К Огигии

      Нин Гуан действительно не обманула — ни в том, что будет платить, ни в том, что платить будет мало. Хэй Чжу понимал, что она сама вряд ли зарабатывала сильно больше, насколько он мог посчитать, исходя из соотношения процентов и чисел. Но ему наконец стало хватать на простую еду — пару раз он даже зашёл в ресторанчик на площади и купил хлебные лепёшки. Однако в основном он обходился фруктами и рыбой. Но всё же гораздо больше денег уходило на лекарства — он вновь взял жаропонижающее для брата, маме же только снадобье для восстановления сил. То, что осталось в склянках, имело неизвестный для местного лекаря состав, и он просил повышенную плату за это, дополнительные ингредиенты и высокую срочность. Хэй Чжу очень сильно не нравилось с ним разговаривать каждый раз, когда он приходил, — он не знал, от чего было мамино лекарство, что было в его составе, чем именно болела мама, — и каждый вопрос раз за разом вгонял его в панику. Было чувство, что он упустил что-то важное, ещё тогда, до их побега, что ему нужно было внимательнее следить за всем, что происходит дома, а не сбегать. Может, если он бы был более ответственным, он смог бы действительно помочь маме. Если бы он меньше ребячился, относился ко всему более серьёзно… Ему стоило повзрослеть раньше, ещё тогда, чтобы предотвратить всё произошедшее или минимизировать последствия. Ему очень повезло, что хотя бы по поводу брата родители провели с ним разговор — как называется его болезнь, чем можно помочь, а что лучше не делать. Хэй Чжу даже записал это всё, только вот листок остался среди книжек дома — только не факт, что сам дом всё ещё был целым и стоял на том же месте. Сейчас он не знал, было ли это простой предосторожностью, чтобы он случайно не навредил брату, или родители заранее знали, что в любой момент могла возникнуть ситуация, когда они останутся одни.       Против последнего говорила паника мамы, когда она собирала сумку в поход, ее лихорадочные попытки отыскать по дому лекарства, документы и личные вещи. Сейчас Хэй Чжу понимал, что лучше было бы держать всё это в одном месте. С другой стороны, вряд ли кто-то ожидал, что подобное когда-нибудь случится, — за десять лет, что он помнил, они ни разу так срочно не переезжали. Но, в пользу настороженности, родители вели все эти долгие и очень серьёзные разговоры. Самый важный — про очки: ни в коем случае не снимать их. Без причин, без какой-либо дополнительной информации. Он сейчас гораздо ответственнее относился к этому правилу, даже во время сна не снимал очки — мало ли, вдруг разбудят среди ночи. А лучше вообще не открывать глаза, так точно надежнее. Ещё много было про брата — сперва просто про аккуратность и вред слишком активных игр, потом пошёл список лекарств и действий для оказания первой помощи. Примерно такой же список был с именами и адресами друзей отца — тоже «на всякий случай». И только один раз мама усадила их с баобеем перед собой, когда отец был в отъезде, и тихонько, словно самую большую тайну, рассказывала им о экстренных координатах, о секретных тропинках в глубине лесов, о необходимом коде — на «самый крайний случай, если вам некуда будет больше идти». Больше она никогда не упоминала ни то тайное место, ни даже тот разговор, особенно при отце. Хэй Чжу теперь вспомнил про это и всё больше недоумевал — почему тогда они пошли в Ли Юэ, а не туда, если там точно безопасно? Но хотя бы стало понятно, почему мама так настаивала на изучении именно лиюэйского языка и традиций. Сперва он думал, что это из-за профессии отца — всё-таки именно Ли Юэ принадлежало большинство торговых путей. Потом — из-за далеких родственников мамы, ведь она не была похожа на большинство сумерцев, но тогда бы их кто-нибудь здесь встретил, им не приходилось бы ночевать в развалинах. Хотя Хэй Чжу не был уверен, что он был бы сейчас готов знакомиться и поддерживать отношения с дядюшками и тётушками. Слишком много вопросов, слишком много тайн — начиная с того самого места и заканчивая её своевременными уроками и болезнью. А ответов не было. Его родители предупредили его обо всём, кроме самого главного — о собственных проблемах. Теперь он совершенно не понимал, как помочь маме, что делать в подобной ситуации. Папа точно сможет с этим разобраться, он должен знать правду. Только вот его уже слишком долго не было. Но Хэй Чжу не мог принять хоть и самый вероятный, но самый болезненный исход.       Ему очень хотелось, чтобы мама пришла в себя. У него же был целый список того, что нужно будет у неё спросить. Почему Ли Юэ? Чем она болеет? Почему всё произошло именно так? Что им делать дальше? Что конкретно ему делать дальше? Сможет ли она вновь его любить, как раньше? Последний вопрос был и про брата тоже. И про отца, если, нет, когда он придёт.       