Дарт Лонгботтом

Палпатин сел в такси и всю дорогу под негромкую музыку размышлял о предстоящем разговоре. Расплатившись с таксистом, он подошёл к входным дверям лечебницы и занял очередь. Через пять минут оказавшись внутри знаменитой Therme Wien, Шив поспешил к лифтам, которые были видны только волшебникам. Спустившись в атриум МКМ, он бросил взгляд на артефактную модель Земли и назвал дежурящим здесь же аврорам цель своего визита. — Председатель Бабайди Экинбад и уважаемый архимаг Велимир ждут вас, лорд Лонгботтом, — сказал молодой волшебник, вызванный охраной, чтобы встретить Палпатина. — Пойдёмте со мной, я проведу вас кратчайшим путём. Шив кивнул, получил назад свою палочку и двинулся следом за провожатым. Вскоре они добрались до огромных двухстворчатых дверей кабинета председателя МКМ. Молодой волшебник распахнул перед ним одну из створок, а сам остался в коридоре. Палпатин вошёл и сразу оказался в огромном кабинете, пространство которого явно было расширено магией. По всему помещению были расставлены многочисленные кадки с растениями. Яркие экзотические птицы чирикали и перелетали с ветки на ветку, впрочем, не выходя за границы определённых зон. Возле широкого магического окна, на которое проецировался вид африканской пустыни, стоял монументальный рабочий стол. А нынешний хозяин кабинета обнаружился немного в стороне, возле растущих прямо из каменного пола кустов ксантостемона золотистого. Приятный аромат французской груши с романтическим названием «герцогиня д’ангулем» смешивался с благородными запахами дорогих вин. Оба архимага с удобствами расположились на большом кожаном диване, возле которого находился журнальный столик, уставленный всевозможными бутылками. Волшебники неторопливо обсуждали вкус того или иного напитка, демонстрируя глубокое знание предмета. Палпатин разглядел среди бутылок и продукцию своих волшебных виноградников. — Здравствуйте, господа, — коротко поклонился Шив. — Ваш кабинет, сэр Бабайди Экинбад, настоящее произведение искусства. — Добрый день, лорд Лонгботтом, — поздоровались с ним оба архимага. — А мы как раз обсуждаем достоинства вашего замечательного вина. — В местечке Брейкиботтом глубоко под землёй проходят магические линии, — сказал Палпатин. — Они-то и добавляют в мой виноград столь любимую волшебниками энергетическую составляющую. Шив ценил и еду, и вино, поэтому они с архимагами быстро нашли общие темы для разговора. Примерно через час неспешной беседы те наконец подошли к интересовавшему их вопросу. — Скажите, сэр Лонгботтом, — остро посмотрел на него волхв Велимир. — Душа Гриндевальда после того ритуала в Сассексе отлетела в колесо Сансары, чтобы очиститься от накопленной грязи? Или, быть может, ваш знакомый маг стёр из мира все оболочки души Геллерта, кроме, естественно, искры Творца? — Мы не будем любопытствовать, зачем вашему рыжему приятелю понадобился такой экзотический ритуал. Ни учёные маги МКМ, ни невыразимцы не смогли разобраться, для чего тот предназначался, — сверкнул улыбкой чернокожий Бабайди Экинбад. — Просто передайте от нас спасибо мистеру Керригану за то, что он настолько кардинально решил проблему с недобитками Гриндевальда и, в первую очередь, с ним самим. Американцы, канадцы и французы постоянно вставляли нам палки в колёса, не давая окончательно закрыть вопрос с остатками Аненербе. — А как вы узнали, что в этом замешан я? — улыбнулся расслабленно Палпатин. — Отпираться не буду, всё было сделано по моему приказу, но любопытно же, как вы смогли связать Питера Керригана со мной? — Бывший директор Дурмстранга очень хочет стать представителем Международной конфедерации магов в Скандинавии. Чтобы увеличить свои шансы, Игорь рассказал мне о вашей связи с этим необычным волшебником, — хитро