Перекрёсток судеб

      Поместье Сальваторе       Флоренс медленно пришла в себя, и первое, что она ощутила — это невыносимая боль, разливающаяся по голове и шее, как будто кто-то нещадно колотил её по затылку. Легкий туман окутывал её сознание, и, открыв глаза, она попыталась осмотреться, но пространство вокруг оказалось мрачным и угрюмым. Это был подвал, сырой и холодный, с низким потолком и стенами, покрытыми плесенью.       Попытавшись пошевелить руками, Монтгомери почувствовала жесткое сопротивление. Цепь, скованная вокруг её запястий, звенела при малейшем движении, как будто напоминала о безысходности её положения. Непонимание, словно холодный ветер, пронёсся по её телу, но тут она услышала голос — скептический, с нотками насмешки.       — О, солнышко встало, — произнес Деймон, появляясь в её поле зрения с ухмылкой.       — Какое счастье, — ответила вампирша, с сарказмом в голосе. — Ты, наверное, решил устроить мне утренний кофе в постель?       — Как тебе новое жильё? — спросил он, явно наслаждаясь её недовольством.       — Прямо мечта. Эти цепи придают особый шарм. Я даже почувствовала себя звездой фильма ужасов.       — Ты какая-то недовольная, — заметил он, скрестив руки на груди.       — О, ты заметил? — Флоренс с усмешкой наклонила голову. — Наверное, это потому что я не в восторге от своего нового "дома".       — Где Элайджа? — спросила она, не скрывая своего любопытства.       — Твой друг отдыхает в соседней камере, — ответил Сальваторе, с ухмылкой. — И ещё не скоро проснётся.       — Интересно, — произнесла она, поджав губы. — Ты, похоже, не слишком заботишься о своих гостях. Это не очень вежливо.       —Ты не выйдешь отсюда, пока не включишь свою человечность, — произнёс он с самодовольством.       — Тогда тебе придётся долго ждать, — ответила она, её голос прозвучал скучающе. — Если ты надеешься на что-то более драматичное, то ты явно ошибся.       — А пока придумай, чем можешь здесь заняться, — он отвернулся от неё, зашагав в сторону выхода.       Флоренс смотрела в след закрывающимся дверям, которые с глухим стуком отрезали её от внешнего мира. Подвал, в который она попала, был гнетущим и холодным. Стены, обиты серыми кирпичами, выглядели грубо и неприступно, а воздух был тяжелым и затхлым, словно здесь давно не было свежего дыхания.       Её тело стиснуло от голода, который зудел под кожей, напоминая о её истинной природе. Сколько она уже здесь? Мысли о времени, проведённом в этом подземелье, начали расплываться, и Флоренс не могла вспомнить, когда в последний раз чувствовала себя полной сил. Каждый день сливался с предыдущим, и с каждым часом её состояние становилось всё более угнетающим.       Голод становился всё более настойчивым, проникая в каждую клетку её тела, и она чувствовала, как силы покидают её. Каждое биение сердца отзывалось эхом в ушах, подчеркивая, что время уходит, а её состояние ухудшается. Она сжала кулаки, ощущая холодные цепи на запястьях. Эти цепи напоминали ей о её бессилии, но в то же время они были единственным знаком того, что она ещё жива.       Монтгомери пыталась сосредоточиться на окружающем пространстве, но внутренний зуд не давал покоя. Тишина вокруг лишь усиливала её беспокойство, и в ней росло чувство безысходности. Она знала, что должна найти способ вырваться из этого мрачного места, прежде чем голод окончательно одержит верх.

