Дарт Лонгботтом

Уже ставший привычным за эти годы кошмар выплыл из подсознания ближе к рассвету. — До-ро'ик вонг пратте! Взмах катаной, и голова уродливого существа отлетает в толпу таких же монстров. — Будьте вы прокляты! — громогласно рявкает Палпатин, и разошедшаяся во все стороны серая хмарь заставляет миллионы уродливых существ развеяться пылью. Через секунду он стоит посреди безжизненной пустоши, по колено в пепле. С чёрного неба неизвестного мёртвого мира тут и там горящими кометами падают огромные, ранее бывшие живыми корабли. Вот она, победа, радуйся, Шив, но почему же так плохо на душе? Словно та неизвестная энергия, что является самой сутью его души, рассеивается по капле и исчезает… Палпатин резко проснулся, почувствовав, как его осторожно прихватили за ухо. Дарт Филин сидел рядом и требовательно изучал его лицо своими круглыми жёлтыми глазами. Какое-то очень важное виде́ние ускользнуло за край сознания, и Палпатин даже потряс головой, чтобы попробовать его поймать. С тех пор как он получил книги друидов от славянского архимага, его провидческие возможности стали понемногу прогрессировать. Однако приходящие виде́ния показывали не столько текущие события в Англии, сколько что-то о космосе. — Уух-ух-ух! — между тем требовательно повторила сова, то сжимая, то разжимая свои внушительные когти. Палпатин закатил глаза и щёлкнул пальцем, вызывая домовушку, после чего приказал той накормить наглую птицу. Впрочем, в какой-то мере он был даже благодарен Дарту Филину за побудку. Бесконечно сражаться с уродливыми существами ему давно надоело. Причём там, во сне, Шив использовал всё, что успел освоить в этом мире. Вот и сегодня он скастовал самое сильное заклинание Блэков, которое в последний раз использовалось теми ещё в 1346 году. Однако если у древних волшебников применение этих чар привело к эпидемии бубонной чумы среди населения Европы, то в виде́ниях Палпатина проклятие просто уничтожило всё живое в неизвестной ему звёздной системе. Несмотря на разницу в масштабах, результат был один — гибель любой органики. «Даже хорошо, что это всего лишь сон», — поморщился Шив, вставая с постели. В отличие от большинства волшебников, он не любил с помощью магии делать абсолютно всё. И поэтому взял из шкафчика зубную щётку, накинул на плечо махровое полотенце и, насвистывая «Имперский марш», отправился в ванную комнату приводить себя в порядок. Сегодня вечером в ресторане Simpson's была назначена встреча с однопартийцами, где Палпатин собирался пообщаться со всеми нейтралами и теми радикально настроенными волшебниками, которые вот уже несколько лет поддерживали его политику. На предстоящей встрече Шив планировал обсудить важный вопрос: следует ли позволить Волдеморту захватить власть? Ведь политика Тёмного Лорда, нацеленная на истребление любых инакомыслящих, окончательно разрушит веру общества волшебников в идеи ультраправых радикалов. По мнению Палпатина, все эти высосанные из пальца разговоры о чистоте крови и о том, что обычные люди якобы крадут у волшебников магию, не имели под собой никаких оснований. Однако он прекрасно знал, что предрассудки общества лучше всего смываются народной кровью. Поэтому Шив был готов пойти на риск. Он хотел дать возможность Волдеморту почувствовать вкус власти и натворить каких-нибудь ужасов. В этом случае общество волшебников могло бы воспринять избавление от традиционалистов как благо. Однако существовал и более мягкий путь, который в итоге приводил к тем же самым результатам, хотя и не так быстро, как первый.