И всё же он не знал, чья именно это была вина — не в произошедшем, тут уже понятно, а в этой неопределенности. Либо он сам недостаточно следил и слушал, был слишком безответственным, либо ему действительно специально не рассказывали. А ему теперь разбираться с этим. И если он не справится, это будет опять его вина. Хэй Чжу не имел права злиться на своих родителей, не должен был, особенно после того, что они сделали ради него и что сделал он сам. Но он был недоволен. И если это была не его вина, и не родителей — то чья? Просто так сложилась ситуация, что мама без сил и не может о себе позаботиться, а отец далеко от них, совершенно случайно? Но ничего случайно не происходит, его учили иному. Значит, они не предусмотрели это. Почему-то, когда он сейчас вспоминал все их серьёзные разговоры, всегда рассматривался только вариант, когда они с братом останутся одни, без взрослых. Может, они и не рассчитывали остаться с ними, остаться в живых? Его это безумно напугало. Как они могли рассчитывать на свою смерть? Они же его родители, он не сможет без них!        Хотя сейчас ситуация показывала, что вполне сможет.       Значит, они действительно не продумали это — совершенно случайно, по собственной глупости. Боги, он запутался. Кого в итоге винить? Наверное, всё было не так просто, что можно было показать пальцем на конкретного человека и больше с ним не общаться. Потому что были моменты, где кто-то совершил ошибку по неосторожности или наоборот ничего не сделал там, где ошибся другой. Кроме него самого — здесь ответ был однозначен. Только вот этот вывод никак не решал проблемы. Так что приходилось откладывать самокопания и идти работать. Хэй Чжу, в итоге, просто надеялся на чудо. Оставалось только молиться и верить: скоро он проверит этот способ.       Нин Гуан ждала его у моста в город. Это было их постоянное место встречи – он все ещё довольно плохо ориентировался в гавани. К тому же, довольно удобное, если они собирались пойти за пределы города за припасами. Да и он пока не хотел говорить ей, где живет на самом деле, — как и она, судя по всему. В общем, идеальная нейтральная территория. Пока что их связывала только договоренность о совместном труде, так что это можно было воспринимать как своеобразный символизм. Единственное, что его напрягало, — сам факт того, что Нин Гуан пойдёт сегодня с ним. Ему было спокойнее одному, хотя так выручка была гораздо меньше. — Ты сегодня долго. Выспался хоть? — с недовольным тоном она сразу пропустила приветствия. — Если бы, — пожал плечами Хэй Чжу.  — Сегодня от тебя требуется максимальная… производительность и эффективность, — она звучала так, словно на ходу пыталась вспомнить слова позаумнее и подлиннее. — Мы пойдём до Ваншу. — …Мы не пойдем до Ваншу. Туда несколько дней пути пешком. — Тогда нужно пробраться на террасы. — Там сейчас Миллелиты на каждом шагу, что тебе там надо? — Я хочу подороже продать шелковицу к Церемонии Сошествия. — Эти вещи связаны?...  — Напрямую! Это главный символ и подношение. Сегодня все будут покупать шелковицу, цены будут просто огромными, а спрос ещё больше! Каждый цветочек имеет значение. У меня не было возможности вырастить её заранее, но если мы найдём её, мы станем богатыми. — …Мы пойдём до Ваншу. — Хотя, знаешь, — проигнорировала его Нин Гуан, — я не думаю, что там хоть что-то осталось. Тем более, мы не успеем до вечера. — То есть, ты сначала предложила, а когда я согласился, наконец подумала об адекватности идеи? — Лучше поздно, чем никогда, — ехидно ответила она. – К тому же, многие мои «неадекватные» идеи работают. — Я с тобой уже несколько дней, а не сработала ещё ни одна, — обречённо вздохнул Хэй Чжу. — Да ладно, я не знала, что то дерево было на частной территории. — Выдавать раскрашенные чернилами камни за необработанные драгоценности тоже было плохой идеей. — Кто ж знал, что у нас целый город экспертов ювелиров. — Наверное, это очевидно, когда половина дохода всей страны идёт от добычи руды, — хоть что-то он помнил из рассказов отца и уроков.  — Надо было тебя действительно заслать в шахту под прикрытием, не пришлось бы чернила тратить, — скривилась Нин Гуан. — И собирала бы свои закатники сама – на жаре, далеко от города и в облаках мошкары. — Ладно, твоя правда. Но нужно придумать, что делать сегодня. Мы не можем упустить такой шанс. — Честно, я не могу ничего придумать. Шелковица отпадает, что ещё? Только если закуски продавать.       Внезапно Нин Гуан резко хлопнула в ладоши, перепугав его. — Туристы! На них нажиться легче лёгкого, а их сегодня будет раз в сто больше обычного. Осталось только… Как у тебя дела с каллиграфией? — Не знаю, — пожал он плечами, тут же пояснив: — Смотря какой язык. На сумерском относительно неплохо. Только практики давно не было. — Сейчас будет, — твёрдо сказала Нин Гуан и потащила его куда-то в сторону города, судя по нарастающему шуму. — У папы в доме есть бумага. Мы будем делать открытки! — Это же буквально самый популярный и бесполезный сувенир. Его продают на каждом шагу, никому не нужны бесполезные бумажки. — Но мы будет продавать их чуть дешевле крупных лавок, а ещё надо учитывать, что мы дети. — И? — Хэй Чжу иногда действительно не понимал её ход мыслей. — Люди всегда ведутся на что-то милое — котята, собачки, цветочки, дети. Соедини толпу безмозглых туристов, двух очаровательных детей, главные достопримечательности Ли Юэ и небольшую скидку, и в итоге получишь карманы, полные моры… Хотя ладно, одного очаровательного ребенка. Ты выглядишь как болотный