ухмыльнулся чернокожий Бабайди Экинбад. — Развейте и моё любопытство, пожалуйста, сэр Лонгботтом. Чем вы подкупили этого мага? У меня на родине Керриган несколько лет назад прославился тем, что в одиночку вырезал целую секту вудуистов, которая наводила страх на все восточное побережье! Их лидер Нанзетте Мгоно был невероятно сведущим специалистом в магии духов. — Всего лишь элитное вино Лонгботтомов и некоторые услуги, связанные с нашими родовыми талантами, — сказал Палпатин и добавил, глядя на чем-то озабоченного волхва: — Не сомневайтесь, господин Велимир, герр Гриндевальд не сможет воскреснуть, даже если он создал множество филактерий. — Я в этом убедился ещё тогда, в Сассексе, — хмыкнул в густую бороду славянский архимаг. — Меня интересует другое. В секретных хранилищах Гриндевальда спрятано много наших культовых предметов, украденных во время войны. Понятно, что с бою взято, то свято. Но мы со своей стороны готовы к обмену. Во время экспансии римлян от вас в наши земли убежало много истинных друидов. Их знания и артефакты до сих пор хранятся в наших капищах. Думаю, вам, как одному из потомков друидов, которых не сумели истребить римляне, будет интересно изучить наследие ваших предков. Палпатин почесал подбородок и согласно кивнул. Ускорив с помощью легилименции внутреннее время, он всесторонне обдумал перспективы намечающегося сотрудничества со славянами. Получить давно исчезнувшие знания в обмен на золотые побрякушки было прекрасной сделкой. — Давайте вначале определимся, что нам обоим будет интересно, — произнёс Палпатин. — Я попрошу управляющего сейфами подготовить для меня список сокровищ, которые могли быть привезены Гриндевальдом из ваших земель. А от вас хочу получить перечень того, чем вы готовы со мной поделиться из наследия друидов. Многие знания слишком завязаны на кровь и геном, поэтому для остальных совершенно бесполезны. Так я уверен, что бо́льшую часть магии пиктов вам так и не удалось адаптировать к своим магическим источникам. А значит, большой ценности для вас наследие друидов не имеет. — Вы слишком много знаете. Даже для верховного волшебника Визенгамота, — крякнул Велимир, бросив укоризненный взгляд на заулыбавшегося африканца. — Но ведь и для вас вещи, украденные из наших капищ, — всего лишь золотые побрякушки и ничего более. — Да здравствует торг! — рассмеялся Бабайди Экинбад. — И это очень правильно, коллеги! Если бы восток и запад меньше воевали, а больше торговали, человечество уже давно бы превратило Землю во второй Эдем! — Раскрою один секрет, который заинтересует вас, господа архимаги, — тонко улыбнулся Палпатин. — Дело в том, что в моём роду были и друиды, и барды, и даже ватес. Наследие последних проснулось во мне после выхода из комы, хоть и работает не без сбоев. — Так вы друид-прорицатель? — воскликнул удивлённо Бабайди Экинбад, а славянский архимаг уныло вздохнул. Обмануть прорицателя, особенно с раскрывшимся даром, считалось практически невозможным. Такой волшебник будет заранее знать, полезную вещь предлагают ему на обмен или всего лишь какой-нибудь полуистёртый сборник грибов и лишайников древней Исландии. — Только частично, — покачал головой Палпатин. — До возможностей настоящих друидов-прорицателей мне как пешком до луны. И очень жаль, что ватес не умели влиять на вероятности — только видели их. Иначе история могла бы пойти по-другому, а так вышло как вышло. Достаточно подготовленного римского мага волшебные школы выпускали уже через пять-семь лет, а чтобы стать настоящим друидом, иногда требовалась вся жизнь. Это только в галльских сказках Астерикс и Обеликс крушили римские легионы. Впрочем, в некоторые места римляне зайти так и не сумели, и у нас, и в Европе. Оба архимага согласно кивнули. Римляне