вскрой мою душу

В последние несколько дней дождь беспощадно поливал городские улицы, не давая солнцу и малейшего шанса на освобождение из заточения. Гром лупил по крыше домов и верхушкам деревьям, молнии нещадно разрезали небо на хаотичные лоскуты. И Джисон все это время не появился на пороге дома Минхо, чем значительно облегчал жизнь и вместе с этим заставлял нервничать. Чем дольше разлука, тем скорее произойдет следующая встреча. Медик совершенно не понимает, как ему взаимодействовать с взбаламученным демоном, когда тот ставит свои же условия, а после их нарушает без ведомых на то причин. Отчего-то Ли уверен, что если Джисон захочет в следующий раз появиться перед Минхо, он сделает это без особого сожаления или раскаяния. Впрочем, ничего нового. Все как обычно. На самом деле патологоанатом рад, что его перестал беспокоить рожденный Преисподней, по крайней мере, на те три дня затишья перед ожидаемой бурей. Из-за того, что все это время дождь с грозой шли почти непрерывно, на дорогах отпечатались длинные лужи, море будто бы стало заметно больше, а по утрам из-за обильной влажности появился густой, липкий туман, что немногословно встречает пробуждение Фандертауна. Минхо привычно много не спал, больше ворочался в кровати, не желая начинать очередной новый день, и отвлекался на сухой кашель, что почти каждую ночь раздражает его горло до рефлекторных слез в глазах. Не став бесполезно мять мягкие простыни, за ночь напитавшиеся влагой из открытого окна, он натянул первую попавшуюся кофту с капюшоном, спортивные штаны и отправился на продуктовый рынок за говядиной, которую давно планировал купить. К сожалению, холодильнику свойственно терять в весе, но это не столь страшно, когда за целый день перебиваешься чаем, хурмой и каким-нибудь шоколадным пудингом из супермаркета недалеко от работы. Если бы Чонин увидел пустой холодильник, то наверняка бы молчал с осуждением на медика, требуя объяснений. Загвоздка в том, что все так и было, Ян действительно заметил и потащил друга на ужин в какую-то итальянскую забегаловку, в которой готовят вполне сносную пасту. Он взял с Минхо обещание, что тот в ближайшее время наполнит холодильник и шкафчики «нормальной едой», а не полуфабрикатами. А потому мужчина прямо сейчас гуляет вдоль фруктовых прилавков с кровавым пакетом говядины и с любопытством разглядывает цены на чернослив. Если уж пришел, то выжмет из похода на рынок все до единой капли, чтобы следующая вылазка за «нормальной едой» была не скоро. Уж больно далеко ходить сюда от дома, но зато продукты самые свежие, фермерские. По навесу застучали дождевые капли, никто и не надеялся на то, что сегодня вдруг выглянет солнце. Минхо поправляет капюшон темно-синей толстовки и неспешно подходит к прилавку с сухофруктами, подле которого стоит белокурая девушка, выбирающая банановые чипсы. Бледная кожа патологоанатома кажется еще белее на фоне темной одежды. В Фандертауне редко появляется солнце, а когда все же вырывается из плена туч, Ли или работает, или сидит дома, отдыхая от всего мира разом. — Не желаете попробовать курагу? — бодро спросил продавец, открывая вид на привлекательную, аккуратно выложенную гору сушеных абрикосов, — свежая, мягкая. — Не люблю ее, — Минхо мотнул головой и неловко улыбнулся, — давайте лучше чернослива килограмм. Девушка, придерживающая бумажный пакет объятьями, невольно обернулась в сторону диалога. Ее лицо скрывают крупные солнцезащитные очки овальной оправы, платье струится по щиколотки, где-то на ткани можно заметить намокшие от дождя пятна. — Отличный выбор. Пробовать будете? — Да нет, чернослив везде одинаковый. — Ну, не скажите, — продавец засуетился, накладывая чернослив в целлофановый пакет и взвешивая его, — мой все-таки самый лучший. Минхо усмехнулся, не став спорить. — Поверю вам на слово. Он расплатился и, забрав пакет с черносливом, побрел прочь с рынка. Дождь хаотично бьет по капюшону, рукавам и плечам. Понизу земли плетется сизый туман, хромая на одну ногу, в воздухе пахнет сосновыми шишками, землей и сыростью. Спустя минуты, пока мужчина мокнет, не предпринимая никаких действий для того, чтобы переждать непогоду под крышей, его окликает та самая светловолосая девушка, что совсем недавно разглядывала банановые чипсы у прилавка с сухофруктами. Минхо не сразу понял, что обращаются к нему и обернулся на шум только лишь тогда, когда кто-то настойчиво похлопал его по намокшей спине. — Постойте, пожалуйста, — перед медиком оказалась девушка с длинными белыми волосами, одетая в длинное голубое платье, что прикрывает колени, — это ведь вы, — она вдруг снимает очки, придерживая другой рукой бумажный пакет, из которого выглядывают зеленые перья лука. Минхо узнал ее моментально. Несложно было запомнить того, кто совсем недавно вместо благодарности за помощь грозился написать заявление в полицию. Поступок Минхо навряд ли можно назвать спасением, но это была попытка вступиться за того, кто, по его мнению, оказался в беде. В глаза моментально бросился яркий фиолетовый синяк, дугой захвативший глаз. Невооруженным взглядом видно, что он совсем свежий. Долго гадать не нужно, чтобы упереться в одного единственного подозреваемого, с которым Ли столкнулся на этой неделе. Минхо поджал губы в тонкую полосу, чтобы ненароком не сказать лишнего и грубого — того, что крутится на языке прямо сейчас. Это по-прежнему не его дело. Один раз вызвался помочь, в итоге остался крайним. В отношения кого-либо вообще лучше не влезать, иначе из этой игры победителем не выйти. Спасение утопающих — дело рук самих утопающих, Минхо не может быть для всех спасательным кругом, особенно, когда тонущие сами откидывают от себя шанс выбраться из западни. Вся проблема в восприятии, у него по-прежнему никто не попросил помощи, но Ли успел у себя в голове придумать целый инструктаж, как бы подсобить, чтобы не