***

      За несколько часов до этого       Флоренс сидела в уютной гостиной дома Элайджи, наслаждаясь стаканом бурбона. Мягкий свет лампы создавал тёплую атмосферу, отражаясь на полированных деревянных поверхностях и подчеркивая богатую текстуру старинной мебели. Она потянулась к стакану, прислушиваясь к тихому горению огня в камине. В голове у неё крутились мысли о Роуз. Ей не было грустно; это было скорее как дань уважения к той, кто оставила в её жизни заметный след.       — И долго ты ещё будешь здесь? — прервал её размышления голос Майклсона, который появился в дверном проёме с лёгкой усмешкой на лице. Он выглядел безупречно, как всегда, но в этот момент что-то в его облике показалось ей не таким идеальным.       — Вообще-то это ты предложил остаться, пока всё не уляжется, — ответила она, поднимая бровь и глядя на него через край стакана. Тон её голоса звучал игриво, но в глазах читалась легкое непонимание.       Флоренс заметила капли крови на его костюме, которые резко контрастировали с идеальной тканью. Её губы изогнулись в ехидной улыбке.       — Безупречный вампир в абсолютно не безупречном костюме. Что случилось? — спросила она, не скрывая насмешки.       Элайджа, не смущаясь, слегка пожал плечами.       — Спасал старшего Сальваторе, — произнёс он, словно это было делом обычным, как утренний кофе.       — Какой уже это раз? — Флоренс закатила глаза, прекрасно понимая, что эта история знакома ей не понаслышке.       — Я дал своё слово Елене и должен его сдержать, — ответил Элайджа, его голос стал серьёзным. В его тоне звучала некая нетерпимость, но Флоренс знала, что за этим скрывается что-то большее.       — Точно, я уж совсем забыла, — с сарказмом произнесла она, приподнимая стакан, как будто за здоровье Сальваторе.       Элайджа, словно почувствовав её иронию, лишь усмехнулся.       — Меня пригласили на ужин, — сказал он, меняя тему и взглянув на неё с легким интересом.       — И кто же? — спросила Флоренс, опустив стакан и приподняв брови. В её голосе звучало любопытство.       — Дженна Соммерс, — парировал он.       — И что с того? — с недоумением произнесла Монтгомери, наблюдая за его реакцией.       — Ты пойдёшь со мной, — заявил он, его тон стал более настойчивым.       У Флоренс мгновенно взлетели брови вверх, и она не смогла скрыть своего удивления.       — Думаю, тебе пора явить себя им, — продолжил он, его взгляд был полон уверенности, и в нём читалась готовность к действию.       — Интересно, кем ты представился тёте Елены? — спросила она, её голос звучал с лёгким сарказмом. Вопрос был не случайным; она знала, что Элайджа всегда умел изящно маневрировать в сложных ситуациях.       — Историком. Ну и, соответственно, мне очень интересен Мистик Фоллс, — ответил Майклсон, с улыбкой подчеркивая свою игру. Его уверенность казалась ей одновременно привлекательной и пугающей.       Флоренс кивнула, задумавшись о предстоящем ужине.       — Неплохо. Надеюсь, ужин будет вкусным, — произнесла она, вновь поднимая стакан, как будто делая тост за предстоящую встречу. В её голосе звучала лёгкая ирония, но внутри неё нарастало чувство ожидания.       — Есть ли какие-то новости от гибридов колдунов? — спросил Элайджа, его лицо оставалось серьёзным.       Монтгомери отложила стакан и, нахмурившись, ответила:       — Они сегодня отправились в путь. Должны быть на этой неделе.       Кратко кивнув, он встал и направился к выходу, оставляя её одну. Дверь тихо закрылась за ним, и в комнате воцарилась тишина.       Девушка осталась наедине с собственными мыслями, погружённая в размышления о предстоящих событиях. Время шло, а вокруг неё постепенно сгущалась полутьма. Она снова потянулась к стакану, позволяя бурбону согреть её изнутри.