демон. — Эй, нормально я выгляжу! — Для того, кто живёт в канаве у реки. Или пришёл из леса. У тебя вообще есть сменная одежда? — Не твоё дело, — огрызнулся он, хоть и понимал, что на правду не обижаются. — Ты мой деловой партнёр и представляешь мои интересы, — она внезапно стала очень серьёзной. — Внешний вид и товара, и продавца, и даже самой лавки имеют такое же значение, как и качество самого товара. Ты же не захочешь ничего покупать у торговца, у которого грязные руки, а в помещении – пыль и паутина? — Ну, если там дёшево, то почему бы и нет… — Нет, туда никто не пойдёт, потому что, мало ли, вдруг у него фрукты гнилые, рыба тухлая, и кто знает, какую заразу там можно подхватить. Был когда-нибудь в лавке с духами? — Нет, — но он чётко знал, где она находится, и старался держаться как можно дальше от этого места – ради собственной сохранности и здоровья. Иногда ему даже за пределами города, когда ветер дул оттуда в его сторону, казалось, что ещё минута – и он задохнется. — Там столько цветов и разных красивых стекляшек с лампами, будто ты находишься в волшебной пещере. И новые ароматы разбрызгивают по всей улице и в особо дорогих лавках и чайных домах — сразу создается образ богатства, красоты, роскоши. Мол, «если будешь пользоваться нашими духами, то все будут знать, что моры у тебя в достатке». Создается ряд ассоциаций для рекламы. — …Откуда ты всё это знаешь? — От папы, в основном. Он учит меня теории и даёт иногда попрактиковаться. Но ещё просто наблюдаю за людьми на улицах, в нашей лавке — как они выглядят, о чём говорят, как ведут себя. Иногда хожу в верхний город, где самые богатые дома и торговая гильдия Фэйюнь: гуляю и рассматриваю. Наверное, самое главное в профессии торговца в Ли Юэ — посмотреть, как делают другие, учесть их ошибки и сделать лучше… Запоминай, пока я в настроении делиться мудростью. — …Спасибо, — Хэй Чжу пока что не собирался становиться торговцем: хватило пары взглядов на стопки документов на столе у отца, но он действительно был благодарен оказанному ему вниманию. — А ещё надо уметь правильно обманывать людей, чтобы они не понимали, что их обманывают. — Зачем их вообще обманывать? Разве тебе не будут больше доверять, если ты будешь всё делать честно? — Иначе у тебя ничего не купят. То, что я говорила про внешний вид, это уже частично обман. Да и надбавка к себестоимости товара тоже своего рода обман, но тебе же надо получать какую-то прибыль. И это ещё помимо всяких мелких уловок, вроде индивидуального подхода и взаимной лести. Ох, надо как-нибудь отвести тебя на рынок в порту и отправить торговаться, сразу всему научишься. — Эй, я умею торговаться, — он всё же вырос если не в стране, то в городе точно, где оплата точно оговоренной цены являлась чуть ли не неуважением к торговцу. Хотя на рынок, в основном, ходили только родители. Но он был знаком с теорией. — «Вы приготовили эти лепешки не утром, а вчера вечером, снизьте цену» это не «торговаться», — фыркнула Нин Гуан. — Так, веди себя нормально, мы пришли. — Когда я вёл себя не нормально? — но его вопрос остался без ответа.       В доме Нин Гуан приятно пахло ароматическим цветочным маслом, смолой и бумагой. Хэй Чжу всегда терялся в незнакомых помещениях, ему надо было пару минут постоять спокойно, чтобы по запаху и звукам понять, где что находится, чтобы нигде случайно не споткнуться, но Нин Гуан уже тянула дальше, и он ей доверял. В каком-то плане ему повезло, что она всегда выходила на контакт и любила контролировать ситуацию — иначе пришлось бы внимательно следовать за ней по городу, внимательно прислушиваясь к её шагам и голосу, и к концу дня он бы слёг с головной болью. Ему и так хватало постоянного шума. Он вообще всё больше и больше начинал ценить их небольшой порт и отдалённый от него дом — да, раньше он жаловался на кричащих детей, толпы и вечный гул главной улицы, но всё познается в сравнении. После одного целого дня в Ли Юэ хотелось уйти в горы и не возвращаться. — Пап, это Хэй Чжу! Помнишь, я рассказывала о нем? — он внезапно почувствовал присутствие ещё одного человека. Забавно, но Нин Гуан, так настаивающая на правильном знакомстве с Сян Хуа, сама сейчас пропустила представление. — Приятно познакомиться, юноша, — Голос был приятным, мягким, и в груди у Хэй Чжу что-то заболело. — Я Нин Вэнь.       Он успел только кивнуть, когда девчонка опять потащила его дальше. — Мы будем в кабинете, у меня есть пара идей к Церемонии!       Через минуту его уже усадили на стул, рядом зашуршала бумага и запахло чернилами. В конце-концов Нин Гуан сунула ему в руку кисть: — Как думаешь, будет лучше на общетейватском или лиюэйском? — На общетейватском туристы хотя бы поймут надписи. — Но с иероглифами будет эстетичнее. — Можно делать по две надписи, иероглифы крупнее, буквы мельче, — предложил Хэй Чжу. — Что вообще хочешь сделать на открытках? — Можно сделать простые пейзажи в классическом стиле и надписи. Давай сначала сделаем пару пробных. Напиши, допустим, «Каменный лес Гуюнь».       