Вегги, но вот Хаск… Такую возможность нельзя упускать! Так что Даст вознамерился сделать всё, чтобы эта песня стала звездным часом бармена, а потому он бросился к нему, схватил за плечи и резко развернул лицом к залу. Взгляд Хаска и Анаэль мгновенно встретились. — Я устал страдать, я совсем один, Как последний встал герб среди руин. Полное отсутствие умение Хаска работать с публикой и на публику не скрылось от Энджела. В его непоседливой голове тут же созрел план, но прежде чем он успел толкнуть Хаска в сторону зала, Хаск сам сделал шаг вперёд. — Только внутри Пламя сильнее горит, Волна чувств захлестнула Хаска. Страсть переполняла его, и слова больше не могли сдержать её. Поддавшись внезапному порыву, он спрыгнул со сцены, даже не закончив переход. Не прерывая пения, он направился прямиком к барной стойке, словно лунатик, ведомый невидимой нитью. — Сердце сильнее болит… Демоны, привыкшие к самым экстравагантным выходкам, расступились, удивленно раскрыв рты. С лёгкой подачи Аластора вокруг Хаска взрывались маленькие фейерверки, но он, словно не замечая их, легко вспрыгнул на гладкую барную стойку, и, продолжая выводить тягучие ноты, начал двигаться по ней в манере экзотической кошки, вышагивающая по своей территории. — Я это вижу и чувствую ясно… Песня наполнилась новой энергией отчаяния, а Хаск попутно спрыгнул с барной стойки и принялся за свою привычную работу. За обслуживание посетителей — ангелов. Точнее за обслуживание одной конкретной посетительницы. — Я прикоснусь… Пальцы Хаска, словно по волшебству, забегали по бутылкам с соком. Даже одной рукой он ловко подхватывал бутылки сока, переливая разноцветные жидкости в шейкер: движения демона были отточены и грациозны, как танцевальные па. Лёд весело позвякивал, когда Хаск встряхивал смесь, и его пение становилось все более дерзким. Он добавил каплю сочного граната, придав коктейлю оттенок кровавой страсти, затем несколько капель эссенции чёрного лотоса, намекая на запретную любовь, и, наконец, веточку мёртвого розмарина, символизирующую вечную память. Все это время, его взгляд был прикован к одной единственной фигуре в зале. К Анаэль. — К этой последней мечте... Наконец, с невозмутимым лицом, он процедил алый эликсир в высокий узкий бокал, украшенный засахаренными розами. Не прерывая ни на секунду свою чарующую серенаду, Хаск молча пододвинул к Анаэль получившийся безалкогольный коктейль. — И растворюсь в темноте… Теперь оставалось лишь увидеть, как Анаэль отреагирует на этот вокально-алхимический триумф. И если все — будь то ангелы или демоны — с жадным ожиданием смотрели на Анаэль, то вот сам Хаск поспешно запрыгнул на барную стойку и, повернувшись спиной к Анаэль, пошел прочь — обратно на сцену. В какой-то момент он замер, словно решив обернуться, но за его спиной были алые крылья, и за ними он едва ли мог что-то увидеть, не показывая всем вокруг, что ему тоже интересно, как отреагирует ангел. В конце концов, Хаск поднялся на сцену, а Анаэль изящно принялась потягивать свой коктейль из трубочки. Она не выказала ни явного отвращения, ни явного восхищения. Казалось, всё её существо было поглощено коктейлем, хотя она несомненно поглядывала на Хаска на сцене. — Мы стали ближе и это прекрасно! Сцена погрузилась в густой туман, подсвеченный кроваво-красными и мерцающими фиолетовыми лучами. Внезапно раздался низкий, гулкий звук, словно земля затрещала под ногами под тяжестью невидимых сил — это Хаск перешёл к кульминации, принявшись петь с надрывом: — Где же вы, ангелы, Когда без вас никак! Резко перед ним выскочил Энджел, выпятив объемный пух на груди вперёд, и пропел в микрофон: — У-у. — Где же вы, ангелы, Прошу оставьте знак! Голос Хаска был смесью львиного рыка и шепота осеннего ветра. Его слова заполнили зал, как магия, заставляя сердца биться в унисон с ритмом его песни. Каждая нота — это вспышка молнии, каждый аккорд — удар грома. Повернувшись лицом к зрителям, Хаск расправил свои алые крылья не без помощи Энджела, которому пришлось несколько выносимо долг тянувшихся на сцене секунд дёргать Хаска за кончики крыльев, чтобы тот понял, что надо расправить крылья, которые он всегда держал сложенными — они оказались куда шире и больше, чем все того ожидали. — Где же вы, ангелы, Я сделал всё не так! — У-у, — вновь пропел Даст, подпрыгивая и выглядывая из-за крыла Хаска. Сцена ожила: из мглы появились смутные тени с крыльями летучих мышей, их движения были плавные и гипнотические. Они закружились вокруг демонов, как пламя вокруг костра. Стена на заднем плане вспыхнула образами древних руин и бескрайних пустынь, где время теряет смысл — замелькала образы Пустоши, что была подле Пентаграмм-сити. В кульминации шоу Хаск поднял руки, и с неба начали падать искры, превращаясь в дождь из огненных цветов. Не без помощи Аластора, конечно, которого Чарли упорно дёргала за руку, чтобы тот наклонился, и нашептывала ему на ухо, что да как надо сделать для пущего эффекта. — Я сделал всё не так. Я сделал всё не так. Я сделал всё не так. — (Всё не так, всё не так), — прошептал в микрофон Даст бэк-вокалом, упав на пол сцены перед ногами Хаска. Голову он подпёр рукой, а одну ногу соблазнительно согнул в колене. — Ох уж эти его повадки порно-звезды, — фыркнула Вегги и закатила глаз, хотя в её голове пронеслась мысль, что если она это же скажет Энджелу, то он обязательно улыбнется ей своей самой наглой улыбкой и заявит, что ей эти повадки даже нравятся. Пожалуй да — нравятся, но лишь до определенной черты. Когда последняя нота затихла, демоны исчезли в клубах дыма, оставляя зал в оцепенении. За гробовой тишиной последовали оглушающие овации.