К Огигии

      Солёный горячий воздух разъедал кожу. Казалось бы, стоило уже привыкнуть, но каждый поход к пристани ощущался как выход в совершенно другой мир. Отчасти это было правдой: их дом находился чуть дальше в лес от города, и разница была вполне заметна. Больше людей, больше солнца, больше шума, меньше деревьев, воздух совершенно другой. Больше надоедливых чаек ― с одной из них Хэй Чжу от скуки играл в гляделки. Она скакала по ящикам, на которых он сидел, и нагло и громко требовала еду ― он сумел заставить её замолчать, но не улететь. Хотя так у него была хоть какая-то компания ― брат и мама остались дома, и он сидел в порту уже несколько часов, с самого утра. Тут с чайкой и разговаривать начнёшь. Были, конечно, ещё рабочие, но не хотелось их отвлекать, а с местными детьми он особо не общался по своим причинам. Вот и оставалось только сидеть и отпугивать птиц. В общем, было ужасно скучно.       Вся проблема была в том, что мама не знала точное время прибытия отца, а Хэй Чжу очень хотел встретить его в этот раз. Раньше они делали это все вместе: вставали пораньше, убирались дома, мама готовила сырные шарики, а затем они шли на пристань. Там мама обычно общалась с другими жёнами моряков, которые тоже ждали их прибытия, пока они с братом развлекались, как могли, ― лазили по ящикам и бочкам, которые были нагромождены буквально повсюду, играли в прятки и пытались искупаться и в шутку половить рыбу, когда мама отворачивалась, но она всегда каким-то образом знала, когда они были в шаге от воды, поэтому они только аккуратно брызгались. Это было целое событие, и Хэй Чжу, честно говоря, больше нравилось само ожидание ― почти как приготовление к празднику. Например, в Сабзеруз ему интереснее было ходить с мамой на рынок за фруктами и цветами для праздничного стола ― самое настоящее путешествие. В Праздник Морских фонарей, который они отмечали, наверное, единственные во всем городе, ― делать подарки для остальных членов семьи и разрисовывать бумажные фонарики. (Насчет единственных в городе он всё же не был полностью уверен ― они жили в порту, здесь сумерцев было, наверное, меньше всех, но все жители Ли Юэ или долины Ченьюй обычно уезжали домой или в Гавань на дни праздника ― хотя он иногда видел чужие фонарики в небе, но никогда не видел тех, кто их запускает).       Прибытие папы не было таким же большим праздником, как эти два, но в разы важнее. Они могли просидеть так весь день, зато потом, словно по щелчку, вся пристань оживала, наполнялась шумом ― корабль прибыл. Дальше единственной задачей было добраться до папы и аккуратно, желательно в полном составе, выйти из толпы моряков, их родственников, портовых рабочих, грузчиков и простых зевак. Потом был ужин под папины истории о его работе и местах, где он побывал за это время, и пара недель, когда он старался проводить как можно больше времени с сыновьями, помогал с уроками и гулял на улице. Хэй Чжу очень нравилось, когда отец был дома, ― у него наконец появлялся тот, кто поддерживал все его безумные идеи и игры, и он просто обожал рассказы о путешествиях. Были, конечно, и «минусы» ― мама, заручившись поддержкой мужа, тут же начинала заниматься воспитанием сыновей, но это обычно были лишь небольшие неприятности, он мог перетерпеть парочку серьезных разговоров. В эти моменты он больше завидовал брату ― того никогда не отчитывали за разбитые колени, грязную одежду, бардак на его стороне комнаты или другие вещи, присущие обычным мальчишкам его возраста. Но он не мог отрицать, что сам повсюду нёс разрушения и совсем не мог существовать спокойно ― он до сих пор не потерял и не сломал очки только потому, что мама привязала их на верёвочке.       