К Огигии

      За следующие пять лет они полностью переделали крышу, положив под солому доски, оформили окна бумагой и узорами, укрепили пол, а в их единственной комнате появились небольшая кухня, стол с двумя стульями и две кровати, которые были буквально прижаты друг к другу, так что их можно было считать одной большой. Вокруг дома появился чуть кривой заборчик, ограждающий пару грядок, маленькую клумбу и сарайчик. Первый год был тяжелым, особенно когда пришла зима: снега не было, но из-за близости моря ветер дул очень холодный и влажный, от чего тогдашние стены ещё не спасали. Пришлось почти без остановки жечь костёр или разогревать печь, как бы Хэй Чжу ни был против огня в помещении. Но вскоре дела пошли на лад: стало больше времени и сил на постоянный ремонт, да и погода наконец наладилась. Вторую зиму они пережили уже без копоти и постоянной паники о пляшущих в глиняных стенах огнях. До сих пор не хватало ужасно много деталей, воспоминания о которых всё ещё вызывали лишь печаль, но бывшая развалюха на окраине города действительно ставала всё больше похожей на настоящий дом.       Конечно, это пришло не чудом, не благодаря молитвам. Пришлось чуть расширить список услуг и товаров и истоптать добрую часть прилегающих к городу полей и холмов, чтобы найти то, что можно продавать подороже. Хотя Хэй Чжу порой казалось, что Нин Гуан могла и мешок городской пыли за тысячу моры продать — очень уж она в последнее время стала амбициозной и везучей. У них получилось раздобыть парочку настоящих контрактов на сотрудничество с торговыми кораблями, и больше не приходилось вставать с рассветом и собирать закатники в лесу или ловить рыбу. Теперь они вставали ещё до восхода солнца и всё равно шли за город искать руду в пещерах или что-нибудь более ценное. Хэй Чжу провёл некоторую часть своего детства в играх в пиратов, видимо, только чтобы сейчас пытаться найти настоящие сокровища. Получалось не всегда. Наверное, потому что он постоянно не высыпался и не был достаточно внимательным, или потому что он просто притягивал всё невезение в мире. Иначе как объяснить то, что Нин Гуан на одиночных вылазках всегда удавалось найти какие-нибудь побрякушки, а с ним список находок ограничивался травой, гнилыми овощами и ржавыми железками? Однако его всё равно раз за разом тащили в новые подземелья, хотя он с большим удовольствием посидел бы дома или поспал подольше перед работой. Но никто не спрашивал его мнения на этот счет. — У тебя там что-нибудь есть? — Пока только солома, ещё солома, пауки в соломе и гнилая морковка… тоже в соломе, — угрюмо отозвалась Нин Гуан. — О, бочка, в которой… опять солома. — Ты уверена, что мы ещё не были в этих руинах? — Здесь нет моих меток на стенах, так что вряд ли.       Сам Хэй Чжу длинных росчерков на каменных стенах тоже ещё не видел, хотя его кругозор всё же был весьма ограничен присутствием Нин Гуан. Это был их символ — не слишком-то тайный, но помогал запоминать, в каких местах они уже были, а в каких нет. Это было поразительно просто и умно, хоть Хэй Чжу и перепугался в первый раз, когда Нин Гуан достала нож и начала долбить им землю на стене рядом с ним. Может, они действительно уже здесь были, а метки оставили в другом месте или не заметили? Хэй Чжу легко мог пропустить что-то подобное, а Нин Гуан всю дорогу жаловалась на одну их общую знакомую и госпожу Ю Мин, которая не стала покупать у них крабов, — так что тоже вряд ли достаточно внимательно смотрела по сторонам. — Думаю, нужно купить какую-нибудь краску, чтобы их было видно лучше. — Ага, и получить от стражей и долбанутых историков за порчу культурного наследия, — фыркнула Нин Гуан. — А сейчас что мы делаем? — Во-первых, подобные чёрточки можно списать на естественные трещины, — начала умничать она. — Во-вторых, это, технически, никому не принадлежит. В-третьих, Похитители Сокровищ задирают цены до небес, а мы – нет. — Но можно ли считать эти побрякушки культурным и историческим наследием, если они лежат в местах культурного и исторического наследия? — продолжил он с явной насмешкой. — Ещё одно слово, зануда, и останешься здесь: сам станешь частью культурного наследия. — Сама зануда со своими «во-первых» и «во-вторых». — Мне же нужно как-то структурировать речь, чтобы донести до тебя её смысл. — Вот я и говорю, зануда, — рассмеялся Хэй Чжу. — Зато у тебя на шее не голова, а кочан капусты в очках, который разве что на распродаже в конце осени продать можно, — подколола она его. — Ну ты совсем загнула, ты только посмотри на меня — такую красивую капусту можно даже на выставку Праздника осени подавать, она там главный приз займёт. — Не зазнавайся. — Ладно, не главный приз, просто зрительских симпатий, — усмехнулся он. — Тогда уж ленточку за