***

Вечером в ресторане Simpson's, как обычно, было много посетителей. Персонал этого заведения состоял из сквибов, поэтому никого не удивляло, что гости носят мантии и строгие костюмы, что были модными где-то в конце прошлого века. Среди мужчин, которые в основном отдавали предпочтение классическим нарядам, словно яркие цветы на клумбе, выделялись молодые волшебницы в элегантных мантиях из паучьего шёлка. Пожилые знатные аристократки блистали в расшитых золотом и драгоценными камнями роскошных вечерних нарядах и с гордостью демонстрировали окружающим свои бриллиантовые украшения, таинственно мерцавшие в свете ламп. Кто-то танцевал под тихую музыку, многие наслаждались угощениями. Однако некоторые маги решили сразу же приступить к обсуждению политических вопросов. Сегодня Палпатин собрал ближайших сторонников, чтобы обсудить будущее магической Англии. Волшебники и волшебницы, приглашённые в курительную комнату, по праву считались самыми влиятельными представителями нейтральных сил. Палпатин подождал, пока все расположатся на диванах и креслах, после чего начал разговор без традиционного вступления: — Уважаемые лорды и леди. Нам с вами сегодня предстоит выбрать дальнейшую стратегию поведения партии нейтралов. Вы сами знаете, что наше общество пока не готово к переменам, которые мы с вами готовим для магической Англии. Возможно, обычным волшебникам надо показать альтернативу новому миру. В нашем социуме слишком сильны традиции, и радикальные консерваторы используют их, пытаясь в очередной раз утянуть мир волшебников в махровое средневековье. — И что вы предлагаете, лорд Лонгботтом? — спросил его Гринграсс, затянувшись сигарой. — Присоединиться к Дамблдору или же к тому, кто стоит за спиной Паркинсона и остальных радикалов? — Мы, друг мой, нейтралы, — тонко улыбнулся Палпатин. — Зачем нам присоединяться к кому-то? Мы вполне можем позволить себе не вмешиваться в разборки указанных вами особ. — Увы, Фрэнк, сейчас всё зашло гораздо дальше, чем в прошлый раз, — проскрипела Миранда Гусхок. — Добром дело не кончится! — А за мной целый год охотились «Пожиратели Смерти»! — пожаловался Гораций Слагхорн. — Молодой Снейп не смог, или, как мне кажется, не захотел сварить для Того-кого-нельзя-называть зелье плодородия. Поэтому мистер Реддл собирался заставить меня, а Снейпа убить. — Но вы же выкрутились, дорогой друг? — спросил того сидевший рядом грузный волшебник Дамокл Белби, ещё один известнейший зельевар. — Конечно, я справился, — ответил Слагхорн и ухмыльнулся с видом заправского интригана. — Я дал себя уговорить Альбусу Дамблдору. Так что теперь снова можете обращаться ко мне — профессор Слагхорн! — Получается, с одной стороны, вы спасли этим коллегу-зельевара и бывшего ученика вашего факультета, — разъяснил интригу Слизнорта для остальных Палпатин. — А с другой… — А с другой, — подхватил Слагхорн, — я обеспечил себе бесплатный доступ к ингредиентам Запретного леса и защиту Хогвартса. К тому же в моей коллекции, о которой вы все прекрасно осведомлены, господа, явно не хватает молодого Поттера. — Ха-ха, — негромко засмеялись все аристократы. О любви Слизнорта собирать вокруг себя будущих знаменитостей знали абсолютно все присутствующие маги. Большинство из тех, кто учился в своё время у Слизнорта зельеварению, и сами входили в коллекцию старого мастера. Тиберий Маклагген переглянулся со своим другом Берти Хиггсом и вопросительно произнёс: — Я полагаю, у Верховного есть способы, как нам всем избежать будущих проблем? — Существует два варианта развития событий, — ответил Палпатин, пожимая плечами. — Каждый из них имеет свои плюсы и минусы. Гринграсс взял с подноса бокал шампанского и залпом его осушил. Затем, аккуратно поставив фужер на стол, настойчиво произнёс: — Фрэнк, не томите нас, раскройте обществу ваши планы! У многих из партии нейтралов в Хогвартсе учатся дети, а Дамблдор вполне способен устроить драку с Тем-кого-нельзя-называть прямо во дворе школы! — Мы можем временно оставить власть Волдеморту, — с усмешкой предложил Палпатин. Не дожидаясь вопросов, он продолжил: — Конечно, обществу волшебников придётся столкнуться с неадекватным поведением Тёмного Лорда и испытать