Но теперь мама всё реже и реже выходила из дома, если вообще вставала с кровати, и Бай Чжу оставался с ней ― читал свои заумные книжки, помогал по дому и заметно охладел к активным играм. Насчёт брата Хэй Чжу всё понимал, но до сих пор не смог принять. Он не мог обижаться на него за болезнь и соответствующую аккуратность, не должен был, но всё равно злился из-за внезапного одиночества. Мама никогда особо не поощряла их общение с остальными детьми, но он и так никогда с ними не ладил ― слишком много вопросов, в основном про очки и семью, слишком расходились в интересах и характерах, наверное. Возможно, их сторонились с самого начала, либо они сторонились других детей. Хэй Чжу не помнил. Мама тоже, даже до болезни, не горела желанием поддерживать знакомство с соседями ― всё общение обычно было на отце, когда он был дома. Так что, видимо, это они сами всех избегали, а он сейчас столкнулся с последствиями. Раньше Хэй Чжу радовался, что у него хотя бы был брат, который и был ему единственным другом, но теперь уже не очень. Поэтому он сбежал сегодня с утра, он надеялся, что этот небольшой ритуал встречи папы мог хоть немного вернуть ощущение того, что на самом деле ничего не изменилось, что он не один, ощущение праздника и целостности семьи. Что всё осталось, как прежде. Это, конечно, разобьётся о жестокую действительность, как только он вернется домой, но он мог хорошо постараться в оживлении своих фантазий.       Однако, как оказалось, одному ждать довольно скучно. Он ещё раз переглянулся с чайкой, но она уже с меньшим энтузиазмом относилась к его обществу. Рядом слышались разговоры о ценах на сахар и картошку, о соседке Аят, которая, судя по всему, была настоящей стервой, о чьём-то талантливом ребёнке и новых поставках тканей из Фонтейна. Хэй Чжу постарался представить, что голос его мамы тоже есть в этой какофонии, что вместо этой проклятой птицы рядом сидит брат. Возможно, за всей этой злостью он просто скучал по ним всем, но открыто признаваться не собирался. Ох, нельзя ему оставаться наедине с собой, он тут же начинает слишком много думать. И нет бы о чём-нибудь нормальном, так сразу о проблемах и чувствах. Лучше будет составлять планы на то время, пока отец будет с ними. Точнее, с ним! Целые две недели только с ним! О, они обязательно должны продолжить ту игру в пиратов ― у них была целая пещера и небольшой холм под сокровища и «корабль». В прошлый раз они остановились как раз на очередном захвате торгового судна ― папа очень много знал об этом, что делало сюжет ещё интереснее. Сам он говорил, что с улучшением контроля за водными торговыми путями настоящих пиратов уже давно нет, остались только в книжках, но очень хорошо разбирался в строении корабля и его слабых местах, так что это было ещё и познавательно. Хэй Чжу надеялся, что это ему пригодится в дальнейшей жизни ― он мечтал быть если уж не путешественником, то торговцем, как отец. Почти каждый день он видел, как корабли отходили от их пристани, слышал истории о других странах и больше всего на свете хотел когда-нибудь отплыть на одном из этих кораблей, увидеть это всё своими глазами. Но пока что он был заперт в порту среди лесов и знал об окружающем мире лишь по рассказам и из учебников.       На последние он тоже мог поругаться. Он нормально относился к домашнему обучению, но с родителями. Однако мама болела, а отца не было дома. Баобей предпочитал учиться молча, а Хэй Чжу было безумно скучно, вот и торчал целыми днями в лесу и на берегу. По поводу уроков он особо не переживал ― путешественникам нужны только география и умение владеть мечом. Первое почти есть, второму можно в любой момент научиться. Что сложного в фехтовании? Машешь мечом и все. Вот из лука стрелять сложнее. А вообще лучше всего ― иметь Глаз Бога, тогда оружие совсем не нужно. Хэй Чжу очень хотел бы получить его ― а кто бы не хотел? Про обладателей подобных артефактов слагали легенды ― они ведь были подобны богам. К тому же, разве не круто уметь летать или управлять водой? Он был согласен даже на гео ― кидаться камнями тоже довольно мощно. Он знал, что вне городов мир весьма опасный ― хиличурлы, пустынники, плесенники и так далее по огромному списку, ― а с Глазом Бога никакой враг не страшен. Ну и уважение ― до Хэй Чжу долетали обрывки сведений об общей репутации, что обладатели этой силы все как один известнейшие и уникальнейшие люди. Он тоже хотел быть таким ― а кто не хочет? Тогда у него точно будут ещё друзья, и он сможет свободно путешествовать. Но мечтать легко, а никто толком не знал, как получить Глаз Бога. Наверное, был какой-то ритуал или нужно было очень-очень сильно просить у богов. Хэй Чжу не имел достаточно информации, он вообще ни разу не видел ни одного владельца артефакта, у него в распоряжении были только книжки со сказками. Возможно, нужно было просто ждать и верить ― и он был готов. Но только если не слишком долго, а то так вся жизнь пройдёт.       