участие, — фыркнула Нин Гуан в ответ. — И где-нибудь на деревенской ярмарке. — У капусты, вообще-то, есть чувства, а ты так груба и жестока. — Скорее беспристрастна, справедлива и чрезвычайно умна. — Так ты, оказывается, эксперт в капусте. С каждым днём нахожу у тебя всё больше талантов. — Конечно, я главный специалист: у меня же такой большой опыт… в капусте, — она внезапно громко рассмеялась. — Боги, мы накаркали, тут одни гнилые кочерыжки. — Может, здесь до нас уже кто-то был? — на своей стороне он тоже пока ничего стоящего не нашел. — Кто-то, кто тоже не задирает цену до небес? — Если я обнаружу в городе хоть что-то похожее, я сожгу их лавку. Или дом, по настроению посмотрю. — А как же натравить Миллелитов? — Во-первых… — она замолкла после чужого смешка. — Ой, да иди ты! Получить судебный иск в ответ пока не очень хочется, да и за поджог не попасться гораздо легче. — Да я уже понял, что дорогу тебе лучше не переходить. — Погоди, там что-то блестит, — прервала его Нин Гуан и поспешила вглубь руин.       Пришлось поверить ей на слово и пойти следом. Мало ли, что могло быть в этих руинах: от чудовищ до ловушек. А ей ещё ему мору платить — как минимум из-за этого не стоило отпускать её одну в опасные места. А уж она любила куда-нибудь залезть — вполне наглядный пример того, как жажда наживы может занести в абсолютно невозможные ситуации. Они сейчас были в уже как сотни лет заброшенных подземельях. Хэй Чжу даже не удивился бы, если бы она в какой-то момента полезла на Селестию в поисках того, что можно унести и продать. А он бы полез следом — куда он денется?       Блестела бочка, на которую попадал свет из дыр в потолке, — точнее, что-то за отломанными деревяшками. Нин Гуан с очень довольными звуками побежала к ней и принялась разламывать её окончательно. Хэй Чжу остался стоять чуть в отдалении, осматривая стены. — Заноз не боишься? — У меня уже есть одна: стоит вон, в очках, — усмехнулась она. — Так, тут что-то есть. Ну, хоть не солома — какие-то куски ракушек и железяки. Видимо, в этот раз без кристаллов. Есть ощущение, что все сундуки с хоть чем-то ценным кто-то уже вынес до нас. — Железо можно мастеру Чжану отнести, может, ему нужно. Или тому оценщику руды с площади. — Да понятное дело, просто не хотелось потратить всё утро впустую. — Я могу в следующий раз попросить выходной, сходим куда-нибудь подальше, — предложил Хэй Чжу. — Хм… Только если ближе к Разлому, озеру Цинсю, но на это уйдёт целый день, и я бы туда без оружия не совалась. Нам и так очень везет, что мы ещё никого не встретили. — Можно тогда на север к Лухуа попробовать пойти, мы ещё ни разу там не были. — Предлагаю подумать об этом позже, это пока не срочно. — Она собрала находки в сумку и двинулась на выход. — Знаешь, я бы не хотел срочно бежать до долины Гуйли, а потом лазить под кустами в поисках хотя бы кристаллической пыли, пока меня пытаются побить палками хиличурлы, — недовольно пробормотал Хэй Чжу. — У тебя хотя бы есть другой источник дохода! — Будто бы мне этого хватит.       После темноты руин свет раннего утра казался ослепляющим даже с закрытыми глазами. Каждый раз это был момент будто бы пробуждения: снова вдыхаешь свежий воздух вместо пыли, вновь видишь свет, слышишь другие звуки, помимо собственных шагов по каменным полам. Хотя Хэй Чжу даже нравилось в подземельях: темно, в меру сухо и тепло, довольно ограниченное пространство, пределы которого четко видишь. Было какое-то странное чувство безопасности, пусть и в месте, где потенциально бродили монстры. Хиличурлов он боялся, как и любой нормальный человек, который хочет жить. Однако их они ещё ни разу не встречали, не совсем благодаря везению. Хэй Чжу очень хорошо запомнил, какие звуки издают эти твари — почти птичий клекот, напевное бормотание на неизвестном языке, рычание и крики. В Разломе они не зажигали костер, чтобы их не обнаружили, поэтому по ночам было темно и холодно — мама с баобеем быстро засыпали, вымотанные дорогой, а он не мог и часами сидел, слушая, как ветер приносит нечеловеческое ворчание и писк. Тогда казалось, что они были совсем близко, в паре шагов, что они каким-то образом чувствовали присутствие людей, что они готовились напасть в любой момент — и он готовился, прятался, старался не дышать при каждом подозрительном звуке, но каждый раз ничего не происходило, всё равно наступало утро, и они продолжали путь. И сейчас он специально уводил Нин Гуан оттуда, где по туннелям ходило лишь знакомое эхо. Они оба были без достойного оружия — небольшой ножик можно было использовать только для древесины, никак не для сражения. Хотя, наверное, Нин Гуан смогла бы забить одного, но не больше. А Хэй Чжу предпочёл бы с ними вообще никогда не встречаться. Благо, в городах были для этого все условия.       