некоторые трудности. Однако в итоге мы свергнем его с престола, и в глазах обывателей станем спасителями от тирании ультрарадикалов. Это позволит нам в ближайшие десять лет легко реализовать все идеи по объединению двух миров на наших условиях. — Слишком многие хорошие люди могут пострадать, — пожевала бледными губами Миранда Гусхок. — А нас и так слишком мало. «Пожиратели» ведь сразу начнут убивать недостаточно чистокровных волшебников. Могут и кого-нибудь из наших зацепить. — Второй вариант предполагает тотальную проверку Министерства магии и всех Отделов, — произнёс Палпатин, оценив неважное отношение к первому предложению. — Я убеждён, что многие ответственные лица уже оказались под воздействием «Империуса». Представьте, господа, недавно моя секретарша предложила мне… себя! Я знаю мисс Клируотер как порядочную молодую женщину и был очень удивлён, когда заметил, насколько изменилось её поведение. Мне даже пришлось применить к ней оглушающие чары и вызвать невыразимцев. Как выяснилось, на мою секретаршу был наложен «Империус». К сожалению, легилименту из Отдела тайн не удалось установить, кто это сотворил. Однако у меня появились некоторые подозрения на этот счёт. — Сплошная проверка вызовет грандиозный скандал! — покачал головой Дамокл Белби. — Далеко не каждый сотрудник Министерства будет готов пустить себе в разум легилиментов из Отдела тайн. — Кстати, по сведениям, полученным от моих агентов в ордене «Пожирателей Смерти», переворот запланирован на август следующего года, — произнёс Палпатин. — Мы сумеем отстоять Министерство сами или можем попросить помощи у партии Дамблдора. — А как же ваше отношение к директору Хогвартса? — усмехнулся Гринграсс. — Ради благополучия нашей страны мы могли бы на время объединить усилия даже с ними, — серьёзно сказал Палпатин. — В конечном счёте они, как и мы, хотят объединить два мира, но ошибочно думают, что это должно происходить с позиции слабости, а не силы. — Простите нас за опоздание, господа! — послышался от дверей голос Люциуса Малфоя. Вместе со своими товарищами тот подошёл, постукивая по мраморному полу любимой тростью. Обменявшись приветствиями, бывшие радикалы быстро расселись по диванам. Шив дождался, пока маги разберут бокалы с шампанским, и первым задал интересующий всех вопрос: — И что заставило вас задержаться, Люциус? Снова бизнес? А мы здесь как раз обсуждаем дальнейшие планы нашей партии. — Сегодня моей вины здесь нет, — поджал губы Малфой и возмущённо произнёс: — Можете представить себе эту нелепицу, господа? Не далее как два часа назад в мой мэнор попытались пробраться авроры! У них с собой даже было постановление на обыск, подписанное Скримджером. Я пояснил этим господам, что по Уложению от 1625 года досматривать мэноры древнейших и благороднейших семейств Аврорат может исключительно по разрешению Визенгамота. — И они так просто ушли? — хмыкнул Тиберий Маклагген. — Кингсли Шеклболт и прикомандированный к отряду Артур Уизли больше всех хотели пошарить в моём доме, — презрительно ухмыльнулся Малфой. — Наверное, рассчитывали украсть что-нибудь из серебряной посуды. Остальные авроры, как услышали про Уложение, сразу поскучнели. А когда мне на помощь пришли Нотт и Гойл с Крэббом, то и вовсе сдулись. Нападать сразу на четверых аристократов не решился даже Шеклболт. — Вам повезло, что с ними не было Аластора Грюма, — проскрипела Миранда Гусхок. — Иначе дело точно кончилось бы большой дракой. — На нашем доме стоит теперь такая защита, что даже Тёмный Лорд трижды подумает, прежде чем сунуться к нам, — сверкнули глаза Малфоя мрачным торжеством. Все присутствующие маги понятливо усмехнулись. Сразу, как только информация о возрождении Тёмного Лорда подтвердилась, большинство нейтралов тут же поспешили укрепить защиту поместий. Поэтому горделивые слова Малфоя встретили всеобщее понимание. Выслушав историю Люциуса, Шив кратко рассказал тому о теме сегодняшнего обсуждения, и Малфой также поддержал второй вариант действий. Отдавать власть «Пожирателям» даже ненадолго Люциус явно опасался. Впрочем, Палпатина совершенно устраивал и тот, и другой вариант. В обоих случаях как Волдеморту, так и Дамблдору предстояло умереть.