Окружающий шум резко стал нарастать. Хэй Чжу приподнялся с места, где он лежал, и чуть ли не столкнулся носом с кораблем. Чайка давно улетела. Ему повезло, что не пришлось ждать отца до самого вечера. Теперь оставалось всего несколько минут, пока они пришвартуются и выгрузят весь товар ― он уже знал всю процедуру и знал, что у него было еще немного времени полежать. Солнце сегодня было ужасно приятным и комфортным, так что он мог сделать исключение и чуть им насладиться. Но приход папы всё же не пропустил, тут же подскочил. ― Ну, как вы тут, каткут? ― его почти сразу же потрепали по голове, и он недовольно фыркнул, но не отстранился. ― Я ― хорошо, тут с самого утра сидел. Мама с баобеем дома ждут. ― У них всё в порядке? ― Ага. Мама вчера даже гулять ходила, немного и вокруг дома, но всё же. Планируем к концу недели с ней уже до леса ходить, если только баобей сам выйдет. Он опять засел за астрономию, теперь совсем не вытащить. ― Хм, можно опять попробовать увлечь его ботаникой, будет заниматься на природе, ― предложил папа, но Хэй Чжу уже знал эту схему. Вместо нападения на корабли они будут сидеть и рассматривать цветочки. ― Ты же опять будешь с ним сидеть, а это скучно. ― Ибни, у меня вас двое, и я хочу в равной степени проводить с вами время. Я не могу играть только с тобой, как и не могу заниматься только с твоим братом, ― он мог видеть отцовскую руку у себя на плече, прямую осанку, но выше поднять взгляд не смел, поэтому угадывал настроение только по интонации. Скорее всего, он на самом деле не сердился, лишь старался быть серьёзным. ― Но тебе тоже нужно учиться, а Бай Чжу ― отдыхать. И вашей маме нужен отдых, в том числе и от вас, ― он усмехнулся. ― Так что нам всем нужно договориться о том, как будем чередовать занятия. Мальчик вздохнул, не желая признавать, что он прав. ― Дело в том, что в мире много скучных и серьёзных вещей, которых нам не избежать, но мы можем выбирать, как к ним относиться. Ты же радуешься, когда получается решить задачку, потому что потом пойдёшь гулять или у тебя будет свободное время почитать книжку ― и везде тот же самый принцип, после плохого всегда будет хорошее, нужно лишь постараться и всё сделать. ― Но… ― Хэй Чжу затих, понимая, что аргументов совсем не осталось. ― Ты уже почти взрослый, скоро поймёшь, что всё, чему мы вас учим, очень вам потом пригодится. Я вот в детстве совсем не любил математику ― а теперь должен правильно всё рассчитывать, чтобы платить за корабль, матросам, управляющим портов и самому не остаться ни с чем. Потому что от этого зависит и ваше качество жизни. Но так как плюсов гораздо больше, я могу перетерпеть пару вечеров за бумагами. ― Ладно… ― Хэй, в пиратов тоже обязательно поиграем, нельзя же прям всё превращать в учебный процесс. А с Бай Чжу можно поиграть в исследователей Академии, устроим настоящую экспедицию. ― А ты знаешь, как её правильно проводить? ― Хэй Чжу стал чуть более заинтересован. ― Конечно знаю! Ты что, у тебя отец везде был ― и в экспедиции был, и на пиратском корабле, и на острове колдуний, и в подводном царстве. ― А ты говорил, что пиратов больше нет, ― улыбнулся мальчик. ― Просто ты тогда ещё маленький был, а теперь я тебе по секрету рассказываю. Только маме не говори, а то волноваться будет, ― заговорщицки прошептал папа, и Хэй Чжу тут же был согласен на всё. Что может быть интереснее секретов? Да ничего на свете! Но отец уже предугадал следующий вопрос. ― Расскажу, но чуть позже, мы уже почти пришли.       На крыльце их неожиданно ждала мама, баобей выглядывал из-за двери. Она уже выглядела гораздо лучше, чем за все последние дни, и Хэй Чжу наконец подумал, что всё действительно стало хорошо, как только вернулся папа. Значит, она скоро выздоровеет, и он больше не будет один. Ему было бы ужасно страшно её потерять. Но она была здесь, обнимала их с папой, брат тоже был рядом, и пахло сырными шариками. Конечно, всё дело было в их ритуале, их небольшом, но важном празднике ― не могло быть иначе. И Хэй Чжу был безумно рад, что всё сработало.       