***

      Стефан и Елена проводили время в уединённом домике на озере, где лёгкий шёпот воды о прибрежные камни создавал атмосферу спокойствия. Вечернее солнце, сквозь окна пробиваясь, рисовало золотистые блики на деревянных полах и стенах, наполняя комнату теплом. Елена удобно устроилась на диване, в руках у неё был дневник Джонатана Гилберта, страницы которого были пожелтевшими, а почерк — аккуратным и чётким. Она погрузилась в чтение, когда Стефан вошёл, нарушив её сосредоточенность.       — Как ты? — спросила она, отложив дневник в сторону и глядя на него с лёгким беспокойством.       Сальваторе посмотрел на неё, его лицо отражало внутреннюю борьбу.       — А как я могу себя чувствовать? Ты ведь уже всё решила, — произнёс он, и в его голосе прозвучала едкая нотка.       Гилберт вздохнула, её уверенность была непоколебима.       — Так нужно, — произнесла она, поднимая подбородок. — Это реальность. Если для спасения близких людей мне нужно умереть, значит, так должно быть.       Стефан, чувствуя нарастающее напряжение, яростно ответил:       — Это не реальность, а трагедия!       Она посмотрела на него с вызовом, её сердце стучало быстрее.       — Трагедия? — спросила она, доставая дневник Джонатана Гилберта. — Вот это трагедия, — произнесла она, показывая на запись, в которой упоминалось его имя.       Стефан задумался, читая строки, написанные давно. Его лицо изменилось, когда он осознал, что они значат.       — Создаётся ощущение, что ты тогда был как Деймон, — продолжила Елена, её голос звучал с лёгкой ноткой горечи.       — Я был ещё хуже, — произнёс Сальваторе, его голос стал тихим, полным боли. В его глазах вспыхнули воспоминания. — Это были первые недели после обращения. Это была настоящая эйфория. Я внушал девушкам, играл с ними, как с добычей... убивал.       Его голос дрогнул, когда он продолжил:       — Но в один вечер Деймон прекратил это всё. Он сказал, что уедет из города. Я умолял его остаться, но не получилось его уговорить. И я пошёл искать себе чем перекусить. Это было не сложно, так как шла война. А что это значит для вампира? Неуловимость и незаметность.       Стефан замер, его взгляд уставился куда-то вдаль, как будто он снова переживал те моменты. В его памяти возникали картины, полные хаоса и разрушений.       — В тот вечер меня поймали две вампирши: Алексия Брэнсон и Флоренс Монтгомери. Они были теми, кто спасли меня от самого себя. Но я бы не хотел об этом говорить, — сказал он, но в его голосе звучала тень воспоминаний.       Елена прервала его, её голос был полон понимания.       — Ты бы не хотел об этом говорить, потому что не хочешь вспоминать, как Деймон убил Лекси.       Стефан молча кивнул, его глаза потемнели от угрызений совести. Он чувствовал, как тяжесть воспоминаний давит на него.       — Я чувствую себя очень виноватым и перед Лекси, и перед Лори, — произнёс он, его голос был тихим, но наполненным тяжестью. — Я не хотел, чтобы всё так вышло.       Елена смотрела на него, её сердце сжималось от боли, которую он испытывал. Она знала, что он носит в себе груз, который не может сбросить.       — Стефан, — тихо сказала она, — ты не виноват в том, что произошло. Ты не мог предсказать, как всё сложится.       Он покачал головой, не соглашаясь.       — Это не так просто. У меня была возможность остановить это, но я не сделал этого.       Елена протянула руку, касаясь его плеча, стараясь передать ему свою поддержку.       — Мы все делаем ошибки, — произнесла она, её голос был полон сочувствия. — Но ты должен помнить, что ты не один. Мы можем вместе справиться с этим.       Стефан посмотрел ей в глаза, и в его взгляде отразилась благодарность — за понимание, за поддержку, за то, что она была рядом. В этот момент, среди воспоминаний и сожалений, они оба осознали, что вместе могут найти путь вперёд.       — Я не знаю, смогу ли когда-нибудь это пережить, — произнёс он, его голос стал едва слышным.       Гилберт наклонилась ближе, её взгляд был полон решимости.       — Ты сможешь, — сказала она уверенно. — Я верю в тебя. И если нужно, я буду рядом, пока ты не найдёшь свой путь.       Сальваторе глубоко вздохнул, и в его сердце зажглась искорка надежды. Нежный свет заходящего солнца заполнил комнату, и, несмотря на тёмные воспоминания, они оба знали, что вместе смогут преодолеть любые трудности.