Хэй Чжу неуверенно замер с кистью. Он знал главные отличия – писать надо не справа налево, а сверху вниз, и кисть нужно держать вертикально, — и некоторые базовые иероглифы, но всё же больше привык к томару, нежели к кисти. Ладно, наверное, это не так уж и сложно. — Это самый ужасный почерк, который я когда-либо видела, — удивлённо вздохнула Нин Гуан, когда он закончил. — А я видела, как пишет человек со сломанными пальцами. Давай я займусь надписями. Рисуешь хоть нормально? — Ну… нормально, наверное?       Через пару секунд перед ним уже лежал путеводитель по Тейвату, открытый на главах с Ли Юэ, — там были картинки и фотографии. — Просто зарисовывай контур, чем меньше деталей, тем лучше. И давай быстрее, я ещё хочу на саму Церемонию попасть.       Хэй Чжу промолчал, что он сам тоже хотел бы сходить, и приступил к работе. Спустя пару испорченных листов он уже чувствовал себя чуть увереннее с кистью, даже приноровился не ставить тушью кляксы. Однако до идеала было ещё очень далеко. Хотя в условиях спешки и отсутствия опыта, на его взгляд, всё было вполне нормально, прилично даже. — Ладно, первые будем продавать по сниженной цене, — тут же разрушила его самооценку Нин Гуан. Он до сих пор не мог оправиться после издевательств над его почерком. Хотел было подколоть, что её почерк ничем не лучше, но он действительно был лучше, Хэй Чжу видел. — Осталось только выбрать место и что-нибудь сделать с тобой. — В каком плане? — испугался Хэй Чжу. — Ты всё ещё болотный демон. Давай хотя бы снимешь эти страшные очки. — Что угодно, только не очки, — выдохнул он, пытаясь не звучать будто на грани паники. — Почему? — Я… плохо вижу. — Тебе не нужно будет видеть, просто кивай, улыбайся и протягивай открытки.  — Это так не работает, — хоть всё равно так и будет, он всё равно будет с закрытыми глазами практически слепым, Хэй Чжу приводила в ужас перспектива оказаться без очков. — Ну, всё равно подумай хотя бы над их заменой. Выглядит так, будто ты отломал деталь от руинного стража и примотал себе на лицо. — Зато не потеряю и не разобью, — буркнул он. — Твоя правда, пока что, — недовольно заметила Нин Гуан. Она явно собиралась ещё что-то сказать, но промолчала. Он был ей за это благодарен. — Давай хотя бы причешу, а то у тебя на голове будто вороны гнездо свили. — Удачи с этим, — искренне усмехнулся Хэй Чжу. — Легче оставить, как есть. — Я только что говорила тебе, как важен внешний вид, — другую одежду мы сейчас тебе не найдем, очки ты отказываешься снимать, дай хоть как-то улучшить ситуацию. К тому же, ты недооцениваешь моё упорство. Давай за мной.       Он на секунду вновь потерялся в пространстве, поняв, что дальше его за собой она не поведёт. Хэй Чжу замешкался, боясь встать со стула и оказаться в полной неизвестности. Но надо было поторопиться, пока Нин Гуан не ушла совсем далеко. С нервным выдохом он поднялся, неловко выставив руки вперед, чтобы ни на что не наткнуться. Он слишком расслабился с появлением личного, пусть сперва и нежеланного, поводыря. Хотя когда он перемещался в городе только по главной площади и докам, у него вообще таких проблем не было. Ладно, как-нибудь привыкнет, надо только сейчас быстро сосредоточиться и хотя бы понять, в какой стороне дверь. — Ну что ты там копаешься?       Через секунду его вновь схватили за руку и потянули в противоположную сторону. Видимо, дверь он бы искал долго. Опять новая комната, опять усадили на стул, только Нин Гуан быстро куда-то ушла. С одной стороны, он чувствовал себя беспомощным и злился — его таскают за собой, будто маленького ребенка. С другой стороны, он бы действительно не разобрался и заблудился — в этом доме, в городе. В каком-то смысле она сейчас буквально вела за собой в новую нормальную жизнь. Но как только она вернулась в комнату, он готов был проклясть её всеми возможными способами и сбежать через окно — где бы оно ни находилось. — Ну что, приступим? — Хэй Чжу не мог понять по тону, она просто позитивно настроена перед Церемонией и скорой прибылью или радуется возможности его помучить.        С этими словами она вылила ему на макушку ароматическое масло. Первым порывом было зажать рукой нос, и он ему поддался. Только вспоминал, как всегда избегал лавку с духами, так эта лавка пришла к нему. Ему уже было даже всё равно, что Нин Гуан уже начала немилосердно дергать спутанные кудри гребнем, — хоть эта часть процедуры была привычной. Почему-то это напомнило ему о брате — тот как раз очень любил ехидничать по этому поводу. Ему-то не приходилось каждое утро страдать с расческой — ему повезло в этом плане пойти в отца. Зато мама всегда помогала. На секунду он даже представил, что он всё ещё дома, всё ещё с мамой. Что всё ещё мог получить по макушке, чтобы сильно не шипел, что всё ещё мог погнаться с гребешком за братом в ответ на очередную шутку про овец или «девчачьи дела». Вроде мелочь, а всё равно грустно. Но хотя помогало отвлечься от того, что происходило в реальности. — У моей мамы получилось бы лучше, но она сейчас на работе, — будто бы извинилась Нин Гуан. — Но так хотя бы чуть нормальнее. Уже можно вывести в люди.       