К запаху еды примешался запах гари, но родители не шевелились. Он толком не мог ничего разглядеть из-за них, но всё же смог выпутаться. Вся пристань горела, огонь стремительно пожирал город и шаг за шагом подбирался к лесу. К ним. Эта светящаяся, пылающая река казалась ему смутно знакомой, но это не уменьшило ужаса. Нужно было собирать вещи и бежать! Почему они все еще не шевелились? Разве они не видели этот пожар? Они же все погибнут! Быстрее, пока не слишком поздно!       Сначала он услышал только крики ― сперва с улицы, далеко, а затем всё ближе и ближе. Он не мог ничего видеть, не хотел ничего видеть. Ему было хорошо в темноте, безопасно, но спустя мгновения свет насильно проник в нее, заполнил всю комнату, выталкивая воздух. И крики начались уже в доме, внутри, и они сливались с шумом улицы, пока огненное зарево расползалось бликами по стенам. Он хотел бежать, но не знал, куда, от кого. Он был в ловушке, он задыхался. Под окнами расплывалось горящее море.       Хэй Чжу жадно вдохнул воздух. Запах гари с каждый секундой все больше растворялся. Никаких криков, никакого огня. Это всего лишь сон. Он с надеждой огляделся вокруг, но было ясно видно, что он не в своей комнате, не в их доме. Он так и уснул в том углу, и теперь всё тело болело ещё сильнее. К тому же, дырявые стены совершенно не защищали от ночного холода. Но место он не сменил. До рассвета оставалось совсем немного, снова ложиться спать было бессмысленно. Вместо этого он вновь и вновь прокручивал в голове остатки сна.       Сейчас он понимал, насколько скучал по дому. Раньше он всё хотел сбежать подальше, уйти в путешествие, но у него хотя бы было бы, куда вернуться. У него была его семья. Сейчас Хэй Чжу было даже стыдно за все те мысли. И на брата он зря обижался. Но его действия казались ему глупыми. Если бы нормальную жизнь можно было вернуть ожиданием в порту и сырными шариками, он бы до самой смерти просидел на бочках в компании чаек. Видимо, тогда это была случайность: как показывал опыт, только плохие вещи были обыденностью, а вот что-то хорошее – исключением. Никакого «хорошего после плохого» не было – однако папа хоть в чем-то был прав, Хэй Чжу действительно придётся постараться, чтобы всё наладить.       Наверное, всё же нужно было вновь уснуть – да, конец был более чем неприятным, но в то, что было до этого, он бы хотел вернуться. Он даже сожалел, что хотя бы во сне не посмотрел на папу – так он запомнил бы его лицо. Они на самом деле мало виделись – не только с отцом, но и с мамой и баобеем. Хэй Чжу хорошо помнил их руки – тонкие, бледные мамины и мягкие отцовские; косичку брата и гребень в темных волосах матери, осанку отца – помнил их голоса, их прикосновения, но почти никогда не видел лиц. Это касалось и остальных людей, но только сейчас он задумался, что это может быть неправильно. Они все для него были в худшем смысле безликими, одинаковыми. Это ощущалось неестественно, но становилось ещё хуже в контексте ситуации. Вдруг папа не придёт за ними, а он так и не увидит его и со временем забудет? Нет, папа обязательно придет, они договорились встретиться в Ли Юэ, он просто чуть задержался. Они сами шли несколько дней, а он один и, возможно, ещё остался собрать все их вещи. Хоть бы папа взял кораблик, который подарили Хэй Чжу, – он так и не успел с ним поиграть. Жалко, игрушка-то красивая, почти как настоящий корабль, только размером гораздо меньше. Боги, папа ведь гораздо важнее, почему он опять думает о ненужной ерунде? Это слишком эгоистично. Это всё произошло из-за него, из-за того, что он ослушался маму, не послушал брата. Всё было бы хорошо, папа был бы рядом, маме не было бы плохо, если бы не он. Хэй Чжу тихо всхлипнул, но зажал рот рукавом, чтобы никого не разбудить. Не стоило даже думать о том, что мамины правила могли быть неправильными – но он и сам уже не особо горел желанием кого-либо видеть. Лучше уж всю жизнь провести в темноте. Но, может…       Он аккуратно приоткрыл глаза. Напротив всё ещё мирно лежали мама с баобеем, замершие, словно мертвецы. Он увидел темные синяки под её глазами, слабое свечение кожи в свете солнца, впалые щеки, окровавленные губы – испугался, но не отвёл взгляд. Ему нужно было как можно лучше запомнить это, хотя бы её лицо, ведь это тоже из-за него. Но он всё исправит, он сможет. Нужно лишь постараться. А потом они все вместе вновь будут ждать отца.