остаться вновь виноватым. — Я думаю после всего, что было, продолжать разговаривать на «вы» глупо, — произнес Минхо, стараясь не зацикливаться глазами на цветущем фигнале. При этом, противореча собственным словам, он продолжает беседу в формальном виде, — решили все же написать заявление? — Я не буду заявлять на вас, — девушка отрицательно покачала головой. Руки непроизвольно хотят нацепить очки обратно, чтобы никто из знакомых не узнал ее синяком под глазом и не увидел, что она беседует с мужчиной. Всегда есть риск, что кто-нибудь из друзей ревнивого молодого человека расскажет ему о том, как видел девушку рядом с незнакомцем, — мой парень тоже не станет. Пока на мне есть побои, ему невыгодно. Значит, Минхо не ошибся. Фингал оставил все-таки тот лысый громила, предпочитающий срывать злость на тех, кто не сможет ответить ему в полной мере. Отвратительно. — В таком случае, я благодарен вам за то, что удалось разрешить наше недопонимание мирным путем. Извините, мне пора, — мужчина отступил на два шага назад и, развернувшись, бросил девушки через плечо, — лучше помажьте мазями, в состав которых входит троксевазин. Быстрее заживет, — бросил напоследок, показав отсутствие безразличия. — Постойте, — окликнула она, догоняя медика с пакетом овощей, схваченных в охапку, — я хочу перед вами извиниться. Уделите мне минуту? — спросила девушка, сравнявшись с Ли, — здесь есть небольшой кафетерий на углу. — Не считаете, что неблагоразумно видеться с мужчинами, имея такого кавалера? Блондинка неосознанно крепче сжала бумажный пакет, чтобы скрыть эмоции, на секунду поглотившие ее мысли. Ответить действительно нечего, ведь взаправду глупо вот так вот давать молодому человеку лишний повод для беспокойства, недоверия и ревности. — Пожалуйста, позвольте мне загладить свою вину и угостить вас чашкой кофе. — Я не пью кофе. — Там есть вкусный чай или тизан, если дело в кофеине, — девушка изобразила подобие улыбки, дабы скрыть то, как стальной голос мужчины расстраивает ее. Реакция медика на нее вполне оправдана, — мой фаворит роза-мята. Минхо недолго подумал и все же кивнул, позволив ей вести себя в кафетерий. Тучи заполонили все небо, не давая и шанса на просвет. Скорее всего, дождь сегодня будет идти весь день, чеканя короткие промежутки на передышку в его отсутствие. Обычно в августе Фандертаун отдыхает от недельных июльских ливней и гроз, но в этом году климатические прогнозы сместились в разные стороны, не давая туристам и шанса на завидный отпуск у моря. Минхо совершенно не против, ведь по тесным улицам с мостовыми дорогами во время непогоды хотя бы можно прогуляться, не натыкаясь на бредущие в неизвестности толпы людей. Он открывает дверь в кафе, пропуская девушку вперед и сам заходит внутрь следом за ней. В скором времени Ли на пробу заказывает чашку тизана с облепихой, мятой и специями, а девушка берет то же, что и всегда — отвар с розой. Видно, что она мнется, то и дело пытаясь найти подходящую минуту для того, чтобы начать разговор, но в итоге лишь молчит, сминая пальцы под столом. Минхо тоже не спешит любезничать и постоянно поглядывает в окно на то, как прозрачные капли стекают по стеклу, соединяясь в соседние линии воды. Дождь усилился, хорошо, что зашли переждать его в кафе, медик наверняка бы простыл после того, как полностью бы промок под ним. Дурацкая привычка не носить с собой зонтик. — Мы можем перейти на «ты»? — аккуратно спросила девушка. Минхо, кажется, слишком долго думал о том, съязвить или нет, прежде чем ответить. — А вы планируете какое-то продолжение нашему знакомству? — в конце концов, поинтересовался он. — Я хотела бы вас поблагодарить за помощь. Любой бы просто прошел мимо. Всегда проходили… — тихо шепнула знакомая, в это время официант принес горячие напитки, от чего она вздрогнула и прижалась к спинке стула, что не осталось незаметным от Минхо, — сказать честно, — продолжила девушка после того, как посторонний ушел, — после той встречи ночью ваши слова заставили меня о многом задуматься. — Надеюсь, о том, что вы сейчас в полной заднице? — сочетание последнего слова и обращения с уважительной формой искренне позабавили девушку. Прежде чем сделать глоток, Минхо поднес чашку к носу и вдохнул приятный аромат. Отчетливый запах корицы и мяты невольно вскружил голову. Он попробовал немного, слизав чай с губы. Кисло-сладкие нотки облепихи заиграли долгим послевкусием, интересное сочетание, которое вряд ли отныне забудется. Патологоанатом сейчас, глядя в окно на серый город, поглощенный витиеватым туманом, подумал о том, что хотел бы посетить это место снова когда-нибудь осенью. — Можно и так сказать. Вы явно не просто наслышаны о такой проблеме, как моя, — Минхо нахмурился, но промолчал. Говорить о матери с первой встречной он не будет, — мне так показалось. Возможно, своим поведением я вас задела, но я люблю своего молодого человека, хотя и признаю, что эта любовь меня ранит. Мне было больно видеть, как его избивают. — Забавно, что вы жалеете его, а не себя, — Минхо хмыкнул и непринужденно откинулся на спинку стула, — от меня-то вы что хотите? Как говорится, все проблемы временны, пока вы не беременны. — Что вы имеете в виду? — Такие как ваш молодой человек, сделают все возможное, чтобы привязать к себе свою жертву, — сказал он, намекая на сидящую напротив него девушку. — Он действительно мне предлагал, но я пока не готова к замужеству и детям. Минхо обратил внимание на то, как заметно ослабел дождь. На лужах еще виднеются лунки от капель, но уже без пузырей. Блондинка поправила рукав голубого платья и сделала глоток тизана с розой и мятой, задумавшись о чем-то своем. Мысль о детях и настойчивом желании ее парня насторожили, невольно закрались подозрения о том, что ему действительно нужен не столько ребенок, сколько возможность удержать девушку рядом с собой, стянув ей поводок