***

      Флоренс сидела на переднем сиденье автомобиля Майклсона, ощущая лёгкое предвкушение предстоящего вечера. На ней было облегающее тёмно-синее платье, подчёркивающие её фигуру, а распущенные волосы струились по плечам. За окном мелькали пейзажи, и она с удовольствием наблюдала за тем, как вечернее солнце окрашивает мир в тёплые тона.       Когда они прибыли к поместью, Элайджа припарковал машину. Монтгомери расправила платье, собираясь с мыслями. Она чувствовала себя легко.       Их встретила Дженна, её приветливая улыбка сразу создала атмосферу уюта.       — Добро пожаловать! — произнесла она, шагнув вперёд.       Первородный, с лёгкой ухмылкой, представил её.       — Это Флоренс, — сказал он, его голос звучал нейтрально.       — Приятно познакомиться, — сказала Дженна, протянув руку.       — Взаимно, — ответила Монтгомери, её голос был ровным и спокойным.       В этот момент за Дженной подошёл Деймон. Его лицо мгновенно изменилось, и Флоренс заметила, как шок сменился на раздражение, когда он понял, кто стоит перед ним. Он не подал виду и вежливо пожал ей руку.       — Приветствую вас, мисс... — произнёс он, его голос звучал с лёгкой иронией.       Монтгомери сдерживала улыбку и ответила:       — Флоренс Монтгомери. Приятно познакомиться.       Деймон приподнял бровь, как будто это имя что-то значило для него.       — Интересная фамилия, — произнёс он с лёгкой иронией.       Флоренс встретила его взгляд, и её губы слегка приподнялись в ответ.       — Удивительно, что вы это заметили, мистер... — произнесла она, её тон был уверенным и сдержанным.       Деймон наклонил голову, его выражение лица стало более серьёзным.       — Сальваторе, я всегда обращаю внимание на интересных людей, — произнёс он, и в его голосе проскользнула загадка.       Монтгомери и старший Сальваторе все ещё стояли в вестибюле, когда Дженна, замечая, что разговор немного затянулся, решила вмешаться.       — Давайте перейдём к ужину! — предложила она с улыбкой, её голос звучал дружелюбно и тепло. — Все за стол!       Элайджа кивнул, и Флоренс почувствовала, как напряжение немного ослабло. Она обернулась к Деймону, его выражение лица оставалось серьёзным, но в глазах мелькала искорка любопытства.       Вампирша сдержала улыбку, зная, что ужин будет не только вкусным, но и полным интриг. Она последовала за Дженной, которая уверенно вела их в столовую. В воздухе витал аромат свежеприготовленных блюд, и атмосфера становилась всё более непринуждённой.       Когда они вошли в столовую, Дженна указала на место за длинным столом, украшенным свечами и элегантной сервировкой.       — Садитесь, пожалуйста! — произнесла она, указывая на свободные места.       Флоренс села рядом с Элайджей, а Деймон занял место напротив. Она чувствовала, как волнение постепенно уходит, заменяясь любопытством. Дженна начала разливать вино по бокалам, и вскоре в помещении зазвучал разговор, который плавно перетекал от лёгких шуток к более серьёзным темам.       — Надеюсь, вы голодны, — сказала Дженна, улыбаясь. — Я постаралась сделать что-то особенное для вас.       — Уверена, это будет великолепно, — ответила Монтгомери, искренне.       Деймон, прислушиваясь к разговору, бросил на неё короткий взгляд, и в его глазах промелькнула тень недовольства, но он быстро вернулся к своему обычному безразличию.       — Я надеюсь, что у нас хватит еды, чтобы удовлетворить всех, — произнёс он с сарказмом.       — Не переживайте, мистер Сальваторе, — ответила она с лёгкой усмешкой. — Я не планирую съедать всё сама.       Разговор продолжался, и вскоре к столу присоединились новые темы.       Царила невесомая атмосфера, наполненная смехом и лёгкой болтовнёй. Дженна, с улыбкой на лице, решила внести немного остроты в разговор.       — Не хочу тебя расстраивать, Деймон, но Элайджа говорит, что твоя семья не основывала этот город, — произнесла она, её голос звучал игриво.       Деймон, не ожидая такой подколки, с приподнятой бровью посмотрел на Элайджу.       — Да что ты говоришь? — воскликнул он, стараясь скрыть смешок, но в его голосе уже слышалась лёгкая, притворная досада.       Майклсон, с невозмутимым выражением лица, продолжил разговор:       — На конце семнадцатого столетия здесь заселились группы людей, которые бежали из Салема.       — Потому что они были ведьмами, — вставила Дженна, её глаза блестели от интереса к разговору.       