***

      Хэй Чжу сделал для себя небольшой план – сперва нужно добыть еду, потом деньги на лекарства, а затем всё остальное, вроде жилья, одежды и так далее. А значит, придётся идти в город – скорее всего, контактировать с людьми. Он не хотел. Он боялся. В последний раз все закончилось плачевно – а ещё один побег мама с баобеем не переживут. Но ему придется. «Много скучных дел» теперь выглядели скорее как «много опасных и страшных дел, где любой провал грозит катастрофой». Он с трудом тихо вышел из убежища, как только солнце встало, захватив с собой их сумку с остатками маминого лекарства, но не решался сделать ни шагу дальше.       Он просто хотел, чтобы всё это закончилось, чтобы вновь стало хорошо. Чтобы мама с братом не болели, чтобы папа вернулся. По щелчку, как в сказке. Чтобы всё произошедшее оказалось сном. Он не мог нести за всех ответственность ― он не хотел. Он хотел домой, играть с новым корабликом, слушать отцовские истории, задирать брата, ходить на пристань и мечтать о путешествиях. Почему всё так сложилось? Где он провинился, что ему определили такую судьбу? А если он не сможет им помочь, если он тоже умрёт? Хэй Чжу не хотел ни чьей смерти, сейчас тем более. Но что он мог сделать? Он всего лишь ребёнок в незнакомом городе, без дома, денег и родителей. Он вновь подумал, что было бы проще одному – не ему, им без него. Хотя он больше не думал, что заслуживал хоть каких-то комфортных условий, тем более жалости. Нужно было остаться в горах, спрятаться там, и мама с баобеем спокойно и счастливо начали бы новую жизнь в Ли Юэ. А его бы если и нашли, то только монстры – и он был бы не против. Из-за него это всё началось, из-за него потерялся папа, поранился брат, стало хуже маме, он разбил её лекарства и теперь не хотел идти за едой из-за страха – это он настоящий монстр.       Истерика захлестнула с новой силой. Все накопленные за дни побега эмоции наконец хлынули наружу. Хэй Чжу так и застыл у их временного убежища, бесшумно трясясь, хватая ртом воздух. Возможно, он действительно слишком много думал, но последние мысли были правдой. Он знал это. И он мог поклясться, что мама тоже это знала. Как только ей станет лучше, она от него откажется, прогонит его, чтобы он не принёс ещё больше бед, – это был вопрос времени. Может, если он так и не принесет лекарства… Нет! Он всё сделает. Хэй Чжу потянулся было вытереть слезы, но вовремя отдернул руку – не хотел даже прикасаться к очкам. Нужно будет закрепить их чем-то покрепче веревочки – лучше вообще намертво приклеить. Однако он подозревал, что даже без опухшего и покрасневшего лица выглядел не очень. Нужно было привести себя в порядок, прежде чем отправиться в город.       Прямо перед городом внизу текла река. Чем ближе к морю, тем выше становился обрыв до нее, поэтому ему пришлось относительно долго пройти в обратном направлении, чтобы наконец найти место, где он мог аккуратно слезть без лишних повреждений. Одежду решил особо не стирать – не хотел ходить весь день в мокром, сменной у него не было, – поэтому осторожно снял её и положил на берегу. В воду полностью зайти не решился, она была слишком холодной, поэтому просто черпал ладошками. Во время мытья обнаружились ранки, которые он за общей болью от длительной ходьбы не чувствовал, – помимо разодранных стоп, были ещё синяки и ссадины на коленях, ладонях и локтях. Забинтовать это всё он сейчас не мог, оставалось только промыть и надеяться, что туда не попадёт грязь и инфекция. Но настроение немного улучшилось – он нашел источник воды рядом с убежищем. Да, добраться тяжело, но он обязательно потом найдёт путь проще и легче, когда будет время. Ему вообще очень повезло, что река оказалась пресноводной, – уже за это должен был быть благодарен. А ещё отсюда он мог мельком разглядеть некоторые дома, стоявшие на самом краю, – зелёные изогнутые крыши, бумажные окна за жёлтыми листьями деревьев. Пока что наверху было тихо, он не слышал голосов людей или других звуков бытовой жизни, чему был удивлен. Раньше у него было ощущение, что в портах жизнь никогда не останавливается, по крайней мере, именно это он и