***

Фенрир Сивый, ругаясь и проклиная волшебников, выкопался из мусора на вершине гигантской кучи, находящейся, по всей видимости, на маггловской свалке. Безуспешно попытавшись отодрать прилипшие к спутавшимся волосам особо вонючие нечистоты, он злобно рыкнул и затряс головой, словно гигантский пёс. Обилие омерзительных запахов будто молотом било по чувствительному обонянию оборотня. Постоянно проваливаясь в мусор, Фенрир через какое-то время всё же сумел выбраться на твёрдую землю. Стая бродячих собак, вероятно обитавшая рядом со свалкой, с истошным визгом разбежалась в разные стороны, стоило Сивому зарычать, пресекая нездоровое любопытство. Подойдя к вагончику сторожа, Фенрир заметил в окне работающий телевизор и злобно усмехнулся. Хотелось срочно поправить себе настроение. Конечно, лучше бы это были вкусные маггловские малыши, но как временная мера сойдёт и упитанный сторож. Всё равно смерть случайной жертвы его плохого настроения спишут на стаю бродячих собак. Дёрнув дверь на себя, он с мясом вырвал щеколду и, наклонив голову, шагнул внутрь, поморщившись от кислого запаха грязных носков и немытого человеческого тела. Впрочем, вскоре неаппетитные ароматы в жилом вагончике сменились на гораздо более приятные волку. Немного успокоив бушующего в душе зверя, Фенрир вытер испачканное в крови лицо несвежим полотенцем сторожа и, крутанувшись на месте, аппарировал в лес Дин. Ему хотелось поскорее выкупаться в реке и смыть с себя эту мусорную мерзость, что, казалось, пропитала насквозь всю его одежду. О том, что вчера он был в лавке «Боргин и Бэркс», Фенрир совершенно не помнил. Голова немного побаливала, но он решил, что это из-за ночёвки на мусорке. Запах крови чрезвычайно возбуждал бродячих псов, но полакомиться останками сторожа стая решилась только тогда, когда запах оборотня немного выветрился. Приехавшие попозже работники свалки увидели эту ужасную картину и тут же вызвали полицию. Впрочем, как и предполагал опытный оборотень, смерть сторожа списали на бродячих собак.

***

На следующий день за завтраком Палпатин аккуратно промокнул рот салфеткой и обратился к Августе Лонгботтом: — Мне уже много времени не даёт покоя одна мысль. Я всё не мог понять, как в наш довольно защищённый мэнор столь легко и непринуждённо смогли пробраться Лестрейнджи и Крауч. Ведь я прекрасно помню, что защита нашего поместья, основанная на магии природы, всегда безупречно действовала против чужих, будь то маги или дикие звери. — Да, Фрэнк, защита мэнора была активна, и сигналов, что на дом совершено нападение, мне не поступало, — задумчиво произнесла Августа и нахмурилась. — Я прекрасно помню, как повезла Невилла в Мунго на осмотр к Сметвику, а затем гуляла с ним на Косой аллее. Там я ещё встретилась с Минервой, и мы до вечера проболтали с ней в кафе Фортескью. Только когда в бутылочке Невилла кончилось запасённое молоко, я распрощалась с Минни и трансгрессировала домой. Помню, ты сам попросил меня задержаться в тот день, намекая, что вам с Алисой хочется побыть вдвоём. Палпатин аккуратно взял чашечку чая и пригубил наполненный ароматами волшебных трав напиток. Поставив чашку обратно на блюдце, он серьёзно посмотрел на Августу и сказал: — Буквально несколько дней назад я сумел выяснить, что произошло в тот день. Леди Лонгботтом подняла брови в немом вопросе, и он продолжил говорить светским тоном: — Оказывается, в тот злополучный день Лестрейнджей провёл сквозь защиту оборотень. Это был один из рабочих, который трудился на наших виноградниках и имел доступ в мэнор. — Фенрир Сивый? — вскрикнула Августа Лонгботтом. Выпавшая из рук женщины ложечка зазвенела по полу. — Да, это был он, — кивнул Палпатин. — Как оказалось, работу на нас это хитрое существо успешно совмещало со службой Тому-кого-нельзя-называть. Руки пожилой леди нервно скомкали салфетку, но голос женщины по-прежнему был сух и твёрд. Августа посмотрела в глаза Шиву и строго произнесла: — Я всё знаю, Фрэнк. Ты давно хочешь отомстить Лестрейнджам, Фенриру и всем остальным «Пожирателям». Я поддерживаю тебя во всём и как сына, и как главу нашего рода. Мы — Лонгботтомы! И те, кто говорит о прощении убийц и злодеев, просто не обладают ни силой, ни средствами для мести. Но умоляю тебя, Фрэнк, будь предельно осторожен. Хотя бы ради меня и Невилла. Я не переживу, если ты снова оставишь нас. Протянув к нему сухую морщинистую руку, Августа вцепилась ему в предплечье как утопающий в спасательный круг. — Не волнуйтесь, миледи, я не стану брать штурмом Азкабан и не буду бегать по лесам в поисках Фенрира, — улыбнулся Палпатин. — Это существо само явится к нам в скором времени. И тогда… — недобро сверкнул его взгляд, — месть Лонгботтомов свершится. Дальнейший завтрак прошёл молча. Однако тишина была не грустной, а скорее предвкушающей.