намного опередили своё время с подготовкой одарённых людей. Впоследствии их подход к обучению применили все маги на планете. Это позволяло получать достаточно подготовленного одарённого за смехотворно короткий срок. — Во Второй мировой войне множество волшебников пропало без вести, — начал осторожно Палпатин. — С помощью своих способностей я смогу выяснить, что с ними случилось, если об этом мог знать Гриндевальд. После ритуала у меня осталась некоторая возможность расспрашивать его дух. — И бывший Тёмный Лорд не сможет вас обмануть? — заинтересованно подался вперёд волхв Велимир. — Солгать друиду-прорицателю невозможно, вы же сами это знаете не хуже меня, — сказал Палпатин, щурясь, будто кот, объевшийся сметаны. Архимаги сразу ухватили его идею. Узнать, где похоронены останки предков, выяснить их судьбу, за такое не жалко было поделиться даже теми знаниями кельтов, которые Велимир вначале собирался придержать. Договорившись встретиться в следующий раз в Англии или на Урале, Палпатин обменялся с обоими архимагами контактами для зеркал связи. Когда он нашёл в хранилище Блэков это чудо артефакторики, то немало тому удивился. Обычные на вид ручные зеркальца, оказывается, могли связываться друг с другом практически на любом расстоянии и без всяких помех. Как потом выяснилось, зеркала вовсе не были завязаны только друг на друга. Зная определённый набор пиктограмм, выбитый на задней стороне такого зеркальца, можно было настроить связь с любым абонентом в мире. На прощание Шив пообещал прислать обоим почтенным волшебникам по ящику своего драгоценного вина, после чего поднялся на поверхность и трансгрессировал обратно в Альтенрхайн. Выводя бизнес-джет на разгонную полосу, Шив подумал, что поездка в Швейцарию вышла очень плодотворной и сулящей хорошие перспективы. Пролетая над Лиллем, он увидел, как со стороны Ла-Манша навстречу самолёту движется грозовой шторм, но плохим предзнаменованием это не посчитал, ведь Шив в дурные приметы не верил.

***

Дамблдор посмотрел на один из артефактов на книжной полке. Механизм мигал и пыхал паром, распространяя по кабинету запах засахаренных ананасов. Это означало, что волшебник, которого он давно искал, вернулся в свой оформленный на подставных лиц нескромный особнячок. Альбус позвал феникса и перенёсся в маггловскую деревню Бадли-Бэббертон, возле нужного места. Подойдя к ограде с гостеприимно распахнутой калиткой, он сразу входить не стал, а вначале коснулся невидимой сигнальной нити и отбарабанил по воздуху затейливый ритм. Сигналка мигнула зелёным цветом, и Альбус направился по дорожке к дверям. Гораций Слагхорн встретил его на крыльце с палочкой в руках, настороженно поглядывая по сторонам. — Привет, Альбус, заходи скорее, — буркнул старый зельевар. — Времена настали больно неспокойные. Хорошо хоть благодарные ученики меня предупредили об опасности. Оказывается, Тот-кого-нельзя-называть приказал своим слугам меня отыскать! — Здравствуй, Гораций, не волнуйся, — благодушно улыбнулся Дамблдор. — Я не отниму много твоего времени. Они вошли в гостиную, уставленную старомодной мебелью. Слагхорн опустился в кресло с полосатой плюшевой обивкой, а Дамблдору жестом предложил занять место на диване. — Откуда ты узнал, что я сегодня появлюсь в этом доме? И почему решил потревожить меня ночью? — О, сущие пустяки… — помолчав, сказал Дамблдор. Но несмотря на расслабленную позу и благодушную улыбку, его следующая фраза прозвучала приказом. — Вспоминай, Гораций. Сколько крестражей сделал Том Реддл? Тон голоса Великого Светлого волшебника стал настолько жёстким, что Слагхорн переменился в лице и промямлил: — Я не говорил ему о крестражах! Он сам о них откуда-то узнал! — Ой, ну хватит мне врать, Гораций! Я же легилимент, — скривился