до следов удушья. Но ведь он такой хороший с ней… Помнит о всех важных датах, умеет красиво ухаживать, задаривая дорогими подарками, любимыми цветами и красноречивыми комплиментами. Конечно, бывает ревнивым до ужаса, но ведь она сама дает повод, когда слишком раскрепощенно себя ведет с посторонними, когда хочет вульгарно нарядиться для того, чтобы пойти выпить с подругами в клубе или кафе. Да и маме он нравится. — Впрочем, это уже не мое дело, — Минхо вдруг поднялся из-за стола, — я думаю, мне пора. Он вытащил из кошелька пару купюр, покрывающие весь заказ и аккуратно положил их на край стола. — Постойте, — девушка вдруг поднялась следом за ним, — скажите как наблюдатель со стороны, как мне улучшить эти отношения? Как можно изменить ситуацию, в которой я оказалась? — Никак, — медик устало вздохнул, — люди редко меняются, и это совсем не ваш случай. Если ваш молодой человек позволяет себе ранить того, кто ему дорог, значит, это нездоровая любовь, — Минхо взял с пола пакет говядины, немного крови почему-то отпечаталось на полу, — а он полный мудак, уж извините за прямоту. Оставаться с ним или нет, зависит от вашего самоуважения. — Заберите, пожалуйста, деньги, иначе на этот раз вы оскорбите уже меня. — Тогда мы будем квитами, — коротко усмехнулся патологоанатом, — шучу, просто оставьте их официанту на чаевые. Скажите, что чай был невероятным. И это далеко не ложь. — Я каждую пятницу в районе десяти утра хожу на рынок за продуктами как сегодня, — зачем-то поделилась девушка, выйдя из-за стола следом и поправив подол голубого платья. Минхо иронично выгнул бровь, — возможно, нам еще повезет пересечься, и вы составите мне компанию. Меня зовут Бьянка. — Не думаю, что получится, — ответил он гораздо быстрее положенного, даже не дав ей договорить до конца, — будьте в порядке. И ушел. На спине тёмно-синей толстовки подсохли мокрые следы от дождя. Минхо с самого начала ожидания облепихового чая пообещал себе не влезать в историю, в которую его хотят втянуть. Бьянке не нужно спасение, ей необходим слушатель, которому она сможет выговориться о беспокойствах и тяготящих чувствах. Она хочет знать о том, что все делает правильно, ей нужно подтверждение от постороннего. Девушка неосознанно желает убедить в этом человека, который стал свидетелем того, как однажды ночью во время драки треснули розовые очки, которые Бьянка до последнего не хочет снимать. Минхо был бы рад забыть фразу, брошенную в лоб, про рынок, пятницу и десять утра, но не может. Она невольно зацепилась в его голове без шанса на то, чтобы забыть. Спасение утопающих дело рук им помогающих. Девушка откинула подсохшие волосы назад и проводила мужчину, покидающего кафе, задумчивым печальным взглядом.              

—⧽꧁ ༒︎ ꧂⧼—

              Минхо лениво елозит лопаткой по раскаленной, смазанной маслом сковороде, на которой скворчит сырой кусок мяса. На других конфорках варится картофель, тушатся овощи вместе с говядиной, и пыхтит полный чайник воды. Зайдя домой, мужчина стянул себя промокшую толстовку, боясь ее запачкать в процессе, и, оставшись в свободной домашней футболке, сразу же принялся за приготовление пищи. Ему до момента выхода из дома нужно успеть сделать меню на ближайшие несколько дней. Он старается приготовить как можно больше всего, ведь планирует позвать в гости Чонина, чтобы тот понял, что Ли нормально питается, а не ерундой — проконтролировал и убедился лично. Еще Хёнджина хотелось бы угостить чем-нибудь из того, что получится вкусным. От этой мысли Минхо улыбнулся, раньше с с бывшей коллегой они часто могли обмениваться вкусностями. Чаще, конечно, угощала Нари, но благодаря этому Ли научился красноречиво нахваливать еду. Стоять на кухне часами, чтобы приготовить что-то съедобное, а после столько же оттирать ее от грязи Минхо никогда не любил. Порой в его голове проносятся спонтанные сантименты с желанием испечь чего-нибудь сладкого, но он быстро их отбрасывает, ведь в теории всегда все выглядит куда легче, чем на самом деле. Отдавать деньги за ланчи в супермаркетах у него получается лучше, чем добавлять соль «по вкусу». После того, как патологоанатом стал жить отдельно, поиск еды на день стал задачей не из легких. Со временем готовка превратилась в назойливую рутину, которую периодически приходится выполнять. Сейчас при большом желании он может сделать что-то хорошее и вкусное, но чаще перебивается молочными продуктами, фастфудом, фруктами или омлетом на скорую руку, ведь это отнимает намного меньше драгоценного времени, чем у него есть. Мужчина откладывает лопатку в сторону и наливает себе стакан воды, размачивая горло одним глотком. Единственный плюс от готовки помимо полученного съестного в том, что не нужно включать музыку для того, чтобы отвлечься от беспокоящих мыслей. Завывания вытяжки, потрескивания масла на сковороде и сопение чайника помогают меньше думать. Минхо настолько погрузился в процесс, что почти не думал о Бьянке или же все-таки делал вид, ведь это имя так и не вылетело из головы. Не по своей воле он вспоминает синяк на лице девушки и ее признание в чувствах к тому, кто этого не достоин. Сравнения с матерью не заставляют себя ждать, глупо отрицать, что они похожи: у обеих был выбор сбежать, обрубив все концы с ведущими на дно отношениями, и каждая приняла решение оборвать именно те нити, что вели к здравому смыслу. Не зря говорят, что любовь — болезнь, люди что предпочитают тонуть в чувствах, впоследствии ими же и захлебываются. Конечно, Минхо легко судить, когда сам он никогда не был в подобных обстоятельствах. Но разве это не из-за того, что он умеет разглядеть то, что прячется в человеке за красивым фантиком — поверхностной обложке, вынесенной на блюдечке? Все скелеты всегда под кожей и слоями мышц. Ли не должен осуждать, но осуждает. И жалеет. По опыту матери он понимает, что Бьянка имеет все