***

Сивый проснулся на лесной поляне в волчьем обличье. Крики птиц и запах еловой смолы, в которой Фенрир ночью выпачкал шерсть, были как никогда приятны. Зевнув во всю клыкастую пасть, он вскочил на лапы и до хруста костей потянулся. В отличие от большинства оборотней Сивый мог превращаться в волка когда угодно, и к тому же умел делать множество штук, доступных только волшебникам, даже аппарировать. Когда-то давно, будучи ещё совсем молодым волком, он едва не погиб. Сменился вожак, а всех детёнышей прежнего в стае было принято убивать. Будучи старшим из детей погибшего Фафнира Сивого, он был единственным, кто в тот день сумел избежать смерти. Нет, новый вожак догнал его в лесу, вот только дальше случилось неожиданное — вмешалась магия. Спонтанная аппарация пусть и привела к расщепу, но зато помогла Фенриру спастись от клыков нового вожака. Его, израненного, выбросило из портала прямо на виноградниках рода Лонгботтомов, где его и подобрала семья работников фермы. Добрые сквибы помогли Фенриру вылечиться и даже представили старому лорду Лонгботтому как своего сына. Тот осмотрел Сивого, подарил несколько флаконов «Рябинового отвара» и сказал, что он точно волшебник, пусть и до крайности слабый. До одиннадцати лет Фенрир очень ждал сову из Хогвартса, но птица так и не прилетела, хотя магические выбросы у него случались с завидной регулярностью, приводя в восторг стариков-сквибов. Он тогда ещё не знал, что оборотней, даже наделённых даром волшебства, никогда не обучают магии и не принимают в Хогвартс. Сивый тогда решил, что маги боятся конкурентов. Ведь наверняка правильно обученные магии оборотни станут сильнее и могущественнее, чем обычные волшебники. Будучи постарше, Фенрир познакомился в Лютном переулке с одним нормальным молодым магом, которого не оттолкнуло признание, что он — оборотень. Рудольфус Лестрейндж даже предложил ему заниматься магией вместе. Славные были времена. Вдвоём они охотились на маггловских шлюх обоих полов, выбирая для своих развлечений самые злачные переулки большого Сохо и не забывая о более благополучных пригородах. Газеты тех времён были полны тревожных статей о том, что, возможно, Джек Потрошитель вернулся на туманные улицы Лондона. Немного позже к их развлечениям подключился и младший брат Рудольфуса. Они втроём успешно избегали маггловской полиции, а магические силы правопорядка не занимались расследованием убийств простецов. Главное было — не нарушать Статут Секретности. Впрочем, Лестрейнджи и Сивый никогда не оставляли жизнь жертвам своих развлечений, будь то взрослые магглы или даже маленькие дети. А потом обо всём откуда-то узнал старый лорд Лестрейндж. Фенрир думал, что братьев строго накажут, а его вообще убьют. Вот только, к его немалому удивлению, глава рода всецело одобрил поведение своих детей, а Фенриру щедро отсыпал галлеонов и взял с него клятву помогать братьям и защищать тех. Через Рудольфуса со временем Фенрир был представлен Тёмному Лорду. Волдеморта очень заинтересовал оборотень, умеющий колдовать. Тот предложил Сивому вернуть власть в стае и привести перевёртышей на службу «Пожирателям Смерти». К удивлению Фенрира, ему без особого труда удалось смертельно ранить прежнего вожака стаи. С каким же нескрываемым удовольствием он на глазах умирающего противника уничтожил весь приплод свергнутого вожака, даже самых беззащитных щенков. Не спасся ни один ублюдок. Эти воспоминания до сих пор наполняли душу Сивого возбуждением и сладкой истомой. Перебирая в памяти, сколько же людишек было убито и съедено в те времена, он довольно оскалил клыки и быстро добежал до трассы, где мгновенно перекинулся в человека. Быстро поймав попутку, Фенрир до самого пригорода Лондона спокойно выслушивал разглагольствования фермера о том, что цены на комбикорма снова взлетели до небес. Оборотень не забывал поддакивать разболтавшемуся человеку, и, к тому времени, как добрались до Эшера, они стали почти друзьями. Фенрир даже записал адрес фермера и пообещал заглянуть к мистеру Крампу на днях, узнав, что у того девятеро детей, трое из которых ещё совсем малыши. Тепло попрощавшись с будущей жертвой, какое-то время Сивый бесцельно шатался по пригороду, пока ноги сами собой не принесли его к закрытому магией месту. Едва только защита пропустила его внутрь, как Фенрир немедленно бросился назад. За магической пеленой оказался Лонгботтом-мэнор. Увидев мирный дом, окружённый прекрасным садом и благоухающими цветочными клумбами, Сивый ощутил, как волосы на голове встали дыбом от ужасного предчувствия. Однако вместо того, чтобы бежать в обратном направлении, ноги сами почему-то понесли его к дому. Отчаянные попытки аппарировать или хотя бы обернуться волком ни к чему не привели. Фенрир чувствовал, что действует будто маггловский механизм, управляемый кем-то другим. А он сам остаётся простым зрителем в теле, которое внезапно перестало слушаться своего хозяина. Только выпученные глаза оборотня свидетельствовали о том ужасе, который он испытывал в этот момент. На пороге дома его встречал сам Фрэнк Лонгботтом, нынешний глава рода. И добрая улыбка на лице темноволосого мага заставила Фенрира непроизвольно обмочиться от страха. Если бы он мог, то завыл.