Результат Хэй Чжу оценить не мог, и у него уже чуть кружилась голова от запаха масла, так что он просто кивнул и решил поверить на слово. Всё-таки, видимо, только у неё здесь есть чувство прекрасного и нужные знания о всех нюансах торговли. Он к этому моменту уже смирился — если его мучения принесут им больше моры, то он на всё готов. Буквально на всё. — Куда пойдём?       — Думаю, куда-нибудь пониже, не хочу сегодня разбираться с Миллелитами. — А… это вообще законно? — решил настороженно уточнить Хэй Чжу. — Никакой лицензии не нужно? — Всё законно, пока Миллелиты не видят, — усмехнулась Нин Гуан. — К тому же, раньше у тебя вроде не было проблем с этим. — А у тебя были. — Ну я же не собираюсь ходить по улицам и, допустим, пинать котят, убивать людей и красть из чужих лавок. Я всего лишь пару часов буду продавать товар, который по закону не требует дополнительных проверок, однако у меня нет разрешения на официальную торговлю и товар не сертифицирован. С другой стороны, я несовершеннолетняя, и у меня есть письменные договоренности с другими торговцами, с которыми я сотрудничаю. А ещё я быстро бегаю. Последнее, наверное, самое главное. И ты тоже быстро бегаешь, я видела. Так что не переживай, если что, убежим. Тебя вообще подозрительно часто интересует вопрос с документацией и законом. — У меня отец тоже торговец, — он не знал, добавлять ли слово «был», — видел его документы с проверками и разрешениями. Не могу поверить, что у вас это всё так просто. — Ну, это у меня всё так просто, пока я работаю неофициально, а так потом у меня этих документов будет ещё больше. Надеюсь, — тихо добавила она. — Ладно, — вздохнул он, пытаясь перевести тему, — допустим, я тебе верю. И очень надеюсь, что нам не придётся убегать от стражи. — Верь и молись, — насмешливо фыркнула Нин Гуан. — Они сегодня будут заняты Церемонией и следить только за верхними уровнями города. Я тебя уверяю, никого на улицах даже не будет.       Они были на улицах. Хэй Чжу слышал тихий скрип брони, если старательно дистанцировался от общего городского шума, разговоров, шагов, когда солдаты двигались, дышали, и отчаянно цеплялся за Нин Гуан. Это было немного трудно, они оба несли по стопке листов, но, во-первых, иначе он бы тут же потерял её в толпе. Ближе к вечеру появлялось всё больше и больше людей, он всё больше слышал разговоры на непонятных ему языках — хотя здесь были туристы и из Сумеру, и он очень надеялся, что они его не заметят. Он боялся, что погоня за ними не прекратилась, что они успели оповестить кого-то в Сумеру или в Ли Юэ, и теперь их ищут уже здесь. Во-вторых, он привык, так действительно было и удобнее, и комфортнее. Он был не один, не в громкой раздражающей пустоте. Он существовал, мир вокруг существовал, даже когда он закрывал глаза. Но ему всё равно придётся научиться ориентироваться в городе не просто по местоположению улиц, но и по конкретным точкам. По разговорам с Нин Гуан и из поручений по доставке во второй день здесь Хэй Чжу примерно разобрался в общем устройстве города: верхний уровень с торговой гильдией Фэйюнь, дорогими ресторанами, элитными магазинами и домами; средний, где была главная площадь, гильдия Искателей приключений и другие более дешёвые полезные места; и нижний, где был порт и, судя по всему, рынок. Над верхним уровнем были террасы и здания Цисин, но о них он пока только слышал. Осталось только подробнее выяснить, где что находится. Единственное, что упрощало ему задачу, — ему особо не нужно было ходить на верхний уровень, его там интересовала только хижина лекаря. Кстати, если они сегодня действительно заработают много моры, нужно будет с утра зайти к нему и наконец заказать мамино лекарство. Хэй Чжу и так тянул с этим слишком долго, хотя причин волноваться уже стало гораздо меньше. К тому же, он надеялся, что его желание выполнят. Тогда с мамой всё точно будет хорошо. — Значит, стоишь, улыбаешься, держишь открытки, — начала инструктаж Нин Гуан. — Знаешь, как по-лиюэйски «спасибо»? — Xie xie? — попытался вспомнить Хэй Чжу. — Вот стоишь и повторяешь каждый раз, как нам платят, — она коротко усмехнулась. — А если проходят мимо и не платят, кричи «báichī».  — И что это значит? — М-м просто нехороший человек. Но им это знать не обязательно. — Я не собираюсь никак ругаться с людьми, даже если они не знают значение слов. — Да я пошутила, — наигранно простонала Нин Гуан. — Ты иногда такой скучный. Нужно быть более открытым, как я. Тогда и покупатели к тебе потянутся, и связи нужные будут. Так что наблюдай и учись. Памятные открытки с лучшими пейзажами Ли Юэ!       