шансы повторить ее судьбу, однако она несет ответственность за свою жизнь сама, и только ей решать, как поступить. Минхо ни чем не может помочь. Медик делает еще один глоток, и стакан чуть ли не вываливается из рук, когда перед ним, словно из неоткуда, появляется Хан Джисон собственной персоной. — Мать твою, — откашливается Минхо. Через секунду его ошарашенное лицо приобретает злое выражение, — какого черта ты так внезапно? Казалось бы, прошло то время, когда неожиданности должны были стать в порядке вещей, но их тяжело встречать лицом к лицу, не подготовившись. История повторяется, вновь страдает стакан, которому уже в который раз не везет оказаться в руках Минхо не в том месте и не в то время. Или же речь о демоне, что вновь делает только то, что ему хочется, не думая о последствиях. — А, ой, — вдруг спохватился Хан, бросив пакеты, полные продуктов, на стол, — забыл совсем, — он вздохнул наигранно драматично и тотчас исчез, стоило Минхо моргнуть. — И что это сейчас было?.. — пробубнил Минхо. Он кратко оглянул пакеты и выключил закипевший чайник. Только он хотел вернуться к говяжьим стейкам, как в следующее мгновенье послышался стук во входную дверь. Мужчина в изумлении выгнул бровь, но так и остался стоять на месте, не спешив посмотреть, кто к нему пришел. Стук продолжился. Предчувствие подсказало потянуть еще немного, медик выключил сковороду и переложил мясо в фольгу остывать. Затем бросил раскаленную посудину в раковину, от чего та зашипела и сразу же затихла. Минхо вытер руки полотенцем и вытянул голову в дверном проеме, подозрительно сощурившись. За дверью тихо. Только он хотел дернуться к двери, как Джисон вновь появился на кухне. — Ну, я тебя не дождался, смысл тогда стучаться? Я же твое время экономлю. И свое терпение. — Может, я просто не хочу тебя видеть и уж тем более пускать домой? Минхо облокотился о столешницу и сложил руки на груди. — А это уже не мои проблемы. Атмосфера моментально насытилась наэлектризованным воздухом, промелькнувшим между ними. Джисон вальяжно сел на стул, закинув ногу на ногу. Ухмылка расползлась на его беззаботном, обманчиво юном лице, пока пальцы игриво постукивают по столу, обтянутому клеенчатой скатертью с подсолнухами. Пуговица на его черно-красном пиджаке расстегнута, руны спрятались под заправленной темной футболкой, желтые глаза из-за контрастных сочетаний обманчиво кажутся доброжелательными. — Слушай, — с тяжелым вздохом начал медик, не став ходить вокруг да около, — если ты явился, чтобы мы любезно позадавали друг другу вопросы, то я занят сейчас. И у меня нет настроения. Приходи в следующий раз, — он косо, слегка высокомерно оглядел желтоглазого демона сверху вниз и остановился на обуви, которую до этого просил снимать, — когда разуешься, — с отчетливым пренебрежением добавил следом, — а лучше никогда. — А я не за ответами к тебе. Если я разуюсь, мне потом придется долго их зашнуровывать. — А это уже не мои проблемы, — повторил за Джисоном мужчина, зло дернув щекой. Всегда, когда Джисон бесцеремонно появляется у него дома, Минхо хочется рвать на себе волосы от гнева. Это получается само собой, при виде Хана его спокойствие трещит по швам. Связано ли это с тем, что он бес или нет, Ли не знает, однако если это так, то Хан мастерски справляется с сутью своего существования. От черных ботинок с грубой подошвой дергается глаз, Минхо совсем недавно намывал полы не для того, чтобы кто-то шлялся в обуви по чистому полу Минхо ненавидит мыть полы и чувство чужого преимущества над ним. У Джисона есть возможность в любой момент нарушить его личное пространство, и он этим умело пользуется. — Нет, это твои проблемы. Хочешь, чтобы я снял обувь, расшнуруй мне ее сам, — он безразлично развел руками, — все просто. От вопиющего негодования патологоанатом лишился дара речи и сжал кулаки до побеления костяшек. Мало того, что демон сильно бьет по нервам, отвлекая от дел, так еще и чувствует себя руководителем ситуации. Минхо искренне разозлился. Хуже всего то, что у него против Джисона нет никаких рычагов давления — только острый язык, которым совсем не просто стереть демоническую самодовольную ухмылку и высокомерие. — Тогда что ты здесь делаешь, если пришел не за ответами на вопросы? — стиснув зубы, процедил патологоанатом, — выметайся отсюда, ты истратил все шансы на мое гостеприимство. — Я принес тебе еды. — Засунь ее себе в задницу. На секунду раздражающая усмешка стерлась с уст, яркие янтарные глаза сверкнули в мраке кухни, которую освещает только теплый свет вытяжки. За окном идет дождь в размеренном темпе, на небе до сих пор ни единого просвета. Джисон вдруг перестал стучать по столу, но больше в его теле нет изменений — он выглядит по-прежнему раскрепощенным, плюющим на все. Хан механично облизал сухие губы и едва наклонил голову вбок, холодно отчеканив. Расслабленное лицо не сходится со стальным тоном в голосе. — В нормальном тоне со мной разговаривай. — А ты этого заслужил? — в похожей манере огрызнулся медик, глядя прямо в медовые омуты, охваченные адским пламенем. Он лишь больше завелся, похоже, совсем растеряв инстинкт самосохранения. Джисон опасно прищурился, а Минхо решил пойти до конца, не отводя от глаз напротив не менее пылающий взгляд, — в своем доме я буду разговаривать так, как посчитаю нужным. Не нравится — исчезни так же, как и появился, — он вновь скрестил руки на груди, вставая в защиту. Губы скривились в отвращении, из уст словно само вылетело такое оглушающее и приговаривающее к смерти, — неженка. И пакеты свои чертовы забери, — цыкнул он вдогонку. Джисон резко поднялся с места и подошел к мужчине вплотную, грубо толкая его к стенке холодильника. Минхо еле сдержался от того, чтобы не пискнуть. Вроде, силы было вложено не много, но Минхо довольно сильно приложился затылком. У него вмиг заболела голова, он зашипел, пытаясь