наблюдал всю свою жизнь – торговля прекращалась довольно поздно и начиналась рано, очередной корабль мог прийти прямо посреди ночи, и что уж говорить о играющих на улице до рассвета соседских детях. А здесь, даже если кто-то и не спал, то максимально старался не шуметь – словно всеобщее правило. Хэй Чжу даже не слышал чаек, которые практически оглушили его вчера даже с огромного расстояния. Весь город спал. Может, стоило подождать, пока хоть кто-нибудь появится? Ну, впрочем, как раз высохнет и не будет мокро шлёпать от лавки к лавке. Из отражения на него смотрело нечто всё ещё пыльное, но уже хотя бы не особо грязное, хоть и вызывающее отвращение. Теперь он был готов идти к людям, по крайней мере, физически, но не морально. Урчащий от голода живот лишь подгонял его к мосту и дальше по каменным плитам.       Хэй Чжу подумал, что одиноко слоняющийся по площади ребенок будет выглядеть подозрительно, поэтому решил остаться на мосту – обсохнуть, издалека безопасно посмотреть на местность. При людях он не сможет открыть глаза, но при этом хотелось ориентироваться в пространстве, чтобы не запутаться и не заблудиться. У себя в порту он мог буквально с закрытыми глазами пройти от пристани до любого дома – но тогда в этом не было необходимости. Он не хотел слишком драматизировать, но теперь от этого зависели жизни людей. К тому же, здесь были собаки. Они так же заняли мост, не решаясь зайти в город, но явно тоже ждали, пока проснутся люди и кто-нибудь решит их покормить. Одна подошла к Хэй Чжу совсем близко, но он лишь быстро потрепал её за ушами. Ему нужно было доработать свой план. Откуда он возьмёт еду? Денег у него не было, купить – не вариант. Украсть? Это неправильно. Поискать к концу дня в отходах у ресторанов? Фу, тоже нет, он пока не настолько в отчаянии. Срочной была как раз ситуация с лекарствами. Сколько человек вообще может прожить без еды? Ну, видимо, он скоро узнает, потому что последний раз он ел… вчера, кажется? Может, нужно было сначала поискать по окрестностям, вдруг он найдет какие-нибудь фрукты или ягоды? Нет, сперва лекарство. Но если быстро найдёт деньги, обязательно поищет – хотя он надеялся, что денег хватит и на горячий ужин. Он вспомнил пирог с персиками, который был у них на дне рождения, – стало ещё хуже.       Наконец со стороны города послышался шум – шаги, голоса, хлопанье дверей. Хэй Чжу отпрянул назад, вновь вернувшись к предыдущим рассуждениям и страхам, и чуть не споткнулся о собаку. Ещё одно напоминание, что слепому на незнакомой территории в толпе людей будет тяжело. Но он попробовал смотреть на это с позитивной стороны, чтобы хоть как-то приободриться. Получилось что-то вроде «пережил горы с монстрами, а тут даже лестницы пока не видно». Вышел очень странный позитив, но он хотя бы смог сдвинуться с места. Сейчас он, наверное, впервые за всю жизнь, полностью полагался на остальные свои чувства помимо зрения: слух и обоняние. Получалась весьма странная картинка, но он, каким-то чудом, сумел даже не влететь в первый прилавок и не споткнуться о печку. Наверное, со стороны он выглядел комично, нелепо – сам представил, сам начал паниковать. И при этом переживал ещё больше из-за того, что боялся во что-нибудь врезаться. Хотелось замереть на месте и больше никуда не двигаться, но тогда он боялся, что будет мешаться. А он не должен привлекать внимание, должен казаться обычным, влиться в толпу.       На площади было ужасно. Солнце уже взошло, начался рабочий день, появились люди – было жарко и слишком громко. Хэй Чжу понимал от силы половину разговоров вокруг него, что его тоже напрягало. Вдруг они говорят про него? Вдруг они знают, что произошло? Вдруг они его выгонят? Или убьют? Он не знал, чего ожидать, он ничего не видел. Что происходит на самом деле вокруг него? Хотелось посмотреть, понять – когда в темноте кажется что-то страшное, нужно всего лишь зажечь свет, однако его метафорическая лампа была сломана, а фигуры из теней всё приближались, угрожая стать реальными. Появилось ощущение, что если он чего-то не видит, то этого на самом деле и нет. Ему это всё кажется. Он и не заметил, что всё-таки остановился. Ему было больно, страшно, но он не мог убежать обратно. Но и идти вперёд не мог. Думать позитивно он уже тоже не мог, глупо было даже начинать. Он умрёт, они все умрут. Панический поток мыслей прервал выделившийся из общего шума голос: — Малец, все в порядке? Хэй Чжу вовремя вспомнил, что глаза открывать нельзя, и, на всякий случай, уставился в землю. — Да, благодарю. Мне нужны деньги, вам не нужна какая-нибудь помощь? Голос, явно мужской и старый, задумался. — Город знаешь? — Нет, — пришлось ответить честно. — Тогда прости, ничем не могу помочь.       