Город уже привычно гудел — за годы людей здесь стало ещё больше. Неуловимый, но необратимый процесс. Хэй Чжу уже почти смирился с необходимостью взаимодействовать с людьми, со сводящим с ума шумом, с жизнью в темноте, но всё равно порой цеплялся за Нин Гуан, чтобы не потеряться в толпе. Больше за ремешок сумки, рукав платья: держаться за руки стало внезапно очень неловко. Но хоть сейчас маршрут был знакомый, и можно было просто аккуратно следовать рядом.       Колокольчик над дверью пронзительно звякнул, зацепив шторы из бусин — Хэй Чжу тоже регулярно в них запутывался в безветренные дни. До открытия оставалось меньше часа, они едва успели вернуться. В кузницу сегодня можно было прийти к обеду, домой идти было уже бессмысленно, поэтому он отсиживался в лавке. Свою Нин Гуан ещё пока не открыла, но после недолгих уговоров её отец согласился разделить часть обязанностей по управлению той, что принадлежала ему. До крупных контрактов и встреч с поставщиками он её, конечно, не допускал, но не запрещал создавать свои связи и лично общаться с покупателями. Так что, в основном, всё своё время они проводили здесь — до открытия ходили вокруг окружающих гавань гор, утром сидели в лавке, затем Хэй Чжу уходил к кузнецам до вечера или брал лёгкие заказы с собой, но всё равно возвращался к Нин Гуан. Они даже оборудовали небольшой уголок под прилавком, куда накидали подушек, чтобы можно было сидеть в перерывах и прятаться от случайных прохожих. Почти что второй дом. — К нам скоро должны прийти из порта. — Я знаю, — отозвался Хэй Чжу, уже направляясь за прилавок. Нин Гуан осталась расставлять находки и покупки последних дней — им удалось довольно дёшево получить неплохой чайный сервиз и несколько незатейливых украшений. Конечно, сервиз с новым ценником стоил уже не «довольно дёшево». — Я знаю, что ты знаешь, я себе напоминаю, — цыкнула она. — Волнуешься что ли? — усмехнулся он. — Просто помолчи.       Он занырнул под стол с ящиками со срочными документами и мелочью, устраиваясь поудобнее. Пока что настроение было только поспать — будут как раз те часы отдыха, которых Нин Гуан его лишила. Если его попросят, он, конечно, поможет, но без боя точно не сдастся. Нин Гуан очень повезло, что она ему платит (и нравится), иначе он бы так легко не простил ей все те разы, когда она его будила до рассвета — то есть почти каждый день. Но сейчас он был настроен решительно. С годами Хэй Чжу замечал удивительную тенденцию: чем старше ты становишься, тем о меньшем ты мечтаешь. Начиналось всё с путешествий по всему Тейвату, а теперь ему лишь бы поспать нормально. — Может, пока в шахматы? — прозвучал её голос сверху.       Хэй Чжу тяжело вздохнул, забился поглубже в подушки. В ответ была тишина. Ещё раз вздохнул и всё же выполз обратно. — Только чур в этот раз я первый начинаю. — Ладно-ладно, сделаю исключение. Но только на сегодня. — Как же ты щедра.       Нин Гуан ловко достала доску и расставила фигуры. Они сели по разные стороны прилавка, Хэй Чжу склонился как можно ниже, чтобы хотя бы немного видеть происходящее. Он не привык ходить первым, поэтому просто выставил вперед случайную пешку. Нин Гуан же явно задумалась, но потом поставила свою пешку прямо впритык, блокируя следующее её продвижение. Тогда Хэй Чжу выдвинул соседнюю, переводя внимание на её, и она следующим ходом отправилась на стол за пределами доски. Зато оставшейся черной пешке дорогу преградил белый конь. Следующую пешку Нин Гуан поставила аккуратнее, а Хэй Чжу попытался освободить ладью, когда его коню вдруг начали угрожать. Надо было двигаться дальше, вглубь поля, но он внезапно завис на том же месте — началось всё хорошо, но, видимо, следовало действовать быстрее ещё во время прошлого хода. Нин Гуан казалась чересчур довольной, значит он что-то уже сделал не так. На его удачу звякнул дверной звонок, зашуршали шторы. — Госпожа Нин Гуан, вам доставка лучшего кор ляписа с самых отдалённых островов леса Гуюнь! — раздалось громко и напыщенно. — Многие мои лучшие люди отдали концы в боях со страшными чудовищами, жертвуя своими жизнями ради вашего заказа: за время нашего путешествия мы столкнулись с огромными машинами, сотнями магов Бездны и сразу тремя великими морскими змеями. А на обратном пути мы попали в ужасный шторм, я лично удерживала одной рукой ящик с камнями, чтобы его не поглотило небо и море, — одной, потому что другой мне приходилось вести корабль сквозь ураган. Нас даже сперва занесло на далекий остров, где обитали только дикари и людоеды, — мы едва унесли оттуда ноги и спешили сюда во все паруса. — А потом, дай угадаю, вас проглотило морское чудовище, и вы с трудом прорубали себе путь из его брюха? — холодно вторила Нин Гуан. — Да, именно! — И неужели ты хочешь оплату за свою задержку? Это ваша вина: если ваши люди так нелепо умерли, значит, они вовсе не лучшие. — Я, смиренная морячка, и не рассчитываю на вашу милость и снисхождение до дополнительной оплаты, молю лишь о скромном даре. — О чём же ты смеешь меня просить? — напыщенно высокомерно спросила Нин Гуан. — Лишь о вашей улыбке, госпожа, и о розе из вашего сада. — Шицзе Бэй Доу, в соседней комнате ещё осталось печенье — боюсь, это максимум того, что сегодня получит «смиренная морячка» — наконец вмешался Хэй Чжу. — Никаких роз у нас здесь нет, только одна солома. И немного капусты.       