оттолкнуть от себя демона руками. Не вышло. — Я тебя уже предупреждал следить за языком. Если я пытаюсь с тобой обходиться по-человечески, это не значит, что ты можешь воспринимать меня как сопливого мальчишку, который будет выслушивать твои закидоны. — Это не дает тебе права считать таковым меня. Даже если ты пережил динозавров, я не стану тебя уважать только за то, что ты старое ископаемое, ублюдок. Теплый желтый свет, исходящий от вытяжки, скромно подсвечивает половину тела Минхо и Джисона и обрамляет мрак пасмурной кухни. Хан не столь аккуратно касается чужого подбородка указательным и большим пальцами, вынуждая не отводить взгляд и даже не моргать на слишком длинные пять секунд, что демон молчит, сканируя отчаянную смелость огненным взглядом, что так и требует кровопролития. — Ты забываешься, чахоточный, — едко бросил он, убирая руку, поцелованную теплым ветром лампочки, с подбородка, — и ошибаешься, если думаешь, что и дальше сможешь себя так вести, — пальцы перескочили на шею и сжали не слишком сильно для того, чтобы перекрыть дыхание, но ощутимо для того, чтобы стало некомфортно. — А что ты мне сделаешь? — с вызовом бросил Минхо, гордо вскинув подбородок. Сейчас они примерно одного роста, Джисон немногим выше, но лишь из-за грубых ботинок с массивной подошвой, — убить не можешь, навредить физически тоже… — вдруг начинает перечислять смертный, смеясь горькой правдой прямо Хану в глаза. Хватка на шее непроизвольно усилилась, от чего с лица медика спала самодовольная ухмылка, — Чонин не простит тебе мою смерть, — просипел он спокойнее. Джисон ослабил хватку и с заметным раздражением выпустил человека из рук, позволив тому отдышаться. Патологоанатом согнулся, подперев колени ладонями и попытался восстановить дыхание самостоятельно. Начнет волноваться — появится риск приступа, который был бы совсем не вовремя сейчас. Тем не менее Минхо не растерялся. Как только он почувствовал себя лучше, соответсвенно увереннее, то выпрямился и оттолкнул Хана в угол между холодильником и подоконником, пригвоздив его тело к стене приставленным к горлу ножом. — Не смей прикасаться ко мне, — процедил Минхо, не отрывая взгляда холодных, полных презрения глаз от бессмертного. — Чонин подарил? — всего лишь спросил демон, горько усмехнувшись. — Буквально на днях, как чувствовал. Думаешь, зря? Несмотря на то что их положение изменилось, Джисон не выглядит сломленным или поверженным. Он будто не воспринимает угрозу медика всерьез, с толикой любопытства наблюдая за тем, что собирается предпринять глупый, запутавшийся в своих эмоциях человек. Минхо начинает дышать тяжелее, безразличие Хана вводит в растерянность, ведь он совершенно невозмутим. В глубине души Минхо и не рассчитывал, что будет как-то иначе, однако надежда всегда умирает самой последней. — Ты попадешь в ад, убив меня, — Джисон довольно оскалился, совсем не пытаясь освободиться. Он, подобно безвольной кукле, находится в реках человека, позволяя тому строить из себя смельчака. В янтарных глазах отсутствует какой-либо страх за собственную жизнь. За дарованное бессмертие. — По крайней мере, в нем уже не будет тебя. Джисон хмыкнул. И правда, не будет. Сложилась поистине забавная ситуация. Ведь Минхо имеет ощутимое преимущество: не из-за клинка, а из-за того, что он человек, который в любом случае, переродится вновь. Желтоглазый демон может убить его прямо сейчас, но таким образом подарит ему новую жизнь в раю и получит заслуженную обиду Чонина. Минхо тоже может прикончить Джисона, имея при себе нож из особенной стали. И, наверное, это самый подходящий момент, потому что именно сейчас Хан не воспринимает его намерения всерьез и никак не пытается защититься. Словно знает, что Ли никогда не сможет его убить даже по собственной воле. И ведь действительно он не станет этого делать. У медика почти на лице написано, что он слишком сердечный для того, чтобы выбирать, кому жить, а кому нет. Разница в том, что Джисон, имея первую и последнюю жизнь, хочет убить человека, но не может, в то время как Минхо, который рано или поздно переродится в одном из миров может лишить демона жизни, но не хочет. Как бы не злился, он никогда не сможет… Потому что Минхо. Потому что он все еще че-ло-век. Патологоанатом и его сбежавший пациент так и стоят друг напротив друга, пока на фоне тихо шумит вытяжка, и где-то за окном льет дождь, барабаня по стеклам балкона. Джисон имеет первую и последнюю жизнь, он хочет но не может убить Минхо, в то время как Минхо не хочет но может. Пока один из них угрожает расправой, зная, что ему ничего за это впоследствии не будет, как и то, что он не сможет пролить чужую живую кровь. Второй же со скукой следит за происходящим, не понимая, как вообще можно хотеть быть таким, как Минхо и ему подобные люди. По мнению Джисона, его друг — глупец, что самовольно хочет стать пешкой на шахматном поле трех разных, но таких одинаковых миров. — Я рад стать тем, из-за кого ты сменишь райскую сторону на ад, но тебя Чонин не простит за мою смерть. — Уверен? — Минхо иронично выгнул бровь, стараясь не выдавать тремор в напряженной руке. Нет. У Джисона пропало с лица привычное ехидство, потому что он он точно уверен, что Чонин не простит смерть Минхо от его рук, но вполне смог бы простить убийство самого Джисона. В голове пробежала цепочка связанных между собой событий, возможно, демон осознает, что у друга к медику доверия намного больше, чем к Хану. Как минимум из-за того, что Ли сердобольный и решился бы на убийство по важной причине. Собственная неуверенность в себе и ревность к тому, кто занял соседнее место на чаше весов чужого сердца, подпитывают ненависть к Минхо. Зависть. Пороки у всех одинаковы, со временем и люди, и демоны, и ангелы стали иметь самые разные изъяны. Мир не утопия и ему никогда не стать чем-то похожим на нее. Недостатки, глупости, несовершенства