Дамблдор недовольно. — Просто скажи или подумай… Сколько! Их! Было?! — прогремел в тишине его голос. Слагхорн зажмурился, но Дамблдор удовлетворённо ухмыльнулся: «Не думай о белой обезьяне. Старый трюк, но всегда срабатывает». Он с некоторым самодовольством пригладил бороду и проникновенным тоном сказал: — Я ведь знаю, Гораций, зачем «Пожиратели Смерти» тебя ищут. — И зачем же? — приоткрыл один глаз настороженный Слагхорн. — Северус до сих пор не может сварить Реддлу какое-то особое зелье, — вздохнул Альбус. — Деталей я не знаю, наш молодой друг находится под клятвой. Однако за каждую неудачу Том пытает его почти до смерти! Я боюсь, что это плохо кончится для Северуса. Слагхорн нервно обтёр о подлокотники кресла вспотевшие ладони и пробормотал: — Пы-пытает, да? А впрочем, никто не знает, где я скрываюсь. — Раз тебя нашёл я, значит, и Реддл сумеет отыскать, когда его терпение истощится, — сказал Дамблдор и с сочувствием посмотрел на старого зельевара. — Но у меня есть к тебе предложение… — Хочешь снова запереть меня в Хогвартсе и приставить к делу? — ощетинился Слагхорн. — Я тебе ещё тогда всё сказал. Ноги моей там больше не будет! — Я считаю, что Том скоро убьёт Снейпа, а где мне найти второго такого мастера-зельевара? — сказал Дамблдор, не обращая внимания на эмоциональные слова Слагхорна. — К тому же, согласись, Гораций, лучше немного поработать на благо родной школы, чем ежедневно получать от Реддла бодрящий «Круциатус». Улыбка Дамблдора стала шире. Он посмотрел на всё больше мрачнеющего Слагхорна и решил бросить косточку старому знакомому: — Послушай, Гораций. А давай я познакомлю тебя с Гарри Поттером? Ты же много лет коллекционируешь самых выдающихся учеников. Думаю, национальный герой Англии станет жемчужиной в твоём перечне. — Я подумаю, — буркнул Слагхорн. — А если Тот-кого-нельзя-называть не прибьёт Снейпа? Или ты так в этом уверен, что заранее предлагаешь мне его место? — Не прибьёт — тем лучше, — сверкнул очками Дамблдор и вновь широко улыбнулся. — Я поставлю его преподавать защиту от тёмных искусств. А то после слухов, что мисс Амбридж сильно пострадала от гостеприимства кентавров из-за проклятья на должности профессора ЗОТИ, найти в Англии желающих занять это место стало практически невозможно. Если Северус, хмм, справится, я потом смогу рассказывать другим кандидатам, что проклятье действует только на тех, кто в него верит. — У меня, Альбус, от твоей людоедской прагматичности мурашки по коже! — пожаловался Слагхорн. — Ты и раньше был таким, но хоть близких знакомых не трогал! — Я обещаю, Гораций, с тобой ничего не случится! Пока я жив, в Хогвартсе тебе ничего не грозит, — проникновенно сказал Дамблдор. — Я уже говорил тебе, Альбус, что подумаю, — фыркнул Слагхорн. — Приводи своего Поттера знакомиться. Посмотрю на мальчика сам и решу, стоит ли оно того или нет. «Трепыхайся, рыбка, — ухмыльнулся про себя Великий Светлый волшебник. — Только что толку-то с твоих трепыханий, когда крючок в брюхе сидит!» Впрочем, вслух он этого говорить не стал. Одним движением поднявшись с дивана, словно не чувствуя груза прожитых лет, и улыбнувшись нахохлившемуся Слагхорну, Дамблдор сказал: — Ближе к осени мы с мистером Поттером навестим тебя, Гораций. Прошу только, не уезжай из этого дома, чтобы мне вновь не пришлось тебя искать. Хочешь, замаскируй здесь всё, чтобы особняк казался необитаемым. Впрочем, я ни на чём не настаиваю. Просто «Пожиратели» ищут тебя. Ну ты сам всё понимаешь… Слагхорн ничего не ответил, лишь вяло махнул рукой на прощанье, а Дамблдор в прекрасном настроении вышел на улицу и вызвал феникса. Появившись в своём кабинете, Альбус, насвистывая себе под нос гимн Хогвартса, поднялся в спальню. «Завтра утром нужно найти первый из