Хэй Чжу поклонился, как спешно учила мама за эти дни, и все же отошёл. Он чувствовал на себе взгляд Голоса, но виду не подавал. Нужно было решить, куда идти дальше. Взаимодействие с человеком далось ему легче, чем он ожидал, – видимо, дело было в неожиданности и в том, что эти слова он уже заучил. Наверное, стоило идти вдоль улицы и спрашивать всех владельцев лавочек – не могло быть такого, что каждый ему откажет.       Отказали действительно не везде. Какой-то из голосов оказался достаточно терпеливым, чтобы объяснить ему дорогу до пристани и где найти заказчика. До моря он бы и сам нашел дорогу, солью пахло за километры, но вот все эти многочисленные магазинчики казались ему одинаковыми. Так он отнёс пару заказов – еду и хрупкие предметы ему не доверили, поэтому носил книжки, инструменты и личные вещи. Бег помогал немного заглушить мысли в голове и спазм в животе, так что занятие имело сплошные преимущества. Но нужно было заранее выбрать, что он будет делать завтра. Вновь заниматься доставкой ему вряд ли разрешат, он же не официально работает. Но, наверное, можно будет помогать продавать газеты, Хэй Чжу слышал пару мальчишек, которые бегали по площади, выкрикивая заголовки из какого-то новомодного фонтейнского журнала. Пока он не приведет себя в порядок, на кухню ему даже войти никто не даст. А больше вариантов он придумать не мог. Но ещё нужно будет найти еду. Он в сотый раз пересчитал заработанные на данный момент монеты – Хэй Чжу точно не знал, сколько стоят лекарства, но подозревал, что этого не хватит. Судя по холоду, начинало темнеть, да он и не был уверен, что ещё сможет пройти еще хоть шаг. Бег помогал морально, но физически ни один синяк ещё не зажил, поэтому спустя пару часов все раны стали напоминать о себе. Но оставалось ещё чуть-чуть, а потом он сможет поспать и, желательно, забыть этот день. Пока что Ли Юэ ему совсем не нравился. Странный, громкий, пугающий город. Как только маме с баобеем станет лучше, они отсюда уедут. Если не обратно в Сумеру, то, например, в Мондштадт. Там хотя бы не так жарко.       Ему повезло, хижина лекаря ещё работала – чувствовался тёплый свет ламп и было слышно голоса. Главный Голос стоял за стойкой и напоминал нечто железное, спокойное и твердое. Почему-то это пугало ещё сильнее. Ещё и запах трав был слишком сильным, что весьма отвлекало и раздражало. Из-за этого и закрытых глаз немного клонило в сон, но он пока что сопротивлялся. Когда наконец подошла его очередь, Голос не заговорил первым. Хэй Чжу пришлось лихорадочно вспоминать всё от того, что из лекарств им нужно, до слов на общетейватском в принципе – все знания мгновенно вылетели из головы. — Мне нужно жаропонижающее, средство для свёртывания крови или что-то для заживления ран. И ещё вы можете понять, что это за лекарство? — он достал из сумки остатки колбочек, где ещё была жидкость. Их довольно быстро забрали у него из рук, он вздрогнул от неожиданности. — За ночь могу выяснить и повторить. Но стоить будет дороже обычных трав. — Сколько?       Голос назвал сумму, и Хэй Чжу он тут же не понравился ещё больше. Он ещё раз пересчитал в уме свой скудный заработок за сегодня. У него не было столько денег. И выбор был весьма ограниченный – брать только одно или не брать ничего, чтобы поднакопить. От второго варианта он тут же отказался – он мог не найти завтра работу и потерять слишком много времени, за которое может случиться непоправимое. А первый был слишком сложным. Состояние и мамы, и баобея было тяжёлым – правильнее было бы взять лекарство для того, у кого оно критическое. Но сейчас нельзя было понять, станет ли им лучше или хуже. Лихорадка баобея в любой момент могла перерасти в нечто серьезное и смертельное, организм мамы мог в любой момент не