Нин Гуан прыснула от смеха, тут же растеряв всё своё напускное величие. Бэй Доу так и не шевельнулась, оставшись на пороге. — Мне куда это всё в итоге заносить? Ящики тяжелые, падлы, чтоб их хиличурлы побрали и подрали. — Да можешь хоть сюда, потом разберем, — Нин Гуан отошла за прилавок, освобождая место. — Отлично. Парни, заносите!       Тут же раздалось еще больше шагов, уже другие люди зашли, поставили, очевидно, ящики и ушли обратно. — Надеюсь, им не надо будет дополнительно платить, — пробурчала Нин Гуан, когда их оставили одних. — Не волнуйся, я там распределю свой доход, как посчитаю нужным. Ну, как у вас тут, на суше? — Каждый раз удивляюсь, откуда ты берёшь эти фразочки, — вздохнула она, проверяя камни на качество и целостность. — Да с нами старик ходит — прям мумия, а не старик, — принялась активно рассказывать Бэй Доу. — И он иногда такое отчебучит, как мы чего не так натворим, что аж уши завянут, а всё равно запомнишь. Недавно вон Ки Вэй неправильно узел завязал, чуть сеть не унесло, так тот как начал кричать, чтоб ему триста акул в задницу — уморительно. — Нин Гуан так-то тоже может «отчебучить», — усмехнулся Хэй Чжу. — Ну, просто если я называю госпожу Ю Мин «лупоглазой упырихой», значит она действительно лупоглазая упыриха, — в свою защиту возмутилась Нин Гуан. — А ещё ей очень повезло, что некоторые туристы не понимают ругательства на лиюэйском, — продолжил он. — Сам-то тоже иногда и пары слов связать не можешь, заморский черт. — Да, о разнообразии вкуса османтусового вина не порассуждаю, но всю многозначность выражения «черепашьи яйца» я познал довольно быстро, — признал Хэй Чжу под смех Бэй Доу. — У меня очень хороший учитель по местной культуре. — Или, скорее, очень плохая компания. Сам посуди: кузнец, брат с его змеей и хитрая торговка. Одни ненормальные. Про себя даже говорить не буду, у меня всё страшно. — Да, тебя с твоими неприличными перепевками портовых песен вообще пускать в общество нельзя, — фыркнула Нин Гуан. — Да ладно, тебе же нравится: они ведь смешные, — промурчала Бэй Доу. — А-Чжу, подтверди. — Они точно имеют определённую культурную ценность, — отозвался он. — Очень даже определённую, иной раз весь причал петь начинает. Если не стану прославленным капитаном или если повезёт уйти на пенсию — обязательно выпущу свой сборник на манер снежнийских частушек. — Думаю, мир к этому ещё не готов, — простонала Нин Гуан. — Но на этом можно неплохо подзаработать. — Так, ты на чьей стороне? — Хэй Чжу довольно быстро прилетел тычок в плечо с её стороны, а с другой стороны Бэй Доу уже начинала подминать его в крепкие объятья. — На правильной! — громко провозгласила она. — Вот накопим моры и будем разъезжать по всему Тейвату с концертами. Я буду петь и сочинять песни, А-Чжу будет играть на… на чём-нибудь, потом придумаю, а дражайшая Нин Гуан будет нашим руководителем и придумывать способы, как отбирать побольше денег у наших слушателей. Надо знакомить мир с хорошей музыкой, а то всё чёртовы романсы, тьфу. — Я согласен, но только если это будет какой-нибудь треугольник или колокольчик, на чём-то другом я не смогу. — Ладно, пусть будет колокольчик. Один есть. А-Гуан? — …Хорошо, но только не передвижение на корабле, — сдалась она. — Да, настоящие морские волки трясутся только в повозках, — ухмыльнулся Хэй Чжу. Нин Гуан рядом издала неопределённый, но очень недовольный звук. — Так и назовём первую песню… «Настоящие морские волки трясутся только в повозках, избегая в океане всяких недоносков»… — Пока вас не унесло вдохновение, Бэй Доу, можешь помочь дотащить ящики в другую комнату? — У тебя так-то рядом мужчина стоит, — шутливо заметила она. — Да ты посмотри на него, его же ветром легко сдует куда-нибудь в Мондштадт, его надо верёвочкой за ботинок привязывать, чтоб не унесло. — Эй! — вполне справедливо возмутился Хэй Чжу. — Я так-то подмастерьем в кузнице работаю, уже спину надорвал пару раз, таская руду. Мне только пятнадцать, а у меня уже позвоночник хрустит, когда встаю и сажусь. — Это ещё ничего, у меня вот колени погоду предсказывают, — задумчиво протянула Бэй Доу. — Очень