На следующие пару часов Хэй Чжу будто превратился в каменную статую — действительно стоял неподвижно и улыбался. Нин Гуан без остановки что-то щебетала на двух языках сразу, приторно весело и пискляво. Он уже даже особо не слушал, что она говорила каждому проходящему человеку, – это был непрекращающийся поток банальнейших комплиментов, нахваливаний их довольно посредственных рисунков и обещаний скидок. Единственное, что его искренне удивляло, – то, что у них действительно кто-то это покупал. Крайне редко, но, видимо, клевали на слова о скидке и сниженных ценах. Либо слова Нин Гуан о «силе милых детей» на самом деле оказались правдой. Сам Хэй Чжу себя милым не ощущал. Скорее действительно изломанной статуей, которая всё ещё имеет сознание, но не может пошевелиться. Или куклой в самой глубине лавки – дешёвой, старой и неподвижной. Почему то захотелось, чтобы Нин Гуан была ближе, вновь взяла его за руку. Голова уже начинала болеть. Интересно, он когда-нибудь сможет находиться здесь без боли, усталости и паники? Не в одиночку точно. Ему ужасно хотелось домой, подальше от этих людей. Но он не мог уйти. — …Хорошего дня! — пропищала Нин Гуан, выведя его из усталых размышлений. — Там уже колокол звенит, скоро начнут, пойдём. Интересно, что будет в этом году. Надеюсь, рыбу можно будет продавать подороже. Или наконец найдут более короткий путь в Фонтейн. Или новую шахту, и больше не придётся использовать Разлом. — Не думаю… — он тяжело выдохнул, всё ещё не шевелясь, хотя Нин Гуан уже собирала их прибыль и оставшиеся открытки. — Не думаю, что предсказания настолько конкретны. — Да, там больше советы, типо «копайте здесь и не закупайтесь водорослями в Инадзуме», только очень сильно запутанно. Это же боги. А Цисин потом сидят и расшифровывают. — Никогда не понимал, почему нельзя сразу ответить по делу. — Наверное, они так развлекаются, — задумчиво произнесла Нин Гуан. — Дают нам малюсенький кусочек знаний и смотрят, что мы с ним сделаем. Но сначала докажем, что мы вообще этого достойны. Странное чувство юмора, но куда мы без них?       Странные мысли, но Хэй Чжу списал это на разницу менталитетов — его богиню мало кто видел вот уже почти пятьсот лет, поэтому и относились к ней с подобающем уважением, храня память о ней; а бог Нин Гуан спустится сюда через несколько минут и будет загадывать загадки. Да и сколько было историй, где Властелин Камня ходил по своей земле в разных обличиях. Видимо, чем чаще видишь, тем проще начинаешь относиться. — Давай только быстрее, надо ещё места занять. Ты ещё даже не представляешь, сколько там людей будет.       Он боялся представить. Если предположить, что соберётся всё население города и ещё туристы на довольно ограниченной площадке… Хэй Чжу поспешил следом, вновь с облегчением хватая Нин Гуан за руку, действительно быстрее. Хотелось всё-таки занять места поближе, чтобы всё видеть. И он уже жутко волновался. Не каждый день в жизни удается посмотреть на настоящего Архонта. Да ещё и получить возможность всё исправить — это всё же было главным. У него была цель, он почти весь день выверял формулировку желания — в Сумеру было довольно много историй о злых джинах, которые находили лазейки и выворачивали смысл загаданного наизнанку. Мало ли, вдруг боги тоже настолько же дотошные и хотят полакомиться человеческими душами? Никто же не знает, чем они на самом деле питаются. Хэй Чжу успокаивал себя тем, что сейчас будет загадано огромное количество желаний от разных людей, и Властелин камня устанет придумывать другие варианты их исполнения, поэтому ничью душу он не съест — если только он подобным действительно занимается. Хотя есть же жертвоприношения…       На террасе Юйцзин было прохладно, всё ещё шумно. К сожалению, Хэй Чжу пока не мог оценить украшения, но Нин Гуан все эти дни восторгалась фонариками и флагами, так что он мог примерно представить. Откуда-то из центра пахло едой и маслом — видимо, подношения. Но она почему-то направилась не туда, а к краю террасы, откуда несло дымом. — Пошли загадаем желание, пока ещё не начали. Смотри, нужно просто зажечь благовоние. — То есть просто помолиться? Я думал, тут какой-то другой ритуал. — Нет, всё то же, просто шанс, что тебя услышат, выше.       Он хотел было уточнить, насколько сильно выше, будет ли большая разница, но Нин Гуан уже начала бойко прокладывать им дорогу, пришлось не отставать, придерживая рукой очки. Ему было трудно дышать. Слишком много людей, слишком шумно, его слова о сравнении сейчас казались ещё более ироничными. Главное, не выделяться, не привлекать внимание, не потерять очки. Иначе опять будет огонь, будут крики – и на этот раз он точно умрёт. Его убьют и его семью тоже. Или вернут в Сумеру, где их тоже убьют. Они все умрут, умрут из-за него, Боги, почему это не прекратится, пусть это прекратится, пусть они все замолчат, пусть они исчезнут… — Хэй Чжу! Давай быстрее, пока я место держу.       Он едва поймал палочку благовоний, всё ещё пытаясь осознать, где он находится. Да, точно, главный момент в его жизни, когда он наконец сможет всё исправить. Хэй Чжу поднёс палочку к огню и сосредоточился. Он хотел, чтобы папа пришёл к ним, чтобы маме и баобею стало лучше, – больше ничего. Хотя немного моры или хотя бы стабильная работа тоже не помешали бы – так им легче будет найти нормальный дом или переехать отсюда. Вот теперь всё. Он поставил палочку на место и побыстрее отошёл, чтобы дать место другим желающим. Обратно пришлось протискиваться ещё сильнее, людей стало больше. Благодаря небольшому росту им все же удалось занять места относительно спереди. — Можешь описывать мне, что там происходит? — попросил Хэй Чжу. — Может, я лучше подвинусь, так нам обоим будет хоть чуть-чуть видно? — Нет, не надо, мне и так нормально. — Как хочешь, — она вновь звучала недовольной. — Вышли Цисин, о, и секретарь тоже там, все в сборе. Сегодня чести получить ответы удостоилась госпожа Нефритовое Равновесие, сейчас она будет делать подношения.       