выдержать истощения. Но он не мог просто выбрать, кого спасти, а кого оставить ждать, это были его родные! Тишина вокруг напряжённо нарастала, лекарь ждал его ответа – и в этом случае Хэй Чжу не мог спрятаться в угол и рыдать, он должен был решить проблему. Он вспомнил, как маме в последние дни перед побегом стало лучше – она даже смогла идти сама. Баобей же вряд ли сможет выкарабкаться самостоятельно – он и от царапины мог слечь. Может, маме не настолько плохо и ей скоро опять станет лучше? Хотя бы на пару дней, чтобы он успел собрать деньги. Ему действительно везло за последний день, он смог найти хоть немного денег и реку, пока что не произошло ни единой катастрофы, даже с лекарствами ему повезло. Видимо, он все же чересчур драматизировал с тем, что они все умрут, реальность оказалась не такой уж жестокой, после плохого действительно пришло хорошее. Он обязательно всё успеет, за пару дней ничего страшного не случится. — Жаропонижающее и средство для ран, пожалуйста, — Хэй Чжу нерешительно протянул деньги на прилавок, избегая прямого контакта.       Ему протянули микстуры, и он аккуратно положил их на дно сумки, чтобы в этот раз не разбить. Пришлось ещё пару минут послушать, как правильно принимать лекарства, но он всё запомнил. Теперь нужно было только отнести всё к семье – но тут организм напомнил об отсутствии еды. Денег больше не было, в этом случае не очень повезло, но потом он обязательно заработает ещё. Он надеялся на это, верил в это, на секунду даже подумал, что эта новая жизнь может быть не так плоха. Конечно, не очень хорошо, когда от голода готов уже есть землю, но он скоро всё решит. И будто по волшебству прямо перед ним возник прилавок с фруктами.       Хэй Чжу остановился, прислушиваясь. Никого рядом не было. Какой ответственный торговец оставит свой прилавок без охраны? И стражи рядом не было. И денег не было. Зато был голод и мама с баобеем. Ещё был закон, запрещающий воровать. Хэй Чжу ещё раз прислушался, на всякий случай огляделся. Ну, никто же не узнает, да? Никого рядом нет. Это не только для себя, это и для мамы с братом. Иначе они все умрут. Он потом обязательно найдёт этого торговца и за всё заплатит, как только будут деньги. И извинится. Это всего лишь фрукты, их можно на любом дереве найти. Ему нужнее. Он аккуратно взял пару штук того, что на ощупь ощущалось как закатники, и положил в сумку. И тут же с другой стороны улицы послышался громкий девчачий визг: — Стража! Вор!       Он побежал так быстро, как позволяли больные ноги. Он слышал за собой топот, шум от доспехов, крики, ругань, но почему-то не пугался. Почему-то он точно знал, что им его не поймать. Хэй Чжу каким-то чудом удавалось петлять по незнакомым улочкам и всё равно обходить преследователей. Он бежал стремительно, выбирая безлюдные места, чтобы ни на кого не наткнуться и чтобы не было свидетелей. Видимо, хорошо, что он решил завтра исследовать местность вокруг их временного убежища, тогда стражи про него наверняка забудут, а дальше он сам уладит вопрос. Он даже не думал, что торговец может сдать его Миллелитам – никакого преступления же не будет уже совершено. Хэй Чжу резко завернул за угол, чтобы наконец сбросить погоню, – он действительно оказался быстрее кучи взрослых мужчин в тяжёлых доспехах. Даже здесь ему повезло. Теперь он мог спокойно пойти к семье и точно сказать, что этот закатник был самым вкусным в его жизни.       Первым делом он постарался разбудить маму, но она спала очень крепко. Тогда Хэй Чжу сбегал до реки и набрал воды в одолженное у той женщины ведро. Посуды не было, поить маму пришлось очень аккуратно, а для брата он размешал там лекарства. С закатниками он решил подождать до утра, пока они проснутся. Когда он всё сделал, то вновь забрался в свой угол, но сон пока не пришёл. День был очень насыщенный, кровь всё ещё кипела от адреналина. Интересно, что в это время делали мама и Бай Чжу? Наверное, спали. Мама всегда говорила, что во время сна организм восстанавливается, исцеляется – значит, скоро им станет лучше. Иначе быть не могло. И папа точно придёт со дня на день. Хэй Чжу был неправ насчёт Ли Юэ, ему вполне нравился этот город. И они начнут здесь новую жизнь все вместе. В последнее время ему вновь везло.