***

Палпатин благодушно смотрел на приближавшегося оборотня. Всё же легиллименция — чудесная наука. В лавке Боргина он немного поработал над разумами оставшихся в живых «Пожирателей», и сейчас Фенрир Сивый, подчиняясь вложенным в голову установкам, словно барашек на верёвочке, самостоятельно пришёл в мэнор. Позвав домовушку, Палпатин приказал той перенести Фенрира в подвал и с «удобствами» разместить на металлическом столе. Для полного понимания работы с организмами живых существ на уровне клеток и генома одной продвинутой анимагии оказалось недостаточно. Поэтому Шив решил всесторонне изучить организм оборотня, тем более Фенрир обладал магией, а значит, чем-то был сходен с волшебниками. Предстояло много интересных экспериментов, и Палпатину не терпелось оценить пределы регенерации оборотней. «Может, попробовать перенести некоторые способности Фенрира в нынешнее тело? — думал Шив. — Ведь анимагические превращения требуют немало энергии». Ему было любопытно, как оборотни обходят эту проблему в своих превращениях. «Возможно, — предположил он, — перевёртыши нашли способ использовать энергию луны, или их вариант был гораздо экономичнее». Что же касается праведной мести, то, если бы Палпатин действительно хотел этого, и Лестрейндж, и нынешний гость пыточной были бы давно мертвы. «Однако, раз уж так всё удачно сложилось, — решил он, — то можно будет совместить сразу два дела. Сначала разобраться, как устроен этот любопытный экземпляр разумного, а затем сжечь то, что от того останется, на ритуальном костре». Пепел от сожжённого Фенрира, по мнению Палпатина, мог бы послужить прекрасным удобрением для грядок Невилла. «Всё же Сивый — магическое существо, — хмыкнул про себя Шив. — В таком что фосфора, что калия должно быть в избытке». Исследование затянулось почти до самого Йоля, и приехавшему на каникулы Невиллу Шив вручил урну с пеплом Фенрира как подарок на праздник. После того как они сожгли йольское полено в ритуальном костре, Палпатин лёг спать и всё же сумел отыскать одно пропавшее осенью виде́ние.