Энди, сидевшая рядом с ней, слегка скривила губы, словно у неё возникли сомнения.       — То, что эти люди были ведьмами, не доказано, — сказала она, её голос звучал уверенно.       Сальваторе усмехнулся, его взгляд переключился на Энди.       — О, смотрите, наш специалист по фактам, — произнёс он с лёгкой иронией.       Монтгомери, заинтересованная их разговором, решила вмешаться.       — А кем ты работаешь, Энди? — спросила она, наклонившись немного вперёд.       Стар, заметив внимание к своей персоне, с радостью ответила:       — Я телеведущая. В основном занимаюсь расследованиями, связанными с историей и мистикой.       В её голосе звучала гордость, и Флоренс отметила, как она с энтузиазмом делится своими достижениями. Атмосфера за столом наполнилась любопытством.       — Это звучит увлекательно, — произнесла Монтгомери, её глаза блестели от интереса. — Ты, должно быть, знаешь много о местных легендах.       Энди кивнула, её уверенность только усилилась.       — Да, я обожаю разбираться в таких вещах. Мистик Фоллс полон тайн и секретов, — сказала она с улыбкой, её голос наполнился энтузиазмом.       Деймон, услышав это, не удержался от шутки.       — Надеюсь, ты не собираешься раскрывать все наши секреты на телевидении, — произнес он с притворным беспокойством.       Энди засмеялась, и смех быстро распространился по столу, внося в атмосферу лёгкость.       Первородный, заметив, что разговор начинает набирать обороты, продолжил:       — В соседних поселениях начались массовые истерии по поводу существования ведьм среди них. Люди были охвачены страхом и ненавистью, и они ловили их, привязывали к высоким столбам и сжигали. Ходят легенды, что на месте их сожжения до сих пор можно услышать крики агоний жертв.       Он произнёс это с небольшой улыбкой, в его голосе звучала ирония, как будто он осознавал абсурдность таких ужасов, но не мог не быть очарованным историей.       Дженна, слегка поморщившись, с доброй улыбкой вмешалась:       — Элайджа, такое лучше не рассказывать в историческом докладе. — И, смеясь, добавила: — Вдруг они подумают, что мы здесь находимся на охоте за ведьмами?       Смех за столом немного стих, и внимание переключилось на Деймона, который, с приподнятой бровью, произнёс:       — Почему ты ищешь место их казни?       Элайджа, сохраняя спокойствие, ответил:       — Это просто интерес историка. Я всегда искал связи между легендами и реальностью, чтобы понять, как история формировала наше восприятие.       В этот момент Джон, сидящий по другую сторону стола, с недоверием наклонился вперёд.       — Да, но все это похоже на детские сказки, — произнёс он, скептически.       Майклсон, не обижаясь на его слова, спокойно ответил:       — Возможно, но даже мифы могут рассказать много о том, как люди воспринимали мир вокруг себя. Эти истории формировали страхи и предрассудки, которые мы видим и сегодня.       — Дженна сказала, что сейчас очередь десерта, — произнес Деймон, наблюдая за тем, как она уходит на кухню. За столом остались Элайджа, Флоренс, Энди, Джон и Аларик. Атмосфера накалялась, и напряжение витало в воздухе.       — Эй, Элайджа, — с усмешкой начал Сальваторе, — позволь представить: это отец Елены. Только учти, она его ненавидит, так что можешь занести его в черный список.       Флоренс, сидевшая рядом с Элайджей, чуть не подавилась вином от этой неожиданной откровенности.       — Пусть я и дал слово Елене, что вы будете в безопасности, — произнес Майклсон, его голос звучал сдержанно, но в нем слышалась угроза. — Это лишь для того, чтобы следить за ней и чтобы она оставалась жива. Я разрешаю ей жить своей жизнью… до определенного момента.       Внезапно, как тень, Аларик подкрался к Элайдже и, не дожидаясь его ответа, пронзил его клинком со спины. Первородный закричал, его вопль эхом разнёсся по комнате, заполняя её ужасом.       Монтгомери обернулась в шоке, но не успела осознать, что происходит. В этот момент Деймон, воспользовавшись мгновением, стремительно приблизился к ней на супер скорости и одним резким движением свернул ей шею. Тело Флоренс безжизненно упало на стол, оставив лишь тишину.       Аларик, глядя на Деймона с холодным спокойствием, произнес:       — Убери их, пока не вернулась Дженна.       Деймон, всё еще в шоке от того, что произошло, кивнул, понимая, что выхода нет.       — Хорошо, Рик, — ответил он, стараясь сосредоточиться на том, что нужно сделать дальше.