полезная штука, но не когда нужно куда-то идти. — Я одна тут, получается, здоровый человек? — вздохнула Нин Гуан. — Только не зазнавайся, а то сядем тебе на шею, свесив больные ноги, и будешь одна нас содержать. — Да я и так уже. Ты, судя по твоим рассказам, в море только поёшь и ерундой страдаешь, а Хэй Чжу почти везде за мной таскается, и я ему за это плачу. А ещё отказывается монетизировать свой талант. — Да не знаю я, как это сделать! — устало прошипел Хэй Чжу. — И получается у меня не очень. Да и вряд ли это кому-то нужно. — Он недавно такую красивую птичку вырезал из березы в подарок для моей матери, — восторженно начала пояснять Нин Гуан для подруги. — А посмотрела бы ты на свистульки. — Зато над первой квадратной тарелкой ты полчаса смеялась, — недовольно ответил он. — На то она и первая. Зато сейчас вполне неплохо — и за вполне неплохую сумму можно будет продать. — Но у меня нет времени на это. — Возможно, пора сделать перемены к лучшему. — Но я не хочу бросать тебя и эту лавку, — продолжал сопротивляться он. — И мастера Чжана тоже не хочу бросать. — О, так он уже «мастер» Чжан? — ехидно протянула Бэй Доу. Хэй Чжу замер как вкопанный, осознав свою ошибку. — Ну… я уже привык. И я его уважаю. И он меня старше. — А-Чжу, Архонтов ради, он старше тебя на пару лет максимум. Он почти мой ровесник. — Он мой работодатель. — Я тоже твой работодатель, — заметила Нин Гуан. — И меня ты называешь совсем не «госпожа Нин», а посылаешь куда подальше. — Потому что ты меня будишь до рассвета и заставляешь шататься по лесам и полям. — А ему ты руду таскаешь, из-за чего даже спину надорвал, но к нему всё равно с уважением. Я недостаточно над тобой издеваюсь? — Вполне достаточно! Мне уж точно хватит. А то ходить вообще не смогу, загоняете, как лошадь. — Поверь, Нин Гуан ещё ничего. Вот пробыл бы хоть недельку у нас на корабле… — Не надо мне такого счастья. А то вообще уйду от вас. — К мастеру Чжану надрывать спину? — ехидно, но всё же явно шутливо заметила Нин Гуан.       Хэй Чжу злобно потёр пылающие щёки, впервые за долгое время благодаря богов, что он хотя бы не видел коварных улыбок на лицах девчонок. Особенно на лице Нин Гуан. Он бы тогда точно умер со стыда. Хотя, скорее, было бы просто неловко — пока не очень понятно, почему. — Я, наверное, действительно пойду, меня ждут.       Время и вправду уже пришло, однако момент выдался неподходящий. Девушки замерли, видимо, обдумывая ситуацию, — хорошо, что обошлось без очередных шуток. До кузницы он буквально бежал, чтобы успеть вовремя и выкинуть из головы их слова. Он не мог обижаться на Нин Гуан, но это всё равно прозвучало так, будто она считала, что он предал её. Или, что ещё хуже, это была одна из их неприличных шуточек, которые ничего общего с реальностью не имели. Они вообще видели мастера Чжан Хэ? Он же действительно вызывает только уважение, восхищение, а не то, что они там придумали. Боги, как хорошо, что и на него ему не придётся смотреть, он бы этого не пережил. — Уже здесь? — Кузнец Чжан Хэ сидел у стола, видимо, отдыхая. — Вырежешь рукоять для меча в северном стиле? Нужны силуэты птиц на гарде. — Потом обмотать кожаными лентами? — Видишь, сам уже всё знаешь. Я пока перья в стрелы воткну. — Надеюсь, ты закончишь, пока я разбираюсь с рукоятью. — Хэй Чжу уселся на своё место, доставая кусочек угля и набор инструментов. — Неа, я уже вырезал форму, тебе только отшлифовать и вырезать, так что закончишь ты быстро и присоединишься ко мне, — и это звучало ужасно угрожающе. Хэй Чжу решил, что сегодня будет работать как можно медленнее.       Честно, это получалось само и без его намерения. Он потратил слишком много времени на рисунок: заказчик дал весьма размытые детали, так что Хэй Чжу порывался просто вырезать парочку зябликов, но в итоге остановился на острокрылых ласточках. Оставалось только их нормально уместить на ограниченном пространстве, что получилось тоже не с первого раза — в итоге уже сидел весь испачканный в угле. Порой бывало и хуже: в особо неудачные дни в это время работы он бежал за бинтами, потому что резец случайно соскочил с дерева на палец. Что ж… ходил он, как мумия, довольно часто — чаще, чем хотелось бы. Зато уж точно отвлекало от мыслей — от некоторых, по крайней мере. А вот утреннюю прогулку с Нин Гуан он вспомнил очень кстати. — Чжан Хэ, а ты умеешь сражаться на мечах? — Я скорее по чему-нибудь более тяжелому, чем эти зубочистки, но есть немного. А что? — Я просто подумал… — Это уже хорошо, — усмехнулся кузнец. — Вне города очень опасно — разбойники, монстры, — и было бы неплохо уметь как-то себя защитить. Вот и подумал, не мог бы ты меня научить? — Неплохо, очень неплохо, — по тону было слышно, как он доволен — Хэй Чжу только пока не очень понимал, почему. — Большинство людей всю жизнь спокойно сидят в городских стенах, а вы с А-Гуан покоряете мир. Достойно обучить не обещаю, я всё же не учитель, а кузнец, но можем попробовать завтра с утра подобрать тебе меч. За половину обычной цены потянешь? — Да. — Хоть это очень сильно ударит по его сбережениям, но всё равно. Он мечтал научиться владеть мечом. А ещё он явно сможет узнать Чжан Хэ поближе, что не могло не радовать. Да, он не сильно старше, но всё равно ощущался очень могучим. Идеальным. Самым сильным. — Пожелания по обмотке есть? Можешь ещё клей передать? — Импровизируй, — короткий и исчерпывающий ответ. Почти всегда означало «делай всё стандартно».       