***

Космическая бездна, заполненная мраком, казалось, простиралась бесконечно. В этой безмолвной пустоте не было никого, кроме двоих неизвестных. Существа, летящие в пространстве, бестрепетно наблюдали за медленно приближающейся галактикой, вокруг которой кружились семь других галактик-спутниц. — Отец, я чувствую там впереди великое множество жизней. — От меньшей сущности соткались в пустоте образы массового уничтожения с оттенками предвкушения. — Да, Не'Шель, там четыреста миллиардов звёздных систем, и в ста восьмидесяти из них есть планеты, пригодные для жизни, — казалось, пошло волнами предвкушения пространство вокруг. — Сто квадриллионов разумных жизненных форм, отец. И совсем нет богов, подобных тебе. — Погоди, Не'Шель, я чувствую присутствие четверых. Вот те, кто называют себя «Семья», и есть ещё одна непонятная особь, что представляется всем как Абелот, — потянуло оттенками раздражения от большей сущности, но потом тьма забурлила довольством и злобой: — Ха! Да это всего лишь обожравшиеся энергией смертные! Но что это? — Вновь завибрировала темнота недовольством. — Я чувствую присутствие того, кто был когда-то богом вероятностей! — Значит, твоим детям, Великий, снова придётся искать другое место? — От вопроса второй сущности засквозило обречённостью. — Ну почему же. Боги тоже гибнут, пускай и не так, как смертные... — Всколыхнулась темнота с оттенками горечи. — Становятся энергией для вселенной? — Возникли в ответ образы робкого вопроса. — Нет, Не'Шель, такие, как я… Мы проходим опустошение в «закрытом» мире. С каждым новым перерождением мы опускаемся всё ниже, от разумного существа до самых примитивных организмов. А затем нас выбрасывает в свои миры, где мы вновь проходим все этапы эволюции в обратном направлении — от одноклеточных существ до высшей ступени развития. Этот путь чрезвычайно сложен и долог даже для богов. Мы вынужденно теряем все накопленные силы. «Закрытый» мир исподволь вытягивает из нас божественную энергию, словно садовник, собирающий урожай. Отражения этого жуткого места можно встретить в каждой реальности и в любой галактике. Такова воля истинного Создателя Универсума. — Юужань'тар! Значит, вот откуда идёт имя нашей планеты? Ты назвал её «Ясли богов» как место, где однажды родился сам и создал всех нас? А «закрытый» мир, получается, Юужань'терра? — Скользят в пространстве оттенки страха и… любопытства. — Терра?! Никогда не повторяй это название, Не'Шель! — И чёрная вспышка едва не развеивает меньшую сущность. В голове Палпатина мелькают жуткие образы гигантского головоногого чудовища, яростно бьющего щупальцами. — Я не желаю оказаться там снова, Не'Шель. Когда-то давно меня называли… Ктулху, там, в «Закрытом» мире… В течение многих тысячелетий я собирал энергию верующих в меня бывших богов, не позволяя себе переродиться в низшее существо! Мне потребовалось много терпения и упорства, чтобы накопить достаточно сил. Однажды с помощью другого бога, известного в том мире как «мастер любовное ремесло», который давно и безнадёжно потерял свою память, мне удалось сбежать. Но воля Творца Универсума — фундаментальный закон любой реальности. А я не прошёл очищение и не лишился накопленной божественной энергии. Меня тянет обратно, Не'Шель, сильнее, чем ты можешь себе представить. И чтобы не улететь назад в «закрытый» мир, мне нужна энергия боли смертных. Очень много энергии! Океаны боли! И вы, мои эмблемы, извлечёте её для меня из существ населяющих эти галактики. — Конечно, отец. — В образах, передаваемых второй сущностью, сквозило глубокое почтение и бесконечная вера... Виде́ние будто бы сменило время. Приближавшаяся к невидимым существам галактика уже заполняла половину видимой сферы. — Вторжение идёт по плану, отец! — С оттенками гордости отправила меньшая сущность объёмный пакет информации. — Я чувствую это, Не'Шель, энергия боли поступает ко мне. Однако уничтожить того, кто может вам помешать захватить галактики, тебе так и не удалось! — Строгость и угроза распространяется в пространстве. — К сожалению, отец, от его духа отделилось нечто большее, чем просто Искра Творца, а потом он бесследно покинул эту метрику пространства. — В голосе второй сущности послышалось извинение, досада и… готовность понести любое наказание. — Если я был прав насчёт его божественной сути, он больше нам не опасен. — Во тьме мелькнули оттенки злого торжества. — «Закрытый» мир? — Расползлись образы от меньшей сущности пятном неуверенности. — Да, вечное колесо сансары. Бесконечные лепестки вероятностей «Закрытого» мира, — колыхнулась тьма с оттенками застарелой боли и ужаса. — Юужань'терра…