спрятанных Томом крестражей — кольцо Гонтов». Зная, как примитивно мыслит Волдеморт, Дамблдор не сомневался, что бывший ученик создал крестраж из родового перстня и спрятал тот в старой хижине, расположенной рядом с печально известным кладбищем Литтл-Хэнглтон. Однако информация, которую он узнал из разума Слагхорна, заставила его с удивлением покачать головой: «Пять крестражей! О, великий Мерлин, каким же трусливым параноиком надо быть! Я-то думал, что Том разорвал душу на две части, а ещё один маленький ошмёток отлетел во время убийства Поттеров. Дневник уничтожен, тот кусочек души попал в голову Гарри, и мне оставалось только найти амулет Слизерина, чтобы завершить начатое». Однако в воспоминаниях Слагхорна Альбус увидел нечто иное. Реддл не ограничился созданием только двух крестражей. Том собирался сделать вместилищем своей души все артефакты Основателей! Это означало, что, помимо Медальона Слизерина, Реддл также мог использовать Чашу Пуффендуй или Диадему Когтевран. «Хотя Том ведь не знает, что Гарри — ещё один крестраж. Тогда вообще можно не сомневаться — все три артефакта Основателей несут в себе частички души Волдеморта! Ладно, отыщу кольцо, а затем поисковый ритуал покажет мне, где спрятаны остальные», — решил Дамблдор, натягивая одеяло до подбородка и быстро проваливаясь в сон.

***

Вино, красное, словно кровь, расплескалось по стенкам бокала и наполнило до краёв. Густой аромат с нотками табака и свежемолотого кофе разнёсся по кабинету мэнора Лонгботтомов. «Оставить всё как есть или вернуть Амелию? — подумал Шив и в очередной раз сердито поморщился. — Я прежний никогда бы так не сделал, умерла так умерла! Нашёл бы со временем себе другую подружку. Это всё остатки памяти Фрэнка Лонгботтома так плохо на меня действуют. Гриффиндорец безмозглый!..» Палпатин никак не хотел признаться себе, что жизнь на Земле его изменила, исправив в душе что-то важное. Он всю ночь размышлял, пытаясь найти хоть одно логичное объяснение, почему ему хочется воскресить Боунс. Ведь Шив уже предчувствовал, что появятся большие проблемы, едва только Амелия поймёт, почему она воскресла. А в том, что подруга разберётся, с помощью какой магии ей не дали окончательно уйти в серые пределы, он даже не сомневался. Уже под утро Шив разбил об стену очередную опустевшую бутылку, а сам начал приводить себя в порядок. Амелия оказалась неожиданно дорога именно ему, а не только остаткам памяти Фрэнка Лонгботтома. Однако в отличие от давно погибшего гриффиндорца, Палпатин своё не собирался отдавать никому, даже самой смерти. Едва первые лучи солнца осветили полумрак кабинета, он отправил сигнал активации в амулет Алисы Лонгботтом и стал ждать сову от целителя Сметвика. Как только Алиса очнётся, тот обещал ему немедленно сообщить. И сова прилетела уже через час. «Фрэнк. Алиса пришла в себя. С уважением, Гиппократ Сметвик», — коротко звучало послание. Шив спустился в холл и, назвав адрес, бросил в камин горсть летучего пороха. Уже через несколько минут он был в Мунго и, не став заходить к Сметвику, привычно поднялся в знакомую палату. Амелия уже пришла в себя, но шевелиться ещё не могла. В отличие от Палпатина, у Боунс не было опыта существования без тела, поэтому привязка души к новому вместилищу шла значительно медленнее. Впрочем, говорить она уже могла. Шив сел рядом и погладил её по руке. Он-то прекрасно видел, как постепенно укрепляется связь тела с новой душой. Артефакт переноса отработал штатно, никаких проблем не намечалось, кроме, возможно, некоторого падения уровня магических сил, но и та со временем должна будет восстановиться. Однако первая же фраза Амелии разрушила надежды Палпатина на благоприятный исход этого довольно щекотливого дела. — Фрэнк! Ты понимаешь, что это