делают мир живым. Настоящие эмоции, искренняя злоба и ненависть, жалкое раскаяние за грехи и признание ошибок в прошлом. Джисону, как чистокровному демону, тяжело смириться с тем, что времена меняются. Новые тенденции гласят, что нет плохих миров, есть плохие его обитатели. — Я уверен в том, что ты слишком слаб для того, чтобы решиться убить меня, — как ни в чем не бывало сказал бессмертный, вернув на лицо маску самодовольства, которая всегда выводит Минхо из себя. — Убить тебя вот так и есть слабость, — брезгливо бросил Минхо, хватая второй рукой юношу за воротник свободного черно-красного пиджака, — мы с тобой на равных, уясни это. Я вижу, с каким презрением ты относишься ко мне, ставишь себя и свою сущность выше моей. Ты же нацист… или расист, — Минхо коротко задумался, — не столь важно. Ты ненавидишь меня из-за того, что я «отнял у тебя друга», завидуешь мне из-за того, что сейчас Чонин со мной более свободен, чем с тобой. И ты сам до этого довел, — мужчина тыкнул указательным пальцем в грудь юноше с глубокими янтарными глазами, — когда перестал слышать Чонина, а не слушать. Какие бы правила ты не пытался соблюдать или хотя бы делать вид, ты делаешь это не искренне или некачественно, называй как вздумается. Ты всем своим видом показываешь, как я тебе неприятен, так какого черта ты увязался за мной? Я способен пережить ваши «внеземные» тайны, — одной рукой он показал пальцами кавычки, другой покрепче сжал нож. Рука устала от напряжения, но он не намерен отступать. Минхо устал пугаться неизвестности, — и без твоих одолжений. Мне глубоко плевать, кто ты, но ты находишься в моем доме. И, будь добр, следуй моим правилам. — Смотри, как бы его не разнесли в щепки, — губы растянулись в излюбленной лукавой улыбке, слова пропели с ощутимым намеком. Минхо заметно растерялся, у Джисона искусно получается выбивать из колеи все привычное, — что с лицом? Неужели так боишься потерять сразу все, во что вкладывался долгое время? — Заткнись. Минхо сильнее надавил лезвием на шею. Так, что поперек гортани образовалась полоса, а через нее выступила багровая кровь. Несмотря на то, что рана сделана непростым клинком, она затянется, но не так быстро, как если бы Минхо полоснул демона обычным ножом. На шее Джисона навсегда останется тонкий шрам в напоминание о сегодняшнем дне, когда маленький глупый человек наконец показал зубы: бесстрашие и непоколебимость. Хан до сих пор не почувствовал страха за собственную жизнь, на сегодняшний день он её ценит не настолько, чтобы переживать. Но в нем проснулось что-то мимолетное и едва уловимое — самое обычное любопытство. Ребяческое и наивное. Демон, взявший за привычку испытывать скуку, проявил короткий интерес к человеку, который не так предсказуем и прост, как он мог о нем думать. Испытывая тревогу, люди идут и не на такие вещи, но интереснее то, что сердобольный патологоанатом Ли Минхо сделал короткое предупреждение только тогда, когда речь зашла о его квартире — маленькой коробке, в которой он каждодневно прячется от внешнего мира. А что бы Чонин сказал, увидев ссору важных для него существ? — Я тебе уже говорил про то, что мне необязательно убивать тебя, чтобы сделать твою жизнь хуже. — Ты уже делаешь ее хуже. — Когда, чувствуя страх опасности, кто-то загнан в ловушку, у него срабатывает критическое мышление. Не имея козырей в рукавах, он будет блефовать. Ты говоришь, что я тебе не нужен, но только со мной ты можешь утолить свое любопытство. Впрочем, как и я свое, не стану скрывать. Ты прекрасно знаешь, что Чонин откажется тебя просвещать в подробности мироздания до самой смерти. И как иначе ты утолишь свой интерес, если не через меня? — Я смогу как-нибудь дотерпеть до смерти, — врач натянуто улыбнулся нелепой попытке беса доказать свою важность, — и узнать все сам. На деле же это Минхо нужно доказать свое безразличие к запретному плоду знаний. — Сомневаюсь. Люди всегда лезут в то, что специально от них скрывают. Вы наживаете себе проблем, а после кого угодно вините в собственных бедах, но только не себя. Ты знаешь, что после смерти ты какое-то время не сможешь вернуться в человеческий мир? — глядя на потерянность во взгляде, Джисон понял, что Чонин ему и самого основного не рассказал, этим можно попробовать подкупить, — теперь знаешь, — вздохнул он, легко освобождаясь из чужого плена рук в одно мгновенье. До Минхо дошло, что демону ничего не стоило высвободиться сразу же, если бы он захотел этого, — и какие же у тебя правила помимо стука в дверь? — спросил он смиренно, облокотившись поясницей на столешницу и скрестив руки на груди. — В первую очередь, научись просить, а не приказывать, — тихо сказал Минхо, сложив нож и спрятав его в карман спортивных штанов, — сказать «пожалуйста» не так уж и сложно. — Что-то еще? — нарочито вежливо поинтересовался бес, сверкнув глазами, окутанными тьмой и золотом одновременно. — Научись смотреть на меня, как на равного себе. Минхо серьезно взглянул на оппонента, не терпя возвращений. Произнося эти слова, он ни секунды не сомневался в том, что Джисона такая политика не устроит. Однако если между ними не появится взаимное уважение друг к другу, то о какой взаимовыручке может идти речь? Ли никак не может доверять этому парню, успев узнать его получше. Это неблагоразумно. И пускай он больше не вызывает в нем того ужаса неизвестности, как это было раньше, но теперь Минхо испытывает тревогу от того образа, который ему открылся в настоящем. Хан Джисон имеет свои скрытые мотивы, понятные лишь ему одному. Медик для чего-то ему нужен, и больше всего злит, что Минхо не знает точной причины и выходящей из нее следственной связи. Человек может только догадываться, что помимо него замешан Чонин, но без подтверждений о догадках, гипотеза никогда не станет истиной. С самой первой встречи внутреннее чутье подсказывало держаться от