Запахло сперва палёным, потом жареным. Все, что лежало на столах в центре, было полностью сожжено за несколько минут. Наверное, это имело смысл — зачем богам нечто материальное? Но как только дым коснулся облаков, те окрасились ярким светом. И гул вокруг него наконец слился в единое целое, в понятные слова под неслышимую музыку: Вот уже тысячи лет, Цветет империя Моракса! Великие горы стоят, Широко разливаются реки; Над нами покровительство богов, И наша земля велика и плодородна. И пока сияет золотой дракон на наших эмблемах, Пой песню нашей империи!       Хэй Чжу открыл глаза, чтобы увидеть, как сверху полился свет. Он уже не обращал внимание на возгласы и оханье вокруг себя, сосредоточившись на одной точке, всё ещё придерживая очки. Огромный дракон плавно спустился прямо с неба в золотых лучах на центр площади, и наконец повисла звенящая тишина. Он понимал, почему, он чувствовал это в резко изменившейся атмосфере — они все его боялись. Это был почти благоговейный ужас — перед ними было живое божество. Хэй Чжу чувствовал, как напряглась Нин Гуан, как из тишины проступил мерный гул ускорившегося сердцебиения людей вокруг, как всё действительно сжалось на одном комке энергии, потянув за невидимые ниточки в нервах, заставив неотрывно смотреть и внимать. Словно разум слился в нечто единое, поражённый исходящей от божества силой. Но буквально спустя один вздох Хэй Чжу вновь отделился от этой паутины. Властелин Камня смотрел прямо на него.       На секунду ему почудились вертикальные зрачки в янтаре радужки, но наваждение быстро исчезло. Такого просто не могло быть, он бы всё равно в это не поверил. Глаза божества всё же отличались от человеческих, естественно, и обладали странным гипнотическим влиянием. Хэй Чжу почувствовал, что мир теперь сконцентрировался на нём самом, он теперь в центре внимания — не толпы, та, казалось, замерла и даже не дышала, а самого Архонта. Секунды растянулись на минуты и часы — он тоже поддался всеобщему страху, только в более чистой форме. Но это был его шанс задать собственный вопрос, не в интересах Цисин или Ли Юэ. — Моё желание исполнится?       Хэй Чжу даже не был уверен, что произнёс это вслух, но знал, что его услышали. А потом Властелин Камня отвернулся, устремив всё своё внимание на члена Цисин, и Хэй Чжу почувствовал, как всё рушится. Мир вновь стал слишком громким, слишком острым, слишком утомляющим, он словно тонул. Возможно, он всё неправильно понял, и ему просто нельзя было получать ответы в рамках Церемонии, а так его желание услышали. Это была его последняя надежда на гарантированно хорошую жизнь. Почему? Он хотел домой, хотел уйти подальше, забыть обо всем. Он мог бы опять незаметно сбежать, просто проскользнуть в толпе, но теперь все было иначе. — Давай уйдём отсюда, — прозвучало более жалко, чем он мог себе позволить. Внезапно его накрыло чувством вины — Нин Гуан же хотела сходить на Церемонию, а он теперь вынуждает её уйти, потому что он не может один, и ему страшно, и он знал, что она сомневается, и… — Ладно, — коротко ответила она и вновь потянула его за собой. — Прости, пожалуйста, — прошептал Хэй Чжу уже внизу лестницы. — У меня плохие отношения с большими толпами. — Почему раньше не сказал? — Казалось незначительным. К тому же, не хотел отвлекать тебя. — Да я его каждый год вижу, а результаты потом всё равно вывешивают на досках объявлений по всему городу, — ободряюще усмехнулась она, но ему всё равно почудилась грусть в её голосе. — Сам-то успел посмотреть? — Успел. — Ну и хорошо. Ты сейчас домой? Давай тогда сейчас твою часть прибыли посчитаю.       Будучи наконец в тишине и спокойной обстановке, он позволил себе опять ненадолго провалиться в свой пустой мир под звон золотых монет. Нин Гуан считала довольно быстро, но всё равно было понятно, что заработали они немного — особенно, когда ему протянули его часть. Он спешно прикинул, пересчитал — опять не хватало. Придётся ждать ещё день. И его это злило — просто тупой гнев вместо грусти или слёз. Он не знал, что с этим делать, как справляться, но пока что предпочёл игнорировать. Сейчас не было времени, опять приходилось искать выход из сложившейся ситуации. Ему нужно лекарство и срочно. — А ты не знаешь, где берут на работу детей и платят… ну, нормально?  — Удачи найти здесь такое, — фыркнула Нин Гуан. — Но… я могу поспрашивать у знакомых, вдруг кому-то тоже нужны помощники… Только пообещай, что, если всё получится, ты меня не бросишь. — Обещаю, — и это было искренне. — Тогда до завтра.       