***

      Наше время       Флоренс сидела в темном углу подвала, ощущая, как голод медленно заполняет её сознание. Всего несколько часов назад её пленили, но в этом мрачном, сыром месте время тянулось бесконечно, и ей казалось, что она провела здесь целые дни. Звуки дома — скрип половиц, отдаленные голоса, даже шорохи — становились её единственными спутниками. Она вслушивалась, стараясь уловить что-то важное, что могло бы помочь ей выбраться.       И вот, в один момент, её внимание привлек разговор, доносившийся издалека. Это был Стефан, он звонил Деймону. Она прижалась к прутьям камеры, стараясь не упустить ни слова.       — Клинок в теле первородного должен оставаться, иначе он проснется, — говорил Стефан, его голос звучал напряженно и настойчиво.       Эта информация вызвала в ней лёгкую усмешку. Флоренс знала, что того, кто убил первородного клинком, а потом вытащил его, не зная, что это разбудит вампира, ждёт смерть.       Внезапно дверь подвала открылась, и старший Сальваторе, с яростью на лице, спустился по ступеням. Он направился к соседней камере, но, заглянув внутрь, обнаружил, что там никого нет.       — Чёрт! — вырвалось у него, и его голос звучал глухо в тишине подвала.       Флоренс не могла удержаться и окликнула его:       — Что, большой Сальваторе, инструкцию не читал?       Деймон резко обернулся, его глаза сверкнули от злости, когда он посмотрел на неё сквозь прутья её камеры. На мгновение в его взгляде мелькнула эмоция удивления, но затем он просто отвернулся, с презрением фыркнув, и исчез в темноте коридора.