Ему всё-таки пришлось потом посидеть с оперением для стрел, причём до самого вечера. Желания возвращаться в лавку уже не было — только завалиться домой и лечь спать. Он быстро попрощался с кузнецом, договорившись о времени встречи, собрал свои вещи и уже был почти готов исполнить задуманное.       Она ждала его у выхода, на другой стороне улицы, как обычно. Хэй Чжу почти сразу заметил её среди толпы даже с закрытыми глазами. Вот только впервые задумался, идти ли с ней или нет. Он не обиделся — по крайней мере, не думал, что обида ощущается именно так. Он сам в своё время много и долго шутил над ней, когда она нелепо ходила вокруг мальчишки-посыльного из соседнего антикварного магазинчика. Но это был другой случай. Просто было очень… стыдно. И очень сложно. И он не хотел это с ней обсуждать. Наверное. Боги, он не был уверен — он даже мысли свои сформулировать не мог, что уж говорить о чувствах. Во всей этой романтике хиличурл ногу сломит — у Хэй Чжу порой было острое желание закрыть уши руками, когда девушки начинали обсуждать прочитанные весьма неприличные инадзумские романы или молодых привлекательных матросов в гавани. Они всегда почему-то делали акцент на внешности, на теле — на красоте и других более… детальных подробностях. Возможно, он не понимал это лишь потому, что сам не мог увидеть, оценить, — он опирался, в основном, на поведение, характер, иногда на голос. У него в принципе не было другого выбора — и раньше его это устраивало. А теперь было чувство, что он делал что-то неправильно. Ну, то есть он представлял, как выглядел Чжан Хэ, а он был довольно высоким и сильным, но это же не главное? Или если бы он смог увидеть Нин Гуан, это бы действительно кардинально изменило их отношения? Или он просто сам для неё не привлекателен? Как это вообще работает? Как понять, что влюблён в кого-то? Особенно, если этот кто-то — и вообще никто — не вызывает в нём желания издавать те страшные звуки и визги, как у его подруг во время их вечеров для сплетен? Но при этом ему хочется быть рядом, поддерживать, как до этого поддерживали его самого, получать и дарить тепло, коснуться…       Она всё равно непривычно тихо шла следом — а Хэй Чжу специально шёл как можно медленнее. Обычно всё было наоборот. Обычно это она вела его за собой, смело расчищая путь. Если сосредоточиться, он мог различить её дыхание среди десятков людей вокруг — он почти научился безошибочно находить её в толпе, но всё равно порой терялся. Сейчас он был в шаге от того, чтобы вполне буквально провалиться во тьму. — Возможно, некоторые мои слова ранее прозвучали… грубо, — наконец произнесла она. — Бэй Доу осталась присматривать за лавкой? — он постарался звучать максимально ровно. — Да, она убедила, что ей можно доверять и она не пошлёт всех наших клиентов, — слабо усмехнулась Нин Гуан. — И я подумала, что… было бы неплохо немного пройтись. — Почему? — Вечер сегодня очень красивый       Хэй Чжу внезапно замер, чувствуя, что больше не в силах сделать и шага. Она встала напротив, тоже не решаясь сделать хоть что-то. — …Просто это немного отличалось от наших обычных подколов. — Пожалуйста, только не надо просить прощения, я тоже иногда ерунду несу, — простонал Хэй Чжу, начиная чувствовать себя некомфортно. — И ещё какую, — согласно хмыкнула Нин Гуан. — И что же тебя вдруг побудило впервые за пять лет попробовать взять свои слова обратно? — Я просто подумала, что мне самой бы было неприятно, если бы так шутили о моей влюблённости.       