самая тёмная магия, которую только можно себе представить? — тихо произнесла Боунс. — Моё переселение в тело твоей жены — это ужасно! Ты ведь фактически убил Алису! Лишил её даже малейшего шанса вернуться к жизни, как это сделал ты сам, между прочим! — Алиса была мертва и уже давно, — спокойно произнёс Палпатин. — Я не отключал её оболочку от магической подпитки только из-за того, что не хотел потерять тебя. В твоей работе слишком велика вероятность погибнуть от руки какого-нибудь бандита. А я не привык оставлять важные дела без контроля. Поэтому и подарил тебе тот артефакт. Сразу после смерти амулет запускал автоматический процесс переноса души в заранее подготовленное вместилище. — Говоришь, «вместилище»? Так ты теперь называешь Алису, да? Магия душ — чернейшее волшебство, запрещённое по всему миру ещё до гибели Атлантиды! — прошептала Боунс негодуя. — Ты подумал, что я теперь скажу Сьюзан? — Можешь ей правду сказать, — улыбнулся Палпатин, пожимая плечами. — Если сама этого захочешь, конечно. Посмотри на случившееся с другой стороны. Теперь ты в теле моей жены, и нам больше не придётся скрывать наши отношения. — Предлагаешь мне притвориться, что Невилл — мой сын? — спросила Амелия с возмущением. — И вести себя с мальчиком как любящая мать? А ты подумал, как мне будет тяжело видеть его эмоции? Я же не Алиса! — Невилл — уже взрослый парень и не станет проситься к тебе на ручки, — спокойно ответил Палпатин, пожимая плечами. — К тому же все знают, что люди, которые долго находились в коме, могут и не помнить ничего. Невилл будет рад просто тому, что его мать очнулась, и не будет требовать от тебя вспоминать, какие игрушки Алиса покупала ему в младенчестве. Просто прими новую реальность и живи дальше. — Ты даже не видишь, насколько это жестоко по отношению ко мне, Невиллу и Сьюзан! — прошептала Боунс, закрыв глаза. — Пожалуйста, уйди, я не хочу больше говорить. Прости, но... — Хорошо, я уйду, но оставлю тебе подарок, — произнёс Палпатин, вздохнув. Использовать на Амелии легилименцию, пока она не освоилась в новом теле, означало бы повредить ей разум. Он сжал губы, понимая, что своим импульсивным поступком создал для себя множество проблем. Впрочем, сомневаться было не в его правилах. Шив наклонился, промокнул платочком слезинку на её бледной щеке и сказал: — Послушай, если вдруг «Пожиратели Смерти» попытаются добраться до тебя здесь, в лечебнице, хватит одной мысли, и ты сразу же переместишься ко мне в мэнор, даже из-под антиаппарационного купола. Палпатин надел на шею Боунс золотой кулон и погладил её по волосам: — Не снимай амулет, пожалуйста. В него встроен портал, а ещё щиты от неожиданного нападения. Прошу тебя, успокойся. Всё закончилось благополучно, главное — ты осталась жива. И вообще, перестань вести себя как маленькая! Боунс ничего не ответила. Отвернув голову, она плакала. Палпатин молча вышел из палаты и осторожно прикрыл за собой дверь. Спустившись, он зашёл к Сметвику, оставил Гиппократу увесистый мешочек галлеонов и попросил сообщить, когда Алису можно будет перевезти в мэнор.

***

Тиканье часов на стене казалось ударами гонга. Амелия не могла пока шевелиться, но уже немного чувствовала своё новое тело. Очнуться в Мунго после Авады Тёмного Лорда, да ещё Алисой Лонгботтом, — совсем не такого она ждала от своего посмертия. «А ведь после того, как он проснулся, Фрэнк начал совершенно по-другому относиться к тёмной магии, — пульсировала боль в голове Амелии. — Может, это даже не Фрэнк, а кто-то совершенно другой, так же, как и я сейчас, захвативший чужое тело? Иначе откуда он знает ужасные тёмные ритуалы?!» Амелии стало плохо, голова закружилась, ей показалось, будто душа стремится вырваться из нового тела и улететь куда-то в пустоту.