Они разошлись на пустой главной площади, Хэй Чжу отправился обратно к убежищу. Нужно было спуститься к речке и смыть это безобразие с волос, но у него уже опять не было сил — как и на размышление о итогах сегодняшнего дня. Ситуация ужасная, он устал — так, наверное, можно было обобщить. Ну, потом со всем разберётся. Вряд ли всё станет хуже. Сейчас он ляжет спать, отдохнёт, а на утро найдет нормальную работу и…       Дверь в убежище была открыта. Хэй Чжу замер, боясь даже вздохнуть. Тысяча вариантов, один хуже другого, пронеслись у него перед глазами. Он так привык к тишине, к мёртвым позам, что больше был готов поверить во всё, кроме положительного исхода. Люди нашли их – и почему-то это уже не казалось ему чем-то хорошим. Раньше он не рассматривал это с разных сторон. Если это те из Сумеру, если они догнали их…они вполне могли убить его семью. Даже не «вполне могли», а «абсолютно точно убили», именно это им и нужно было. Именно поэтому они и сбежали оттуда. Он не помнил, что мама достаточно тщательно проверяла, что за ними нет погони, — хотя он сам имел довольно неплохой слух и обоняние и не чувствовал по пути, что кто-то посторонний находится рядом. Сейчас он слишком сильно паниковал, чтобы сосредоточиться и проверить, не заглядывая в убежище. Если за его семьей действительно пришли, то они знают, что он должен быть где-то рядом — то есть его ждут в убежище. Или ищут по городу, но это более долгий и сложный вариант действий, там сейчас слишком много людей. Хэй Чжу попытался успокоиться — для своей же сохранности. Вдох и выдох, ещё ничего не подтвердилось. Пахло сухой травой, солью от моря, жареной рыбой и цветами со стороны города — он попытался дистанцироваться от оглушающего шума и более сильных запахов и сосредоточиться. От убежища несло кровью — что логично, ведь хоть и получилось чудом остановить кровотечение у брата, его одежда всё же была безнадежно испорчена, но теперь паника извернула это под мысли о худшем исходе. Хотя он придумал ещё хуже — кто знает, какие дикие голодные животные водятся в окрестностях Ли Юэ. Или Похитители сокровищ. Или хиличурлы. Боги, пожалуйста… Пожалуйста…       Наверное, это был первый раз, когда Хэй Чжу молился действительно всерьёз. На Церемонии он надеялся на исполнение своего желания, что Властелин Камня услышит его просто так. В Сумеру они всегда молились Великой Владычице Руккхадевате о благословении снов и помощи в учебе — он знал, что отец молился Мораксу об удачной торговле и Барбатосу и Фокалорс о безопасном плавании, только маму он никогда не видел за молитвой. Сам же Хэй Чжу, даже во время и после побега, не особо уделял этому достаточно времени и внимания. Просто где-то фоном общие мысли о благословении богов, их помощи. Сейчас он обращался напрямую к властителю этих земель, что должен защищать их жителей. Еще один, последний, раз.       Пожалуйста, у меня больше никого нет, я не могу остаться один.       Он вошёл в убежище… и встретился лицом к лицу с тем, что ожидал меньше всего. Он уже корил себя за столь стремительное погружение обратно в абсолютное отчаяние. Куда делось позитивное мышление и вера в принцип «после плохого всегда будет хорошее»? Но он всё ещё не мог поверить. — Где мы? — слабо спросил Бай Чжу, его брат, его живой брат. — Мы дошли до Ли Юэ, сейчас совсем рядом с городом, — даже тише, чем он, ответил Хэй Чжу, боясь приблизиться.       Внезапно все тревоги нахлынули вновь. Вот он и столкнется с последствиями, с реакцией на свой поступок. Сможет ли баобей отказаться от него, проклясть и прогнать? Или будет ждать решения мамы? Помнит ли он вообще хоть что-то из той ночи? Хэй Чжу помнил огонь, жар, крики, как свет пожирал всё на своем пути, помнил боль, ужас, панику, как слетел по лестнице при первом же крике мамы…       «…Хватай брата и беги!»          Боги, кажется, до конца его жизни его будет преследовать та ночь с яркими всполохами. Он силой вернул себя в полугнилое строение, к пришедшему в себя его старшему брату. — Что с мамой?  — Я… не знаю, — признался Хэй Чжу. Баобей поджал губы — и он не мог понять, из-за разочарования или злости. Но всё равно из-за него. Он всё равно подвёл их, как бы он ни старался. Видимо, всё, что бы он ни делал, всегда заканчивалось и будет заканчиваться плачевно. Но он не мог пока сбежать: баобею ещё нужна помощь, он не может сам заботиться о маме.       Бай Чжу тяжело выдохнул. Хэй Чжу молча протянул ему кожаный мешок с водой, который он нашёл пару дней назад в их походной сумке. Внезапно стало очень неловко — он не знал, о чем говорить с собственным братом. Знал только, что уже ничего не будет, как прежде, — как бы ему ни хотелось. Даже если вернётся отец и проснётся мама. Никогда больше не услышит, что его любят, никогда больше не окажется в маминых объятьях, не будет тёплой руки отца на его плече, сказок на ночь, скучных уроков, игр, сырных шариков и встреч на причале. Хэй Чжу так ждал возвращения своей семьи, но теперь почему-то чувствовал себя как никогда одиноким.       Хотя, может, всё будет не так плохо. Он большую часть дня будет помогать Нин Гуан и работать, его не будет в убежище. Значит, будет возвращаться ещё позже, чтобы совсем не пересекаться с ними, чтобы вновь видеть только мёртвые позы, найдет ещё работу. Чтобы зарабатывать ещё больше, чтобы задобрить их. Отношения укрепляются деньгами — а он будет их единственным шансом выжить, получить горячую еду и другие необходимые вещи. Может, только тогда они будут благодарны ему — смогут простить его? Хотя бы сделают вид, чтобы он продолжал помогать им. И он сделает всё ради этого, чтобы услышать эту хотя бы приятную ложь. Он никуда не убежит — он заставит их полюбить его вновь.