Хэй Чжу внезапно подавился воздухом и очень сильно захотел, чтобы земля под ним разверзлась и поглотила его. Боги, как всегда, были глухи к его мольбам. — Но я не влюблён в мастера Чжана! — Нет? — Ну то есть он мне нравится, он потрясающий, он пообещал научить меня фехтовать, но если сравнивать по общим качествам и критериям, то ты мне нравишься больше, — затараторил он, лишь потом осознав, что сказал. Несмотря на шум городской площади, повисла тишина. — То есть как человек. То есть как подруга. То есть… да чтоб Бездна побрала. — Я поняла, — хихикнула Нин Гуан. — Так что… не извиняйся, — сдавленно и очень неумело попытался он перевести тему. — А я ещё и не закончила. Ты же понимаешь, что я ни в коем случае не издеваюсь над тобой? — Правда?! — Хэй Чжу постарался звучать максимально удивленно. — Да иди ты! — рассмеялась она. — Всё честно! Ты поставила меня в неудобную ситуацию, теперь я буду мстить! — Но тогда я буду мстить в ответ на твою месть, и мы погрязнем в бесконечном водовороте мести до самой нашей смерти. Или, скорее, твоей. — Вот я и говорю, издеваешься! Теперь и смерти желаешь. — Да не желаю я, я просто говорю, что, учитывая твой характер, ты ещё и на похоронах моих что-нибудь выкинешь. — А учитывая твой характер, ты меня в могилу и сведёшь. — Я готова поспорить, что это не так, — цыкнула она. — На сколько? — Ты серьёзно? Ну, давай на тысячу моры. — Тогда начинай копить уже сейчас, потому что я уверен в своём выигрыше. — Не думаю, что в загробной жизни тебе — или мне, если я окажусь права, — пригодится эта мора. — Поверь, я придумаю выход, — но вместо смеха в ответ он получил почему-то тяжёлый вздох. Наверное, она сейчас нахмурилась, внезапно став серьёзной. — Я действительно имела это в виду. — Что в загробном мире нет рынков? — Нет, báichī. Что ты никогда не жалуешься, а я привыкла двигаться в нужном мне темпе. Я не хочу вечно быть где-то позади, внизу лестницы, потому что иначе я проведу всю свою жизнь, страдая за гроши. Я вижу таких людей каждый день, на улицах, в собственном доме, и не хочу такой судьбы. Я хочу быть лучшей. И я так привыкла, что ты всегда рядом, что начинаю делать выбор за тебя. Но я же вижу… — Пожалуйста, то, что я ворчу — это не потому что я недоволен или зол на тебя. Это просто моё нормальное состояние по утрам — я бы и Властелина Камня послал куда подальше, будь он хоть прям передо мной. Но сейчас у нас одна и та же цель, я тоже хочу нормально жить. И я очень хочу видеть тебя лучшей, наверху. И я хочу быть рядом всегда — не только во время удач, но и во время провалов, чтобы ты могла рассчитывать на меня. Поэтому я очень благодарен, что ты не бросила меня. — …Я тоже тебе благодарна.       Он почувствовал её мягкое прикосновение к ладоням, которые он в порыве эмоций сжал в кулаки. Как она осторожно переплетает их пальцы, словно боялась нарушить тишину, словно он в любой момент рассыплется на осколки разбитого стекла. Ему хотелось смеяться от этого сравнения, он же не такой хрупкий, но смех, как и всевозможные другие слова и даже воздух, застрял где-то глубоко в горле. Мир вокруг замер — постоянно шумящая, клубящаяся тьма затихла и вдруг будто бы расступилась. Он будто снова увидел свет: он ясно исходил оттуда, где кожу жгли подушечки её пальцев, откуда шло давно забытое тепло. И впервые за эти годы стало действительно хорошо. Впервые за эти годы Хэй Чжу не боялся, не сожалел о своём существовании. Впервые он был готов отпустить, начать по-настоящему жить. Будто он вновь нормальный. — Я… кхм, — он попытался откашляться, но, видимо, он действительно не дышал всё это время. Кажется, он только что опять уверовал. — Мне нужно ещё зайти на рынок, брат попросил. — Конечно, мне тоже нужно идти, — она неловко отпустила его. — Будем надеяться, что Бэй Доу ещё не сожгла лавку. — Говорят, надежда умирает последней, — зачем-то ляпнул он. — Может, завтра доиграем нашу партию? В шахматы? — Да, конечно. И я прощаю тебя за то, что ты назвала меня идиотом. — Эх, думала, уже забыл. Ну, тогда до завтра? — До завтра.       Хэй Чжу отчаянно хотелось пойти на пристань и утопиться в море. Или уйти в горы и скитаться, пока не пройдёт сотня лет. Или по камешкам перетащить Драконий хребет в пустыню Сумеру. Но вместо этого он пошел к торговым рядам, привычно пересчитывая в уме количество моры в кармане. Бай Чжу ещё вчера вечером написал список, что надо купить, и Хэй Чжу очень не хотел выслушивать его негодования, если он что-то забудет взять. Настроения на это не было. А на что было? На закапывание себя под землю чайной ложкой или сразу палочками для еды. Что-то внутри его головы пронзительно болезненно кричало — и он не мог понять, от радости или от осознания, что он совершает ошибку. Хотя почему? Это просто дружеское рукопожатие. Хотя он уже не был уверен, что их можно описать простым словом «друзья». Он был обязан Нин Гуан жизнью — в самом буквальном смысле. Она вернула ему свет, показала, что он ещё может рассчитывать на прощение. Он был благодарен. Это, наверное, значило гораздо больше, чем простое «люблю». Во много-много раз больше. И наконец сформулировать это вслух, ещё и сказать напрямую Нин Гуан — это было ошеломляюще. С одной стороны, он дал чувствам чёткие названия — с другой стороны, всё запуталось ещё больше. Вероятно, стоит просто перестать