***

Сигнальные артефакты запищали, и через минуту в палату ворвались целители в лимонных мантиях. Они тут же начали колдовать, поддерживая пошедший вразнос организм женщины. — Не пугайте меня так больше, Алиса, — устало улыбнулся Гиппократ Сметвик, когда угрожающее состояние очнувшейся Амелии удалось купировать. — Не хватало ещё, чтобы вы опять провалились в кому. Я понимаю, радость. Пришли в себя, увидели любимого мужа, живого. Но, Мерлин мой, зачем же так нервничать! Теперь у вас будет всё в порядке, он вас ждал все эти годы и ни на ком повторно не женился. Не надо так волноваться! Супруг всей душой любит вас, Алиса, мне же видно. Он все эти годы заботился о вас! Они с малышом Невиллом каждый месяц вас навещали по выходным. Хотя какой там малыш, ваш сын уже выше вас будет, Алиса. Лицо Амелии побагровело, она прикрыла глаза и вновь разрыдалась. — Ну что с вами будешь делать! — огорчённо всплеснул руками Сметвик и, взмахнув палочкой, воскликнул: — Экспекто патронум! Тёплая волна пронеслась по комнате, снимая горечь и боль. — Поспите, Алиса, — сказал успокаивающе Гиппократ Сметвик, накладывая сонные чары. — Вам нужно восстанавливаться. Как проснётесь завтра, сразу зовите дежурного домовика, он всё уберёт и принесёт вам поесть. Прошу вас, моя хорошая, не пугайте нас больше.

***

Утро встретило Альбуса Дамблдора на окраине деревушки Литтл-Хэнглтон. Учуяв неприятный запах навоза, он с неудовольствием обнаружил, что вляпался в коровью лепёшку. Бросив на ботинок очищающие чары, Альбус скорым шагом двинулся в гору. Вначале требовалось осмотреть особняк Реддлов, а затем спуститься к хижине Гонтов. Кольцо-крестраж точно находится где-то в этой местности, надо только понять, где. Как обычно и бывает, удача улыбнулась ему в самом конце. Под полом заброшенной хижины Гонтов обнаружилась шкатулка, внутри которой Альбус нашёл старинный перстень с простым тёмным камнем. Не став ничего трогать руками, Дамблдор вышел наружу, вызвал феникса и аппарировал в Хогвартс. Положив шкатулку на стол, он вытащил палочку, собираясь всесторонне проверить свою находку на всевозможные ловушки. С одного из портретов прошлых директоров раздался скрипучий голос Финеаса Найджелуса Блэка: — Панталоны Морганы! Это же он! Вы что, Альбус, не видите? Это же… — Я и так знаю, это перстень Гонтов, — раздражённый, что его отвлекли, Альбус нахмурился и взглянул с укоризной на портрет. — Да при чём здесь какой-то перстень, старый вы осёл! Присмотритесь внимательней к камню. Не хватает соображалки, откройте сказки Барда Бидля. Дамблдора от неожиданно пришедшей в голову мысли пробило холодным потом. Идиотом он никогда не был. Если портрет Финеаса Найджелуса Блэка с таким восхищением пялится на невзрачный камешек, значит, в родовой перстень Гонтов вставлен по меньшей мере «Воскрешающий камень» или не менее великий артефакт. Присмотревшись внимательно и пустив немного магии для анализа, Альбус понял, что угадал. В кольцо был встроен один из Даров смерти, артефакт, позволяющий призывать погибших людей! В голове незаметно возник образ мёртвой сестры Арианы, та осуждающе сложила руки под грудью и сказала: — Ты сможешь извиниться перед нами, Альби! Я и мама ждём этого много лет. Мы ведь погибли из-за тебя, помнишь? Твоя жуткая гордыня довела маму до смерти, а меня убила Авада, выпущенная из твоей палочки! Надень перстень Гонтов, активируй камень, и мы будем готовы выслушать твою исповедь. Рука Альбуса потянулась к кольцу, в ушах набатом гремел зов однажды взведённой западни, и Дамблдор уже не видел, с каким злым ожиданием следит за его рукой портрет предка убитого им Сириуса Блэка.