***

      Элайджа очнулся, его голова была тяжелой, а сознание расплывчатым. Он огляделся и понял, что находится в каком-то подвале, сыром и темном. Его внимание привлекла дыра от клинка, зияющая на костюме. Он поднялся на ноги, прислушиваясь к звукам вокруг. Словно в ответ на его тревогу, раздались лишь отдаленные капли воды.       К его удивлению, дверь камеры оказалась не заперта. Он вышел, чувствуя прилив ярости, и вскоре исчез из дома, как тень, растворяясь в ночи. Первая мысль, которая пронзила его разум, была о Елене. Он должен был найти её и сообщить, что их договоренности разорваны.       За полчаса он добрался до её дома у озера. Ночь была тихой, лишь легкий ветер шептал среди деревьев. Подойдя ближе к двери, он воскликнул:       — Елена, я слышу, что ты здесь. Выходи!       Дверь открылась, но она не пригласила его войти. Гилберт стояла на пороге, её лицо было напряжённым, а в руке она держала нож. В её глазах читался страх и решимость.       — Я понимаю, что они сделали, — произнесла она, не спуская взгляда. — Но Элайджа, поверь, я не знала об этом. Не расторгай наши договоренности.       — С чего бы мне тебе верить? — его голос был холодным, но в нем ощущалась ярость. — Вы обманули меня раз, можете обмануть и второй.       Елена, сжимая нож, произнесла:       — Если ты расторгнешь наши договоренности, я воткну в себя этот нож и истеку кровью. И тогда тебе никогда не убить Клауса.       Майклсон смотрел на неё, его сердце сжималось от гнева и беспокойства. Он не мог поверить, что она готова на такой шаг.       — Ты блефуешь, — произнес он, но в его голосе уже звучала тревога.       На эти слова Елена, сжав зубы, резко всадила нож в свой живот. Глаза Элайджи расширились от шока, когда она сделала это. Он шагнул вперед, но не смог войти, его тело оттолкнул барьер дома. Он прокричал, полон отчаяния:       — Елена, впусти меня!       Она, склонившись, истекала кровью, её лицо бледнело с каждой секундой.       — Обещай, что мои друзья будут живы, — произнесла она, её голос дрожал от боли. — Пообещай!       Майклсон, после краткой заминки, почувствовал, что теряет её. Он знал, что должен согласиться.       — Обещаю, — произнес он с трудом, его голос был полон отчаяния.       Она открыла дверь, готовая выйти к нему, но в одно мгновение, не дав ему шанса, втихаря всадила ему клинок в сердце. Элайджа охнул, его кожа посерела, и он осел на землю, его тело стало тяжелым и неподвижным.       После этого, как тень, Стефан быстро вышел из дома. Он бросился к Елене, дать ей свою кровь, чтобы залечить её рану. Она дрожала от страха и боли, но Сальваторе был рядом, поддерживая её.       Они загрузили тело первородного в машину. Елена, с глазами полными слёз, смотрела на Стефана. Они поехали в Мистик Фоллс, и в этом мгновении на её сердце легла тяжесть, которую она не могла игнорировать.

***

      По приезду в Мистик Фоллс Стефан отвёз Елену домой. В машине царила тишина, и оба молчали, погруженные в свои мысли. Её лицо было бледным, а глаза красными от слёз, но сейчас это не имело значения.       После того как он высадил Гилберт у её дома, Стефан направился к своему. Он чувствовал тяжесть в груди, но не мог понять, откуда она берётся. Спустившись в подвал, он действовал автоматически, положив тело Элайджи в камеру. В этот момент он уже почти ушёл, но что-то остановило его. Он почувствовал необходимость проверить соседнюю камеру.       Подойдя к двери, он открыл её и увидел Флоренс, сидящую в темноте. Её лицо было бледным, но в глазах читалось безразличие. Она подняла взгляд на него.       — Привет, Лори, — сказал он, стараясь придать своему голосу уверенность.       — Здравствуй, Стефан, — ответила она холодно, не проявляя ни эмоций, ни интереса. В её голосе слышалась усталость.       Он сделал шаг вперед, но она отстранилась.       Стефан, почувствовав, что его присутствие здесь только усугубляет ситуацию, кивнул и отступил назад.       Младший Сальваторе молча вышел из камеры и поднялся наверх, его мысли были тяжёлыми, как свинец. Он уже не знал, что чувствовать — лишь пустота заполняла его сознание. На диване в гостиной сидел Деймон, уставившись в камин. При виде брата его лицо немного прояснилось.       — Как всё прошло? — спросил Деймон, отрывая взгляда от огня.       Стефан покачал головой, не в силах произнести ни слова. Его молчание говорило больше, чем любые слова могли бы выразить.       — Ну, ничего страшного, — произнёс старший Сальваторе, откидываясь на спинку дивана с лёгкой усмешкой. — Великого первородного сразили. Осталась всего лишь маленькая вампирша. Чуть-чуть потрудиться — и мы растопим её холодное сердце.       Стефан посмотрел на брата, его взгляд был полон сомнений. Он хотел верить в слова Деймона, но тёмные предчувствия не оставляли его.       — Надеюсь, ты прав, — тихо ответил он, пытаясь скрыть свою тревогу.       Деймон, почувствовав уверенность в своих словах, с самодовольной улыбкой произнёс:       — Я всегда прав.       Младший не мог не усмехнуться, хотя это и не сглаживало его беспокойства. Он знал, что в этом мире всё может измениться в одно мгновение, и даже самые уверенные планы могут рухнуть, как карточный домик.