думать — у него так хорошо получалось заглушать неумолкающий голос в голове все эти дни, он не позволит, чтобы всё пошло прахом. Так, первым делом — чай. Потом ростки травы-светяшки и шелковицы, пока её ещё не разобрали. Корешков цинсинь нет, зато наконец привезли хоть немного волчьего крюка из Мондштадта. Тогда хватит на пару рыбных шашлычков на ужин, но взгляд все равно зацепился за сумерские персики. Хэй Чжу ещё раз пересчитал оставшуюся мору — либо персики, либо новая кисть для баобея. Была середина лета — наверное, они уже достаточно сладкие, хотя он уже немного подзабыл их вкус. Выбор лёгкий, да и не в первый раз, но он всё равно недовольно вздохнул и направился домой. Наверное, когда-нибудь потом.       В доме горел свет. Вполне логично предположить, что Бай Чжу ещё не спал. С одной стороны, хорошо: Хэй Чжу сегодня сам долго не сможет уснуть. С другой стороны, он дословно знал диалог, который у них сейчас будет. Это было чертовски иронично — несмотря на все их обсуждения, именно он в итоге убегал в город, чтобы поменьше бывать в доме, и не без причин. Он всё же зашел внутрь, бросил сумку сразу на кровать. Баобей сидел за столом всё со своей проклятой змеей и что-то писал на листе бумаги в свете свечи. Да, кисть совсем уже облезла — странно, что он жаловался на это, кажется, только пару раз. Можно было бы взять немного моры из накопленной на учебники суммы, но тогда он новенькой кистью сразу же получит по лбу. Хэй Чжу выдохнул и пошёл доставать покупки. — Цинсинь не было, но остальное купил. — Совсем не было? — Тот даже не оторвался от своего занятия — видимо, зарисовывал очередной корешок. Хэй Чжу, честно говоря, было плевать — на него всё же накатила усталость. — Я везде посмотрел, нигде не было. — Сможешь тогда завтра или послезавтра со мной за ними сходить? — Нет, у меня работа, — спокойно ответил он. — Выходной? — Я только недавно брал. И нет, ты не пойдёшь один. — С чего бы? — Это горы, — Хэй Чжу хотел остановиться уже на этом и пойти притворяться спящим. — Я не хочу искать твой труп, если ты там упадёшь или поранишься. — Но ты же нормально ходишь туда. — Во-первых, — он мысленно усмехнулся, вспомнив Нин Гуан, что хоть как-то улучшило настроение, — я хожу не один. Во-вторых, я хожу не в горы — в основном мы ходим по полям и холмам и поднимаемся довольно редко. В-третьих, я не умру от одного достаточно плохого синяка.       Хэй Чжу признавал, что у него были некоторые проблемы с распознаванием мимики. Он так привык ориентироваться по интонациям, что порой не мог совместить выражения лица брата с его эмоциями, пока тот молчит. Сейчас было трудно что-то понять по легкому излому рта — не зря говорили, что чувства всегда отражаются в глазах. Возможно, именно поэтому Хэй Чжу никогда на самом деле не познает людей — ибо никогда не сможет увидеть их душу? Он ещё не думал об этом в таком ключе. Он всегда смотрел на верхний, эстетический слой проблемы. Делает ли это его изгоем не только на физическом, но и эмоциональном уровне? Не изгоем — уродом. Суждено ли ему всю жизнь скитаться, прятаться, так и не находя покоя ни в месте, ни в человеке? Нин Гуан рядом, пока не знает правду. Иногда Хэй Чжу казалось, что его мысли его и погубят. Но вот наконец раздался тихий вздох, неудобная тишина, пальцы сжали кисть — и теперь он не знал, злиться или извиняться. Это же простой факт. Именно поэтому Хэй Чжу обещал защищать его. Нельзя же обижаться на правду. — Как дела с лекарем? — попробовал он сменить тему. — Как и прежде, — короткий ответ холодным тоном. — Может, просто оставить это? Он уже сказал, что возьмёт тебя к себе в ученики только за деньги, а мы это не потянем. — Я уже тебе говорил, если я подготовлюсь получше, как-то выделюсь знаниями, умениями, возможно… — Мир не сошёлся на одном паршивом аптекаре… — Главном лекаре одного из самых крупных городов, — раздражённо поправил его Бай Чжу. — В Академию попасть ещё сложнее, а в Фонтейне такие, как мы, могут куда-то продвинуться только с ещё большей суммой денег или покровительством сверху. Я пока что выбрал самый приземленный вариант. Мне просто нужно убедить его, что я стою его внимания. — Это ведь может занять годы. — Уже заняло. Бай Чжу последние пару лет только и делал, что зубрил учебники да исследовал свой небольшой огород. У Хэй Чжу не было бы претензий, если бы он сам зарабатывал на все это. — У меня пока есть время.       Кто знает. Но Хэй Чжу спокойно закрыл рот и отправился спать. Он не хотел сейчас вступать в полноценный спор, настроения не было. Точнее, было слишком хорошим ещё несколько минут назад. Зато утро будет хорошим тоже. Он был в этом уверен — оставалось только дождаться. — Я схожу с тобой, но не завтра и точно не послезавтра. Просто подожди.