демона подальше, ведь он с первых минут знакомства не располагал к себе доброжелательностью. Оживший труп предстал перед патологоанатомом тщеславным снобом, что не ставит никого на одно место с собой. Разве что, кроме Чонина. Джисону претит мысль, что его друг связан с человечеством, что изначально было создано для того, чтобы разбавить скуку бессмертных. — Ну, хорошо… — задумчиво произнес Джисон. Его длинные стройные ноги скрещены у лодыжек, черно-красный пиджак и нефтяные волосы сильно выбиваются из общего фона кухни, — тогда приготовь мне кукурузу… — он замолкает, отстраненно и как-то безразлично кивая на полный пакет, стоящий на столе, — пожалуйста, — донеслось тихое следом. — Что сделать? — не понял Минхо, в удивлении округлив глаза, — я не ослышался? Ты ворвался в мою квартиру, чтобы я приготовил тебе кукурузу? Скажи, что это шутка. Скажи, что весь этот цирк был не из-за кукурузы… Минхо обхватил лицо руками, промычав что-то нечленораздельное. — Я к тебе пришел, чтобы ты мне ее приготовил, потому что я не знаю, как и с чем вы, люди, её едите, — демон слабо наклонил голову вбок, янтарные глаза захватили омуты напротив, ожидая какой-либо реакции, — тыщу лет кукурузу не ел, — с воодушевлением воскликнул Джисон, в предвкушении растирая ладони. Минхо почему-то не уверен, что про возраст преувеличено, — даже не помню, какая она на вкус. Только то, что должна быть сладковатой. Но не как сладкая вата… — Погоди, ты серьезно? — Минхо поднял голову с ладоней и впился ошеломленным взглядом в Джисона, — то есть ты реально не пробовал кукурузу, но пробовал сладкую вату, при том, что кукуруза на каждом метре пляжа продается вместе со сладкой ватой?.. — Мне тогда не хотелось, — простодушно хмыкнув, Джисон нырнул в целлофановый пакет. Минхо вновь уткнулся лицо в ладони, проскулив себе под нос: — Господи, за что мне это?.. — Считай меня Божьей карой, кем угодно, но приготовь кукурузу… пожалуйста. Произносить это слово для Джисона почему-то неловко. Минхо слишком красноречиво на него реагирует: в голосе ничего, но вот лицо эмоции говорят сами за себя. — Так её сырой едят, — на полном серьезе заявил Минхо, коротко вздохнув и подойдя к пакету с кукурузой. Он достал одну очищенную и протянул ее юноше, — и зачем ты так много взял? — как ни в чем не бывало поинтересовался он, будто бы совсем недавно не намеревался его убить. Патологоанатом коротко взглянул на шею, поперек которой проведен надрез, что еще не затянулся и опустил взгляд, поджав губы. В голове невольно всплыла одна из первых встреч Минхо и Джисона в морге, где демон перерезал себе горло скальпелем от скуки и напугал этим патологоанатома. — Разве сырой? — в голосе Хана промелькнуло недоверие. — Ну да. Неужели в аду никто ничего не ест? В принципе логично, если вы бессмертные. Значит, ваша нескончаемая жизнь поддерживается не кислородом и едой, а чем-то другим. — Ага, верой Божьей, — слабо съязвил Джисон. — Такое ощущение, что ты не веришь в бога, — кратко усмехнулся Минхо и отдал кукурузу Джисону. — Тебе показалось, быть такого не может, — вяло отмахнулся Хан, не поддержав импровизированную игру, — теперь про еду. В Преисподней совсем нет фруктов. Это развлечение исключительно райское. В аду много овощей, орехов, злаковых культур, но кукурузу я не встречал, как и ягоды вместе с кокосами. Они появились сами по себе, путем слияния Поднебесной и Преисподней в вашем мире. Вы, люди, почему-то считаете его средним, ад низшим, а рай высшим, но на самом деле они параллельны друг другу. Говорил ли тебе об этом Чонин? Минхо решил промолчать. Потому что нет, не говорил. Джисон вдруг оттолкнулся от столешницы, подошел к пакету и взял из него одну кукурузу, рассмотрев её с разных сторон. Затем помыл и попытался откусить кусок. Кукуруза поддалась не сразу. В конце концов, Джисон скривил лицо и выплюнул её в раковину. Его выражение лица весьма специфичное. — Какая-то она отвратная. Минхо попытался сдержать смешок в кулаке, но Хан все равно непонимающе уставился на него. — Извини, — мужчина неловко кашлянул он во все тот де кулак, состроив серьезное выпадение, — я пошутил. Удивлен, что ты так просто мне поверил, но ты заслужил, — поспешил напомнить он, а затем продолжил более спокойно и сдержанно, — кукурузу обычно варят и едят с солью. — А почему с солью? Она же сладкая. С сахаром надо. — Кто тебе такое сказал? — изумился медик, почесав висок, — кукурузу обычно солят. — Зачем солить то, что изначально сладкое? — нахмурился Джисон, пытаясь найти подвох. Загвоздка в том, что на этот раз Ли действительно сказал ему правду, но таким же серьезным тоном, как и ложь минутами ранее, — опять прикалываешься? Минхо невольно скрючил лицо. Слышать сленг или какие-то современные слова из уст Джисона странно. Словно дедушка, далекий от технологий, пытается найти связь с новым поколением. С Чонином поначалу была похожая ситуация, когда ему на пальцах приходилось объяснять какие-то элементарные вещи или шутки. Джисону не подходит образ простачка, которого можно так просто разыграть с кукурузой. А главное, невзирая на приставленный к его горлу нож меньше получаса назад, Хан доверился мужчине. Тот момент, что демон так просто уступил Минхо в вопросе условий и, кажется, принял их, сам по себе подозрителен. Чувствуется подвох. Так бывает, когда демон целиком и полностью состоит из неожиданностей, которые Минхо терпеть не может. — Уже прикололся, — спаясничал Ли, переведя взор на чужую шею. На мгновенье слова бессмертного юноши заставили задуматься о том, что раньше не казалось странным. В современном мире полно сочетаемого с тем, что не должно сочетаться. Речь не столько о вкусах, сколько о ритме жизни, — может, это реально странное сочетание, но оно вкусное. Соленый сыр едят со сладким медом, кислые яблоки макают в сладкую карамель. Да даже карамель и то бывает соленая. И это, возможно, странно, но все сочетается. Попробуй как-нибудь. Я не представляю, как можно не хотеть попробовать то, с чем никогда не сталкивался. Запретный плод сладок, все дела… — Минхо хмыкнул и закинул четыре кукурузы в кастрюлю, которую после поставил на освободившуюся от стейков конфорку, — на твоем месте я бы в первую же командировку попробовал все, что только можно и нельзя. — Я так и делал, когда выбирался сюда давным-давно, тогда люди не имели тех возможностей, что имеют сейчас. Когда-то и обыкновенная соль считалась драгоценностью, теперь, когда всего хватает, вы придумываете что-то новое. — Разве это плохо? — Нет, но придумывают что-то новое только те, кому наскучило все старое. Слишком долгая стабильность никому не нравится, а потому в каждом обществе всегда будет скакать регресс и прогресс, — Джисон вдруг снял пиджак и повесил его на спинку стула, оставшись в черной футболке. Татуировки и руны облепляют оголенные руки и то, что скрыто за тканью одежды, — когда-то мне даже нравилось путешествовать по этому миру… — горькая правда вырвалась наружу без разрешения, Джисон взглянул в окно, за которым перестал идти дождь. Надолго ли? Вряд ли. — И почему ты вдруг перестал выбираться на Землю? — скептически поинтересовался патологоанатом. — Ты говорил, что у тебя нет времени на ответы-вопросы, — привычная лукавая ухмылка показалась на юном лице без единых морщин, глаза полыхнули пламенным ехидством. — Так и всё-таки? — подначил Минхо, намекая продолжать. — Люди эгоисты по своей природе. Это всегда отталкивало в вас. Когда я выбирался на Землю, то после дома отдыхал от лжи и лицемерия. А потом я все чаще стал замечать то, как меняются перерожденные демоны с каждой сотней лет. В худшую сторону. Более жадные, властные, анархичные. Довольно жалкое зрелище, когда у человека есть все, а он лезет выше собственной головы, пытаясь добраться до верхушки законов Рая или Ада. Минхо закатил глаза, потому что Джисон умело избежал прямого вопроса — выкрутился. — А в аду есть животные? — вдруг сменил тему медик. — Это уже второй вопрос, — подчеркнул Джисон, закатив глаза, — будешь должен, — цыкнул он перед тем, как продолжить, — в аду и в раю есть и птицы, и животные, но не в том количестве, что здесь. — А они тоже бессмертные? — Сейчас моя очередь задавать вопрос. — Давай сегодня в честь перемирия устроим карт-бланш на откровения? — Минхо хитро улыбнулся, надеясь подловить демона на снисхождении, — в качестве моего морального ущерба. — Карт… что? — Джисон нахмурился, пытаясь отработать незнакомое слово. Точнее оно ему известно, но, видимо, в старом контексте, — пустой документ с французского? Как это переводится? Я не понимаю. Минхо хлопает глазами. — Сколько человеческих языков ты знаешь? — Ты проигнорировал мой вопрос. — Карт-бланш это что-то вроде неограниченных полномочий, если простым языком, — нехотя пробубнил Минхо. — А животные в других мирах смертны так же, как и мы, — Джисон поделился правдой вслед, самодовольно улыбнувшись от осознания того, что медик послушался его, — нужно соответсвующее оружие, человеческим топором адскую свинью не зарубишь. Полагаю, я ответил на твои вопросы. Минхо прикусил щеку изнутри, не зная, какой вопрос задать следующим. Про языки или про то, зачем демоны убивают животных, если они им не нужны для пропитания. Когда вошел в азарт, трудно остановиться и перестать искать истину. — У тебя лицо с субтитрами, Минхо, — тихо усмехнулся Хан и сел обратно за стол, — хватит на сегодня вопросов, к тому же ты мне должен еще один. Минхо вздохнул и успокоился. Учитывая то, что совсем недавно он прижимал к горлу демона нож, способный убить его, настаивать на ответах неуместно. Мужчина варит кукурузу, с умным видом помешивая воду с содержимым, будто бы внося какую-то важную функцию. То и дело он ловит себя на странной мысли, что буквально меньше часа назад человек и демон друг другу угрожали, а сейчас как ни в чем не бывало сосуществуют на одной тесной кухне, освещенной лишь теплым желтым светом вытяжки. Пасмурное небо вводит в меланхолию, вынуждая много думать о том, какая череда событий привела к тому, что Ли известно о существовании других цивилизаций. До сих пор не верится, но выбор только один — смириться. Джисон терпеливо сидит за столом из чистого любопытства попробовать кукурузу и вновь постукивает пальцами по столу. Ему стало заметно скучно, но он пообещал себе, что постарается понять человеческий мир. Ради Чонина. Получается плохо. Лучше всего начинать знакомство с еды, она всегда объединяет. Минхо непонятный: он взвинченный, категоричный, гордый и принципиальный и в то же время беспринципный. То злится на какую-то обувь и тыкает ножом, хотя труслив, то задает интересующие вопросы, игнорируя предшествующие события. Это ли не отчаяние? Вместо того, чтобы продолжать готовить себе меню на несколько дней, Ли по-прежнему стоит у плиты, но занимается какой-то ерундой. Из-за нескольких «пожалуйста» от врага. Джисон хмурится, погрузившись в свои мысли. Он не обращает внимание на то, что откровенно пялится на спину Минхо. Это не останется незамеченным. — Что с лицом? Сделай его попроще, — Минхо цинично приподнял бровь и отвернулся к кастрюле, чтобы выловить из нее кукурузу, — ты сейчас во мне дыру пропилишь, — произнес он из-за спины, его лицо вдруг помрачнело, — за шрам извиняться не буду, ты заслужил. Джисон изумился, моргнув глазами. Он и забыл о нем совсем. На лицо вдруг налезла хитрая ухмылка, Хан воодушевленно подал голос: — Неужели ты все это время корил себя за него? Какая прелесть. — Сказал же, извиняться не буду. — Мне достаточно того, что ты не отрицаешь. Как мило, — саркастично протянул демон с глубокими янтарными, истощающими силу и власть глазами. Джисон решил сменить тактику, а Минхо еще предстоит подумать обо всех произошедших событиях после работы.